Очаровательные глазки. Обрученная со смертью

Глава 10 Власть красоты

Эпидемия очередной хандры заставляла содрогаться стены деревянного одноэтажного здания. В больницу поступало много пациентов и из-за койко-места, занимаемой физически здоровой женщиной, снова разразился скандал.

— Куда прикажете ее девать? Вышвырнуть на улицу? Это негуманно! — возмущался Андрей Кириллович, споря с коллегой-завистником. Плешивый толстячок ненавидел доктора, имеющего успех у противоположного пола, в него были влюблены почти все женщины, работающие в больнице. Обаятельный и учтивый человек, вежливо общающийся даже с самими низшими слоями населения, был известной персоной в округе и причиной плохого сна для неказистого Петра Ильича, который при каждой возможности старался устроить ему неприятность.

— Вы сказали, что она пробудет здесь не больше недели! — завистливый доктор интонировал, что делало его речь сложно воспринимаемой на слух. — На фабрике — эпидемия! К нам поступают больные! Что с ними прикажете делать? Размещать на люстрах? Пока ваши Очаровательные глазки прохлаждаются в отдельных апартаментах…

— Как вы смеете, Петр Ильич?! Она такая же больная, как и другие!

— Такая же?! Что-то я не уверен в этом! Другими пациентами вы столько времени не уделяете.

— У других пациентов есть родственники и воспоминания!

— Но ваши личные симпатии мешают общему функционированию больницы! — взвизгнул Петр Ильич.

— Поверьте, моей профессиональной заботой и вниманием не обделен ни один пациент.

— Добрый день, — тихим голосом произнес Василий, прервав словесную дуэль двух докторов в больничном коридоре. — Я видел объявление в газете… У вас находится женщина… Та, что потеряла память…

— Какое счастье! — с облегчением воскликнул Петр Ильич. — Наконец-то, мы от нее избавимся.

Пухлый раздраженный мужчина поспешил удалиться, громко вышагивая своими маленькими ножками. Ему казалось, что пусть и не без помощи постороннего человека, но он стал победителем в сражении с ненавистным соперником, отравляющим его будни.

— Кто вы ей? — с подозрением уточнил Андрей Кириллович, разглядывая небрежно одетого мужчину, от которого разило спиртным.

— Брат. Меня зовут Иван, — лгал молодой мужчина. Руки его немного тряслись, что выдавало волнение. Акулину он искал давно и уже отчаялся с ней встретиться, но однажды проводя время в дешевом кабаке на окраине города, неподалеку от фанерного завода, на который ему пришлось устроиться на работу, Василий случайно увидел старую газету с объявлением. Два дня молодой мужчина размышлял, стоит ли ему встречаться с женщиной, чье имя отзывалось болью в его душе. Он считал ее неблагодарной обманщицей и воровкой, продавшей его за фальшивку Зинаиде и бросившей в самое сложное для него время. Он не знал, чего ему хотелось больше: поглумиться над несчастьем Акулины, почувствовав привкус торжества, или просто еще раз посмотреть в ее прекрасные глаза, из которых всегда струилась нежность.

Мужчины шли по коридору, Андрей Кириллович был хмур. За дни, что Акулина находилась под его опекой, он успел привыкнуть к ней. Одинокий вдовец давно разочаровался в женщинах и на их внимание реагировал вежливо и сдержано. После смерти жены он пытался завести отношения, но претендентки на роль супруги требовали к себе внимания и не готовы были делить его с главной соперницей — больницей.

— Акулина не говорила, что у нее есть брат, — в голосе доктора была тревога и подозрение.

— Согласно газетной заметке, у нее — потеря памяти, — парировал Василий.

— Да, но частичная! Простите, но непохоже, чтобы вы воспитывались в деревне.

— Она думала, что я умер при родах нашей матушки, но на самом деле меня отдали на воспитание в барский дом, — извернулся прожженный аферист и обманщик.

Возле двери в палату, где пребывала Акулина, Андрей Кириллович замешкался, чутье подсказывало ему, что человек напротив него — нечестен и что-то скрывает, но доктор не имел права препятствовать встрече «родственников», ведь это могло помочь бедной девушке.

— Будьте с ней помягче. Иногда она остро реагирует на какие-то фразы, потому что неведение страшит ее, — это была скорее личная просьба, нежели врачебная. — Сначала войду я, подготовлю ее, а затем приглашу вас.

Василий утвердительно кивнул. Он тоже нуждался в паузе, чтобы подготовиться к встрече с Акулиной. Его сердце заколотилось так сильно, будто стремилось покинуть грудную клетку.

— Андрей Кириллович! — воскликнула Акулина, сияя от радости. Каждое появление этого мужчины с теплым взглядом было для нее настоящим праздником. Он часто навещал ее, успокаивал. Иногда они подолгу беседовали. В основном говорил доктор — развлекал ее различными историями из своей практики. Акулина чувствовала тревогу персонала из-за того, что он проводит с ней больше времени, чем с другими пациентами. Медсестры злобно сверкали глазами, сожалея о том, что ей не прописали уколы, но, не смотря на эту неприязнь, Акулина радовалась, как ребенок сладостям каждой встрече с чудо-доктором.

— Я вас жду с самого утра! — выдохнула Акулина.

— Сегодня трудный день! На фабрике — вспышка заразной болезни, и к нам начали поступать рабочие, поэтому, к сожалению, сейчас бедному доктору не до приятных бесед с любимой пациенткой.

При его последних словах Акулина раскраснелась и опустила глаза.

— Как вы себя чувствуйте? — участливо уточнил Андрей Кириллович, оставаясь у дверей. Он надеялся, что она скажет об ухудшении самочувствия, но девушка заверила, что ее ничего не тревожит.

— Что ж, Акулина, — начал доктор со вздохом. — Наше объявление с фотоснимком, которое любезно разместил мой друг в газете, дало свои результаты. Откликнулся один человек…

— Правда? — с волнением прошептала Акулина. — И что это за человек?

— Он утверждает, что связан с вами родством!

— Мой… отец? Он вспомнил обо мне? — робко уточнила Акулина.

Дверь была приоткрыта, и поэтому Василий слышал их разговор. Медленное вальсирование вокруг истины раздражало молодого человека, и он вошел в палату без приглашения.

— Акулина! — бодро произнес он и замер. Она была так трогательна в постели, что ему захотелось броситься к ней и, расцеловав, рассказать, как много раз он видел ее во сне, как ругал себя за то, что оставил ее одну. На глазах Василия выступили слезы не только от радости видеть ее, но и от горечи, потому что в ее широко распахнутых глазах он прочел вопрос: «Кто этот незнакомец?».

Мужчину, стоящего рядом с доктором, Акулина не узнавала, но что-то внутри подсказывало, что их что-то связывает. Она не знала, как начать разговор, и обратила беспомощный взор к Андрею Кирилловичу и он, приняв сигнал, тут же оживился:

— Это твой брат, Акулина. Он увидел нашу заметку…

— Брат? — удивилась девушка.

— Не могли бы вы нас оставить наедине? — учтиво обратился Василий к доктору. Андрей Кириллович взглянул на девушку и после того, как та неуверенно кивнула, с неохотой покинул палату.

— Акулина, любовь моя! — рьяно произнес «брат» и сделал шаг к кровати.

— Не надо, прошу вас!

— Вас? Душа моя, счастье мое! Мы жили вместе все эти годы, как муж и жена! Поддерживали друг друга и в горе, и в радости! Любили друг друга!

— Любили?! — растерялась Акулина. — Тогда почему я ничего не чувствую?.. И для чего вы назвались моим братом?..

— О, это длинная история! Иногда у нас была… подобная игра.

— Я не понимаю…

— Мне сложно быть откровенным, когда ты смотришь на меня, как на чужого человека, — с горечью произнес Василий. — Не было дня, чтобы я не думал о тебе! Когда ты сбежала и продала те проклятые рубины…

— Рубины! — вдруг спохватилась молодая женщина. — Я что-то помню… Не знаю… Красные камни?

— Да! — попытался подбодрить ее Василий. — Красные рубины — колье!

— Колье! — произнесла Акулина громко и перешла на крик, повторяя снова и снова: — Кто-то должен лечь в гроб! Кто-то должен лечь в гроб!

Казалось слово «колье» нажало в ней истеричную кнопку, и она забилась в конвульсиях. Зрелище было жуткое, и Василий отступил назад от кровати. Вбежала медсестра и за ней — побледневший Андрей Кириллович.

— Выйдите! — грубо бросил он на ходу оторопевшему «родственнику», и тот пулей вылетел в коридор.

— Что с тобой случилось, Акулина? — шептал Василий, вдруг всхлипнув. Странное зрелище поразило его. Впервые он видел, как ангел превращается в демона.

Вышел доктор и Василий поспешил отвернуться, чтобы скрыть сырость на глазах.

— Вы зря стесняетесь своей печали! — произнес Андрей Кириллович с улыбкой и, чтобы отвлечь Василия, мягко произнес: — Знаете, как ее у нас прозвали? Очаровательные глазки!

— Да, ее глаза — это чудо! Когда-то я поддразнивал ее этим романсом, но, к сожалению, она и этого не помнит. И вряд ли вообще вспомнит что-то из нашей общей истории!

— Вы ведь не брат ей, ни так ли? — разочарование в голосе галантному Андрею Кирилловичу скрыть не удалось.

Василий кивнул и тихо произнес:

— Разве это имеет теперь значение?

— Имеет. Воспоминания не могут исчезнуть просто так. Они хранятся в потайных отделах в нашей голове.

— Потайные отделы в голове? Я думал, вы доктор! Не уместнее ли будет использовать слова мозг или сознание? — отшутился Василий. Он ждал дельного совета от человека в белом халате, потому что не знал, что делать дальше. На кровати лежала не его Акулина, и он вынужден был это признать.

— Женщина в той палате… Я не уверен, что знаю ее! — произнес Василий предательски дрогнувшим голосом.

— В том-то и дело, вы — единственный, кто ее знает! — поставил диагноз доктор и предложил следующий выход из сложившейся ситуации: — Вам нужно побыть с ней. Рассказать о том, что было в вашей общей жизни. Иногда появляются крючки, которые помогают выдергивать какие-то забытые события. На днях я произнес определенную фразу, и она утверждала, что совсем недавно слышала ее от кого-то… и это ее оживило, заставило думать…

— Да, да! — подхватил Василий. — Я тоже кое-что такое сказал, и она… очень бурно отреагировала…

— Вы — ключ к потайной двери, где упрятаны воспоминания Акулины. Вам и карты в руки, как говорится! — с вымученной улыбкой заявил доктор. — Вам нужно забрать ее из больницы…

— Сейчас? — испугался Василий.

— В данный момент она спит. А вот утром…

— Но я не знаю…

— Ей нужна забота кого-то близкого! Того, кому она сможет доверять…

— Судя по реакции, которую я наблюдал, вы говорите не обо мне!

— Вы напуганы — я это понимаю, — добродушно произнес Андрей Кириллович. — Я уверен, вы желаете Акулине только счастья!

— Но что я буду с ней делать?!

— Вы сможете разговаривать с ней, подробно описывать события, связывающие вас. Последнее ее воспоминание о яме и чудовище, которое тянуло к ней руку…

Василий чуть было не рассмеялся, слушая, как доктор делится жуткой историей про забаву со шкурой медведя возле старого поместья, но его поразило, как много Акулина забыла, — целый пласт жизни провалился в бездну сознания.

— Боюсь, и ста лет не хватит, чтобы пересказать все, что с нами случилось за это время, — смущенно произнес Василий, разглядывая облупившиеся носки старых ботинок, и разоткровенничался: — Она забыла слишком большой период. И, как я понимаю, связан он как раз с моей персоной! Позади осталось не только хорошее, но и плохое. Иногда мне тоже хочется забыть часть жизни… Так может и не стоит будить ее? Вдруг это награда, а не наказание? И теперь она может начать все с чистого листа!

— Вы рассуждаете эгоистично, ведь у вас есть ваши воспоминания, — подбодрил его Андрей Кириллович. — Ежедневно я вижу страх в ее глазах. Иногда, чтобы излечиться от какого-либо недуга, нужно пить отвратительное на вкус лекарство или терпеть боль от уколов. Просто… любите ее, как она того заслуживает…

— Вижу, вы тоже в ее сетях! — усмехнулся Василий, слишком правильные, мудрые слова доктора казались ему приторными до тошноты. — Очаровательные глазки?

— Андрей Кириллович, я всегда знаю, где вас искать! — пронзительный голос коллеги Петра Ильича заставил уличенного в привязанности к пациентке доктора содрогнуться. — Мне нужно умолять вас вернуться к своим обязанностям и заняться делом? Возле этой палаты будто медом намазано!

— Завтра утром вам придется забрать Акулину! — произнес сквозь зубы Андрей Кириллович, не глядя в глаза Василию, и пошел прочь.