Охота без выстрела

Кремлевских елочек сестрицы

Живет в Очере Александр Дмитриевич Бурдин. На десятки километров окрест знает он каждую еле заметную тропинку в лесу, каждое дерево, каждый куст, каждое гнездовье. Без малого полвека отдал охране здешнего зеленого богатства, унаследовав профессию лесничего от своего отца.

Приехав в Очер, мы спросили у первых попавшихся мальчишек, как найти Александра Дмитриевича Бурдина, и они бойко объяснили:

— Самый последний дом по дороге. Да сами увидите…

И впрямь. Почти вплотную к крыльцу ладного рубленого дома сбежала с косогора корабельная роща. Во дворе пес. Но не захлебывается от глупости, как все дворняги, а дал голос, чтобы услышал хозяин, и сидит.

Александра Дмитриевича вроде бы обходят годы: крепко сбитый, с проседью, словно в инее, короткие усы, твердая, бодрая поступь. Впрочем, не удивительно: с малолетства на медовом лесном воздухе.

Хозяин догадался о цели нашего визита с первых слов.

— Милости прошу. Покажу непременно….

Да, в пору посадок нет отбоя от желающих заполучить саженцы из сада Бурдина: рука у него легкая, и сорта — ищи-свищи таких по округе!

Однако не многие знают, что есть у старого лесника такое, что увидишь разве только в Москве, у Кремлевской стены, возле Мавзолея…

Я до подробностей помню, как впервые стоял молча на Красной площади. Сердце унесло из Москвы простоту и торжественность этих минут, величественность и святость зубчатой стены Кремля и эти, в строгом молчании, пепельно-голубые елочки…

И вот нам вновь предстоит пережить трогательность встречи.

Чуть более трех лет назад пришел в одно из лесных хозяйств нашей области необычный груз: посылочка с семенами голубой ели. Решили попробовать акклиматизировать ее у нас, на Урале.

Дело в том, что ель — дерево, если можно так выразиться, сугубо лесное. Попробуйте-ка назвать хоть один городской парк, где бы росли ели. Таких парков нет. Ель не выдерживает соседства с городом. Виной этому — засоренность городского воздуха копотью, пылью и газами больших заводов. К тому же в парках бывает много людей, земля утоптана, а ель в таких местах тоже не любит селиться.

Но есть особый вид ели, которой все перечисленное не страшно. Это — ель колючая, с голубым или серебристым оттенком хвои, или, как ее еще называют, — канадская ель.

Семена «канадки» и были необычным грузом в адрес одного из лесных хозяйств. На успех, видимо, не очень рассчитывали, поэтому решили подстраховаться: выслали горсточку семян в Очер, Александру Дмитриевичу. И не ошиблись: в лесхозе не выходили ни одной елочки; а у Бурдина все сто пятьдесят взошли. Правда, в первый год чуть было не погибли, но старый лесник спас все до единой. Недаром говорят очерцы: рука у Бурдина легкая. Александр Дмитриевич улыбается:

— Не в легкости дело. Хватило бы тепла руки человеческой… Вот ведь как…

Сейчас голубым елочкам старого лесничего четвертый год. Поднялись они от земли карандаша на три-четыре. Укрытые полутораметровым снежным покрывалом, они легко переносят уральские зимы. Однако есть у голубых елочек одно «но»…

— Я знаю, о чем вы, — перебил меня Александр Дмитриевич. — Правильно: если размножить елочки семенами, они могут вырасти темно-зелеными. Я тоже читал об этом. Но уверяю вас: все сто пятьдесят моих питомцев унаследовали от родителей «голубую кровь»…

Смеркается. Мы идем в сад Александра Дмитриевича, чтобы успеть дотемна сфотографировать его необычных питомцев. Между бревенчатой баней и раскидистой яблоней — снежное возвышение, будто шуба. Старый лесник осторожно, точно минер, руками разгребает искристый снег. А когда уже совсем близко до цели, снимает рукавицы. И вот он — крохотный, словно стебелек, стволик елочки.

Говорят: напрасно жизнь прожита, если не воспитал человек сына, не срубил дом и не посадил дерева. Какую же жизнь прожил Александр Дмитриевич Бурдин, коли и детей поставил на ноги, и горница полна солнца, а деревьев посадил на площади большей, чем иное государство в Европе!

Нынче летом вновь пришлось побывать в Очере.

И, как ни было торопно, забежал на несколько минут к старому леснику. И опять трогательная встреча с хорошим человеком и с его ста пятьюдесятью питомцами. Солнце огромным шаром закатывалось за горизонт, и я снял одну елочку на фоне красного диска. Телеобъектив выхватил ее крупным-крупным планом, вот и оказалось, будто елочка, в четыре карандаша, выше самого солнца!