Одержимость Сурового (СИ)

Глава 18

Между ног ужасно ноет. Суровый ушёл из моей комнаты с коварной улыбкой на губах и оставил мучиться. Скотина, как иначе его назвать?

Принимаю душ, но никак не помогаю себе избавиться от этого ужасного возбуждения. Потому что если дам слабину сейчас, то получается, что Демьян победит. А я не хочу. Не позволю. Он даже прощения не попросил! По его поведению видно, что он уже осознавать начинает, что был неправ. Иначе не приходил бы в комнату, не стал бы в свои игры играть. Да он бы и не притронулся ко мне. Угрожал бы, но не трогал.

Стискиваю зубы, настолько сильно всё тянет, жар по коже расползается. Я сама над собой издеваюсь. Но это дело принципа. Иначе я не могу. Иначе просто ему сдамся, и дело с концом.

Натягиваю на себя чистые вещи. Штаны и рубашку. Пуговки на рубашке до самого горла застёгиваю. Одеваюсь скромно, чтобы ничьё внимание не привлекать.

Спускаюсь, где уже все собрались. На Демьяна вообще стараюсь не смотреть. Потому что моё состояние ухудшается лишь от того, что он вообще здесь присутствует. Чёртово возбуждение не проходит.

— А вот и Алина! Я заказала тебе салат с морепродуктами, ты же любишь, да?

— Ди сразу начинает суетиться. Всех рассаживает по местам.

Я не могу улыбку сдержать. Эта девушка — что-то невероятное.

— Стейк с кровью, как заказывал, — Ди протягивает тарелку Суровому. Широко улыбается.

Я отмечаю, что у них хорошие отношения. Демьян улыбается Ди тепло, без всякого подтекста.

— Завтра я уже распланировала весь день. Так как наши мужчины собрались по своим делам, значит, мы с тобой можем весь день посвятить себе.

Я тут же на Демьяна взгляд перевожу, внутри всё холодеет. По каким делам они собрались? Ещё и с Юсуповым. Что делать будут?! Господи, пальцами вилку сильнее сжимаю, чтобы не было видно, как они дрожать начинают. Они на разборки поедут, да? У меня вопросов столько, что голова взрывается. И ведь ничего спросить нельзя. При Диане нельзя. Она ведь ни черта не знает!

Я на автомате с Дианой обсуждаю магазины. Покупки. Новые кафе, которые открылись. Каких-то общих знакомых. Но голова забита совсем другим. Я с Демьяна взгляд не свожу весь вечер. Всё пытаюсь понять, что они задумали. Тревога как накрыла с головой, так и не отступает. Нельзя, чтобы с ним случилось что-то. Никак нельзя. Потому что от него зависит жизнь моих родных людей.

Диана устаёт быстро. Выдыхается буквально через час. Говорит, что ей нужно прилечь. Спина стреляет, и ноги ужасно болят. Конечно, на таком сроке ей нужно больше отдыхать. Ратмир помогает Ди выйти из-за стола, говорит, что скоро вернётся. Я понимаю, что у нас будет серьёзный разговор. Без Дианы мы будем говорить о том, что случилось.

Я же дожидаюсь, пока Юсуповы поднимутся по лестнице, и впиваюсь взглядом в Демьяна.

— Ты меня загипнотизировать пытаешься? Весь вечер глазеешь, Белоснежка, — ленивая улыбка на губах, — или ты хочешь меня о чём-то попросить?

Ну конечно, он намекает на наше незаконченное дело. О чём ещё может говорить этот озабоченный.

— О чём бы ты ещё думал, — в ответ фыркаю, — Диана сказала, что вы завтра по делам поедите. Ты ничего не говорил.

— А должен был? — Суровый бровь вопросительно выгибает.

— А ты думаешь мне не нужно знать?! Куда ты будешь ехать? Это как-то связано с человеком, который всё подстроил? Сколько вас будет человек и…

— Я договорить не успеваю, как Демьян рядом оказывается. На себя меня дёргает так, чтобы я в глаза его смотрела. Он злится.

— Ты дохуя на себя берёшь, Белоснежка.

— Я хочу знать, что ты вернёшься живой. — Хриплю в ответ.

— Переживать будешь?

Его пальцы к моей шее прикасаются. Не сжимают, нежно поглаживают, отчего я громко сглатываю. Чёртово возбуждение начинает бурлить во мне с утроенной силой.

— Ты обещал защитить меня и мою семью. Я даже не знаю, где они находятся. Так что да, я буду переживать. Потому что от тебя слишком много зависит, и я хочу знать, что у тебя всё под контролем.

Пальцы Демьяна сильнее сжимаются на моей шее. Мои слова его злят.

— Голубки, после поворкуете, давайте в мой кабинет пройдём. — Голос Юсупова врывается неожиданно.

Демьян всё ещё взглядом меня прожигает, но руку убирает. Не это он хотел от меня услышать. Совсем не это.

Мы втроём разговариваем долго. Я рассказываю всё с самого начала. Демьян ни разу меня не перебивает. Как будто угомонил свои эмоции. Юсупов хмурится. Рассказывает, что проблемы были у всех. И у него, и у Демьяна, и у Шаха. И самое главное, что они взяли след. Откинули всех мелких сошек и теперь уже подобрались очень близко к самому главному противнику.

— Ты сможешь распознать тех, кто тебя в машине вёз, а после допрос устраивал? — Демьян подаёт голос, в нём нет сарказма или недоверия. Мы наконец-то разговариваем нормально. То, чего я пыталась добиться с самого начала.

— Водителя вряд ли, он даже не оборачивался. Того, кто со мной рядом сидел, смогу. И ублюдка, который мне угрожал на допросе, тоже.

— Ты говорила, что всё на камеру записывалось?

Юсупов сигарету достаёт и прикуривает.

— Да, но когда были угрозы, то выключали свет и камеру. Записывали только мои показания.

— Как ты на Алекса вышла? Слишком быстро тебя увезли.

При этом вопросе Суровый позади меня весь напрягается. Эту тему спокойно он воспринимать не может. Что не он помог. Не он увёз. Да, у Алекса были корыстные мотивы. Он меня прятал для последнего броска, чтобы конкретно придавить Демьяна. Но в ту конкретную секунду он меня спас.

— Он предлагал мне работу несколько раз. Слишком настойчиво. А после… — Я на Демьяна оборачиваюсь. Губу закусываю. Обдумываю стоит ли говорить. У него глаза за секунду вспыхивают, я продолжаю мяться. Может, и не нужно? Я ляпнула, не подумав, а теперь не знаю, как слиться со всего этого.

— Начала уже, говори, — Демьян рявкает.

— Он видел нас вместе в отеле. И сказал мне, что если я попаду в беду, то всегда могу к нему обратиться…

— Ублюдок! — Демьян кулаком в стену бьёт.

— Успокойся, у него, по сути выбора другого и не было. Все красиво подвели. Устроили. Девчонку к самому логичному выбору в её ситуации подвели. Если эмоции уймёшь, то сам поймёшь.

Обнимаю себя руками за плечи. Обстановка в кабинете Ратмира напряжённая.

— Алина, ты завтра проведёшь весь день с Дианой, я бы хотел попросить максимум оградить её от всего происходящего. Ты уехала работать с Алексом, потому что Демьян оказался в тюрьме. Твоей матери предложили оплатить хорошее лечение и устроить сестру на обучение. Это то, что она знает. После Демьян поехал тебя искать. Подробности ей ни к чему. Я не хочу, чтобы она волновалась на таком сроке. И она не знает о том, что у меня были проблемы. Поэтому прошу её не посвящать.

Я согласно киваю на все его слова. Конечно, я и не собиралась. Я прекрасно понимаю, что Ратмир ограждает её от своей тёмной стороны жизни. Хочет максимально обезопасить.

— Я думаю, что мы на сегодня закончили.

— А мы не будем обсуждать завтра? — Тут же смотрю на Демьяна, после на Юсупова.

— У тебя завтра шопинг, хочешь обсудить покупки? — Юсупов вопросительно бровь выгибает.

— Нет, я…

— Алина пойдёт спать, я ещё вернусь. — Демьян обнимает меня за талию и настойчиво к двери подталкивает.

Мне не остаётся ничего другого, как послушно шагать.

— Демьян, я хочу знать, я…

— Уверена, что хочешь? — Мы оказываемся в коридоре одни. Суровый меня к стене прижимает, сам сверху нависает. Тон его голоса пронимает до мурашек.

— Я хочу попросить, — произношу дрожащим голосом, — я хочу, чтобы ты слово дал, что каждый, кто к похищению моей сестры дело имеет, что ты каждого накажешь.

Я вся дрожу. Понимаю, о чём прошу. Понимаю, как именно Демьян будет правосудие вершить. Но ведь и они заслужили? Они её убить угрожали. Психику сломали ребёнку. Эти мрази ничем не побрезговали.

— Даю слово. — Произносит серьёзно. В глаза мои смотрит, и я понимаю, что он сдержит обещание. Каждого накажет.

— И тот, кто переговоры со мной вёл… Я хочу в его глаза посмотреть. Хочу, чтобы…

— Тебе не нужно, — резко обрывает.

— Но я…

— После не простишь себя. Ты не способна жизни лишить. И смотреть не будешь.

Всхлипываю и киваю в ответ. Возможно, он прав. Возможно…

Демьян лбом в мой лоб упирается. Горячее дыхание кожу обжигает.

— Каждую мразь страдать заставлю, слышишь?

Я киваю, и слезинки с ресниц срываются. Он больше не сомневается, что я не соврала. Верит.