Одержимость Сурового (СИ)

Глава 14

По спине ледяная капля скатывается. Хочется броситься обратно. Устроить скандал. Но что-то внутри меня подсказывает, что я только хуже сделаю.

Он называет моё имя. Хотя, скорее всего, просто посмотрел его в документах. Я пытаюсь себя успокоить. Но получается паршиво. Это не проверка Сурового. Я видела его реакцию. Взгляд. Сжатые челюсти, когда меня уводили. Он был готов разнести весь аэропорт. Он здесь ни при чём.

Мужчина выжидающе на меня смотрит. Ждёт.

— Больше ничего не скажете? — Голос хрипит от натянутых нервов.

— Вы все узнаете в кабинете.

— Я могу не заходить?

Отрицательно головой ведёт. Отлично, что ещё сказать? Эй! Там, наверху, может, хватит? Мои нервы не железные.

Сжимаю пальцами железную ручку двери. Она холодная. Холод пронзает тело, струится по венам. В комнате не будет ничего хорошего. Я знаю.

Нажимаю на ручку, дверь от себя толкаю. Внутри всё сжимается от паники и страха, стоит только внутрь пройти. Большой стол посреди комнаты. Настольная лампа, с тусклым светом. Никакого хорошего освещения. Я плохо вижу мужчину, который сидит за столом.

— Проходите, Алина, не бойтесь. Вас никто не станет обижать. — Голос незнакомый. От этого становится ещё больше не по себе. Но понимаю, что выбора, по сути, нет. Нужно идти.

Конечно, можно постоять здесь, дождаться, когда у Демьяна нервы сорвёт, накроет окончательно, и он весь аэропорт к чертям разнесёт. Но нет гарантии, что после этого он снова за решётку не угодит. А виновата опять я буду.

— Я могу узнать причину, по которой я здесь нахожусь? У меня что-то с документами не так? Какие-то проблемы?

Подхожу ближе. За столом сидит мужчина, ему на взгляд чуть больше сорока. Я его не знаю. Он не выглядит как человек, который здесь работает. Не могу объяснить, но такие не работают на кого-то. Они приказы отдают.

— Присаживайтесь, Алина. — Моё имя он медленно растягивает, будто на языке его проигрывает. Мне это не нравится.

— Я хочу знать причину…

— С вашими документами всё так, Алина. Иначе и не может быть, ведь я сам лично поручил их для вас сделать.

Его слова под дых бьют. Вжимаюсь в спинку стула. Меня за секунду в холодный пот бросает. Он сделал? Значит…

— Вы побледнели, может, воды?

— Нет, спасибо. — Хриплю в ответ. Пить я здесь ничего не стану.

— Тогда приступим к самому важному. Почему вы здесь. — Уголки его губ ползут вверх. Он вроде как улыбается, а на самом деле от него всё равно веет холодом.

— У вас моя сестра? Мать? И мне нужно что-то сделать, чтобы их не убили? — Это уже было. Никакой оригинальности.

— Побойтесь Бога, Алина. Я похож на преступника, который похищает маленьких девочек для шантажа?

— Тогда что? Что вам нужно?

Сглатываю. Назад оглядываюсь. Может, подождать, пока Демьяну крышу сорвёт, было не такой плохой идеей.

— Я друг Алекса. И обещал ему о вас позаботиться. А вы собрались уезжать из страны. Ещё и с тем, кто обидел моего друга. Нехорошо, Алина.

Сердце в груди колотится как ненормальное. Вот-вот остановится.

— Это всё? — Сжимаю дрожащие пальцы в кулаки. Не хочу показывать, насколько сильно нервничаю.

— Если вас увозят силой, всё ещё можно решить. Он не на своей территории. Не имеет столько власти. А я имею, чтобы вас защитить.

Нервный смешок в горле застряет. Как же вы все мне надоели. Защитники.

— Правда? — Поднимаю взгляд, в глаза его смотрю. — Конечно, не переживайте.

— Что же вы друга своего не защитили, раз власть имеете?

— Я не знал, что Суворов приехал в страну. Был на важной встрече, очень далеко. Но как только вернулся, то сразу же решил вопрос с моим другом.

Прикусываю щеку изнутри. Решил вопрос? Забрал Алекса у Сурового?

— И в чём же будет заключаться ваша помощь? — А что, если это и правда способ освободиться? Жить спокойно и не оборачиваться назад? Что, если…

— Я сделаю так, что он вас не тронет. Ни вас, ни вашу сестру, ни вашу мать. Полная защита. Вы сможете спокойно дышать, Алина. Я даю вам слово. Ваши родные очень скоро окажутся с вами.

— И что же взамен?

— Крошечная услуга. Вам даже не придётся напрягаться. Что скажете, вам интересно моё предложение?

От каждого его слова внутри всё скручивает. Тошнит. От таких, как он. И вся эта атмосфера мне кое-что напоминает.

— Совсем крошечная? — В ответ выдаю. Ногтями в кожу ладоней впиваюсь до боли.

Мужчина напротив меня, наоборот, максимально расслаблен. Откидывается на спинку кресла. Губы кривит почти в незаметной улыбке.

— Пустяк по сравнению с тем, что у вас будет полная свобода, Алина.

— И всё же озвучьте. — Я знаю, что он скажет. Просто время тяну. Я чувствую — Демьян рядом. Каждой клеточкой чувствую его на расстоянии. И его ярость.

— Нужно лишь дать показания.

Внутри всё жаром вспыхивает. Я знала, что он это скажет. Но моя реакция… Хочется через стол броситься. Пальцы на его шее сжать. Ублюдки. Как же я вас всех ненавижу. Чужая жизнь для вас просто игра. Ничего не стоит.

— Действительно, — откидываюсь на спинку стула. В уме уже обратный отсчёт веду, — пустяк.

За дверью слышатся хрипы. Сильный удар. Я даже не хочу думать, что именно Демьян сделал с тем, кто там стоял. Мужчина напротив меня напрягается. Зубы сжимает.

— Я жду ответ.

— В этот раз вы не учли то, что за меня есть кому заступиться. — Цежу в ответ. Резко со стула подрываюсь, когда Суровый дверь в кабинет с ноги открывает. Та об стену с громким звуком ударяется.

— Он сам справится с тем, чтобы себе на новый срок заработать. — Цедит ублюдок. И только сейчас я понимаю, что он прав. Демьян не в себе. Глаза горят. Он надвигается на ушлёпка. Готов убивать. Мне даже представить страшно, как именно он сюда попал. Как его пропустили. Что он сделал и кому что сломал.

— Выйди, — Демьян на меня рявкает, — поговорим без свидетелей.

— Это лишь вопрос времени, рано или поздно она заговорит. Сделает всё, что потребуют.

— Демьян, — я за руку его ловлю, сжимаю. Со всей силы на себя тяну. Этот ублюдок провоцирует. Специально. А Демьян от ярости совсем контроль теряет.

— Выйди, — снова рычит.

— Нет, я не выйду, — отрицательно головой веду, ногтями в него впиваюсь. Только так заставляю его на меня посмотреть. В глазах тьма беспросветная.

— Не беси, — рычит.

— Ты обещал мне, что мы на самолёте полетим. Этот ублюдок того не стоит. Он ведь пешка. Под кем-то ходит. Ты его раздавить можешь и без физической силы.

Демьян скалится. Ему не нравится всё происходящее.

— Отрава, — цедит, а после его пальцы на моей руке сжимаются. Демьян меня к выходу тянет. Он хочет вытолкнуть меня за дверь и сам здесь остаться? Да?! Нельзя! Этого нельзя!

Выталкивает меня в коридор, но я тут же него цепляюсь. Не отпускаю. Не даю меня оттолкнуть.

— Совсем тронулась?! Жди здесь!

— Не ходи, — шепчу, в глаза его смотрю, — пожалуйста. Иначе я…

Челюсти сжимает. Меня взглядом испепеляет. А я дальше иду. Ногтями в него впиваюсь. В чувства привожу. Отрезвляю.

— Что?!

— Не прощу, что ты меня и мою семью под удар ставишь. Ты защиту обещал! — Я провоцирую. И фокус внимания на себя смещаю.

— Ты сейчас договоришься, Алина. — Ты сказал, что защитишь. А если тебя снова посадят, то…

— Дохуя смелая стала?! — Рычит, но на меня наступает, а я отступаю.

Мы из кабинета выходим. Я вся дрожу. В голове полная каша из мыслей. Он так смотрит. Прожигает. Что-то внутри будоражит. Но он идёт за мной. Назад даже не оборачивается. Я смогла его раздраконить, а что с ним дальше делать понятия не имею.

— А ты за слова свои перестал отвечать?! — Огрызаюсь.

— Сука, — Демьян рычит, а после пальцы на руке моей сжимает. На себя резко дёргает. Наши губы в миллиметре друг от друга. Я вся дрожу, а он дыханием своим обжигает.

— Ублюдок!

— Заебись что вы притираться друг к другу решили, но как бы тик-так, бля!

Меня передёргивает от знакомого голоса. Шах позади нас стоит. Демьян резко вперёд подаётся, меня за собой тянет.

— Слышь, а хули происходит…

— Не сейчас! — Суровый рычит, мне приходится быстро ноги переставлять иначе за ним не успеть.

— Суровый, бля! Время! — Шах недовольно рычит сзади. А Демьян… Он меня в какую-то комнату заталкивает.

— Что ты… — Охаю, даже не успеваю возмутиться до конца, как он на меня наступает. Сердце в пятки падает. Я знаю этот взгляд. Слишком хорошо знаю.

В сторону бросаюсь, удрать пытаюсь. Но он меня ловит и на место возвращает.

— Отойди! Слышишь?! — Ладошками в грудь его бью. С места пытаюсь сдвинуть. Но такую скалу разве сдвинешь?

— Оглох, — рявкает, подходит так, что в меня вжимается.

— Ну то уши почисть! Отпусти меня! — Пытаюсь вырваться, но всё бесполезно.

— Хорош, я не железный, — рявкает, пальцами подбородок сжимает, чтобы на него только смотрела.

— Отошёл, иначе я… Я…

— Что? Что сделаешь? Ты ещё не поняла? Ты всегда только моей будешь. Моя личная бешеная сучка.

Хочу ему пощёчину зарядить, но он руку мою перехватывает, к стене прижимает. После вторую. Полностью обезоруживает.

— Какой же ты ублюдок.

— Всегда таким был, тебе нравилось.

— Тебе показалось. — Шиплю в ответ. Хочу ещё огрызнуться, но не успеваю. Он моментом пользуется, когда я рот распахиваю. Впивается поцелуем. Вгрызается в губы.

Кусаюсь. Пытаюсь остановить всё это. Но секунда за секундой сил становится меньше. И я сдаюсь. Наши языки переплетаются. Демьян отпускает мои руки. Я тут же ногтями в его кожу впиваюсь.

— Сучка, — рычит в мои губы, кусает нижнюю губу, оттягивает.

Веду ногтями по его шее. Суровый меня поднимает, куда-то несёт. На столешницу усаживает. Я снова вырваться пытаюсь. Но он все мои попытки на корню рубит. Сжимает, к себе притягивает. Ноги широко в сторону разведены. На себя тянет, чтобы я врезалась со всей силы. Прочувствовала степень его возбуждения.

— Демьян, я… — Дальше слова превращаются во что-то неразборчивое, потому что его пальцы по внутренней стороне бёдра вверх скользят. Даже через ткань брюк я чувствую, как нижнее бельё влагой пропитывается.

Он расстёгивает пуговичку на брюках. При этом скользить языком по моей шее.

— Я заебался уже от бессонницы, потому что ты сучка даже во снах приходишь, нервы треплешь.

— Так купи снотворное, — хриплю в ответ, а после громкий стон из груди вырывается. Он меня со столешницы спускает, секунда, и я уже лежу на ней, а его пальцы с меня брюки стягивают. — Не смей, Суровый! — Рычу, за что тут же получаю шлепок. Громкий. Оглушительный.

Не успеваю даже завизжать, как его пальцы клитора касаются, а я густо краснею. Теперь он знает…

— Мокрая и горячая, кому пиздишь, родная, мне или себе?