Огнём и сталью

Глава 8 Схватка

Следующим утром на общем завтраке Гермиона подчёркнуто игнорировала Рона и Харальда, а вот от Малфоя они неожиданно удостоились пусть холодного, но вполне себе приветственного кивка. Чему Поттер был несказанно рад — сориться ни с кем из школы он всё-таки не планировал.

— Кажется, я неплохо стукнул его вчера, — хмыкнул Харальд. — Надо будет его почаще по голове бить.

Тем временем за завтраком в зал как обычно влетели совы, приносящие утреннюю почту. Всеобщее внимание привлекли троица крупных сов, несущих по воздуху длинный сверток. Но только Поттер знал, что именно в нём находится.

Тройка сов заложил широкий вираж и спикировала на Харальда, разжав когти. Мальчику пришлось подпрыгнуть, чтобы перехватить свёрток в воздухе и не дать ему приземлиться на стол, переколотив тарелки и кружки. Не успели трое сов набрать высоту, как появился здоровенный чёрный ворон, с хриплым карканьем швырнувший Поттеру небольшой конверт.

Харальд аккуратно положил свёрток на скамью рядом с собой и вскрыл конверт, где обнаружилась коротенькая записка, написанная на редкость корявым почерком.

В такой безумной манере письма мог писать только один-единственный человек.

Рон аккуратно ощупал свёрток и авторитетно заявил:

— Это метла! Ты будешь летать на своей, да? Правильно, а то школьные совершенно убогие. Кстати, что за модель?

— «Нимбус-2000», — несколько рассеянно ответил Харальд.

— «Нимбус-2000!» — простонал Рон, в его голосе слышалась явственная зависть. — Я такую даже в руках не держал!

— Да успеешь ещё подержать, чего уж там… Так, надо будет пока что её в спальню отнести. Так сказать, во избежание.

Наверное, именно из-за постоянной занятости — уроки, домашние задания, а плюс ко всему три тренировки в неделю, Харальд даже и не заметил, как пролетели целых два месяца с тех пор, как он приехал в Хогвартс.

За два месяца он вполне обжился в замке, хотя порой всё-таки скучал по дому. Но здесь учёба скучать не давала — преподаватели, казалось, соревнуются кто же задаст более трудное и объёмное сочинение. Особенно лютовал Снейп от уроков которого выли все первокурсники, кроме слизеринцев, Поттера и Лонгботтома. Своих «змеек» Снейп никогда не трогал и не наказывал, Невилл от него не выл, а натуральным образом рыдал, а вот у Харальда с мрачным зельеваром установились несколько странные отношения. Он так же язвил в его адрес, как и в общении с другими студентами, но если большинство его начинало или ненавидеть, или бояться до ужаса, то Поттер наоборот не выказывал никаких эмоций. Ну, сложный человек — профессор Снейп, так что же теперь поделать? Ну, сволочь он временами, да… Но ведь просто не умеет он по-иному общаться.

Впрочем, до Харальда лишний раз докопаться на зельеварении было сложно. Он всегда строго и точно следовал рецептам и внимательно слушал преподавателя, зная, что при изготовлении опасных химических веществ лучше не заниматься самодеятельностью. Наверное, поэтому Поттер был одним из немногих, кто учился примерно на уровне «выше ожидаемого». Варить зелья ему действительно нравилось, и в этом он прилагал всяческие старания, внимательно слушая Снейпа, почитывая книги по алхимии и записывая за Лонгботтомом наиболее убойные рецепты его зелий массового поражения. Пока что вне конкуренции был модифицированный эликсир от тяжёлых форм гриппа, пробную партию которого Харальд тайком сварил и теперь ласково называл его «плевком в лицо Гааге», но подумывал о более стильном названии вроде «иприт-2» или «лонгботтомий». Это был первый эликсир, который удавалось хранить в обычном стеклянном флаконе. Потребовалось расплавить целых три котла, найденных в одном из неиспользуемых классов, чтобы добиться этого результата, а то Харальд уже было начал всерьёз опасаться, что изобрёл тот самый «абсолютный растворитель»…

Поттер потихоньку втягивался в ритм школьной жизни и находил в ней своё место. Он был одним из первых на заклинаниях, трансфигурации и зельеварении. Он подчёркнуто игнорировал историю магии и не делал ни малейших попыток вникать в эту тягомотину, официально прогуливал занятия по полётам, ходил на тренировки по квиддичу и продолжал понемногу воевать с Пивзом. И решив, что достаточно с него пока что неприятностей, тихо и мирно подыскивал себе интересные заклинания и зелья в школьной библиотеке.

Как-то почти сошёл на нет конфликт с Малфоем, перешедший в фазу холодного нейтралитета. Драко перестал слишком уж сильно задирать гриффиндорцев, начисто отвязался от Харальда и вёл себя достаточно вменяемо. Видать, и правда его неплохо тогда приложило головой о каменный пол. А видя это, и другие слизеринцы особо не лезли к сбившимся под крылом Поттера гриффиндорцев. Вряд ли его можно было назвать лидером — он не был ни всеобщим заводилой, ни душой компании, но к нему всегда обращались за помощью или советом, зная — если сможет, то поможет. Ну, и Харальд просто был восходящей звездой ударной силы Гриффиндора, который в случае чего был готов отстоять честь факультета и с помощью кулаков.

Получивший от отца навыки настоящего рукопашного боя он почти начисто превосходил всех своих потенциальных противников, ведущих сражение, как бы выразился Виктор, в «рабоче-крестьянском стиле». Оставался, правда, вариант навалиться на него массой, но своим поведением Харальд ярко демонстрировал, что честной борьбы он придерживается ровно столько же, сколько её ведёт противник.

«Добро должно быть с кулаками, сын. Просто добрым словом добьёшься меньшего, чем добрым словом и пистолетом».

Единственным человеком, кто явно недолюбливал Поттера была Гермиона Грейнджер. Девочку ужасно возмущала несправедливость, по которой хулиган и потенциальный преступник отлично учится и вообще считается на хорошем счету у гриффиндорцев и преподавателей! И это при его-то отвратительном характере!

Поттер регулярно называл её Пай-девочкой, в ответ же обычно награждался испепеляющими и презрительными взглядами, и выслушивал очередную порцию отповедей. Но он всегда в ответ только нагло ухмылялся и никак не реагировал, чем приводил Грейнджер в ещё большую ярость.

Проснувшись утром в канун Хэллоуина, ребята почувствовали запах запеченной тыквы — непременного атрибута этого праздника. Харальд, хоть был достаточно осведомлён об этом празднике, но дома его он никогда не отмечал, потому как у отца был какой-то собственный график праздников и выходных, и Хэллоуин туда не входил.

Да и какой тут может быть праздник, когда десять лет назад в этот день пришли убить тебя и всю твою семью…

Впрочем, для остальных это напротив был день, когда сгинул Волдеморт. Праздник. Со слезами на глазах, как иногда говорил отец. Так что пусть их — радуйтесь, люди…

Если судить по рассказам старшекурсников, в честь праздника сегодня будет мало уроков, а вечером ожидается торжественный праздничный ужин. Но сейчас мальчик, сразу же после окончания занятий пулей понёсся в библиотеку, где давеча раскопал одну любопытную книгу, не предназначенную для выноса из читального зала. Очень любопытный экземпляр оказался — «Охотники на магов. Огонь и сталь», о тех временах, когда обычные люди, ведомые Церковью и её верными бойцами-инквизиторами загнали магов в глубокое подполье, в котором они до сих пор обретаются.

На самом деле это была достаточно крамольная книга, и как она вообще оказалась в школьной библиотеке — было большой тайной. Впрочем, учитывая в каких дремучих дременях огромного книгохранилища Харальд её нашёл… Но экземпляр был однозначно редкий — нынешняя политика Министерства категорически не приветствовала любые упоминания о том, как чародеи убивали людей, а люди охотились на волшебников…

Фактически в Средние века чародеев задавили только числом и при помощи Инквизиции, овладевшей страшным даром — гасить магию. Таких церковников было мало, поэтому их бросали только в самые жаркие и жестокие битвы, предпочитая обычно обходиться численным превосходством. Сколь не был бы силён любой маг, он не сможет уничтожить или нейтрализовать бесконечное число врагов-людей, а в ближнем бою чародеи всегда демонстрировали крайне скромные навыки. Хотя вплоть до семнадцатого века в Хогвартсе в числе обязательных предметов значилось фехтование…

Впрочем, ещё полтысячи лет назад было твёрдо установлено, что лучшее оружие в руках волшебника — нечто, способное упорядочивать и направлять его магическую силу. Палочка, жезл или тяжёлый посох.

Охотники на магов отвечали им добрыми стальными клинками, по иронии судьбы обычно зачарованными и усиленными руническими заклинаниями, и боевыми эликсирами. Только-только появившееся огнестрельное оружие против магов оказалось практически полностью неэффективным — достаточно было даже самого элементарного «игнио», чтобы воспламенить порох.

Хотя современные бездымные смеси, используемые в патронах, подобным заклинаниям поддавались с большим трудом, поэтому вынесенное сотни лет назад презрение волшебников к огнестрельному оружию было очень большим заблуждением. Да, с помощью пистолета не создашь щита, замораживающих или огненных заклинаний, но по эффективности даже примитивный револьвер сопоставим с полицидным вариантом «авады кедавры».

Дальше — больше.

Читая о противостоянии колдунов и обычных людей, Харальд понимал насколько всё изменилось… Почти всё, чем до сих пор используется чародеями было придумано ещё в Средние Века, и по меркам современных людей уже почти не казалось чудом. Полтысячи лет назад один маг стоил войска — сегодня же при хорошем раскладе сравнился бы только максимум с одним хорошо подготовленным спецназовцем. Но это кто-то уровня авроров и отборных головорезов из Упивающихся Смертью — остальные колдуны были не сильнее обычных хорошо подготовленных солдат.

Отсюда вытекал очень неприятный вывод — магическое общество всё ещё существует только лишь благодаря секретности, иначе человечество уже давно подмяло бы его под себя. И всё это глупое, хоть и кровавое позёрство в стиле Волдеморта было опасно в том числе и для него самого. Власть магов над магглами? Очень смешно. «Империо» не наложить на всех нужных людей, «авада кедавра» даже в многолучевом варианте не одолеет тысячи солдат, а против ядерного удара не помогут и хоркруксы…

А ведь и сотни лет назад убить колдуна было не такой уж и серьёзной проблемой — больше хлопот обычно доставляли драконы.

Магам же хватало и гораздо меньшего — несколько дюймов стали в сердце или костёр. Доказано Инквизицией — выжить невозможно. Один из директоров Хогвартса — Джон Йорк (слизеринец, между прочим) был убит неизвестным наёмником-человеком, а последняя из рода Гриффиндор — Жанна Орлеанская, погибла на костре.

Сейчас же ситуация была ещё хуже — развитие огнестрельного оружия привело к тому, что даже в относительно небольших стычках между магами и немагами нельзя было точно предсказать исход сражения. Во время мятежа Волдеморта обе стороны широко использовали обычных людей в качестве пушечного мяса и для выполнения грязных дел, и порой наёмники, даже с промытыми мозгами или под заклятьем «империо», почти не уступали колдунам.

«И Дамблдор, и Волдеморт одинаково недооценивали роль людей в войне колдунов, то время как ещё десятилетия назад было доказано обратное. Два мощнейших государства середины двадцатого века — Советская Россия и Нацистская Германия были созданы магами, которые руками людей расправились со своими противниками. Впрочем, винить Дамби и Волди в этом глупо. Перед Дамблдором стоял нехороший пример его друга юности — Геллерта Грин-де-Вальда, ставшего наставником Гитлера, а Волдеморт просто всегда был заносчивым глупцом. Сильным магом, отличным тактиком и великолепным интриганом, но глупцом, что парадоксально. Но главное то, что сегодня в Британии считанные единицы понимают, что люди на магической войне — это сила, способная склонить чащу весов в нужную сторону. Что будет делать Министерство, когда Тёмный Лорд возродится? Храбро, но глупо бороться с ним, оберегать человеческого премьер-министра и Королеву, и чистить память случайным свидетелям… А поступить-то выгоднее совсем по-другому…»

Война — неизбежна. С этой мыслью юный Поттер свыкся уже давно, поэтому старательно готовился к грядущим битвам. О да, Свет в лице Дамблдора будет уверен, что всё это делается исключительно во славу Добра и против маньяка-Волдеморта… Но мало кто знал, что, если говорить образно, кузнец, которому поручили выковать новый «эскалибур» оказался слишком своевольным, и поэтому меч уже никогда не будет послушным оружием в руках паладина…

«И Тёмный Лорд, и директор — на самом деле непроходимые романтики. Они до сих пор верят, что на свете всё разделено на белое и чёрное, на добро и зло, на свет и тьму… Но с таким восприятием реальности только в шахматы и играть.

Но на самом деле мир — серый. Не хороший и не плохой, а такой, какой есть. Нам хочется верить, что им правит справедливость, но самом деле истинный король мира — сила. Единственный закон и право, который всё время пытаются прикрыть красивыми словами. Но так, где права сила — бессильно право. И вот уже доблестные защитники справедливости-авроры берут в заложники семьи Упивающихся смертью, а самих их пытают и убивают. А в это время Упивающиеся до последней капли крови защищают свои дома, родных и близких…

Чтобы завтра все они в бесконечный раз смогли поменяться ролями.

Сейчас принято считать, что восстание Волдеморта было эпической борьбой Добра и Зла, где, естественно, победили силы света. А на самом деле это была как человеческая Первая мировая — страшная бойня ради интересов политиков.

Дамблдор был воплощением старой силы, классической силы Британии — залогом спокойствия, стабильности… И жуткого консерватизма, доходящего до ретроградства, неприемлющего никаких перемен и реформ. Добро, которое считало не вправе помешать рождению и становлению Зла. Потому что оно, твою мать, Добро! И в тот день, когда оно воспользуется арсеналом Зла, то само станет… Ля-ля-ля, ля-ля-ля. Глупые сказки для альтернативно разумных жителей Венского леса.

И Волдеморт. Тёмная сила, злая сила, и тоже очень старая сила. Её знамя черно как ночь, и не зря его когда-то скопировали анархисты. Сторона Тёмного лорда — анархия и хаос. Чисто разрушение, воплощённое зло. Желание сломать существующий миропорядок, без любых заделов на будущее. А красивые лозунги о чистоте крови стали лишь удобным прикрытием для полукровки, выросшего в сиротском приюте и присвоившего себе звание лорда.

Симпатичные стороны, не правда ли, сын?

И одну из них ты должен будешь выбрать в грядущем противостоянии… Когда идёт война на выживание нельзя остаться в стороне — если ты не с одной из сторон, то против неё…

Нейтралитет? Возможно. Но несколько другой…

Если ни одна из имеющихся сторон тебе не по нраву, от почему бы не создать свою собственную?»

Харальд бросил короткий взгляд на часы.

Ого! Что-то поздновато уже- скоро ведь торжественный ужин, а на него опаздывать не стоит… Даже и не заметил, как засиделся-то — за всем этим разбором хитросплетений старинных фраз.

Поттер закрыл книгу, встал, потянулся, вернул том на своё положенное место я двинулся к выходу из библиотеки…

Коротко скользнув по читальному залу мальчик понял, что засиделся здесь не один- за одним из столов, из самой натуральной горы книг торчала чья-то подозрительно знакомая копна каштановых волос.

Немного поколебавшись, Харальд всё-таки решил подойти.

Гермиона Грейнджер с самым печальным выражением лица, не мигая, смотрела в одну точку в книге, будто бы на страницах «Продвинутого курса трансфигурации» она могла найти ответы на величайшие мировые вопросы — кто виноват, что делать и куда всё это послать (список адресов смотри в Приложении 1).

— Извини, что отвлекаю, Грейнджер, но вообще-то скоро ужин, — выразительно прокашлявшись, произнёс Харальд.

— А? Что? — тут же встрепенулась девочка. — А… Сейчас… Подожди меня, Поттер, хорошо?

— Да без проблем.

— …Какая-то ты замученная, Грейнджер, в последнее время… — заметил Харальд, когда они вдвоём вышли из библиотеки.

— Ну, не все же такие таланты, как ты, Поттер, — язвительно ответила Гермиона. — Кому-то приходится всё учить.

— Про талант — это хорошая шутка, — хмыкнул мальчик.

— Нда? А по-моему если кто-то является лучшим студентом на курсе, то это — талант.

— Ааа… Вот оно в чём дело… Знаешь, Грейнджер, это здорово, но всё-таки нет.

— Что нет? — удивилась Гермиона. — Я тебя что-то не понимаю, Поттер…

— Просто я смотрю, что ты достаточно ревниво относишься к тому, что кто-то лучше тебя учится.

— И вовсе нет!

— Ой, мисс Грейнджер, не врите — вы этого совершенно не умеете делать! И вообще, будь спокойней и относись ко всему проще — уверен, что уже к концу года у тебя по всем предметам будет «превосходно», а у меня не больше «выше ожидаемого».

— С чего бы это такая забота обо мне? — прищурилась девочка.

— Ну, мы же вроде бы гриффиндорцы? — показательно «удивился» Харальд. — Все — одна большая дружная семья, заботимся друг о друге…

— Семья… — эхом откликнулась Грейнджер. — Ну да, ну да…

— Это пройдёт, — неожиданно сбросил себя всю напускную весёлость Поттер.

— Пройдёт что?

— Всё. И плохое, и хорошее. И гриффиндорцы перестанут относится к тебе, Грейнджер… так относится.

— Мне вообще-то всё равно, — пробормотала Гермиона.

Харальд знал, что на самом деле ей не всё равно. И что на самом деле Грейнджер очень страдает от того, что с ней почти никто не хочет общаться. Из-за чего? Да из-за знаний и характера. По сути единственным с кем она более-менее постоянно общалась — это был Поттер, если эту грызню можно было назвать полноценным общением.

— Говорю же, мисс Грейнджер, вы не умеете врать, — вновь надел свою излюбленную шутовскую маску мальчик.

— Я тебе поражаюсь, Поттер, — проворчала Гермиона, но уныние в её голосе уже сменилось лёгкой ехидцей и весельем. — С твоими мозгами ты должен был попасть в Рэйвенкло. А твоей изворотливости позавидовал бы любой слизеринец. Но ты всё-таки на Гриффиндоре. Почему?

— Сколько комплиментов за столь короткий промежуток времени… — пробормотал Харальд. — Вот скажи мне, Грейнджер, а как ты сама оказалась в числе «львов»? С твоими-то мозгами ты уж однозначно должна была попасть в Рэйвенкло.

— Так это меня Распределяющая шляпа сюда направила.

— А вот, скажем, этот древний головной убор с зачатками искусственного интеллекта тебе случайно не предлагал два факультета на выбор?

— А ты откуда знаешь? — поразилась Гермиона. — Она что, и тебе…

— Соображаешь, — хмыкнул мальчик. — Вот именно, что и мне. А выбрали мы с тобой свою судьбу, так сказать, уже сами.

— Понятно, — Грейнджер на несколько минут замолчала, видимо, обдумывая услышанное, а затем поинтересовалась. — А что она тебе сказала, когда предложила идти в Рэйвенкло?

— Это был не Рэйвенкло.

— Хаффлпафф?! — поразилась девочка. — Просто поверить не могу!

— И не надо, — хмыкнул Харальд. — Что у нас других факультетов нет, что ли?

— Нет, — категорически замотала головой Гермиона. — Это просто невозможно!

— Отчего же?

— Ты же Гарри Поттер! А из Слизерина всегда выходили чёрные маги!

— А что, великий Гарри Поттер не может быть чёрным магом? — вкрадчиво поинтересовался Харальд.

Грейнджер просто потеряла дар речи от подобного заявления и сейчас глядела на мальчика совершенно безумными глазами.

— Гарри Поттер — то, Гарри Поттер — это… Избранный, Мальчик-Который-Выжил, Главная надежда светлых сил Британии… Ля-ля-ля! А вот моим мнением в этом всём почему-то поинтересоваться забыли, — саркастически заметил Харальд. — Да, меня не прельщают идеи Тёмного Лорда в силу их крайнего идиотизма, но и пешкой в руках доморощенного гроссмейстера Дамблдора я тоже быть не хочу. И вообще. Мой настоящий отец был представителем древнего чистокровного рода, среди которых хватало и чёрных магов, а вот с выпускниками Гриффиндора всегда был напряг. И если бы не моя мать, ещё неизвестно на чьей стороне оказался бы род Поттеров…

— Это мне напомнило одну из теорий, описанных во «Взлёте и падении Тёмных искусств», — пришедшая в себя Грейнджер несмотря ни на что осталась верной себе.

— Какую из?

— Самую безумную, — рассмеялась Гермиона. — Где говорилось, что Тот-Кого-Нельзя-Называть пытался убить тебя, потому что ты был его потенциальным конкурентом и самым могущественным тёмным магом в истории Британии.

Харальд искренне расхохотался.

— Да, мне эта теория тоже всегда нравилась… «В конце останется только один!»

— «А вот и мы — принцы вселенной», — неожиданно пропела Грейнджер. — «Мы здесь — сражаемся, чтобы выжить.»

— «Мы пришли, чтобы править вами!», — хихикнув, продолжил Харальд. — «Я бессмертен — во мне кровь королей! У меня нет соперников — нет человека, равного мне! Так возьми же меня с собой в будущее!»

— Хорошая группа.

— Да, мне тоже очень нравится. Отец сказал, что в этом году выходит их последний альбом, и там будет совершенно улётная песня…

— Кстати, заметил, что собственная культура магического мира очень слабо развита? — спросила Грейнджер.

— Ты про музыку, литературу и прочее? Так это же естественно — на всю Британию едва ли тысяч двадцать колдунов наберётся, куда им ещё и этим заниматься… Да и обычные люди в этом плане гораздо продуктивнее и интереснее.

— Это да. Но ведь большая часть чародеев об этом даже не знает! Маги сами себя загнали в вакуум и категорически отвергают все достижения прогресса! Это ведь неправильно!

— Неправильно, — согласился Харальд. — Но что будет, если они всё-таки изменят себе и попытаются адаптироваться к новым условиям?

— Ммм…

— Могу подсказать, Грейнджер. Наука и техника адаптируются к нуждам волшебного мира; чистокровные роды, наступив себе на горло, пытаются жить как… магглы. Министерство руководит всем этим, принимая на себя львиную долю ненависти магов, которые не могут приспособиться к новым условиям. А таких много — таких большинство. Успешно адаптируется только молодёжь, и вот уже назревает классический конфликт между поколениями. На стороне одних — численное превосходство и опыт, на стороне других — молодая и жестокая сила вкупе с безбашенностью молодости.

— Это война, — резюмировала Гермиона. — И поэтому никто не хочет войны, пытаясь искусственно отгородиться от большого мира.

— Именно. Предпочитая вырождение ассимиляции.

Девочка посмотрела на Харальда с уважением.

— Слушай, ты первый мой сверстник, который не только знает такие умные слова, но и к месту их применяет.

— Ерунда, — отмахнулся Поттер. — Просто, наверное, редко у кого есть родители, которые такими словами постоянно разговаривают. Научными терминами и матерными конструкциями, ага…

— Судя по твоим рассказам, твой отец очень странный представитель волшебного мира…

— И не говори, Грейнджер. Его половина Аврората считает психом, а вторая половина — безумцем. Но никому даже и в голову не придёт выгнать его с работы за такие мелочи.

— Он сильный маг? — спросила Гермиона.

— Он никакущий маг. Даже слабее Лонгботтома. Поэтому он действует, как древние охотники на магов.

— Никогда не слышала, чтобы где-то использовали человеческих наёмников…

— И, скорее всего, никогда не услышишь. Это же такая мина под фундамент нашего благородного Министерства, — скривился Харальд. — Все эти, вроде бы как, подвиги времён восстания Тёмного Лорда, когда доблестные авроры в одиночку штурмовали замки Упивающихся Смертью и выходили победителями… А на деле с ними почти всегда был взвод-другой человеческих наёмников. Их же никогда не указывали в отчётах и наградных списках. Их просто не было. А когда наёмники гибли, просто делали отметку «контракт аннулирован». Мой отец единственный из наёмников, официально принятых в Аврорат. И то до сих пор занимается самой грязной работой, вычищая ковены доморощенных сатанистов и низших вампиров…

— Теперь я понимаю, почему Шляпа хотела отправить тебя в Слизерин, — серьёзно заявила Гермиона. — Сам-Знаешь-Кто, наверное, так же ненавидел Министерство и существующие порядки, когда поднимал своё восстание…

— Опасная крамола, Грейнджер, — на губы мальчика вползла кривая усмешка. — Я должен был убить дракона, но не сам становиться им.

— Увы, но драконье золото оказалось проклято. Ты бунтарь, Поттер. Но ничем хорошим это для тебя не кончится, помяни моё слово.

— Кто в молодости не был бунтарём, а в старости не стал консерватором… — начал было Харальд, но тут же осёкся. — Чувствуешь?

— Что чувствуешь? — не поняла Гермиона.

— Смердит чем-то… Мерзким, отвратным… — настороженно повёл носом мальчик, будто бы молодой волк. — Грязные носки, пот и прорвавшаяся канализация…

— Какая ещё кана… Ой, фуууу! Вээээ, ну и вонища!

А вслед за запахом появился звук — низкий рев и шарканье гигантских подошв. В коридоре по которому шли Поттер и Грейнджер, где-то позади обозначилось смутное движение какого-то огромного объекта. Спустя пару секунд, когда он вышел на освещённый участок, стало ясно что это за дрянь.

Это было нечто ужасное примерно пятнадцати футов ростом, с тусклой гранитно-серой кожей, бугристым телом, напоминающим валун, и крошечной лысой головой, больше похожей на кокосовый орех.

Это был тролль.

У него были короткие ноги толщиной с дерево и широкие ступни. Руки у него были намного длиннее ног, и потому гигантская дубина, которую тролль держал в руке, волочилась за ним по полу, а исходивший от него запах мог сразить получше любой дубины.

Монстр остановился, зашевелил ушами, кажется пытаясь принять какое-то решение. Процесс затянулся, потому что мозг у тролля, если судить по размерам головы, был крошечный. Внезапно он уставился своими мелкими буркалами прямо на гриффиндорцев, и с глухим рёвом ускорил шаг, надвигаясь на них.

Грейнджер неожиданно взвизгнула и стремглав бросилась вперёд, метнувшись за угол.

— Стой! Куда? — заорал Харальд, бросаясь вслед за девочкой. Тролль позади них зарычал громче и, походу, ускорил шаг. — Там же!..

— …тупик, — выдохнул мальчик, влетая в единственную дверь в конце коридора, шло вела в один из заброшенных классов. — Грейнджер, какого хрена ты сюда бежала? Надо было отступать в другую сторону!

— Что это за тварь, Поттер? — проигнорировала его вопрос испуганная Гермиона. — И почему она свободно разгуливает по школе?!

— Да тролль это, успокойся ты! И хватит уже орать, а то ещё…

Что «ещё» Грейнджер так и не узнала, потому как в этот момент массивная деревянная дверь, ведущая в класс, разлетелась в щепки под ударом троллечьей дубины. И в образовавшийся проём с злобным рыком начал протискиваться уже и сам тролль.

Харальд схватил находящуюся в ступоре Гермиону и буквально отволок её в самый конец класса — подальше от монстра.

— Сиди здесь, — приказал Поттер. — Я задержу эту тварь, пока не подоспела помощь. Или если получится отвлечь его от входа — беги со всех ног за подмогой. Поняла? Поняла, я спрашиваю?

— Но, Гарри… — нерешительно произнесла Гермиона.

— Потом, Грейнджер! Некогда разговаривать! — рявкнул Харальд, поворачиваясь лицом к противнику и взмахивая палочкой.

Оценка обстановки…

Хреновая. Единственный путь к отступлению отрезан. А тролль уже почти пролез в класс. Помещение маленькое, простора для манёвра недостаточно. Слишком велик шанс попасть под удар.

Оценка противника…

ОЧЕНЬ здоровый.

Теперь Поттер глубоко раскаивался в том, что когда-то считал тролля несложным противником. Несложный он только в том случае, если у тебя под рукой есть гранатомёт, станковый пулемёт или охотничий штуцер слонобойного калибра. Сейчас же у Харальда под рукой была только волшебная палочка, которой при его нынешних силах и способностях нельзя наколдовать ни одного приличного боевого заклинаний. Даже «вальтера» под рукой нет! Хотя… Череп тролля, вероятнее всего, даже из винтовки не взять — чего уж там говорить о малокалиберном карманном пистолете…

Но ведь кроме палочки ещё был и запас на чёрный день, верно?

Тролль почти пролез внутрь класса, но пока что представлял собой великолепную, практически неподвижную мишень, по которой было грехом и позором промахнуться.

Харальд даже не стал пытаться наложить какое-нибудь заклятье на монстра, зная, что его шкуру чары пробивали крайне неохотно, поэтому скользнул за пазуху, нащупывая ряд жёстких кожаных футляров, нацепленных на пояс.

Это было недавней совместной разработкой поттеровской научной мысли и поттеровской же паранойи категории «а вдруг?». В огромном подобии патронташа находили шесть небольших стеклянных флаконов с зажигательными и кожно-нарывными зельями. На ощупь определив кустарную маркировку, Харальд достал химическую и зажигательную гранату, после чего прицельно метнул их в голову тролля.

Флакон с «ипритом-2» разбился прямо о лоб монстра, а через пару секунд класс огласил отчаянный рёв тролля, которому модифицированное антигриппозное зелье разъело половину лица. А вдогонку прилетела ещё и склянка с самодельным «коктейлем Молотова», ударившая тварь в плечо.

Мало что соображающий от боли и ярости объятый пламенем тролль метнулся вперёд, снося всё на своём пути и обрушивая удар дубины на то место, где секунду назад был Поттер. Но Харальд уже метнулся в сторону, перепрыгивая через разбросанные тут и там стулья, и доставая следующую пару снарядов.

Ещё одна «зажигалка» в грудь монстра и вторая — под ноги. Тролль пятится назад, а в классе тем временем занимается пожар. Увы, но дерево оказалось лучшим топливом для огня, чем дублённая шкура монстра — зажигательная смесь из-за малой вязкости выгорала быстрее, чем успевала впитываться в плоть.

Охваченный огнём и ревущий от дикой боли, пробирающей даже малочувствительного гиганта, тролль крушит всё вокруг. В уголке сидит, сжавшаяся в комочек Грейнджер совершенно дикими глазами наблюдающая, как вокруг беснующейся твари кружит Поттер, пустивший в дело свою палочку. Там, где самодельные гранаты прожгли или проплавили шкуру тролля, уязвимость к заклинаниям была гораздо выше. Харальд буквально поливал монстра ураганом режущих, воспламеняющих, ударных и замораживающих заклинаний…

Которые практически не действовали.

Но в арсенале Поттера ещё оставались две кислотные гранаты. Бить по голове? Прожжённая до такой степени, что наружу выглядывал гладкий череп тролля, она явно была не самым уязвимым местом для монстра. Грудь, живот, пах? Уже было подвергнуто воздействию огня, но, похоже, тоже не слишком действенно.

Чёрт, как же тебя прикончить?..

А что если…

Гермиона вскрикнула от ужаса, когда Харальд метнулся прямо навстречу троллю. Мальчик поднырнул под летящую с огромной скоростью дубину, гибким кошачьим прыжком выпрыгнул вверх, оттолкнулся ногой от стоящего поблизости стола и приземлился прямо за спиной тролля, метнув в него два последних заряда, попав точно по коленям чудовища.

Новый вопль ярости и боли, и неожиданно быстрое и резкое движение дубины. Поттер почти увернулся… Но вот именно, что «почти».

Зацепившая самым своим кончиком дубина отшвырнула Харальда прочь. Разломав при приземлении собственным телом деревянную лавку, мальчик почувствовал, как правую ногу прострелило дикой болью в районе ступни. А тролль, не давая ему времени подняться и ретироваться, был уже тут как тут, и вновь замахивался своим оружием.

— Скутум!

Простейшие щитовые чары уберегли Харальда от участи быть расплющенным по полу, но сила удара монстра оказалась такова, что мальчика вместе со всей его защитной магией отшвырнуло назад, едва не размазав об одну из встреченных спиной парт.

Чувствуя, как в глазах темнеет от боли, Поттер неловко поднялся и выпрямился, опёршись свободной левой рукой на стоящий рядом стол.

— Гарри!

— Стоять! — хрипло произнёс Поттер, останавливая метнувшуюся было к нему Гермиону и не сводя глаз с угрожающе наступающего тролля. Который сейчас, правда, не шёл, а скорее полз, потому как кислота разъела ему коленные суставы. — Стой и не двигайся, Грейнджер. Сейчас эта тварь возможно на пару минут отключится… Так что у тебя появится шанс…

— Гарри, а как же ты?!

Но Поттер уже не слушал девочку.

— Что, тролль, думаешь сможешь меня прикончить? — сплюнул кровью Харальд. — Обломись, тварь!

У мальчика оставался последний довод. Волшебство которое у него почти никогда не получалось… Но единственное, что могло сейчас сработать.

Поттер максимально очистил своё сознание, чудовищным усилием воли погасив страх за Грейнджер, страх собственной смерти и просто боязнь страхолюдной твари. Ни мыслей, ни эмоций — абсолютно чистый разум, похожий на кристалл…

И вот из этого кристалла Харальд вылепил острый и длинный клинок, метнув его? свою душу? себя? вперёд, целясь в маленькую башку тролля.

На несколько мгновений мальчику словно бы удалось влезть в голову твари и прочитать все её нехитрые мысли, не превосходящие по масштабу и сложности уровня одноклеточного организма.

Жрать. Есть. Размножаться. Убивать. Убивать! Букашка. Червяк. Плохой. Больно. Раздавить. Раздавить!

Поттер чувствовал, что ещё чуть-чуть и его вышвырнет из разума чудовища, поэтому буквально на последних силах превратил самого себя в оружие, переплавляя собственный страх и ярость в выжигающий разум тролля огонь…

Разрыв контакта был резким, очень резким. Болезненным. Похожим на удар.

Харальд пошатнулся, чувствуя, как подкашиваются ноги и темнеет в глазах, но напоследок взмахнул палочкой, бросая в тролля последнее заклинание:

— Деймос максима!

Вспышка.

Пол стремительно летит навстречу, больно ударяя и выбивая дух из тел. А впереди безжизненной вонючей тушей оседает монстр, заваливаясь на бок и выпуская из рук дубину.