Охота на президента

46

Стоянка возле ресторана «Царская охота» в этот день не была переполнена. В линеечку выстроилось штук десять-двенадцать авто. Под елями легко дышалось, воздух пах морозной свежестью. Все казалось даже торжественным. Хозяин ресторана Аркадий Новиков, широко улыбаясь, встречал гостей при входе в свое заведение. На старинный манер за ним выстроились официантки в национальных костюмах. Белые, свеженакрахмаленные блузки с кружевами, стилизованные под старину удобные юбки. У девушек были приятные, молодые, улыбающиеся, чуть-чуть возбужденные от напряженного ожидания лица.

Наконец прибыл и сам Президент. Его кортеж вели спереди и сзади несколько машин охраны. Выйдя, охранники образовали несколько групп, не смешиваясь с сопровождением олигархов. Президент гибко и легко вынырнул из машины. Навстречу ему вышел сияющий Новиков со словами: «Добро пожаловать в „Царскую охоту“».

Президент тоже ему улыбнулся, сказал «спасибо» и пошел здороваться с финансистами. Настоящая встреча гиен со львом. Обменявшись с каждым из олигархов взглядом, он каждому пожал руку. Невысокого роста, внешне неприметный, но с приятной улыбкой, он очень к себе располагал. Нельзя сказать, чтобы он был самоуверен, но явно тверд. И, казалось, он отдавал себе отчет в том, как действует его обаяние.

Аркадий Новиков подошел к Президенту и показал ему на овальный стол, накрытый на восьмерых, расположенный на некотором возвышении, напоминавшем в увеличенных размерах верхнюю крышку бочки. Ресторан был декорирован как охотничий домик. Чучела животных, оленьи рога. Несколько зимних пейзажей, выполненных акварелью. Сколоченная из березы, простая мебель. Многочисленные русские закуски и небольшие хрустальные стопки для водки поджидали гостей. Новиков и его стройные светловолосые девушки застыли, пока помощник Президента усаживал его. Президент сел и, подняв голову, увидел гравюру, изображающую Николая II. Скорбное напоминание? Один из телохранителей Президента вывел всю его охрану. Двери ресторана закрыли. В помещении оставались Президент Российской Федерации, олигархи, владеющие третью состояния вверенной ему страны, а также те, кто отвечал за обед и обслуживание.

— Я рад, что имею возможность время от времени встречаться с вами для обсуждения одинаково волнующих нас дел. Нужно, чтобы Российское государство всегда было на страже интересов здоровых сил своей страны.

Произнеся тост и слегка пригубив рюмку, Президент быстрым взглядом окинул стол. Справа и слева ему уже предлагали закуски.

Зазвенела посуда. Промочив горло, олигархи принялись за еду. Базаровский, primus inter pares,[17] осмотрев жующих финансистов, изрек:

— Мы тоже очень рады, господин Президент, хотя понимаем, что вы с нами собираетесь говорить не только о приятном.

— Почему вы так решили? — немедленно откликнулся Президент.

Иларченко, склонившись над тарелкой, одной рукой нервно теребил льняную вышитую салфетку.

— Да что тут объяснять. Народ нас не любит. В России вообще не любят удачливых. Мы, если хотите, козлы отпущения. Вот ведь меня же взяли под арест…

— И тотчас освободили. Это свидетельствует о том, что наши судебные органы хорошо работают, — отрезал Президент весьма сухо, — или о том, что они широко коррумпированы.

— Вы что, сожалеете о том, что меня отпустили? Вы бы предпочли, чтобы я оставался за решеткой? Если вы хотите от нас избавиться, так и скажите. Мы вернем вам ключи от предприятий и потом посмотрим, как ваши административные органы со всем этим справятся… — продолжал Иларченко, дрожа от волнения.

Все застыли, поняв, что началась «атака». Иларченко даже побледнел от своей смелости. Президент смерил его ледяным взглядом. Перспектива заниматься многочисленными неотлаженными предприятиями никак его не вдохновляла. Но он не намерен был продолжать этот разговор.

— Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать судьбы отдельных из здесь присутствующих, — сказал он. И потом добавил после паузы: — Что вы думаете, вам не в чем себя упрекнуть?

Он переводил взгляд с одного лица на другое. Напряжение возрастало.

— Я имею в виду ваш «дружный коллектив»…

К всеобщему удивлению, вдруг встал Анатолий Чуков и, посмотрев на присутствующих гордым взглядом, устремил свои голубые глаза на Президента. Хотя он был неробкого десятка, его смелость, в данном случае неуместная и вызывающая, говорила о том, что он действительно никого и ничего не боится.

— В России любому есть в чем себя упрекнуть. Если иметь в виду бизнес, деловую сферу или политику, в России безгрешных нет. К сожалению, это так. Все, кто хотел сделать что-то доброе, хотя, бог знает, сделал ли, единожды, а то и не раз нарушали закон. Поскольку в стране, мы знаем, законы не соблюдаются, господин Президент. И вы это понимаете лучше нас.

— Это все равно как в борделе искать девственницу! — заржал от собственной остроты Бондарчук. — Там невинных нет!

— Конечно, надо признать, что реформы проходили хаотично, — продолжил Чуков, бросив холодный взгляд на алюминиевого магната, — но признайте, что лучше несовершенные реформы, чем их отсутствие. В противном случае коммунисты бы давно вернулись к власти.

Чуков сел, ища одобрения в глазах своих коллег. Но все были заняты своими тарелками, и он ещё раз убедился, что на голову выше других. Он был вполне удовлетворен и даже горд своим выступлением, которое, как он считал, отвечало моменту и, казалось, должно было порадовать многих из здесь присутствующих. Олигархи, не глядя друг на друга, молча покивали головами. У Ульянина, обычно воинственного и активного, взгляд был потерянный. Казалось, он о чем-то глубоко задумался. По лицу Президента нельзя было догадаться, о чем он думает. Вслух он произнес следующее:

— Прошлое есть прошлое. Вы теперь богаты и можете владеть всем, что накопили, но я не хочу и не потерплю, чтобы вы вмешивались в политику. Я не хочу также, чтобы вы выискивали для себя какие-то послабления. Продолжайте заниматься своими делами. Давайте жить так.

— Однако, — осмелился вновь заговорить Бондарчук, теперь его голос звучал как-то неуверенно, — некоторые из нас вам ближе, другие дальше.

— Это кто же мне ближе? — холодно спросил Президент. — Объясните всем нам.

Обычно самонадеянный Бондарчук испуганно обвел взглядом коллег. Однако они на него не смотрели, а это значит, никто не придет ему на помощь, если он заговорит. Президент, наоборот, изучал его очень внимательно.

— Мы все здесь, — сказал Бондарчук, — сидящие за этим столом, представляем собой тех, кого называют в прессе олигархами. Можно было бы также припомнить и некоторых отсутствующих сегодня…

Бондарчук пожевал верхнюю губу. Слова он еле вымучивал и был похож на провинившегося школьника.

— Многие из предприятий моей отрасли оказались на грани краха, и в это время их начали покупать какие-то другие люди, — говорят, близкие Кремлю… Так пишет пресса…

Президент едва заметно улыбнулся. Все помолчали. В это время заиграла балалайка. В глазах Президента мелькнула ирония.

— Я понимаю, о ком вы говорите, — сказал он. — Но Аркаска не имеет никаких специальных привилегий… Он не друг Президента. Он просто больше других инвестирует в свою страну, а не тратит деньги на Лазурном Берегу и не катается на лыжах в Альпах.

— Это неправда, — воскликнул Леонид Ардышев. — Аркаска не вкладывает в Россию больше, чем мы. И бизнесмены вовсе не проводят время на курортах.

— Ой ли! У меня несколько другая информация, наверное. Я знаю о вас все. Даже то, что некоторые из вас на собственных самолетах переправляют за границу беспаспортных проституток со всех городов и весей России.

Все устремили взгляд на Базаровского.

— Игры кончились, — сказал Президент, слегка ударив кулаком по столу. — Передышка тоже уходит в прошлое. Платите налоги, инвестируйте в Россию — и вот вам мое слово: никто вас не тронет.

— Но какие гарантии?

— У вас есть мое слово, — ответил Президент, кладя себе на тарелку соленый корнишон.

Круглое лицо Базаровского горело нетерпением, хотя глаза смотрели устало. Он будто их прятал.

— Никто из нас не проявляет недоверия к вашему слову, — начал он осторожно, — мы все вместе, а некоторые в особенности очень много сделали, для того чтобы вы пришли к власти. Вы знаете также поговорку: долг платежом красен.

Президент, по-прежнему внешне спокойный, слегка раздраженно отозвался:

— Вы меня пригласили с какой целью? Хотите потребовать то, «что вам причитается»? Или хотите сказать, что не сделаете вкладов в следующую предвыборную кампанию? Придется обойтись без вас… Вы это хотите сказать?

Толстые пальцы жестикулирующего Базаровского, казалось, застыли в воздухе:

— Да нет же. Речь не об этом…

В дверь постучали. Охранник тут же открыл. Вошли Новиков и две официантки, несущие на блюде двух молочных поросят.

В зале воцарилось гробовое молчание.