Охота на охотников

Глава 2 На Гаю

— Ну а мы, как я понял, займемся императором, — произнес Самум, когда из тоннеля перестали доноситься шаги ушедших.

— Да. Прогуляемся в гости. Прошлый раз нас активно приглашали, но так грубо и нетактично, что мы были вынуждены ответить отказом.

— Сейчас приглашают вежливо?

— Вообще не приглашают, и это обиднее всего.

— Мы должны сделать им сюрприз.

— Вот и я так думаю.

— С чего начнем?

— С лагеря для военнопленных. При захвате двух планет системы Босаван гаюны вывезли оттуда больше десяти миллионов человек. В основном это солдаты и офицеры нашей армии. Прихватили миллиона три гражданского населения. Вывезли в качестве рабочей силы и сейчас используют на самых тяжелых работах в рудниках и карьерах. Эта информация предоставлена Ю-Симом. Здесь, в местности Дозан, есть лагерь, где содержится около полумиллиона наших. Нам нужно туда попасть.

— Хорошую заварушку можно было бы устроить. Колдун бы порадовался. Но мне кажется, это не в нашем стиле.

— Правильно. Никаких силовых акций. Я не стал спрашивать и настораживать Многоликого, но мне кажется, что периодически часть рабочей силы из лагерей попадает на Гаю.

— Почему ты так решил?

— Ю-Сим сказал, император постоянно ведет работы по переоборудованию и строительству своих дворцов. Не думаю, что дело ограничивается только этим. Достаточно вспомнить историю. Во все времена пленных использовали на строительстве секретных объектов. Что может быть надежнее мертвого строителя, обладающего государственной тайной. Император и его окружение ничего нового не могли придумать. История повторяется из века в век.

— Да. Этот вариант Мишку бы не обрадовал. Что мы ищем?

— Взлом электронной сети лагеря с целью установления возможной подготовки большого этапа.

— Скорее всего, место этапирования указано не будет, тем более если этап на Гаю.

— Если место переброски пленных не указано, то это будет означать, что, скорее всего, этап идет именно туда.

— А если нас завезут куда-нибудь на окраину? Люди в лагерях обладают большим количеством информации. Либо узнаем о цели переброски заранее, либо убежим и повторим попытку заново. Я прикидывал все варианты. Попасть на Гаю другим путем почти невозможно.

— Спецы наверняка определят, что кто-то произвел взлом блоков памяти их системы.

— На здоровье, пусть покашляют. Переверни всю их базу. Запусти программу уничтожения информации. Оставь лозунг Патриотического фронта, и все сразу станет понятным. Информационная диверсия, не более. Она будет нам только на руку. Легче будет раствориться в массе пленных. Больше вероятности попасть на этап, если его контингент уже сформирован.

— Можешь вздремнуть часок-другой, — предложил Самум, активируя копайзер. — Придется повозиться, пока доберусь до нужной нам информации. Сеть внутри лагеря наверняка локальна, но они получают приказы и отвечают на запросы, так что все дело во времени. Выпотрошу, никуда они не денутся.

Примерно через час Самум позвал задремавшего Шамана.

— Витя, поднимайся, мне кажется, для нас есть, кое-что интересное.

— Показывай, что там у них творится.

Психолог развернул экран голографа к командиру.

— Ага. Под грифом секретно. Это уже обнадеживает.

— Подготовить к транспортировке десять тысяч единиц. Погрузка двадцатого ерня, — прочитал вслух с экрана Шаман. — Да, не густо, — он потер руками лицо. — Можем попасть пальцем в то самое интересное место.

— Ну ты совсем плохой. Стал бы я тебя будить, не проверив все досконально.

— Выкладывай и не тяни кота за яйца. Почему ты решил, что десять тысяч единиц — это люди? Может, это десять тысяч автоматов, которые повезут на соседний склад.

— Я просмотрел несколько десятков подобных приказов и распоряжений. Все они исходят от военного коменданта местной провинции. Таких, как этот, три, но они подписаны начальником контрразведки и зашифрованы. Пришлось повозиться. Комендант выделяет конвой, и каждый раз забирает от пяти сотен до тысячи единиц. Оружие не конвоируют, его охраняют. Сомневаюсь, чтобы у главного контрика провинции были собственные поля или производство, где понадобилась бы такая уйма народа. Кроме того, эти тысячи единиц надо кормить, охранять и где-то содержать. Если ему была бы нужна рабочая сила, то сотня-другая и без приказа, без грифа. Звонок начальнику лагеря, и все дела. И заметь, о конвое ни слова. Значит, его обеспечивает не он и не начальник лагеря.

— Убедил. Согласен. Какое сегодня число?

— У нас еще три дня.

— И маршрут наверняка уже успел проработать.

— Обязательно. Все равно ведь спросишь.

— Излагай.

— До лагеря пара тысяч километров. Общественный транспорт нам противопоказан, угоны индивидуального тоже. Я тут вспомнил доклад Колдуна и порылся в сети крупных компаний и транспортных фирм. Сейчас день. Из города лучше и безопаснее всего выбираться коммуникациями. В нужном нам направлении сегодня уходят три большегруза. Останавливаем на дороге один из них, и первая тысяча километров, можно считать, у нас позади, — Самум продемонстрировал на голоэкране схему дорог, где красной линией был выделен предстоящий маршрут до лагеря. — От этой точки, — он ткнул пальцем в экран, — машина свернет налево. Здесь у нас пересадка. До столицы провинции Девора подходящий транспорт найдется легко. Трасса достаточно загружена. К утру будем на месте.

— А как оперативная обстановка?

— Усиления контроля не зафиксировал. Служба охраны порядка работает в обычном режиме.

— Принимается, — согласился Шаман. — О проникновении в лагерь будем думать на месте и в зависимости от обстановки.

— Есть мысль.

— Давай.

— Зачем военный комендант забирает из лагеря пленных?

— Рабочая сила. Наверняка их используют на каких-то местных работах. Просьбы исходят от мэра или губернатора провинции.

— Вот и я о том же. Зачем нам рисковать, проникая в лагерь, когда нас туда проводят, да еще и охранять будут.

— Ты считаешь, что можно просочиться через охрану в момент, когда пленные выполняют муниципальные работы?

— Конечно. Проще и безопаснее. Режим охраны не такой жесткий. Во избежание возможных побегов наверняка в зоне работ они с гарантией включают свои гнусные установки в режим абсолютного повиновения или что-то типа этого. Охрана, конечно, есть, но может и поспать, поднадзорные никуда не денутся.

— Мысль хорошая. Возражение только одно. Технический контроль. Уверен на все сто, что каждый пленный помечен. Носит в себе вживленный чип. Такая система контроля удобна еще и тем, что используется в качестве маяка. Беглеца найдут очень быстро без лишних временных затрат.

— Полевую систему контроля, если она есть у охраны, я без проблем заблокирую, — возразил Самум. — Любая техника рано или поздно выходит из строя. Начинает косить. В лицо нас никто не узнает. При необходимости можем взять под свой контроль одного-двух охранников.

— Ладно. А как со стационарной лагерной?

— Нет. Там наверняка два, а то и три совмещенных уровня контроля, количество, идентификация, масс-детектор, я уже не говорю о металлоискателе и электронном контроле. Возможно, что-то еще.

— Значит, основной контроль мы не пройдем?

— Нет.

— Значит, чтобы пройти, надо завладеть чипами, пристроив в тихом месте парочку трупов, — задумчиво проговорил Шаман. — Ради внедрения мне бы не хотелось убивать своих. Надо придумать что-то более подходящее.

— Есть два варианта, — мгновенно среагировал на возражения психолог. — Первый — проникаем в зону работ, изолируем и допрашиваем под пси-контролем либо охранника, либо любого из пленников, а уже потом принимаем решение, как действовать дальше. Второй — перестраиваем волновой режим стационарной системы внушения с абсолютного повиновения на агрессию. Бунт обеспечен. Умыкнуть парочку трупов, которые, без сомнения, появятся, пара пустяков. Пометимся их чипами, трупы прячем, и нас доставляют в лагерь, где мы легко проходим проверку. Можно еще приехать в лагерь теми самыми «трупами», но мне кажется, это будет с перебором. Когда клиент морга, поселившийся там на законном основании, вдруг исчезает, это вызывает волнение не только у охраны, но и всей администрации лагеря. Возникают вопросы о каннибализме и мистике. Нам это надо? Колдун бы гордился. Он же ведет подсчет количества своих «смертей».

— За Мишку забудь. Заразил он тебя своими приколами. Но ты прав, будем работать по двум направлениям. Разведка, допрос, внедрение. Способ внедрения определится на месте. Возможен и твой вариант. Давай перекусим и будем выдвигаться.

Плотно поев и убрав по привычке следы своего пребывания в тоннеле, диверсанты двинулись по подземным городским лабиринтам к магистрали, где рассчитывали сесть на попутный транспорт.

В глубоких сумерках, подняв крышку канализационного люка, они выбрались на свежий воздух. Здесь город обрывался. Метрах в тридцати вырисовывались блоки домов, судя по освещенным окнам, не выше двенадцати-пятнадцати этажей. В паре сотен метров располагалась высокая насыпь трассы, невидимая в темноте. Со стороны казалось, что включенные фары машин, движущихся по ней, — это какие-то светящиеся шары, плывущие в воздухе. Пара теней пошла параллельно трассе, пока не наткнулась на невысокое металлическое ограждение подъездной двухрядки, ведущей к широкой континенталке.

— Вышли правильно? — спросила одна из них.

— Пеленг точный, — через несколько секунд ответила вторая, поведя коротким темным отростком из стороны в сторону, будто что-то вынюхивая.

— Работаем здесь, — проговорила первая, исчезая в тени внешней стороны металлического барьера, огораживающего проезжую часть. — Город рядом, — донеслось оттуда. — Когда он исчезнет, водитель решит, что ему либо что-то показалось, либо он очнулся и ушел через ограждение.

Вторая тень провела своим бесформенным отростком по барьеру и будто растворилась в воздухе.

Изредка полотно дороги освещалось проносившимися мимо автомобилями, нарушая ночную тишину чуть слышным шумом моторов.

— Идет, — коротко прозвучало в воздухе.

То, что к месту засады приближается огромный континентальный тягач, мог определить и маленький ребенок, их и раньше прошло уже достаточно. Шел именно тот транспорт, которого они ждали. Сигнальная система голографа идентифицировала цель, сняла параметр скорости, до миллиметра рассчитала место остановки и расположение объекта на дороге, учитывая даже реакцию водителя и дальность освещения пространства мощными фарами.

Неожиданно гул мощного двигателя грузовоза смолк, сменившись на шипящий звук трущегося о дорожное покрытие пластика, из которого гаюны делали шины для своего транспорта. Тягач встал в нескольких сантиметрах от лежащего на дороге тела мужчины.

Щелкнул замок открываемой двери, и на дорогу, по лестнице, из кабины грузовоза спустился огромный водитель, сжимающий в руке предмет, похожий на обрезок трубы.

— Выкидыш мерзкой топары, — раздался в ночи его грубый рык. — Клянусь святым Ламором, дерьмо рипока, сейчас ты узнаешь, недорезанный скум, что значит валяться на дороге, когда по ней еду я, У-Кум, которого зовут «Дело в шляпе». Я тебя так отделаю, сомас поганый, что потаскуха, из чрева которой ты выскочил, тебя не узнает.

Он обогнул передок своего транспортера, но перед мощным бампером на дороге никого не было. Поток его ругани неожиданно оборвался, будто ему в рот сунули кляп. Дело в шляпе мог поклясться, что несколько секунд назад видел лежащего поперек дороги человека и отчаянно тормозил своего стотонного мастодонта. Согнувшись, он заглянул под колеса машины, но и там никого не обнаружил.

— Ну попадись только мне еще раз, плевок иморы, — обратив свое лицо в темноту, крикнул он, потрясая своим оружием. — Повешу тебя за твой дряблый пуш на первом столбе.

Бурча себе под нос ругательства, У-Куп забрался обратно в кабину. Мощный двигатель рявкнул. Возбужденный водитель еще не отошел от своего испуга, злости и, не рассчитав движения, глубоко утопил педаль газа. Машина дернулась. Водитель сбросил обороты, и континентальщик начал плавно набирать ход.

Голографическая программа маскировки, пока У-Кум обходил капот своей машины, отключилась. Нарушитель дорожного движения исчез, а две тени, бесшумно преодолев барьер, удобно устроились за водительской кабиной, в диске гигантского запасного колеса.

Тысячу километров по идеальной дороге грузовик преодолел за три с половиной часа.

— Нам пора сходить, — проговорил Самум, исполняющий обязанности штурмана на этом отрезке пути. — Нужная развилка будет через десять километров.

Подождав немного, Шаман ударил кулаком в заднюю стенку кабины. Никакой реакции не последовало, и он нанес еще несколько ударов. Машина начала замедлять ход и плавно остановилась у обочины.

— Святой Ламор, — да что же это сегодня творится, — открывая дверь кабины, ворчал Дело в шляпе.

Спустившись на землю, он заглянул в промежуток между кабиной и громадой полуприцепа. Ничего не обнаружив, поднялся по скобам торцевой стенки полуприцепа на узкую площадку тягача, которая была пуста. Попробовав на прочность крепление запасного колеса, убедившись, что оно намертво сидит на своем месте, водитель, пожав плечами, вернулся в кабину. Через несколько секунд габаритные огни континентального грузовоза скрылись в темноте.

— Пошли искать следующую попутку, — голосом Шамана проговорила тень, появляясь из-за бетонного ограждения трассы.

— Нет проблем, командир. Пятьсот метров по полю, и мы выйдем на трассу, идущую прямо на Девор. Немного разомнемся и к утру будем на месте.

Но пройтись диверсантам вдоль трассы пришлось километра три, пока Самум не нашел подходящее место для остановки очередного грузовоза. На этот раз это был огромный экран рекламного баннера, нависающего над дорогой. Подготовка не заняла много времени. Когда вдали показались огни фар континентальщика, психолог включил программу голографа.

За сто метров до приближающейся машины огромный светящийся экран стал падать на дорогу. Вновь раздался знакомый шум тормозящих колес, и две тени уже привычно запрыгнули на площадку за кабиной.

Дверь кабины остановившегося трейлера распахнулась, и из нее, встав на подножку, высунулся водитель.

Масса экрана баннера уже по-прежнему висела на своем обычном месте.

С подножки донеслись непечатные пожелания родителям тех, кто устроил такую гадость на дороге. Послышался плевок, дверь захлопнулась и машина, осторожно пройдя под баннером, стала набирать скорость.

— Всего-то делов, — хмыкнула тень голосом Самума, заглушаемым шумом двигателя. — Какой впечатлительный. Привидится же такое. Рекламщики со своими выдумками давно с ума посходили. Все это знают, одному ему невдомек. Эффект-то какой. Такую рекламу долго не забудешь. Во сне увидишь, в холодном поту проснешься и побежишь покупать дезодорант от запаха пота. Запатентовать, что ли?

— Опоздал. Без тебя уже этот трюк придумали, — буркнула тень Шамана.

— Жаль.

Воздух вновь засвистел, рассекаемый кабиной тягача и бортами полуприцепа, периодически создавая завихрения на площадке. Нетрацы включили внутренний обогрев своих организмов и, прижавшись друг к другу, задремали.

Когда континентальщик ворвался в серый, туманный рассвет раннего утра, непрошеные пассажиры проснулись.

— Сколько до города? — спросил Шаман.

— Километров двадцать, — сориентировался по разметке придорожных столбов Самум. — Будем высаживаться или где?

— Будем ехать дальше. Туман, — пояснил свое решение нетрац. — Транспортер на центральные улицы не пойдет. Приемка груза и склады где-то на окраине. Послушай утренние новости, может, сообщат что-то о проведении каких-либо городских работ. Предупредят о закрытии улиц в связи с ремонтом. Надо начинать поиск.

— Есть снос старого дома, сильно поврежденного при пожаре. Закрыты для движения две улицы. Жильцы соседних домов будут временно эвакуированы. Проводятся работы на очистительных сооружениях города. Засорился центральный городской коллектор, — через несколько минут доложил Самум, подключившись к новостному каналу.

— Вот в канализацию и полезем. Работы для муниципальных служб грязные, а значит, дорогие. Местный мэр…

— Мазан Ю-Мор, — вставил психолог, по-прежнему прослушивая несущую волну.

— Вот именно. Этот Ю-мор захочет исправить все на халяву да при этом еще и заработать. Он поделит выделенные средства со своими коцами, военным комендантом и начальником лагеря.

— Твоя правда, мазан, — проговорил со страшным акцентом Самум. — Уж я бы срубил на этом дерьме несколько десятков тысяч гомов.

— Заткнись, шутник. Лучше скажи, где мы и где наша цель?

— Не могу, хозяин. Сливом дерьма я не интересовался. Не знал, что этот вопрос возникнет и так тебя заинтересует. Нужно порыться в умном ящике.

— Вот и поройся. Сделай одолжение.

— Нужно найти спокойное место, — ответил психолог.

В узком промежутке видимости между кабиной и полуприцепом уже мелькали окраинные постройки, окутанные легким туманом. Тягач резко снизил скорость, вписываясь в повороты.

— Прыгаем, — приказал Шаман, когда слева от машины появился пустырь, заросший кустарником и, судя по разбросанному тут и там хламу, используемый местными жителями в качестве свалки.

Два темных размытых пятна соскользнули с площадки грузовоза и растворились в тумане пустыря, только слегка потревожив кусты у дороги. Устроившись за ржавым кузовом автомобиля, психолог вынул из сумки копайзер и быстро нашел в сети карту города. Очистные сооружения находились достаточно далеко от места дислокации диверсантов.

— Как пойдем? — спросил Самум. — Опять лезем под землю?

— Нет. Меня от этих лабиринтов уже тошнит, — проговорил Шаман. — Сколько у тебя гомов?

— Несколько тысяч. Каянов оставил, когда уходил. Сказал, что они нам могут понадобиться.

— Молодец подполковник. А я об этом не подумал. Давай сюда пару сотен, нам пора начинать передвигаться, как все люди.

— Ты что задумал?

— Два скромно одетых юноши ни у кого не вызовут подозрений. Я могу передвигаться и так, — он широко развел полы своей рясы, — но твоя голомаскировка в общественном транспорте никуда не годится. Оставайся здесь, я схожу и прикуплю во что нам переодеться.

Самум порылся в своей сумке и протянул командиру пачку банкнот.

Шаман отсутствовал пару часов и вернулся с набитой скромной кожаной сумкой.

Переодевание не заняло много времени. Теперь они выглядели как два парня с рабочей окраины, только лицо изгоя вносило резкий диссонанс в привычную для взгляда фигуру гаюна.

— Вполне сойдет, — осмотрев себя на голоэкране со всех сторон, резюмировал превращение Самум. — Сейчас подредактируем лица, кисти твоих рук — и можно спокойно появиться на улицах.

Программа маскировки скрыла уродливое лицо томасола-Шамана, наградив его довольно заурядной внешностью. Гошар выглядел более моложаво и привлекательнее, сохранив свою стройную фигуру.

Местное светило поднялось к тому времени достаточно высоко, разогнав своими лучами туман, когда с местной свалки вышли двое молодых работяг, уверенно двинувшихся в сторону центральных кварталов города.

Оба нетраца хорошо запомнили городскую транспортную систему и спустя полтора часа уже находились в районе, где проводились аварийные работы.

Два жвала, так на местном сленге назывались рабочие окраин, опершись спинами на стену дома и небрежно покуривая, безразлично оглядывали улицу. Здесь, как на осмотренных ими ранее в пределах двух кварталов улиц, не было ничего необычного. Исключение составляли два открытых канализационных колодца, крышки которых лежали рядом. В сотне метров друг от друга, перегораживая уличный проезд, стояли две машины службы общественной безопасности, дверцы которых были распахнуты. В каждой машине сидели по три служителя порядка, а из окна одной торчал автоматный ствол. Между открытыми колодцами на противоположной стороне проезжей части пристроился армейский джип с водителем и офицером на переднем сиденье.

— А все-таки сигареты у них дрянь. Воняют, — авторитетно заявил жвал голосом Самума, изящным жестом запуская окурком в сторону ближайшей машины.

— Сейчас пойдем вниз. Там их запах покажется тебе лучшим парфюмом, — ответил его товарищ, бросая дымящийся цилиндр себе под ноги. — Они здесь. Пошли, поищем подходящий проход.

В третьем осмотренном подвале им повезло. Аварийный канализационный люк был завален скопившимся старым хламом, но шум текущей внизу воды выдал его присутствие. Крышка подалась с трудом, даже несмотря на то, что предусмотрительный жвал пользовался прихваченным с собой специальным ломиком с лопаткой на одном из концов. Смрад из открытой трубы в одно мгновение заполнил помещение подвала.

— Ну как тебе местный парфюм? — спросил Шаман, распахивая сумку и доставая из нее комбинезоны тонкого пластика с капюшонами, для производства ремонтных работ, защитные очки и два респиратора.

— Может, я лучше покурю и останусь здесь? — ответил Самум.

— Переодевайся.

Натянув комбинезоны и спрятав лица под масками респираторов, они начали спускаться по осклизлым скобам колодца. Метров через тридцать скобы кончились. Дальше шел горизонтальный лаз, который должен был их вывести к основному стоку, в котором и велись ремонтные работы. Пройдя по нему еще около сотни метров, они заметили впереди пятно света и услышали неразборчивый шум и плеск воды. Диверсанты прошли до конца и с трехметровой высоты стали наблюдать за происходящим внизу. Тоннель, где проводились работы, был хорошо освещен, и по его дну несся сильный поток воды. Люди в черных спецовках, сопротивляясь течению, стояли поперек потока, кувалдами и ломами пытаясь проломить преграду из бетонных плит, кирпича и земли, перегораживающей свободный ход воде. На плотине, двумя метрами выше, по колено в воде, тоже стояла цепочка пленников, делая попытки разрушить образовавшуюся преграду сверху. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что здесь произошло. По какой-то причине свод тоннеля на протяжении больше десяти метров рухнул вниз. Обвал перекрыл свободный сток фекальных вод. Их уровень, с противоположной стороны плотины, судя по общей высоте тоннеля, составлял более трех метров. Но не эти подробности интересовали диверсантов. В первую очередь их внимание было приковано к охране. С обеих сторон плотина ярко освещалась прожекторами. Два освещали сторону с высоким уровнем воды, повиснув на тросах, спущенных из рабочих канализационных люков сверху, подобно тому, из которого наблюдали картину аварии диверсанты. Там же находились и охранники, готовые в любой момент пресечь попытку побега короткой автоматной очередью. Два других стояли на треногах метрах в пятидесяти от места работ. Рядом с ними на массивном основании стояла тарелка передвижной установки пси-подавления. Там же, в тени, за линией освещения топтались одетые в непромокаемые комбинезоны с десяток охранников с кислородными масками на лицах. С потолка свисала лестница, сплетенная из гибкого стального троса. Туда же наверх тянулись кабели электропитания для прожекторов и пси-установки.

— Будем работать? — прогудел в респиратор Самум.

Шаман долго молчал, а потом отрицательно покачал головой.

— Нет. Пошли обратно, это не наш вариант, — прогудела его маска.

Они молча вернулись в подвал, где Гошар, снимая комбинезон, задал вопрос:

— Что случилось?

— Трупы, — односложно ответил Шаман.

— И что в них такого?

— Их некуда девать.

— Ты имеешь в виду, что после бунта все вокруг тщательно обыщут и найдут тела без чипов?

— Да. Нам нужно искать такое место, где мы можем гарантированно спрятать трупы так, что их никогда не найдут. Жаль, полдня потеряли. Надо торопиться. Подбираемся к лагерю и наблюдаем.

— У меня другое предложение. Давай зайдем в ближайшую забегаловку на окраине. Выставим местному бродяге пару бутылок крепкого и быстро получим полный расклад того, что нам надо. Время сэкономим и успеем подготовиться к новому месту работы. Если пленных и развозят по другим местам работ, то только утром. Вечером конвой возвращает их в лагерь.

— Хорошая мысль. Так и сделаем. Если не повезет, то вечером пойдем к лагерю. Удастся, просочимся внутрь. Если нет, то утром отследим конвои.

Городским транспортом они вновь вернулись на окраину. Маршрут был изменен. Теперь от городской черты, где они находились, до лагеря было километров десять, не более.

Первая же вонючая забегаловка, расположенная в подвале, куда вошли нетрацы, встретила их гулом голосов и висевшим в зале плотным облаком табачного дыма. Протолкавшись к стойке, новички взяли две бутылки крепкого красного, пару мутных стаканов и плитку хлебно-мясной закуски, называемой на местном сленге грот, что в переводе означало жвачка.

Пройдясь по залу, забитому местными бродягами, диверсанты нашли столик, за которым сидели два одетых в лохмотья типа, молча уставившихся в свои пустые стаканы. Молча усевшись на свободный грубый табурет, Самум свернул пробку с горлышка одной из бутылок и стал наливать вино себе в стакан. Шаман надорвал упаковку жвачки и протянул ему свой, зажатый в ладони.

Соседи по столику, услышав плеск разливаемой жидкости, очнулись и с интересом уставились на бутылку. Психолог вопросительно посмотрел на напарника и кивнул в сторону сидящего слева от него пьяницы. Шаман молча указал стаканом на своего соседа. Бутылка переместилась, и стаканы забулдыг наполнились наполовину. Когда все дружно выпили, а новички, отломив по куску плитки, начали молча ее жевать, сосед психолога дружески хлопнул его по плечу.

— Вы правильные жвалы, — пьяным голосом проговорил он. — Но вы не из нашего города, уж меня не проведешь.

Самум, продолжая жевать, утвердительно покачал головой.

— Приехали искать работу?

— Да, — подтвердил новичок, проглотив свой кусок жвачки и разлив остатки содержимого бутылки по стаканам.

— Зря приехали, — опрокинув в рот выделенную ему порцию, проговорил пьянчуга.

— Почему? — вмешался в разговор Шаман.

— Здесь вы постоянной работы не найдете. И раньше-то было не очень, а как привезли сюда этих черных, то дело стало совсем дрянь.

— Кто такие черные? — спросил Самум.

— Вот сразу и видно, что вы не наши. Лагерь здесь рядом организовали. Наши вояки где-то там чего-то захватили. Навезли сюда тех, с кем мы воюем, пленные короче, вот мы их черными и прозвали за робу, в которую их переодели.

Голос алкаша стал хриплым, сухим. Он закашлялся. Шаман быстро откупорил вторую бутылку и плеснул ему немного в стакан. Бродяга, откашлявшись, молча выпил и продолжал:

— Не знаю, кто там что от этого захвата выиграл, только мы здесь многое проиграли. Габара им в глотку, чтоб подавились.

Было непонятно, кого он имел в виду: черных или тех, кто допустил их на свои предприятия.

— Это как? — удивился один из новоприбывших.

— Да очень просто. Повыгоняли нас отовсюду. Рабочему люду ведь платить надо, а черные за кормежку вкалывают. Шестой месяц перебиваюсь случайными заработками.

— И где же они работают? — спросил коренастый жвал.

— Везде. На автозаводе, на литейке, в химке, на стройках в городе.

— А что это за химка и литейка? — заинтересовался худощавый.

— Тебе туда нельзя, хлипок больно, — оценивающе оглядев пришлого, буркнул бродяга. — Угробишься на раз. Это химический и плавильный заводы. Работа тяжелая, вредная, но платили неплохо, — он призывно стукнул дном стакана по столешнице.

Дождавшись, когда его емкость наполнилась наполовину, продолжил со злостью:

— Перебить их всех, да и дело с концом. Брендили бы вы отсюда, парни, ловить вам тут нечего.

Гости переглянулись между собой, и коренастый поставил на стол бутылку, которую до этого сжимал в руке.

— Спасибо, дружище. Да сопутствует тебе по дороге святой Шатох. Пойдем мы, раз здесь ничего не светит.

Забулдыга не ответил. Схватив бутылку, дрожащей рукой стал переливать оставшееся зелье в свой стакан.

— Химка или литейка? — спросил Самум, когда они вышли на воздух из пропахшего всеми возможными запахами помещения забегаловки.

— Скорее, литейка. В плавильной печи следов не останется. Для кислоты времени больше надо, да и фрагменты костей могут остаться. Посмотри, где это, и поехали.

Сталеплавильный завод нашелся на карте города мгновенно, и диверсанты добрались до него в течение часа. С проникновением на территорию тоже не возникло никаких трудностей. Охрана не задала ни единого вопроса, когда через проходную степенно продефилировали два человека в форме лагерных охранников. Проблемы с обнаружением цеха, в котором работали пленные, решилась довольно просто. Перед воротами одного из цехов скучал, сидя на ящике, конвойный с автоматом на коленях. Диверсанты начали обходить здание по периметру и вскоре обнаружили неприметную дверь, оказавшуюся открытой. За ней располагалась узкая металлическая лестница. Похоже, это был запасной выход. Напарники поднялись на самый верх, по дороге обнаружив всего две двери, оказавшиеся закрытыми. Конец пути на уровне шестого этажа закончился аналогичной дверью, открывшейся с противным скрежетом, и они очутились на узкой металлической дорожке, обрамленной перилами, под самой крышей цеха. Спертый, горячий воздух с запахом окалины перехватил дыхание, но место для наблюдения было идеальным. Лампы, освещающие цех, были подвешены гораздо ниже, и непрошеных гостей скрывала абсолютная тьма. Внизу располагался разливочный цех. По транспортеру непрерывным потоком шли литейные формы. Мощная рука автомата подавала ковш с жидким металлом, наклоняла его над заливочным отверстием, наполняя выставленные под него формы, которые уносились дальше в отверстие в стене.

Нетрацы двинулись по мостику вдоль технологической линии. Теперь внизу была ровная площадка, не доходившая до верхнего уровня метра на три. Скорее всего, это была крыша камеры, где отливки постепенно охлаждались и извлекались из форм. Пройдя над ней, они наконец достигли своей цели. Внизу под ними раскинулся обрубочный цех, в котором работали военнопленные.

Кран-балка подавала своей когтистой лапой, висевшей на тросе, огромные остывшие отливки. Будущие корпуса, для сборки каких-то агрегатов, метра по четыре в длину, укладывались прямо на бетонный пол. К каждому устремлялись по два-три пленника с абразивными кругами, насаженными на валы обычных электромоторов или с отбойными молотками, рабочие стержни которых оканчивались острыми зубилами. Обрубщики зачищали лишние натеки и капли металла, мешавшие дальнейшей обработке, которые являлись браком при отливке. Вся огромная площадь цеха была расцвечена снопами искр, летевших из-под инструментов зачистки. Помещение наполнено шумом работающих двигателей, визгом, стуком и скрежетом металла.

— Я же говорил, что ничего не меняется, — понаблюдав некоторое время за работой пленников, проговорил Шаман.

— Ты имеешь в виду трех упитанных типов, что слоняются между работающими и ничего не делают.

— Человек слаб. Чтобы выжить, отдельные индивиды готовы на все.

— Может, возьмем этих в качестве прикрытия?

— Нет, — вздохнул нетрац. — Сомневаюсь, чтобы администрация лагеря поделилась своими кадрами, отправив их неизвестно кому в подарок.

Охраны нигде не было видно и, перегнувшись через перила, Шаман посмотрел вниз. Он не ошибся в своих предположениях. На аналогичных мостках уровнем ниже сидели и прогуливались конвойные. Тут же стояла тарелка пси-установки и пульт управления. Кроме мест для конвоя, вдоль перил стояло еще два десятка стульев, часть из которых были заняты гаюнами, одетыми в обычные деловые костюмы. Странный симбиоз охраны и гражданских лиц насторожил Шамана.

— Здесь что-то готовится, — обратил он внимание психолога на все прибывающих гостей в костюмах.

— И я, кажется, знаю что, — добавил тот. — Если связать верх и низ, то обстановка напоминает древнюю арену для схваток.

— Ты прав. Пиджаки развлекаются, а конвой получает свою долю.

— Начнем?

— Нет. Мне не хочется делать жертвами кого-то из пленных ради достижения нашей цели. Я уже смирился, что придется, но судьба, похоже, дает нам шанс не стать простыми убийцами.

Диверсанты замерли наверху, периодически наблюдая за охраной и подходящими гостями. Когда все пустующие стулья заполнились, старший конвоя поднялся со своего места и потянул вниз ручку рубильника, прикрепленного к стене. Еще несколько мгновений — и в огромном зале наступила полная тишина. Взмах руки — и трое предателей-надсмотрщиков закричали и забегали между отливками, сгоняя пленников поближе к импровизированной ложе, выстраивая людей в одну шеренгу.

Гости заволновались, заспорили, громогласно оценивая силу и достоинства то одного, то другого пленника, тыча в них пальцами. Наконец жертвы были выбраны. Два высоких худощавых землянина, по внешнему виду сохранившие еще достаточно сил. Две других жертвы, судя по лицам, были представителями с Леги.

За спинами пришедших на зрелище гаюнов стал двигаться конвойный, склоняясь к каждому, получая деньги и делая запись его ставки.

Распорядитель боев, указав на будущих гладиаторов, вновь взмахнул руками. Упитанная тройка с криками «становись» смешала шеренгу, выстроив пленников квадратом со сторонами примерно двадцать на двадцать метров. В центре остались двое бойцов, двух других увели за оцепление.

Старший конвоир сказал что-то оператору установки и бросил на арену два кинжала, которые тут же одним из сытых были вложены в кисти рук безвольно стоявших гладиаторов.

— Начали, — не выдержав длительной подготовки к схватке, крикнул кто-то из гостей.

Генератор пси-установки отозвался ровным, чуть слышным в наступившей тишине гулом. Волна определенной частоты накрыла бойцов, возбуждая центры агрессии мозга. Несколько секунд назад вялые и безразличные к окружающей обстановке, они подобрались, напрягая мышцы. Лица исказились злобой. Глаза стали внимательными, в них загорелась жизнь и огонек азарта, наслаждения убийством. Публика взревела, каждый гаюн кричал, поддерживая своего бойца и требуя активных действий. Слова «Убей», «Режь его», летели по цеху, усиливаясь в несколько раз, отражаясь от стен.

Оба землянина, похоже, не имели опыта владения холодным оружием, а волновой удар ослеплял, заставляя бездумно, не защищаясь, идти на противника. Хаотичные размашистые удары клинками раз за разом достигали цели. В несколько секунд руки, плечи, лица бойцов оказались в крови. Злость заглушала боль. Садисты ревели, все как один вскочив со своих мест. Наконец один из бойцов нанес другому скользящий удар ножом по животу. Кровь обильно хлынула на брюки. Человек пошатнулся, схватился рукой за рану и, тут же получив от противника удар в шею, упал. Победитель прыгнул ему на спину и с остервенением стал кромсать клинком лежащее тело. На очередном замахе его фигура неестественно дернулась и, как тряпичная, упала на труп жертвы.

Нетрацам было слышно, что внизу зрители загомонили. Одна часть голосов гудела низкими недовольными тонами, другая была радостно возбужденной.

Сытые, растолкав цепь пленников, схватили за ноги трупы и поволокли их за пределы бойцовского квадрата.

— Давай начинать, — сквозь зубы прохрипел Самум.

— Приготовься. Когда выйдет следующая пара, они будут полностью увлечены предстоящим зрелищем, — ответил Шаман.

Бойцам с Леги, выведенным в квадрат, вручили в руки по обрезку трубы. Вновь все взоры были обращены на арену.

— Пошли, — скомандовал Шаман, когда оператор потянулся к рукоятке управления, чтобы выставить нужную частоту волнового излучения.

Две тени, перемахнув перила, пролетели над головами зрителей, еще в воздухе поливая из парализаторов начавшую бесноваться толпу. Когда ноги диверсантов коснулись нижней площадки, все было кончено. Конвой и гости в полном составе дергаясь, валились с ног, укладываясь в самых нелепых позах на стулья и пол импровизированной трибуны. Пленники, будто ничего и не произошло, застыли в выстроенном каре.

— Берем по одному и в разливочный, — оглядев место побоища и не обнаружив активных целей, приказал нетрац.

— Оставайся здесь и контролируй ситуацию, я разберусь с этим сам, — ответил психолог и, ничего не объясняя, побежал по мосткам в противоположную сторону цеха.

Через минуту Шаман понял его задумку. Диверсант по лесенке забрался в кабину управления кран-балкой. Подъемник побежал над цехом, и его лапа повисла над телами погибших бойцов. Только с третьей попытки Самуму удалось захватить клещами оба тела, и, подняв их на высоту, механизм двинулся по рельсам в разливку.

Оглядев в очередной раз находящихся в ступоре пленников, Смирнов начал изучать пульт пси-волновой установки. Ничего сложного там не оказалось. Каждый режим работы был выделен сегментом разного цвета с четкой надписью пояснения.

— Мы тоже можем играть в эти игры, — произнес нетрац, программируя излучение на воспроизведение частоты агрессии, соответствующей волновому спектру восприятия гаюнов. — Горяченького, жареного вам захотелось, — зло шипел он, щелкая тумблерами, еще находясь под воздействием виденной схватки. — Сегодня вы это получите в полном объеме. Будем вам и жареное, и печеное, — бормотал он, живо представляя, как взбесившиеся операторы плавильного и разливочных цехов выплеснут жидкие реки тысячеградусного металла не в термостойкие приемники ванн и форм, а прямо на бетон и оборудование внутри здания. Он успел установить последовательную программу автоматического включения, когда вернулся Самум.

— Как наши дела? — спросил он.

— Все в полном порядке, — психолог показал маленький пакетик, где через просвечивающуюся пленку были видны два цилиндра стального цвета длиной не более пяти миллиметров и толщиной в один.

— Где?

— В шею под черепную кость, чтобы невозможно было достать.

— Сделаешь?

— Думаю, это лишнее. Вколем в десну верхней челюсти. Для проверки наличия чипа будет вполне достаточно. У тебя, я вижу, без изменений, — оглядев цех, резюмировал он.

— Будут, как только я включу установку, — и Шаман рассказал о своем плане.

— Почему бы нет, — пожал плечами психолог. — Только нам надо поторапливаться.

Выбрав среди пленников двоих, подходящих по росту и комплекции, Самум приказал им подняться на площадку.

Когда пленники появились перед диверсантами, прозвучал приказ:

— Раздевайтесь.

Возражений не последовало. Через три минуты диверсанты уже ничем не отличались от общей массы узников в их черных костюмах.

— Делаем ноги, — проговорил Смирнов, поворачивая антенну излучателя в сторону разливочного цеха и вдавливая кнопку запуска программы на пульте пси-установки.

— А если? — спросил психолог, имея в виду, что они оставляли множество следов своего пребывания.

— Если не будет. Максимум через двадцать минут здесь все взлетит на воздух, — вручая в руки двум голым пленникам по автомату и сбрасывая остальное оружие вниз, проговорил Шаман. — Они ощутят реальность, — имея в виду пленников, пояснил он, — минут через пять разбегутся по всему заводу подальше от этого цеха и начнут мстить. Остальное доделают взбесившиеся гаюны. За мной.

Диверсанты добежали до ближайшей лестницы, поднялись на верхний уровень и уже знакомым путем покинули здание. Выбравшись на воздух, включили голомаскировку. Еще десять минут — и два конвойных быстрым деловым шагом покинули территорию завода. За их спиной уже отчетливо слышались автоматные очереди.

— Сейчас начнется, — точно ощущая прошедшее время, проговорил Самум, когда они устроились на скамейке в сквере примерно в километре от завода.

Земля вздрогнула, будто услышав его слова. Над крышами ближайших домов, отстоящих метров на двести от стен завода, взметнулась огромная стена огня. Под эхо взрыва бесшумным блестящим дождем брызнули на мостовую стекла многоэтажек. Звук отдельных, более слабых взрывов еще доносился с территории завода, но в наступавших сумерках с каждой минутой все отчетливей проступало зарево разгорающегося пожара. Минут через пять до заинтересованных слушателей донесся вой сирен. К месту аварии неслись пожарные машины и автомобили службы порядка.

— Пойдем поближе, — вставая, произнес Шаман. — Сейчас там полная неразбериха и огромная толпа любопытных. Под этот шум и беготню проникнем на завод, где доблестная охрана нас и поймает.

Под видом пожарников они без труда оказались на территории, которую так недавно и в большой спешке покинули. Забросив все спецоборудование в ближайшее пылающее здание, нетрацы почувствовали себя не совсем уютно, будто остались голыми на глазах у толпы. Самум не удержался и обломком подобранного куска металла нацарапал в двух местах на стенах буквы ПФ. Теперь любому контрразведчику будет понятно, что это не просто авария, а очередная акция Патриотического фронта.

Спрятавшись в разрушенном взрывом здании, они терпеливо ждали, когда их найдут и доставят в лагерь. Ожидание затянулось часа на три. Уже в полной темноте по стенам забегали лучи мощных фонарей и послышались тяжелые шаги солдат поисковых команд. Вскоре луч уперся в двух измазанных сажей и пылью пленных.

— Двух мышей я нашел, — рявкнул кому-то в темноту гаюн, делая характерный жест стволом автомата.

Дрожащие пленники вышли из своего укрытия и встали перед властителем их судьбы, низко опустив головы.

— У-Сом, я их убью, — рявкнул гаюн. — Зачем нам возиться с этой грязью?

Оба нетраца, не спуская глаз с пальца вояки, лежащего на предохранительной скобе оружия, были уже готовы провести гипнотическую атаку на мозг садиста, но их остановил повелительный голос из темноты:

— Только попробуй. Отправлю до конца войны доить копаров.

Штурмовик разочарованно крякнул и нанес два быстрых удара в область животов беззащитных рабов, которые отбросили бедолаг метра на три.

— Веди их сюда, — донесся приказ из темноты.

— Сейчас очухаются. Похоже, контуженые, — довольным голосом сообщил боец.

— Волоки, если не шевелятся, некогда ждать, — сквозь режущую боль услышал Самум.

Гигант тяжело вздохнул, но не посмел ослушаться приказа. Подойдя, он своими лапами захватил каждого за ворот его одежды и поволок по битому кирпичу, доскам и остаткам разбитых рам наружу.

«Эй ты, мелочь пузатая», — мысленно позвал психолог.

«Я не мелочь и живота у меня нет», — обиженно отозвался в голове голос Шип-топа, любившего точность в выражениях редко поступающих приказов.

«Короче. Прочисти мозги этому уроду».

«Стереть всё?»

«Нет. Сделай его пассивным педерастом».

«Зачем?»

«Объясню позже. Шевелись, а то придется прогуляться к сурусу, и тогда они прочистят твои».

В голове Самум физически ощутил какое-то шевеление, быстро затихшее.

«Как дела?» — спросил он.

«Не мешай, я все сделал», — ответил мелкий пакостник.

Перестройка центров чужого сознания в сущности занимала доли секунды. Психолог, погасив боль в животе, но, оставаясь по-прежнему расслабленным, с нетерпением ждал момента мести.

— Получи, — недовольно проговорил штурмовик, разжимая пальцы, от чего нетрацы грохнулись с высоты полутора метров лицом на бетон.

— Целые?

— Целее не бывают. Я думаю, за них ты проведешь со мной ночку, — в конце фразы голос штурмовика сорвался на фальцет.

— Ты там случайно не ударился, — подозрительно разглядывая подчиненного, спросил У-Сом.

— Все в полном порядке, командир, просто ты мне очень нравишься.

По всей видимости, штурмовик полез целоваться, так как после секундной тишины послышался удар, грохот падающего тела и лязг металла о камень.

— Заберите этого придурка, — рявкнул кому-то офицер. — Позже разберемся, что за глюки у него в голове.

Послышались приближающиеся шаги. Кто-то шумно выдохнул, поднимая на плечи грузное тело.

— Этих в автобус, — приказал штурмовик.

Повторная транспортировка тел пришедших в себя диверсантов ничем не отличалась от проведенной первоначально. Только в этот раз в ней участвовали двое носильщиков. Колени и голени болезненно пересчитали ступеньки подъема, и их тела небрежно бросили на сиденья тюремного транспорта.

— Сколько всего нашли? — спросил чей-то голос за стеной автобуса.

— Всего пятнадцать, мазан.

— А сколько должно быть?

— Ровно сотня единиц.

— Конвой?

— Не нашли ни одного. От цеха, где они работали, ничего не осталось. Наверно, конвой погиб в первую секунду взрыва, а часть этих успела разбежаться.

— Мне доложили, что некоторые их них были с оружием и стреляли во все подряд. Откуда у них взялись автоматы?

— Не могу знать, мазан. В двух местах на стенах обнаружены знаки этого проклятого Патриотического фронта, да не пролилось бы семя их отцов, создавших этих тосыров. Может, они дали автоматы?

— Если все, что здесь творится, проделали эти тупары, — заскрипел зубами штурмовик, то когда мы всех найдем, я буду резать их по кусочкам.

— Я бы присоединился к вам, мазан. Другой кары они не заслуживают.

— Что дает сканирование?

— Слишком много помех. Когда здесь все потушат, придется перевернуть каждый камень. Расплавленный металл разлился на сотни метров. Возможно, часть единиц просто сгорели без остатка.

— Хорошо. Отправляйте этих в лагерь. Усильте оцепление.

— Будет исполнено, мазан.

Вскоре автозак вздрогнул от заработавшего двигателя, и в салон вскочили трое в форме конвойных. Машина двинулась в лагерь, куда как можно скорее хотели попасть нетрацы, уже пришедшие в себя и свободно сидевшие на скамье.

Путешествие длилось недолго. Через полчаса огромные ворота, проскрежетав по рельсам, сопровождаемым воем электромоторов, распахнулись, и автобус въехал под крышу приемного блока. Мелодия, рвущая перепонки, повторилась, и только после ее завершения начали открываться внутренние ворота, ведущие непосредственно в тюремный двор.

Водитель провел машину вдоль стены и остановился у распахнутой металлической двери, в проеме которой, широко расставив ноги, стоял местный высокий чин. Конвоиры, увидев начальство, сразу подобрались. Выпрыгнув из остановившегося автобуса, они сразу вытянулись в струнку.

— Сколько привезли? — прорычал громила.

— Пятнадцать, мазан полковник, — ответил один из них.

— Остальные?

— Ищут.

— Сколько осталось в живых наших?

— Пока не нашли ни одного, мазан полковник.

— Жаль. Этих тупых фамуг я бы подвесил в первую очередь.

— Что прикажете делать с доставленными?

— Обычная процедура, но поместить в блоке дознания. Завтра я ими займусь подробно.

— Будет исполнено, мазан полковник.

Гаюн слегка поморщился от этих криков докладчиков, но, махнув стеком, который держал в руке, скрылся в помещении.

— Выходить по одному, — закричал, срываясь на визг, старший конвоя.

Двенадцать человек самостоятельно вышли из автобуса. Каждый тут же был прикован к металлической трубе, вделанной в стену здания. Троих, не способных ходить, охрана вынесла во двор, и, не церемонясь, проделала ту же операцию. Отвечающий за доставленных гаюн вынул из чехла, висевшего на поясе, какой-то прибор. Проведя им вдоль всего строя, удовлетворительно кивнул, глядя на информацию, появившуюся на экране. В здание бедолаг заводили по одному.

Шаман стоял восьмым в цепочке. Отстегнув от трубы, конвой тут же заломил ему руки за спину и поволок в помещение. Прежде чем пленник оказался в камере, ему пришлось пройти три рамки контроля. Техника не подвела. Электронный контроль не выявил активатор голомаскировки, а изъятый чип подтвердил, что он является пленником этого лагеря. Психолог, слегка помятый, появился в камере минут через десять. Камера блока дознания имела двухъярусные нары и была рассчитана на десять человек. Нетрацы заняли верхние части нар и, повернувшись друг к другу лицами, делали вид, что спят. Впрочем, их соседи тоже не блистали красноречием. В камерах блока запрещались любые разговоры.

«Удачно мы сюда попали, — мысленно передал Самум. — Где-то здесь должен располагаться их центральный процессор. Не надо будет заниматься беготней по территории, открывать и закрывать за собой десятки дверей».

«Все равно нам придется это проделать. Мы не сможем просто так исчезнуть из блока. Кто-то должен нас заменить».

«Запись воспоминаний?»

«А что прикажешь делать. Другого варианта я не вижу».

«В наших условиях ненадежно. Если начнут копать глубоко, то правда вылезет наружу».

«А зачем им копать?»

«Да чтобы зацепить хвостик, ведущий к Фронту».

«Любому конвойному здесь понятно, что контингент находился под контролем пси-установки. Что с них взять кроме анализов мочи? Все будут твердить, как заведенные, одно и то же. Разберись, кто, где был и что видел».

«И все-таки они могут это сделать».

«Согласен, могут, и закончим на этом. Эта ночь нам на разведку и подготовку. Если завтра, после допроса, все наши кости останутся целыми, то мы уходим с этапом. А вот если что-то сорвется, тогда не знаю».

«Все в лучших традициях жанра. Начинаем работать».

Через пять минут, исключая диверсантов, все в камере спали таким глубоким сном, что даже дубинка конвоира не смогла бы поднять пленников с нар.

— Камеры и микрофоны отсутствуют, — доложил Самум.

— Здесь они содержат скот, зачем тратиться, — ответил Шаман, спрыгивая со своей лежанки.

— Нам повезло, охранник сразу за дверью, — доложил психолог и тихонько поскреб ногтем по металлу.

Его попытка удалась с третьего раза. Заинтересованный странными звуками гаюн, отодвинув заслонку, заглянул в глазок.

— Открой дверь, — повелительным тоном проговорил диверсант, внедряясь в тупой мозг охранника и для убедительности подражая тембру голоса полковника.

Попав под пси-контроль нетраца, в голове у солдата все перепуталось. Начальник находился по ту сторону двери, а следовательно, его необходимо было впустить.

Ключ трижды провернулся в замке, и оба беглеца оказались в знакомом тюремном коридоре.

— Где кабинет начальника лагеря?

— На третьем этаже, — находясь в столбняке, с отключенным сознанием ответил гаюн.

— Проводи нас туда, — прозвучал следующий приказ.

Человек-кукла молча повернулся и двинулся по короткому коридору к входной двери блока. Дважды стукнув в нее кулаком, проговорил: — А-Сак, открой.

— Что там у тебя еще? — отозвался недовольный голос с другой стороны.

— Курево кончилось, — подсказал Самум, прижавшись вплотную вместе с Шаманом к полотну двери, чтобы оказаться в слепой зоне.

— Курево кончилось, — механически повторила кукла.

Глазок в двери открылся, но, кроме застывшей перед ним физиономии напарника, А-Сак больше ничего не увидел.

— Вот доложу капитану, — гремя ключами в замке, приговаривал он, — пойдешь на всю неделю мыть сортиры.

Дверь с металлическим скрежетом приоткрылась, но А-Сат не увидел привычного для него коридора блока. Взгляд охранника уперся в черную непроницаемую стену, после чего его сознание погасло.

— Ты не перестарался? — спросил Шаман, проталкивая впереди себя куклу.

— Дозированно приложил, не бери в голову, — ответил психолог, пристраивая за столом дежурного безвольное тело охранника и придавая ему позу спящего.

— Сознание блокируй.

— Уже. Теперь его ничем не разбудишь.

— Ключ.

— Секунду. — Самум обшарил карманы А-Сата, нашел ключ и, вставив его в замочную скважину ящика, висевшего на стене, за спиной дежурного, открыл дверцу.

— Имеем приглашение быть, — сообщил он, снимая с крючка и перебрасывая командиру пластину для электронного замка.

— Сигнализация?

Диверсант открыл ящики стола.

— Пульта нет. На месте посмотрим.

— Веди в кабинет, — отдал приказ Шаман кукле.

Пустыми коридорами они поднялись на третий этаж, и охранник остановился перед одной из дверей, на которой висела табличка: «Начальник лагеря. Полковник Я-Кас».

— Сигнализации нет, — просканировав дверь, сообщил Самум.

Шаман вставил пластину в щель замка и потянул за ручку. Дверь распахнулась.

— Не быть ему генералом, — произнес психолог любимое выражение Колдуна.

Кабинет полковника был достаточно скромен. Кресло, стол со стационарным копайзером, два десятка стульев к приставной столешнице, шкаф с глухими дверцами и внушительных размеров сейф.

— Пощупаем эту крошку? — спросил Самум, постучав по его мощной двери.

— Он наверняка на сигнализации, — ответил Шаман. — Лучше займись делом.

— Может, пригласим полковника? После включения этот ящик потребует пароль и, если вовремя его не дождется, поднимет такой тарарам, что мы до родной камеры добежать не успеем.

— Попробуй пройтись по энергетическому следу.

— Бесполезно, командир, все клавиши многократно залапаны, — проведя рукой над клавиатурой, сообщил Самум.

— Тогда давай попробуем восстановить полный след, и разбуди своего паразита, пусть работает.

«Я не паразит», — прозвучал в головах нетрацев ворчливый ответ Шип-топа.

«Ты будешь работать?» — мысленно спросил Шаман.

«А куда от вас, неумех, денешься? — отозвалась сущность. — Все норовите на чужом горбу в рай въехать».

«Откуда у тебя горб? Прекрати, и начали работать. Я свое слово держу. А то…»

«Знаю, знаю, командир. Работать, значит, работать».

Погрузив охранника в глубокий транс, чтобы не держать под контролем его сознание, Шаман стал настраивать свои энергетические ощущения на поле полковника. Сделать это было не сложно. Память зафиксировала индивидуальную частоту Я-Каса еще при встрече в лагерном дворе. Первоначально в кабинете начала сгущаться серая дымка, постепенно заполняя помещение. В ней начали передвигаться какие-то тени, но через пару минут их мелькание прекратилось, слившись в более плотную фигуру полковника. Попытка удалась с первого раза, но теперь нужно было дождаться, когда гаюн, разгуливающий по кабинету, сядет в свое кресло и начнет набирать код входа в копайзер. Ожидание затянулось на полчаса. Энергослед читал какие-то бумаги, разговаривал по блоку связи, успел выпить два стаканчика крепкого, после чего, угнездившись в кресле, потянулся своей туманной рукой к клавиатуре копайзера. Стоящие за его спиной диверсанты боялись пропустить малейшее движение, концентрируясь на восприятии энергополя.

— Есть, — произнес психолог, когда пальцы туманной фигуры пробежались по клавишам.

«Еще бы», — буркнул Шип-топ, но на него никто не обратил внимания.

Самум сел в кресло и уверенно набрал нужный пароль.

«Рад вновь работать с вами, мазан полковник» — высветилась надпись на развернувшемся голоэкране.

— Я тоже, — произнес Самум, ожидая, когда экран высветит наименования заложенных в память папок.

— Посмотри «Особая», — проговорил из-за его плеча Шаман, когда экран выдал содержание блока памяти.

Мигнув, копайзер выдал список документов, содержащихся в разделе.

— Открой на последнюю дату, — подгонял нетрац.

Заголовок документа гласил «Специальная отправка. Десять тысяч единиц. Сектор доступа девять».

— Нас здесь нет, — сделав выборку, сообщил оператор.

— Открой несколько индивидуальных карт. Посмотри, кого по профессиям они отправляют.

«Шахтеры» — набрал Самум и прикоснулся к клавише согласия.

— Из десяти тысяч три тысячи шахтеры, — озвучил отобразившееся на экране оператор.

— Теперь «бурильщики».

Экран выдал общее количество в пятьсот человек.

— «Каменщики».

Еще полторы тысячи.

— Достаточно. Пленных будут использовать на подземных работах.

— Проверь. Подсобники. Разнорабочие.

— Есть мусорщики, — постучав по клавишам, сообщил психолог.

— Вот туда нас и внеси.

— Может, горные инженеры? Не придется вагонетки толкать. Да и паек, я думаю, сытнее.

— Ты в горном деле что-нибудь понимаешь?

— Шахту взорвать? На раз.

— Хватит. Делай, как я сказал.

— Кого убрать?

— Подбери под наш тип, если они учитывают индивидуальные параметры.

— Не учитывают, — через минуту произнес Самум. — Зачем им это, если скот везут на убой.

— Посмотри, из какого они блока или отряда. Их придется вернуть на место. Внеси данные в список блока, они наверняка оттуда исключены. Раньше времени нам шум не нужен. Неучтенные единицы в чужом блоке — это след.

— А как мы их найдем в бараке? Я голый, как ощипанная курица.

— Видел у охранников прямоугольный чехол на поясе? Когда нас привезли в лагерь, конвоир проверил им соответствие наших номеров. Прихватим с собой сопровождающего до девятого, он и найдет тех, кого мы заменим.

— Сейчас сделаю, командир, — пальцы Самума забегали по клавиатуре. — Вот жизнь пошла, — продолжая работать, размышлял он вслух, — по чужому паспорту даже на тот свет не пустят. Проклятый чип. Без него мы даже не единицы, а вообще ничто. Нет нас и все. Этот вариант мне нравится гораздо больше.

— Но не в нашем случае, — произнес Шаман и, увидев, что оператор закончил загрузку, потребовал: — Давай теперь схему лагеря и местоположение девятого блока.

— Есть девятый блок.

Оба диверсанта, уставившись в экран, запоминали всю схему лагеря, обращая особое внимание на подходы к девятому блоку, где содержались пленники, подготовленные к этапированию.

— Я вот все думаю, не мог Ю-Сим не просчитать такой вариант, как заброска на Гаю своего человека через лагерь? — проговорил Самум.

— Сначала ему это было не надо, а позже наверняка все просчитал и от идеи отказался.

— Почему?

— Кому нужен агент, даже под завязку набитый секретными сведениями, но не способный их передать. Из тех тоннелей не возвращаются. А если случится прокол, то для Многоликого это было бы чревато.

— Ну и прогулки же ты выбираешь по «злачным» местам, командир. Что, я шахт не видел? Сервиса ноль. Ни пожрать, ни поспать. Обслуживание грубое. В перспективе сплошная беготня с личной императорской охраной на хвосте.

— Добавь сюда еще Обогана, и картина будет полной.

— Спасибо, что напомнил. Еще один подарочек с дурным характером и явными садистскими наклонностями.

— Нашел конечный пункт отправки?

— Больше ничего интересного, но у нас есть еще один источник.

— Ты думаешь, в сейфе?

— Нет. Вот он, — психолог указал на впавшего в ступор охранника. — Сидит и сопит в две дырки, когда его повелители работают. Дурное воспитание.

— Что ты знаешь о готовящемся этапе? — спросил Шаман, выведя из транса гаюна, но контролируя его сознание в режиме подчинения.

— Этап отправляется послезавтра.

— Куда?

— Я не знаю.

Ответ поступил с задержкой, будто допрашиваемый в нем сомневался.

— А что ты вообще знаешь об этапе?

— То, что говорят.

— Что говорят?

— Этап идет на Гаю.

— Кто говорит?

— Конвой, который их забирает.

— Личная гвардия императора?

— Нет.

— Кто охраняет этап?

— Штурмовики.

— Это они говорят, что этап на Гаю?

— Да.

— Откуда им это известно?

— В пространстве транспортник ждет крейсер, и там конвой меняется на гвардейцев.

— Где происходит погрузка этапа?

— Здесь. Прилетают грузовые шаттлы.

— Какая охрана в девятом блоке?

— Обычная. Два человека.

— Установки пси-подавления там работают?

— Да.

— Кажется, все выяснили. Пора сворачиваться, — проговорил Шаман.

— В свою камеру, а завтра на допрос? — уточнил Самум.

— Переселением займемся завтра. А насчет допроса, кто бы волновался. Пошли.

Гошар быстро уничтожил все следы проникновения в блок памяти, выключил аппаратуру, и взломщики покинули кабинет полковника. Оба ключа вернулись на свои места. Один в ящик на стене, второй в карман охранника у двери в блок. За диверсантами закрылся замок их камеры, а охранник пошел будить А-Сата. Вскоре входная дверь блока, проскрежетав, закрылась, и все стихло.

— Спать, — приказал Шаман, забираясь на свое место.

Утро началось с громкой побудки. Охранник бил своей дубинкой в металлическую дверь.

— Вот что значит совершить ошибку, — недовольно проворчал Самум. — Вчера надо было привить ему хорошие манеры.

Шаман соскочил со своего места, умылся и, разминаясь, зашагал по камере.

Утренняя пайка прилетела в камеру через кормушку в виде черных брусков, похожих на хлеб, каждый из которых был упакован в тонкую пленку.

— Кофе, конечно, не полагается, — произнес психолог и, вскрыв обертку, откусил от брикета.

«Хорошо, что я здесь не задержусь», — мелькнуло у него в голове, когда вкусовые рецепторы выдали результат качества пищи.

Экспериментировать дальше он не стал, и остаток брикета положил в нагрудный карман куртки.

«Быстро съешь», — прозвучал в голове ментальный приказ Шамана.

Посмотрев, он увидел, как командир, давясь, откусывает и глотает похожие на прессованные опилки куски своего завтрака, ничем не отличаясь от остальных сидельцев камеры.

Обреченно вздохнув, Самум тоже принялся за уничтожение следов своего неадекватного поведения.

Выяснение обстоятельств аварии на заводе оба нетраца прошли без малейших затруднений. На допрос пленников выводили по одному так, что, когда очередь дошла до них, порядок вопросов и пси-воздействие были диверсантам хорошо знакомы. Главным было правильно показать нужную реакцию обычного узника на те или иные вопросы и действия допрашивающего. Дознаватель, так ничего вразумительного не добившись, снял пробу с кистей рук и, не обнаружив на них порохового нагара, отправил пленников в родной блок, в котором они и числились.

День прошел спокойно, так как на работы они распределены не были. Покормить их тоже забыли. Обед для неработающих не предусматривался. Вернувшаяся к вечеру смена, шатаясь от усталости, повалилась на нары. Кое-кто был прилично избит конвоирами и, естественно, лишен ужина. Зрелище пришедших вызывало жалость и злость.

Получив свою порцию так называемой еды через специальное приемное окно, нетрацы медленно ели, поглядывая на поведение окружающих их пленников. Всех отличало полное безразличие к своей судьбе и к судьбе находящихся рядом товарищей.

«Может, оставим на прощание подарок?» — имея в виду охрану, ментально передал психолог.

«У нас не будет для этого времени», — ответил нетрац, понимая, что Гошар хочет получить разрешение на перестройку программы установок пси-подавления в режим агрессии.

Когда в блоке прозвучал сигнал, запрещающий движение, все пленники уже давно лежали по своим местам, вымотанные тяжелым рабочим днем.

Выждав еще три часа, Шаман отдал приказ подниматься. Пройдя узким проходом между трехъярусными нарами, они подошли к двери блока, оказавшейся незапертой. Дежурный охранник, опираясь на стену спиной, сладко посапывал, сидя на жестком табурете. Он даже не заметил, как его сновидение сменило тематику. Теперь он должен был проводить две единицы в девятый блок и, забрав оттуда две других, доставить их в третий.

«Зачем это делать ночью? — задал вопрос сонный мозг, уже подчиненный и направляемый чужой волей. — Приказ полковника А-Сака? Делать ему, что ли, нечего. Спал бы да другим не мешал», — рассуждал охранник, поднимаясь со своего места, и, не задавая вопроса, откуда перед ним появились две единицы, сделал жест рукой в сторону выхода.

Ночной лагерь был хорошо освещен и, миновав несколько блоков, они вскоре добрались до девятого.

— Что надо? — буркнул его страж, куривший на свежем воздухе.

— Приказ А-Сака, — сонно прогудел конвоир.

«Посмотри свой контроллер», — мягко входя в сознание гаюна, подсказал Шаман.

— Сейчас, — будто отвечая на заданный вопрос, ответил ночной страж, вынимая из чехла прибор и вглядываясь в высветившуюся на экране информацию.

«Шевелись», — ускорил его мыслительный процесс нетрац.

— Сейчас приведу. Заводи этих, — проговорил охранник, заходя в помещение блока.

Обмен единицами был проведен быстро и деловито. Диверсантам пришлось еще осуществить процедуру переодевания, так как их роба, побывавшая в цехе и развалинах, существенно отличалась чистотой от переодетых в новую форму пленников «девятки». Еще пять минут понадобилось диверсантам, чтобы скрыть свои следы проникновения. Двое содержащихся в блоке землян забыли, что были отобраны на этап. Охранник девятого блока уснул, не зафиксировав в памяти странный ночной обмен, а сопровождающий гаюн должен был забыть о своих походах после возвращения на пост.

Новые жители девятого блока без труда нашли свои места и, устроившись на жестких ложах, беспечно уснули.

Утро началось с ранней побудки. Завтрак был отменен, и под крики суетящейся охраны пленников вывели на огромный плац. Вновь началась суета конвоиров, и вскоре общая колонна была разбита на отдельные отряды. Численность каждого, по прикидкам Шамана, составляла около пятисот человек.

«Разбивают на партии, для погрузки в шаттлы», — понял нетрац.

Местное светило с каждым часом припекало все сильнее. Пленники покрылись обильным потом. Очень хотелось пить. Диверсанты включили саморегуляцию своих организмов на внутреннюю прохладу и дискомфорта не ощущали. Жара не выматывала. Тело и рефлексы были в полной боевой готовности. Предпринятые ими меры по внедрению в лагерь и на этап казались исчерпывающими. Они сделали все, чтобы не оставить следов, но, как говаривал Колдун, «гарантию безопасности может дать только кладбище, и то если ты там лежишь». Пока все было тихо. Охрана не делала никаких лишних телодвижений, так же как и пленники, жарясь в своих робах на солнцепеке.

Гул, донесшийся с неба, заставил почти всех поднять головы. Десять темных точек, постепенно увеличиваясь, превратились в знакомые обводы грузовых шаттлов. Сотрясая воздух, машины пошли на посадку в километре от узников. Грузовые аппарели упали на выжженную траву. Из чрева машин посыпались группы штурмовиков, образуя цепью коридор, упирающийся одним концом в черную броню машин и дотянувшийся другим до плаца со стоящими узниками. Раздались сухие окрики конвоя. Первый отряд во главе с контролером двинулся бегом к шаттлам. За ним последовали второй, третий, четвертый и, наконец, шестой, в состав которого входили нетрацы. У аппарелей отряды останавливались, и в грузовой трюм пленники входили по одному. Стоящий рядом с контролером штурмовик считывал показания с прибора, регистрирующего количество прошедших и номера их личных чипов.

Трюм грузовика не был приспособлен под загрузку такого количества людей. Поднявшиеся в него первыми заняли места на откидных скамейках, расположенных вдоль бортов, остальным было приказано вплотную размещаться, сидя на металлической палубе. Наконец посадка была закончена. Толкая сидящих и нанося им удары дубинками, штурмовики еще теснее усадили пленных, закрыв решетчатые ворота, отгородившие узников от захлопнувшейся аппарели. Взревели двигатели. Шаттл, покачиваясь, завис на огненных струях, а потом, резко набирая скорость, устремился вверх. Только сейчас для нетрацев начался путь на Гаю.