Очаровательные глазки. Обрученная со смертью

Глава 2 Рубиновые грезы

С любовником у Акулины была следующая договоренность: он селился где-нибудь неподалеку от очага разграбления и спустя какое-то время по сигналу соучастницы аферы появлялся на пороге усадьбы. Обычно Василий притворялся ее братом по имени Иван и будто бы разыскивал ее с печальным известием о смерти близкой родственницы. Притворщица умоляла хозяев позволить остаться ему до утра, чтобы на следующий день поехать на похороны в деревню неподалеку. Молодой импозантный мужчина к появлению в доме тщательно готовился, стараясь выглядеть иначе: отращивал волосы и бороду, прихрамывал на одну ногу, занижал голос, используя при этом другую манеру общения, и ограничивал свой словарный запас во время бесед, дабы не выдать приличное образование, а иной раз просто изъяснялся знаками, чтобы сойти за немого. В эти моменты Акулина очень злилась, ведь и без того большая часть разыгрываемых «спектаклей» держалась на ней, а когда Василий лишь мычал и размахивал руками, словно мельница, то становился бесполезен и она оставалась одна.

Циничная пара грабила легковерных людей тихо и аккуратно в надежде, что шум в связи с пропажей не поднимется долго, они сбегали, не дожидаясь рассвета. Бывало, их не спохватывались несколько дней, одураченные жертвы верили, что миловидная служанка вернется после похорон в дом, где к ней были так добры. Каждый месяц Василий и Акулина забирались в чью-то жизнь, и всегда все проходило гладко. Награбленное сбывали через «своих» людей, а после искали других богатеев и действовали по сложившейся схеме.

В жилище Никифора Ивановича и его жены провернуть дело по-быстрому мешал Семеныч, он, казалось, что-то подозревал, а потому внимательно следил за Акулиной. Мошенница все время ощущала его любопытный взгляд, старик выныривал из всех углов и даже несколько раз обшаривал ее комнату.

— Чего тебе, Семеныч? Ходишь за мной как пес по пятам! — зло прошипела молодая женщина, увидев его в десятый раз за день за кустами.

— Так не волнуйся, коль рыльце твое не в пушку, лиса, — спи спокойно! — отшучивался старый крестьянин. — Кто ничего не боится, тому крепко спится.

— А я уж думаю: не влюбился ли ты часом? Словно тень прилип!

— А шут его разберет, может и любовь это. Не могу на тебя наглядеться, — иронизировал Семеныч, хитро прищурившись. Разоблаченный следопыт больше не прятался и открыто следовал за девицей по узкой тропинке. Ей пришлось изменить маршрут и вместо того, чтобы направиться на встречу с Василием к озеру, прозванному местными жителями Кривое, шагать к колодцу.

— Куда же ты к колодцу, да без ведер? — усмехнулся мужичок.

— Ведра таскать — не моя забота! Мне бы водицы студеной испить. Ишь, какой день выдался жаркий!

— Да разве ж это жарко?

Акулина больше не пререкалась, она проследовала до колодца, зачерпнула воды, напилась и вернулась в дом под сопровождением потешающегося над ней старика. Присмиревшая и обеспокоенная мошенница тоже начала за ним наблюдать, дабы изучить повадки неприятеля. Так девица подметила, что каждодневно Семеныч исчезает на пару часов, как оказалось, из-за давней привычки поспать в светлое время суток. Таким образом, Акулина получила возможность незаметно ускользнуть из поместья и после того, как ненавистный старикашка отправился почивать поспешила к озеру, надеясь застать там Василия.

— Я прихожу сюда пятый день подряд, Акулина! — возмутился молодой мужчина. — Ты не могла хотя бы записку оставить: так, мол, и так, возлюбленный мой, есть у нас неразрешимая проблема…

— Из-за этой проблемы я не могла даже на минуту выбраться из поместья! Ты же сам говорил: осторожность — прежде всего! — защищалась она. Девушка вдруг почувствовала непреодолимое желание столкнуть не умеющего плавать любовника в озеро, которое, согласно легендам, считалась очень глубоким. Местные жители были уверены, что на дне водоема находилась старая церковь, ушедшая под воду несколько веков назад. Правда, этот факт оставался лишь слухом, никто этого подтвердить не мог, так как нырять в водоем не торопились из-за страха повстречаться с коварным церковным служителем. В народе говорили: «В той церкви водяной теперь поп, он бьет в колокол, когда кто-то прогуливается рядом с озером и самых любопытных тащит на дно, и отмаливают они там свои грехи во веки веков!». Несколько местных пропойц пытались раскрыть правду и на спор вошли в воды, но после «свидания с водяным» их никто не видел.

— Ты ко мне не справедлив, Василий, — устало выдавила сквозь слезы Акулина. — Ведь не ты живешь в чужих домах, словно приблудная кошка. Не тебе приходится бесконечно притворяться и лгать, чтобы хозяева начали доверять… А ведь попадаются и хорошие, добрые люди, но мы все равно их обворовываем, хотя они этого абсолютно не заслуживают!

Молодой мужчина смутился, но не от упреков, его бесили женские слезы, он с трудом переносил моменты слабости и становился беспомощным и потерянным, словно ребенок. Крепко обняв свою любовницу, Василий дал очередное обещание:

— Ты знаешь, что для полного счастья нам не хватает хорошей суммы. Чем мы будем жить, душа моя? Как прокормим детей, которых ты так желаешь? Посмотри вокруг, Акулина! Ты видишь, что творится? Конец девятнадцатого века! И поговаривают, что двадцатый век мы не увидим — настанет конец света.

— Тогда зачем нам деньги, если завтра может не наступить? — устало выдохнула молодая женщина, зажмурив глаза. — На тот свет их с собой все равно не потащишь!

— Но мы же не знаем наверняка, что нас на самом деле ждет! Надежда на лучшее будущее не должна покидать нас! Хорошая моя, ты заслужила быть самой счастливой во всей Российской империи!

— Но я и так счастлива! Счастлива рядом с тобой, Васенька! Много ли надо человеку, если душа его спокойна? Во мне столько любви, что все остальное кажется мелочью!

— Вот видишь, Акулина, ты думаешь только о себе! А как же я? Мои мечты и потребности?

На лице Василия мелькнуло разочарование. Он придерживался иного мнения: любовью сыт не будешь, есть деньги — есть счастье. Без комфорта и дорогостоящих удовольствий молодой человек ощущал свою жизнь пустой. Акулина знала это и в очередной раз сдалась. Много лет он владел ее душой, словно Мефистофель, и, как ей казалось, совсем не ценил их отношения. С ним было и просто, и сложно одновременно, у этого мужчины на все был убедительный ответ. Поработив красавицу-крестьянку, внебрачный сын царственной особы (так он утверждал, но доказательств этого факта не было) сделал ее своей любовницей и соучастницей многих преступлений. После каждого нового дела Василий клятвенно обещал, что, собрав достаточную для приличного совместного проживания сумму, он непременно женится на своей преданной помощнице и будет жить с ней в свое удовольствие долгие лета.

Нехотя молодая женщина рассказала о склепе с сокровищами, точнее, о старой легенде, согласно которой в нем была похоронена сестра-близнец матери Никифора Ивановича, умершая в девичестве. И о том, что отец души не чаял в красавице-дочке, но узнав, что она завела любовную связь с крестьянином, прогнал несчастную из дома на все четыре стороны. Наутро ее нашли мертвой — задавилась в лесу. Весть об этой трагедии стала всеобщим достоянием и на церковное кладбище грешницу не пустили. Родители выстроили фамильный склеп, ставший последним пристанищем усопшей.

— Ее похоронили в белом платье, как невесту, а на шею надели рубиновое украшение, чтобы закрыть след от удавки, — закончила повествование Акулина.

— Как глупо! — воскликнул Василий. — Зачем надевать на труп фамильные побрякушки?

— Когда-то давно эти побрякушки принадлежали их блудливой родственнице. Она вовремя опомнилась и посвятила свою жизнь служению Богу в одном из монастырей где-то рядом. Отец вроде как надеялся что душа бывшей блудницы, которая стала святошей, вступится перед Богом за грешницу!

— Надеюсь, все так и случилось! И бедная грешница теперь в раю! — иронизировал Василий. — Плевать на нее! Да здравствуют камни, которые изменят нашу жизнь!

Акулина знала, что ее любовник не был суеверен и всегда посмеивался над поверьями и сказаниями. Он объявил, что не появится в поместье в образе брата Ивана и разработал новый план: вскрыть рубиновые залежи и исчезнуть из поместья.

— Но в доме полно серебра! — воскликнула Акулина, почему-то опасаясь тревожить покойницу.

— Не пойму тебя! То ты не хочешь обворовывать дома, потому что жалеешь их хозяев, а теперь сопротивляешься! — раздражался Василий. — Напои их всех сонными травами и следи за этим пронырой-старикашкой. Сегодня ночью навестим «рубиновую невесту».

Акулина предано кивнула и поплелась к усадьбе. Ее охватило какое-то странное волнение, впервые за много лет она чувствовала, что после посещения гробницы ее жизнь изменится, но… не в лучшую сторону.

Вечер перед ограблением выдался необычайно теплым и приятным. Акулина обмахивала Анну Павловну веточной березы, отгоняя ненавистных ей комаров, и тихо мурлыкала старый романс:

— Очаровательные глазки… очаровали вы меня… В вас много жизни, много ласки…

— Анна! — воскликнула хозяйка усадьбы, кутаясь в плед. — Как можно петь такую пошлость?

— Моя мать пела мне перед сном эту песню, — извиняющимся тоном произнесла Акулина. Мысли ее были неподалеку — возле лесной опушки, в старой усыпальнице, где ей предстояло «свидание» с прогнившим трупом.

— Мать пела тебе песню со столь сомнительным содержанием? Мне жаль тебя, девочка! Очарование глазок — сомнительная радость, и вряд ли приведет к достойному финалу.

— Уж не к замужеству точно! — хихикнул Никифор Иванович, скрипнув своим креслом. Акулина услышала неприятный подтекст в этой фразе и очень сильно разозлилась. Ей стоило усилий, чтобы не одарить развеселившегося мужчину ответной колкостью. Сделав несколько глубоких вдохов, мошенница произнесла почти доброжелательно:

— Я заварила чудесный чай. С душицей и еще пару трав добавила. Днем была в лесу и кое-что подсобрала.

— Из твоих рук — хоть яд! — отшутилась Анна Павловна.

Пожилая дама поправила белый накрахмаленный чепец, в который по сложившейся традиции обряжалась каждый вечер и покорно кивнула.

— Спать будете крепко! — пообещала Акулина.

Со сном в последнее время у хозяйки поместья были сложные взаимоотношения. Поводов к беспокойству у пожилой дамы, ведущей размеренный образ жизни в тихой провинции вдали от городской суеты, не было, однако многие ночи она не смыкала глаз и, глядя в потолок, размышляла о различных глупостях. Ночи казались слишком длинными, и к утру она оказывалась истерзанной тяжелыми думами и уставшей. Акулина предпочитала крепко спать в темное время суток (за исключением тех ночей, когда приходилось грабить людей, которым она прислуживала), однако не раз скучающая Анна Павловна приходила в спальню служанки, будила ее и требовала развлекать.

— Чай остынет! Вы ведь предпочитаете горячий, Анна Павловна, — Акулина поторапливала хозяйку поместья. Где-то закричал филин, и хозяйка поместья встрепенулась:

— Молчал столько лет и на тебе! Не к добру кричит!

— Вот и перед смертью тетки кричала птица! — подхватил Никифор Иванович.

— Откуда вы знаете, что филин кричал перед смертью вашей тетки? Вас тогда еще даже на свете не было! — еле слышно уточнила Акулина, сердце ее сжалось от беспокойства, и она уставилась в темноту пустым взором.

— Земля слухами полнится! — недовольно пробурчал пожилой мужчина.

Акулина испугано вслушивалась в ночные звуки природы и ощутила, как неприятный холодок щекочет ее внутренности.

— Помоги же мне, глупая? — прокряхтела Анна Павловна, пытаясь выбраться из кресла-качалки.

Примерно через час в доме была гробовая тишина — все спали, напившись душистого отвара. Акулина забрала свои вещи и поспешила покинуть дремотное царство. На улице было темно, словно кто-то нарочно погасил звезды не желая освещать дорогу девице.

— Тьма есть не что иное, как отсутствие света, — прошептала девица с опаской, до склепа она добиралась почти наощупь.

— Вы не спешите, мадмуазель! — насмешливо воскликнул Василий, затягиваясь папироской, и добавил, указывая на темную дыру — вход в гробницу: — Милости просим в заупокойный мир!

Акулина не торопилась войти в жуткое и тесное помещение и, сложив руки на груди, дождалась, пока бесстрашный человек досмолит свою сигарку и первым войдет в логово «богатой» покойницы.