Одержимый

Глава 28. Тайлер

Я въезжаю в ворота родительского особняка и паркую машину рядом с машиной отца.

Но выходить из салона не спешу.

Вчера состоялся суд над этой мразью, урода упекли в психушку, потому что, когда он понял, что ему не отвертеться, начал косить под психа. Впрочем, плевать. Сабрина права — главное, что он больше не гуляет на свободе.

Беспокоит меня другое.

За прошедшую неделю многие узнали, что я и Сабрина вместе. Урод, что разыскивал Низмо, наверняка, тоже. До меня он достать не может, но его парни не теряют на это надежды — уже не в первый раз замечаю, что они за мной следят. И я боюсь, что кто-нибудь из них вновь решит добраться до меня через мою ведьму.

Поэтому я должен сыграть на опережение.

Я киваю самому себе, выхожу из машины и иду в дом.

На меня буквально с порога налетает мать:

— О Тайлер! О мальчик мой! Он приказал мне ничего тебе не говорить и пообещал, что не выкинет меня на улицу! Что будет заботиться и обо мне, и о тебе! Мой привычный образ жизни останется прежним! Особняк тоже останется мне! И у тебя! У тебя он квартиру не заберёт!

Я хмыкаю. Теперь ясно для чего отец приказал мне сюда явиться.

— Тиана, ради Бога, заткнись, — появляется он из дверей кабинета собственной персоной. — Я в состоянии сам всё объяснить нашему сыну. Тайлер.

Отец оставляет для меня дверь кабинета открытой. Я захожу в комнату следом за ним и закрываю её.

— Документы уже готовы, мы с твоей матерью больше не муж и жена, — заявляет отец, стоя у окна, ко мне спиной.

— Я встречаюсь с дочерью твоей… любовницы? Или кто она тебе теперь? В общем, не жди от меня удивления.

— Сабрина Остин, да, наслышан, — кивает он самому себе и разворачивается ко мне лицом. — В таком случае, просвети меня, почему ты платишь за лечение Фионы Лец? С ней ты тоже встречаешься?

— Откуда…

— Я могу не знать, на какую сумму ты, например, пообедал, но такие крупные счета не остаются без моего внимания. Объясни, почему ты снова с ней связался? Я же говорил тебе держаться от неё подальше.

Я чешу бровь пальцем и падаю в кресло напротив рабочего массивного стола:

— Девчонка меня шантажировала, я не нашёл другого способа избавится от неё.

— Чем она могла тебя шантажировать? — сухо интересуется отец.

— Правдой. Она знает, что я тебе не родной сын. Была в моей комнате, когда ты устроил скандал матери.

— И ты…

Я его перебиваю, зная наперёд то, что он скажет:

— И я повёлся на её шантаж, чтобы сохранить твоё благосостояние, да. И своё заодно.

Отец вздыхает и садится за стол:

— Надо было сразу прийти ко мне. Моему благосостоянию ничего не угрожает. Как и твоему. Я — главный наследник. Ты — мой сын. Этого ничего и никто не исправит. Даже разное ДНК. Это понятно?

— То есть…

— То есть ты сглупил, верно. Я тебе много раз говорил, что нет ничего важнее семьи. Да, мы далеко не пример для подражания, но мы — семья. А остальные люди…

— Лишь средство для достижения своих целей, помню, — киваю я.

— Помнишь, да не всё. Нет смысла спасать или жалеть тех, кто сам этого не хочет, но есть смысл их использовать. Они сами это позволяют. Поэтому никаких угрызений совести быть не должно — достойный человек, использовать себя не позволит. Теперь понимаешь о чём я тебе всё время твердил?

О том, что Фиона никогда и не заслуживала моей жалости? Что ж, в этом что-то есть.

— Допустим, — киваю я. — Но не жди от меня того, что я стану придерживаться твоей философии. У меня есть своя.

— Хорошо, потому что это вызывает уважение. Но от помощи семьи отказываться всё же стоит не всегда. Тем более, когда она может оказать реальную помощь.

— А что с пониманием от неё? — усмехаюсь я. — С поддержкой? Давай сейчас и проверим.

Я поднимаюсь на ноги, вынимаю из кармана сложенный в четверо флайер, расправляю его и кладу на стол перед отцом:

— Это официальный чемпионат по гонкам на машинах. И я буду в нём участвовать.

На самом деле, мне плевать на мнение отца. Мне достаточно того, что меня поддерживает Сабрина.

Отец долго всматривается во флайер, трёт пальцами подборок, а затем поднимает на меня вопросительный взгляд:

— А что бейсбол? Профессиональный? Мне казалось, ты любишь эту игру.

— Люблю. И бросать его не планирую. Но своё будущее хочу связать не с ним.

— Понятно. — Отец откидывается на спинку офисного кресла, смотрит в сторону и задумчиво говорит через пару мгновений: — Я тоже не хотел связывать своё будущее с концерном деда. Долго сопротивлялся этому. А затем нашёл решение — создал с его помощью то, во что смог вложить душу, своё рекламное агентство. Но при этом, я не рисковал свой жизнью. Хочешь от меня понимания и поддержки? Они у тебя будут, как только я увижу, что ты хорош в том, чем хочешь заниматься. Я приду на твою первую гонку, сын, а после мы вернёмся к этой теме.

— Мне подходит, — жму я плечами и разворачиваюсь к выходу. У дверей предупреждаю: — У меня есть одно нерешённое дело, поэтому не удивляйся, если снова обнаружишь в моих счетах крупную сумму.

— Уверен, что снова не глупишь?

— Уверен, что хочу разбираться со своими проблемами сам.

— Это твоё право, но помни, что всегда можешь обратиться к моей философии.

Я усмехаюсь, киваю и выхожу за дверь.

В данном случае мне больше подходит философия Сабрины — встретиться со своим врагом лицом к лицу и поставить точку в долгоиграющем конфликте.

Через знакомых я легко узнаю адрес места тусовок Брайена — обычный гараж, каких на Эйр-стрит целое множество. Паркую машину недалеко от ворот и выхожу из салона.

В помещении, пропахшем машинным маслом, бензином и прочим в этом духе, негромко играет музыка. А парни во всю работают со своими тачками, которых здесь около десятка. Я присвистываю — инструмент и сами машины против воли вызывают уважение.

Я нахожу глазами парня с выбритыми и татуированными висками и говорю:

— Слышал, Брайен, ты меня повсюду искал? Поздравляю, вот он я.

На меня оборачиваются все четыре головы. Один из парней грубо заявляет:

— Катись отсюда, кем бы ты не был, это частная территория!

Брайен перестаёт хмуриться и поднимается на ноги:

— Тише, Люк. Кажется, это наш закадычный друг — Низмо. Он же — Тайлер Гилл, богатенький мальчик и способный бейсболист. Яйца у тебя железные, Низмо, раз ты сюда явился, да ещё и один.

— Не то, чтобы мне не льстило внимание твоих парней, да и сбрасывать их с хвоста одно удовольствие, но это не может длиться бесконечно. Вмешательство в частную жизнь, как-никак. Да и жалко их. В общем, предлагаю решить всё здесь и сейчас. Пока я в хорошем расположении духа.

— Чёрт, ты не только на трассе выделываешься! — наигранно смеётся Брайен. — Видимо, все богатые мальчики напрочь лишены чувства самосохранения, да?

— За всех не отвечу. Что касается лично меня… — я жму плечами, мол, не понимаю, кого и чего здесь бояться. А затем предлагаю: — Давай, Брайен, скажи, что тебе от меня нужно? Деньги? Новая тачка? Две? Взамен тех, что ты угробил, гоняясь со мной. Потому что иначе, я начну думать, что ты ко мне не ровно дышишь. Неловко выйдет — моё сердце прочно занято.

Улыбка парня превращается в оскал, но возмущается другой:

— Какого хрена, Брайен? Мы можем сломать ему ноги за две секунды! Чего ты с ним распинаешься?

— Стоять! — рявкает тот на него, когда он дёргается в мою сторону, и сам идёт в моём направлении. Говорит по дороге: — Деньги твоего папочки мне не нужны. Да и машин, как видишь, мне хватает. Для чего я тебя искал? — Брайен останавливается в метре от меня и сам отвечает на свой вопрос: — Сначала я и правда хотел переломать тебе ноги. За трусость. Этот твой платок вымораживал. Ну какой нормальный гонщик, мужик, будет скрывать своё лицо, как какая-нибудь смущённая девчонка? Затем я узнал кто ты, и стало понятно — ты боялся потерять место в команде по бейсболу. Вот только бесить меня меньше ты не стал. Но, нет, я больше не хочу избивать тебя до полусмерти. Я — гонщик. И мне важно приходить первым.

— Поражаюсь твоему упорству, — вздыхаю я. — Ты проиграл мне уже два раза.

— Нет-нет, Низмо, в этот раз всё будет по моему, — хищно улыбается придурок. — Одна из сложных трасс, одинаковые по мощности тачки и никаких штурманов. Только ты и я.

— И если ты снова проиграешь, то мне опять терпеть преследования? — поднимаю я брови. — На такое я не подпишусь, уж извини.

— Теперь я знаю тебя в лицо, Низмо. И я точно не проиграю.

— Практика показывает другое, ну да ладно, — делаю я шаг вперёд и протягиваю руку: — Честная гонка, после которой, как бы она для тебя не закончилась, ты и твои парни оставляете меня и моих знакомых в покое. Сдержишь слово, гонщик?

— Я всегда держу своё слово, — жмёт он в ответ мою руку.

Чёрта с два, он его держит. Он затрахает меня, в переносном смысле, разумеется, пока не победит. Это видно по нездоровому блеску глаз. Он будет вызывать меня на гонку снова и снова до грёбанной старости. Или до тех пор, пока я не решу ему поддасться.

Чего я, разумеется, делать не умею.

Проклятье.

Я хмыкаю и киваю:

— Что ж, время покажет, ну а пока…

— Не так быстро, Низмо, — качает он подбородком и врезает мне кулаком в живот. Воздух со свистом вылетает из лёгких. — Это за тачку, что я угробил по твоей вине. Восстановить её не вышло. — Парень отпускает мою руку и указывает на выход: — Вот теперь можешь идти.

Я стискиваю зубы, разгибаюсь и взмахиваю рукой:

— Увидимся.

Уже у выхода урод орёт мне в спину:

— И не вздумай явиться на гонку в грёбаном платке, Низмо!

Я усмехаюсь, показываю большой палец за спину, и раздражённо чешу бровь.

Вот какого хрена мне теперь делать?