Очерки истории культуры Средневекового Ирана

1

Необходимо отметить, что раздел был написан Н. Д. Миклухо-Маклаем незадолго до кончины, последовавшей 7 апреля 1975 г. Очерк печатается с незначительной редакторской правкой и минимальными сокращениями, которые никоим образом не коснулись выводов автора

2

Первая отпечатанная наборным шрифтом в Тебризе книга датируется июлем 1818 г. (Джихадийа — сочинение Мирзы Иса Ка'им Макама о войне Ирана с Россией). Как показала О. П. Щеглова, сообщение И. Афшара о том, что первая наборная книга — Фатх-наме ("Книга о победе") — была напечатана в Тебризе в 1812 г., недостоверно [152, с. 26; ср. также 11, I, с. 229-234

3

Заметим, что с введением литографского способа книгопечатания рукопись в Иране не только продолжает существовать, но даже успешно конкурирует с печатными изданиями — явление, характерное вообще для периода начальных шагов книгопечатания как в Западной Европе, так и в России

4

Общие проблемы производства рукописной книги рассмотрены в книгах: [165; 166] (оба исследования снабжены подробнейшей библиографией вопроса) [79; 121; 72; 107]. О мусульманской рукописи в общем плане см. [154]. Библиографию (соответствующие разделы) см. [162; также 188

5

За последние двадцать лет значительный вклад в изучение персидской рукописи и книжности в целом внесли иранские ученые М. Минуви, С. Нафиси, И. Афшар, М. Байани, М. Т. Данишпажух, Дж. Матини, К. Ра'на Хусайни, Р. Хумайунфаррух, а также афганский специалист А. Хабиби. Из советских иранистов к общим проблемам рукописи обращались А. А. Семенов, А. Ю. Казиев и Г. А. Костыгова

6

Вместе с тем следует отметить, что исследования, которые развернулись в этом направлении в Иране и других странах за последние 20-25 лет, позволяют надеяться, что, если эти работы будут вестись с той же интенсивностью, мы получим в результате (пусть в отдаленном будущем) относительно полный корпус названий сочинений на персидском языке, т. е. репертуар персидской словесности. Работа эта чрезвычайно многообразна — публикация описаний и списков отдельных рукописных собраний, издание био- и библиографических словарей, библиографий отдельных ученых и поэтов, исследование отдельных жанров словесности и т. п

7

Здесь кажется уместным более подробно рассказать о той исключительно полезной, трудоемкой и нелегкой работе, которую проводит большой патриот и тонкий знаток персидской словесности Ахмад Мунзави, составляя краткий каталог каталогов персидских рукописей Фихрист-и нусхаха-йи хатти-йи фарси ("Каталог персидских рукописей"). К настоящему времени вышло шесть томов в семи книгах, в которых зафиксировано 49 022 списка. Критическая оценка труда — это дело будущего, так как он еще не получил завершения. Но нам бы хотелось обратить внимание на один недостаток, с нашей точки зрения — основной. Известно, что существует более 500 каталогов персидских рукописей, хранящихся в различных собраниях мира. В конце т. 4, вышедшего из печати в 1972 г. (с. 3425-3439), А. Мунзави приводит список 118 томов каталогов и близкой к ним литературы, использованных им при составлении Фихриста, в конце же т. 6, вышедшего в свет в 1974 г. (с. 4721-4726), он добавляет к этому числу еще 28 томов, использованных им в томах 5 и 6, доведя общее число томов до 146. При проверке оказалось, что Иран представлен 31 каталогом в 97 томах (Тегеран — 11 и 64 соответственно, Тебриз — 2 и 3, Кум — 3 и 4, Кашан — 2 и 2, Мешхед — 8 и 16, Исфахан — 2 и Иезд — 1 и 3, Решт — 1 и 1, Шираз — 1 и 2); кроме того, были использованы 4 биобиблиографических исследования и 6 томов специального издания Центральной библиотеки Тегеранского университета Нусхаха-йи хатти ("Рукописи"), вышедшие в 1340-1348/1961-1969 гг., которые содержат очень много сведений не только о провинциальных и частных собраниях в самом Иране, но и за его пределами (например, в т. 5 помещены сведения о библиотеках и древлехранилищах Ирака и Саудовской Аравии). Остальные страны в списке А. Мунзави были представлены следующим образом: Египет — один каталог в трех томах; Индия — 5 и 13;, Ирак — 6 и 6; Пакистан — 7 и 10; Турция — 1 и 1; Англия — т. 2-3 Каталога Британского музея, подготовленного Ч. Рье (1881-1883), и его же "Дополнение" (1895); СССР — Каталог персидских и таджикских рукописей ИНА АН СССР (1964); использована также биобиблиографическая работа Г. Аввада по астрономии. Таким образом, А. Мунзави использовал в своей работе 53 каталога, посвященные главным образом персидским рукописям, хранящимся в Иране, и части собраний некоторых стран Востока; европейские страны практически не представлены, а собрания СССР представлены только одним каталогом. Соотношение — более 500 и 53 — показывает, сколь не полон его краткий каталог каталогов и сколько рукописей еще не получило в нем отражения. Думается, что если бы каталог А. Мунзави был ограничен рамками собраний собственно Ирана, то мы бы получили очень полезный и ценный справочник по рукописной книжности этого региона, который время от времени нуждался бы только в дополнении и отчасти исправлении в связи с выявлением и описанием новых собраний. Более того, он дал бы нам (как, впрочем, и дает сейчас — т. 4 и 5 содержат 4590 названий в 13 4120 списках) репертуар этой книжности. Однако, в связи с тем что в него были включены данные о рукописях, хранящихся за пределами Ирана, географические границы справочника оказались несколько размытыми и неопределенными. Тем не менее данные А. Мунзави, сообщившего еще в 1971 г., что он зафиксировал на базе только 105 томов каталогов (ср. выше) около 60 тыс. персидских рукописей, подтверждают, что цифра 200 тыс. персидских рукописей не только вполне реальна, но, возможно, и менее действительно существующей

8

Источники сообщают, что арабский мир знал еще более внушительные цифры. Например, частная библиотека фатимидского халифа ал-Хакима (996- 1021) насчитывала 2 млн. рукописей, а у халифа Хакама II (961-976) в Кордове хранилось около 400 тыс. [190, с. 226-228; 176, с. 162-163]. Приведенные цифры скорее фантастичны, чем реальны, они явно многократно завышены средневековыми авторами

9

Так называет себя Асади в колофоне этого списка. Перевод колофона: "И переписал [ее] Али б. Ахмад ал-Асади ат-Туси, поэт, в месяце шаввале 447 года хиджры пророка (январь 1056), да благословит его Аллах" (текст: [148, с. 121])

10

О нем и его трудах см. [148, с. 119-159

11

Об авторе, сочинении, рукописи, исследованиях и изданиях см. [178, с. 45-48

12

Именно древность списка делала его уникальным и первоклассным памятником в различных аспектах: он был детально исследован медиками и историками восточной медицины Р. Зелигманом (1830-1833 и 1859) и А.-Х. Ахундовым (1893); язык сочинения вызвал интерес у П. Хорна (1893) и был обстоятельно разобран в монографии Ж. Лазара (1963); в плане палеографии он фиксирует, как отмечает Н. Аббот, вклад, который внесли персы в развитие арабского письма, его "демократизацию", используя коранический (в те времена) курсивный почерк в сочинениях светского (в данном случае научного) характера [153, с. 82]. О персидских изданиях сочинения и его исследованиях, а также сведения о втором известном списке [105, I, с. 463-464]. В 1932 г. в сборнике Гах-наме ("Время"), издаваемом сейидом Джамал ад-Дином Тихрани, появилось сообщение последнего о том, что ему принадлежит список сочинения Шиш фасл ("Шесть глав") Мухаммада б. Аййуба Табари, датированный 25 раби' I 372/17 сентября 982 г. Это сообщение до сих пор не подтвердилось и, как показал Ж. Лазар, было, судя по всему, ошибочным [179, с. 97-98; 90, с. 887-889

13

К. И. Чайкин весьма точно определил Гаршасб-наме как "типичную героико-эпическую поэму, представляющую собой в персидской литературе последний образец жанра, высшим выражением которого является "Шахна-мэ" [148, с. 158-159

14

Следует заметить, что именно персидским переписчикам обязано арабское письмо широкому введению в повседневную практику округлого и курсивного почерка, каковым является почерк насх. Впоследствии эта практика была распространена на переписку Корана. Тем самым попытка пуристов-богословов, требовавших канонизации угловатых почерков, которыми писались ранние Кораны, и распространения этого положения на всю последующую практику их переписки (требование богословов было выдвинуто вслед за кодификацией текста Корана и канонизацией его чтения), потерпела неудачу. Последнее открыло двери широкому совершенствованию и развитию почерков, поскольку, если бы почерк стал каноном, он не мог бы развиваться и модифицироваться. Напомним, что самый ранний известный нам список Корана, исполненный почерком насх, происходит из Ирана. Он датирован 427/1036 г. [153, с. 83

15

[178, с. 69]; этот список содержит комментарии к т. II и началу т. III труда ал-Калабади и в настоящее время находится в Карачи, в Национальном музее Пакистана [108, с. 20-25; 89, с. 3-4

16

[178, с. 48-49

17

[173, с. 6-11 и 45-46 (предисловие)

18

[178, с. 36-118]. Ж. Лазар (там же, с. 33) совершенно справедливо, как впоследствии показал Ч. А. Байбурди, не включил в свою работу персидский перевод арабского сочинения Ас-савад ал-а'зам фи-л-калам, написанного в Бухаре имамом Абу-л-Касимом Самарканди (ум.. 342/953-54) (подробнее см. 118, с. 154-155]). Сочинение было издано в Тегеране в 1969 г. афганским ученым Абд ал-Хайем Хабиби |[134, с. 374-388

19

Я. Махдави считает, что из 244 произведений Ибн Сина принадлежит 131 [182, с. 102, 225

20

В первом дошедшем до нас библиографическом справочнике-путеводителе по литературе на арабском языке — ал-Фихрист ("Перечень") ан-Надима (составлен в 377/987 г.) отмечается 7727 сочинений. Было бы интересно выяснить, сколько произведений из этого числа сохранилось до дней другого мусульманского библиографа — Хаджжи Халифы и получило отражение в его труде Кашф аз-зунун (составлен в XVII в.), в котором имеются сведения о 15 007 произведениях на арабском, персидском и тюркских языках. Сравнив затем полученные данные с библиографическими сводами К. Брокельмана и Ф. Сезгина (арабская часть), Ч. А. Стори и А. Мунзави (персидская) и Р. Хофмана (тюркская), мы получили бы (пусть неполную и приближенную) картину книжной продукции на мусульманском Востоке, сохранившейся до наших дней, если не по числу списков, то по числу отдельных произведений — покрайней мере за 13 веков. Как стало известно, за эту работу взялся в 1978 г. иранский археограф С. А. Анвар

21

В частном собрании д-ра Нурани-йи Висала в Ширазе имеется список, датируемый, по палеографическим данным, началом XII в

22

Четвертый список был обнаружен ,в 1960 г. В настоящее время он находится в личном собрании Хасана Атифи. См. журн. "Фарханг-и Иранзамин", 1348/1969, т. 16, с. 191-192, примеч. 2

23

Подробнее о жанре дастана см. [34; также 150

24

Согласно сообщению историка ал-Йаркуби, в его время (вторая половина III/ вторая половина IX в.) в Багдаде функционировало около ста книжных лавок, которые держали местные переписчики-продавцы (варракун) [153, с. 72]. Статистика Мунзави дает нам лишь один период резкого падения книжного производства, приходящийся на XII/XVIII в. Падение спроса объясняется всей ситуацией в стране — афганское нашествие, разорительные войны Надир-шаха (1736-1747) и лихолетье междоусобной войны между Зендами и Каджарами

25

Помимо переписчиков, занятых перепиской книг, существовал другой контингент профессионалов, работавших в государственных канцеляриях. Это был особый вид специалистов — чиновники-секретари, о находчивости, образованности и подготовленности которых ходили легенды и которым Низами Арузи из Самарканда посвятил целый ряд этюдов и новелл в первой главе Маджмаf ан-навадир ("Собрание редкостей"), известном в обиходе как Чахар макале ("Четыре беседы") и составленном им в 551/1156-57 г. Это был особый разряд чиновников на придворной службе, которого мы не будем касаться в данном очерке, но отметим, что, несмотря на значительное число трактатов и руководств, посвященных их профессии, ни в одном из них не говорится о процессе подготовки секретаря-делопроизводителя; в них мы встречаем массу рекомендаций и советов по поводу того, что должен он знать и уметь, но в многочисленной литературе на эту тему, берущей, кстати, свое начало на арабской почве, нет ни одного трактата, в котором бы был описан процесс обучения

26

См. выше, примеч. 24, также [190, с. 214; 176, с. 166

27

[121, с. 32]. Этот факх. показателен и тем, что светские писцы, нанятые со стороны, возможно временно, никоим образом не повлияли на репертуар производимых книг

28

[172, с. 101]. Из этих трех процентов два составляли грамматики и лексикография и один — древние авторы. (Данная статья была любезно указана нам О. Г. Большаковым.)

29

[18, с. 154]. Попутно отметим, что в ханака создавались рукописи не только религиозного, но и светского характера. Например, каллиграф Султан-Хусайн Харави, нашедший себе пристанище в такой обители, переписал в 963/1556 г. поэму 'Арифи Хал-наме ("Книга1 о экстатичном состоянии"), заметив в колофоне, что "переписал быстро" (рук. Б-ки Салтанагги, № 456)

30

К числу таких редких случаев, видимо, можно отнести и широко известный факт, связанный с деятельностью везира Рашид ад-Дина Фазлаллаха (1247-1318), направленной на увековечение своей памяти как историка и богослова. Он распорядился, чтобы его труды, сведенные в Таснифат-и Рашиди ("Рашидовы сочинения"), оригиналы которых хранились в одной из двух библиотек справа от его мавзолея в квартале Рашидийе в Табризе, переписывались бы ежегодно в двух экземплярах по-персидски и в двух экземплярах по-арабски на средства выделенного для этой цели вакфа. После переписки их следовало рассылать бесплатно в основные центры мусульманской учености. Согласно Бойлю, "...для переписки, переплета, иллюстрирования и снабжения картами различных своих произведений он (Рашид ад-Дин. — О. Л.), как сообщают, выделил сумму 6 60 000 динаров, эквивалентную 36 000 фунтам в британской валюте" [190а, с. 5

31

В качестве примера: только в колофонах 756 персидских рукописей из их общего числа 3030 в собрании ИВ АН СССР переписчики указали свое имя (703 имени), и лишь в 279 случаях они пометили место переписки (123 названия), т. е. 25 и 9% соответственно от числа списков

32

[159, с. 51-64]. Менее категоричную и более осторожную точку зрения высказал О. Г. Большаков ([21, с. 298-300

33

Например, каллиграф Мухаммад-Хусайн Дар ал-Марзи отметил в колофоне переписанной им рукописи Хамсе Низами, что эту работу он выполнил 1 раджаба 1034/9 апреля 1625 г. в Ширазе в мастерской (кархане) Лутфал- лаха музаххиба. О других частных мастерских, функционировавших в Казвине, в которых одновременно обучались и работали (видимо, на рынок) не каллиграфы, а художники, сообщает Искандар Мунши в Тарих-и аламара-йи Аб-баси ("Мироукрашающая Аббасова хроника"). Говоря о художнике Мир Зайн ал-Абидине, он замечает: "Его ученики, открыв художественную мастерскую (кархана-йи наккаши), работали [в ней], однако сам он, работая всегда для царевичей, эмиров и вельмож, пользовался их расположением". В данном случае противопоставление положения мастера и его учеников поясняет, почему они создали мастерскую. Тесно связанный со двором, мастер не нуждался в заказах, а его ученики были вынуждены добывать себе пропитание, работая на рынок. В другом месте, сообщая о художнике Абд ал-Джаббаре, тот же автор отмечает: "Хотя он и открыл художественную мастерскую (кархана-йи наккаши), однако в связи с тем, что большую часть времени он проводил в обществе эмиров и вельмож, лично он мало уделял внимания этому занятию. Его сын ходжа Насир... работал вместе с учениками". Сказанному выше как будто не противоречит отсутствие каких-либо сведений об объединениях переписчиков в трактатах о деятельности мухтасиба (государственного чиновника, призванного осуществлять надзор за соблюдением предписаний ислама), в функции которого входил также контроль за ремеслом и торговлей (подробнее [21, с. 301-304, 331]). Лишь в одном из них, Ма'алим ал-курбат фи ахкам ал-хисбат, принадлежащем перу Мухаммада б. Мухаммада б. Ахмада Карши, известного как Ибн Ихва (или Ибн Ухувва) с почетным прозванием Зийа ад-Дин (648-729/1250-1329), нам удалось найти небольшой невыделенный раздел в конце 69-й главы сочинения, посвященный, правда, не писцам, а наккашам — специалистам, которые расписывали орнаментами керамику, фаянсовые и лаковые изделия и т. п., а также занимались оформлением книг: "...они (наккаши. — О. А.) должны то, что продают людям, трижды покрывать лаком и выставлять на солнце, так чтобы перед тем, как передать хозяевам, [товар] был полностью высушен солнцем. Потому что очень часто они один раз или два покрывают лаком, вследствие чего, когда малое количество воды или влаги попадает на вещь, она портится. Они также должны воздерживаться от рисования живых существ, ибо посланник божий их проклял" [3, с. 231]. В 1959 г. Э. Дарский опубликовал перевод "Устава цеха живописных дел мастеров" [62, с. 106-109; 2-е изд.: 88, с. 147-152]. Перевод слова рисала ("трактат") как "устав" мы рассматриваем как недоразумение, поскольку этот трактат не устав, а обрядник, содержащий определенный комплекс религиозно-этических предписаний, и только. Никаких регламентации, определяющих положение, права и обязанности членов профессионально-корпоративного объединения, в нем не содержится. Представляется также сомнительным относить время его возникновения к концу XIV в., поскольку язык его не дает таких оснований, равно как и реалии, содержащиеся в нем. Вероятнее всего, этот обрядник бытовал в устной форме с конца XVI — начала XVII в. в среде мастеров-наккашей и был записан в XIX в. Кстати отметим, что в названии обрядника нет слова, переведенного Э. Дарским как "цех". Ср. [102, с. 25-26], где высказана эта же точка зрения

34

Примеры см. [8, с. 131-136]. Приведем еще один пример. Каллиграф Мухаммад-Хусайн Наурас Димаванди, выполнив заказ сефевидского вельможи в конце ша'бана 1090/октябре 1680 г., отметил в колофоне списка Тазкира-йи Шах Тахмасб ("Памятная записка шаха Тахмасба"), что он не только отредактировал и переписал его, но и украсил миниатюрами (Биб-ка Салтанати, № 708, Тегеран). Другой мастер, по имени Маджд-и музаххиб, переписав в раби' II 851/июне-июле 1447 г. рукопись сочинения Тарджума-йи Рашф ан-наса'их ("Перевод Рашф ан-наса'их"), заметил в колофоне, что помимо переписки им еще художественно оформлен список (Б-ка Салтанати, № 611)

35

Ср. [104, с. 288]: с 12 рукописей в XI в. до 6150 в XVII в. (в статистике использовано около 31 тыс. рукописей)

36

Р. Н. Фрай совершенно справедливо говорит о том, что в это время происходил процесс рождения литературы на новоперсидском языке и что "создавалась новая мусульманская персидская культура. Зороастрийские элементы в стихах персидских поэтов отражали только моду этого времени; они не могут считаться выражением подлинных зороастрийских представлений или верований. Тоска по прошлому давала себя знать, особенно в поэзии, где такого рода настроения нередки, но возврата к прошлому уже не могло быть" [141, с. 344

37

О. Г. Большаков отмечает: "Горожане составляли в среднем одну шестую часть всего населения, но эта шестая концентрировала в себе подавляющую часть грамотных" [33, с. 201

38

В качестве примера можно отметить таких известных мастеров (по количеству и качеству произведенных списков), как ширазские каллиграфы Мун'им ад-Дин ал-Аухади (конец XV — первая треть XVI в.), Кавам б. Мухаммад (середина XVI в.) или гератский каллиграф первой половины XVI в. Мухаммад Харави, в определенной степени специализировавшийся на переписке произведений Абд ар-Рахмана Джами (1414-1492)

39

[17, 1-3]. Махди Байани не был пионером в этой области, до него такую попытку предпринял индийский ученый М. Шафи в 30-х годах нашего века на страницах основанного им журнала "Oriental College Magazine" (ср. vol. X, 11934, № 1-6), где он свел в корпус сведения, почерпнутые им из нарративных источников. Но М. Байани сделал значительный шаг вперед, соединив сведения источников с данными колофонов просмотренных им самим рукописей. Число каллиграфов и хороших мастеров почеркового стиля наста'лиг, по нашему мнению, возрастет втрое, если к данным М. Байани добавить материалы о мастерах, содержащиеся в каталогах персидских рукописей. Последнего по неизвестным нам причинам М. Байани не сделал

40

Следует заметить, что точно так же ни один персидский автор не говорит о приемах работы переписчика: это было таким обычным делом. Писец, расположив протограф на специальной подставке около себя, справа и слева, садился на подстилку и, положив дощечку под лист бумаги на колено, принимался за работу. Исключение составляли каллиграфы, которые, создавая шедевры художественного письма, предпочитали в таком случае работать за низким, достаточно широким столиком. Иногда они для удобства подставляли под ноги низкую скамеечку. Такое положение писца во время работы было известно всем современникам, но только сведения западных путешественников, посетивших Иран в XIV-XVII вв., а также несколько миниатюр того времени позволяют утверждать, что переписчики работали именно так, а не сидя за столом. Одним из ранних изображений переписчика может считаться миниатюра из рукописи на арабском языке, переписанной в Багдаде в 1287 г.: это изображение святого, который пишет на колене. Ныне этот список находится в библиотеке Suleymaniye в Стамбуле (Ms. Esad Efendi 3638, f. 3 v) (воспроизведение [200, fig. XL])

41

Ср. также выше, примеч. 33

42

Главный каллиграф последних представителей династии Ак-Койунлу Абд ал-Карим б. Абд ар-Рахман ал-Хваразми получил известность еще в детском возрасте. В альбоме (муракка'), составленном для Султан Йа'куба Ак-Койунлу (1478-1490), ныне хранящемся в библиотеке Стамбульского университета, имеется несколько образцов его письма с пометами: "Переписал Абд. ал-Карим ал-Хваразми в десятилетнем возрасте", "Переписано Абд ал-Каримом ал-Хваразми в возрасте одиннадцати лет" и т. д. Мир Имад Хасани переписал целую рукопись в одиннадцать лет

43

Подобные упражнения постоянно делали не только начинающие переписчики, но и мастера, обладавшие большим опытом. Избирая как образец, для подражания произведение какого-либо мастера, копиист стремился к абсолютному сходству. Удавалось, конечно, это не всем. Но если оригинал не был отличим от копии даже знатоками, то в этом случае автор последней ставил следующую помету: "Упражнение такого-то по образцу такого-то". Некоторые добивались удивительных успехов в копировании и подделке образцов письма крупнейших мастеров калама. Известно, например, что шах Тахмасп I (1524-1576) запретил своему придворному художнику Музаффар-Али воспроизводить кит'а работы Мир-Али Харави, поскольку ни один эксперт не мог отличить одно от другого, а торговцы на базаре продавали их как подлинные образцы письма Мир-Али, стоившие весьма дорого

44

Так, Казн Ахмад со слов первого каллиграфа и фаворита шаха Тахмаспа Шах-Махмуд а Нишапури (ум. 972/1564-65) сообщает, что последний работал над кит'а даже летними лунными ночами [56, с. 89]. Об учебе Мир Имада Хасани см. [6, с. 9]. Сын каллиграфа Абу Тураба из Исфахана рассказывает, что его отец, упражняясь в каллиграфии, просидел в углу на одном ковре 12 лет, пока, не протер его до дыр [17, 2, с. 529

45

Иногда колофоны рукописей сообщают нам, под чьим наблюдением начинающие переписчики выполняли свою работу. Так, например, переписавший Маснави-йи ма'нави Джалал ад-Дина Руми (Биб-ка Маджлис, без номера) 1 рамазана 893/9 августа 1488 г. Мухйи б. Махмуд-Шах указывает, что это осуществлено "старанием великого устада [Султан] Мухаммад-Нура". А каллиграф Джамал Машхади, исполнивший в Мешхеде в 989/1581 г. Диван-и Джахи (Биб-ка Салтанати, без номера), отмечает, что работу он выполнил "благодаря стараниям старинного слуги почившего в бозе Султан-Ибрахим-мирзы мастера Абдаллаха ал-музаххиба аш-Ширази"

46

О том, какой инструментарий должен быть всегда под рукой у переписчика и каким образом он должен им пользоваться, превосходно изложено в наставлении профессионального секретаря Мухаммада б. Хиндушаха Нахчевани (XIV в.): "Писцу в письме надобны некоторые принадлежности, как, например, [тростниковое] перо, перочинный нож, чернильница, мешалка (михрак), чернила и бумага. Все это должно быть заготовлено [самим писцом], и [их] не следует брать во {временное] пользование; но если другой [писец] захочет одолжить [у тебя], то не отказывать [ему]! Калам всегда надо держать отточенным, и кончик его должен быть расщепленным. Каждый калам, который сегодня был в употреблении, на следующий день вновь следует очинить, дабы влажность чернил с него сошла полностью... Перочинный нож нужно всегда держать острым, и им в чернильнице не помешивать! Потому-то блаженный ученый, наставник каллиграфов Джамал ад-Дин Иа'кут Муста'сими, да будет над ним милость божья, говаривал, если замечал в письме какого-либо писца какой-нибудь изъян или небрежение: "Его перочинный нож затупился!". Следует также иметь [при себе] мешалку и пластинку из кости: [первая] для того, чтобы не приходилось перемешивать [чернила] перочинным ножом или каламом, [вторая] для того, чтобы не обрезывать [кончик] калама на другом каламе... Также нужно в чернильницу добавлять для благовония немного мускуса или розовой воды. Равно как нужно иметь и тряпочку для вытирания [кончика] калама. Чернила же должны быть не густыми, а текучими и блестящими, дабы писец не утомлялся при письме..." [75, с. 16]. Любопытно, что эта памятка для переписчика остается в течение очень длительного времени (вплоть до XIX в.) практически без изменений — лишь незначительно варьируясь — в трактатах специалистов

47

Можно говорить о целой библиографии, посвященной этому списку (издание миниатюр и описание описка [157; 74], относительно еще трех миниатюр, входивших ранее в список, см. [203])

48

Рукопись из собрания Библиотеки Милли в Тегеране (см. [17, 3, с. 871-872])

49

Любопытно также упоминание жаркой погоды как обстоятельства, нарушившего ход нормальной работы переписчиков. Пояснение этому мы находим в трактате Маджнуна б. Махмуда ар-Рафики Раем ал-хатт ("Правила письма"), составленном в 909/1503-04 г.:

Трактат занимает в книге с. 141-163 и ошибочно назван издателем (Ма'ил Харави) Савад ал-хатт ("Умение писать")

50

Поскольку известны только единичные случаи, когда писец называл дату начала свой работы, первая дата бралась нами из колофона первой поэмы (например, Махзан ал-асрар) либо первой части труда (например, Раузат ас-сафа). Дата завершения была известна по колофону всего списка, таким образом мы получали количество дней работы писца. Норму дневной выработки мы выводили среднюю, путем деления числа бейтов (строк) на число дней. Производя подсчет, мы исходили из предположения, что переписка велась без перерыва

51

Этот же мастер переписал Бустан Са'ди (ГПБ, D 375) в рамазане 986/ноябре 1578 г

52

Этот же каллиграф закончил в Ширазе в раби' I 831/декабре 1427 — январе 1428 г. Хамсе Низами для тимурида Ибрахим-Султана (частное собрание Кеворкяна, Нью-Йорк)

53

По мнению Таки Бинаша, эти названия пришли в Иран из Индии. Как правило, они имели форму узких альбомов и помещались в кармане. Этот же современный иранский ученый сообщает нам интересную деталь: оказывается, авторы в ряде случаев указывали переписчикам на форму требуемого списка, исходя из назначения и условий использования самого сочинения [133, с. 563-564, 601

54

О дате окончания труда см. (57, I, с. 399-401

55

Вот некоторые из таких помет. Переписчик Султан-Махмуд ас-Сафи б. Султан переписал рукопись Шарх-и Диван-и Али ("Комментарий на Диван. Али") (собрание И1В АН GGClP, шифр С 1532), отметив, что работу он выполнил в Герате в доме Хаджжи Низам ад-Дина Ата'аллаха со списка, принадлежавшего этому лицу. Другой переписчик, закончив рукопись Шах-наме Фирдоуси (Музей Иран-и бастан, № 3590, Тегеран) 12 джумада I 895/4 апреля 1490 г. в Герате, заметил, что перепиской он был занят лишь два месяца — хамал и саур, т. е. март и апрель. Мухаммад-Риза б. Султан-Мухаммад, завершив перепиской Куллийат Мушфики (ГПБ им. Фирдоуси, Душанбе) в Бухаре, заметил, что это имело место "в среду месяца раби' I 1003 (ноябре — декабре 1594) года, когда солнце находилось на девятом градусе созвездия Стрельца". 29 рамазана 1070/8 июня 1660 г. в Исфахане был переписан список произведения Сана'и Хадикат ал-хакикат (Биб-ка Салтанати, № 365, Тегеран). Каллиграф, имя которого оказалось, к сожалению, затерто, записал а колофоне: "Переписано в то время, когда [я] был занят мирскими заботами. Чтобы удалить тоску, пришел туда, где портят бумагу и чернила"

56

В качестве иллюстрации укажем на два случая. В 935/1528-29 г., видимо, в Герате был завершен хорошо оформленный список Шах-наме Фирдоуси с миниатюрами (Биб-ка Салтанати, № 12162, Тегеран). Спустя три века этот список, в котором уже не хватало начала и конца и имелись значительные лакуны, был восстановлен переписчиком Али Асгаром ал-Хамадани, отметившим в колофоне, что работа была выполнена по приказу Мирзы Мухаммада, что частично дописывал он сам, частично Хаджж Али-Акбар Ширази, а "один-два листа переписал другой его ученик". Аналогичную работу проделал некий Ахмад Махдикар 2 зу-л-ка' да 1211/26 мая 1797 г. с богато оформленным и украшенным миниатюрами опискам Хамсе-Низами (ГПБ, ПНС 370), созданным в Ширазе в середине XV в. Переписчик (лл. 170а и 3946) отметил, что- эта работа была им исполнена по распоряжению Файзаллах-шаха в сел. Са- тадине.

57

Естественно, что этими переписчиками не "счерпывается число мастеров, работавших в Ширазе

58

По мнению Б. В. Робинсона, только этот мастер изготовил между 1521-1552 гг. 25 датированных списков [194, с. 203, примеч. 4

59

Этому семейству была посвящена специальная работа М. Навваби [110

60

Согласно статистике рукописей Шах-наме, приведенной И. Афшаром,. до нас дошло 229 датированных списков и 232 не имеющих дат (но определяемых по палеографическим данным), переписанных между концом XIII и концом XVII в. [12, с. 131-160, 161-185 (из 461 рукописи украшены миниатюрами 243)]. Согласно А. Мунзави [105, 4, с. 2935-2956], до нас дошло 525 списков Шах-наме. Этот же автор в своем справочнике отмечает 373 рукописи: Маснави-йи манави [т. 4, с. 3144-3164], 138 списков Бустана [т. 4, с. 2663- 2668], 323 — Г у листана [т. 5, с. 3602-3616] и 335 списков Диван-и Хафиз [103, с. 303-309] (в числе последних не учтены 54 списка из собрания ИВ АН СССР, что составит с приведенной выше цифрой А. Мунзави 389 рукописей). Рукописей указанных сочинений дошло до наших дней, несомненно, больше. Например, только в "Индексе миниатюр рукописей "Шах-наме"" (ч. 1), подготовляемом под руководством О. Грабаря, отмечено почти 300 иллюстрированных списков

61

Рукопись при этом повышалась в цене, и это была одна из статей дохода как для давшего разрешение, так и для продавцов книг. Укажем на одного такого богослова — известного грамматиста и кади Багдада Абу Ca'ида Хасана б. Абдаллаха б. Марзбана (ум. 368/979), перса, родом из г. Сираф на побережье Фарса. Он часто брал книгу, которую переписал кто-либо из его учеников, и, не сверяя ее, в конце делал приписку: "Говорит ал Хасан б. Абдаллах, сия книга прочитана [мною], правильная" ([193, с. 63], а также [139, с. 106], где приведена биография этого факиха указан список его трудов). В 706/11306-07 г. знаменитый историк Рашид ад-Дин Фазлаллак разослал свои трактаты по различным вопросам мусульманского богословия 102 наиболее авторитетным факихам-теологам. Все их иджаза (одни пространные, другие краткие), подтверждавшие правоверность взглядов и суждений автора трактатов, были впоследствии включены им в свое собрание сочинений — Таснифат-и Рашиди (полный перечень лиц, давших иджаза, см. [163, с. 482- 485]). В библиотеке Вазири в г. Иезде (Иран) хранится "Сборник иджазат (№ X 1708), содержащий около 100 разрешений на "публикацию" богословских сочинений разных авторов. Сборник начал составлять Хусайн б. Абд ас-Самад в Мешхеде в 971/1564 г. (л. 2а), а продолжил его сын — знаменитый впоследствии шиитский богослов Баха ад-Дин Мухаммад Амили (1547- 1621). См. его автограф, датированный 1003/1594-95 г. (л. 2а)

62

Еще в средневековом Иране образованные и читающие круги обратили внимание на засоренность текстов некоторых наиболее популярных сочинений. Здесь налицо прямая связь: чем чаще сочинение переписывается, тем более в него вкрадывается ошибок. Были сделаны попытки улучшить текст этих произведений, сопоставляя его по многим спискам. Если в отношении редакции Шах-наме 829/11425 г., предпринятой в Герате при Байоунтурнмирзе, и двух редакций Диван-и Хафиз, выполненных в Герате в 907/1501 г. по приказу Фаридун-мирзы и в Бухаре в 1069/1658-59 г. для одного из джуйбарских шейхов по имени Сиддик-ходжа, трудно судить о методах и принципах, которыми руководствовались кодификаторы, составляя текст, то о редакциях Хадикат-и Сана'и и Маснави-йи маснави Джалал ад-Дина Руми мы можем сказать более определенно. Текст этих сочинений следует, видимо, отнести к разряду критически разобранных, поскольку персидский ученый Абд ал-Латиф б. Аб-даллах ал-Аббаси не только указал количество привлеченных им списков, но и все разночтения по ним вынес на поля, и мы, таким образом, имеем возможность оценить его работу. Редакции эти были выполнены в Индии в 1039/1629 и 1030/1622 гг. соответственно

63

Но ведь и в наши дни изредка случается нечто подобное. Например, в 1970 г. в Иране вышло в свет коммерческое издание Шах-наме Фирдоуси. В конце печатания издатель узнал, что четыре последние страницы останутся пустыми. Тогда он пригласил местного поэта и предложил ему, конечно, небезвозмездно "дописать" Фирдоуси в размере поэмы (мутакариб). Предложение было принято — Фирдоуси "дописан", и издание разошлось без какого-либо сообщения о дополнении. Еще один пример недопустимого вмешательства в текст источника. В 1945 г. в Тегеране был издан перевод Сират ас-султан Джалал ад-Дин Манкбурны ("Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны"), подготовленный Мухаммад-Али Насихом. Переводчик "весьма вольно обошелся с текстом ан-Насави, добавив к нему большое количество своих собственных стихов" [111, с. 16].

64

В основном эти ошибки касались слов арабского происхождения и написания определенного артикля перед так называемыми "солнечными" буквами, т. е. тех случаев, когда орфография не отражала произношения [118, с. 74-77

65

Этот мастер нанес золотой край в рукописи Хал-наме Арифи (список ГПБ, D 440), переписанной Зайн ад-Дином Махмудом ал-Катибом в Герате в 901/1495-96 г. для библиотеки Му'изз ад-Дина Ахмада (о нем см. также [28, с. 232; 31, с. 262, 350, примеч. 384; 17,2, с. 402; 56, с. 147

66

Еще один экземпляр этого указа хранится в библиотеке Литературного факультета Тегеранского университета (рук. № 133 Муншаат, л. 816-826)

67

В этой связи представляется уместным высказать здесь следующее соображение по поводу расхождений между различными списками собрания стихов (диван) одного и того же поэта, абстрагируясь от сознательных "исправлений", подновлений, добавлений и интерполяций. Дело в том, что поэты, сами составившие сборники своих лирических стихов в строго определенном порядке рифм, тем самым как бы кодифицировали это собрание. Но вместе с тем они продолжали писать стихи, которые расходились. Вполне допустимо что не каждый любитель поэзии вписал в свой экземпляр все стихи, созданные данным поэтом уже после составления дивана. Вместе с тем имеющиеся материалы показывают, что большинство поэтов заносили новые стихи в личный сборник. Списки эти продолжали жить, они регулярно переписывались. В результате "тиражировались" как кодифицированный диван, так и диваны стихов данного поэта с разной степенью полноты. Отсюда проистекает еще одна причина, вызвавшая (не по вине переписчика) расхождение между рукописными копиями одного и того же дивана. Именно такая ситуация сложилась с ранним диваном Абд ар-Рахмана Джами, который впоследствии создал из него три дивана, имевшие хождение наряду с его ранним диваном и дополненными вариантами последнего [5, с. 151-154]. Нечто подобное случилось, видимо, и с диваном Шамс ад-Дина Хафиза. Поэт не составил свой диван, и эта работа была выполнена, как гласит традиция, после его смерти мифическим Мухаммадом Гуландамом. Кстати, вопреки установившемуся мнению, Хафиз имел при себе сборник, куда он заносил свои стихи, о чем он говорит в нескольких газелях. Правда, это был не диван, а альбом стихов — сафине

68

Абу Рейхан Бируни, например, пишет в "Индии": "('[Индийские] переписчики невнимательны к языку и мало заботятся о точности... Вследствие этого гибнет вдохновенный труд автора, его книга искажается уже при первом или повторном переписывании, и текст ее предстает чем:то совершенно новым, в котором не могут разобраться ни знаток, ни посторонний, будь он индиец или мусульманин" [30, 2, с. 65

69

Некий Али б. Хусайн, переписавший список из собрания ИВ АН СССР С 432 Тарих-и Табари ("История Табари") в раджабе 972/феврале — марте 1565 г., сохранил и колофон протографа, исполненный в раджабе 668/марте 1270 г. писцом Ахмадом [б.] Байазидом Захидом аш-Ширази. Начав переписывать труд Абу Хамида Мухаммада ал-Газали (1059-1111) Нхйа улум ад-дин ("Оживление наук о вере") в селении Натанз (округ Исфахана), Фазлаллах б. Абу Бакр в 725/1324-25 г. выверил вначале свой протограф, оконченный перепиской в рабиг II 677/августе — сентябре 1278 г. писцом Ахмадом б. Мухаммадом б. Ахмадом Бухари. О проделанной работе он оставил помету на последнем листе (частное собрание Джавади, Казвин). Известный ширазский каллиграф Шайх Муршид ад-Дин (отмечается источниками только как отец знаменитого орнаменталиста и миниатюриста Абдаллаха Ширази, работавшего при дворе Тахмаспа I и его племянника Ибрахим-мирзы) переписал в Ширазе в 900/1494-95 г. произведение Абу-л-Мадж-да Сана'и (ум. 535/1140-41) Хадикат ал-хакикат ("Сад истины") (Б-ка Салтанати, № 367, Тегеран), сохранив при этом колофон протографа, гласящий: "Закончено перепиской во вторник 12 раби I 584 (11 мая 1188) года. Сверен и вытравлен текст и комментарии в месяце раби' I того же года"

70

Колофон этого списка опубликован [184, табл. I

71

Так, каллиграф XIX в. Мир Али аш-Ширази, известный как Шамс ал-Удаба, ученик знаменитого ширазского поэта и литератора Висала Ширази (1197-1262/1783-1846) и его племянник по сестре, оставил ремарку в конце списка Дивана Рашид ад-Дина Ватвата о том, что, когда он служил в Хамадане при Изз ад-Даула Абд ас-Самад-мирзе, последний выразил желание иметь в своей библиотеке такой же Диван. Тогда Мир Али Сделал копию со списка, полного ошибок, стараясь по мере возможности выправить его. Это он выполнил в шаввале 1282/феврале — марте 1866 г. [17, 2, с. 470]. Мас'уд б. Мухаммад б. Мае'уд ал-Кирмани, переписавший 28 рамазана 663/15 июля 1265 г. географическое сочинение Мухаммада Бакрана Джахан-наме ("Книга о мире"), пометил по-арабски, слева от колофона, что эту копию он переписал верно, но с плохого протографа (рук. С 612, собрание ИВ АН СССР, л. 27а). Подобная работа не всегда оговаривалась. Зачастую переписчики, имевшие перед собой в качестве оригинала неполные, перебитые или с другими: изъянами списки, привлекали другие, руководствуясь только наличием в них текста, отсутствующего в рукописи-оригинале. Это была своего рода компилятивно-редакторская работа. Суть ее, содержание и конечный результат превосходно показал Л. Т. Гюзальян на примере второго старейшего известного нам списка Шах-наме Фирдоуси, который обычно датируется 675/1276 г. [59, с. 77-80

72

Известный каллиграф Саййид Ахмад Машхади (ум. 986/1578-79) работал при дворе Тахмаспа I, затем ему было разрешено удалиться в Мешхед с непременным условием переписывать книги для шаха. В этой связи ему была положена пенсия, которую он получал из хорасанских доходов казны, и союргал в Мешхеде. Так продолжалось "около десяти лет", как вдруг отношение к нему Тахмаспа круто изменилось, от него потребовали возвратить всю полученную им сумму пенсии и лишили права на союргал. Благодаря, помощи ряда мешхедских купцов Мир Саййид Ахмад выплатил все сполна, но остался нищим [73, с. 143; 56, с. 91]. Тебризский каллиграф Али Султан, переехав из родного города в Стамбул, не был введен в состав придворной мастерской, но занимался перепиской книг для библиотеки, живя в достатке на пенсию, которую ему по приказу султана Сулеймана (926-974/1520-1566) ежегодно выплачивали [17, 2, с. 468]. Ср. также приведенный выше документ о выплате ежегодной дотации Висалу Ширази и его семье

73

Джаббаг-Бег пишет, что "варракун — переписчики находились в числе группы с малым доходом. В "Истории Багдада" ал-Хатиба говорится о некоем человеке, который, переписывая десять листов в день, получал за работу десять дирхемов... Поденный заработок переписчика, видимо, включал в себя стоимость чернил и бумаги. Отмечалось, что 4 ратля чернил ( = 1625 гр.) стоили 1 дирхем" [177, с. 163; ср. также 193, с. 68

74

Как отмечает анонимный автор Зайл-и Тарих-и Табаристан ва Руйан ва Мазандаран ("Продолжение Истории Табаристана, Руйана и Мазандарана"), составленного до 1096/1685 г., старший сын Мир Тимура, представителя династии саййидов Map'аши, Мирза Ибрахим добывал себе средства к существованию, переписывая учебники для студентов медресе. Видимо, доход его был немалым, поскольку из этих же сумм он платил еще за учебу [7, с. 50] (шифр списка X 648)

75

Рук. Исфаханского университета, № 6625

76

Эта легенда впервые встречается у Ахмад-Али-хана Хашими в его труде Махзан ал-гара'иб ("Сокровищница редкостей") — рук. Бодлеянской библиотеки в Оксфорде (Эллиот, № 395, л. 2836). М. Бастани Паризи пишет о 3 тыс. туманов [20, с. 248], следуя за своим источникам Рисала дар тарих-и Исфахан ("Трактат по истории Исфахана"), составленным Хайдар-Али б. Мухаммад-Махди Исфахани в конце джумада II 1345/январе 1927 г. (рук: Публичной библиотеки г. Исфахана, № 11465).

77

Об указе Аббаса I на имя каллиграфа Мирза Махди, в котором указана сумма пенсии, положенной ему на 1036/1626-27 г., см. "Рахнама-йи ки-таб", т. 10 (1346/1967), № 2, с. 184-185. Очень интересен указ того же шаха на имя "живописца его величества" Ака-Ризы, впервые опубликованный Ахмадом Хансари [56, с. 151-152, примеч.]. Он вызывает интерес с двух сторон: во-первых, с точки зрения проблемы "художника Риза", во-вторых, он должен был содержать указание на сумму, предназначенную этому выдающемуся персидскому художнику, но конец указа утерян. В сборной рукописи, хранящейся в библиотеке Тегеранского университета (№ 4736, л. 264а), имеется копия распоряжения (фарман) Малик-Хамза-хана об установлении ежегодной пенсии оформителю рукописей и художнику Мирзе Имад-наккашу

78

Все приведенные ниже расчеты были сделаны нами, исходя из данных В. Хинца [1174, с. 90-95]. В. Химц строит свои расчеты, основываясь на том, что венецианские дукат и цехин, а также флорентийский флорин, имевшие широкое хождение на Среднем Востоке в средние века, никогда не изменяли своего золотого содержания я были равны 10 золотым германским маркам 1913 г., или половине английского фунта стерлингов того же времени по цене 2,81 марки за грамм чистого золота. В тумане было 10 тыс. динаров, или 200 шахи (по 50 динаров в каждом шахи). Между 1550-1576 гг. один туман был равен 133 золотым маркам [174, с. 95]. Следовательно, тысяча бейтов работы этого мастера стоила 66,5 золотой марки

79

Т. е. кит'а, выполненное Мир Саййид Ахмадом, стоило 250 динаров; в тумане 200 шахи. В 1576 г., когда было завершено это сочинение, туман был равен 133 золотым маркам, отсюда каждое кит'а стоило 3,325 золотой марки

80

Речь идет о двух выдающихся каллиграфах — Султан-Мух аммаде Нуре (ум. ок. 940/1533-34) и Султан-Мухаммаде Хандане (ум. после 958/1551)

81

Следовательно, тысяча бейтов стоила 399 золотых марок, один бейт — 0,399, кит'а — 13,3

82

Будаг Казвини говорит здесь о двух выдающихся мастерах художественного письма, чьи имена стали нарицательными в определении подлинного каллиграфа, — Султан-Али Машхади (ум. 926/1520) и Мир Али Хусайни Харави (ум. 951/1544-45)

83

Слово не прочитано нами в тексте: это не бисти, равное 20 динарам, так как половина шахи равна 25 динарам, т. е. 1,25 бисти

84

Следовательно, в Казвине в 1576 г. кит'а их работы стоило от 26,6 до 39,9 золотой марки, в то время как при их жизни платили значительно дешевле: согласно данным В. Хинца [174, с. 95], в 1510 г. туман был равен 270 золотым маркам, в 1522 г. — 195, в 1530 г. — 165, а в 1550 г. — 133. Отсюда пол-шахи, т. е. четырехсотая часть тумана, равнялось (с точностью до трех знаков) соответственно в указанные годы 0,675 золотой марки, 0,487, 0,401 и 0,303. Чтобы получить, чему равнялось шахи, вычисленные стоимости следует увеличить вдвое. Любопытное соотношение: при жизни Мир Али (мастер прожил в Бухаре с 1529 по 1544 г.) бухарское хани оказалось равным двум шахи (т. е. 100 динарам), имевшим хождение в Казвине в 1576 г., т. е. 1,33 золотой марки

85

Т. е. четыре стихотворные строки

86

В 1580 г. туман (т.е. 10 тыс. динаров) был равен 129 золотым маркам, а в 1593 г. — 100 (174, с. 95

87

Следовательно, в 1594 г. в Индии за тысячу бейтов этого мастера платили около 300 золотых марок (в таком случае индийская рупия того времени оказывается эквивалентной 3 золотым маркам)

88

(В Публичной библиотеке г. Филадельфии (США) хранится рукопись Хамсе Низами (№ 62), переписанная Хаджжи Мухаммадом ал-Джурбадакани в 1036-1037/1626-1627 гг. Рукопись богато иллюстрирована: на полях всех листов трафаретные орнаменты (акс) в золоте, пять двойных фронтисписов предваряют каждую поэму, список украшают 13 миниатюр исфаханской школы в манере Риза-йи Аббаси. На форзацном листе имеется запись на персидском языке, которая сообщает, как оценивались подобные рукописи книжными маклерами на мусульманском Востоке (в данном случае в Индии) [199, № 62]: "Полная стоимость "Хамсе" Мавланы Низами Ганджави, да освятит Аллах его душу, руки Хушнавис-хана Ширази, в 357 рупий состоит из следующего:

89

Полный список Раузат ас-сафа Мирхонда стоил, таким образом, 2158 золотых марок [ср. 174, с. 95]. Эта очень значительная сумма не должна удивлять: во-первых, она состояла из оплаты труда мастеров нескольких специальностей, работавших над изготовлением рукописи в течение продолжительного времени (не менее 1,5-2 лет), во-вторых, в нее вошла также стоимость израсходованных материалов (кожа, бумага, картон, тушь, золото, краски)

90

В 1660 г. туман был эквивалентен 77 золотым маркам. Следовательно, этот ничем не примечательный, но добротно сделанный список был продан за 53,9 золотой марки

91

Эти списки были экспонированы на выставке в Вене в 1953 г. [158, с. 43, 45

92

Неясно также, на каком основании сделал вывод Ф. Кренков о том, что "... в XIII в. книги, должно быть, были очень дешевы и цена их зависела главным образом от их размера" (см. [190, с. 215, примеч. 2])

93

О библиотеках Ирана, имевших статус публичных, ом. [92, с. 148, примеч. 9

94

Попытку определить закономерность в вариациях формата мусульманских рукописей предприняли М. С. Булатов и В. Г. Долинская [40, с. 170-184]. Их вывод о том, что эти пропорции выражаются "прямоугольниками: 1:1, 2:1, 3:2, 4:3, 7:5, 8:5, 9:5" (с. 184), представляется нам малоубедительным, так как он основан на ничтожном числе привлеченных списков. В замерах было использовано 96 рукописей и 12 миниатюр, причем замеры этих рукописей производились 55 раз по размерам миниатюр, 30 — по джадвалу (рамка из нескольких цветных линий, окаймляющая текст в рукописи) и 11 раз — по размерам листа. Далее, подавляющая часть указанных списков была произведена как подарочные экземпляры. Такие рукописи практически не отражали книжной продукции, представленной простыми, неукрашенными и скромными списками, которые были предназначены для средних слоев города и которые были им по карману. С нашей точки зрения, чтобы говорить более или менее обоснованно об определенных закономерностях в размерах рукописей (которые были, видимо, выведены эмпирическим путем, а затем обоснованы математически), необходимо замерить во много раз большее число списков

95

Нами взят здесь зар' и шар' и, т. е. "канонический арабский локоть". 3ap'и исфахани составляет а/5 канонического и равен 79,8 см

96

Следовательно, его размеры 99,75X74,8 см. Другой Коран, переписанный этим же мирзой в 827/1423-24 г., хранится в Мешхеде в Библиотеке Ас-тан-и кудс (№ 414) [73, с. 77-78; 56, с. 31].

97

Мраморный пюпитр, расположенный во дворе мечети Биби-ханым в Самарканде [датируется временем Улуг-бека (уб. 1449)], был изготовлен для списка Корана еще более внушительных размеров: "...при толщине 54, ширине — 110 и длине 220 см" [40, с. 182-183

98

В связи со сказанным вызывает удивление позиция, занятая в данном, вопросе исследователем обсуждаемого сочинения Ю. С. Мальцевым. Последний не приводит перечисленных выше доводов, говорящих в пользу принадлежности настоящего сочинения Наджибу Хамадани. Вместе с тем Ю. С. Мальцев не приводит также каких-либо веских фактов или аргументов, могущих поставить под сомнение правильность этих доводов. Все это, однако, не мешает Ю. С. Мальцеву выражать сомнение относительно авторства Наджиба Хамадани и считать вопрос об авторе сочинения пока открытым, а само сочинение объявить анонимным, что нашло свое отражение даже в заглавии исследования Ю. С. Мальцева — "Анонимная персоязычная космография XII века "Аджа'иб аинмахлукат ва гара'иб алчмаоэджудат" как историко-географический источник" (Душ., 1972, автореф. канд. дис.). Естественно, что при подобных обстоятельствах мы не можем принять точку зрения Ю. С. Мальцева, поскольку она не подкреплена ни фактами, ни аргументами. Более того, исходя из современного уровня наших знаний памятников средневековой персидской литературы, мы не можем считать эту точку зрения оправданной даже доводами такого порядка, как соображения высокой научной требовательности или научной осторожности

99

Исследованию Маджма' ал-гара'иб была посвящена специальная работа афганского ученого Мухаммада йакуба Вахиди, представленная в качестве диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Однако, по крайней мере насколько можно судить на основании автореферата этой диссертации, она не вносит надлежащей ясности в сложный вопрос установления точной даты написания названного памятника [45, с. 7-8

100

Например, употребление их в таком значении у автора XIV в. Шабангара'и (Маджма' ал-ансаб, рук. ИВ АН СССР, С 372, л. 13а) или у автора XVI в. Амина Рази (Хафт иклим, рук. ИВ АН СССР, С 605, л. 3а)

101

У историографа XVI в. Хондамира в Хабиб ас-сиййар есть рассказ о должностных злоупотреблениях Малик аш-шу'ара Муиззи, присваивавшего себе стихи подчиненных ему поэтов. Этот рассказ целиком приводит В. А. Жуковский, излагая эпизод вступления Анвари на придворную службу через Малик аш-шу'ара ,[70, с. 11-113

102

Эти не дошедшие до нашего времени персидские трактаты по просодии и рифме часто цитируются в известной поэтике Шамс-и Кайса, составленной в 1232 г

103

Сочинение не издано, рукописи его редки. Здесь цитируется по рукописи ИВ АН СССР, шифр А 253, с. 188-189. О рукописи см. [9, с. 380, № 2919; 94, № 15

104

То же в последующих изданиях, например [195, с. 213-214]. См. также русский перевод — [119, с. 212-213]. В других общих работах сведений еще меньше. В ряде общих трудов по истории персоязычной литературы исфаханский литературный круг даже не упомянут (например, [114, с. 5-211

105

[164, с. 63-64]: "... в ней нет ничего общего с нашими "водевирами" {вакхическими стихами) и застольными песнями"

106

Это четверостишие в тегеранском издании дивана Камала Исма'ила отсутствует. Цит. по [78, с. 30]

107

Издатель дивана расшифровывает: "каф — это каталбан — "сводник, подлый человек", дал — это даййус — "рогоносец, негодяй"" (Дж., с. 395)

108

Хаджвы поэтов IX-X вв. не включались в диваны, но некоторое представление о них можно составить по отдельным строкам, приведенным составителями фархангов — персидских толковых словарей. По наблюдению Е. Э. Бертельса, они не содержат ничего, кроме грубой и циничной брани [22, с. 304

109

Это кит'а, с незначительными редакционными отличиями, вошло и в диван Камала Исма'ила (К., с. 440). Оно, по-видимому, было популярным, так как разделило участь "странствующих", встречается также в отдельных списках дивана Аухад ад-Дина Анвари

110

В. А. Жуковский излагает точку зрения А. Кремера, подчеркивая ее справедливость [70, с. XI