Охота аристократов (на клонов и не только)

Глава 39

В спину прилетели два кулака и один подзатыльник, впрочем, без усиления, так, на эмоциях.

— Я тогда ответила себе на вопрос, — продолжила Федорцева. — Если человеку хочется поднять на руки кота и гладить его, потискать там, ну, не знаю, что ещё — это потребность самого человека, не свойство кота.

— Вы меня воспринимаете как мягкую игрушку, о которой хочется позаботиться. — Предсказуемо быстро ухватил на лету Барласов. — Именно что на уровне подсознания. Не как мужчину-защитника, не как самца, а как мягкую игрушку.

А такие моменты он хавает с половины пинка, чем объяснить? Видимо, и правда что-то с медициной связано.

— Я бы не была столь категоричной, — мягко улыбнулась азиатка. — Как самца как раз воспринимаем, ты не учитываешь разницы инстинктов.

— Поясняй? — в вертолёт Шурик забирался, уже фоня любопытством.

— У тебя в голове схема, — на правах хозяйки транспортного средства в салоне Мария уселась к мужику вплотную. — "Мужчина должен...", далее по списку. Но ты второсортный, сорян. Не по менталу, может, но явно по менталитету.

— И не разбираешься в отношениях между чистокровными, — подхватила Анька, расставляя точки над ё. — Саш, что мы, по-твоему, думаем о среднестатистическом соотечественнике-менталисте? Как женщины?

— Ух ты. — Барласов без разбега принялся шевелить извилинами за четверых.

По слабым отражениям его ментала Вика видела, что кофе стодвадцатьпятки действует как надо.

— Эгоистичный потребитель, думает о себе в первую очередь, к женщинам относится потребительски, пардон за тавтологию, — вздохнула сотрудница прокуратуры, присоединяясь к пояснению. — Вокруг масса второсортных классных тёлок, зачем нашим мужикам напрягаться? Потрахать всегда можно девок из ваших, те с удовольствием и наперегонки.

— А с вами нужно очень стараться, чтобы произвести впечатление, — рассеянно глядя сквозь обшивку, продолжил второсортный за неё.

— Автоматически, правом рождения, точно не выйдет, — подтвердила Мария. — Как на ваших. Твоя бывшая жена, кстати, очень хорошая иллюстрация.

— И ТЫ ТОЖЕ В КУРСЕ?

Метиска нейтрально пожала плечами, ничего не объясняя.

— Для выживания физиологически в эту эпоху мужики уже женщине не нужны, только детей завести, — Шурик ухватил эврику и теперь распутывал её из клубка с энтузиазмом муравья-трудоголика. — Во всём остальном свою гендерную роль они, получается, просрали... А у вас в голове схема: менталист равно эгоистичный и безответственный мудак, а второсортный есть второсортный. Тьху бл*, — Барласов выругался впервые за всё это время, откидываясь назад и утопая в мягкой спинке кресла. — Вот дебил. У вас нет в мой адрес подсознательного инстинктивного ожидания безопасности! Потому что вы привыкли всегда о себе заботится сами! Особенности менталитета. Соответственно, ревность купирована!

— Угу, — Вика снова сбросила сандалию и решительно вклинилась подушечкой ступни между коленями мужика. — Если бы мы были второсортными тоже, тогда ожидали бы от тебя какой-то дополнительной атрибутики, кроме сексапила. А так, — она красноречиво развела руками.

— У нас есть всё, кроме хороших эмоций, — подвела итог Ельцова. — А с тобой и они есть. А претензии обычно возникают или из-за завышенных ожиданий, или от заниженной самооценки. Среди присутствующих подобных персонажей нет, хотя не поручусь за ту девчонку из полиции.

— Я С НЕЙ НЕ СПАЛ! И кто из нас специалист по психике, — поёжился в кресле Шурик. — После этого.

— Не претендую, — мгновенно открестилась азиатка. — Просто возник момент — мы тебе пояснили. Аня, где садиться? У дома или где разметка?

*****

— Шурик, а хочешь, кое-что подскажу? — Федорцева сидит на бортике в одних стрингах и легкомысленно качает в воздухе ногой.

В усадьбе Ельцовых (или не знаю, как это назвать точно) переносными панелями можно огораживать сектора. После нашего прилёта сюда Анна распорядилась — и пара человек затянули её дом по периметру пластиковым двухметровым забором, заодно внутрь периметра попала и зона бассейна.

— Я вздрагиваю каждый раз, когда ты начинаешь приоткрывать завесы тайн, — отвечаю абсолютно честно.

— Я ж сотрудник прокуратуры, — пожимает плечами менталистка. — Мне по должности положено. Пока девки резвятся, давай скажу? А то вдруг у тебя от них секрет.

Анна и Мария на противоположном краю сражаются друг с другом за надувной матрас. Не буду лишний раз думать, как они одеты — у меня, что ни говори, до сих пор шок.

Где-то приятный, но тем не менее.

— Может, не надо? — предлагаю абсолютно серьёзно. — Может, ну его нахрен?

— Там же не только о тебе речь, — вздыхает она с таким видом, что меня моментально бросает в дрожь.

Обычно Виктория не настолько драматична, да и сам намёк изрядно толст.

— Ладно, повеселились и будя, теперь серьёзно. — Она поднимается и буквально за руку тащит меня в беседку.

— У тебя внешний вид диссонирует с заявленной серьёзностью, — кошусь на известную часть анатомии.

— Нормальными сиськами дело не испортишь, — абсолютно не шутит Федорцева. — Погнали. Первое. Шурик, тебе известен механизм легализации дикого?

— А он существует?!

— Пф-ф-ф. В открытом доступе не найдёшь, непопулярная тема, но кое-какой есть.

— Говори.

— Ваш брат дикий периодически бунтует. Да, техникой организованные выступления сегодня по большей части блокируются, но регулярно кое-что прорывается то там, то здесь.

— Я искал, в сети ни слова. Я умею профессионально определять потенциальную социальную напряженность, если она в обществе в наличии.

Каждый раз, когда здесь думаешь, что карты вскрыты, оказывается, что всё ещё впереди.

По Вике видно, что она чуть ли не впервые говорит на все сто серьёзно.

— Клоны после трёх очень непростых восстаний имеют право поступать на факультет ментала в Медицинский Университет Бухары, — менталистка сверлит взглядом мою переносицу. — Да, у чёрта на куличках, если отсюда; Эмират, до которого пилить и пилить; НО.

— ?

— Тот диплом является автоматической индульгенцией и абсолютно легитимно выводит любого менталиста из второсортных из-под юрисдикции ЛЮБЫХ правоохранительных органов, ЛЮБОЙ юрисдикции. Хоть за океаном. Тьху, опять тавтология...

— Почему об этом нет ничего в сети?

— Искать надо уметь. Из поисковых систем удалены ключевые слова, и только. А если залезешь на сайт самого универа, то вполне себе прочтёшь даже по-русски.

— Ух ты. — Мозг автоматически начинает крутить варианты.

А ведь это в корне меняет всё.

— Да. Там, правда, учиться непросто, очень сложная программа, но потенциальный результат того стоит, — продолжает напирать серьёзная девушка, выглядящая несерьёзно. — Я тебе абсолютно официально говорю, как государственный служащий.

— А в чём прикол? Должна же быть какая-то логика в этом исключении?

— Психические расстройства, потери памяти, всё такое. В нашем обществе в наше время все трут память всем, — она набирает воздух, чтобы продолжить.

— Но со временем погрешность накапливается, — перебиваю. — После рецидивов начинает сбоить гиппокамп, а годам к шестидесяти — очень яркая перспектива на деменцию и овощ.

— Угу. Почему-то так исторически сложилось, что нормально лечат только выпускники этого университета из второсортных, ну еще его филиала в Самарканде. — Её лицо разглаживается, как если бы она меня убедила в чём-то, к чему очень стремилась.

— Меня не пугает учёба медицине где угодно, — на всякий случай подвожу промежуточную черту в разговоре, поскольку собеседница волнуется сильнее меня.

С большой вероятностью, многое в том универе я прямо сейчас сдам как минимум неплохо, но вслух о таком не скажешь.

— Бабки у тебя есть, — кивает Вика, — основное количество второсортных отсеивается именно на этом этапе.

— А конкурс?

— Ваших берут не более десяти человек в год, отовсюду, со всего мира. Но Маха вроде имеет там свои концы — у неё маман родом оттуда, непростая семья. Именно тебе за конкурс можно не переживать.

— Когда вы об этом с ней поговорить успели?

— И сейчас продолжаем разговаривать, — снова ведёт плечами менталистка. — По служебной сетке. Она знаешь где работает?

— Нет, не спросил. Не счёл важным — знакомство личного характера, она женщина, профессия неважна.

— Бюро по защите конституции.

В следующую секунду я давлюсь апельсиновым соком и минут пять не могу откашляться.

— Эй, Шурик, не помирай! Она поможет, она с нами! Просила тебе поделикатнее сказать, сама специально с Анькой на ту сторону уплыла. Из тактичности. Там правда языковой барьер в Бухаре, но...

— Я понимаю тот язык.

— Откуда?! — здесь собеседница изумляется сильнее, чем за всё предыдущее время в сумме.

— Знаю от бабушки их соседний язык, там родственный. Между собой они на шестьдесят-семьдесят процентов взаимопонятны, если напрячься.

— Ладно, потом у тебя выспрошу... Второе. Как ты собираешься спасать шестнадцатого искина?

— Похоже, я сегодня всё-таки умру от этого сока. — Констатирую ещё через три минуты надсадного кашля. — Откуда...?

— Я хороший сотрудник и с Махой вместе удобно анализировать. Вычислили по косвенным, — Вика подвешивает в воздухе сложную объёмную голограмму. — Вот схема, можешь посмотреть.

— Я сейчас не в том состоянии. Объясни словами.

— Да не вибрируй ты! ЗДЕСЬ тебе никто зла не желает!

— Легче сказать, чем сделать.

— Уж постарайся! Шурик, ты кое-чего не понимаешь.

— Да ну?

— Твой Вавилон, "Здесь все равны". Многие из нас эту мысль тоже разделяют, особенно женщины. Вон, Анька и Маха тебе как пример. Не все чистокровные расисты!

— Ещё один доктор был, внеранговый... Дальше?

— Мария колупнула у себя в ведомстве, точнее, совпало. Это Медикор воду мутит, из-за них все проблемы у тебя.

— Я уже понял. Точнее, установил по ходу. Вопрос, как от этого избавиться?

— О Бухаре я тебе сказала, остаётся искин. Есть вариант.

*****

Разговор двух неустановленных абонентов.

Конфиденциальность беседы поддерживается протоколом неустановленного искусственного интеллекта.

— Доктор, здравствуйте. Мы с вами встречались на огнестрельном ранении полицейской...

— Я ПОМНЮ. Здравствуйте, узнал. Как ваши дела?

— Ох, пришлось сменить юрисдикцию. Надеюсь, временно.

— В вашем положении это мелочь, — старший собеседник улыбается. — А судя по фону за вашей спиной, так вы и вовсе не проиграли.

Позади звонящего камера показывает троих раздетых женщин за столом у бассейна, четвёртый пустой стул и четыре бокала.

— М-да уж, — более молодой косится через плечо. — Доктор, вопрос в лоб. Пересадка сознания, мои дамы говорят, что вы можете сориентировать.

— Это серьёзный разговор, минут на тридцать. Располагаете временем?

— Конечно! Это же я звоню! Это мне надо.

— Кто донор?

— Искин. Органический.

— Что за тело реципиента?

— Выращенное под задачу, Центр искусственной репродукции человека Хокимата Бухары. Собственным сознанием не обладает, физиологически — девочка пятилетнего возраста. Тело сделано под заказ.

— В Бухаре теперь под заказ работают?! Они это официально сделали?!

— Да. У нас запрещено, а у них законно.

— Понял. Документы в порядке?

— Да, ловите #_файл. Вот весь пакет.

— "Заверено Хокимом Бухары"... А вы здорово напряглись, — старший собеседник оживляется. — Даже боюсь спросить, каких усилий стоило. Молчу о деньгах.

— Ребёнок. Речь о жизни ребёнка, — молодой серьёзен. — Кто-то же должен напрягаться, если мы все ещё хотим считаться людьми.

— Меня не агитируйте, я с вами не спорю! Кстати, коллега, получается, вы крайне небедный человек, — внеранговый менталист улыбается каким-то своим мыслям.

— Я никогда и не говорил, что нищий, — осторожно замечает звонящий. — А что?

— Тогда прогружаете мне всю медицину по телу, раз.

— Анализы и скрининг на момент?

— Да. Затем делаете замеры по искину, лучше прямо в том центре репродукции.

— Принял, сделаю. Потом?

— Потом оплачиваете мне дорогу туда-обратно! И принимаете меня у себя. Всё сделаю сам.

— Э-э-э. Спасибо. Неожиданно.

— Предсказуемо! Какие были мои последние слова во время нашего с вами предыдущего разговора?

— "Жизнь на вашем уровне интересна лишь при определённых условиях"? Не дословно, но суть такая.

— Да, а тут и условия подъехали. Я участвую.

*****

Центр искусственной репродукции человека Хокимата Бухары.

Аллея главного корпуса.

— Ну чё, как ощущения? — здоровенный мужчина-европеец, второсортный лет тридцати, ведёт за руку пятилетнюю менталистку, девочку-метиску, в сторону выхода с территории.

Ребёнок имеет необычные для своего возраста татуировки чистокровных: слишком высокий для малыша ранг плюс сразу несколько специализаций.

— Физиология непривычная, — шмыгает носом девочка. — Эй, мудила, не вибрируй! Просто параметров для контроля прибавилось, а так даже интересно где-то. И я теперь полностью легальный человек, за которого закон жопу порвёт в любом государстве. Хи-хи.

— Если ты ещё раз скажешь "мудила" или подобное при ком-то...

— Не буксуй, чудик, — ребёнок резко подпрыгивает на ходу на пару метров вверх, не выпуская руки взрослого. — О, и мышечный буст работает, прикольно. Вокруг всё равно нас никто не понимает, мы же по-русски говорим.

Окружающим людям действительно нет ни до кого никакого дела, все спешат по своим делам.

— Там, откуда я родом, в Бухаре отлично понимали по-русски, — ворчит второсортный.

— Не путай хрен с пальцем, мудила, — девочка весело смотрит по сторонам, затем подпрыгивает ещё раз и в прыжке припечатывает губы к щёке спутника. — Кайф! А у тя там другой мир, другая история, если чё.

— Мне неприятно, когда ты меня называешь мудилой.

— Ой, вот не будь истеричкой! Шуриком тебя зовёт Витка, Сашей — Анька. Мириямка тоже как-то зовёт... а мудила — это будет наш с тобой маленький секрет, папаша. Должно же у меня с тобой быть что-то личное, чего нет ни у кого другого! — она снова взмывает в воздух на два метра, оттолкнувшись от асфальта и дёргая спутника за руку вверх. — А всё-таки прикольно, да. Есть и в физиологии свои плюсы, оказывается.

*****

Конец истории.

Спасибо за внимание 🙂