Охота аристократов (на клонов и не только)

Глава 15

Бывают моменты, когда нужно срочно мобилизоваться, несмотря ни на что. А в реальности хочется лечь на асфальт, свернуться калачиком и тихо умереть (желательно побыстрее).

Примерно эту мысль у меня получается сформулировать в виде невербального образа (экономия времени) и запихнуть железяке в ответ.

Я, конечно, всё понимаю и с браслетом ещё будет свой разговор, плотный и обстоятельный (планировал сразу на после банка, однако придётся отложить) — но успокаивать пошедший вразнос искусственный интеллект сейчас несколько не ко времени. Чтобы сказать очень мягко.

Эту мысль тоже доношу до гаджета вслед за первой, и тоже невербально. Плюс очень настойчиво.

— очумевший смайлик шмыгает носом во внутреннем интерфейсе.

— вау, а железяка теперь уверенно чует невербал.

Это хорошо, можно общаться ускоренно: слова не так важны, если правильно распознаются сами понятия. Задница, жопа или срака в ряде случаев можно не уточнять, главное — точно передать локацию.

Занятно, но истерика браслета парадоксальным образом на корню купировала мою собственную: когда нужно кого-то успокаивать, истерить самому уже не так интересно.

Ничего себе, скорость обращения к информации. Если расхлебаемся — надо иметь ввиду на будущее. Я за этот браслет платил, цинично говоря, а тут такие ресурсы.

Ещё хорошо то, что наш обмен коммуникациями происходит без пауз и к потере времени не ведёт. Пока болтаем, я успеваю и момент обдумать, и уже даже кое-что делать — надеюсь, испорченную деталь машины Фролова мне простит.

А если не прокатит, то и претензии мне выставлять будет некому.

Браслет отвечает практически мгновенно:

Странная неуверенность, чистой воды эмоция. Отметить на будущее.

На самом деле ситуация более чем критическая и озвученной уверенности я не испытываю. Настолько.

Но из двоих кто-то должен быть взрослым, да и общество техногенное. В принципе, распечатать новое сердце на 3D-принтере здесь должны быть в состоянии, судя по их техническому уровню. В отличие от головного мозга и нервной системы, оно реплицируется достаточно легко, теоретически.

Другое дело что дожить до этого, к-хм, протезирования что без сердца, что без мозга проблематично.

Ускоряясь в потоке мыслительных процессов ещё больше, соскальзываю в режим автомата. На задворках ускользающего сознания мелькает мысль: какая жалость, что после попадания здесь занимался любой фигнёй, но ничего не почитал по медицине. Как хорошо сейчас было б хотя бы общий их уровень понимать — чего можно ждать, а что недоступно.

С другой стороны, и времени на подобную сверку пока особо не представилось.

*****

Светлана почувствовала тупой удар сзади и зависла на грани потери сознания.

Полицейский жетон, кроме прочего, имеет кое-какие ресурсы для удержания сотрудника на грани жизни: подошедшему подкреплению может быть очень важным даже единственное слово от коллеги, попавшего в такую ситуацию, как она сейчас.

К сожалению, сознание угасало. Больший по сравнению со второсортными ресурс мозга, несмотря на её остекленевший взгляд, сквозь мутную пелену вяло фиксировал по инерции: Барласов ускорился, как тогда за столом, схватил ключи от её машины и зачем-то в мгновение ока выдрал из-под капота непонятно что.

Зачем? Впрочем, ей уже всё равно. На эмоции и чувства не было сил, а ещё было очень больно.

За пару секунд из банка примчалась охрана.

— Туда! — Шурик, мазнув взглядом по сторонам, стремительно переполз за каменную полутораметровую клумбу, продолжая словно сокровище сжимать в руках вырванный с мясом фрагмент автомобиля.

Охранники тут же перетащили её к нему.

— Вдруг ещё раз пальнут, — пояснил владелец Вавилона импровизированным помощникам. — С точки выстрела было не видно за машиной, но мало ли.

Ничего себе. Он что, и откуда стреляли засёк? Как? Её-то жетон зафиксировал, но это полицейская техника. А Барласов как?

Браслет от Ирфе, вступил в голову ответ. Видимо, тоже есть приложения.

Судя по относительно ясному сознанию, полицейский искин в полном соответствии с протоколом через жетон сейчас выжимал из её организма все ресурсы на грани возможного и за ней, чтобы у убитого уже сотрудника был шанс передать что-то коллегам напоследок.

Впрочем, говорить, шевелиться всё равно было нельзя. Можно будет только передать прижизненный ментальный слепок через спецшлюз — иногда и это немало для тех, кто будет ловить стрелка после тебя.

— Два шприца из аптечки, срочно! — Барласов продолжал раздавать команды. — У вас есть аптечка на тумбочке?!

Пара охранников банка, принадлежавшего пенсионерам полиции, разделилась. Первый остался рядом, второй молнией размазался в воздухе и понёсся обратно в здание.

Видимо, корпоративная солидарность. Если бы на ней сейчас не было формы и не моргал предательским бордовым огоньком жетон, чистокровные на побегушках у второсортного так бы не порхали.

Судя по ощущениям, Шурик старательно охлопал её по карманам.

— Ура. — Он зачем ты достал её нож-мультитул. — Хоть какое-то лезвие! — пояснил он сотруднику банка.

В следующую секунду владелец Вавилона распанахал на ней одежду и без паузы принялся резать тело.

Зачем?! Впрочем, хуже уже не будет.

— Что вы делаете? Я веду запись. — Банковский крепыш тоже напрягся, не понимая, что происходит.

— Запись ведут все: вы, её жетон, мой браслет, — проворчал в ответ здоровяк. — Лучше б так стрелками занимались! В центре города.

— Что вы делаете?!

— Стреляли зажигательным, — Барласов как-то стремительно сменил тон и вдруг стал похож на преподавателя-лектора у доски перед курсантами. — Это и хорошо, и плохо.

Нож порхал в его руках, продолжая кромсать Фролову спереди.

— Что хорошего? — хмуро спросил банковский, кажется, прилагая усилия, чтоб не отвести взгляд.

Перед немигающими глазами появилась белая плёнка, словно полоска марли: начало отключаться зрение. Возможности жетона были не безграничными и сейчас подходили к концу.

— Кровотечения нет, — ответил Шурик, не прекращая орудовать ножиком. — Кровь спеклась, нет открытых сосудов.

Да что он там делает, интересно. На какие-либо эмоции у угасающего организма ресурса не было, ей лично всё равно, но почему-то было интересно.

Неужели смерть так и выглядит.

— Минус — боеприпас был мощный, — продолжил второсортный. — Часть крови испарил, давление просело. ОЦК нечем восполнять, — он снизил громкость и последние слова буквально пробормотал, чем-то увлечённый.

— Что это?

— Объём циркулирующей крови.

— Непонятно, зачем по ней стреляли зажигательным, — проявил неожиданную сообразительность охранник. — Я сейчас листаю базу — вообще без идей. Нафига пустотелым зажигательным бить по биообъекту, который состоит на девять десятых из воды?! Ни в одном наставлении нет ответа.

— Ничего себе, у вас скорость, — нейтрально заметил Шурик. — Как у робота.

Зрение отключилось окончательно, остался только слух (осязание вместе с болевым шоком жетон заблокировал в первую очередь).

— Я же чистокровный, — в этом месте банковский, наверное, равнодушно пожал плечами.

— Почему стреляли зажигательным, вы в наставлении и не найдёте. — А владелец Вавилона как обычно болтал языком.

Эх-х.

— Вы что-то знаете? — охранник снова напрягся.

— Один мой очень близкий знакомый работал хирургом в армии. Обширный опыт, зона конфликта. Зажигательным по человеку стреляют обычно тогда, когда стрелять надо срочно, а под рукой нет ничего.

Судя по тишине, банковский задумался.

— Что под рукой у исполнителя было, тем и выстрелил, — закончил пояснение второсортный. — Патронов других с собой не было.

А ведь логично.

По телу начало разливаться тепло, переходящее в безразличие. Похоже, последние секунды. До чего жаль.

На грани угасания Светлана поймала себя на том, что даже не задумалась, кто и почему в неё стрелял.

Ладно. Свои найдут и разберутся — убивать полицейских в городе безнаказанно не дадут никому. По крайней мере, хочется верить.

— Вот! — из здания банка, похоже, примчался второй охранник со шприцами, если ориентироваться на звук.

— Спасибо. Держите аккумулятор! Вот так, спасибо, сейчас будем пробовать. — Шурик воспрял голосом и духом (интонации, громкость).

— Что вы делаете? Спрашиваю для фиксации, — первый охранник по-прежнему гнул свою линию и демонстрировал дистанцию.

— Скорая в пути, нужно продержаться полторы-две минуты. Существует малый и большой круг кровообращения, у неё нет сердца после выстрела...

Видимо, здесь разнообразно образованный владелец ночного клуба что-то показал прямо на ней, потому что охранники синхронно крякнули и отступили на шаг (шарканье подошв по асфальту — полицейский искин безэмоционально выжимал из организма убитой практически сотрудницы максимум на случай, если коллеги вдруг успеют на прижизненный слепок последних минут).

— Нужна полая вена и артерия, чтобы подключить насос, для этого иглы шприца. Хоть бы выдержали... Помогайте! Придержите здесь руками, чтобы не сорвало трубку, вы!

— Вместо сердца?! — банковские, наверное, переглянулись.

— Да, сердце — это и есть насос. В школе не учились? — Барласов заговорил отрывисто и глотая окончания слов. — Омыватель стекла, даст бог, сгодится.

— ТАК БЫВАЕТ?!

— Не знаю! — огрызнулся Шурик. — Браслет говорит, будет контролировать каждое сокращение! Главное опасность — пропускная способность троакара! Иглы тонкие, напор большой, трубка не по диаметру! ЗАПУСК. ПОЛТОРЫ МИНУТЫ ДО СКОРОЙ. ПОЖАЛУЙСТА, ДЕРЖИТЕ: ВЫ ЧИСТОКРОВНЫЙ, Я НЕ МОГУ СПРАВИТЬСЯ, ТОЧНОСТИ НЕ ХВАТАЕТ!.. ДЕРЖИТЕ! ТОЛЬКО ДЕРЖИТЕ! СТАБИЛИЗИРУЮ НАПОР ИМПУЛЬСОМ!

Судя по неуловимым нюансам, что-то с чего-то слетало и имитация работы сердца бачком омывателя (или моторчиком от него?) давалась нелегко.

Ощущений не было, однако через десяток секунд полной тишины темнота перед глазами Светланы неожиданно рассеялась и проступили размытые очертания облаков далеко вверху.

Слева над головой замаячил силуэт второсортного.

— Чтоб мозг не умер, достаточно малого круга кровообращения, — продолжил изображать лектора измазанный кровью Барласов.

— А это что было?

— Это был левый желудочек и правое предсердие — большой круг. Не пошло, не за что зацепиться. Очень маленькие фрагменты остались.

— А это? — теперь и охранник из размытого пятна превратился в человека.

— Правый желудочек и левое предсердие, — Шурик довольно ухмыльнулся. — Света, привет! Не притворяйся, у тебя зрачки из мёртвых стали живыми. Я же вижу. НЕ ШЕВЕЛИСЬ И НИЧЕГО НЕ ГОВОРИ, ТЫ ЕЩЁ ОБЕИМИ НОГАМИ НА ТОМ СВЕТЕ!

И не думала, тем более что искин, молниеносно и точно отслеживающий все изменения, эти функции ей предусмотрительно заблокировал на уровне физиологии: теперь он сражался за её жизнь, рассчитав, что передача информации коллегам уже гарантирована.

— Кто б мог подумать, что так можно, — второго охранника, стоявшего в метре, зрелище явно коробило, но он дисциплинированно продолжал транслировать в эфир чужие манипуляции. — А этого вашего малого круга точно хватит?

— У вас хорошее зрение? Видели, что у неё зрачки вначале стали как кошачьи, вытянулись?

— Да.

— А теперь нормальные? Ну, круглые?

— Да.

— Мозг не умер, — закруглился Барласов с объяснениями, явно обрывая себя на полуслове. — Скорая через минуту будет здесь, а минуту мы, даст бог, продержимся. Ну пусть ещё пятнадцать секунд им на то да сё, — задумался он, — но едет кардиологичка, там всё как надо. Как раз на наш случай, а лёгкое, ура, не задето. Только ожог.

— Вот так просто? — охранник то ли не мог поверить, то ли ему сложно было молчать.

К сожалению, ментал в данный момент по техническим причинам был недоступен и Светлана ничем не отличалась от второсортных.

— НЕТ! — Барласов взвился бы в воздух, если б мог. — Ни стерильности, ни...! Витальные функции поддержали, — он резко переключился на сдержанный тон. — Но оно всё решаемо, если течёт кровь.

— А она течёт?

— А она течёт, вот в трубке видите?

— Извините, нет. Я стараюсь туда не смотреть.

*****

Кардиобригада появляется секунда в секунду, как и предсказывал браслет.

Она состоит из трёх человек, все чистокровные. Не задавая вопросов, они молча развивают бурную деятельность: для начала подвешивают над Фроловой здоровенную голограмму, которая за пару секунд воспроизводит трёхмерную картинку её тела вместе с внутренними органами.

Прикольное оборудование, завидую. Никаких тебе рентгенов, МРТ, далее по списку. Похоже на то, что мне показывал браслет в месте ранения, но не фрагментарно, а весь организм целиком.

Отдельной группой идут показатели, которых я вообще не понимаю. Нервная система на очень глубоком уровне?

— Давление! — гаркает самый старший мужик.

Отсутствие выжженного сердца никого из коллег не смущает. Они как должное воспринимают конструкцию, состряпанную из насоса омывателя, внешнего повербанка моего браслета, пары шлангов и двух иголок от шприца.

Странно. Я думал, они первым делом подключат что-то вместо сердца, не на бачок же стеклоочистителя надеяться.

Через секунду оказывается, что умничаю зря (хорошо ещё, что мысленно): женщина лет тридцати вместо укола норадреналина в сердце (долбаные рефлексы и схемы! Сердца-то уже нет!) ставит рядом с Фроловой какой-то достаточно тяжёлый куб, с виду похожий на допотопный автомобильный аккумулятор:

— Подключаю кровообращение.

Мои иголки вместе со шлангами и моторчиком из-под капота машины следовательши летят в траву, а куб начинает жужжать.

Освободившийся банковский служащий поднимается с колен и задумчиво смотрит на свою испорченную одежду.

— Внешняя мембрана, заменяет сердце. Что, не видели никогда? — Старший бригады даже не оборачивается в мою сторону, но обращается при этом именно ко мне. — Сейчас и ОЦК неконтактно поддержим.

По спине между лопаток начинает моментально течь пот. В качестве защитной реакции в мозгу вспыхивает пресловутый анекдот про Штирлица с парашютом, близкого к провалу в Берлине.

— освоивший невербальное общение браслет изо всех сил надрывается во внутреннем интерфейсе, предупреждая о максимальной за всё время опасности для меня лично.

Следом за вытаращенными глазами его смайликов мелькают цифры. Если понимаю правильно, этот доктор — менталист весьма высокого уровня, а выше восьмёрки возможности каждого чистокровного очень индивидуальны. На что он способен, не скажет никто, кроме него самого.

— Коллега, вам спасибо и пятёрка за изобретательность, — голос старшего кардиобригады звучит ровно. — Вы молодец. Из такого говна на коленке... — он не договаривает. — Гениально.

Для всех присутствующих подтекст неясен — ни для кого, кроме меня.

Его фраза полностью переводится следующим образом: всё вижу, но ты не парься. Здесь с в о и.

Хорошо бы.

— Ещё и сердца не осталось, — качает головой дама, настраивающая эту самую внешнюю мембрану. — Как вы только зацепились.

— На внутренний круг поставил. — Надеюсь, у меня сейчас спокойный голос и на лице никаких лишних эмоций. — Игла не держалась, шланг срывало, пришл...

— Вы молодец, — то ли внеранговый менталист, то ли восьмёрка с расширенными показателями перебивает. — Не могу понять, а сосуды вы как заблокировали?

— У меня браслет от Ирфе, — поднимаю в воздух запястье.

Через секунду хлопаю себя по лбу: он сидит спиной.

— Браслет взял под управление насос омывателя и сказал, что какой-то импульсной подачей через иглу за счёт скорости скомпенсирует сечение, — продолжаю. — Плюс он дал локальный спазм сосудов, говорит, что просчит...

— А почему ткани обуглены?

— Стреляли зажигательным, — отвечаю твёрдо. — Я не специалист по этой технике, но со стороны похоже, что целились ей в голову: хотели сжечь мозг.

Именно это мне сейчас фигурками показывает железяка, если я верно истолковываю ребус из смайликов.

— Вы рядом были? — старший кардиобригады продолжает возиться с Фроловой, но разговаривает абсолютно спокойно.

Похоже на автомат, а не на живого человека. Когда уровень самоконтроля такой, человека есть смысл опасаться, если он по другую сторону баррикад.

— Да, мы с ней вместе приехали. Стояли разговаривали, потом выстрел.

— У меня на связи полиция, они просят вас их дождаться.

Занятно. Здесь у скорой и ментов общие каналы? Или единая коммуникационная база всех экстренных служб? Железяку сейчас не спросишь.

— Дождусь, — киваю. — Не сориентируете, как долго?

— Ещё минута. Александр, вы молодец, спасибо вам большое, — он на секунду оборачивается и скользит по мне равнодушным взглядом.

Охранник, избегавший смотреть в операционный разрез три минуты назад, оживляется, выплёскивая наружу толику личного стресса:

— Слава богу. А то со стороны смотрелось... ужасно. Поначалу даже не верилось, что так можно.

Подстрочник доктора повторно ускользает ото всех, кроме меня. Я ведь не говорил ему, как меня зовут — а он обратился по имени.

А ещё через минуту приезжает полиция, Фролову к этому времени увозит скорая, а меня пара её коллег уводит в банк, где нам выделяют пустой кабинет.

— Рассказывайте.

— Представиться не хотите? — вздыхаю в ответ.