Одиночество на двоих

Глава 6

Устроив на ночь двух самых капризных пациенток, Роберта вышла в коридор. Было уже десять часов вечера, и в отделении наконец-то наступила полная тишина. Вечерок выдался еще тот. Казалось, что родственников и знакомых всех двадцати девяти женщин ее палаты внезапно охватила лихорадка посещений, и они все скопом ринулись в больницу. Ну и шум стоял! На всех языках мира! Две младшие студентки веселились от души и даже пытались вести между собой беседу на разговорной латыни. Девчушки были умненькими, но совсем еще юными, все в госпитале забавляло их, и они пародировали разнообразные ситуации. Выговоры не имели особого успеха, угомонить подружек надолго не удавалось. Дипломированные сестры обходили эту парочку стороной, стараясь сплавить их кому-нибудь еще, но старшим студенткам нравилась их неугомонность и неугасимая энергия. Они прекрасно знали, что это, к сожалению, ненадолго, очень скоро девчонкам станет не до веселья.

Маленькая черноглазая Роза Марчита со съехавшей на одно ухо шапочкой носилась по коридору, толкая перед собой коляску с Кэрол Салвини, которая лениво развалилась в кресле с прижатой к плоскому животу подушкой, изображая тучную миссис Фроменто. Миссис Фроменто считала себя центром вселенной и полагала, что все медсестры должны по первому зову исполнять любой ее каприз. По утрам она просыпалась первой и тут же требовала умыться, а вечером мадам засыпала самой последней и только после положенной чашки горячего молока с маслом. Не то, чтобы она обожала молоко с маслом, напротив, она вообще не переваривала молоко, просто толстуха считала, что раз положено — пусть дают. Этой высокомерной скандалистке самое место в частной палате с личным обслуживающим персоналом, и дамочка позаботилась о том, чтобы все вокруг знали: она может позволить себе такую роскошь, только вот не собирается швырять на ветер денежки, которые ее муженек добывает потом и кровью. Ни одна больница не стоит, чтобы за нее отваливать столько деньжищ.

Медсестры тихонько посмеивались над мадам, они-то прекрасно знали, что все ее капризы и дополнительные требования, в конце концов в виде кругленькой суммы очутятся в счете, который больница представит ее драгоценнейшему муженьку. И Рукка Фроменто, маленький работящий человечек, полная противоположность своей шумоватой женушки, заплатит все сполна, несмотря на разъяренные крики супруги, ведь он добропорядочный американец! Другие пациентки отделения с нескрываемым раздражением выслушивали ее постоянное нытье. Больницы созданы лишь для того, чтобы врачи и медсестры экспериментировали на людях, так что это они должны приплачивать пациентам, чтобы те шли к ним лечиться. Все медсестры — лентяйки, а доктора — идиоты. Вот взять ее мать — без всяких врачей и больниц произвела на свет пятнадцать детей, и ничего. Будь ее воля, она бы тоже ни за что не стала обращаться к докторам. Но этот Рукка — у него голова черт-те чем забита — заставил ее. Когда ее последний ребенок, как и предыдущие шесть, родился мертвым, доктора заставили ее лежать в постели, а не помогать мужу, и что из этого вышло? Она свалилась с этой треклятой кровати и сломала бедро. Вот тебе и доктора! Если бы она, как обычно, ушла на работу, то ничего подобного не произошло бы. И так по кругу — день за днем.

Бедро срасталось медленно. Скоро наступит июнь, а дамочке только-только разрешили садиться в коляску. Медсестры могли бы и покатать ее, все равно целыми днями дурака валяют. В солярии, конечно, хорошо, но она не потерпит, чтобы ее бросали там в полном одиночестве. Нет уж, милые мои, давайте катайте.

Роза и Кэрол были рады заступить в ночную смену. По крайней мере, не надо вышагивать по крыше милю за милей, толкая впереди себя толстозадую миссис Фроменто. Кроме того, им нравилось дежурить с Робертой. Она никогда не выговаривала им за промахи и всегда была готова прийти на помощь. Другие медсестры частенько сваливали на них все свои обязанности, а это было обидно.

Не успела Роберта выйти в коридор, как коляска сбила ее с ног, и она плюхнулась прямо на подушку, изображавшую толстый живот пациентки. Роза с хохотом понеслась по коридору прежде, чем Роберта успела возмутиться или нажать на тормоз и остановить безумную гонку. Роберта почувствовала легкое раздражение и досаду. Что будет, если войдет куратор? Им всем влепят выговор, но ей, как старшей, достанется больше других.

Притворно рассыпаясь в извинениях, хулиганки поправили на ней шапочку и униформу, подхватили под руки, подвели к столу и усадили в кресло, устроив из этого действа настоящее шоу. Обе были сама забота и уважение. Глядя на их фальшиво-озабоченные лица, Роберта не смогла удержать смеха.

— Послушайте, вы, обезьяны, — смеялась она, — если не прекратите паясничать, то ждите беды. Это же больница, в конце концов, а не развлекательный центр. А если серьезно, девчонки, никак не могу взять в толк, с чего это вы решили стать медсестрами?

— Мне форма нравится. — Роза и впрямь выглядела как спустившийся с картины Рафаэля ангелочек.

— Потому что Роза хотела стать медсестрой, — заявила Кэрол. — Мы всегда все делаем вместе.

— Нет, я серьезно, — повторила Роберта. Она знала, что обе подружки учились на «отлично» и могли сохранять серьезность, только вот надолго их не хватало.

— Поверь, нам пришлось целую битву выдержать, прежде чем мы добились разрешения родителей, — уже серьезно говорила Роза. — Я хочу работать в общественном здравоохранении.

— А я стану врачом, — без тени сомнения сказала Кэрол. — И никто не может сбить меня с пути.

— Желаю вам добиться своей цели, малышки, — тепло поглядела на них Роберта.

Выпускной подкрался как-то незаметно. Осталось всего два дня. Роберта была рада, она очень устала за это время. Весна выдалась просто ужасной, и даже теперь, в начале лета, у них все еще лежали пациенты с осложнениями после гриппа. Да, будет здорово получить, наконец, полную свободу. Она поедет домой и хорошенько отдохнет. А люди в Шандлейз жили весело, к тому же не надо забывать про малышку Мэри. А потом уж она подумает, что делать дальше. Ее список уже сузился до шести-семи пунктов. Два из них — частные клиники, в которых штат укомплектован только высокопрофессиональными докторами и медсестрами. Вполне может статься, что свободных мест там нет, однако стоит попытать счастья и послать запрос.

Последнюю неделю Роберта дежурила в мужском хирургическом отделении. Как там, интересно. Роза с Кэрол? Ужились с сестрой Джексон или нет, ведь та была начисто лишена чувства юмора. Роберта надеялась, что Джексон не станет слишком строго относиться к молоденьким девчонкам. Четыре часа. Девушка встала из-за стола и пошла по длинной палате. Из-под задернутых занавесок пробивался серенький свет дождливого июньского утра. Она внимательно оглядела каждого из двадцати пациентов. Марк Браунинг, потерявший обе ноги, уже занимался делом. За те несколько дней, которые она провела здесь, Роберта научила его вязать, и теперь он усердно, но немного неуклюже стучал спицами. Он улыбнулся ей и протянул яркий шерстяной квадратик. Всего сорок восемь таких вот забавных квадратиков — и шикарный платок будет готов.

Роберта с огромным интересом осмотрела произведение искусства и прошептала:

— Очень хорошо, мистер Браунинг, просто великолепно. Вы прямо на лету схватываете.

Она вернулась к себе. Из приемной прилетела Мёртл Эндрюс, которую прямо-таки разрывало от новостей. Синтия Купер, которая дежурила на пару с Робертой, с грехом пополам разлепила красные веки, всегда готовая послушать сплетни.

— Ну и вид у тебя, шла бы поспала где-нибудь, — сказала Мёртл.

— Неужели я настолько плохо выгляжу? — пробормотала Синтия, уронив голову на стол. — Я и тут могу поспать. Болтайте, болтайте, не обращайте на меня внимания. Я вас не слушаю.

Мёртл поглядела на склоненную голову, сморщила свой носик и прошептала:

— Слушай, Боб, меня приняли!

— Правда? Здорово! И что тебе надо теперь делать?

— Поеду в Буффало, сначала тест на внешние данные, потом шестинедельные курсы и все такое. Но экзамены так, сущая ерунда, для проформы. Ох, Бобби, я просто на седьмом небе, жду не дождусь! Только подумай! Пока ты, словно проклятая, будешь с утра до ночи пахать в какой-нибудь больничке на неблагодарных пациентов, я буду безмятежно парить в облаках!!! — Мёртл закружилась по комнате.

— Экзаменов для проформы не бывает, — пробурчала Синтия. — Они будут в лупу тебя рассматривать, помяни мое слово, даже в рот залезут. Если в прошлом году ты объелась мидий и у тебя случилось от этого несварение желудка, они непременно докопаются до этого. Если у тебя когда-нибудь была перхоть или вросший ноготь — смело покупай обратный билет. Если ты отдала свое сердце недостойному мужчине, они вышвырнут тебя вон. Вот тебе и проформа! Да после этого экзамена ты поймешь, что даже при рождении не была настолько голой, а венец всему — тест на внешние данные. Добро пожаловать в рай. Моя двоюродная сестра пыталась устроиться на Восточно-Западную воздушную линию. С тех пор у нее, бедолажки, полно комплексов!

— Надеюсь, ты хорошо выспалась, — презрительно хмыкнула Мёртл. — Кроме того, я не твоя кузина, знаешь ли.

— Это точно. — Синтия не могла оторвать голову от стола. — Она просто шик! Полагаю, все дело именно в этом — слишком уж она красивая, вот ее и бортанули. Не переживай, ты не попадаешь в эту категорию, — совершенно беззлобно гнула она свое. — Ну, не буду прерывать вашу интимную беседу, девочки, особенно теперь, когда я немного сбила с вас спесь.

— Да заткнешься ты, наконец! — не выдержала Мёртл.

Роберта расхохоталась. Девчонки никак не могли обойтись без шуток, хотя были лучшими подругами.

— Не обращай на нее внимания, — сказала Роберта. — Она вчера на пикник ездила и не сомкнула глаз. Я уверена, что ты легко пройдешь все тесты, Мёртл. Работа просто супер, если она тебе, конечно, по душе, — со знанием дела говорила она, потому что в свое время сама мечтала стать стюардессой, но Бет с Уиллом подняли такую бучу, что пришлось отказаться от этой затеи.

— А еще я хочу научиться управлять самолетом, — прошептала Мёртл, приложив палец к губам.

Синтия задремала, и Мёртл на цыпочках подкралась к подруге.

— Любопытной Варваре нос оторвали! — прошептала она ей в ухо, а потом как крикнет: — Лонгворт! — и засмеялась, когда Синтия на автопилоте резко подняла голову и вытаращила глаза. — Увидимся за завтраком, милые мои. — Мёртл нахально улыбнулась рассерженной Синтии и удалилась.

— Ставлю доллар на то, что она не пройдет, — сказала ей вслед Синтия. — Все, что я тут наплела, — чистая правда, ну, или почти все. С этими ребятами трудно иметь дело, а Эндрюс не такая сильная, какой хочет казаться. Да и эта весна никому на пользу не пошла. Ну что, Камерон, будем спорить?

— Не будем, — ответила Роберта. — Почему ты считаешь, что она не пройдет? Конечно, по сравнению с прошлым годом Мёртл сильно похудела, но это ведь еще ничего не значит.

— Да шут с ней, пусть делает что хочет, — лениво отмахнулась Синтия. — Конечно, она вполне может пройти, только мне этого не хочется. Я и врагу такой работы не пожелаю, не то, что лучшей подруге, — сладко зевнула она. — Господи, скорее бы уж кончилось это утро, мне кажется, я не доживу. А как подумаю, что впереди еще две ночи, то прямо мозги кипят. Правда, Камерон, тебе никогда не приходило в голову: и чего это мы поперлись в медсестры?

— Не-а, — покачала головой Роберта. — Я всегда знала, что стану медсестрой. Никем другим себя даже не представляла. Мне нравится эта работа — почти всегда.

— С тебя станется! — Синтию аж передернуло. — Ты такая! Надеюсь, мне удастся выстоять. Буду работать до тех пор, пока какой-нибудь идиот не предложит взращивать его отпрысков и стирать носки. Этот мир принадлежит мужчинам, Камерон, но платить за теплое местечко в театре под названием жизнь приходится нам, женщинам, — вздохнула она. — Люди не равны изначально, Бобби!

— Тебя и впрямь заносит, — рассмеялась Роберта. — Моя бабушка прописала бы тебе ведро ромашкового чая. Может, ты вчера переела на пикнике, вот печенка и пошаливает. Сходи-ка ты к Гуммерсону или посиди несколько дней на диете.

— Где твое милосердие, сестра? — Синтия обхватила голову руками при очередном спазме.

Из-под двери начала пробиваться полоска света, и обе девушки поднялись со своих мест. Палата — да и вся больница — просыпалась, и медсестры сбивались с ног, бегая с тазиками, зубными щетками и на ходу заполняя медицинские карты. Свобода наступила в семь.

За завтраком Синтия едва заставила себя выпить стакан апельсинового сока, но Роберта сильно проголодалась, яйца, тосты и молоко она проглотила в мгновение ока.

В коридоре, соединяющем общежитие медсестер с главным холлом больницы, ее догнала Мёртл.

— Черт бы побрал эту Синтию, из-за нее я начала трястись от страха, — пожаловалась она.

— Просто она боится, что ты пройдешь, — успокоила ее Роберта. — Переживает, как бы с тобой не случилось чего. Она призналась мне, что ненавидит самолеты. Представь, у Купер тоже есть слабые места!

— А я не боюсь, и если мне не удастся стать стюардессой, то я буду пилотом. Небо — моя мечта!

— Счастливая ты, Мёртл, твои мечты сбываются, — сказала ей Роберта. — Большинству из нас не удается добиться желаемого.

И хотя Роберта упорствовала в том, что она рада покинуть эту больницу сразу же по получении диплома, уехать в отпуск и никого не видеть, в глубине души ей было ужасно грустно расставаться с подругами по факультету. Все девчонки у них были, как на подбор и очень нравились Роберте, а с четырьмя-пятью она по-настоящему подружилась. Теперь они расстаются, и уже вряд ли судьба снова сведет их всех вместе. Девушка вспоминала милую болтовню в комнатках общежития, нехитрые секреты и признания. Думала о том, с каким теплом и добротой обращались с ней подруги, и жалела, что так мало для них сделала. Однако философское настроение продлилось недолго: на выпускные экзамены в общежитии собралась целая толпа друзей и родственников, вокруг слышался смех, всюду бурлило веселье, а последовавшие за вручением диплома танцы окончательно развеяли тоску.

Бет с Уиллом имели огромный успех среди подруг Роберты, их популярность особенно выросла, когда они предложили девчонкам приехать в Шандлейз, хоть поодиночке, хоть всем скопом. Но сестра с мужем торопились вернуться назад, поэтому Роберта избежала долгих проводов и непременно сопровождающих расставание слез.

Стоило Уиллу свернуть с трассы у Фабер-Корнерз, как Роберта тут же припомнила свое весеннее приключение, застигшее ее на этой самой дороге. Теперь воздух был свеж и мягок, а озеро отливало серебром. Огромный автомобиль Уилла не капризничал и без устали отмерял мили, но на следующей неделе Роберта собиралась забрать из гаража своего Иеремию и надеялась найти его в добром здравии. Она чувствовала, что их с этой развалюхой связывают какие-то невидимые нити. В каких переделках они только не побывали! У них много общих воспоминаний. Роберта улыбнулась сама себе в темноте. Сентиментальная дурочка, вот кто она такая!

Огней в доме Палмеров не было, но присутствовали все признаки того, что там живут: над окнами виднелись навесы, стулья в правильном порядке расставлены по двору. Роберта заметила, что ворота заперты. Автомобиль пронесся мимо, и девушка припомнила, как всего лишь несколько месяцев назад в этом самом доме она разыгрывала перед гостями счастливую новобрачную. Интересно, Крис Бакстер вспоминал хоть иногда о том странном вечере?

В Шандлейз они прибыли только в два часа ночи. Прунелла, видимая в темноте благодаря своему белоснежному переднику, поджидала хозяев на заднем крыльце. В кухне тут же зажегся свет, и Роберта не сомневалась в том, что, несмотря на столь поздний час, стол накрыт и им удастся перекусить.

— Я же велела ей не ждать нас, — проворчала Бет, проходя по тропинке, вдоль которой расположились бесконечные ряды клумб. — Честное слово, Уилл, она меня ни в грош не ставит. Что бы я ей ни говорила, у нее в одно ухо влетает, в другое вылетает. Делает, что ей заблагорассудится.

— Ну чего ты так переживаешь, дорогая? Неужели не оставляешь надежды призвать ее к порядку? — рассмеялся Уилл. — Вы бы гораздо лучше ладили и меньше трепали друг другу нервы, признай ты, что Прунелла не только повариха — она нам как мать. Она любит всех нас беззаветной любовью и спит и видит, как нам угодить.

— Но, Уилл, она же уже пожилая, — возмутилась Бет. — Мне неудобно, что она так много работает и… и…

— Может, Прунелла и немолода, но она никогда не сознается в этом, — говорил муж, входя в ярко освещенную кухню. Прунелла, как раз раскладывала по тарелкам нежнейший омлет и поджаристые кусочки бекона.

— Нашли время вернуться домой, миссис Бет, скажу вам, — повернулась она на звук шагов. — Теперь с утра вас не добудишься. Будете валяться в постели, спать до полудня. Садитесь давайте, ешьте, пока не остыло. Нашли время вернуться домой!

— Да это же настоящий пир, Прунелла! — воскликнул Уилл, подвигая жене стул. — Ты нас вконец испортишь.

— Нашли время вернуться домой, — снова проворчала старуха, но теперь уже совсем не сердито, так, для порядка.

— Я же говорила, чтобы ты нас не ждала. Почему ты все еще в кухне? — спросила Бет, игнорируя предостерегающий взгляд мужа.

— Потому, миссис Бет, что мистер Уилл еще ни разу не лег голодным, и, пока я жива, такого не случится, ясно вам? А теперь лучше бы вам помолчать и поесть.

— Старая ты мошенница, Прунелла Дженкинс, — рассмеялась Роберта. — Сама ведь знаешь, что твое любопытство все равно не дало бы тебе сомкнуть глаз, вот и торчишь тут, ждешь нас.

— Говорят, любопытство убило кошку, мисс Роб, но я-то покуда жива, как видите! И вовсе не из-за какого не из любопытства торчу я тут, когда все нормальные люди давным-давно спят. Это долг, я знаю свой долг и исполняю его.

— Как Мэри, хорошо себя вела? — сменил тему Уилл.

— Хорошо — не то слово для нашей малышки, мистер Уилл. Она просто ангел. Ни разу даже не пискнула, когда вы уехали. Я сидела рядом с ней до последнего мгновения, она ни разочка не шелохнулась, крошка моя. Вся прямо в вас пошла, мистер Уилл.

— Ничего подобного, — поддела ее Роберта. — Мэри вся в меня, любого спросите.

— Нет, в папу, мисс Роб, ребенок никак не может пойти в вас, — настаивала на своем старушка.

— Да она же дразнится, Прунелла! — вмешался Уилл, отодвигаясь от стола. — Как хорошо! Полагаю, всем пора спать. Слава богу, с утра никому не надо вскакивать чуть свет. Завтра суббота, и я собираюсь весь день валять дурака. Спасибо, Прунелла, отличный ужин, — обнял он ее за плечи. — Ты просто прелесть, но тебе тоже пора в постель. Иди ложись.

— Только помою тарелки…

— Никаких тарелок, — велел Уилл, повернул выключатель, и кухня погрузилась в полную темноту. Уилл доволок старушку до ее спальни и распахнул дверь. — Спокойной ночи, Прунелла. И смотри не заводи будильник!

— Будильник! — поморщилась старушка. — Да никогда в жизни, я не вставала ни по каким часам, а вы хотите, чтобы я на старости лет начала заниматься всякой белиберденью! С вашего позволения, мистер Уилл. Я встаю, как бог на душу положит. Спокойной ночи, мистер Уилл, хорошенько выспитесь.

Поднимаясь наверх, Уилл Маклин улыбался себе под нос. Шутка с будильником повторялась, чуть ли не каждый день и превратилась в непременный вечерний ритуал. Он зевнул, пальцы автоматически потянулись к часам и стали заводить их. Роберта прокричала из своей комнаты «Спокойной ночи!». Как здорово поспать часиков эдак двенадцать!