Одноклассники

Глава 69 КАЗНЬ

Ей вдруг нестерпимо захотелось солнечного света, и она, повинуясь неосознанному порыву, подошла к окну и отдернула штору. За мутными стеклами стояла плотная ночь. Накрытый тяжелым снегом двор был залит лунным светом. У ворот под брезентом покоился труп Земцова. Посреди двора, напоминая кучу черной земли, лежал убитый медведь.

Ирина рванула штору, чтобы закрыть окно, но веревка не выдержала. Штора повисла, как приспущенное знамя.

Она не могла найти себе места. Ей было тесно в комнате, ночь душила ее. Она ходила от одной стены к другой: за одной лежало тело Курги, за другой – тело Пирогова. Внизу – Земцов и медведь. Четыре трупа – это уже слишком. Не охотничий приют, а морг какой-то!

Ирина попыталась взять себя в руки и успокоиться. Достала из саквояжа пузырек с валокордином, вытряхнула тридцать капель в стакан и выпила. Потом медленно опустилась на кровать, сложила руки на груди и уставилась в потолок. Глобус повез раненого Джона в поселок – тому медведь до ребер разорвал бок. Вся его куртка насквозь пропиталась кровью. Джон стал белым, как ледник. Когда Анатоль и Глобус несли его на снегоход, Джон что-то бормотал, какие-то бессвязные слова – в общем, уже ничего не соображал. «В больнице тебя заштопают, подлечат малость, и все будет о'кей!» – с притворным оптимизмом говорил Глобус. Кому он это говорил? И Ирина, и Анатоль прекрасно понимали, что Джон умрет раньше, чем снегоход спустится с горы.

Уезжая, Глобус пообещал Ирине, что обязательно поймает Веру и доставит ее в милицию. Ничего он не сделает! У Веры есть идея, она будет драться, как тигрица за своих детенышей. А у Глобуса нет ничего – ни идеи, ни преданности. И тем более былой уверенности в могуществе Ирины. Скорее всего он даже не довезет Джона до больницы, а сбросит его в какой-нибудь овраг и даст деру.

В союзниках у Ирины остался один Вешний. Она ему верила, потому что он был прост и предсказуем. Суть его натуры заключалась в безграничной любви к деньгам.

Ирина стала вспоминать, каким он был в школе. Высокий, большеглазый мальчик. Учился он серо, но учителям был мил, потому что разговаривал с ними очень вежливо, а после каждого урока всегда подходил и предлагал донести до учительской журнал и указку. Когда в город приезжал польский луна-парк, Вешний часами околачивался среди аттракционов. Выслеживал кого-нибудь из обслуги и начинал его донимать просьбами: то старые джинсы продать, то жвачку, то сигареты, то диски. Ему сбывали за копейки мелочовку и всякий хлам, который Вешний дома отстирывал, вычищал, гладил и упаковывал в новые пакеты. Этот товар он продавал уже за серьезные деньги своим знакомым. Врал, что все это присылает ему из-за границы дядя, большой специалист по нефтяным вышкам.

Девчонкам он не очень нравился из-за своего хилого сложения и вечно затравленного взгляда, и по этому поводу он здорово комплексовал. Тем не менее в десятом классе он стал первооткрывателем, заразившись какой-то венерической болезнью. Какая женщина и при каких обстоятельствах наградила его, не знал никто, но о том, что он лечился, знала, пожалуй, вся школа.

За пятнадцать лет, прошедших после школы, Ирина ни разу не встречалась с Вешним и ничего о нем не знала. Но увидела его у «Ковчега» и поняла, что он мало изменился и принцип управления этим человеком остался тот же.

Она вспоминала, как Земцов загасил свечи и разложил на столе купюры. В него словно вселился бес. Он клоуном крутился перед Ириной под недоуменными взглядами одноклассников и будто хотел ей сказать: «А ведь ты попалась, ты уже у меня на крючке! И только я один знаю, что деньги вкладчиков у тебя».

И, наконец, эта идиотская игра – найти различия в двух одинаковых купюрах. Ирина сама удивлялась, как ей удалось сохранить самообладание. «Ты проиграла», – недвусмысленно сказал он ей. Кто проиграл? Это она, Ирина, вечный и бессменный лидер в классе – она проиграла?

Потом она танцевала с Земцовым. Он очень бережно прижимал ее к себе, и с его лица не сходила легкая усмешка. Он не знал, что уже обречен и что вопросом «Почему ты меня ненавидишь, Земцов?» Ирина предоставила ему последнее слово перед казнью.

Он говорил ей что-то малозначимое. Она его почти не слушала, для нее Земцов уже был мертвецом. Ей было страшно, но она крепко поцеловала его, и ей показалось, что его губы уже холодны, как лед.

Что было потом? Все вышли на улицу, в комнате остались она и Вешний. Он молча стоял за ее спиной. Ее пульс участился, ей захотелось открыть настежь окно. Он молчал, но она была уверена, что Вешний ждет именно этих страшных слов. Ждет спокойно, равнодушно, ибо он уже давно все для себя решил.

Не оборачиваясь, она едва слышно произнесла: «Шубу!» Он подал, задержал свои руки на ее плечах, и Ирина схватила их, опустила ниже, на грудь. Крепкие, волосатые руки. Он сдавил ее тело. Ей хотелось крикнуть: «Ну иди же и сделай то, что должен сделать!», но вдруг испугалась, что он ее не поймет, начнет уточнять, куда должен идти и что делать, а у нее уже не хватит смелости ответить.

«Земцова надо убить!» – на одном дыхании произнесла она. Эти слова прозвучали просто дико, но Вешний не воскликнул, не возмутился. Он продолжал спокойно стоять за ее спиной, и руки его были подвижны и нежны.

А дальше все было просто. Когда проблема решена в принципе, отработка деталей становится удовольствием. Она повернулась к нему. Глаза его были спрятаны за мохнатыми ресницами, скулы ритмично напрягались, он месил во рту жвачку. «Сделай это сейчас, когда все гуляют!» – шепнула она, гладя его грудь. Он кивнул, точнее, закачал головой, как китайский болванчик. «Чем? – спросил он. – У тебя есть пушка?» – «Ну найди что-нибудь! – ответила она. – Нож или топор… У ворот я видела небольшой ломик… В кармане его куртки найдешь деньги. Принеси их мне. Потом я дам тебе в сто раз больше…»

Он ее перебил: «Алиби!» Да, да, как же она сразу об этом не подумала. Сначала алиби, а деньги потом. Деньги без алиби – бумага.

Она вывела его в прихожую, подтолкнула к стене и зашептала: «Наш хозяин собирается меня ограбить. Это жулик, я его знаю. Мы все спишем на него». – «А получится?» – не слишком беспокоясь, спросил Вешний. «Можешь не сомневаться, – шепнула Ирина. – У меня все всегда получается».

Они договорились встретиться рано утром в дровяном сарае, и Вешний вышел. Он сработал на удивление быстро – даже Ирина не поняла, когда он успел подкараулить Земцова у ворот, ударить его монтировкой и смыть с рук кровь. Она топтала снег на крыльце, ожидая его возвращения, и ее бил крупный озноб. Когда он прошел мимо нее и кивнул, она перекрестилась, глядя на полную луну, словно мысленно провожала душу Земцова. Она все еще не могла унять дрожь и, вернувшись в дом, сразу же махнула рюмку водки.

Она старалась не смотреть на Вешнего, который сидел у камина и сжигал в нем что-то вонючее. И все же он притягивал ее к себе, вызывая странное любопытство. Это уже был другой человек, отмеченный особым и страшным знаком. Это уже был убийца, которых она никогда не видела вживую, а только по телевизору. Там показывали людей, совсем не похожих на Вешнего, – узколобых, уродливых, с массивными челюстями и свирепыми глазами. У Вешнего были приятные черты лица, и все же он был убийцей – настоящим, свежим, свободным, и Ирина сама против своей воли начинала относиться к нему со страхом и уважением.

Она плохо спала под утро, боясь проспать время свидания. Едва начало светать, она накинула на плечи кофточку, тихо спустилась вниз и вышла из дома.

Вешний уже ждал ее в сарае. Он сидел на дровах и курил. Ирина со страхом всматривалась в его лицо: как он теперь воспринимает свой вчерашний поступок? Не терзает ли его совесть? Не мучают ли кошмарные видения?

Нет, лицо Вешнего выглядело спокойным, лишь бледным и припухшим от выпитой накануне водки. «Короче, так, – хрипло произнес он, сплевывая себе под ноги. – Этот Курга сам себя окунул в дерьмо. Обещал убивать – и все это слышали». – «Да! – обрадованно ответила Ирина и опустилась перед Вешним на корточки. – Теперь все это ляжет на него. Можешь ни о чем не беспокоиться!»

Он вздохнул, поплевал на окурок и поднял глаза. «Деньги давай!» – «Миленький, – прошептала Ирина, доставая из кармана спортивных брюк кошелек. – Сейчас я могу тебе дать только пять тысяч долларов. Все остальное немного позже. Хорошо? Ты потерпишь?»

Он согласился потерпеть. Деньги, не пересчитывая, смял и небрежно затолкал в карман. «В общем, так, – сказал он. – Я решил исчезнуть. Пусти слух, что он и меня замочил». Ирина пожала плечами. «Нет необходимости, – мягко возразила она. – Ты вне подозрений!» – «Так будет лучше, – гнул он свое. – Хочу отдохнуть, расслабиться. Чтобы ни жена, ни друзья не нашли. Достали уже все! Через месяц я тебя найду». – «А если вдруг мне понадобится срочно с тобой связаться?» – спросила она. Он подумал, почесал кудрявую голову. «Пиши на ялтинский главпочтамт до востребования».

«А он боится, что я могу его найти!» – подумала она.

Он встал, грубо взял ее лицо в руки, крепко прижался к ее рту губами. Она терпела, вяло сопротивлялась и осторожно отталкивала от себя. «Потом, миленький, потом! Тебе надо уходить!»

Он как-то сразу отстранился от нее, вытер губы ладонью и, пригнувшись, вышел через дверной проем. Еще минут пять Ирина сидела на дровах, глядя через маленькое слепое окошко на тяжелый рассвет.

…Валокордин подействовал, и Ирина почувствовала, как слабеет чувство тревоги и наваливается сонливость. Она легла удобнее, но вдруг что-то вспомнила, и ее снова охватило тревожное чувство.

Она спустилась в гостиную. Анатоль, сидя на диване, раскладывал пасьянс. Люда сонными движениями убирала со стола пустые бутылки, посуду и складывала в большую картонную коробку.

– Где Белкин? – спросила Ирина.

Люда на вопрос не отреагировала, а Анатоль приподнял лицо и, продолжая беззвучно шевелить губами, махнул рукой на входную дверь.

Ирина вышла в коридор, глянула на вешалку, затем осмотрела углы и даже приподняла край ковровой дорожки.

Она отчетливо помнила, что здесь, под одеждой, стояло ружье Вацуры. Теперь его не было.