Огнём и сталью

Глава 15 Это уже было

Харальд брёл по колено в снегу, что-то беззаботно насвистывая себе под нос. Низкое зимнее солнце светило ярко, но ни капельки не грело, а лёгкий морозец покалывал лицо и пальцы.

Поттер остановился, приложил козырьком ладонь ко лбу и огляделся по сторонам. Кивнул каким-то своим мыслям, достал из-за пазухи небольшой планшет с зажатым металлической скобой листом бумаги с каким-то чертежом. Подышал на замёрзшие пальцы, торчащие из обрезанных перчаток, и начал что-то набрасывать карандашом.

То, над чем в последнее время работал Харальд, было максимально упрощённой картой окрестностей Хогвартса с разнообразными пометками: где можно поставить минные заграждения, где наилучшие места для установки пулемётов и ракетных установок, наиболее вероятные направления для штурма и так далее. Будущее виделось мальчику ещё весьма смутно, поэтому не исключал, что в один далеко не прекрасный день ему придётся или оборонять школу, или же наоборот — брать её приступом. Так как в магии он был всё-таки ещё большой профан, надежды на то, что Поттеру удалось выявить хотя бы десятую часть магических линий обороны не было. Пока что из всех достижений удалось вычислить примерную границу, в которой будет невозможно аппарировать, а также то, что Хогвартс расположен на каком-то необычайно сильном природном источнике магии. В остальном же всё было очень глухо, так что приходилось думать в рамках игры от обороны и нападения в условиях использования традиционных видов вооружения.

Нужно сказать, что несмотря на сегодняшний мирный вид, Хогвартс явно был построен когда-то как крепость. А все эти застеклённые галереи, широкие окна и парки появились уже позже.

Главная британская школа чародейства и волшебства имела возраст почти в полторы тысячи лет, а то и больше. Официально её история начиналась с того момента, когда четыре ученика самого Мерлина, решили организовать в противовес друидам Инис Мона свою школу магии. Времена тогда были смутные — кельты постепенно проигрывали войну саксам, поэтому Хогвартс был построен не просто как школа, а как крепость.

Пять холмов вблизи небольшого горного озера Лох-Аргейл дали начало сердцу твердыни — четырём башням и общему залу. Все остальные многочисленные постройки пристраивались к школе уже позже, превращая некогда строгий и аскетичный замок в конгломерат разнокалиберных зданий. За сотни лет широкие крепостные рвы превратились в узкие проливы, отделившие Хогвартс от берега, а вот крепостные стены к концу двадцатого века уже не сохранились. Из всего внешнего кольца обороны уцелел только тет-де-пон — предмостное укрепление. Но сам старый каменный мост с подъёмной секцией опять же был перестроен во вполне традиционного вида постройку, по которой все студенты, кроме только поступающих, прибывали в школу в на первый взгляд самоходных каретах. На самом деле они, конечно, были не самоходными, а двигали их магические создания — фестралы. Но для большинства людей они были невидимы — видеть их мог только тот, кто видел чью-то смерть. Человеческую смерть.

По сути, эта дорога была единственным путём, по которому могли двигаться штурмовые отряды, если исключать воздушный и морской десанты. Последний, кстати, казался весьма заманчивым ходом, но единственным местом, пригодным для высадки была относительно небольшая зона, которую можно было легко перекрыть огнём из крепости.

Что-что, а Основатели безопасностью отнюдь не пренебрегали при постройке Хогвартса. Это уже потом, когда угроза штурма школы была переведена в ранг фантастики, началось увлечение красотой и удобством, вылившееся в придание архитектуре замка готического стиля и многочисленных вредных, с точки зрения обороны, построек вроде балконов, широких и многочисленных окон, а также застеклённых галерей.

Сам Харальд в случае чего предпочёл бы воздержаться от открытого штурма Хогвартса и сравнять его с землёй издали. Вся трудность этого плана заключалось в том, что мальчик весьма критически относился к возможности шести- или даже восьмидюймовой артиллерии уничтожить столь монументальное сооружение. Тут требовался или массированный авиационный удар с применением тяжёлых бомб, или тактический ядерный удар…

С другой стороны электроника в радиусе примерно двух-трёх миль от замка работать отказывалась, поэтому был велик шанс того, что в этой зоне «умные» ракеты и бомбы станут дорогими, но бесполезными кусками металла. То же самое касается наиболее современной наземной и воздушной техники, которая могла бы оказать поддержку атакующим.

Невесёлый расклад для атакующих, и очень хороший для обороняющихся. С таким раскладом в случае чего даже школьникам можно будет отбиться от качественно и количественно превосходящего их противника.

Главное — развернуть минные поля, напичкать замок пулемётами и артиллерией… Пулемётные гнёзда, снайперские точки и посты корректировщиков огня — на башни. Буксируемую артиллерию — вокруг замка, миномёты — во внутреннем дворе. И всё тип-топ…

Харальд сделал ещё несколько пометок на самодельной карте и побрёл дальше — сегодняшний рейд вокруг замка вполне можно было считать законченным. Вообще, кое-какие наработки по разрабатываемой теме Поттер начал делать ещё с осени, но требовалось просчитать вариант ещё и на случай зимней войны. Требовалось узнать — где наметаемые сугробы затруднят подходы к замку, а где замерзающие проливы, наоборот, дадут атакующим дополнительные пути для штурма…

Впереди уже виднелся небольшая каменная хижина школьного лесничего — Хагрида, сложенная из массивных камней и больше похожая на маленькую и низенькую крепостную башенку, чем на нормальный дом…

Внезапно одно из небольших окон домика разлетелось обломками рамы и осколками стекла, и наружу пулей вылетела стремительная крылатая тень. Тут же широко распахнулась тяжёлая дверь и на улицу выскочил и сам лесничий.

— Стой!!! Куда?! А ну, назад!!!

Неопознанный летучий объект крики Хагрида нагло проигнорировал и шустро устремился в сторону Запретного леса, постепенно набирая высоту.

Поттер быстро выхватил палочку, мысленно прикинул расстояние, скорость летуна и необходимое упреждение, а затем выпустил из палочки несколько небольших ловчих сетей. Владел данным заклинанием Поттер ещё весьма посредственно — на человека сеть была маловата. Но сейчас подошла идеально.

От двух ловчих сетей неизвестное животное увернулось, но вот от третьей не смогло и, запутавшись в магических путах, рухнуло в снег.

— В яблочко! — искренне обрадовался Поттер и бодро понёсся по снегу к пойманной добыче.

Два десятка метров по колено в снегу оказались довольно серьёзной преградой, но запыхавшийся и усталый мальчик всё равно был доволен удачным выстрелом и теперь стремился побыстрее узнать, кого же это он поймал.

Сначала Харальд думал, что это какая-то птица, но подойдя поближе понял, что ошибся.

Это был маленький — примерно метр в длину, дракон. Судя по тёмно-зелёной чешуе, длинной шее и характерно изогнутой спине — достаточно редкий норвежский горбатый.

— Проклятые двуногие! — тонким детским голоском надрывался дракончик. — Всё равно не удержите, гады! Всё равно сбегу!

Харальд сдвинул чёрную вязанную шапку на лоб и озадаченно почесал затылок.

Он, конечно, слышал, что по некоторым данным знание парселтанга позволяло говорить не только со змеями и ящерицами, но и с драконами, но вообще-то считалось, что это — просто легенда…

— Сожгу! Разорву! — продолжал буйствовать дракончик, пытаясь спалить сеть своим огненным дыханием. Увы, но запасов огнесмеси в ещё плохо развитых огнетворных железах хватило лишь на пару вспышек, которые, впрочем, ни капельки не повредили магическую сеть.

Другое дело, что через минут десять она сама распадётся, а значит — нужно было что-то предпринять…

— Чего орёшь? — осведомился Харальд, переводя дух и уже более медленно подходя к пленнику. — Только силы зря тратишь.

Норвежец моментально затих и повернул голову в сторону Поттера. На мальчика уставился взгляд нечеловеческих глаз янтарно-жёлтого цвета с узким вертикальным зрачком.

— Ты не похож на дракона — ты двуногий и без крыльев. Человек, — после некоторого раздумья пискнул дракончик. — Но ты знаешь Старшую Речь. Кто ты?

— Друг, — заверил норвежца Харальд.

— Если друг, то помоги.

— Я тебе уже помог тем, что уберёг от глупости.

— Чего?!

— Того! На кой ляд ты зимой решился сбежать из места, где тепло и сытно в холодный и опасный лес, а? Ты же дракон! То есть, уже сейчас — весьма мудрое существо! И должен понимать, что такая кроха, как ты, на свободе не выживет.

— Я к маме хочу, — неожиданно поник головой дракончик.

— К маме он хочет… — тут же помрачнел Поттер. — Ну и где твоя мама?

— Не знаю… — печально пискнул норвежец. — Далеко…

— Ну, и как думаешь — сильно она обрадуется, если ты сейчас сгинешь в лесу от холода и голода?

Тем временем по направлению к мальчику и дракону широкими шагами нёсся Хагрид.

— Тебе что — у этого человека плохо было?

— Нет. Он… хороший… Насколько может быть хорошим человек.

— Ну, и живи ты тогда у него — в чём проблема?

Дракончик вздохнул.

— Если не будешь больше пытаться сбежать, то я тебя освобожу, — предложил Харальд. — Иначе мне придётся на какое-то время сделать так, чтобы ты не смог летать.

Разумеется, это был блеф, потому как соответствующего заклинания Поттер не знал, так что мог разве что поломать рептилии крылья. Но этого он бы точно делать не стал.

— Не надо, — хмуро пискнул норвежец. — Клянусь Владыками, не сбегу.

— Что ж… Посмотрим, чего стоят драконьи клятвы.

Харальд аккуратно взял дракончика на руки и взмахом палочки отменил действие заклинания. Летучий зверь оказался неожиданно увесистым, а ещё — очень тёплым. Впрочем, все драконы — теплокровные существа, хотя и рептилии…

— Уф… Ну, спасибо тебе, парень, что Норберта поймал! Подожди-ка… Гарри, ты что ли? — это наконец подоспел Хагрид.

— Так точно, сэр. Ваш зверь?

— Мой, затопчи его кентавр, как есть мой, — радостно закивал лесничий. — И, это… Нечего мне «сэркать» — не дорос я до «сэра». Хагридом просто зови, ага?

— Хорошо, Хагрид. Держите вашего беглеца.

— Вот же мрак… И как с ним быть? Вот постоянно же норовит сбежать! — начал сокрушаться великан, принимая притихшего дракончика. — А в лесу ему сейчас — того, кирдык. Не выживет он там, значится…

— Он больше не сбежит — гарантирую, — уверенно заявил Поттер.

— Да? — с сомнением произнёс Хагрид, на всякий случай аккуратно, но цепко держа дракончика. — Хм, ну, посмотрим… Слышь, Гарри, да я смотрю, ты продрог уже тут. Пошли, я тебя чаем напою, а?

— Хорошо, сэр, — флегматично произнёс Харальд, машинально нащупав рукой в кармане гранату.

Постоянная бдительность, чего уж там…

В доме Хагрида Поттер почувствовал себя, как… Первым на ум почему-то пришёл не привычный оборот «Гулливер в стране великанов», а рассказанная в детстве отцом сказка о пришельцах-менвитах, приземлившихся в Долине Оз и поселившихся в замке великана-волшебника Гурикапа.

Лесничий был ростом далеко за два метра, поэтому и всё в его доме было таким же как и он сам — огромным и массивным. Стул, сидя на котором Харальд свободно болтал ногами в воздухе; стол, больше напоминающий огромную плиту, посуда, где вместо кружек были натуральные вёдра, а вместо тарелок — небольшие тазики.

В чём-то это жилище напомнило мальчику каморку школьного завхоза — маленькое, бедное, но по-своему уютное.

Повсюду были развешаны пучки разных трав и кореньев, на стенах висели звериные шкуры, а в углу намётанный взгляд мальчика обнаружил охотничье ружьё-бокфлинт, по калибру больше похожее на двуствольную противотанковую винтовку.

Харальд сидел на стуле, болтал ногами и с любопытством осматривался по сторонам. Хагрид в это время посадил дракончика около печки, а сам достал откуда-то старый и потрёпанный розовый зонтик, подошёл к разбитому окну и, бормоча что-то себе под нос, начал что-то выводить зонтом в воздухе.

От Поттера не укрылся тот факт, что разбитое окно начало постепенно восстанавливаться из прилетающих с улицы обломком и осколков.

— Эта, Гарри… — произнёс лесничий, увидев, что мальчик за ним наблюдает. — Только об этом если что — молчок, ага? А то мне вообще-то колдовать запрещено…

— Без проблем. Только зовите меня, пожалуйста, Харальдом.

— Дык, запросто!..

После ремонтных мероприятий, Хагрид поставил на печку древний медный чайник совершенно необъятных размеров, а затем угостил Харальда чаем с кексами.

Чай Поттеру понравился, потому как был с каким-то травами — ароматный и вкусный. а вот при попытке укусить кекс, зубы мальчика предупреждающе затрещали. Складывалось такое ощущение, что брюнет попытался разгрызть кирпич. Задумчиво уставившись на кулинарный продукт, Харальд решил провести краем кекса по столешнице.

На дереве появилась глубокая царапина. Твердокаменное мегапеченье не пострадало.

— Ух ты! Китайский боевой кекс!

— Он не боевой — он с черникой, — слегка обиделся лесничий.

…Спустя некоторое время Харальд решил прояснить для себя некоторые моменты.

— Хагрид, а ты ведь знаешь, что разведение драконов частными лицами запрещено? — осведомился Поттер, держа двумя руками огроменную глиняную кружку.

— Эээ… Ну, типа, знаю… — тут же смутился великан. — Только я, это… Всегда дракона мечтал завести, во. Ну, вот и…

— Хе, только не говори, что нашёл это яйцо на улице, — усмехнулся Харальд. — Норвежский горбатый — штука редкая и в Британии совершенно точно не водится… Так где ты, говоришь, это яйцо взял?

— Так я, эт самое, не говорил… — слегка растерялся лесничий.

— Да? Хм, ну тогда скажи — какие проблемы?

Логика Поттера явно поставила великана в тупик.

— Да в карты где-то с месяц назад выиграл в Хогсмиде у какого мужика… — бесхитростно ответил Хагрид.

— Фига себе мужики пошли — с яйцами драконьими разгуливают… А ты случайно не знаешь, кто это был?

— Да нет… Я и лица-то его уже не особо помню, потому как в тот вечер был сильно выпим… эээ… голова у меня сильно болела тогда, вот. Помню только, что он меня всё церберов расспрашивал. Такие милые зверушки…

— Очень, — согласился Харальд, мысленно представляя, как сносит этот зверушке головы из полудюймовой винтовки Баррет М82. — Милые. Ага. А что, разве про них мало что известно? Ну, книги там всякие…

— Дык, редкие они по нынешним временам, ага. А уж про ихние привычки вообще мало чего знают. А я одного цербера даже специально для мастера Дамблдора вырастил…

Хагрид неожиданно осёкся.

— Упс… Это я зря, наверное, сказал…

— Почему? — максимально невинно поинтересовался Харальд. — Мне вот тоже стало интересно про церберов что-нибудь узнать… Что они вообще такое? Нет, я помню, что в греческой мифологии это был огромный трёхглавый пёс, охранявший Ад…

— Эээ… Ну да, из Греции они родом, ага. С этого… как его? Крит, во! Или Кипр? Гм… ну, короче, их там ещё давненько вывели для охраны. А это ведь такая зверюга, что ой. Взрослый — размером со слона будет… Ну, маленького такого слона. И три головы, ага. А пасти как у медведя или даже поболее будет. Порода у них — у церберов такая, обычно меньше двух голов не бывает. Сильные, шустрые да умные. И шкура у них очень прочная — стрелой или мечом не взять было. Из ружья только — да и то не всякого. А вот магия его почти не берёт, ага. Даже непростительные заклятья. Поэтому их шибко любили ставить чо-нить охранять. Одна у них только закавыка — как музыку или пение услышат, так сразу в сон их клонит.

— А… ты всё это тому незнакомцу тоже рассказал?

— Ну… — великан задумчиво погладил бороду. — Да. А чо?

— Да ничо, не бери в голову, — отмахнулся Поттер. — Ладно, Хагрид, спасибо за чай, но я, наверное, уже пойду. До свиданья.

— До свиданья, Харальд. будет чего нужно — забегай. Ну и так просто чайку попить — тоже забегай…

И был день, и был вечер, и был это вечер воскресенья, когда Харальд сидел со своими однокурсниками в гостиной факультета и писал письмо отцу. Он был не одинок — тем же самым сейчас занимались очень и очень многие из студентов.

Увы, но более надёжных средств связи с внешним миром в Хогвартсе не было — камин в гостиной не был подключен к общебританской системе порталов, радиосвязь надёжно глушилась высоким магическим фоном, да и волшебные средства связи, вроде тех же сквозных зеркал, в условиях школы не работали.

Но помимо всего прочего Поттер использовал это время ещё и для того, чтобы обдумать текущую обстановку.

И подумать было над чем.

Во-первых, по некоторым данным в этом году в Хогвартсе был спрятан легендарный философский камень. А, стремясь вновь обрести нормальное тело, за ним охотился сам Волдеморт, пользуясь в качестве… как там говорил отец?.. пользуясь в качестве аватара профессором Квиреллом.

Во-вторых, предполагаемая система защиты камня была, в принципе, преодолима даже силами первокурсника и в случае чего Харальд мог спокойно отправиться спасать артефакт… Или же красть его, что зависело бы от возможной выгоды в случае успеха того или другого плана.

Но вот этот момент всегда ставился отцом под сомнение.

Рассмотрим всё подробно:

Если в школе действительно спрятан философский камень, то об этом ни в коем случае нельзя было упоминать прямо или косвенно. А также вокруг него следовало возвести такой мощный оборонительный рубеж, чтобы его похитить было не легче, чем обчистить Форт-Нокс.

Но пока что все данные говорили в пользу Варианта Альфа — искомый коридор, охраняющий непонятную дверь цербер и Квирелл…

С другой стороны, а что если всё это делается с целью заманить Волдеморта в какую-нибудь хитроумную ловушку? В таком случае хлипкая оборона тем более исключена, потому как Тёмный Лорд дураком никогда не был и соображать умел. Поэтому весь этот балаган просто обязан был заставить его усомниться в правдивости информации о текущем местонахождении философского камня.

Но, похоже, что дело всё-таки нечисто, потому как на отработке у Квирелла Харальду удалось срисовать некоторые схемы, начертанные на листах пергамента на его столе. И были там ни много ни мало, а кое-какие фигуры начертательного колдовства, применяемые для так называемой осадной магии — взлома чародейской обороны.

А значит что? А значит — в Квирелле действительно сидит огрызок Волдеморта, который уже который месяц занят обстоятельной осадой магической защиты философского камня.

Защита есть? Получается есть. Но, возможно, она рассчитана в первую очередь на противостояние нематериальным сущностям, типа недобитой души Тёмного Лорда, а свистелки и пыхтелки против живых — всего лишь мишура и прикрытие.

Да, опасно играете, мистер Дамблдор, чертовски опасно… Позволяете разгуливать по школе, полной детей, матёрому психопату-террористу… Директор может быть не в курсе? Ха, не делайте мне смешно! Он управляет Хогвартсом десятки лет, и если Дамблдор не знает, чем дышит тут каждый преподаватель и студент, то грош ему цена как стратегу.

И Дамблдор, и Волдеморт — это противники. Но будет опасным заблуждением считать их глупцами — они умны и опасны, о да весьма и весьма умны и опасны! Тридцатипятилетний наёмник и одиннадцатилетний колдун-недоучка против пары самых сильных и умных волшебников Старого Света с полувековым опытом интриг и противостояний. Правда смешно?

Но ещё посмотрим, кто будет смеяться последним…

Харальд вздохнул и начал писать еженедельное письмо домой.

«Границы ключ переломлен пополам…» — вывел он в углу в качестве своеобразного эпиграфа.

В системе разработанных совместно с отцом условных сигналов это означало, что всё идёт по плану.

Хорошее начало дня было для Харальда привычным делом. Ну, не любил он хандрить и всё тут! Ещё с детства он крепко заразился примером отца, который был патологическим трудоголиком и постоянно что-то делал, почти не сидя без дела. Поттер не был родным сыном для Виктора, но правду, наверное, говорят, что очень часто приёмные дети даже внешне становятся похожи на новых родителей. А что уж тут говорить о характере…

Норд с сыном всегда был весел и жизнерадостен, не выпуская наружу дурных эмоций, поэтому хорошее настроение для Поттера было обычным состоянием.

Наверное, поэтому когда хандра изредка всё же нападала на мальчика, эти дни были самыми спокойными для Хогвартса. А вот в остальное время в голове Харальда нет-нет, да и проскакивала мысль «а не замутить ли мне чего-нибудь?..» Обычно это кончалось снятыми баллами, выволочкой сначала у МакГи, а потом у Грейнджер и наполненным трудотерапией вечером.

В один из таких дней по расписанию была пара занятий по гербологии совместно с хаффлпаффцами.

Сегодня по плану было изучение бессмертника горного — на первый взгляд, крайне невзрачной травки… Если не знать, что эта мелкая травка была способна жить тысячи лет.

Так что не было ничего удивительного, что это растение являлось весьма востребованным компонентом разнообразных зелий. Главное было правильно за ней ухаживать и знать, какие именно его части на что годны и как должны быть собраны.

Многие мальчики откровенно недолюбливали гербологию, считая, что возиться со всякими травками и цветочками — удел девчонок. Впрочем, Харальд не разделял этого мнения, потому как вполне прагматично считал, что лучше вырастить какое-нибудь растение самому, чем платить за него втридорога на рынке.

Студентам, как обычно, выдали рабочие фартуки, дети натянули перчатки, разобрали инструменты и приступили к практической части, предварительно будучи разбитые на пары. Харальду повезло: ему досталась умная и весёлая Сьюзан Боунс — веснушчатая девчушка с длинными русыми волосами.

Между прочим — племянница главы отдела магического правопорядка Амелии Боунс, о которой и Норд, и Грюм всегда отзывались с большим уважением. Если переводить её должность в более привычные аналоги, то Амелия была ни много ни мало, а министром юстиции магического мира.

Неплохо, да?..

А вот Гермионе повезло гораздо меньше — её напарником оказался малоприятный парень по имени Захария Смит. Он и в начале года не показывал особого рвения в учёбе, а после новогодних каникул так и вовсе начал скатываться всё ниже и ниже, хватая «троллей» направо и налево.

Впрочем, лично Поттеру он не нравился за совершенно феерический снобизм, которым мог похвастаться далеко не каждый слизеринец. Неприятной личностью он был, в общем, и Харальд размышлял, что для приведения его в состояние, располагающее к учёбе, Смиту было бы неплохо развеяться и куда-нибудь съездить…

Например, в челюсть.

Так что сейчас Поттер мило болтал со Сьюзан, обсуждая некоторые моменты по учёбе, а одним ухом слушал грызню Смита и Грейнджер. Захария умудрялся делать через задницу абсолютно ЛЮБОЕ действие, что тут же корректировалось Гермионой и сопровождалось пространной нравоучительной лекцией. Хаффлпаффец в ответ огрызался, причём с течением времени всё раздражительнее и злее.

Гулкий колокольный звон, который с помощью магии был слышен в любом месте Хогвартса и означающий окончание занятия, оповестил учеников о том, что последняя пара занятий на сегодня закончена и можно со спокойной совестью идти в замок отдыхать.

Два десятка первокурсников шагали от теплиц к школе по каменной дороге, заботливо очищенной эльфами-домовиками Хогвартса от снега. Но кроме обычных разговоров среди учеников кипели и крайне напряжённые перепалки:

— Смит, если ты не возьмёшься за учёбу, то будешь одним из худшим учеников на потоке! — наставительно вещала Гермиона.

— Отвяжись.

— Неужели тебя прельщает перспектива встать на одну ступень развития с такими непроходимыми тупицами, как, например, Крэбб и Гойл?

— Отвяжись, Грейнджер.

— Мы пришли сюда учиться и получать знания, а не страдать ерундой, как ты это делал в последнее время… — продолжала капать на мозги хаффлпаффца девочка.

Но тут у Смита явно лопнуло терпение. Он остановился и круто развернулся к идущей позади него Гермионе, и со злобой выпалил:

— Знаешь, Грейнджер, выслушивать никчёмные наставление от какой-то поганой грязнокровки — это последнее, о чём я сейчас мечтаю!

Шатенка от неожиданности и обиды замерла на месте, а на её глаза навернулись слёзы.

И тут Захария понял, что хватил лишнего.

Нет, не из-за вида девочки, а от того, что ближайшие к нему ученики буквально разлетелись в стороны и перед ним возник бледный Поттер.

Гриффиндорцу потребовалось три удара, чтобы свалить Смита на холодный камень, а затем одной рукой схватив его за воротник, второй с размеренностью сваезабивочной машины начать превращать лицо хаффлпаффца в подобие стейка с кровью.

Его попытались оттащить, но не смогли. А про парализующие или оглушающие заклинания в панике забыли.

На испуганные крики подоспели возвращающиеся в это самое время с тренировки ребята из гриффиндорской сборной по квиддичу. Вуд и Фред, как ближайшие к месту драки, бросились в буквальном смысле слова отрывать Поттера от валяющегося на камнях студента.

Им удалось оттащить его всего на пару метров, когда Харальд с нечеловеческой силой стряхнул с себя гриффиндорцев, будто медведь вцепившихся в него собак. При том, что Оливеру было пятнадцать лет, Фреду — тринадцать, а Поттеру всего одиннадцать. Вот только именно они полетели в снег, а первокурсник вновь кинулся вперёд.

— Что здесь происходит? Поттер? Поттер! Проклятье! Петрификус тоталус!

Парализованный Харальд свалился на землю, больно ударившись лбом о камни. Но невиданное дело — шипя сквозь зубы и с дрожью во всём теле он пытался ползти вперёд. И у Поттера даже что-то получалось.

Мимо мальчика промелькнула высокая тёмная фигура и наклонилась над валяющимся в луже собственной крови хаффлпаффцем.

Снейп быстро забормотал какие-то заклинания, выписывая замысловатые пассы палочкой над Смитом, останавливая кровь и погружая его в спасительное беспамятство.

— Боунс! Бегом за мадам Помфри! Уизли! Любой. Приведите сюда профессора МакГонагалл. Все остальные — немедленно в замок. Живо, пока я не отправил вас всех на отработки! — быстро раздал приказания зельевар и перешёл к Харальду.

Все вокруг испарились так быстро, будто бы уже умели аппарировать.

Перевернув парализованного Поттера на спину, Снейп поразился невероятно расширившимся зрачкам мальчика, за которыми почти не было видно радужки глаз; его бледному лицу и вырывающемуся сквозь плотно сжатые зубы яростному шипению.

— Поттер! Слышите меня, Поттер? Чёрт!

Декан Слизерина влепил мальчику короткую — без замаха, пощёчину, приводя его в чувство.

Подействовало. Шипение почти сразу же прекратилось, а зрачки вернулись в нормальное состояние.

— Поттер, вы в курсе, что крупно вляпались? Фините икантатем.

Харальд подавил стон от болящих во всём теле мышц, которые за время парализации пребывали в жутком напряжении.

— Пятьдесят баллов с Гриффиндора, Поттер. Неделя отработок лично у меня, — немного отошедший от происходящего Снейп ураганно начал впадать в ярость и сыпать карами. — О чём вы вообще думали, чёрт вас дери?! Вы же могли покалечить Смита! Хотя о чём это я — вам же плевать на других! Вы точно такой же эгоист, как и ваш отец, который никогда не думал о других! Какого чёрта вы — безмозглый идиот, вообще кинулись на Смита?

— Он Грейнджер… обозвал… поганой грязнокровкой… — кое-как выдавил Харальд, отчаянно борясь с немеющими мышцами из-за чего он говорил, как слабоумный.

Снейп моментально осёкся, его правая щека нервно дёрнулась.

— Это не повод превращать обидчиков вашей подружки в подобие свиной отбивной, — к зельевару вернулась обычная холодновато-презрительная манера говорить.

— Она мне не… подружка… И это… не повод, а… причина… сэр…

— По вам плачет Азкабан и каждый из дементоров лично, Поттер, — презрительно поджал губы Снейп. — Плачут и рыдают горькими слезами. Хоть внешне вы не пошли в своего отца, но привычки у вас одни на двоих.

— Почему… вы так говорите, сэр? Вы не… знаете моего отца.

— Если для вас это откровение, Поттер, то я вообще-то учился с ним на одном потоке, — саркастически заметил Снейп.

— А… вы про Джеймса, профессор…

Зельевар, услышавший эти слова, выглядел откровенно ошарашенным.

— У вас большие проблемы, Поттер. Очень большие!

МакГонаголл беспрерывно мерила шагами кабинет с самым яростным видом, не глядя на стоящего с абсолютно индифферентным видом Харальда.

— Если Смит пожалуется своим родителям, а они поднимут скандал, то мы будем просто обязаны вас исключить, Поттер. И уж поверьте — никакие прошлые заслуги вас от этого не спасут! Вы это понимаете?

— Понимаю, мэм, — равнодушно ответил мальчик.

— Действительно? А мне кажется, что нет! Вам должно быть стыдно за содеянное, Поттер!

— Да ну, мэм? — броня спокойствия Харальда дала трещину. — Эта падаль кидается оскорблениями, за которые лет сто назад убивали на месте, а я просто ударил его в ответ. И мне должно быть за это стыдно?! Мэм.

МакГонагалл опешила. За свою карьеру в качестве преподавателя она со многим сталкивалась, но это что-то совсем из ряда вон выходящее.

— Да что вы себе позволяете, Поттер! — загремела декан. — Немедленно сбавьте тон!.. И потрудитесь рассказать, что там у вас всё-таки произошло.

— Сегодня у нас была совместная со студентами Хаффлпаффа гербология, — монотонно начал Харальд. — Два урока. Первый — теория, второй практика. Как обычно. На практике нас разбили на пары и дали задание. Студентка Грейнджер и… студент Смит работали вместе. В процессе чего студент Смит совершал запредельное количество ошибок, а студентка Грейнджер его постоянно поправляла. А после занятий высказала ему, что он должен больше заниматься учёбой, а не валять дурака. В ответ на что студент Смит заявил, что, я цитирую: «выслушивать никчёмные наставление от какой-то поганой грязнокровки — это последнее, о чём я сейчас мечтаю!» Дальше я… ммм… немного вышел из себя…

— Поттер, — слегка побледнела МакГонагалл. — Это без сомнения было очень тяжким оскорблением, но вам нужно было не кидаться в драку, а сообщить об этом, например, мне.

— Меня научили драться, а не стучать, мэм.

— Минус пять баллов за дерзость, Поттер. Насколько я поняла, вас никто не оскорблял.

— Ну, знаете, профессор!.. Вообще-то согласно дуэльному кодексу защитить леди от оскорбления должен сопровождающий её мужчина. А учитывая наш возраст, я решил, что дуэль будет напыщенной глупостью и просто набил морду ублюдку.

— Ещё минус пять баллов, Поттер. Продолжайте в том же духе, и Гриффиндор потеряет сегодня все заработанные очки. Я знаю, что профессор Снейп вас уже наказал, а чуть позже добавлю и я. Если вы вообще останетесь в стенах Хогвартса…

МакГонагалл осеклась неожиданно даже для себя, потому что внезапно поняла, что все её угрозы для малолетнего хулигана — это пустой звук. Мальчик был абсолютно спокоен. На секунду Минерве даже показалось, что перед ней не Гарольд Поттер, а…

Женщина поспешно оборвала опасное воспоминание и решила сделать ещё одну попытку воззвать к совести мальчика:

— Поттер, неужели вам ни капельки не стыдно за содеянное? Вы же сломали мистеру Смиту нос и челюсть в двух местах!

— Да, мэм, мне очень жаль…

МакГонагалл мысленно вздохнула про себя с огромным облегчением — мальчик был небезнадёжен…

— …мне очень жаль, что я не выбил все зубы этому гаду.

Мальчик был безнадёжен.

— Поттер! — ужаснулась декан. — Как вы можете такое говорить!

— Сто лет назад мистер Смит за свои поганые слова получил бы боевое заклятье в лицо, а его родителям сказали бы, что он уже давно хотел с собой покончить. Ведь были же прецеденты, мэм?

Женщина крайне подозрительно посмотрела на мальчика.

Минерва МакГонагалл была очень рациональной и прагматичной преподавательницей и колдуньей. И все рассказы о малолетних вундеркиндах всегда считала только выдумками — за всю свою практику она не встретила ни одного подобного примера.

Сейчас же её уверенность пошатнулась — да, этот случай имел место в начале века и был описан в монументальной «Истории Хогвартса»… Но, положа руку на сердце, МакГонагалл могла утверждать, что на любом потоке её читают от силы один-два студента.

И не повезло же нарваться именно на такого студента…

— …А вообще, если поднимется шумиха, то и о словах мистера Смита станет широко известно. Но, если мне не изменяет память, наш глубокоуважаемый министр Фадж всё так же придерживается политики поддержки магглорождённых волшебников… — спокойно продолжал рассуждать Харальд.

В первый момент Минерва подумала, что ослышалась. Но спустя ещё мгновение вместе с шоком пришло понимание — ей и всей школе фактически ставит ультиматум одиннадцатилетний ребёнок. Да, Гарольд Поттер вырос вдали от большого мира, но уже в младенчестве его вес в обществе был огромен. А сейчас он прямо заявил, что готов устроить большой переполох в маленькой магической Британии…

Женщине потребовалась вся её выдержка, чтобы спокойно пройти к столу и сесть за него, наградив мальчика фирменным строгим взглядом. А не, скажем, немедленно, надрать уши паршивцу.

— Вы понимаете, что это звучит как угроза, Поттер? — максимально спокойно произнесла МакГонагалл.

— Понимаю, мэм, — легко согласился Харальд. — Но я не понимаю, мэм, почему мне говорили, что Хогвартс — это лучшая в мире школа волшебства, а на деле тебя тут безнаказанно могут обозвать недочеловеком. Я нахожу этот факт возмутительным, мэм, и буду бороться против подобной сегрегации всеми доступными мне силами и средствами. Мэм.

Минерва мысленно вынуждена была согласиться — её тоже крайне раздражали все эти малолетние выскочки, не имеющие за душой ни знаний, ни таланта, но считающие себя круче всех только потому, что у их родителей есть деньги или громкий титул.

Но как строгий декан факультета она никогда не могла высказать это вслух и была вынуждена держать своё мнение исключительно при себе.

— Поттер, но ведь это не повод…

— Да, это не повод, а очень веская причина, мэм, — неожиданно перебил преподавательницу мальчик и его глаза нехорошо сверкнули. — Моя мать, если вы не помните, мэм, тоже была магглорождённой. И любой выпад с упоминанием «грязной крови» я считаю выпадом против неё, а такого я никогда не прощу. Можете меня отчислить прямо сейчас, но это не изменит моих убеждений. И вообще, у меня такое ощущение, что одиннадцать лет назад Тёмный Лорд всё-таки победил.

— Поттер, успокойтесь! — не на шутку встревожилась МакГонагалл и неожиданно для себя замолчала под холодным взглядом ярко-зелёных глаз.

— Вот за это умирали мои родители, да? — спросил мальчик. — Чтобы все сделали вид, будто ничего не было, а эти недобитые нацисты и дальше травили всех своим ядом?

— Поттер, вы явно, наверное, сильно ударились головой, — спокойно произнесла декан. — Будет лучше, если вы отдохнёте и придёте в себя… А мы продолжим этот разговор как-нибудь позже.

— Как скажете, мэм, — бесцветным тоном произнёс Поттер.

— Иди, Гарри.

— До свиданья, мэм.

Гриффиндорец вышел, а МакГонагалл скрестила на столе руки и опёрлась на них подбородком.

Поттер мог быть сколько угодно хулиганом и дебоширом, но Минерва не могла не признать правоты его слов. Неправильных слов. Невозможных слов для одиннадцатилетнего ребёнка. Не мог он их сказать.

«За что мы сражались?»

Это могли бы спросить Джеймс и Лили Поттеры, Алиса и Фрэнк Лонгботтомы, Эдгар Боунс, Диана и Ральф Симонсы, Кэтрин МакДугал, Марлин и Чарли МакКинноны, Доркас Медоуз и многие, многие другие, кого когда-то учила Минерва…

Это ли мир, за который они воевали? Где Упивающиеся Смертью свободно разгуливают на свободе, а магглорождённые де-факто — всё так же люди второго сорта. Где власть так и осталась в руках древних родов, почти все из которых растеряли остатки былого благородства.

Десять лет назад мы думали, что если исчезнет Тот-Чьё-Имя-Нельзя-Называть, то мир станет лучше. А он оказался всего лишь следствием, а не причиной.

Где же мы ошиблись? Где?

Почему мы хотели построить новый свободный и добрый мир, а в итоге вернулись к тому с чего начинали?

«…мне говорили, что Хогвартс — это лучшая в мире школа, а на деле тебя тут безнаказанно могут обозвать недочеловеком…»

И тут МакГонагалл впервые за долгие годы стало не по себе. Действительно не по себе.

Потому что она вспомнила, что уже однажды слышала эти слова.

Пятьдесят с лишним лет назад.

Снейп вёл Харальда по подземельям Хогвартса, освещённых скупым светом магических факелов, способных гореть годами без замены.

Как ни странно, но после сегодняшнего выхода из себя (не до конца понятного даже самому Поттеру), он погрузился в какую-то странную отрешённую меланхолию. Отец называл такое состояние просветлённым пофигизмом.

И ведь правда — сейчас мальчику было почти на всё глубоко наплевать…

— Поттер, если вы где-то витаете, то витайте пониже, — вывел Харальда из задумчивости ядовитый голос зельевара. — А то ещё в свод подземелья врежетесь и получите сотрясение мозга… Ох, запамятовал — в вашем черепе ведь мозгов отродясь не было.

Брюнет меланхолично подумал, что в таком случае у него бы, как у некоторых динозавров, резко поумнел спинной мозг…

— Вы дорогу хоть запоминаете? Запоминайте, запоминайте. А то ближайшую пару недель вы сюда будете частенько заглядывать. Буквально каждый день. И всё время быть для вас бесплатным гидом в мои обязанности не входит.

— Так точно, сэр. Запоминаю.

Спустя некоторое время и ещё несколько поворотов зельевар толкнул одну из дверей и вошёл внутрь какого-то помещения. Насколько понял Харальд, оно было расположено где-то неподалёку от главного класса по зельеварению.

Обстановка помещения состояла из нескольких длинных низких столов, уставленных многочисленными стеклянными сосудами, испачканных в чём-то малоаппетитном. А посреди всего этого великолепия с объёмистым деревянным тазиком и тряпкой в руках обнаружилась краса и гордость Слизерина — Драко Малфой собственной белобрысой персоной. Вид у него был крайне угрюмый — в мытье алхимических ёмкостей явно было мало приятного.

— Не отвлекаю? — участливо поинтересовался у слизеринца его декан. — Легки ли пути вашей тряпки в благородном деле удаления всякой дряни?

Белобрысый наградил зельевара более чем красноречивым взглядом с пожеланием как минимум утопления в этой самой дряни.

— А я вам тут помощника на ближайшую неделю нашёл, Малфой, — продолжал изгаляться Снейп. — Радость какая, правда? Ну, до встречи, мои дорогие недоумки. Удачной работы — я зайду через два часа. И чтоб к моему приходу всё блестело, как блёстки на мантии нашего дражайшего директора… Да! И не вздумайте тут ничего расколотить. Иначе…

Преподаватель развернулся и вышел из комнаты, прошуршав напоследок мантией какую-то очередную колкость вкупе с угрозой, но уже, видимо, на змеином языке.

У Малфоя явно вертелась на языке какое-то малокуртуазное словцо, но он всё-таки решил сдержаться и переключиться на новую жертву — Харальда.

— Какими судьбами, Поттер? — как обычно растягивая слова, с ленцой произнёс слизеринец. — Нечасто можно увидеть тебя на отработках у профессора Снейпа…

— А я вообще не думал, что он слизеринцев хоть как-то наказывает, — немедленно парировал брюнет.

Белобрысый моментально помрачнел.

— Знаешь, Поттер… — судя по выражению лица, слизеринец собирался толкнуть какую-то высокомерную речь, но Харальду сейчас было не до очередных загонов доморощенных аристократов.

— Знаю, — оборвал его гриффиндорец. — Поэтому лучше скажи, что делать, чтобы Ужас Подземелий по возвращению не слишком бурчал.

Следующий час прошёл в полном молчании и совместном выдраивании банок от остатков всякой алхимической гадости. Что удивительно — Малфой, несмотря на весь свой снобизм, выполнял принудительные хозработы вполне чётко и без явных попыток сачкования.

Монотонная грязная работа неожиданно настроила Харальда на благостный лад, что было чревато последствиями для всех окружающих. А, собственно, окружающий Малфой к этому же моменту начал отчётливо страдать от скуки. Поэтому нет ничего удивительного, что между мальчиками завелась какая-никакая, а беседа.

— Слышь, Поттер…

— Чего?

— Ты как здесь оказался?

— Стреляли… — ответил одной из присказок отца Харальда.

— Где? — не понял Драко.

— Да по-любому в мире где-нибудь стреляли…

— Ты издеваешься?

— Нет, предаюсь философским размышлениям.

Белобрысый засопел — ему предаваться каким бы то ни было размышлениям не хотелось. Ему было просто скучно.

Наверное, поэтому очередная склянка выскользнула из рук слизеринца и весело самоубилась об каменный пол. Бормоча себе под нос ругательства, Драко наклонился и начал собирать крупные осколки.

— Зараза!..

Острый кусок стекла, будто бритва, легко вспорол левую ладонь мальчика. На пол тут же закапала кровь — не такая уж и голубая, как можно было ожидать, исходя из колоссального снобизма Драко.

Слизеринец скривился от боли и полез другой рукой под мантию за палочкой, лихорадочно вспоминая какое-нибудь простенькое лечебное заклятье. Увы, но целительство никогда не было сильной стороной Малфоя…

— Я бы не советовал этого делать, — буднично произнесли над ухом белобрысого, отчего он едва не подпрыгнул. Драко уже и забыл, что находится в комнате не один.

— Стекло грязное было, могла какая-нибудь дрянь попасть — надо сначала почистить и только потом заживлять.

— Обойдусь как-нибудь без твоих ценных советов, Поттер, — процедил сквозь зубы слизеринец.

— Ну, если хочешь, чтобы у тебя начала гнить рука — то ради Бога, — безмятежно ответил Харальд.

Гнилую руку Малфой себе представлял слабо. Поэтому представил себе гнилое яблоко… И почему-то ему это категорически не понравилось!

— Ладно, Поттер, — сдался Драко. — Чего ты там говорил надо сделать?..

— …Ну, вот, — удовлетворённо произнёс Харальд, после того как закончил. — Но потом всё равно сходи в лазарет.

Малфой удивлённо смотрел на свою ладонь — рана больше не болела и не кровоточила, залепленная несколькими пластырями. Маггловскими пластырями. Но слизеринец отчего-то сейчас не кривился от вещи, сделанной не в мире чародеев.

Драко перевёл взгляд на Харальда. Гриффиндорец, скинувший для удобства мантию, что-то беззаботно насвистывал себе под нос, собирал в небольшую сумочку остро пахнущие медицинским духом всякие колбочки и свёртки.

Как оказалось, мантия скрывала тот факт, что на поясе Поттера была развешана просто тьма всяких разных вещиц в футлярчикам и сумочках. Мини-набор первой медицинской помощи, чехол для волшебной палочки, ещё один для ножа, кажется… Какие-то флаконы, инструменты, ещё какая-то ерунда…

Слизеринец задумчиво нахмурил лоб. Честь наследника рода Малфоев подсказывала мальчику, что нужно поблагодарить Поттера за помощь. Всё-таки он был не последним человеком в волшебном мире и являлся представителем древнего и славного рода. Пусть Поттеры имели дурную привычку брать в жёны магглорождённых, но несмотря на не слишком чистую кровь, они являлись одним из ста сорока трёх высших магических семейств Великобритании. И так же, как Драко когда-нибудь должен будет сесть в кресло представителя рода Малфоев в Сенате, так и Поттер займёт положенное ему место. Ныне пустующее, разумеется.

С другой стороны гриффиндорец был, собственно говоря, гриффиндорцем, а Малфой — слизеринцем. Мир между представителями этих двух факультетов был явлением непрочным…

Хотя, что важнее — несколько эфемерный дух факультета или возможность всё-таки наладить контакт с Поттером? Да, прошлые обиды всё ещё грызли Драко, но хотя бы нейтралитет с его стороны был необходим…

— Это… Поттер…

— Ммм?

— С-спасибо.

— А, ерунда, — отмахнулся Харальд. — Обращайся, если что.

— Учитывая, что ты — гриффиндорец, а я — слизеринец, это будет несколько проблематично, — небрежно бросил белобрысый.

— Ой, я тебя умоляю, Малфой!.. Мне вся эта межфакультетская резьба нужна не сильнее дракона в кровати. Да, это атмосферно, чёрт побери, но создаёт определённые неудобства…

— Да ну? — ухмыльнулся Драко.

— Да чтоб меня Флитвик за пятку укусил!

К сожалению, у слизеринца было неплохое воображение, поэтому он вполне чётко представил себе эту картину. Выглядело это очень весело, поэтому Малфой не сдержался и хихикнул. Но тут же посерьёзнел.

— Слушай, а всё-таки как ты загремел на отработку к Снейпу? Да ещё и на целую неделю… Ты же у нас почти звезда зельеварения…

— Зельеварение тут ни при чём, — объяснил Харальд. — Я тут за драку в общественном месте и причинение телесных повреждений.

— Ааа… — понимающе кивнул Малфой. — Слыхал что-то. Только вроде никто из наших в лазарет не попал…

— «Наших» — это ты про слизеринцев, что ли? Так это был Смит с Хаффлпаффа.

— Ого! А я думал, что ты только нас ненавидишь.

— Здрасте, приехали!.. Во-первых, ненавижу я в этом мире только две вещи — дебилов и пирожки с печенью. Во-вторых, бью я не по факультетскому шеврону, а по морде — кто что заслужил, тот и получает. В-третьих, если бы вы в вашем местном кружке «Гринписа» вели себя повменяемее, я бы с вами может даже и дружил…

— Так, подожди, Поттер, — остановил Харальда мало что понявший Малфой. — Я что-то так и не понял, почему ты поколотил Смита…

— Из-за Грейнджер.

— А, — ухмыльнулся Драко. — Что, не поделили вдвоём эту гр…

Слизеринец осёкся под взглядом нехорошо блеснувших глаз Харальда.

— Малфой, ты уверен, что действительно хочешь произнести это слово? — ледяным тоном произнёс Поттер, небрежно хрустнув костяшками левой руки, сжатой в кулак.

Правая рука мальчика для боя была сейчас не слишком пригодна, потому как сегодня Харальд разбил её чуть ли не в кровь об зубы Смита. Ссадины и ранки, конечно, залечили, но вот опухоль ещё не спала.

— Хочешь знать, почему я отправил Смита в лазарет и немного поработал над его внешностью? Просто сегодня он сегодня при мне назвал Грейнджер поганой грязнокровкой, — последние слова Поттер буквально выплюнул. — Понимаешь, что с его стороны это была огромная, просто огроменная Ошибка на букву «Ощь»?

— Но так ведь она же на самом деле… — пробормотал Драко.

— Грязнокровка? Я предпочитаю старинное — обретённая. Моя мать, например, тоже была обретённой… Но если какой-то дебил ляпнет что-то не то по этой теме, то… Я ведь уже говорил, что ненавижу дебилов?

— Опасный ты человек, Поттер, — слегка прищурился Драко. — С тобой надо или дружить, или воевать насмерть.

— Тогда в поезде ты избрал несколько неверную тактику, — любезно сообщил Харальд. — Такой заход был бы ещё допустим для совершеннолетних представителей нашей аристократии, но мы-то ещё дети, так что нам многое простительно. И это круто! Лет через десять в ответ на оскорбление придётся измысливать непростые способы покарать обидчика, а сейчас дал уроду на башке и опять счастлив!

— Я вот с тебя поражаюсь, Поттер… Ты, вроде как, неплохо ориентируется в правилах нашего этикета, но ведёшь себя как самый настоящий варвар!

— Быть правильным — это скука и конформизм, — поморщился Харальд. — А без всех этих рамок и надуманных ограничений решение любой проблемы становится неизмеримо легче.

— Конфор… Чего? — Драко ни понял ничего из последней тирады Поттера, но зацепился за непонятное слово.

— Потом объясню. Давай лучше по-быстрому разберёмся с этими банками-склянками, пока наш обожаемый профессор не пришёл и не устроил нам утро роялистской казни.