Обычная жизнь

Глава 5. Мантикора

Отец не был бы отцом, если перед тем как отпустить меня – совершенно ошалевшего и обалдевшего после посещения Терминальной Догмы, не заставил бы подписать очередную гору бумаг о неразглашении. И в случае с ними было понятно – сболтну лишнего и выговором не отделаюсь однозначно.

Так что закончив с оставшимися делами в Конторе, я поспешил домой, пожертвовав даже удовольствием полюбоваться на учения (они же мучения) офицера Лэнгли. Нет, сейчас мне настоятельно требовался покой и тишина, чтобы всё осмыслить и понять…

Придя домой, ни Аску, ни Мисато я в квартире, естественно, не застал… Поэтому с облегчением вздохнув, переоделся в домашнее, схватил тренировочный меч и решил немного потренироваться ради поддержания формы, в фоновом режиме прокачивая текущую обстановку.

А расклад был весьма и весьма занимателен, просто дьявольски занимателен, демоны меня побери!..

Во-первых, занимательнейшая информация о теории АТ-поля и Евангелионах. Признаться, в своё время я никогда физикой не интересовался и потому разбираюсь в ней, если честно, как свинья в одном из видов цитрусовых. Но даже самых элементарных знаний мне уже давным-давно должно было хватить, чтобы заподозрить что-то неладное… Сама суть Евангелионов уже давно должна была натолкнуть меня на мысль, что человечеству создать их было не под силу. Клоны Адама, лишённые ядра и души, закованные в доспехи и получающие питание по кабелю? Ха! Три раза Ха! Невозможно было всего лишь за пятнадцать лет совершить столь огромный скачок в биотехнологиях, генной инженерии и экспериментах по киборгизации организмов.

Но в свете слов Гендо теперь всё становилось понятнее и логичнее – люди не придумывали Ев с нуля, а просто воспользовались чьими-то отработанными до автоматизма технологиями… Да, точно! Вот что я подсознательно чувствовал в Евангелионах – их ЗАВЕРШЁННОСТЬ. Они были результатом странной и загадочной гонки вооружений, и каждый сантиметр их тела – результат многих лет, если не веков совершенствования.

Древние… Кем же всё-таки были создатели первых Ев и геофронтов? Почему они всё это делали и куда исчезли потом? Много вопросов, опять появилось много вопросов, но сейчас они не столь важны.

Потому что приходит Пункт Два, а именно – суть войны с Ангелами изменилась.

Нет Лилит, с которой они могли бы слиться и провести Третий Удар, но зато есть технологии уровня БОг (Без Ограничений), которые дадут этим тварям… А вот что дадут? Да всё, что угодно. Силу, власть, знания или что-то ещё… И, конечно же, никому не хочется отдавать в инопланетные загребущие щупальца клад, перед которым все сокровища мира – прах и тлен. Да, пока что мы их не понимаем и не можем воспользоваться… Но это ведь сейчас. А спустя время, необходимое на изучение…

Война с Ангелами. Странная, нелогичная война. Война, аналогов которой ещё никогда не было. Это не схватка за власть, ресурсы, во имя веры или идей. Это битва за технологии, где враг невероятно могущественен, но и в то же время изначально обречён. Ангелы владеют мощью, сравнимой с силой какого-нибудь мелкого божества, но против них – целый мир. А среди них нет единства, ведь эти твари не способны объединиться во имя достижения высшей цели, ибо как говаривали братья Маклауды – «в конце должен остаться только один!»

Евангелионы – единственное оружие, способное бороться с Ангелами? Как бы не так! Этих монстров легко можно уничтожить ядерным мечом человечества, но… Никому не хочется терять бонусные знания и технологии в виде тел поверженных Ангелов. Что значат триллион гео и сотни тысяч жизней обычных людей на фоне шанса получить такое богатство…

Н-да… Что-то последние дни слишком уж многое перевернули для меня в этом мире… Взять ту же Войну Ангелов – получается, это ведь вовсе не война, а охота на невероятно опасного, но ценного зверя…

Впрочем, это всё ерунда. Относительно целая тушка Ангела, захваченная в качестве трофея – это всё-таки не главная цель. Но всё-таки приятный бонус к очередной возможности не применять ядерное оружие… Наверное, мне просто нельзя было бы передать жителям моего мира весь тот ужас, что атомные бомбы внушают этой реальности. Нет, военные, вкусив их разрушительной власти, были бы рады решать любые возникающие проблемы быстро, эффектно и с максимальными потерями для противника, но увы – большинство мировых Держав были категорически против применения оружия массового поражения. Пример Индии, Пакистана и особенно Китая был ещё слишком свеж и страшен для памяти… Почему именно Поднебесная являлась наиболее страшным вариантом? Да потому что в отличие от Последней Индо-Пакистанской войны это не было взаимным истреблением не сколько от атомных ударов, сколько от голода и болезней. Гораздо более жутким для стран Запада было то, что почти что сверхдержава, обладающая могущественнейшей в мире экономикой и ядерной триадой в течении всего лишь нескольких лет была превращена в страну третьего мира и российский протекторат…

Так… Надо бы сменить оружие разнообразия ради… Возьму-ка я пару саев и потренируюсь в отработке действий с ножом…

…Ну, во-о-от…

И вот здесь мы в своих логических построениях приходим к наиболее важному и значимому Пункту Номер Три в моём кратком Списке Вещей, Которые За Последние Дни Взорвали Мой Мозг.

Некто Икари Гендо.

Он же Командующий НЕРВ, он же Злобный Угнетатель, он же мой нынешний отец. И тот, кто сегодня вызвал у меня тотальный когнитивный диссонанс.

Иначе говоря всё то, что я думал о Гендо, вспоминая оригинал, по большому счёту, пошло прахом. Да, признаюсь честно, меня и раньше некоторые поступки здешнего Командующего, мягко говоря, шокировали. Нет, он не был тем же бездушным ублюдком, что и в оригинале, а казался просто крайне строгим и требовательным человеком. Всё впечатление о нём, как о неплохом руководителе портило только знание о его идиотских планах по проведению Третьего Удара…

Которых в здешней реальности и не было.

Как строились отношения Гендо и Синдзи в оригинале? Командующий постоянно то хвалил, то отталкивал Младшего от себя, да и вообще всячески старался расшатать его психику, дабы сыночек был морально готов угробить всё человечество во имя Проекта Комплиментации…

А как строились лично мои отношения с Гендо? Да, странно, но совершенно в иной манере – Командующий однозначно не пытался как-то расшатать мою психику или вести себя как конченная тварь. Он всегда был строг, но справедлив и щедр… Иногда даже чересчур щедр. И к тому Гендо, похоже, испытывал искреннее удовлетворение от каждой победы над Ангелом.

Но сегодня… Сегодня передо мной его железная маска на секунду спала, и я увидел за ней… Что же я увидел? Сложно описать – безумный калейдоскоп из совершенно различных чувств и эмоций. Усталость, вина, капля безумия, отчаянье, боль, ярость – много боли и ярости. И тусклый свет былой любви. Любви, что умерла вместе с душой Гендо десять лет назад.

Я вновь и вновь вытаскивал из глубин памяти Младшего все сохранившиеся у него воспоминания о далёком детстве. Чтобы вновь и вновь переживать чужую боль, как свою, но увидеть ту жизнь, которая могла быть у Синдзи. Обычная жизнь обычного подростка, у которого есть любящие его и друг друга мать с отцом…

Гендо… Он не всегда был той машиной под названием Командующий. На заре Проекта Е он был начальником оперативного отдела, который не занимался обороной и атакой, а был лишь подразделением «дежурных стрелочников», обеспечивающим всем необходимым вечно витающих в облаках научников. В детстве Синдзи он был обычным отцом – любящим и заботливым, хоть и много времени отдающего тяжёлой работе, но всегда полного сил и мрачноватой ехидцы.

И Юй. Конечно же, Юй.

Она была тем самым сердцем их маленького мирка, крохотным солнышком, согревающим своим теплом и светом свою семью. Бесконечно добрый и светлый человек, мечтающий изменить мир и людей к лучшему. Искренне верящий в силу науки и не теряющий надежды даже в самые страшные годы после Второго Удара…

Но потом их маленькое счастье было сломано и растоптано вдребезги. Солнце семьи Икари погасло, их сердце было вырезано и сожжено.

Юй погибла, а Гендо впал в жесточайшую депрессию, забросив службу и ударившись во все тяжкие. А Синдзи… Синдзи остался один, совсем один в огромном и жестоком мире. Он не знал, что случилось с мамой и почему её больше нет рядом. Он не знал, почему папа стал таким злым и куда постоянно уходит.

…Никогда раньше я не стал бы ворошить эти воспоминания, каждое из которых причиняло почти невыносимую боль. Я собственной волею безжалостно перетряхивал забытые их, словно алчный вор, роющийся в мешке с рухлядью, твёрдо знающий, что где-то на дне лежит полновесная золотая монета.

Руки с зажатыми в них кинжалами сплетались в замысловатый танец, пока я кривясь от боли раз за разом вонзал в собственное сердце ржавый иззубренный нож чужой памяти, чувствуя, как горло душат непрошенные слёзы.

– …Тётя Наоко, тётя Наоко, а где моя мама? – тереблю за рукав белого лабораторного халата красивую длинноволосую японку лет сорока, чей вид и осанка больше подошли бы британской королеве.

Тётя Наоко хорошая, она скажет где мама. Папы нет, а тётя Наоко сидит со мной. Она добрая, хотя и такая грозная. Но мама говорит, что она – великий учёный, хороший человек и её на-чаль-ни-ца…

Подождите-ка… Это что – Наоко Акаги? Мать Рицко и первая любовница Гендо? Нет, не может быть… В аниме она была совсем другой… И… и Рицко на неё ведь ни капельки не похожа… Да и какое ей дело до маленького Синдзи?

Японка опускается на колени передо мной, и её лицо искажается болью.

– Малыш… Твоя мама… Она…

Она почему-то замолкает и крепко прижимает меня к себе.

– Тётя Наоко, почему вы плачете? Вам больно?

– Да, малыш, мне очень больно…

…Выныриваю из страшного омута чужих воспоминаний, останавливая руку в зажатым саем буквально в сантиметре от головы тренировочного манекена.

Глаза застилает мутная пелена, а руки до побелевших костяшек стиснули рукояти кинжалов, дабы унять дрожь.

Да, Младший, я знаю почему ты был таким слабым. Точнее не слабым, а отчаявшимся. Одиноким. Живущим без надежды и любви. Там, где почти сломался железный Гендо сложно ждать чуда от обычного мальчишки.

Но там где боль и отчаянье плавили слабую детскую душу, Икари-старший сам переплавил боль и отчаянье в злость, ярость и силу.

И теперь, кажется, знаю, почему он это делал.

НЕРВ, Проект Е – это вызов… Нет, Вызов! Вызов миру, не стоящему жизни всего одной… одного человека. Юй хотела изменить мир к лучшему, а мир ответил ей ударом в спину. Это ли справедливость? Это ли правда?

Мир словно бы сказал ей: «Ты ошиблась, девочка – мир не изменят твои знания, его может изменить только сила!»

И я повторил слова отца:

– Нет, – губы скривились в кривой ухмылке. – Это не ты ошибалась. Это мир ошибался!

Что ж, я исполню свою клятву, данную в древнем подземелье… Клятву отцу и командиру, чья цель – не прошлое, но будущее. Я смету всё и всех, пытающихся встать на пути мечты Юй Икари, потому что это и моя мечта тоже.

Изменённый мир. Без лжи и боли.

Мир изменит только сила? Отлично. Я ведь не Юй, и не знаю как изменить мир мудростью и знаниями, поэтому…

– Я бы всё равно дрался, отец, – сообщил я пространству. – Но спасибо тебе ещё за одну причину сражаться.

Уже через несколько часов из Конторы должны были возвратиться Кацураги и Лэнгли, поэтому ещё немного потренировавшись, я приготовил нехитрый ужин, привёл мысли в порядок и уселся перед телевизором с лёгким развлекательным чтивом… В свете последней полученной информации относительно Евангелионов этим чтивом стала «Физика для начинающих», найденная на просторах мое анархической библиотеки. Так что к прибытию девушек ужин уже ждал их на кухне, а я, грызя яблоки и листая книгу, вполуха слушал последние новости.

В мире, как обычно, было неспокойно…

…Длинные колонны бронетехники и грузовиков с солдатами. Судя по изредка мелькающим флагам, прикреплённым к антеннам – англичане.

– …Сегодня в восемь часов по местному времени передовые части британской армии вступили в мятежный Хараре, начав финальную стадию контртеррористической операции по наведению порядка в охваченной смутой Южной Родезии. Бронетанковые части под командованием лорда Крайтона завершили окружение столицы страны, взяв гнездо повстанцев в плотное кольцо. Вот как прокомментировал эти события премьер-министр Сатлер.

Картинка сменилась на обстановку какого-то кабинета, где на фоне британского флага стоял седоватый мужчина средних лет, одетый в полувоенный френч чёрного цвета.

– Нет никаких сомнений, что доблестная британская армия уже к концу этого месяца восстановит порядок в находящейся под нашим протекторатом стране. Все эти жалкие попытки международных террористов лишить Великобританию поддержки союзного народа Южной Родезии обречены на провал. Так было всегда и так будет впредь! Британия вновь взяла бремя «белого человека», дабы нести свет цивилизации и демократических ценностей погрязшей в анархии Африке.

На экране появились кадры из зала английского Парламента.

– Между тем, в столице Великобритании – Бирмингеме, набирает обороты конфликт между членами правящей партии «Нортфайр» и роялистским союзом, требующим расширения полномочий действующего монарха. Напомним, что это весьма неоднозначное предложение нашло неожиданно много сторонников и вызвало продолжительные дебаты. Сам же Вильгельм Пятый пока что никак не прокомментировал данную инициативу.

А теперь к другим новостям.

В очередной раз обострились отношения между КНР и КДР. В ответ на задержание группы южнокитайских солдат, незаконно пересекших границу, армия Демократического Китая устроила артиллерийский налёт на ряд приграничных деревень в районе города Чунцин. По предварительным данным по территории Северного Китая было выпущено около двухсот снарядов крупного калибра. О жертвах и разрушениях пока что подтверждённой информации нет, но представитель КНР в Совете Безопасности уже выразил свой протест о неправомерном применении силы со стороны Южного Китая. В связи с этим постоянные члены Совбеза в лице Российской Федерации и Евросоюза выступили за введение санкций в отношении КДР, и сокращении поставок оружия со стороны США и Франции. В ответ на это…

…Человек из моего мира, услышав подобный блок новостей, наверняка бы подумал, что смотрит какой-то фантастический фильм. Или кто-то сошёл с ума – или он сам, или диктор…

Но ведь с ума сойти может и сам мир?

Впрочем, развал Китая на шесть враждующих между собой государств или новое возвышение Британской Империи – это не такое уж и безумие…

– Я дома!!! – раздался жизнерадостный вопль в прихожей.

Командир. Значит, девчонки вернулись из Конторы… Или вернулась только Мисато? А то я что-то Лэнгли не слышу…

– Синдзи! Я умираю! Спасай скорее!

– Смерть откладывается – ужин в холодильнике.

– Ура!

Ну, если честно, то кричала Кацураги всё-таки не «ура!», а нечто невразумительно-радостное, но я перевёл этот вопль именно так.

В зал медленно-медленно заползла Аска с совершенно непроницаемым выражением лица. Осторожно присела на диван рядом со мной, откинулась на спину и буквально обмякла, закатив глаза.

– Ой, как хорошо-то… – простонала девушка.

– Тренировки, – широко улыбнулся я. И это было не вопросом, а утверждением.

– Кроме Мисато там были китаец и рыжий громила. Главные садисты – азиаты!

– О да… Вот он звериный оскал Востока… Что на тренировках-то хоть было?

– Полоса препятствий, рукопашный бой и фехтование, – мрачным тоном поведала Лэнгли. – Они что, всегда так будут меня гонять?!

– Нет, конечно. В самый первый раз всё обычно не так уж и жестоко… – искренне ответил я.

Аска покосилась на меня.

– Ты сейчас пошутил?

– Да нет… Я абсолютно серьёзно.

– Donnerwetter, – мрачно выругалась Аска, запрокидывая голову.

– Что, неужели так тяжело было? – не слишком искренне удивился я.

М-да, если Лэнгли всё время так будет на меня смотреть, то рискует заработать косоглазие.

– Смеёшься, что ли? Это тебя с детства тренировали, чтобы получить суперсолдата, а я – личность творческая!

Ничего так заявление.

– Так тебя же тоже тренировали столько лет?

– Меня учили управлять Евой, а не корчить из себя бравого морпеха, – отмахнулась рыжая. – Какой мне прок уметь стрелять и драться, если я буду сражаться в Евангелионе?

– Ну… Всякое же может случится… А вдруг придётся вступать в бой не «под бронёй»?

– Такое случаться не должно! – категорически заявила девушка.

– Ну, а если? – не сдавался я.

– Тогда пускай нас прикрывает охрана. Мы – самый ценные бойцы на планете и рисковать собой не должны!

М-м-м… Нужно признать, что с Лэнгли иногда действительно не поспоришь и мозги у неё всё-таки есть… Может быть в зачаточном состоянии, но всё-таки есть.

Со следующего дня мне всё-таки пришлось на несколько часов забегать в НЕРВ ради плановых тренировок… и не в последнюю очередь ради спаррингов с Лэнгли. Аянами, и так чуть ли не живущую в Конторе, в качестве её потенциального противника отчего-то забраковали, хотя в течении последних месяцев сестрёнка довела свою физическую форму до вполне приличной, по скорости реакции уже обогнав меня.

– Для начала, думаю, проведём небольшой спарринг на предмет вашего владения навыками фехтования, – Ли как всегда был спокоен и флегматичен…

– Сэр! Считаю, что они находятся на хорошем уровне!

А Лэнгли, как всегда – нахальна и самоуверенна. Или всё-таки мечом она владеет, а?..

Сейчас мы находились в тренировочном зале для отработки владения холодным оружием, поэтому тут в достатке имелось учебных манекенов и тренажёров, а также самого разнообразного вооружения. Коллекция была солидной, но не столь вопиющей, как в случае с оружейным маньяком Тесокабе – китаец себе арсенал за счёт НЕРВ не собирал.

– Сейчас проверим… С чем вас учили обращаться?

– Нож, сабля и полуторный меч. Специально облегчённый и укороченный разумеется.

Хм, в принципе, почти как у нас с Рей набор. Только вместо сабли я тренировался с нагинатой, хотя и не достиг в обращении с ней особых успехов, а вот Аянами владение ею давалось даже легче чем ножевой бой. Что поделать, но сестра явно недолюбливала ближний бой…

Мы с Ленгли экипировались в защитное снаряжение, взяли по учебному мечу с рукоятью, рассчитанной на хват как одной, так и двумя руками, и прямым увесистым клинком.

– Начали.

Разошлись и начали выписывать вокруг друг друга круги – никто не решался атаковать первым. Мимоходом анализировал обстановку – Аска выбрала более лёгкий, чем у меня, и держит его теперь типично европейским двуручным хватом. Напасть первым? Да нет, спасибо – рыжая не выдержана, так что предоставим эту честь ей…

Я оказался прав и, издав маловразумительный вопль, Лэнгли рывком сократила дистанцию и обрушила на меня мощный диагональный удар.

Фи, это слишком просто…

Уворачиваюсь… И тут же начинаю лихорадочно отражать ещё серию рубящих и колющих ударов, которые обрушивает на меня девушка.

Чёрт, быстрая!..

В последний отбив вкладываю чуть больше силы, отшвыривая оружие Лэнгли в сторону и пытаюсь достать её прямым уколом. Не получается – тупой наконечник учебного меча лишь бессильно пронзает воздух, где секунду назад была Аска. А сама она уже пытается обезоружить меня стремительным батманом.

Чёрт, очень быстрая!..

В течении следующих минут спарринг превращается в череду бесконечных наскоков и сшибок, и последующего разрывания дистанции. Лэнгли действительно неплохо фехтовала и демонстрировала отличную реакцию и скорость… Лучше, чем у меня и Рей, намного лучше!

Меня от поражения спасала только сила и упрямый инстинкт выживания, поэтому я хоть и пропускаю больше ударов, чем Аска, но всё ещё активно сопротивлялся. Девушка же темп схватки не снижала и признаков усталости не проявляла, так что её тактика становилась предельна ясна – загонять меня по максимум, а потом вырубить ударом помощнее.

Удар в плечо – блок, тычок в грудь – блок, удар в голову – блок, ещё один – блок…

Лэнгли неожиданно прямо в замахе перехватывает оружие обратным хватом, и кончиком меча наносит хлёсткий удар в челюсть. Голова резко дёргается, в глазах темнеет, а во рту появляется солоноватый привкус – кажется губу разбил.

Разорвать дистанцию, увидеть победоносно ухмыляющуюся физиономию Лэнгли сквозь прикрывающую лицо защитную решётку… А ведь в полную силу била, паршивка. Зная, что защита всю силу удара не погасит.

И вот тут я разозлился.

Нет, от того, что по венам привычно разлилась холодная ярость, я не бросился, очертя олову вперёд, надеясь смять своего противника одним лихим наскоком… Нет.

Просто пришло знание, что нужно победить любой ценой.

Шаг, отбить два быстрых удара крест-накрест. Шаг, поворот, меч обратным хватом – удар в горизонтальной плоскости остановлен. Резкий тычок рукоятью вперёд, и меч со всей силы врезается в живот Ленгли, защищённый жёстким щитком. Аска сгибается пополам – всё-таки ударил я со всей дури. Вспарывающий удар по-прежнему зажатого обратным хватом меча наотмашь хлещет девушку по шлему.

Аска выпрямляется… И тут мой меч нарочито медленно опускается ей на плечо в паре сантиметров от шеи. В ушах грохот сердца, дыхание уже порядком сбито… Хорошо, что не у меня одного.

– Поражение, Лэнгли, – выговариваю это как можно более ровным тоном.

Девушка послушно замирает и слегка наклоняет голову – похоже, что признаёт мою победу. Чувствуя облегчение от окончания непростой схватки, убираю меч от шеи Аски и опускаю его «остриём» вниз…

Чтобы в следующий миг прыжком разорвать расстояние, уходя от резкого удара, направленного в бок.

Ах ты!.. Ну, держись, стерва.

Новая порция ударов – вновь приходится играть от обороны. Надоело! И так почти весь бой обороняюсь!

Контратака! Удар, удар, удар… Лэнгли пропускает один, другой… Чтобы в следующий раз воспользоваться прорехой в защите и зарядить мне по уху. Больно, scheisse. И в голове теперь звон…

Обрушиваю сильный и быстрый удар, который в иных обстоятельствах развалил бы Аску от плеча до пояса. Она, выставив лезвие меча параллельно земли, кое-как сдерживает удар – всё-таки я намного сильнее неё…

И хочется думать, что хитрее.

Резко прекращаю давить на рукоять меча, полуповорот, присесть, провести подсечку.

Лэнгли с воплем валится на спину, неловко взмахивая руками и с силой прикладывается затылком об устеленный тренировочными матами пол. Не вставая, бросаю тело вперёд, припадая на правое колено и взмахивая мечом.

Наклоняюсь к девушке так, что наши маски с лёгким стуком соприкасаются. Сквозь решётчатое забрало видны полные ярости глаза Аски, но сделать она уже ничего не может – моё колено крепко прижало её меч к полу, а мой собственный клинок с силой давит ей прямо на горло.

– Хорошая… воля к победе, – слегка хрипло произношу я.

– Ты силён, – сквозь зубы шипит Лэнгли. – Но мы ещё посмотрим кто кого.

– Достаточно. Вставайте, – спокойный голос Ли заканчивает схватку.

По результатам первых тренировок выяснилось, что фехтует Аска технически лучше меня. А ещё она быстрее и подвижнее, но серьёзно уступает мне по силе, поэтому и проиграла мне кучу поединков. Хотя общий счёт всё-таки был примерно равным, но ведь у Лэнгли действительно за плечами были годы тренировок, а у меня только три месяца…

Впрочем, зато с ножевым и рукопашным боем всё обстояло гораздо печальнее – с холодным оружием короче меча рыжая обращалась достаточно скверно, а ближний бой так и вообще однозначно мне проигрывала. Она так же делала ставку на скорость и ловкость, но общий стиль у неё неожиданно оказался… ну, каким-то спортивным, что ли. Несерьёзным. Каждый раз было видно, что она дерётся чисто ради победы, а не ради выживания. Я, впрочем, раньше тоже никогда насмерть не дрался, но Сакиил восполнил это «досадное» упущение.

В целом же физическая подготовка Аски была признана удовлетворительной, а вот её навыки оценены как недостаточные. Девушка хорошо бегала и была очень ловкой, но если начинала делать что-то в боевой выкладке её результаты неуклонно ухудшались.

Зато у неё была отличная синхронизация, о да!

Хотя лично я пока что в росте этой самой синхронизации ничего хорошего не находил. Чисто теоретически при уровне в пятьдесят процентов на столько же должна была запаздывать скорость реакции Евангелиона на посылаемые пилотом команды-импульсы. При стопроцентной синхронизации Ева слушалась команды моментально, а при более высоких уровнях так вообще должна будет опережать мысли пилота. Так ли это было, или при двухстах процентах он растечётся лужей ЛСЛ, было неясно, но достаточно скоро должно было быть установлено при содействии младшего лейтенанта Лэнгли, которая вплотную приблизилась к уровню восьмидесяти процентов.

Я же вполне комфортно обходился и шестьюдесятью с копейками, а Рей и того меньше. Но в моём случае, по словам Рицко, была какая-то аномалия, и Ноль-первый действовал так, будто бы я уже достиг полной синхронизации. Акаги, естественно, списывала всё на то, что лейтенант Икари – прирождённый пилот, то есть моя генетическая структура идеально подходит для управления Евами.

Увы, но на подтверждение собственной теории ей требовалось время, много времени – когда будут полностью расшифрованы цепочки ДНК пилотов и проанализированы сходные группы генов. Но даже при поддержке исключительно мощных суперкомпьютеров МАГИ и вычислительных мощностей за рубежом, этот процесс обещал растянуться на годы…

Так что пока приходилось обходится предельно грубым и поверхностным анализом, призванным показать хотя бы элементарную пригодность для управления Евами.

Звонок в дверь оторвал меня от компьютерной стрелялки «Возвращение в замок Вольфенштейн», которую я гонял уже несколько вечеров.

– Привет, Синдзи. Извини, что сразу не навестила, – на пороге квартиры 116 нарисовалась Ферраро собственной блондинистой фигурой. – Я только сегодня из ваших подземелий выбралась.

– Ерунда! Проходи – я всегда рад тебя видеть, – жизнерадостно поприветствовал я Габриэллу. – Опять служба?

– Угу, – грустно кивнула девушка, разуваясь и снимая длинный серебристый жакет. – Как особое положение объявили, так сразу же посыпались проверки, учебные тревоги… А меня заставили проверять уровень подготовки охраны НЕРВ… ВСЕХ!

– А почему именно ты? Ты же всё-таки…

– Да это как-то случайно вышло… – хихикнула блондинка. – Я в тот день вместе с парнями из штурмгруппы на полигоне тренировалась. А тут комиссия с проверкой. И устраивают они нам, значит, проверочные поединки… Привели каких-то троллей, и решили, видать, класс показать.

– Ну, ты и показала, – рассмеялся я.

– Когда я троих подряд впечатала мордой в пыль, они задумались. Пошли к Мисато, и она меня им на несколько дней «одолжила». Вот ходила и дралась все последние дни, как гладиатор какой-нибудь… Кстати, угадай, что у меня есть?

– М-м-м?

Ферраро пропела что-то по-итальянски и жестом фокусника достала заткнутый за пояс журнал.

– Габри, я тебя обожаю!

Нет, это был не «плейбой». И не какой-нибудь порнушный журнал. А жутко интересный и редкий альманах об оружии, который девушке присылали чуть ли не из самой Италии.

– Тортик, – категорически заявила Габриэлла.

– Пирожные подойдут? – с тех пор как по соседству поселилась маленькая, но очень прожорливая блондинка пришлось зарезервировать место в холодильнике под кондитерский отдел.

– Годится.

Тем временем мы вошли в зал, где, подключив к телевизору дорогущую игровую приставку, азартно рубилась в какую-то фэнтэзи-бродилку Аска. Как оказалось, рыжая была просто-таки ужасным геймером и всё свободное время предпочитала посвящать компьютерным играм. А для этого у неё было всё необходимое – жутко навороченный ноутбук, игровая приставка типа X-Box (я её обзывал «хвох») и пара каких-то девайсов карманного формата.

– Лэнгли, знакомься – Габриэлла Ферраро. Наша соседка и сотрудница научного отдела. Габри, это – Аска Лэнгли, новый пилот из Америки.

– Привет, – сразу же нацепив самое флегматичное выражение, произнесла Ферраро, присаживаясь на диван.

– Привет, – Сорью оценивающим взглядом окинула блондинку. Похоже, что увиденное её не слишком обрадовало (всё-таки есть разница между четырнадцатилетней и восемнадцатилетней девушкой…), но вида Аска не подала. – Классный жакет. Здесь покупала?

– Нет, с собой из Италии привезла.

– «Гуччи»… – зоркий взгляд рыжей обнаружил и идентифицировал золотистые буквы около нагрудного кармана. В тот же момент глаза Лэнгли стремительно округлились. – Настоящий «Гуччи»?!

– М-м-м, наверное, – не слишком уверенно ответила Ферраро. Насколько я знал, в одежде она разбирается гораздо хуже чем в оружии, хотя и одевается всегда классно. – Папина знакомая – Джанини, в каком-то ателье работает, что ли… Вот и подарила мне кучу всего перед отъездом в Японию.

– Джанини? Фрида Джанини? – Аска, казалось, даже дышать перестала.

– Да, – удивилась Габриэлла. – А ты её откуда знаешь?

– Ведущий модельер фирмы «Гуччи»! – ахнула Лэнгли, натурально хватаясь за сердце.

Чтобы не видели, как я давлюсь от хохота, пришлось оперативно скрыться на кухне, готовя угощение для итальянки.

– …Хм… – Ферраро скептически взглянула на торжественно преподнесённые её итальянскому величеству пироженки. Сам я в сладком не привередлив, так что мне было бы, в принципе, всё равно… Так почему бы и не шоколадные рогалики?

Весь прикол в том, что и Габри, по большому счёту, тоже не привередлива. Но она всё-таки девушка – поэтому цена должна быть набита.

– Годится, – благосклонно приняла дар Габриэлла, и журнал благополучно перекочевал в мои руки.

Через несколько минут возмущённая Аска была оттеснена к краю дивана, несмотря на активное сопротивление, и я с удобством разместился между девушками. Взяли с Габри по рогалику, чокнулись ими и дружно нависли над открытым журналом.

Лэнгли посмотрела на нас как на сумасшедших.

– Столько сладкого? Да ещё и вечером?! Это же очень вредно для фигуры!

– Не для моей, – флегматично ответила Ферраро. – Смотри, Синдзи, какая прелестная вещица!

– «Российская штурмовая винтовка АШ-12.7», – я начал вчитываться в английский текст. – «Автоматическое крупнокалиберное оружие для ведения боя в условиях городской или техногенной местности. Отличается высокой останавливающей и пробивной силой. Первые образцы поступили на вооружение, так называемых, технобригад, специализирующихся на боевых действиях в городах, в том числе разрушенных…» Неплохо, да…

– Было бы здорово испытать её, – азартно произнесла Габриэлла. – По-моему, великолепное оружие для штурмовых действий!

– Отдача великовата должна быть – всё-таки пятидесятый калибр…

– А ты посмотри на магазин – гильза-то явно не браунинговского размера. Наверняка специальный малоимпульсный патрон сделали под эту винтовку.

– У-у-у… Ну тогда, это по-любому будет оружие войск специального назначения, выпущенное мизерной партией…

– Не скажи, Синдзи. Почти все спецы следят за русской идеей технобригад – горнострелковые части уже были, егеря для лесной войны – тоже, а вот теперь новая идея появилась – подразделения для действий в городах.

– Смотрю, в вашем женском пансионате тоже за этим следили, – хмыкнул я.

– Ну да, – не стала отпираться Ферраро. – А что? Женщины по всему миру в армии служат, а если есть кадетские корпуса для мальчиков, то почему и для девочек такое не сделать?

– Агхм… – подала голос Аска. – Габриэлла, а ты что – такая же…

– Какая? – не поняла итальянка.

– Ну-у-у… – судя по виду рыжей, у неё на языке вертелось слова «сумасшедшая психопатка с наклонностями маньяка». – Помешанная на оружии.

– Нет, с чего ты взяла?

Лэнгли выразительно посмотрела на оружейный журнал.

– Мне просто это интересно, – заявила Габри. – И вообще, я собираюсь стать первой девушкой в 9-й парашютно-десантной дивизии «Кол Мошин». Это итальянский спецназ.

Во взгляде немки появилась искренняя жалость… А затем странная задумчивость. Аска внимательно посмотрела на Ферраро, потом на меня, потом опять на Ферраро…

– Габриэлла, с такими наклонностями тебе в первую очередь нужно быть девушкой Синдзи, – сказала, как припечатала Лэнгли. – С вашими интересами вы будете отличной парой.

Итальянка подавилась шоколадным рогаликом и дикими глазами посмотрела на Аску.

– Это же невозможно! – выдавила Габриэлла.

– Почему? – невинно поинтересовалась Сорью.

Ферраро открыла рот для решительного ответа зарвавшейся рыжей… Но неожиданно задумалась.

У меня по спине пробежал холодок.

– Я не переживу у себя под боком ещё одну сваху!!! – мой горестный вопль вырвался из квартиры и полетел над Токио-3.

Гендо, одетый в скромный золотисто-чёрный френч, сидел во главе длинного стола и задумчиво курил трубку, меланхолично рассматривая кабаллистические узоры на потолке своего кабинета. Висящая позади него интерактивная карта Российской Империи весело перемигивалась разноцветными огоньками – как обычно, самую яростную цветомузыку выдавало Польское княжество и Кавказ, где опять что-то было не в порядке.

– Товарищ император, – с места поднялся Фуюцки одетый в роскошный бело-золотой мундир с аксельбантами и эполетами. – Считаю, откладывать это больше не стоит. Вашим детям уже исполнилось по четырнадцать лет, поэтому нужно принимать решение об их помолвках.

– Я вас внимательно слушаю, товарищ канцлер, – благосклонно кивнул Командующий.

Я горестно застонал и попытался упасть лицом в стол, но Рей по-сестрински пихнула меня локтём в бок и прошипела что-то грозное. Увы, но в отличие от меня, она всегда соблюдала этикет.

Фуюцки подошёл к Гендо, провёл какие-то манипуляции и из стола выдвинулся небольшой проектор. Автоматические жалюзи тотчас же преградили путь солнечному свету в кабинет, а на противоположной стене развернулся огромный экран.

– Думаю, в первую очередь стоит задуматься о женитьбе цесаревича Сергея, так как по англо-германскому прецеденту он вполне может стать в будущем правителем двуединой монархии. О цесаревне Регине мы поговорим чуть позже.

Щелчок. Слайд номер раз.

На экране появилась фотография Кацураги, одетой в вычурный бело-золотистый мундир с пистолетом на одном боку и син-гунто – на другом. Я быстро отметил для себя ровные ряды наградных планок на груди брюнетки, саму грудь и десятки тяжёлых «Евангелионов» на заднем плане.

– Принцесса Мисато, – отрекомендовал Фуюцки. – Наследница Японской империи, двадцать девять лет, майор механизированных войск. Батальон «Эдзо» под её личным командованием великолепно проявил себя в минувшей Третьей японо-китайской войне.

– Чего-то больно старая, – буркнула Рей.

– И вообще мне азиатки не нравятся, – поддакнул я.

– Мир с вами не согласен, ваше высочество, – покачал головой Фуюцки. – Мисато четырежды удостаивалась звания Мисс Азия, дважды – Мисс Мира, и один раз – Мисс Вселенная.

– Да я же ей практически в сыновья гожусь!

– Чушь, ваше высочество. Настоящей любви и, гхм, политическим союзам никакой возраст не помеха.

– Отставить японку, – меланхолично произнёс Гендо. – Как жена для моего сына действительно будет старовата… Зато как мачеха – в самый раз. Дальше, товарищ канцлер.

Щелчок. Слайд номер два.

На экране появилась фотография Акаги в бирюзового цвета платье с пышным ворохом юбок, открытыми плечами и глубоким вырезом на груди. Её лоб охватывала тонкая платиновая корона, в руках был серебристый планшетный компьютер, а позади виднелся лабораторный стол с множеством приборов, мониторов и пробирок.

– Королева Ребекка I. Правительница Кальмарского союза, двадцать девять лет, доктор философии. Обладательница Нобелевской премии в области физики, автор многочисленных научных трудов и исследований.

– Чего-то какие-то нехорошие тенденции, я смотрю… – поёжился я. – Меня так хотят женить на какой-нибудь тётке? Красивой – да, но всё же…

– Отпадает, – моментально вынес свой вердикт Гендо. – Есть твёрдая уверенность, что вскоре к ней посватается Сулейман Кадзи, а мы с османами за Суэцкий канал ещё не расплатились. Нехорошо получится. Дальше.

Щелчок. Слайд номер три.

На экране появилась нагло ухмыляющаяся физиономия Аски, одетой в характерный чёрно-серебристый мундир а-ля ЭсЭс (что было странно, учитывая, что женщины вообще-то в Чёрном Ордене не служили), фуражка с высокой тульей, украшенная серебристым черепом с костями и замысловатым гербом, в котором я с большим трудом признал британский. Плюс портупея, чёрная юбка (ну… пусть будет мини, хотя скорее всё-таки нано-) и высокие сапоги.

Прям не девушка, а мечта фетишиста, йомть.

Лэнгли с победным видом держала в руках лёгкий палаш, остриём которого небрежно упиралась в броню, стоя на… Сначала я подумал, что это один из монстров Королевского Флота Открытого Моря – линкор или тяжёлый крейсер… Но, судя по характерной двухорудийной башне, это был один из ландкрейцеров Кайзервера типа «Ратте» – тысячетонных атомных танков, защищённых мощным морфогенетическим полем.

– По многочисленным просьбам трудящихся цесаревичей, сверстница его высочества, – голос Фуюцки был полон ехидства. – Кронпринцесса Астория. Наследница Англо-Германской Империи, тринадцать лет. Бакалавр исторических наук, лейтенант Королевских Люффтваффе, личный самолёт – истребитель «Мессершмитт Bf.305».

– Только через мой труп! – решительно заявил я. – Или её, потому что когда мы виделись в последний раз, мы друг друга чуть не поубивали!

– От ненависти до любви – всего один шаг, ваше высочество… – глубокомысленно изрёк Фуюцки.

– А от ненависти до убийства – одна пуля, товарищ канцлер!

– Астория очень шумная, – произнесла Рей и, подумав, добавила. – И… немного невыдержанная. И характер у неё… трудный. И… И вообще, она стерва!

– Перспективно, – задумчиво выдал Гендо. – Но давайте досмотрим список до конца.

– Как прикажете, товарищ император.

Щелчок. Слайд номер четыре.

На фотографии оказалась хмурая Габри (видать, не покормили вовремя сладким), одетая в скромное, но шикарное вечернее платье тёмно вишнёвого-цвета из какой-то бархатной материи. Общую картину дополняли такого же цвета и материала перчатки по локоть, бриллиантовое колье с умопомрачительного размера рубином в центре и замысловатая причёска, украшенная цветком жасмина.

Из общего фона выбивался только помповый дробовик «бенелли» в руках Ферраро, облепленный всякими свистелками и пыхтелками типа коллиматорного прицела, лазерного целеуказателя и тактического фонаря.

– Принцесса Габриэлла. Наследница Итальянской империи, восемнадцать лет. Известна своей благотворительностью, участием в совете директоров корпораций «Беретта» и «Нестле», а также членством во всех известных стрелковых обществах Старого Света.

– Из интересов – ружья и шоколадки, – резюмировал я. – Похоже, что девушка любит сладкое и убивать.

– Концептуально, – заявила Рей.

– А теперь, товарищи, позвольте озвучить мои доводы про и контра, связанные с каждой из потенциальных невест цесаревича…

Внезапно голос Фуюцки словно бы куда-то отдалился, а вокруг меня повисла звенящая тишина. Окружающее пространство начало подёргивать лёгкой рябью, словно бы картинку на телевизоре.

Темнота около экрана, на которой всё ещё красовалась фотография Габри, сгустилась и приняло облик невысокой фигуры, закутанной в длинный чёрный плащ с огромным капюшоном. Из темноты выглядывала лишь нижняя половина лица и несколько серебристого цвета локонов, и всё это, без сомнений, принадлежало девушке или женщине.

– Повеселился? – с лёгкой иронией осведомилась незнакомка. Её голос был отчего-то мне смутно знаком… – Вот и славно. А теперь… Встань, Виктор!

Резкий звон расколол вдребезги реальность, вышвыривая меня куда-то прочь и…

Я проснулся.

Бросил взгляд на часы – почти час ночи. И что же это, интересно, мне не спится? Нужды я никакой вроде не испытываю, так что…

Ночную тишину разорвала короткая трель дверного звонка, оборвавшаяся так же быстро, как и началась.

Мисато вернулась, что ли? Да нет, она в командировке в Матсуширо должна быть до завтрашнего дня… И ключ у неё должен быть свой…

Новая трель.

Сон как рукой сняло.

Ну, и кому же это так не спится, раз он решился побеспокоить доблестный оперативный отдел? Хулиганьё вроде бы такими вещами в Тройке не занимается… Может, всё-таки что срочное или неотложное?

Ещё одна трель. Почему-то мне показалось, что её звук исполнился какого-то отчаянья…

Та-а-ак…

Таки встал. Натянул шорты. Немного подумав, достал из-под подушки пистолет, передёрнул затвор и пошёл открывать.

Дверь у нас хорошая – прочная и звук практически не пропускает. Из минусов – через дверь никого не окликнешь и глазка в ней почему-то не предусмотрено…

Нажал клавишу, дверь мягко отъехала в сторону…

И мне в руки буквально упала Габриэлла. Грязная и мокрая до нитки! Охнув от натуги, я всё-таки удержал не такое уж и лёгкое девичье тело (Аска не в пример легче будет). В живот больно ткнулось нечто по ощущения похожее на оружейный ствол, но обеими руками итальянка кое-как цеплялась за меня.

Прищурился в ночном полумраке, окидываю взглядом Ферраро.

Чёрная куртка, чёрные брюки, берцы, разгрузка и съехавшая набекрень чёрная бейсболка. Волосы собраны в хвост, а на боку висит короткий штурмовой автомат.

– Габриэлла?! – сказать, что я был удивлён, это значит ничего не сказать.

– Доброй… ночи… – прошептала девушка. – Синдзи… я тут… зацепило меня… немного…

Мозг мгновенно перешёл в боевой режим. Лишние мысли, эмоции и вопросы – в сторону. Потом, всё потом!

Союзник. Вероятнее всего, ранен. Требуется неотложная помощь!

– Враги поблизости есть? – напряжённо вглядываясь в темноту лестничной площадки и водя из стороны в сторону стволом пистолета, поинтересовался я.

– Нет… Не должно быть…

Ладно, пусть будет так. Закрыл дверь, отволок буквально виснущую на мне Габри на кухню, аккуратно посадил её на стул и включил свет. Инстинктивно прищурился, привыкая к новым условиям освещения, а когда всё-таки привык, то вновь нехорошо сощурился. На этот раз из-за увиденного.

Выглядела итальянка на редкость паршиво – бледное, измождённое лицо. Словно бы её морили голодом несколько недель. А ведь ещё утром в Конторе она была абсолютно здорова! Из коридора за ней тянулся чёткий след воды, грязи и капель крови.

– Что с тобой, Габри?

Перво-наперво, если есть возможность – узнать всё со слов раненого (в моём случае – раненой).

– Осколком спину зацепило, – скривилась от боли итальянка. – Сама не дотянусь… Помоги?

– Не дури. Тебе нужно в госпиталь.

– Мне нельзя в госпиталь, – замотала головой Ферраро и едва не потеряла равновесие. – Будут… вопросы… Не надо в госпиталь.

– Ясно.

Не надо, так не надо. Осколок? Значит граната или бомба. Плюс одежда и оружие – что-то явно связанное с криминалом. Но сначала привести в порядок и только потом уже задавать неудобные вопросы.

Стоило благодарить Мисато за жуткую паранойю и внушительную аптечку на кухне. Командир запихнула в солидных размеров кейс содержимое нескольких армейских медкомплектов, раздобытых фиг знает где. Там было почти всё! От антипоносных таблеток до противорадиационных препаратов и полевого хирургического набора.

Достал кейс, вывалил на кухонный стол кучу всякой лечебной всячины, отделил необходимое мне сейчас в сторону – обеззараживающее, перевязочный материл, пинцет и на всякий случай скальпель и зажим.

Теперь настала пора заняться итальянкой. Аккуратно снял с неё кепку, автомат и разгрузочный жилет. Бегло осмотрел девушку. Серьёзных ран обнаружилось две – обе на спине, где куртка была неаккуратно вспорота, словно бы тупым ножом. Одежда вокруг была пропитана кровью, которая тихонько продолжала капать на пол.

Осторожно начал снимать с Габри куртку. Поначалу она пыталась мне помогать, шипя и кривясь от боли, но вскоре вынуждена была признать своё бессилие, а мне пришлось под конец не столько стягивать одежду, сколько разрезать её, чтобы не тревожить лишний раз рану.

Кстати, то, что я, по сути, сейчас раздеваю симпатичную мне во всех отношениях девушку не нашло во мне никакого отклика. Ну, если честно, почти никакого. Организм подсказывал, что мающийся избытком гормонов четырнадцатилетний пацан с сознанием двадцатидвухлетнего парня нормальной ориентации просто не может не отреагировать.

А я и реагировал. Но привычно держал себя в стальных кандалах. Целибат вреден? Ничего, потерплю. А то малолетки всё же не в моём вкусе, а для привычного возрастного круга девушек неинтересен уже я…

Ага, а вот и раны… Паршиво, конечно, но не смертельно. И вообще всё могло быть гораздо хуже, а так осколок лишь глубоко вспорол кожу в районе поясницы. Да ещё в районе левой лопатки несколько рваных порезов. Крови много натекло, конечно, но главное кость цела и ранения касательные… Кстати, а что это на соседней лопатке? Похоже на татуировку… Татуировку в виде штрих кода и числа «47». Что бы это значило? А, ладно!..

Так, а как бинтовать-то? Вспоминаем, чему там учили на курсах по оказанию первой помощи на тактических занятиях в Конторе…

В принципе, понятно… Надо только один момент утрясти.

– Это на тебе что – майка, топ? Его придётся снять, чтобы повязку наложить, – без задней мысли выношу я свой вердикт.

– Снимай. В чём проблема?

Закон подлости – великая и могущественная вещь. Он срабатывает именно в самые неудобные и неожиданные моменты.

Вот, скажем, стягиваю я с Габри, гм, некий предмет одежды… Ну, и что в этот момент может случиться? А почти всё! И даже…

– Икари, что тут за… – широко зевая, на пороге кухни появилась Аска в одной лишь коротенькой ночной рубашке. Впрочем, сон с рыжей слетел тотчас же, как только она увидела живописнейшую картину. – О.

У Сорью медленно отвалилась челюсть.

– Офигеть, – выдавила девушка. – Извиняюсь – я не вовремя, я уже ухожу…

– Стой, Лэнгли, не уходи! Помоги мне, пожалуйста!

Уронить на пол вторую челюсть Аска не могла физически, поэтому обозначила терминальную степень обалдевания посредством дикого выпучивания глаз.

– Я-а-а-а… Я не по этой части… И втроём… э-э-э… – речь пилота Ноль-второй Евы стремительно теряла членораздельность. Но затем она, похоже, пришла в себя и перешла в наступление. – Ты больной извращенец, Икари!!! Видеть вас, бесстыдников, не хочу!!!

– Лэнгли, это не то, что ты подумала! Я всё могу объяснить!

Боже, я действительно ляпнул две эти неимоверно тупые фразы? Мама, роди меня обратно!..

– Габриэлла ранена, ей нужна помощь! Стой! Да посмотри же вокруг – тут везде оружие и кровь!

Несмотря ни на что любопытство и здравый смысл победили. Аска уже почти ушла, но всё-таки решила напоследок бросить свой испепеляющий взгляд… И, благодаря моей реплике, уже зная, что искать, быстро убедилась в ложности своего первого впечатления.

На полу небрежно валялся разгрузочный жилет и короткий штурмовой автомат, а на столе спокойненько лежал мой именной «глок» в окружении бинтов и лекарств. Да ещё и повсюду виднелись капли крови и грязные отпечатки подошв…

Так себе романтическая обстановка, я вам скажу.

– Икари, это точно не…

– Himmelherrgott, Лэнгли! Полумёртвые девушки не возбуждают меня в плане секса!

Аска покраснела, но всё же после некоторого колебания подошла ко мне. Увидев рану итальянки, рыжая окончательно развеялась в своих сомнениях, и мы уже вдвоём стали хлопотать над Ферраро, которая, судя по всему, только чудом ещё находилась в сознании.

Выяснилось, что в лекарском ремесле Лэнгли очень соображает, поэтому общими усилиями мы с перевязкой покончили достаточно быстро.

Аккуратно удалили пинцетом мелкие кусочки одежды и нитки, промыли и продезинфицировали раны. Я осторожно прозондировал пинцетом глубину пореза на пояснице и уже было начал присматриваться к набору медицинских игл…

– Не надо зашивать… – тихо произнесла итальянка. – Оставь так.

– С ума сошла? – возмутилась Аска. – Края такой раны по-любому скрепить надо!

– Рана грязная – лучше пусть так заживёт.

Немного посовешавшись с Лэнгли, пришли к выводу, что итальянке виднее.

Я наложил специальную салфетку, а рыжая начала бинтовать, дабы даже косвенно не подпускать меня к груди Габриэллы.

– Вроде бы всё… – задумчиво произнёс я.

После этого я начал прибираться и затирать грязь и кровь, а Лэнгли отправилась поискать для Габриэллы сухую и чистую одежду.

Аска притащила один из халатов Мисато – решив, что её вещи Ферраро не подойдут, немка устроила набег на майорский гардероб. Обозвав меня на всякий случай извращенцем Лэнгли вытолкала меня в коридор, а сама занялась переодеванием Габриэллы.

Чем несказанно облегчила мне жизнь, избавив от лишних картин и соблазнов, гм.

Далее опять подключился я, начав отпаивать итальянку тёплым чаем и чуть ли не насильно скармливая ей сладости, хранящиеся в холодильнике. Как оказалось, болезненный и вялый вид Ферраро вовсе не означал, что у неё нет аппетита. Как раз-таки наоборот – процесс поглощения итальянкой пищи лучше всего описывался глаголом «ЖРАЛА». Пусть девушке сей глагол и не слишком подходил фонетически, зато был наиболее верным.

В итоге спустя полтора часа на кухне квартиры номер 116 имелась сытая, сонная и не особо умирающая Габриэлла, укутанная в одеяло. Которую совместными японо-немецкими усилиями (при русском духовном наставничестве) отволокли в зал, уложили на диван и накрыли одеялом.

Мы с Аской, изрядно вымотавшиеся и уставшие, разбрелись по своим комнатам, взяв твёрдое обещание с итальянки, что завтра нам всем предстоит серьёзный разговор…

И с чувством выполненного долга я спокойно лёг спать…

Точнее попытался, потому как после столь ярких и неспокойных впечатлений спать категорически не хотелось. А если и хотелось, то исключительно в обнимку с чем-нибудь скорострельным и многозарядным. И в бронежилете. И…

И вот за такими вот нехитрыми терзаниями я через пару часов всё-таки задремал.

Проснулся я от того, что лежал в неудобной позе на холодном каменном полу. Открыв глаза, я понял, что нахожусь в каком-то тускло освещённом помещении.

За решёткой.

Мимо камеры промелькнула какая-то смутная тень… Промелькнула, а затем вернулась.

– Was ist los, Hans??[11] – послышалось где-то дальше по коридору.

– Engländer hat zur Besinnung gekommen,[12] – сухо произнесла тень, приближаясь ближе к решётке.

Это был натурально вылитый фриц. Серое кепи, фельдграу и классический МП-40 поперёк груди.

Холодные глаза немца равнодушно смотрели на меня.

– Erholte? Unnütz.[13]

Внезапно меня скрутил приступ нечеловеческой боли, заставивший тело выгнуться дугой. Из горла вырвался дикий вопль, полный боли и отчаянья, а пальцы заскребли по камням.

– Was hast du bloss? Fritz, Engländer ist schlecht!!![14]

Немец торопливо достал тяжёлую связку ключей и начал лихорадочно открывать дверь. Наконец-то справившись с тугим замком, он буквально влетел ко мне в камеру и наклонился над бьющимся в конвульсиях телом…

Которое тут же замерло и почти весело заглянуло в холодные арийские глаза.

Короткая подсечка, и немец летит на пол, а его холёная морда встречается с каменным полом. Хватаю его за голову и прикладываю фрица ещё несколько раз, разбивая лицо в кровь. Приподнимаюсь, а потом бью локтём в основание его черепа, вкладывая в удар весь вес своего тела. Быстро переворачиваю труп – на то, чтобы стянуть с немца машин-пистолет времени нет, поэтому вытаскиваю у него из кобуры на животе «вальтер» П-38 и направлю на открытый дверной проём – сейчас должен подойти напарник фашиста.

Фриц не успевает появится, как тут же получается три пули в грудь и валится назад, так и не выпустив из рук карабина.

Порядок.

Минута уходит на обдумывание дальнейших планов действия, вылившихся в то, что я снял с немца, которому сломал шею, форму и натянул на себя. Она мне оказалась чуточку великовата, но всё же не фатально. Повесил на шею МП-40, подошёл ко второму фрицу. Карабин меня всё-таки не привлёк, а вот ещё один «вальтер» и добрый штык-нож оказались более желанной находкой.

Поправить кепи и автомат на груди, и скорее прочь из этого подземелья.

Подняться по лестнице, миновать толстую деревянную дверь с узким смотровым окошком, пройти по скупо освещённому коридору. Ещё дверь, ещё лестница, и вот я уже на на пороге какого небольшого помещения. Вхожу внутрь… Кажется, это что-то вроде небольшой караулки – никелированные солдатские кровати, тумбочки, оружейные пирамиды (сейчас пустые), в углу – потрет Адольфа Гитлера и пара чёрно-алых нацистских флагов.

Прохожу комнату насквозь, толкаю дверь, поворачивая налево… И практически сталкиваюсь нос к носом с парой фрицев. Всего доли секунды мне хватает на то, чтобы понять – они поняли, что я враг.

Рывком сближаюсь с одним из немцев, выхватываю штык-нож и всаживаю ему в живот, а второго пинаю в грудь, отшвыривая прочь. Достать «вальтер», всадить в упор две пули в уже раненного ганса и ещё две во второго. Короткая ревизия имущества, и вот я стал богаче на ещё три магазина к пистолету-пулемёту, два пистолетных и три увесистых гранаты с длинной деревянной ручкой.

А теперь прочь отсюда, пока меня не обнаружили или не подоспели на место перестрелки!

Пробегаю коридор, открывая дверь… И по глазам бьёт неожиданно яркий солнечный свет. Коротко оглядываюсь – оказывается я нахожусь на крепостной стене старинного замка, расположенного, судя по пейзажу, где-то в горах.

Ладно, это неважно – сейчас главное быстро миновать открытое пространство и добежать до следующей башни.

Бегу… И внезапно слышу где-то сверху отрывистые лающие крики, а по камням вокруг меня начали бить пули. Не оборачиваясь, добегаю до башни, открываю тяжёлую дверь и заскакиваю внутрь.

Так, винтовая лестница… Мне наверх или вниз? Думаю, что всё-таки вниз – на вершине башни мне ловить нечего.

Один виток, второй, третий… Да где же дно у этой чёртовой башни?! Ага, а вот и дверь… Так, в этот раз будем осторожнее и для начала слегка-слегка приоткроем её, дабы убедиться, что всё чис…

Чёрта с два там всё чисто! Полная хата немцев!

Так… так… так… Поворачивать наверх? А что это за голоса сверху доносятся? Не погоняли ли? Ну, и где меня раньше достанут – когда я буду подниматься вверх и столкнусь нос к носом с фашистами или когда неожиданно ударю этой гей-компании, что сейчас сидит в комнате, в спину? Всё элементарно, Ватсон!..

Достаю одну гранату-колотушку, отвинчиваю на конце рукояти защитный колпачок, достаю шнур с фарфоровым шариком на конце и дёргаю.

Раз…

Резко дёргаю дверь на себя.

Два…

Короткая оценка обстановки – где больше немцев, куда бросать.

Три!

Швыряю гранату в комнату, а сам прячусь за дверь и достаю ещё одну гранату.

Взрыв в небольшом закрытом помещении бьёт по ушам отчего-то очень громко. Грохот и вопли, в воздухе несёт дрянной взрывчаткой. Вторая граната летит вслед за первой. Раз, два, три, четыре. Взрыв!

Резко врываюсь в комнату, отбегаю вправо и на ходу начинаю палить из тяжёлого автомата, чувствуя как он трясётся от отдачи. Немцы валятся как подкошенные – пули уверенно находят свои цели. На полу уже валяются четверо, превращённые осколками в малоаппетитное пособие по разделке и заготовке туш.

Трое в центре, один из них офицер в форме Ваффен СС – получите! Двое около стены – тоже получите! Ещё одна сладкая парочка ныряет за крепкий дубовый стол, и пули лишь бессильно вырубают кучу щепок из столешницы. Боёк щёлкает всухую – тридцать два патрона приказали всем жить долго и счастливо, а менять магазин времени нет.

Выпускаю МП-40 из рук от чего он просто повисает на ремне и выхватываю оба «вальтера». Видимо решив, что раз я перестал стрелять, то нужно воспользоваться представившимся шансом, из-за стола поднимается пара гансов с карабинами. Получив по несколько пистолетных пуль в грудаки, они завалились обратно. Где-то позади начали раздаваться крики, причём уже подозрительно близко – похоже, что погоня сверху уже вот-вот будет здесь…

Мой взгляд упал на прислонённый к колонне пулемёт MG-42 с пристёгнутым круглым патронным коробом-кексом. Усмехнулся, засунул пистолеты обратно в кобуры, подхватил тяжёлый машингевер, подцепил ногой ближайшее кресло с высокой спинкой и рывком пододвинул его к себе. Повернулся к двери из которой должны были показаться немцы и положил ствол пулемёта на спинку кресла.

Когда в комнату ввалилось примерно полдюжины немцев старому-доброму машингеверу потребовалось всего четыре секунды, чтобы полностью опустошить магазин и нашпиговать этих неудачников свинцом калибра 7.92 миллиметра от макушки до пяток.

Я отбросил пулемёт в сторону и, на ходу перезаряжая МП-40 и пистолеты, вышел из комнаты.

Поворот, другой, третий, коридор, ещё один, снова поворот…

Я опускался всё глубже и глубже под землю, шагая в тусклом свете редких ламп. Где-то там – в недрах древнего немецкого замка таилась моя цель…

Коридор, поворот, другой, коридор, поворот…

Неожиданно в конце коридора я заметил двоих немцев в пятнистой форме парашютных егерей и с FG-42 в руках перед внушительного вида стальной дверью. Но раньше, чем они успели среагировать, их скосила длинная очередь, выпущенная из машин-пистолета.

Подойдя к телам, я поменял тяжёлый и неудобный МП-40 на отличнейшую десантную винтовку. Дёрнул массивный рубильник и с надрывным жужжаньем электромоторов стальная дверь, не уступающая по своей толщине сейфовой, уползла в сторону.

Передо мной оказался хорошо освещённый коридор, со стенам из бетона и рядами толстых кабелей под потолком, а в конце виднелась ещё одна дверь.

Пока я шагал, всё вокруг почему-то начало подёргиваться непонятной рябью, будто бы картинка на экране телевизора. Яркие лампы в массивных решётчатых плафонах то и дело пытались превратиться в люминесцентные лампы дневного цвета, а FG-42 в моих руках – в штурмовую винтовку Беретта AR-70.

Я поднял рубильник, и ещё одна дверь с электроприводом отъехала в сторону. По ту сторону обнаружилась решётчатая терраса, проходящая на высоте примерно четырёх метров и опоясывающая по периметру немаленький зал, уставленный десятками столов, типа прозекторских. Только вдобавок ещё и оснащённых металлическими кандалами и непонятного вида электрической и механической машинерией.

На столах лежали прикованные примерно пара десятков людей в советской, английской и американской форме времён Второй Мировой, над которыми проводили непонятные медицинские манипуляции люди в мясницких фартуках поверх белых халатов и зловещего вида инструментами в руках. Между столами неторопливо шла пара высоких мужчин лет сорока в характерных эсэсовских плащах и фуражках, которые почему-то мало походили внешне на «истинных арийцев», и вели между собой беседу. Почему-то несмотря на разделяющее меня с ними расстояние, я их прекрасно слышал, и что ещё более удивительно – отлично понимал.

– Что с образцами, Марио? – произнёс один из них – невысокий худой старик лет семидесяти в круглых очках и аккуратной седой бородкой.

– Первая партия практически вся в ноль, герр Лоренц, – ответил второй – крепкий черноволосый и темноглазый мужчина лет сорока.

Внезапно всё пространство вокруг опять начало подёргиваться рябью, но на этот раз «сбои в матрице» не захотели успокаиваться и возвращаться всё на круги своя, поэтому спустя несколько мгновений непонятная лаборатория практически полностью преобразилась.

Вместо холодного бетона стен – голубовато-серая пластиковая отделка стен и потолка, вместо ярких фонарей в решётчатых плафонах – лампы дневного света. А вместо прозекторских столов появились огромные аквариумы, в которых невесомо парили мальчики и девочки лет десяти, опутанные паутиной проводов и шлангов, и с надетыми на лицо кислородными масками. Над каждым «аквариумом» ещё и вдобавок был установлен непонятный механизм, напоминающий металопластикового паука, будто портовый кран, движущийся взад-вперёд над резервуаром. Шесть его тонких и подвижных лап были оснащены целым арсеналом разнокалиберных игл, миниатюрных свёрл, щипчиков и манипуляторов.

– Это грустная новость, Марио, – помрачнел тот, кого назвали Лоренцем. Его эсэсовский мундир превратился в элегантный чёрный костюм-тройку, белую сорочку и чёрно-красный галстук, дополненные остроносыми туфлями и тростью с длинной золотистой рукоятью. – Забракована вся партия?

– Кроме трёх образцов – все, – подтвердил Марио, тоже «сменив» прежний наряд на чёрную полевую форму с серебристыми петлицами, берет и высокие шнурованные ботинки на толстой подошве. На поясе «появилась» кобура, из которой выглядывала массивная рукоять тяжёлой «беретты». – Но два из трёх образцов всё ещё в стабильно-тяжёлом положении. Только состояние Образца 47 позволило начать вторую стадию модификации.

Двое мужчин подошли к одному из аквариумов, где находилась девочка лет десяти с длинными густыми волосами пшеничного цвета. В настоящий момент она была зафиксирована специальными захватами, а в её теле с механической бездушностью копался «паук», что-то вкалывая девочке и проводя жутковатого вида хирургические операции.

– Эстери Виртанен, – произнёс Марио. – Пол – женский, возраст – десять полных лет, национальность – финка, родители погибли в ходе Второго Удара. Одна из ста двадцати трёх человек, освобождённых из плена торговцев людьми во ходе полицейской операции в октябре 2006 года в Неаполе. В ходе штурма получила тяжёлое ранение позвоночника. Привлечена для проекта «Мантикора», получила кодовое имя Образец 47.

Девочка, над которой сейчас проводили операцию, изо всех сил пыталась вырваться и если бы не вода, то, наверняка бы кричала от жуткой боли.

– Почему она в сознании? – недовольно произнёс старик.

– Детский организм может не выдержать наркоза, поэтому приходится оперировать на живую, – несколько виновато ответил Марио.

– Настоящая принцесса… – задумчиво уронил Лоренц, подходя поближе к «аквариуму». – Просто красавица… Жаль, что так получилось… Надеюсь, она сможет вырасти человеком, а не бездушной убийцей.

– Мы с другими «преторианцами» решили, что на основе базы «Scuole» создадим нечто вроде кадетского корпуса для «мантикор». «Сорок седьмая» будет признана моей дочерью, Образцы 4 и 17 тоже будут иметь родителей.

– Что ж… В таком случае, успеха вам, герр Ферраро.

Первой мыслью при пробуждении было – больше не играть на ночь глядя в «Вольфенштейн», чтобы потом всякая галиматья не снилась… Что именно снилось – в подробностях я уже не помнил. Но вроде бы что-то связанное с нацистами и их секретными экспериментами по созданию homo super…

А затем я понял, что проснулся от того, что мне было неудобно – тело очень прилично так отекло и занемело. Наверное, это из-за того, что меня придавило…

Мозг ещё не до конца вышел из спящего режима, но моментально встревожился.

А чем это нас придавило-то, хозяин? Что-то уронили на себя во сне? Вряд ли, потому как по ощущениям сильно по комнате не катались и ничего опрокинуть на себя не могли.

Техногенная катастрофа? Мы так крепко спали и нас завалило обломками дома? Ни в коем разе, особенно если учитывать тактико-технические характеристики груза…

СТОП.

А вот с этого места поподробнее. Потому как мне очень хочется знать, почему у меня на груди и частично на ногах лежит нечто мягкое, тёплое и сопящее?! А судя по, гм, характерной реакции организма это нечто – очень даже Некто!

Открывать глаза было несколько боязно, поэтому мозг принял непростое решение провести виртуальное моделирование…

Итак, я лежу на своём матрасе, в своей комнате, судя по пробивающемуся сквозь веки свету – рассвет уже давно наступил. Далее, рядом со мной (точнее, практически на мне) кто-то лежит… Знаете, кандидатур-то в принципе не так уж и много, верно? И обе они женского пола… Вот только мне совершенно непонятно, какого дьявола эти кандидатуры забыли у меня в постели.

Признаемся честно – я отнюдь не секс-символ. Совершенно. А то, что на меня заглядывается куча девчонок объясняется исключительно тем, что я – пилот Евы и в отличие от оригинала не выгляжу, как бесхребетное чмо. Вполне достаточно для внимания, верно?

Так, спокойно. Продолжаем анализ обстановки…

Нос щекочет чья-то лохматая макушка, в грудь размеренно дышат, а по результатам мониторинга нижних конечностей на меня ещё и ногу сверху положили…

М-да. Надо срочно принимать меры. А то ещё того гляди кто-нибудь зайдёт и увидит нас в столь пикантной ситуации, и доказывай потом, что ты не дромедар…

Нас? Ну да, нас. Меня и… ну, если призвать на помощь знание первоисточника, то на ум приходит, что Аска Лэнгли таки страдает лунатизмом и, повторив свои сериальные деяния, преспокойно улеглась в мою постель…

Упс… А ведь это опасно. Очень опасно! Если это действительно без шуток лунатизм, то в случае пробуждения немки меня вполне могут ждать тяжкие телесные и черепно-мозговые…

Стоп.

Что-то не то. Что-то… Что-то… Запах, что ли? Да, запах! Порох, машинное масло и кровь – странный набор для Лэнгли…

И не слишком странный для…

– Чтоб я сдохла! – неожиданно известил меня чей-то подозрительно знакомый голос от порога комнаты.

Реакция оказалась безумной и панической. Подушка полетела в одну сторону, я – в другую, спящая на мне красавица – в третью.

Через пару секунд я сонно хлопал глазами, сидя на полу и направляя в сторону стоящей передом мной Мисато ствол… «зиг-зауэра»? Стоящая с выпученными глазами Кацураги в свою очередь держала меня на прицеле «хеклер-коха». Из-за её спины выглядывала не менее обалдевшая Аска.

– Утро доброе, Синдзи, – невпопад произнесла майор. – Как спал?

– Спасибо, хорошо. А ты уже приехала?

О! Да я сегодня явно в ударе! Не так-то просто придумать столь идиотский вопрос…

– Теперь уже не знаю, – призналась Мисато.

Один-один. Майоры так просто не сдаются.

– Синдзи, может быть, ты мне всё-таки объяснишь, какого хрена тут вообще происходит? – почти жалобно попросила Кацураги, отводя оружие от меня в сторону. – Ну или ты, Габриэлла…

МЛЯТЬ!

Покосился влево.

Невдалеке от моего лежака обнаружилась сидящая на полу сонная и всклокоченная итальянка, одетая в полураспахнутый халат… И держащая Кацураги на прицеле «глока». Похоже, что моего.

– Это будет долгая история, Мисато, – подумав, ответила Ферраро.

– А я что-то уже никуда не тороплюсь…

– Вот я же говорила, а вы мне не верили! – оживилась за майорской спиной Лэнгли.

– Думаю, стоит опустить оружие, – после некоторого раздумья изрёк я. Но «зиг-зауэра» таки не опустил.

– Пожалуй, – согласилась Кацураги. – И созвать экстренный семейный совет.

– Поддерживаю.

Мы втроём почти синхронно опустили пистолеты.

– Решила, называется, вырваться из этого матсуширного ада пораньше… А тут здрасте! – ходила взад-вперёд по кухне Мисато, активно размахивая руками. – Сначала я спотыкаюсь о чей-то автомат, потом чуть было не падаю в обморок от вида окровавленных бинтов в мусорке… А потом появляется Аска и сообщает мне, что это всё Габриэлла виновата, и что она должна сейчас спать на диване, но её почему-то там нету. Почему? А потому что она, оказывается, спит в постели скромняги-Синдзи!!! А потом меня ещё и берут на мушку! МЕНЯ! В МОЁМ доме!

Кацураги подошла к холодильнику, открыла его, внимательно посмотрела на неизменные ряды банок и захлопнула дверцу.

– Сейчас бы противошокового грамм сто принять… А пиво не поможет – быстрее нажрусь, чем в норму приду… – пробормотала майор под прицелом трёх пар глаз. Развернулась и уселась за стол, скрестив руки на груди, поочерёдно оглядев всех присутствующих.

– Ну что, приступим к разбору инцидента? С чего начнём? С пожелания счастья влюблённым или с вопроса почему тут оружие и кровь?

– Считаю, нужно начать с момента совместного пробуждения, – внесла предложение Аска.

– Принимается, обвинитель Лэнгли, – кивнула майор. – Что вы можете сказать по существу заданного вопроса, обвиняемая Ферраро?

– Почему сразу обвиняемая? – немного обиделась итальянка. – Мне просто ночью стало холодно, и я… м-м-м… в несколько бессознательном состоянии перебралась в более тёплое место.

– В жизни более глупой отмазки не слышала, – призналась Кацураги.

– Но ведь это же правда! – тут до Габри, видать, дошла вся пикантность ситуации. – А-а-а, так вы подумали, что я и… Мисато, как вам не стыдно!

– Это МНЕ должно быть стыдно? – искренне развеселилась майор. – Ну, вообще-то, дорогая, это не меня нашли в постели Синдзи! Кстати, на твоём месте должна была быть я!

– Будешь, если напьёшься, Мисато, – прокомментировала Аска.

Я слушал всё это в состоянии практически полной прострации, из-за явной нереальности и абсурдности происходящего…

Ведь ничего же не было!

Или?..

Вдруг таки в бессознательном состоянии и будто бы во сне… Может, мне кроме нацистов и ещё что-нибудь немецкое снилось? Из разряда «даст ист фантастиш!»?

На-а-айн!!! Нихт! Нихт вобла!..

– Как вы могли такое подумать, Мисато! – гневно воскликнула Габри. – Чтобы я… Да никогда! Только с мужем и только после свадьбы!

– Ого! – удивилась Аска. – Пуританство на марше?

– Это называется нормальное католическое воспитание, – сверкнула глазами итальянка.

– И это подразумевает под собой сверкать голой грудью перед парнями? – огрызнулась Аска.

– Ты умеешь накладывать повязки иначе? – голос Габри заледенел. – Изволь продемонстрировать.

И начала демонстративно снимать халат. Я машинально засмотрелся.

– Так, – прервала доморощенный стриптиз Кацураги. – А вот с этого момента поподробнее.

– Ваша честь, вы мои показания во внимание принимать будете? – осведомился я.

– Говорите, обвиняемый Икари, – милостиво разрешила Мисато.

– Протестую! Прошу именовать меня не обвиняемым, а подозреваемым вплоть до установления моей невиновности.

– Протест принимается, подозреваемый. Говорите.

– Ваша честь, – напыщенно произнёс я. – Вчера, около часа ночи я услышал сигнал дверного звонка. Неоднократный. Решив, что это кто-то со срочными вестями, я решил открыть дверь. На пороге оказалась унтер-офицер Ферраро, одетая в чёрную полувоенную форму. Вооружённая, мокрая и раненая. Мною было принято решение оказать помощь унтер-офицеру Ферраро, ввиду того, что самостоятельно она себя перевязать не могла из-за местонахождения раны и крайней слабости. После оказания первой медицинской помощи унтер-офицер Ферраро была накормлена, переодета в чистое и сухое, и уложена спать. Сам я также отправился спать, но могу поклясться на Библии, Кодексе Бусидо и Уставе НЕРВ, что не имел сегодня ночью ни с кем-либо никаких контактов очень близкого характера. У меня всё.

– Значит, полувоенная форма, оружие и ранение… – прищурилась Мисато, испытующе глядя на Ферраро.

– У меня подписка о неразглашении, – моментально заявила итальянка.

– У меня в штабе в твоём личном деле лежит выписка о том, что в связи с окончанием… э-э-э… школьного курса обучения и перевода в институт НЕРВ ты обязана предоставить своему начальству всю необходимую информацию о себе. Твой непосредственный начальник – майор Акаги, но я старше неё в иерархии, поэтому мне ты тоже должна всё рассказать. Я вообще-то не копаюсь в прошлом своих сослуживцев… Пока они не заявляются посреди ночи ко мне домой с оружием и в крови в то время как ночью в порту кто-то устроил маленькую войну.

А я ведь подозревал что-то такое, ох подозревал…

Ферарро бросила короткие взгляды на меня и Лэнгли.

– А как быть… с теми, у кого нет допуска?

– Синдзи – мой заместитель… А ты, Аска, собирайся и подожди меня в машине – я тебя сейчас в штаб-квартиру отвезу.

– Это было очень неубедительной попыткой отослать меня прочь, – категорическим тоном заявила Сорью.

– Аска, пожалуйста.

– Назовите хотя бы одну причину, чтобы я ушла.

– М-м-м… Секретная информация, связанная со смертью десяти человек?

– Понятно, – поморщилась рыжая. – Опять небось какая-нибудь мерзкая и неинтересная чушь. Я лучше тогда действительно в машине посижу, чем эту фигню буду выслушивать.

У меня на языке завертелся вопрос – где же Лэнгли могла в прошлом касаться секретной информации, связанной со смертью людей?..

Как только Лэнгли демонстративно вышла из квартиры, я оперативно сменил место дислокации, заняв позицию за правым плечом Кацураги, сидящей напротив итальянки. Как самый настоящий и до безобразия верный заместитель.

– Итак?.. – майор сплела пальцы и опёрлась локтями на стол, осознанно или нет копируя излюбленную позу Командующего.

Габриэлла тяжёло вздохнула.

– Что вам известно о «мантикорах»?

– Допустим, я поверила в этот сюжет, достойный юношеской манги о супергероях, – скептическим тоном заявила Кацураги. – Но мне нужны подробности.

– Всего я вам не расскажу, потому как во-первых – всё равно не имею права, а во-вторых – просто потому что не знаю, – разговор вредная блондинка изволила продолжить только после предоставления ей шоколада и горячего кофе. – Лет десять назад у нас в Италии начались серьёзные проблемы с сепаратистами и мафией. Очень серьёзные. Поэтому небольшая группа военных и политиков – «Преторианцы», приняла решение нанести им ответный удар, использовав методы… м-м-м… далёкие от правовых.

– Дай-ка угадаю, – хмыкнула Мисато. – Они решили их просто перебить?

– Да, ты угадала. Они назвали эту операцию «Sciopero manticora» – «Удар мантикоры».

– Голова человека, тело льва и хвост скорпиона… – задумчиво пробормотал я.

– «Преторианцы» хотели создать идеальное оружие. С человеческим лицом, силой льва и убивающим одним ударом насмерть – идеальных солдат. Сверхлюдей, которые не будут вызывать подозрения и смогут уничтожать врага хирургически точно… Пять лет назад проект вышел на финальную стадию и все враги государства были ликвидированы.

– Ты – «мантикора», – майор не спрашивала, а утверждала.

– Да.

– Пять лет назад тебе было всего лет десять-тринадцать! – не поверил я.

– Почти четырнадцать, – слегка улыбнулась Габри. – Я просто выгляжу моложе своих лет.

– Ты – оружие? – мои сомнения продолжали множиться и крепнуть.

– Ага, – улыбка превратилась из лёгкой в невыносимо милую, а сама она невинно захлопала ресницами. – Ты не представляешь, Синдзи, сколько взрослых мужчин не смогли разглядеть угрозы в нас.

– Ваши мафиози что… э-э-э… питали нездоровый интерес к детям? – скривилась Кацураги.

– Нет, они как раз были людьми очень строго нрава. Которые не брезговали торговлей оружием и наркотиками, заказными убийствами и похищениями, но воспринимали маленькую девочку как невинное и прекрасное создание, не способное нести ни малейшей угрозы.

Ферраро неприятно усмехнулась.

– Это заблуждение действовало обычно до того момента, пока их не нашпиговывали свинцом или подрывали. Каждую мантикору создавали индивидуально под несколько заранее спланированных операций. Штурмовик, подрывник или снайпер. Меня готовили как штурмовика. Цель заходила, скажем, в свой личный ресторан, где обедала пожилая замужняя пара с юной внучкой… А потом у девочки появлялась в руке пара пистолетов или небольшой автомат, и начиналась вечеринка в стиле Дикого Запада.

– Нереально, – покачал я головой. – Подростка невозможно натренировать так, чтобы он мог превзойти десяток обученных взрослых профессионалов.

– Нереально, – согласилась Ферраро.

– Генетический проект? – догадалась Кацураги. – В то время это было очень модно.

– Да. Генетически усовершенствованные солдаты. Огромная сила, повышенная скорость реакции, регенерации и живучести организма. Практически полная нечувствительность к боли, устойчивость к химическому оружию и ядам. Ну и по мелочам…

– Как-то не слишком логично… – вновь усомнился я. – Почему нельзя было создавать «мантикор» из взрослых солдат или вообще действовать как-то попроще?

– И это говорит четырнадцатилетний пилот огромного боевого биомеханоида, созданного по заказу ООН для борьбы с инопланетянами, – хмыкнула майор. – Вряд ли ошибусь, если предположу что и отрицательных сторон у «мантикор» хватает?

– У нас чудовищно ускорен метаболизм, – призналась Ферраро. – Всё время мёрзнем и вынуждены потреблять большое количество высококалорийной пищи. Опять же регенерация не берёт энергию и материалы из воздуха, поэтом в критических случаях организм фактически пожирает сам себя.

– Вот и твоя любовь к сладкому объяснилась, – присвистнул я. – Поэтому ты и была вчера больше похожа на скелет, чем на нормального человек?

– Вчера меня неплохо зацепили – я потеряла много крови и сил. Большую часть ран зарастила, а вот самую серьёзную уже не смогла… Пришлось пойти к Синдзи.

– А почему именно ко мне?

– Ну-у-у… Я решила, что смысл есть идти только к тебе или к Мисато, потому что мало кто другой пустил бы посреди ночи человека с оружием и в крови…

– М-да-а-а… – протянула Кацураги. – Как ты только в суперкиллерах так долго продержалась при подобной наивности и доверчивости? Ладно, не отвечай – это был риторический вопрос. Лучше скажи, Габриэлла: бойня в порту – это твоих рук дело?

– Не бойня, а операция по ликвидации особо опасных преступников, принимавших участие в подготовке террористических актов 21 июня в Токио-3, – с каменным лицом отчеканила Ферраро.

– Пусть так, – не стала спорить Кацураги. – Операция по ликвидации… бла-бла-бла… твоих рук дело?

– Так точно.

– Ясненько… Значит ты – генетически модифицированная убийца, которая живёт по соседству и любит сладкое?

– Формально – да.

– И для чего тебя сюда перевели ты, вероятнее всего, ничего не знаешь…

– До меня довели лишь то, что я должна всячески содействовать укреплению безопасности специального института НЕРВ, а также высших офицеров и пилотов Проекта Е, – по-военному чётко доложила итальянка. – Это официально.

– А неофициально? – спросила Мисато.

– Неофициально… – блондинка моментально помрачнела. – Неофициально меня просто списали. Как снятый с вооружения танк.

– Учитывая, сколько конкретно в тебя было вбухано денег, то чересчур быстро списали, – нахмурился я.

– Я из первого поколения «мантикор»… – нехотя призналась итальянка. – Самого первого. Прототип. Слишком много недостатков. Слишком маленький… ресурс.

– М-да…

– Хорошо, Габриэлла, – Кацураги явно была не слишком удовлетворена объяснениями, но не стала настаивать на продолжении. – Тогда последний вопрос… Почему ты всё-таки вчера пришла именно сюда?

– Потому что… – Ферраро внезапно осеклась и растерянно посмотрела на нас с майором. – А я не знаю…