Шаг седьмой
– Шли бы вы командовать бунтом, а, товарищ младший лейтенант? – буркнул старшина. – Драпать пора. А то уничтожат нас тут одним ударом. Что-то у меня нутро свербит…
– Не желаете показывать, как именно ремонтируете «семерку»? – понимающе прищурился офицер. – А придется.
Старшина пожал плечами и вернулся к прерванной работе. Снял защитный сегмент с диска, выдернул блок какой-то электроники, нацепил на виски сенсоры тестеров и погрузился в изучение архитектуры. Наверно. А может, музыку слушал. Офицер с досадой переключил внимание на пилота.
– Ну ремонт, – проворчал пилот. – И что – ремонт? Это раньше был ремонт, во времена российского капитализма. Гайки крутили, клапана регулировали… романтика! А сейчас эпоха модулей! Вот несущая основа, вот модули. Выдернул испорченный, вставил исправный. Вот и весь ремонт, чего тут смотреть…
Не переставая ворчать, пилот с хряском выдрал что-то из диска, включил холодную сварку и полез внутрь конструкции. Стрелок перехватил взгляд офицера, ухмыльнулся и продолжил замену трассера на что-то непонятное. Что-то непонятное в нишу трассера не лезло, стрелок ругался, сверлил, варил, резал и, как показалось офицеру, даже клепал. Ну, по звуку было очень похоже, в фильмах именно так показывали.
– Как я вас ненавижу! – с тоской сказал офицер. – Дезертиры! Мне, чтоб спасти людей, любая информация о наших возможностях нужна больше, чем воздух! А вы секреты разводите, как горох в поле!
– Как что? – изумился стрелок.
– Как горох в стойле, – неуверенно поправился офицер.
Экипаж дружно заулыбался.
– Откуда мне знать про горох? – возмутился офицер. – Ну, говорят так! В фильме! Вам-то, конечно, все понятно! А я еще молодой!
– Вот и шел бы командовать! – буркнул старшина. – Горох в стойле…
– … хотя в чем-то товарищ император прав, – неожиданно сказал пилот и отложил манипулятор сварки. – Он действительно молодой император.
Старшина в сомнении посмотрел на извлеченный блок, но потом вздохнул и присел на диск. Стрелок охотно бросил бороться с непонятным устройством, и оно тут же вывалилось из ниши на бетон.
– Мы не знаем, как вам помочь, – серьезно сказал старшина. – Знали б – сказали бы сразу. А то, что мы делаем… это для спасения самих себя, если вдруг что. Ну, жить мы очень хочем, чего тут непонятного? А вдруг снова под хорды крейсера придется лезть? Или через защиту Клондайка прорываться…
– Через защиту не сможем! – категорично вставил пилот. – И не надейтесь!
– Но кое-что вам действительно стоит знать, – спокойно продолжил старшина. – Вдруг в академии это не преподавали. Дело в том, что война… она изменилась совсем недавно.
– Перешла в активную фазу, с большими потерями личного состава, – кивнул офицер.
– При чем тут активная фаза? – поморщился старшина. – Просто… вот давно, в эпоху российского капитализма, ударной силой были танки с артиллерией. А потом авиация их задавила. И кто ставил на наземные средства – проигрывал.
– Но тогда существовали зенитные системы! – воспротивился офицер.
– Задавила! – отрезал старшина. – При прочих равных самолет несоизмеримо быстрее и дальнобойнее. Потом случился Фридман с товарищами…
– Были товарищи? – вырвалось у офицера.
– Были, более того, Фридман играл вовсе не основную роль, просто ловко воспользовался результатом… но это не важно, а важно то, что гравитационные преобразователи неустойчиво работают вблизи массивных тел. На Земле вообще сбоят, а на орбите чем дальше, тем лучше. Идеально работают в межзвездном пространстве, да кому б она была нужна, эта пустота… И сразу вперед вырвались державы, способные на обычных ракетоносителях вывести в космос производства. Мы, америкосы, европейцы, индусы, ханьцы. Ну и, как принято у цивилизованных народов, тут же передрались за главное богатство ближнего космоса, за астероидные скопления. Планеты оказались никому не нужны, на них не спуститься. Первая звездная война, вторая и потом вроде как мир, но крови больше. Первая звездная вся в фильмы вошла, уж очень она фотогеничная оказалась: крейсера и клиперы, дредноуты, авианосцы, штурмовики и рейдеры, космические крепости, мониторы, лазерные платформы… флоты, фронты, линии обороны, лихие десанты, глубокие рейды… Результат оказался предсказуемым: никто не победил. Выдохлись, растратили ресурсы, разбили друг другу производства и откатились чуть ли не на уровень аутсайдеров космоса вроде японцев. Крейсер – он дорогой, падла, а гробится одной атакой ракетоносцев. Так что вторая звездная получилась совершенно иной. На смену разнообразию пришли однотипные, дешевые, простые до примитивизма истребители. И, конечно, матки, несущие их. Они и вместо авианосцев, и как ремонтные базы, и склады, и место отдыха и постоянного проживания личного состава. Большая масса обеспечивает матке стабильность экранов Фридмана, то есть защиту от лазеров – и она же ограничивает скорость и маневренность пределом того же Фридмана. Так что военные задачи решают исключительно истребители…
– А европейские корабли огневой поддержки? – возразил офицер. – Тот же «Локи», он не матка и не истребитель. И есть корабли боевого управления, наши «Косатки», например, или европейские флагшипы. Тральщики есть. И лазерные платформы остались…
– Только матки и истребители, – покачал головой старшина. – «Локи» – та же матка, только поменьше. «Локи» – ремонтная база, космодром и казарма, но не воин. Не случайно мы его так легко захватили. Еще за грузовиками он может гоняться, но истребитель ему не догнать, особенно на маневре – что мы недавно и доказали с «Одином». Тральщик вообще не боевой корабль, это вспомогательный специализированный флот, а лазерные платформы… пока что есть, но скоро не будет. Рудимент первой звездной, вот что они такое. Они крайне уязвимы сейчас. Одна постановка помех – и ослепшую платформу покрошит любой истребитель. Собственно, с постановщиками помех мы подошли к современной войне, к новому ее виду. Космос – это скорость, это расстояния, это мрак. Без радаров, без средств ориентации, без сканирования пространства, без связи космические корабли мало что могут сделать. Да что там мало – вообще ничего не могут! И средства подавления электроники – и соответственно средства защиты от подавления! – потихоньку, незаметно выдвинулись на первый план. Зрячий всегда победит слепого, как бы ни был силен слепой. Понятно?
– Олл-аут, – пробормотал офицер.
– Олл-аут, – усмехнулся старшина. – Он, проклятый. Но не только он. Еще и защита от него. Кто видит, тот владеет космосом, вот какое сейчас положение вещей, которое не все осознали. Адмирал Штерн по-прежнему ставит на маневренность истребителей да несокрушимость маток. Понятно, о чем я? Вот… можете использовать это при планировании операции. Если мы действительно идем на Клондайк.
– Ах как помогли! – не удержался от язвительности офицер. – Связь даже теоретически не защитить от олл-аут, разовые комплекты – они и есть разовые, на весь бой не напасешься! И средства контроля пространства примерно одинаковы у всех сторон, потому что отражают современное состояние мировой науки!
Старшина сожалеюще развел руками, мол, не оценил помощь, не наша проблема. Стрелок разулыбался, пилот скорчил недовольную рожу, вроде как он предупреждал, что вот этот – не поймет ценности информации.
– У «тринадцатого», наверно, исключительное зрение? – вдруг спросил офицер.
– «Тринадцатого» не существует. Но, чтоб побеждать, «тринадцатый» должен видеть намного лучше других, – буркнул старшина. – Видеть и слышать. Но чтоб его самого при этом никто ни сном, ни духом, как говаривал герой фильма «Россия, вперед!». Чем мы, собственно, сейчас и занимаемся. А кое-кто нам мешает.
– То есть, – начал догадываться офицер, – Олег сейчас снимает облегченные трассеры, чтоб в освободившиеся ниши поставить… что?
– Спецоборудование, – признался стрелок. – Такая штучка для… в общем, штучка. Вы не поймете, но вам понравится. Только она не лезет. Не совмещается, дрянь. Но мы ее сейчас подпилим, подрежем и кувалдой ее, кувалдой, как принято у нас, русских…
– Снимаем, что устарело для боя, ставим средства защиты от лазеров, системы невидимости, то-се, всякую хрень! – проворчал пилот и снова взялся за манипулятор холодной сварки. – Конструкторы – уроды! Если уж слизали базу задарма у европейцев, то могли б в оставшееся время улучшить системы РЭБ? Работай теперь за них… уроды…
Последнее слово донеслось уже из внутренностей диска.
– Как вам должна осточертеть война, – тихо пробормотал офицер. – Вы же участвовали во всех, начиная с первой звездной. Горели в крейсерах, высаживались с десантами, дрались в обороне крепостей, у вас военного опыта больше, чем у всех ныне живущих – и все равно вы проигрывали, проигрывали все вместе с Россией… но почему-то не сбежали ни к европейцам, ни к америкосам. Хотя наверняка могли.
– Не болтайте лишнего, товарищ император! – непочтительно буркнул старшина. – Нас нет, мы умерли давно. И вообще не ваше это дело. Ваше дело – вон, Лючия третий раз мимо проходит. Наверняка что-то разведывательное по Седьмому флоту желает сообщить… без свидетелей.
И огромной ладонью подтолкнул своего командира и лидера бунта в нужном направлении. Офицер поморщился, потер левую сторону груди и действительно пошел, но не вслед за стройной испанкой, а на шум в ремзоне.
В ремзоне происходило то, что и предполагалось: среди завалов битой техники сошлись грудь в грудь временный комендант «Локи» майор Быков и зампотех центральной базы космофлота генерал Кожевников. Два русских медведя в берлоге выясняли, кому в ней править. Группы поддержки угрюмо оценивали силы противника и пододвигались на убойную дистанцию. Офицеры-техники базы справедливо желали поквитаться с обнаглевшей десантурой, десантники справедливо готовились отстаивать свое право распоряжаться на «Локи». Офицер снова поморщился. Генерал Кожевников, чуть ли не единственный в руководстве, умел работать и работал, властной рукой правил гигантским организмом центральной базы космофлота. В критический момент не побоялся взять командование на себя, вывел личный состав с минимумом потерь – небывалый поступок для представителя генералитета. Техники готовы были стоять за генерала насмерть. А десантники – за своего майора, не предавшего роту в бунте, прошедшего с ней огонь и смерть в драке с Пятым флотом. Офицер заметил притаившихся за металлоломом бойцов в экзоскелетах. Что-то следовало делать, пока не полетели клочки по закоулочкам – в самом прямом смысле.
– Смирно! Равнение на императора! – прокатилась внезапно команда.
Офицер оглянулся – его полосатые телохранители невозмутимо торчали за спиной. Старшина-десантник еле заметно улыбался.
В наступившей тишине офицер прошел к месту действия. Внимательно оглядел красного от злости майора, бледного от ярости генерала. Что-то следовало делать.
– Товарищ майор, господин генерал. Реальность такова: вы, товарищ майор, никогда не сможете эффективно руководить столь сложным организмом, как «Локи» – в силу отсутствия специальных знаний и управленческого опыта. Вы, господин генерал, никогда не сможете занять руководящую позицию в иерархии восставших – вы из высшего руководства российского космофлота и причастны ко всем творящимся там мерзостям. От немедленного расстрела вас отделяет всего один шаг. Этот шаг – уважение мое и ваших подчиненных. Не теряйте его.
Генерал выпятил челюсть и попробовал шагнуть вперед – но наткнулся на дульный срез «Шмеля» одного из телохранителей. Как показалось офицеру, очень болезненно наткнулся. Десантники не собирались церемониться с представителем генералитета.
– Бригада спецназ «Внуки Даждь-бога» уходит в глубокий рейд, – продолжил офицер, невозмутимо глядя на злые лица собравшихся. – Все желающие биться за будущее России поступают в распоряжение временного коменданта «Локи». Остальных прошу проследовать обратно в спас-модуль. Приводные маяки будут транслировать эс-оу-эл на всю мощность. Надеюсь, спасатели российского космофлота обнаружат вас раньше, чем европейцы. Товарищ майор, подготовьте службы корабля к работе в невесомости, последнюю треть полета гравитационные преобразователи будут заглушены…
– Вы идиоты? – не сдержался генерал. – Корабли огневой поддержки не приспособлены к эксплуатации в невесомости, это вам не элементары!
– У нас нет выбора, – пожал плечами офицер. – Будем приспосабливать. Поэтому я прошу вас, господин генерал, помочь своими знаниями и опытом коменданту «Локи». В качестве нештатного консультанта. Только на время рейда. Если да – вам будет обеспечена охрана в целях личной безопасности. Если нет – можете немедленно проследовать в спас-модуль. Под той же охраной. Товарищ майор, распорядитесь. Кораблю двухчасовая готовность.
Офицер развернулся и спокойно отправился в пилотажную. Где-то там, как помнится, он видел неплохое навигационное оборудование…
Его скрутило в лифте. Сердце хватануло так, что слезы полились из глаз. А нечего было держать на одной воле толпу разгоряченных самцов. Но – ничего страшного, и не такое бывало. Сердце-то здоровое.
Он отдышался. Вышел с помощью телохранителей из лифтовой кабины, доплелся до пилотажной… и встретился с пилотом. Сергей Стрежевой сидел в компенсаторе первого пилота и брюзгливо разглядывал панель управления.
– Все слышал, сделаешь? – поинтересовался офицер.
– Подумаешь, невесомость, – проворчал пилот. – Подумаешь, по инерционной через «черную бороду». Никто не может, но нам все пофиг. Мы же русские, ребята плечистые, языкатые да речистые… Хотя мысль правильная. Если по инерционной, то расходников точно хватит. Туда. Я-то сделаю. А курс кто проложит? У этого оборудования знаешь какая погрешность? А корректировать и нечем, и не по чему. И, как я понимаю, на заключительном этапе еще и смертельно опасно, да?
– Вышел один раз на базу, выйду и на Клондайк, – прошептал офицер. – У меня выбора нет. Вот прицелюсь хорошенько и…
– «Локи» к невесомости не приспособлен! – предупредил пилот. – В гидроузлах гравитационные унитазы стоят. Как поплывет дерьмо, то-то веселья будет горничным!
– Если б это была единственная проблема! – вздохнул офицер. – Не поплывет. У зеленой зоны есть собственная гравитационная установка, она захватывает весь жилой сектор. Ну, почти весь… стоп. Каким горничным?!
– Европейским горничным, – равнодушно сообщил пилот. – Их много тут. Маются от безделья. Можно было запереть на складе отработанных расходников, чтоб не маялись и получали свою дозу облучения, или допустить к привычной работе. Мы решили, пусть работают, девочки профессиональные, им без разницы, кому постельное белье менять. Не в них дело, а в вас, товарищ младший лейтенант. Вы знаете, кто мы. Или догадываетесь. А вот кто вы, мы не знаем. Уже не знаем. А надо бы знать. Судьба «Локи» в ваших руках. Это не «семерку» на базу вывести, когда и опорных точек до черта, и расстояние несерьезное, и три специалиста за спиной…
– Ах, так вы разбираетесь в астронавигации?! – возмутился офицер. – И не признались? Чтоб я, как дурак…
– … это задача, которая нам, например, не по силам, – спокойно продолжил пилот. – Но вы на что-то рассчитываете. Если на удачу – мы вас отстраним от командования немедленно. Если на помощь Даждь-бога – еще и запрем в медицинский бокс для тронутых психушкой. Если решение стартовать было всего лишь способом погасить конфликт между десантурой и спецами с центральной базы…
– Похлопаете одобрительно по плечу и дадите должность заместителя коменданта по работе с личным составом? – неприятно усмехнулся офицер. – Что-то вы разговорились, товарищ сержант. Значит, старт «Локи». Есть определенная скорость принятия штабных решений в российском космофлоте. Есть – в группах заговорщиков. У европейцев – своя скорость реагирования на изменение оперативной обстановки. Конкретно у Штерна – своя, он псих и гений. Плюс надо учесть текущее расположение и время подлета сил, способных справиться с «Локи». Еще дождаться результатов одной операции прикрытия, о которой вам, товарищ сержант, знать не обязательно. Еще – получить агентурные данные о точном времени убытия Седьмого флота на операцию против америкосов. Учесть уровень овладения трофейной техникой летным составом. Дождаться подкреплений с вполне определенными специалистами, без которых рейд невозможен. Уговорить техсостав центральной базы примкнуть к нам, без них рейд тоже невозможен. Стычка нашего коменданта с генералом Кожевниковым в этом раскладе – всего лишь один досадный момент, ни на что не влияет. Если б не операция прикрытия нашей разведки – нас бы покрошили двое суток назад. Если не стартуем немедленно – покрошат менее чем через вахту. А раньше стартовать не получалось – техники были не готовы. И Седьмой флот висел у Клондайка. Понятно?
– Понятно – за исключением того, кто вы такой, – угрюмо сказал пилот. – Понятно, что офицер особой службы империи – но вот кто еще?
Офицер мстительно усмехнулся и погрузился в расчеты. Признаваться в том, что он вовсе никакой не офицер особой службы, что такой службы вообще не существует в природе, он не стал бы даже под пытками. Ну, он полагал, что не стал бы. На пыточном столике ему действительно еще не приходилось бывать. Пилот, не дожидаясь команд, принялся выводить корабль на разгонную.
– Я хорошо готовился к вопросам, Сергей, – пробормотал офицер, не отрываясь от приборов. – Очень вы меня заинтересовали. Я понял, что вы владеете чем-то. И это не приборы. Приборы не сохранить при вашем образе жизни. Это что-то ваше, личное.
– Магии не существует, – напряженно сказал пилот. – И не надейтесь. И для бога во вселенной места нет, понятно?
– Зато были забавные эксперименты… – офицер щелкнул пальцами и удовлетворенно вывел данные для первичной ориентации корабля. – Давно… но вы тогда уже жили, как я понимаю, и могли знать… Испытуемые меняли усилием воли параметры деятельности организма, вроде бы не поддающиеся сознательному контролю. При наличии обратной связи – меняли запросто. Давление, пульс, состав крови, еще что-то. И вроде бы начинали слышать в нечеловеческих диапазонах. Человек, как выяснилось, как-то ощущает излучения. Только не осознает. Обратная связь помогает быстро выделить… даже не знаю, как это назвать. Вибрацию, что ли? Воздействие, вот. Выделить и вывести на сознательный уровень. Там много интересного открылось, пока не засекретили. Человеческий организм – такое тонкое устройство, куда до него нашим фазированным решеткам… Вот я и подумал – с обратной связью сейчас проблем нет, соответствующей техникой любой кокон виртуальной реальности напичкан. Мотивированный долгожитель такие свойства себе натренировать может, что фантазии не хватит вообразить…
Пилот внимательно слушал, даже прекратил маневры. Офицер нетерпеливо указал ему на координатную таблицу, мол, работай давай.
– И не только подумал, но и попробовал, – рассеянно продолжил офицер. – Я же родился и вырос в космосе. Мне космические излучения – родные. Я неполадки систем жизнеобеспечения, например, шестым чувством беру. Кто вырос в космосе – все такие чуткие, ибо жить хочется. Может, поэтому у меня получилось легко и быстро? Я смог почувствовать захват систем наведения «Одина»… но кое-кто почувствовал раньше. Отсюда очень интересные выводы напрашиваются…
Офицер оторвался от расчетов и жестко глянул на пилота.
– Я чувствую космос. А ты – лучше. Наши организмы – самые точные приборы во Вселенной. Вдвоем мы выведем «Локи» на приводные маяки Клондайка – или погибнем. Понятно?
Пилот поерзал под его взглядом. Потом вздохнул и достал из-за компенсатора что-то, напоминающее противолазерный щиток.
– Чувствовать недостаточно, чтоб провести корабль, – очень неохотно сообщил пилот. – Вот… это сделал Борух. Очки для слабовидящих в некотором роде. Мне они мало помогают, и я действительно не смогу провести «Локи». Но вы попробуйте. Вдруг астронавигация – ваш талант?
Офицер покрутил в руках щиток. Примерился, надел… и вздрогнул, словно заглянул в бездну.
– Мы предполагали, что нам потребуется, – словно издалека донесся до него голос пилота. – Что-то, переводящее неосознаваемые ощущения в цифровую форму. Дающее картину окружающего пространства, какое оно есть. Делали для своих нужд, а потом подумали – вы тоже свой в каком-то смысле…
Прибор ничего не улавливает сам, понял офицер. Улавливает его организм. А щиток просто снимает его ощущения и визуализирует. Но как поразительно это выглядит!
– Мы точно выведем «Локи» к Клондайку! – с воодушевлением сказал офицер. – Мне показалось, или я учуял через «черную бороду» приводные маяки европейцев?!
– Ну учуяли, ну выведем, – проворчал пилот. – Мы же русские, ребята плечистые… а там защитная сфера Клондайка. С ней как?
Офицер облегченно откинулся в компенсаторе. Если пилот ворчит – значит, сделает.
– Ну не у одного меня особые свойства! – безмятежно заметил офицер.
Пилот аж вскинулся в своем компенсаторе:
– Наши свойства – в границах человеческих возможностей, понятно? Это не высокоэнергетические лазеры, не рельсотроны! Тем более – не ракеты! Даже не надейтесь на чудо!
– Да?! – язвительно отозвался офицер, и пилот почему-то скис и вернулся к панели управления.
– Первой пилотажной смене проследовать на рабочие места! – буркнул пилот. – Немедленно.
Щелкнули лепестки мембраны. Три офицера встали у входа в пилотажную плечом к плечу. Резко взлетели в приветствии руки.
– Капитан Гончар, прима-пилот «Косатки», отдельная эскадра прикрытия центральной базы космофлота. Второй пилот «Локи».
– Капитан Овчаренко, прима-пилот «Косатки», первая эскадра карательного корпуса «Свободная Россия». Третий пилот «Локи».
– Генерал Кожевников, мастер-координатор центральной базы космофлота, пилот-испытатель высшего класса, лидер-наставник операторов радарных групп высшего класса. Лидер-оператор радарных групп «Локи».
Офицер испытующе вгляделся в команду. Жандармы, армия и бунтовщики. Прежде им ни за что не собраться бы вместе.
Генерал ответил ему твердым и слегка высокомерным взглядом, капитан из карательного корпуса криво усмехнулся.
– Ну, а мы бунтовщики, – усмехнулся в ответ офицер. – Навигатор и первый пилот «Локи». Уходим в глубокий рейд. Цель – Клондайк. Готовы?
– Слава России! – раздалось негромкое в ответ.
Офицер уселся в компенсатор, опустил на лицо устройство, которого даже теоретически не существовало – и космос развернулся перед ним, засиял опорными звездами, засветился призрачными волнами гравитационных взаимодействий, замерцал объемной решеткой дальней связи, позвал неразличимыми пока что голосами приводных маяков Клондайка… Как заблудиться в такой родной, такой понятной пустоте? Никак.
«Локи» развернулся, полыхнул сиянием распределенного двигателя и хищно начал разгон.
Уверен, умение видеть в радиодиапазоне и ощущать гравитационные поля и в двадцать пятом веке покажется многим волшебством, или, как модно сейчас говорить, псионическими способностями. Уверен, несмотря на то что очень обнадеживающие эксперименты проводились в данном направлении еще во второй половине двадцатого века, во время тренировок космонавтов, и даже не были засекречены поначалу. Почему? А почему люди не следят за своей физической формой, не развивают в массе своей интеллект? Тренировки йогов – они ведь тоже общедоступны, но… вот потому и уверен. Хищной обезьяне главное что? Главное – давить конкурентов. Тут умение интриговать потребно, вовсе не тренировка перцепции или настройка мощности мозга на выполнение узкопрофессиональных задач. И только в космосе прошли на шаг дальше. Всего на шаг, но это – целый шаг…
Он шел по коридору и разговаривал. Разговаривал с подчиненными, потому что огромный организм «Локи» утрясался и никак не мог утрястись. Опьянение бунтом, бешеный азарт боя против чужих и своих, растерянность от огромных потерь были и прошли, потому что проходит все. И правильно, что проходит, жизнь человеческая на сегодняшнем дне не заканчивается, и как-то надо жить дальше. Проблема заключалась в том, что люди – летные экипажи, ремонтники, техперсонал палубы жизнеобеспечения центральной базы и разнородная мешанина всех остальных, в том числе и бойцы карательного корпуса – принялись жить, как и прежде. Этак по привычке, не задумываясь. И искренне удивлялись, когда в сфере их деятельности объявлялся «товарищ император» с угрюмой десантурой за спиной. Удивлялись настолько, что не могли вразумительно объяснить, почему в оплоте бунта своими руками воссоздают те самые мерзости российского космофлота, против которых так яростно восстали совсем недавно. Кум-компании. Поборы средних чинов. Продажность и воровство. Презрение к иным. Лень, разгильдяйство и безответственность. Разгораживание корабля на удельные княжества со своими внутренними, часто жутковато мракобесными законами… и много чего еще. Российский образ жизни вообще изобиловал мерзостями. Средств борьбы против них никто не знал, потому что прежде не боролись, и товарищу императору приходилось идти вслепую, методом проб и ошибок, уповая лишь на то, что любую его ошибку можно быстро исправить силами охочего до драк десанта.
Довольно быстро он нащупал верное направление. Честность, честность и еще раз честность вкупе с жесткостью – вот что он понял в первую же трехсменку. Прежде всего у человека нужно было честно спросить: «Товарищ бунтовщик, ты против чего бунтовал?» Честно спросить и добиться честного же ответа – если необходимо, то при помощи пары десантников. Первый шаг, как ни странно, оказался самым трудным. Ну не желали люди говорить честно про себя, и все тут! Искренность давалась трудно, с потом и даже с кровью. Зато остальное потом шло чуть ли не само собой, по инерционной, так сказать. Берешь этак легко, по инерционной, товарища мздоимца, вора и разгильдяя за горло и интересуешься, а с какой такой подрывной целью данный типус возрождает мерзости российского космофлота? Мол, ответь-ка со всей честностью. Ах ни с какой, ах а как же иначе, ах все так… После чего остается всего лишь объяснить, как именно жить иначе. Да, еще загрузить типуса работой по самые дыхательные фильтры, чтоб не дурил от безделья. Ну и, чтоб не лентяйничал, предложить типусу самому честно определить себе наказание за неревностное исполнение обязанностей, начиная от дружеского общения с десантниками и заканчивая выкидыванием в космос – разумеется, в аварийной капсуле. Смертную казнь «товарищ император», подумав, категорически запретил. Потому что иногда сильно хотелось кого-нибудь убить – а низменным желаниям потакать не стоило. Да и… зачем, собственно, казнить? Космос велик, всякой твари место найдется и еще останется. Проще обходить раз в трехсменку корабль и… и теперь офицер прекрасно понимал, откуда у ремонтников «Чертей» появлялись загадочные синяки вкупе со страстной исполнительностью. И никаких обид. Честно определил себе наказание? Честно и получи, именно столько и не больше. И типусу стимул, и десантникам дополнительная тренировка. А кого не устраивают честные взаимоотношения, на ближайшей остановке добро пожаловать обратно в любимый роскосмофлот. Честность во взаимоотношениях приживалась тяжело, слишком новым и необычным явлением она оказалась для рядового российского ума, и пока что приходилось рулить коллективом вручную и насильно, офицер надеялся, что все же недолго. То, что в российском космофлоте такого вообще не случалось, его не смущало. Времена изменились, и генерал Кожевников работает на «Локи» лидер-оператором радарных групп – это ли не знак, что все получится?
На самом деле, конечно, самым сложным делом было объяснить, как жить по-новому. И к чему стремиться. И почему именно так, а не иначе. За простыми и понятными на первый взгляд приказами должна скрываться какая-то новая идеология – а где ее взять? Ну, так почему-то все считали. Лично для него все было просто и понятно. Принимай очевидные решения, проводи необходимые изменения – что в этом сложного? Подумаешь, идеология, как сказал бы пилот. Люди давным-давно поняли, что есть хорошо и что есть плохо, как надо жить и как жить не стоит. Поняли, закрепили в речи, в песнях… что в этом сложного?! Но инстинктивно он понимал, что лучше никому не признаваться в источнике своих решений. Не поймут. Он уже стократно похвалил себя за бесценную находку, за мифическую особую службу империи. Вроде ляпнул наугад, от безысходности да в критической ситуации, а сколько выгод получил! Чуть что – особой службе империи лучше знать, что и как! Не прекословить товарищу императору, спасающему великую державу! И, что странно, действительно не прекословили и не мешали, наоборот, помогали изо всех сил! Может, потому что они действительно сражались за свою страну? Громили Штерна и шли в сумасшедший рейд на Клондайк именно они, они пытались сохранить остатки российского космофлота и сберечь жизни доверившихся им людей. Они честно, до конца исполняли свой долг – не перед генералом Маркеловым, перед народом. А генерал Маркелов… он как раз и был настоящим врагом России.
Велико все же в русских желание гордиться великой державой. Это при том, что часть бунтовщиков с российской империей не желала иметь ничего общего, другая часть за ту же империю готова была отдать жизни… а на «Локи» еще и европейцы были, тоже ведь чего-то желающие. В смысле, есть же причины, по которым техперсонал охотно влился в ряды бунтовщиков? Причины есть, времени разобраться нет. А надо бы, потому что им всем вместе идти в бой…
Он в очередной раз пошатнулся. Гравитацию в воспитательных целях уже сбросили до одной трети от стандартной, а перестраиваться было лень. Конец второй вахты, пора спать, с подъемом координация самоустановится, как всегда бывало. Рожденные в космосе к гравитационным перекосам равнодушны. На базах дикие скачки тяготения в норме, приспособились и перестали замечать. У европейцев таких скачков почему-то не случалось, ну так у них и горничные есть…
Она вошла, когда он сбрасывал полетный скафандр. Стройненькая, но далеко не худенькая, в форменной черной юбке и белоснежной рубашке, шуйки-зацепы на высоком подъеме, темная челка по самые глаза… а глаза немного испуганные. С чего-то.
Он бездумно покрутил в руках выхваченный на автомате пистолет и убрал в крепление. Горничная, значит? В руках, прижатых к груди, получается, постельное белье? Ну вот и возможность разобраться со стимулами европейской обслуги появилась. Если, конечно, удастся найти с горничной общий язык. Европейка? А какая именно европейка? Европейцы, они разные…
Офицер с сомнением оглядел широкую кровать-кокон. С такими он еще не сталкивался, обходился с рождения стандартными карематами. Да все в космосе обходились. Кроме европейцев, получается.
Девушка что-то прочирикала, он вслушался и не понял ни слова.
– Проходите, будьте как у себя, берите что попало, делайте чего хотите! – в результате махнул рукой он и продолжил раздевание.
Горничная издала странный звук, как будто подавилась. Прошла по каюте, отодвинула ширму и с ироничным поклоном пригласила хозяина в открывшуюся нишу. Офицер пригляделся и поморщился. Гардеробный отдел, чтоб его! А он и не знал, что в каюте такой есть. Он и в каюте первый раз в жизни. В настоящей, в смысле, в европейской. Значит, раздеваться там? Логично, если учесть, что тут горничные водятся.
Девушка проследила, как скафандр тащится за ним, и в ее серых глазах заискрилось веселье.
– Посмотрел бы я на тебя в компенсаторе «Черта»! – беззлобно буркнул он. – Недельки через две непрерывного полета.
– Fermez la porte! – заинтересованно посоветовала она.
Она явно добивалась, чтоб он покраснел. Ну, вот он покраснел, кому легче стало? Но дверь все же пришлось закрыть, то есть задвинуть ширму. Неважно, что уже разделся. Еще одеваться надо, и лучше не под взглядами этой насмешницы.
Потом он сидел в настоящем кресле и смотрел, как настоящая горничная справляется со своими обязанностями. Мало ли что, вдруг самому придется. Лишних знаний не бывает. Вот, оказывается, простыни не просто накидываются сверху, а крепятся к кровати чем-то. И из-за этого разворачивать их следует в определенной последовательности. Перепутаешь – склеятся. И Клаудии снова станет смешно. По крайней мере, именно это имя он прочитал на ее пропускном жетоне.
А еще у нее колыхалась и взлетала при каждом движении легкая юбка. Понятно, слабое тяготение. Но не только оно. Форменные юбки вряд ли такие легкие. Такие прозрачные. И красивая, глаз не оторвать.
Шпионка, заключил он с огорчением. С капитаном Михеевым, контрразведчиком бунтовщиков, он общался не так уж часто, но успел понять, что у капитана половина техперсонала в помощниках. А красивые девушки так вообще все его сотрудницы. Кроме разве что амазонок, да и то насчет Сашки имелись подозрения…
Он не поленился встать и сходить в гардеробную за шлемом. Подумал и решил оставлять его у кровати, так правильней.
– Капитан! – сердито вопросил он. – Ты зачем ко мне шпионку подослал? Я ж тебе и так все честно рассказываю!
– Она не моя шпионка, она европейская! – сварливо и очень устало отозвался невидимый контрразведчик.
– Ну так убери!
– А ты не болтай лишнего, – подумав, посоветовал капитан. – И пусть работает.
– А убрать не проще?
– А работать кто будет?
– Так… они что, все шпионки? – ошарашенно пробормотал офицер. – Ай да европейцы, ай демократы, ай как своим доверяют…
– Или застрели, – равнодушно закончил капитан и отключился.
Он отложил шлем и посмотрел на горничную. Девушка напряженно застыла над кроватью. Для слабого тяготения – напряженно.
– Ну, неси кофе, будем знакомиться, – вздохнул офицер. – Servant girl, значит? Только говори по-русски, я твой немецкий не понимаю.
Клаудия стремительно развернулась, уставилась на него огромными глазами, покусала губы – и все же расхохоталась.
– Ето быль француски! – сообщила она с ослепительной улыбкой и умчалась за кофе.
Быстрая девочка. И это хорошо, иначе б заметила, что он снова покраснел.
Клаудия принесла не только кофе, но и коньяк. Настоящий, в рюмочке! Это младшему лейтенанту. Он попробовал прикинуть, что тогда должны притащить шпионки в каюту коменданта Быкова, и не смог. Коньяк в рюмочке – вершина роскоши, дальше воображение не двигалось. Ну… разве что кусок настоящей свинины? Но мясо с кофе – изврат, да и где его взять в космосе? Поговаривали, что в агроимперии космофлота выращивают даже свиней, но кто б предлагал бекон простым офицерам? Изыски оседали где-то в генштабе, опять же, по слухам.
– Много языков знаешь? – стараясь выглядеть равнодушным, спросил он.
– А, не! – махнула рукой она. – Эро знаю, еще русски учила. Русски сами учиться не хотят, русски говорят…
Девушка задумалась, потом скорчила недовольную рожицу и противным голосом произнесла:
– По-русски говори, не понимаю!
Интонация, как и сценка, показались ему знакомыми.
– Зачем нам учить? – неловко буркнул он. – Всем навешаем, и сразу поймут.
– Кофе, товарисч младши льётенан! – строго сказала горничная. – И кушать. Бить слабенькую фройнляйн – потом.
Зараза, с уважением признал он и взялся за кофе.
– Две, дво… два соло, – предупредила горничная. – Карта пан-эро, пан-америкэн?
И достала из кармашка чекер. Он хорошенько подумал над ответом. Вот зараза. Ну ладно…
– Карта пан-русиш, – угрожающе сообщил он и показал внушительный кулак.
– Ето в чекер не лезет, – хладнокровно возразила девушка. – Бесплатно – есть анаркия. Ви предпочитает анаркия на борту, товарисч младши льётенан? Есть неразумно.
И тут он заметил подозрительные искорки в серых глазах. Вот зараза!
Поймать и шлепнуть ее получилось далеко не сразу. Поганка уворачивалась стремительно и гибко, но, когда попалась, даже не попыталась вырваться, прижалась доверчиво.
– Ви такой серьезный, такой строгий, такой весь господин офицер! – задыхаясь от смеха, призналась она. – С фройнляйн так не знакомятся! А так – уже да! Мир?
И искательно уставилась в его глаза. Шпионка. Наверно, и Лючия вот так же с кем-то игралась, смеялась и подзуживала. Так же искренне, мило…
– Бил европейцев и буду бить, – вздохнул он. – Какой тут мир?
– Значит, война, – легко согласилась она. – Тоже весело. Господин офицер играть шахмат? Шахмат – удобна война. Как жизнь, но не больно, весело, всегда можно… ето… ножки кверх – сдаться, вот.
И проследовала впереди него к столику, беззаботно размахивая юбкой. Она ориентировалась в каюте гораздо лучше хозяина, прекрасная шпионка. И, кстати, в слабой гравитации двигалась вполне уверенно, на слегка согнутых ногах, сильно наклоняясь в сторону разворота, плавно и широко переступая. Так астронавты двигаются. Только у Клаудии получалось еще и очень красиво.
– Быстрый шахмат? – азартно предложила она. – На айн момент?
Он подумал. Секунда на ход? Интересно. Тем более что играл он в академии недурно, и именно в быстрые шахматы.
Оживленно переругиваясь, они уселись за столик… и он моментально продул две партии.
– Еще! – озадаченно потребовал он.
Клаудия таинственно улыбнулась, и… он поймал ее кисть и вывернул. Пальчики у девушки оказались нежными и слабыми. Не боец. Зато мухлевщица, каких поискать. Это ж надо было догадаться снимать тайком фигуры! Если б не айн момент, он бы засек сразу, а так…
– Шахматы – игра по правилам! – грозно сказал он, отвешивая шлепка.
– Зато жизнь нет! – возразила она. – С обманом – правильнее, как жизнь! Весело, быстро, учит вниманию!
– Чисто говоришь, – заметил он, слезая с девушки. – Зачем придуриваешься?
– Господину офицеру нравится, – беззаботно улыбнулась она. – Мне нравится. Пуркуа-па? Иногда очень забавно. А пальцы у господин офицер – железные. Ето не нравится, больно. В следуюсчий рас быть нежный, да?
Она встала, придирчиво осмотрела себя, поправила воротник – совсем как примерная девочка. Потом подошла и уткнулась в его плечо.
– В следуюсчий раз, – прошептала она. – Быть очень нежный, да? Будет нюит, приду красивая, да?
– Я подумаю, – хмыкнул он.
Девушка мгновенно вскинула на него сердитые глаза.
– Я сама согласна! Господин офицер – приятный офицер, познакомился с фройнляйн весело, почему нет?
– А почему не сейчас? – не зная, как реагировать правильно, спросил он.
– Господин офицер устал, – деловито объяснила она. – Слабенькая фройнляйн устала. Тебе не понравится, мне не понравится. Любовь – должно быть красиво, нэ-с-па?
– Уи, – блеснул он знанием европейского.
– О! – обрадовалась девушка. – Тогда ви понимать! Попрошайте… приказуйте… сказать здоровенный воин в экзоскелет не лапать всякий фройнляйн сервис-груп! Насилие не есть красиво!
– И что, уже есть повод для просьбы? – мгновенно помрачнев, спросил он.
– Тако ж нет, но…
– Я понял, – прервал он. – Побежденные бесправны, и кто-нибудь обязательно воспользуется. Майор Быков это тоже понял – и попросил своих бойцов принимать ежесменно супрессоры. Честно попросил. Ребята согласились. Что касается пилотов и техперсонала, то они, как правило, из рожденных в космосе, а у космачей распутство практически не встречается. Сознательные акты решили карать выкидыванием в космос. Если что, обращайтесь напрямую к майору, он выкинет.
– Принимать анафродизиаки? – ужаснулась Клаудия. – Ето… печень мрет!
– Мрет, – вздохнул он. – И еще как. Но мы не для того устроили бунт, чтоб вернуться в мракобесие империи.
– Россия – чудна страна! – восхитилась она. – Господин младши льётенан – а решать глобальны вопрос!
– Европа не отстает, – заметил он. – Обычная горничная, а…
– Клаудия Розенталь! – строго сказала она. – Не обычна! Шеф-леди сервис-груп! Разрешите идти и принесть кофе и господин майор Быков тако ж?
– И Быкову кофе носишь? – оценил он. – Сильна! Иди, шпионка.
Девушка испытующе поглядела на него, подхватила поднос, целомудренно потупила глазки, приняла озабоченный вид и удалилась. Милая, непосредственная, умненькая разведчица.
– Кэп, я вас немного послушал – она действительно шпионка! – немедленно включился капитан Михеев. – Я ее, пожалуй, закрою!
– Думаешь? – вяло откликнулся офицер. – Это потому что по-русски чисто говорит?
– При чем тут по-русски? Она за пять минут задала тебе косвенно полтора десятка вопросов на закрытые темы, ты и не заметил! Правда, и не ответил, что есть молодец! А владеет она несколькими языками, потому что с Эсперансы. Мы с Лючией тоже оттуда. Знаешь, в детстве это был ад. Сестра училась в испанской школе, мне ее провожать каждый день приходилось. В результате она овладела испанским лучше родного, а я… выжил и стал мастером-рукопашником. Этнические банды, понимаешь ли… так закрыть ее?
Он прикрыл глаза. Тут же представилась мягкая, гибкая, смеющаяся Клаудия. Вот зараза…
– Пусть шпионит, – воспротивился он. – Жалко тебе?
– Она из контрразведки, значит, без средств дальней связи. Полезет к связистам, натворит дел…
– А вы охраняйте лучше, – посоветовал он. – А Клаудия пусть работает. Она, как я понял, руководит всей сервис-групп, вы же их начальство перестреляли. И она очень умная, подсказала мне две проблемы, представляешь?
– Представляю, и даже лучше, чем ты! – буркнул Михеев. – Разведчик, чтоб попасть куда надо, так должен у врага работать, что еще неизвестно, чего он больше приносит, пользы или вреда… А что за проблемы?
– Валюта бунтовщиков, – вздохнул он. – И еще шахматы. Причем шахматы гораздо интересней… все, я спать. Впервые на настоящей генеральской кровати, застеленной настоящей горничной…
– Ты ее защищаешь, потому что она тоже инкубаторская, чуете вы, что ли, родственную кровь? – проворчал контрразведчик и отключился.
Эсперанса. Он слышал про нее от курсантов в академии, кое-кто был оттуда. Один из многих неудачных проектов начала эры гравитационной космонавтики. Хотя замысел в основе был правильным. После катастроф цивилизационных войн попробовать свести в мирном общежитии на одном астероиде множество наций. Исключить материальные, конфессиональные и прочие противоречия и посмотреть, что же на самом деле не дает ужиться вместе разным народам. Посмотрели. Ужаснулись. Взрослые еще ничего, их для эксперимента очень тщательно отбирали по интеллекту и толерантности, а для детей там был ад, потому что дети были обычными жестокими зверьками. А их еще специально раскидывали по школам так, чтобы какая-нибудь национальность доминировала. Русская девочка в среде агрессивных, наглых мучачос – это… он представил себе отдельные сценки и поежился. Выходит, Лючии пришлось приспосабливаться настолько, что забыла родной язык. А ее брат дрался за неприкосновенность сестры каждый день насмерть. Жуть. Хорошо, что исследования позволили сделать ряд корректных выводов, и больше таких проектов не начинали. На Земле, говорят, есть еще многонациональные территории, но там места много. Да и то… катастрофы пятидесятых не на пустом месте возникли, а на этом самом… межцивилизационном конфликте. Так что в космосе, где психушка не страшная сказочка, а вполне реальная проблема, предпочитали не рисковать. «Локи» в этом смысле обещал преподнести кучу неприятных сюрпризов. Полтыщи чужеродного контингента, когда и среди россиян резкое расслоение – в социальном смысле настоящая взрывчатка. Бризантная, мать ее…
Под эти мысли он и заснул.
То ли из-за мягкой кровати, то ли из-за аромата белья, но снились ему в эту ночь не управленческие проблемы, как обычно. Снилось ему, что он сидит в обнимку с Клаудией, играет в быстрые шахматы, только вместо фигурок у них корабли Седьмого флота, а шахматная доска – астероиды Клондайка. Они оба страшно жульничают и почему-то выигрывают оба одновременно. Клаудия буйно веселится, а он расплачивается с ней золотым стандартом пан-галактического банка бунтовщиков. И при этом пребывает в твердой уверенности, что именно так и надо захватывать Клондайк.
А поверх сна – четкое понимание, что замечание Михеева насчет клонов – очень важное. Самое важное.
Завистники могут сказать – Георгию повезло на верных друзей. С десантниками за спиной любой социальный эксперимент обречен на успех, скажут завистники. И европейские шпионки сами падают в постель.
Я скажу – это неправда.
Не найти более одинокого человека, чем творец новой веры. Рядом с простым типусом всегда найдутся социально близкие и понятные, а кто встанет рядом с пророком? Бог?
Но богу нет места во вселенной.
– Ты кто такой?! – орал в глобе связи багровый от натуги генерал-полковник. – Ты кто такой?! Генерал Маркелов, да? Ты – орбитальный мусор! Вошь карантинная, вот ты кто! Щенок еще драться за власть! Ты… тебя даже в коридоры Ставки не пускают! А туда же, в игроки полез! Съедим не подавившись!
– Мне Ставка не нужна, – тихо заметил генерал. – Без нее решения принимаю.
Крикун в глобе напряженно уставился, что-то быстро соображая. Потом покровительственно и как-то жалостливо усмехнулся:
– Пацан. Отбраковка клоновская. Ты хоть раз был на приеме у маршала Селиванова? Нет? К генералу армии Глотову вхож? Даже к нему не вхож? А что тогда ты знаешь про реальную власть? Ты – всего лишь придаток генштаба, слуга, поставляющий свежие новости. Поставляющий, но не сортирующий, дурачок ты армейский. Сортировкой я занимаюсь. Я решаю, что увидят в генштабе. Ты всего лишь работаешь, чтоб у меня было с чем прийти на доклад, понял? Ты – подо мной, вот твое место. А полез куда-то, заявления начал делать…
– Большинство подразделений космофлота перешло под мое руководство, – заметил генерал. – Это – не заявления, это факт.
– Дурачок! – сделал окончательный вывод оппонент в глобе связи. – Просто дурачок! Объясняю для дурачков: ты захватил руководство, да, но в руководстве все – наши люди! Своих генералов у тебя нет! Двадцать капитанов решили перевернуть Россию? Ты кого на управление поставишь – своего дебильного майора? Так он уже нам предложил себя! Сам, не дожидаясь, когда поздно будет! Ты хоть подумал, чем своим платить будешь? Финансы все в наших руках, на Земле! Курорты – на Земле! Семьи ваши, дети, любовницы – все в наших руках! Значит, так, генерал Маркелов: это тебе не за спиной папочки карьеру делать. Он, кстати, за тебя просил у маршала Селиванова – в отличие от дурачков, папаша твой туда до сих пор вхож… Сдавай позиции, генерал, потом решим, куда тебя. Может, даже на повышение. К тебе сейчас летит международная комиссия по урегулированию споров в космическом пространстве – прими, объяснись. Если сам не можешь справиться, пусть вводят разграничительный контингент из третьих сил, будет правильно, если индусов…
– Даже так? – усмехнулся генерал. – Вместе с европейцами и америкосами решили навалиться? С врагами объединились против своих?
– Бунты на флоте для всех недопустимы, это же понятно. Какие вы для нас свои?
– А разве европейцам мало проблем со Штерном? – невинно поинтересовался генерал.
– Даже так? – теперь уже протянул генерал-полковник. – Коалиция со Штерном? Ну… а тогда твои капитаны тебя не поймут. Они же, как ты понимаешь, за Россию. За великую Россию, не за дружбу со Штерном. Не умеешь играть – не берись. Принимай комиссию, пока не поздно. Понял?
И глоба погасла.
Генерал с неопределенной улыбкой уставился на майора.
– Я себя не предлагал! – завопил перепуганный майор.
Генерал усмехнулся. Правильно боится, подонок, до полусмерти. Знает, что недавно нашли тело одного задиристого аналитика. Знает, в каком виде нашли – и очень не хочет сам так выглядеть. Подонок. Но – пока что нужный подонок. Своих людей действительно не очень много.
– Верю, – обронил генерал. – Не предлагал. Пока что только интересовался расценками перехода в другой лагерь. Можно провести как оперативную работу, даже заплатить… Кстати, а чем ты хочешь получать у меня зарплату? Не безналичным же рублем. Кредитками пан-америкен? Говори, я серьезно спрашиваю.
– Кредитки пан-америкен мне сразу заблокируют, – сглотнул майор. – Пан-эро лучше, мы со Штерном сейчас задружимся… нет, тоже заблокируют. Старик на Земле власти не имеет, а европейские финансы все там…
Майор растерянно уставился на начальника. Видимо, к такой проблеме он совершенно не был готов. Не подумал, начиная путч, что зарплату ему не генерал дает, и даже не финансовый отдел космофлота, а государство. А государство – на Земле, куда на гравитационной тяге никак.
– Начинаешь ценить древность? – понимающе усмехнулся генерал. – Золото – оно и в Африке было золотом, да?
– Что мне золото? – пробормотал майор. – Обычный технический металл, не лучше индия, золота у нас завались…
– Что, ничего в голову не приходит? – посочувствовал генерал.
– Я у нашего аналитика спрошу! – нашелся майор.
– Ох, умеешь ты на чужой шее прокатиться…
Сержант-аналитик неохотно оторвался от информационной панели и уставился на развеселившегося генерала.
– Чем хочу получать зарплату? – недоуменно переспросил он. – Ну только не кредитками пан-америкен. Мне хватит восьми стандартных расходников за месяц. Расходники я где угодно обменяю и на что угодно.
Майор скривился и раздосадованно хлопнул себя по лбу.
– И желательно европейские стандарты, – добавил аналитик. – Мы со Штерном связались, спрос будет. У него товары качественные, начиная с тех же официанток. Класс есть класс.
– Теперь понял, почему начальник аналитического отдела – он? – ласково спросил генерал.
– Сейчас прилетит межгосударственная комиссия, будут нам зарплаты! – проворчал майор.
– Не прилетит! – жестко сказал генерал. – Этот идиот из отдела информации не понял, что их время – прошло! Кончилась эра начальственных кабинетов! Наступают времена спецов-практиков – суровые времена! Свяжись с капитаном Овчаренко. Пусть сожжет к чертовой матери эту комиссию, он такие штуки хорошо умеет делать!
– Да, но… капитан Овчаренко перешел на сторону бунтовщиков, – пробормотал майор. – Вместе со своим звеном…
– Тогда вызови капитана Гончара! – рявкнул генерал. – Он в прошлом году получил знак аса, пусть оправдывает! И пусть отрабатывает зарплату от нашего ведомства!
– Так… капитан Гончар тоже там, в «черной бороде»…
Генерал сверкнул глазами. Походил по кабинету, успокаиваясь, постоял у панорамы садов агроимперии.
– У нас есть бригада осназ, рейдовики, – резко приказал он, не оборачиваясь. – Сними их с подготовки к заданию. Конвою америкосов в этот раз повезло. Пусть ребятки займутся комиссией. Чтоб чисто сделали, без следов, они умеют. А после комиссии этими, в «черной бороде». И «тринадцатым», мать его перетак, он там наверняка за головного!
Майор подхватился бежать, но у выхода его остановил голос генерала:
– Предупреди рейдовиков, если столкнутся с ребятами Штерна, чтоб действовали совместно, есть договоренность. В одном трехзвездный прав: бунтовщики на флоте недопустимы. В смысле, пирог маленький, на всех не хватит. Будем сообща отгонять слабых. Беги.
Адмирал Штерн вольготно развалился в посту главнокомандующего.
– Сынок, как тебя там, кресло приподними! – лениво приказал он.
Во взгляде адъютанта промелькнуло легкое недоумение.
– Ноги на кафедру не могу закинуть!
– На кафедру главнокомандующего?! – ужаснулся адъютант. – Нельзя!
– Сынок, я вас завоевал! – рявкнул адмирал. – Или забыл? Мне можно все!
– Да, мой адмирал. Вывести на связь полномочного представителя Ставки? После того, как вы закинете ноги на кафедру? Он ждет больше часа.
И аккуратно протер ботинки адмирала салфеткой.
– А ты сообразительный, Ежи Радзивилл, – буркнул адмирал. – Выводи. Пора договариваться.
Полномочный представитель Ставки Роберт Янг внимательно разглядывал ботинки адмирала. На его худом немолодом лице не отражалось и тени неодобрения. Опытный политик, он прекрасно понимал, что ботинки на кафедре главнокомандующего – знак. Исходя из этого знака и следовало начинать переговоры.
– Да, у вас получилось узурпировать власть в космической части европейской империи, – наконец сделал первый ход Янг. – Но что дальше?
– Как что? – удивился Штерн. – Ноги на кафедру главнокомандующего буду закидывать!
– Да, это очевидно.
Старый дипломат помолчал, обдумывая сказанное – и то, что крылось за сказанным.
– Этого мало, – наконец заметил он.
– Мне хватит! – хмыкнул адмирал. – Я не тщеславен.
– Мало, чтобы сохранить статус-кво, – уточнил дипломат. – Часть империи всегда слабее целого. Вам скинут ноги с кафедры, если пользоваться вашим языком.
– Попробуйте! – буркнул адмирал. – Ботинком в рыло получите.
– Не мы, – спокойно пояснил Янг, пропустив мимо ушей грубость. – Американцы. Индийцы. Русские. Еще кто-нибудь, желающие найдутся. На данный момент в космосе присутствуют вооруженные силы двух десятков государств. Они охотно съедят отколовшийся кусок империи. Если вы – отколетесь.
– Пусть попробуют! – буркнул адмирал, но ноги с кафедры все же убрал.
– Рад удостовериться, что вы – здравомыслящий человек, – удовлетворенно сказал дипломат. – Мы поможем вам принять правильное решение. Для начала отключим – уже отключили – космофлот от европейской платежной системы. Прекратим отправку специалистов во внеземные владения империи. Закроем все торговые операции. Наложим – уже наложили – арест на земное имущество всех без исключения офицеров космофлота. И экстрадируем их членов семей, можете сами сообщить своим офицерам эту новость. Всего хорошего. Да, и поменяйте ваши заношенные ботинки на приличные туфли, вы все же по факту губернатор наших космических колоний. Пусть ненадолго, но тем не менее.
И глоба погасла.
– Принести туфли? – деликатно спросил адъютант.
– Слышь, ты, не помню, как тебя там! – рявкнул адмирал. – Я вас завоевал – а мог бы перебить! И перебью, мне дураки в пространстве не нужны! Понял?
– Понял.
– Ничего ты не понял, – вздохнул Штерн. – Старый хрен пытался узнать, сговорился ли я с кем-нибудь. Ну так он не узнал. Зато я узнал, что они сговорились с американцами. Кроме американцев, угрозу этого Янга выполнить больше некому. У двух десятков так называемых государств так называемый космофлот разгоняется силами одного моего Седьмого. Так что зови-ка, сынок, подельничков на совещание, будем думать, как надрать задницу заносчивым янки!
– Да, сэр.
Адъютант педантично сложил использованную салфетку, привел в порядок свой пост и направился к выходу.
– Сынок, как бы ты ответил на угрозы империи? – вдруг спросил его адмирал.
Адъютант остановился.
– Серьезней всего отключение платежной системы, сэр, – спокойно ответил он. – Экономика правит миром, космофлот не исключение. Но идея спейс-валюты давно витает в пространстве, и сейчас просто наступило время реализовать ее. Переходный период будет сложен, но… война спишет, сэр. Остальное несерьезно. Торговые операции можно проводить с теми же русскими, они купят все, всегда покупали. Специалистов давно готовим сами, кроме разве что ландшафтных дизайнеров, но без них в пространстве… можно обойтись. Что касается экстрадиции семей военнослужащих, можно сообщить уважаемому господину Янгу, что на освободившееся место мы сбросим пару ядерных боезарядов, ничто не мешает. Уверен, они поймут и примут правильное решение. Остался вопрос с туфлями. Ну… тут придется уступить, ваши ботинки действительно непрезентабельны. Сэр.
– Не дурак, – признал адмирал. – Спасся. Кто у нас специалист по спейс-валюте?
– Профессор Шнайдер, технологический университет, Луна-1.
– Вызови его. И собери подельников, американцы не будут ждать! «Тринадцатый» – тем более!
– Сэр? – недоуменно спросил адъютант.
– Но американцев я хотя бы понимаю, – проворчал адмирал. – «Тринадцатого» – нет. Нет, нет и нет. Меня это пугает. Надеюсь, рейдовики сделают свою работу…
Ни одна религия мира не решит экономических вопросов. Поэтому лидеру бунтовщиков и будущему пророку новой веры приходилось решать в основном чисто прикладные вопросы – и, я скажу, эти вопросы потрудней большинства конфессиональных! И он их решал. Не знаю, как будут жить читатели летописи в двадцать пятом веке – никто не знает, похоже, что теория непредсказуемости будущего имеет под собой реальную основу. Может, великие свершения новой России разойдутся широкими кругами по воде истории и исчезнут без следа… но они были поистине великими. Не верите – попробуйте решить, не сходя с места, чем выдавать зарплату бойцам и гражданским «Локи» в ситуации, когда все платежные системы в руках противников, а хождение наличных отмерло за ненадобностью еще век назад, и посмотрите сами на результат. А вот еще задачка: разнородный контингент «Локи» приводили в чувство десантники – а кто приведет в чувство их самих? И не думайте, что десант – нечто высокоморальное или хотя бы образованное. Парню в десанте надо уметь хорошо драться, метко стрелять… вот и все, собственно. Космодесантник – это, как правило, выходец из трущоб Земли. Жизнь в трущобах жестокая, грубая, бесчеловечная, и десантники такие же, и шутки их не лучше, и весь образ жизни. Кто справится с сотней жестоких, невежественных убийц и насильников?
Разве что бог.
Но богу нет места во вселенной.
Нет ему места и на Земле.
Путчистам что России, что Европы было не в пример легче – у них производства, товар, те же расходники… У бунтовщиков был только «Локи» с полуэскадрой битых истребителей в ремзоне.
– Мы уже летим, – криво усмехнулся техник-лейтенант Еремеев. – Куда-то. Куда – дело не мое, а пилотажной группы – надеюсь, они знают, что делают. А вот мы не знаем, что делать там, куда летим – и нас это пугает.
– До недержания! – подколол командир десантников.
– А хоть бы и так! – хладнокровно отозвался техник-лейтенант.
В глазах майора блеснуло одобрение.
– Ударно-штурмовая рота десанта тоже не знает и боится, – признался майор. – И тоже до недержания. А недержание целой роты десанта – это… вряд ли кто переживет.
Товарищ император и тайный лидер мятежа сердито смотрел на веселье в зале тактического планирования.
– Отставить шуточки! – буркнул он. – Генерал Кожевников, ну вы-то чего лыбитесь? Наведите в аудитории порядок! Вы же помимо прочего преподаватель, умеете!
– Действительно, давайте решать, как штурмовать Клондайк! – звонко сказала Лючия Овехуна.
На возмущенную девушку все посмотрели с неожиданным пониманием, и установилась неловкая тишина. Разведчица покраснела и опустила глаза. Статный, импозантный генерал Кожевников одарил девушку теплым взглядом и поднялся, сглаживая неловкость, лидеру мятежа совершенно непонятную.
– Будем считать, что мы летим, куда надо, – скептически произнес генерал. – Я, правда, не понимаю, как это вообще возможно, но – кто я такой, чтоб сомневаться? Всего лишь пилот-испытатель высшего класса, преподаватель летной академии в том числе, как метко обозвал товарищ император. Так что – летим, аж свист пониже спины. Тогда следующая по очередности задача – пройти защиту Клондайка. Готов выслушать откровения товарища императора – мы все готовы.
– Я тоже! – непроизвольно вырвалось у лидера мятежа.
Вытянувшиеся лица свидетельствовали, что аудитория ожидала какого-то другого ответа.
– Напролом не можем, – вздохнул офицер. – Значит, скрытно, это же очевидно.
– Значит, очевидно? – генерал кого-то искал взглядом среди собравшихся. – Ну-ну. Кто-нибудь от лаборатории контроля пространства здесь есть? Поднимитесь, объясните товарищу императору очевидное.
Поднялись сразу трое, переглянулись, и один пробился вперед.
– Лазерное сканирование гарантированно отслеживает перемещения кораблей класса «Асгард» на расстоянии не менее 0,9 астрономической единицы, товарищ император, – сообщил незнакомый капитан, неловко улыбаясь от того, что кому-то приходится объяснять простейшие вещи.
Лидер мятежа вопросительно посмотрел на свой экипаж, пристроившийся в дальнем углу.
– В целом верно, но покрытие типа «Чешуя» и подобные поглощают до 97% сканирующего луча, – подал голос старшина. – Такое покрытие на «Локи» есть. Европейского качества.
– А что делать с разнесенным автоответчиком, уже придумали? – тут же огрызнулся капитан. – «Локи» откликнется на запрос! Если вы не знаете, именно эту особенность используют наши сканирующие системы для обнаружения противника под «черным телом»! Ломают код и запрашивают. А европейцам даже ухищряться не надо с кодами, это их корабль!
– Выковырять автоответчики к чертям собачьим!
Капитан презрительно осмотрел шумного майора:
– Автоответчик является структурно частью антенн в том числе – предлагаете их срезать и лететь вслепую? Если десант в локации не нуждается, то это не значит, что и корабль может двигаться «на глазок».
Майор пожал могучими плечами. Он был готов выковырять ответчики откуда угодно.
– Есть еще инфракрасная локация, – наставительно продолжил капитан. – Дальность засечки – не менее 1,5 астрономических единиц. Это с учетом противодействия маскирующих систем, предупреждаю сразу всяких умников. «Локи» несет полторы тысячи экипажа и прорву работающего оборудования, лазерные батареи в том числе, так что светится в тепловом диапазоне на половину Солнечной системы, никакими системами подавления не прикрыть.
– А как тогда он к нашей базе… – запальчиво начал майор.
– Никак! – отрезал капитан. – Наша лаборатория засекла его в пределах дальней сферы обнаружения! Почему не перехватили – вопрос не к нам, к руководству базы! Но европейцы перехватят, у них орднунг, сигналы от групп наблюдения доходят до руководства мгновенно! А если не сработает инфракрасная локация, у европейцев еще имеется обширная линейка локаторов других диапазонов, выдающих удовлетворительные результаты. И есть еще радиомаячки. Они интегрированы в каждый значимый механизм корабля по принципу неизвлекаемости и выдадут наш подлет со стопроцентной гарантией. Отключить их мы не можем, потому что не владеем кодами.
Капитан посмотрел на лидера мятежа, реакции не дождался, коротко козырнул и вернулся на место. Офицер опустил голову, побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, подумал.
– Ну нет так нет, – вздохнул наконец он. – Значит, будем делать так, как запланировано.
– А, так у нас есть план? – иронично пробормотал генерал.
– Ага, – безмятежно откликнулся майор-десантник. – Это удирать с центральной базы можно без плана. Громить матку Штерна или захватывать вот этот кораблик – тут уже думать надо, знаете ли…
Генерал побледнел от злости, но сдержался, потому что засветилась объемная проекция «Локи», и внимание аудитории мгновенно переключилось на нее.
Лидер мятежа встал и машинально поправил форму, словно перед ответом на экзамене. Всем бросилось в глаза, насколько он на самом деле молод.
– Выходим к пространству европейцев под всеми возможными средствами маскировки и на максимально возможной скорости, вплотную к пределу Фридмана, – твердо сказал он. – Затем последняя коррекция, и…
Мигнула и погасла большая часть изображения корабля.
– Гасим распределенный двигатель, глушим все, кроме систем жизнеобеспечения зеленой зоны, – сказал офицер в гробовой тишине. – И радарные группы. И лазерные батареи. И противометеоритную защиту. И все виды связи. И системы охлаждения. То есть – действительно все. Сбрасываем экраны Фридмана. Гравитация остается только во внутреннем жилом секторе – минимально допустимая. Таким образом мы исчезнем в инфракрасном диапазоне гарантированно, в остальных спрятаться поможет «Чешуя». Вопросы?
– То есть, если мы правильно поняли, фактически камнем во владения европейцев? – растерянно пробормотал кто-то. – Чтоб расстреляли к чертям, да?
– Вы бы стали расстреливать собственный корабль огневой поддержки, летящий мимо без признаков жизни? – удивленно посмотрел офицер.
– Хорошо, тогда серьезный вопрос! На автоответчики и радиомаячки наплюем или как?
– Или как, – спокойно ответил офицер.
– Не цитируйте вульгарные анекдоты на серьезном совещании! Речь идет о жизнях людей, вверивших вам свои судьбы! – яростно напомнил генерал.
Офицер молча смотрел на взбунтовавшегося оппонента и отстраненно размышлял, что пестрота коллектива, как всегда, проявилась в самый неподходящий момент. Потому что если б генерал вот так приказным тоном что-то высказал ему в дальнем углу ремзоны, там бы труп генерала и остался…
Опомнился он, только когда сбоку появилась массивная фигура майора Быкова. Десантник имел весьма решительный вид, если судить по автомату в его ручище. «Аякс», автомат Якунина слабопатронный, пустотный вариант, прекрасное оружие для боя внутри кораблей, напичканных коммуникациями и сервис-техникой… Потом он заметил вскочивших амазонок, готовый ко всему экипаж «семерки», жуткий силуэт десантника в экзоскелете у входа, и окончательно пришел в себя. Генерал стоял перед ним и имел очень бледный вид. Что-то следовало сказать, как-то разрядить обстановку, но офицер по-прежнему молчал – словно ждал чего-то.
– Я понимаю, товарищ младший лейтенант, не все можно озвучивать даже здесь, – хрипло сказал генерал Кожевников. – Извините.
Офицер рассеянно вернул пистолет в крепление, кивнул и вопросительно оглядел аудиторию.
– Техник-лейтенант Еремеев, – дисциплинированно поднял руку следующий офицер. – Хорошо, мы возле астероидного кластера Клондайк. «Локи» прется по инерционной без экранов Фридмана, под прицелами всего, что только найдется на досмотровом корабле Седьмого флота. Наши действия?
– Скорее – действия европейцев, – вздохнул офицер. – Ваши предположения?
– Выпустят разведывательные дроны, без вариантов, – уверенно ответил техник-лейтенант. – Проведут их через стартовые створки, обнаружат нас… и расстреляют «Локи». Из всего, чем целятся.
– Надо, чтоб не обнаружили, – просто сказал офицер. – Выключились, например, на подлете или сгорели по непонятной причине. Но чтоб нас при этом не видно-не слышно. Задача – такой непонятки нагнать на европейцев, чтоб они отправили на «Локи» десантно-разведывательную группу для прояснения обстановки. И чем больше будет группа, тем лучше для нас. Потому что размер группы европейцев будет означать и размер нашей диверсионно-штурмовой группы на досмотровый корабль. Европейцы не поймут, если вместо отправленных на «Локи» двух десятков разведчиков попробуют вернуться двести бойцов в российских боевых экзоскелетах.
Офицер оглядел напряженные лица и криво улыбнулся.
– Это наш единственный шанс захватить Клондайк, – тихо пояснил он. – Единственный.
– Вот это мы влипли, – только и сказал майор-десантник.
Как ни странно, больше никто не высказался. Как будто не им предлагали участвовать в убийственной, невозможной операции. Все заинтересованные лица просто молча поднялись и прошли на десантный полигон. Майор подозвал десантника в экзоскелете, при полном вооружении. Под критическими взглядами громила даже немного застеснялся. Один из техников генерала Кожевникова обвешался аппаратурой и прошелся вокруг десантника на разных дистанциях.
– Экзоскелет выкидываем! – категорически заявил он. – В нем микросхем столько, что обычным нелинейным локатором за полста метров берется!
– Я спрячусь! – воспротивился боец.
– Куда спрячешься?! Нелинейный локатор берет сквозь стены! На любом дроне стоит!
– Мы договорились дроны сжечь! – напомнил майор.
– Нельзя! – твердо возразил генерал. – Без дронов европейцы в корабль не войдут! Я их знаю! Экзоскелеты придется выкинуть, независимо от того, чего хочется десантникам!
– Ну и не жалко! – буркнул майор. – Все равно энергомодули на исходе. Что еще?
Экзоскелет грудой упал на пол. Техник пожал плечами, прошелся еще раз.
– Вот это вот – что это?
Майор недовольно подошел, заглянул через плечо.
– Ну комплекс сопровождения целей в задымленных помещениях.
– Ну и выкинуть его тогда. Берется на двадцати метрах, а у европейцев сканеры лучше.
– А стрелять как?
– На глазок.
– Соль на глазок сыплют! – рявкнул майор. – А стреляют – прицельно!
– Не орать на моего подчиненного! – вмешался генерал.
– Товарищ генерал, как не орать? Он что предлагает – с ножами на европейских коммандос идти? У десантников все оружие с «умными» прицелами, абсолютно все! Коммандос, значит, в бронескафандрах будут, роторными лазерами обвешаны по самое не могу, в активной защите до задниц – а мы против них в трениках и с ножами в зубах?!
– Табельное оружие офицера идет без обвесов.
Майор осекся.
– Это наш единственный шанс, – тихо повторил офицер. – Единственный, майор.
– Ну, раз единственный… – майор неловко двинул плечом. – Тогда нечего гадать. Спортивный костюм, поверх него пехотный «хамелеон» от лазерной засветки, ножи и пистолеты на пояс и нижние крепления. Безоболочные гранаты с неопределяемой взрывчаткой в разгрузку, светошумовые пугалки… все, пожалуй. Только, товарищ император, неполной сотни моих ребят с ножами в руках против европейских коммандос хватит на пять минут боя.
– У нас больше полутысячи личного состава.
Легкомысленные улыбки, порхавшие среди техников, исчезли. То, что в безнадежный бой готовы идти десантники, всем казалось естественным. В десант именно таких вот безбашенных отбирали специальной программой, и потом еще давили инстинкт самосохранения жестокими тренировками. Ну, и у десанта шансов в рукопашной было все же побольше, чем у офицеров-техников, всю службу тестировавших оборудование да заменявших сгоревшие модули.
– Это наш единственный шанс, – тихо повторил офицер.
Генерал Кожевников прокашлялся и решительно шагнул вперед.
– Спасибо десантуре за «товарища генерала», – грубо сказал он. – Как я понимаю, это вроде как прием в ваши ряды? Ну тогда принимай полностью, майор! Генерал Кожевников, мастер спорта по рукопашному бою, чемпион летной академии по метанию холодного оружия – служу России!
– Мы – с командиром, – криво улыбнулся техник с аппаратурой. – Все. Служим России.
– Ты драться не умеешь, – неловко буркнул майор. – Куда тебе с таким пузом…
– Ну так научи. Время еще есть.
Товарищ император молча развернулся и ушел, провожаемый непонимающими взглядами. Только до майора-десантника что-то дошло, он крякнул и отправился вдогонку.
Лидер мятежа нашелся в офицерском собрании – имелось у европейцев и такое помещение. Он стоял лицом к стене, словно наказанный кадет военной школы. Майор подошел, встал рядом. Внимательно прочитал выжженные на панели фамилии.
– Испортил отделку, – заметил он. – Это наши погибшие?
Офицер молча кивнул.
– Со списками приходил?
– Я их помню, – прошептал офицер. – Всех помню. Имена, позывные. Должности, звания, награды. Биометрию, индексы совместимости… Все помню. Как будто живые. А они убиты.
– Георгий, зря ты душу себе рвешь! Мы – военные! Умирать – часть нашей работы!
– Ты представляешь, сколько еще наших погибнет? – тоскливо сказал офицер. – Я не выдержу…
Майор проводил его озабоченным взглядом, но догонять больше не стал.
– Старшая сервис-команды, подойди-ка в офицерское собрание! – приказал он по внутренней связи.
Он дождался, пока появится девушка, указал рукой на стену.
– Ох, добже! – обрадовалась она. – Тако ж хотела обжаловаться! Не есть приличен жечи драгие панелки!
– Чтоб не трогали! – буркнул майор. – Это наш император, ему можно.
– Но жечи панелки?!
– А иначе он на сердце себе выжжет! Это наши погибшие! Ты не дура, Клаудия Розенталь, должна понять! И не коверкай язык!
– О-о, тако ж что ж… – пробормотала девушка. – Мемория есть санкта, ето факт… А ваш эмперёр, он есть психологичен нормален тип?
– Клаудия! По заднице выпрашиваешь?
– Господин майор, суть вопроса от формы подачи не изменится, – вздохнула девушка. – Или вам отвечать страшно?
– Конечно, он ненормален! – рявкнул майор. – Где ты видела нормального гения? Совестливый он слишком, понятно? Болезненно совестливый!
– Почему сами не возглавили мятеж? – осуждающе сказала девушка. – Взвалили на мальчика тяжкую ношу, не стыдно? Я вижу, вы все распоряжаетесь за его спиной, так и сняли бы с него груз ответственности, не обманывали!
– Знаешь, ты лучше язык коверкай! – поморщился майор. – А то умна слишком.
– Ото ж так! Я всегда правая, а господине маджоре засовсем левые! Но – почему ж его? Кричите командно и вы, и господин генерал, и все, кому сильно хочется, а отвечать душой за вас так мальчик?
– Он особенный, – признался неохотно майор. – Без него нас бы в первом бою покрошили. То ли гений, то ли действительно из сынов Даждь-бога, как болтают… Судьба к нему благоволит! Но не это главное. Он император именно потому, что совестливый, иначе б сразу скинули. Не для того мятеж начинали, чтоб новых чиновников на шею посадить. Поняла, шпионка?
– Я не есть леди Спай! – возмутилась девушка. – Надумываете на глупенькая фройнляйн! Я, ето… на пылесоска главная!
– Вали отсюда, пылесоска! И чтоб надпись не трогали!
– Я понимаю, господин майор. Мы все понимаем. Психическое здоровье товарища императора – гарантия в том числе и наших жизней.
– Присмотри за ним, Клаудия. Я лично очень тебя прошу. Мы все просим.
Император долго в одиночестве бродил по кораблю, несущемуся навстречу смерти. Прикидывал и соображал, как именно готовить помещения к бою с коммандос европейцев. Даже не к бою – к бесшумному захвату. Досмотровую команду требовалось взять быстро – раз, и чтоб не пикнули – два. Иначе от «Локи» не оставят целых модулей, чего не хотелось, ибо корабль начинал ему нравиться.
Где-то в середине скитаний до него вдруг и совершенно отдельно от текущих размышлений дошло, почему майор Быков операцию считает невозможной, однако не отказывается. Почему не отказываются все.
Потому что они смогли захватить «Локи».
А захватить смогли, потому что разгонную к нему чистил «тринадцатый». «Тринадцатый», неведомая сила русских.
И теперь все верят, что с поддержкой «тринадцатого» и невозможное возможно. Например, возможно силами одного корабля огневой поддержки раздолбить корабли прикрытия Клондайка и поставить на колени гарнизон астероидного кластера, перед тем преодолев его знаменитую защитную сферу. Все действительно в это верят. Верят истово, исступленно, как бойцы перед рукопашной в свою счастливую звезду.
Потому что больше верить не во что.
Не в бога же.
Офицер поморщился и свернул к стартовым площадкам. Магия «тринадцатого» и на него уже начала действовать, оказывается. Ведь знает, кто именно и как чистил разгонную, а туда же вслед за остальными – это «тринадцатый»!
«Тринадцатого» не существует, строго напомнил он сам себе. Потом заметил знакомую фигуру в оранжевом жилете и ускорил шаг.
– Месье Берг?
Немолодой мужчина обернулся, тронул клипсу переводчика и благожелательно улыбнулся ему.
– Месье Берг, могу ли я рассчитывать на вашу благонадежность? – прямо спросил офицер.
Лучший выпускающий российских «Чертей» выслушал автопереводчика и хорошенько обдумал вопрос, прежде чем изобразить хоть какую-то эмоцию на лице.
– Господин император… правильно так вас называть?
– Ничего, уже привык.
– Мы тоже, но если вам обидно… господин император имеет основания сомневаться в качестве моей работы?
– Нет, но нам предстоит бой, – честно сказал офицер. – Против ваших соотечественников. Если есть какие-то препятствия для исполнения обязанностей, лучше сообщите заранее, мы вас переведем в сервис-групп. Все иные варианты предполагают расстрел на месте. Подумайте прямо сейчас.
Мужчина подумал – и виновато улыбнулся.
– Вы спрашиваете – согласен ли я предать своих? Или – почему предаю? Тут интонационные тонкости, переводчик не очень…
– Второе.
– О. Господин император может не беспокоиться. Дело в том, что я принадлежу к рутеникам… господин император имеет представление о современной философии?
– Самое общее, – признался офицер.
– Тогда мне трудно будет объяснить причину моей благонадежности, извините очень…
– Майор Быков сказал, вам пофиг, на кого работать, лишь бы уважали, – сообщил офицер. – Это верно?
– Господин майор – гений кратких определений! – восхитился месье Берг. – Я не выразился бы ясней даже после недели размышлений!
– Он умеет, – буркнул офицер. – Хорошо, продолжайте нести службу, я распоряжусь, чтоб вас не трогали… да, вот еще что давно хотел спросить, да как-то не было возможности… Правда ли, что течение рутеников имеет в своей основе те же постулаты, что легли в концепт-базу веры в Даждь-бога?
Старый рутеник уставился на офицера.
– Удивительное – рядом, – пробормотал озадаченно месье Берг. – До сих пор я полагал, и небезосновательно, что это знание – для посвященных. Для очень узкого круга посвященных, если быть точным. Даждь-бог – вера новодельная, адептов почти не имеет. Как и рутеники. Мы – редкость в мире.
И выпускающий сделал неопределенный жест рукой.
– Сейчас да, – любезно ответил офицер. – Но когда вера в Даждь-бога заявила о себе, это было общеизвестно – и широко обсуждалось. Не смею больше вас отвлекать от работы, месье Берг.
– Господин император, – нерешительно сказал Берг. – Эйн момент, если позволите… Проблема враждебного контингента на «Локи» гнетет вас, я понимаю, мы все понимаем. Но – мы не враждебны!
– Настолько не любите родину? – прищурился офицер.
– Мы любим! – пылко возразил мужчина. – Очень любим! Но в том-то и дело! Мы – не европейцы, господин император, и никогда ими не были! Мы все очень разные!
– Вы швейцарец…
– Я рутеник, – улыбнулся месье Берг. – И границы проходят не по странам. Но принцип вы уловили верно. Мы все жаждем независимости, каждый из нас. «Локи» под властью бунтовщиков поддерживает наши устремления. Мы все сами бунтовщики, очень глубоко внутри!
– Но не вы?
– А я – за единение всего человечества! – широко улыбнулся Берг. – Я же рутеник! И опять же «Локи» поддерживает меня в моих устремлениях! Так странно, так парадоксально, не находите? Жизнь на «Локи» вообще стала очень необычной, прекрасной как никогда! В космосе мало красок, если вы понимаете, о чем я. А тут – бунт, сумасшедший рейд, загадка «тринадцатого», полтысячи непознаваемых русских душ в непосредственной близи!
– «Тринадцатого» не существует, – усмехнулся офицер. – Полтыщи непознаваемых русских душ – иное дело, эти есть, и куда бы их непознаваемость засунуть, не представляю… Но я понял вас, месье Берг. Спокойного дежурства.
«Тринадцатого» не существует, строго напомнил он сам себе по дороге к каюте. «Тринадцатого» – не существует! Надеяться следует только на отчаянных десантников майора Быкова. На техников генерала Кожевникова – тоже можно, как и на самого генерала, хотя они чужие. Но они представляют себе служение России именно в виде войны против европейцев, а бунтовщики им эту войну предлагают в форме, избавленной от коррупции, продажности и предательств. На летные экипажи, вышедшие из страшного боя со Штерном, можно надеяться больше, чем на себя. На контрразведчика Михеева можно надеяться безоговорочно. На гордую птичку, пилота высшего класса, профессиональную разведчицу Лючию Овехуна можно и следует надеяться, потому что… потому что, вот почему. А «тринадцатого» не существует.
Она ждала его у входа в каюту. Строгая синяя форма, золотые лейтенантские погоны, черные кудри из-под пилотки. Туфельки на высоком каблуке. Лючия смотрела на него с непонятной надеждой и молчала, как будто не знала, с чего начать. Узкие ладони девушки нервно крутили пульт тактической карты. Понятно. Госпожа лейтенант пришла донести видение разведкой предстоящей операции.
Резко кольнуло сердце. Он поморщился и кивком предложил пройти внутрь. В лице девушки что-то дрогнуло, но она согласно опустила ресницы.
– О-ля-ля… – озадаченно сказала Клаудия, появившись из каюты. – А бедненькая фройнляйн горнична тоже тут ждать, уже в постель, уже раздета как никогда! Я не в своя время, не в свой очередь? Меня убивать больно или арестувать навсегда?
Между девушками мгновенно возникло напряжение, еще чуть-чуть, и заискрился бы воздух. Офицер отстраненно отметил, насколько же они разные. Лючия – как острый клинок, как мгновенный блеск лазера. А Клаудия – мягкая, гибкая игрушка, улыбчивая девочка. И кто опасней – тот еще вопрос…
– Garde-lui, iha de puta, – вдруг сказала Лючия.
– Si, hermana, – серьезно ответила Клаудия. – У твоего императора слабое сердце, или не видишь? Не приходи больше. Или приходи навсегда.
– У меня сильное сердце! – твердо сказал офицер.
Лючия виновато глянула на него, резко развернулась и ушла.
– И что это было? – пробормотал офицер.
– Ето… ето быль жизнь, господин эмперёр, – вздохнула Клаудия и подтолкнула его к дверям. – Я в етом… не врачуха, вот. Я – вино принесть, смеяться звонко, постель стелить, еще шахмат играть как никто…
Но она оказалась врачом, и неплохим. Деловито порылась в аварийном наборе, он и не знал даже, что такой имеется в каюте, растворила в бокале воды шипучую гадость, добавила туда пару капель однозначно ядовитого вида, силой влила смесь в глотку – и полегчало. Только пол повело вбок, как при скачке гравитации. Удивительно, что удалось сесть в кресло, а не мимо.
– Дурачок! – выговаривала девушка. – Что творишь? Умрешь – меня господин комендант разорвет! Твоя госпожа пилот… в космос меня выкинет! Голой!
– Не буду, – согласился он непослушными губами. – Ты… не беспокойся. Я просто устал… немного.
Клаудия странно скривилась, всплеснула руками и потащила его в постель. Это оказалось неожиданно приятным, когда вокруг хлопочет симпатичная девушка. Если б она его не раздевала, было б вообще хорошо. Он же не больной, в самом-то деле, может и сам раздеться… попозже.
– Маленький мальчик что делает на война? Слабое сердце, нерв – никакой! Для нежный мальчик есть сервис-групп, есть агроимперия космофлота – очень хороший мест агроимперия для нежный мальчик! Ты не убийца, маленький эмперёр! Ты – цветы растить, кормить рыбок! Или ошибнулась глупенькая фройнляйн?
– Я не убийца, – покорно согласился он.
Непонятно, чего намешала ему шустрая горничная, но он чувствовал расслабленность и непривычную безмятежность. И еще ему хотелось говорить, как будто попал под удар допросной химии.
– Ах вот ето как! – совсем рассердилась Клаудия. – Понимать, что не убийца, и что творить? Стрелок-истребляльщик, есчо бунтовщик немалый – ето как так совмесчается?
– Клаудия! – невольно улыбнулся он. – Не издевайся над языком!
– Не издевайтесь над малоумненький девочка! – сердито огрызнулась она. – Флот не место для добрячок! Что вы тут делать, сами понимать?
– А ты? – полюбопытствовал офицер.
– А я выслуживаю элит-пансион! – гордо сообщила она. – Служба в «Локи» – год за три, вилла в агроимперии, безлимит на карте пан-эро… ай!
Девушка взмахнула руками и неловко шлепнулась к нему на кровать.
Офицер поморщился и дотянулся до шлема:
– Пилотажная смена, что у вас?
– Ничего, – донесся ленивый голос пилота. – А у вас?
– А у меня Клаудия по кровати летает! – сердито сообщил офицер.
– А… ну да. Да пусть летает. Коррекция курса, и внутреннюю гравитационную установку переключили на экспериментальный режим, ну и совпало. Не нравится, как летает, выгони. Лючия летает лучше, она пилот. Кэп, твоих поправок только на одну коррекцию! Чтоб с начала первой вахты явился в пост и посмотрел, куда и чего дальше, понял?
– Понял, – прошептал офицер и прикрыл глаза.
По закрытым векам тут же медленно закружились силовые линии глубокого космоса и замерцали искорки приводных маяков. Космос все явственней пел для него свою песню. Так скоро можно и от устройства Буревого отказаться, того самого, которого не существует даже теоретически…
– … Так что ищет на война мой эмперёр? – прорвался к нему любопытный голос Клаудии.
– Мир ищу, Клаудия, – пробормотал он. – Я хочу остановить войну. А снаружи космофлота это сделать невозможно, только изнутри.
– Лишать себя работа, выслуга, пансион? – поразилась девушка. – Почему?
– Потому что русские войну не любят. Мы очень мирный народ, Клаудия. Космос и без войны забирает слишком много жизней, ему надо противостоять сообща…
– Это русские – мирные? А кто на Земле захватил полмира? У вас конфликты по всей границе! Вот великая Дойчлянд – мирная! У моей родины конфликтов нет!
– Ваша великая Дойчлянд – всего с пару наших областей, – улыбнулся офицер. – Увеличьте территорию до нашей, и получите те же конфликты по всей границе. По границам европейской империи войн тоже хватает.
– Не надо мерить мою родину вашими областями! Это оскорбительно! Это унижает великая Дойчлянд!
Офицер дотянулся и погладил сердитую девушку по голове.
– Мы действительно хотим мира, – прошептал он. – Не мешай нам, Клаудия. Ну ты же умная. Мне будет больно, если тебя убьют. Получится, не могу уберечь даже тех, кого люблю. Останься живой…
– Любовь – пфех! – пренебрежительно отозвалась Клаудия. – Нету! Секс есть, любовь нет. Вот, я приходить ночь, вся загадочна, ароматна, еще гибка и послушна. Ты приятно, я приятно. А любовь – нет.
Офицер посмотрел на нее ясным взглядом.
– Ты в сердце моем, Клаудия, la hermana de mi korason…
И закрыл глаза. Убойная доза химии все же переборола запредельное возбуждение организма. Клаудия сочувственно погладила его по щеке. Не выдержала, наклонилась и поцеловала. Потом поднялась и деловито отправилась по служебным коридорам к центру корабля. Там, внутри защищенного сектора русской разведки, находились генераторы экранов Фридмана, туда не попасть, там строгая испанка. Но рядом с сектором разведчиков – пункт дальней связи. Как и везде, узкоспециальные функции в нем исполняли техники-европейцы, в большинстве своем друзья Клаудии, а то и негласные подчиненные. А дежурил на пункте всего один русский связист. Один связист – небольшая преграда для хорошо подготовленной разведчицы, когда требуется передать срочное сообщение Седьмому флоту, разве не так?
Она остановилась недалеко от цели. Здесь следовало открыть ремонтный люк и обойти заблокированный вход на пункт связи по техкоммуникациям, где с той стороны техники как бы случайно забыли зафиксировать замки. Здесь начинались настоящие опасности. Если хождение по коридорам корабля еще как-то можно было объяснить в случае чего, то проникновение в коммуникации – уже никак. Коммуникационный проход – приговор.
Клаудия нерешительно постояла перед люком. Достала универсальный ключ. Вспомнила беспомощную улыбку юного «товарища императора».
– Да будь бы проклят! – прошептала она. – Любви нет, hermano!
Спрятала ключ, развернулась и побрела по коридору прочь.
– Правильный выбор, Клаудия Розенталь! – гулко произнесло чудовище, выступая из ниши.
Девушка вздрогнула и остановилась.
– А говорят, русские – разгильдяи, – жалко улыбнулась она. – А вы очень даже нет… Тако ж что ж… ошиблась фройнляйн. Стреляйте.
Десантник в экзоскелете поднял оружие – и опустил. Щелкнула защитная сфера.
– И вовсе нет между нами любви! – сердито сказал майор Быков.
– Пусть стреляет господин майор, – вздохнула Клаудия. – Заслужила.
– Если б здесь оказалась не ты, убил бы на месте! Я тебе что сказал делать? Заботиться об императоре! Вот иди и…
Девушка подшагнула, приподнялась на цыпочки, поцеловала возмущенного здоровяка в нос и стремительно убежала.
– Вот зараза! – только и сказал десантник.
Может, читатель ничего особенного не замечает в описываемых событиях. Может, в тридцатом веке человечность – норма. Хочется в это верить. Но во времена создания летописи нормой было вражескую разведчицу застрелить на месте, перед тем запытав до полусмерти. Нормой было держать потенциально враждебный контингент в складах отработанных расходников, чтоб они там сохли от радиации. Нормой было раболепие и услужливость перед начальством.
В моей летописи – шаги новой веры.
Шаги от зверя – к человеку.
К будущему, в котором ты, мой читатель, живешь.
Вот в это я и верю. Не в бога же верить.
– У меня для вас небольшое поручение.
Старшина оторвался от изучения непонятного устройства на стенде и буркнул:
– Для нас всех?
– Еще не разобрался, – нехорошо усмехнулся товарищ император. – Значит, для вас всех.
– А мы думали, вы в навигаторском посту дремлете! – непочтительно встрял в разговор стрелок.
– Или хотя бы согласовываете со своей особой службой атаку на Клондайк, – флегматично добавил пилот. – На предмет, чтоб оне подогнали пару маток в поддержку.
– Я не могу планировать атаку! – рассердился офицер. – Мы не пройдем в европейский сектор, если не обнулим на «Локи» маячки!
Экипаж кисло переглянулся.
– Это – небольшое поручение? – хмуро уточнил старшина.
– А что, нет?
И офицер насмешливо уставился на экипаж.
– Выдрать две тысячи неизвлекаемых устройств? – тут же возбудился стрелок. – А фазированные решетки спилить не надо?!
– Не знаю, вам решать, – пожал плечами офицер. – Если технология обнуления маячков требует сноса антенных полей – пилите.
– А если нам, к примеру, мешает купол лазерной батареи? – полюбопытствовал стрелок.
– Да за ради Даждь-бога. Ремонтники из сервис-групп готовы залить любую дыру, я их уже предупредил.
– Вот именно о ремонтниках мы и думаем, – серьезно сказал старшина. – Лазят везде. Куда ни сунешься – ремонтники. А ремонтники – не нужны. Вообще не нужны помощники.
– А что тогда нужно? – озадачился офицер.
– Чтоб весь личный состав «Локи» спал, пока мы работаем, и вы в первую очередь, – честно сказал старшина.
– Потому что мы жить еще хочем! – вмешался стрелок. – Очень!
– Понимаю… – офицер покачался с пяток на носки и усмехнулся. – Значит, действительно небольшое поручение, если можете своими силами.
– Мы… – начал потихоньку заводиться обычно сдержанный пилот. – Мы – можем! Мы… Даждь-бога андрогинные отродия вашу мать… мы-то можем! А как вы потом разгребать будете?!
– Сергей! – оборвал его старшина. – Да пусть разгребают.
Пилот осекся, подумал немного – и гадко ухмыльнулся. Офицеру это страшно не понравилось.
– Вы точно можете обнулить маячки? – подозрительно уточнил он.
– Можем! Не извольте беспокоиться!
– А как это будет выглядеть технически?
Экипаж ответил ему честными широкими улыбками.
– Ну зачем вам это? – укоризненно сказал старшина. – Руководите бунтом – ну и руководите дальше. Вам еще последнюю коррекцию проводить, и с Лючией не помирились…
– Старшина.
– Ну я старшина, – вздохнул Буревой. – Ну и что вы можете сказать о предназначении данного устройства, глядя на него с высоты вашего начальственного положения и высшего военно-технического образования?
Офицер в затруднении уставился на несуразицу, закрепленную на стенде.
– Сфера… с лапками, – пробормотал он. – Без подводок – значит, на автономном питании… и со встроенными мозгами… вот.
– Ну вот и поговорили, – пожал плечами старшина.
– Наглецы. Но я вас понял. Действуйте, и будь что будет.
Офицер вежливо козырнул и покинул экспериментальные мастерские.
– Понял он! – сердито пристукнул по стенду стрелок. – Командир, нам с ним вообще нельзя общаться, он информацию даже из нашего молчания тянет, точно говорю! Вот что он опять про нас понял?
– Важно не то, что он понял о нас, а то, что мы ничего не поняли о нем, – задумчиво сказал старшина. – Офицер особой службы империи…
– Ну, с тем большим удовольствием устроим ему заподлянку! – желчно заметил пилот. – Чего ждем-то? Взяли и потащили!
– Куда потащили?
– Да без разницы! Подальше от нас! А то будем нам… сфера с ножками!
«Товарищ император» издалека понаблюдал, как они тащат куда-то громоздкое устройство, пожал плечами и отправился решать чертову прорву ежесменных проблем и недоразумений – а в пестром коллективе их случалось удручающе много. Его, конечно, грызло любопытство, но что он мог сделать? Экипаж не просто так секретничал. Они действительно хотели жить, и им действительно грозил пыточный столик в случае раскрытия. Так что загадка, каким способом они станут извлекать неизвлекаемые по определению устройства, пусть таковой и останется. Гораздо больше его волновало, чего именно пообещал для разгребания пилот. Понятно, что проблем, но каких именно проблем, и сумеет ли справиться с ними заурядный «товарищ император»?
Проблемы начались буквально через полчаса. Нет, сначала начался шум. Вообще «Локи» шумел постоянно, полторы тысячи личного состава шумят, даже когда ходят на цыпочках, но все же беготня вооруженных десантных групп по осевым выбивалась за пределы рутины. «Товарищ император» как раз только прицелился снести одну из последних перегородок, деливших корабль на сектора влияния, когда начался шум, из ремонтного люка вывалилась десантура со сканерами в руках, один даже дернулся проверить, чем там занимается подозрительный младший лейтенант, направил решетку сканера, закрепленную на подствольнике, «товарищу императору» прямо в грудь, но вовремя узнал и извинился.
– Майор? – недоуменно вопросил офицер в пространство.
В последнее время ему не приходилось озадачиваться проблемами связи. Как именно это сделали техники-связисты, он не вникал, но теперь, стоило ему подать голос, как его тут же слышал адресат, даже если при этом находился вне корабля или даже внутри двигательной установки – как-то случилось и такое.
– Какая-то падла поломала боевые связки наших элементаров! – прохрипел невидимый майор Быков. – Прямо во время тренировки! Вот ищем! Найдем – руки вырвем!
Офицер охнул и схватился за голову. Как он мог забыть, что боевое взаимодействие элементарных «Чертей» осуществляется через контроль их встроенных маячков?! Ну, пилот, вредитель, мог бы и напомнить!
– Георгий? – забеспокоился десантник.
– Отзывай досмотровые группы, майор, – проворчал офицер. – Это мы извлекаем маячки «Локи». Я как-то не подумал, что вместе с ними и наши… извлекутся. Моя недоработка, извини.
– Кто – мы?! – рявкнул Быков. – Из наших элементаров ничего никому не извлечь! Потому что это наши элементары! А наши элементары мы охраняем особым постом с правом стрелять без предупреждения!
– Плохо охраняете! – позлорадствовал офицер.
Зазнайство десантников и их уверенность в боевом превосходстве над летно-подъемным иногда требовали коррекции, и было даже неплохо, что полосатики получили по носу обидного щелчка.
– Ну… – замялся на мгновение майор. – Ничего, если я пока не отменю тревогу? Пусть побегают, коли не умеют охранять!
Майор тоже хорошо понимал, что его душегубов надо регулярно осаживать.
Связисты дергались, гундели и ворчали, пока рабочие сервис-групп сносили выгородку сектора.
– За закрытыми дверями удобней творить темные делишки? – понимающе улыбнулся им заявившийся на шум капитан Михеев. – Видите, десант бегает? Вы им, что ли, путь загораживаете? Очень неразумно. Они и взорвать могут, чего мешается. Понятно?
Связисты посмотрели на контрразведчика, на десантников, кое-что вспомнили и сдулись.
– Спасибо, капитан, доходчиво объяснил, – кивнул ему «товарищ император». – А чего ты здесь? Крамола у связистов? Так укажи, пока десант рядом, грохнем под шумок без лишних формальностей!
Связисты кривыми улыбками оценили шутку и посчитали за лучшее скрыться в защищенном помещении дальней связи. Капитан задумчиво проследил за их отступлением, подарил «товарищу императору» ничего не значащую улыбочку и ожидающе уставился в глаза. Офицер ответил вопросительным взглядом.
– Не очень верил в твою особую службу, – признался контрразведчик. – Каюсь. Теперь поверил. Элегантно отвесили мне леща, да. А я даже не заметил, кто, где и как. Хотя это моя основная обязанность. Но пусть твои ребята сделают обратно, как было, а? Мне работать надо.
– А что у тебя поломалось? – не понял офицер.
Контрразведчик неопределенно поулыбался.
– Пусть просто вернут, и все, – попросил он. – Обещаю, что не стану искать исполнителей, хотя очень хочется. Я-то считал, что «Локи» у меня под полным контролем, а тут раз, и…
До «товарища императора» кое-что стало доходить. Он вспомнил ухмылку пилота, покривился и пробормотал:
– Ты, значит, «Локи» собственными маячками засеял? Ай да контрразведка…
– А я знаю, на какой базе мои устройства сделаны? Вполне может быть, что и на маячковой. Я, между прочим, военный психолог, как и ты, а не инженер. Просто верни, как было, а? А то там такой вой, у меня слухач чуть с ума не сошел!
– Где вой?!
Контрразведчик посмотрел на него очень внимательно.
– А, ты не в теме, значит…
– Я, как ты правильно напомнил, тоже военный психолог! – огрызнулся офицер. – Воет, значит, так и должно быть… наверно. У тебя секретных сотрудниц полно, они, надеюсь, не воют? Обходись пока ими.
– Получается, что так…
Контрразведчик рассеянно покрутил головой. Десантники уловили его интерес, пробурчали что-то нелестное и скрылись в ремонтном люке, как говорилось в известном фильме, от греха подальше.
– Очень уверенно действуешь, – заметил капитан. – Чувствуется глубоко проработанный план, а за планом – серьезная идеология. Передай мой респект особой службе.
– Но?
– Но, – согласился капитан. – Я ничего не знаю ни о плане, ни тем более об идеологии. А быть исполнительным орудием – знаешь, этого мне и в прошлой службе хватало.
– Рейд на Клондайк тебя чем-то не устраивает? – помолчав, спросил офицер.
– Сумасшедший, а так ничего, – пожал плечами контрразведчик. – Но… это рейд. Просто военная операция. Российская империя тоже на Клондайк ходила, и Штерн рейды проводит, и америкосы. Рейд – не показатель. Война вообще не показатель, а обычное узаконенное зверство, с которым пора кончать.
– Умный, да? – покривился «товарищ император». – Ну, если умный, то ответь для начала, почему совсем недавно мир стремился к объединению?
– Ну, потому что отдельные группы лиц под эту идею подгребали мир под себя, – настороженно ответил контрразведчик. – И что?
– А почему сейчас мир катится к дроблению?
– Потому что хитрых много, а мир один, – усмехнулся Михеев. – На мир силенок не хватает ни у кого, берут по возможностям. И воюют для расширения власти, когда считают, что усилились. Механика простая, всем понятная. Выражается парой знакомых всем слов – «жажда власти». И что?
– Ну вот с этой силой, двигающей весь мир, нам и предстоит бороться. И начнем с себя. У нас генерал Кожевников и майор Быков дерутся за власть на «Локи», а личный состав выгораживает сектора под феодальные владения. Это надо прекращать. Начиная с нас и далее по всей России. Ради более мелкой цели не стоило начинать бунт. Понял задачу?
– Да запросто! – пожал плечами контрразведчик. – Выкинуть особо властных в космос, сектора снести, зачинщикам начистить рожи и заставить работать на благо общества. Если ты придашь моей службе десантников, за неделю справимся. Останется только иногда подчищать…
– Уже было! – буркнул офицер. – Половину выкинешь, другая половина начнет творить то же самое! Это биологическая сущность человека! И станет вместо Кожевникова хозяином «Локи» капитан Михеев. Только и всего.
– Ну… было б неплохо! – откровенно улыбнулся контрразведчик.
– Плохо! Кожевников хотя бы специалист, дело знает!
– А что предлагает товарищ император? – помолчав, спросил капитан. – В деле борьбы со зверской биологической сущностью человечества?
– А у товарища императора есть план. Но он такой план, что исполним только тайно. Понял? И Клондайк в него не входит. Клондайк – всего лишь техническая задача.
– Ничего себе техническая…
– Наша с тобой, капитан, задача – победить биологическую сущность человека, – серьезно сказал офицер. – Чтоб офицеры не бодались за власть на «Локи», а личный состав не выгораживал сектора. Чтоб люди не стремились притеснять себе подобных. Понял?
– Это не организационный вопрос, – задумчиво сказал капитан. – Дисциплиной такие вещи не искореняются, слишком глубоко в головах сидят. Тут другие культурные традиции нужны… которые взять-то негде… или религия.
Капитан осекся и уставился на «товарища императора».
– «Тринадцатый», – в результате удивленно пробормотал капитан. – Сыны Даждь-бога, да? Начинаю понимать…
– Поддержи меня, капитан, – тихо попросил офицер. – Ни о чем больше не прошу.
– Ничего так просьба! – криво улыбнулся контрразведчик. – Пророков обычно побивают камнями… Есть поддержать, товарищ император.
Озадаченный капитан ушел. «Товарищ император» проводил его тоскливым взглядом. Капитан все же не понимал, на что согласился. Вот экипаж «семерки» понимал прекрасно – ну так они и трясутся от страха, взять того же стрелка… Правда, это не мешало им работать на будущее России как мало кто, и в своем экипаже офицер был уверен больше, чем в себе. А у него самого ощущение было, как будто на горло легла стальная удавка – и начала стягиваться потихоньку с каждым неосторожно оброненным словом. Как и экипаж «семерки», он вдруг начал ценить секретность. Как бы ни утверждал обратное пилот, он не спешил попасть на пыточный столик. А такая вероятность становилась все более реальной… Впрочем, до того следовало разгрести проблемы, созданные экипажем «семерки». Да, и еще захватить Клондайк, тот самый, где Седьмой флот. Был. При таком раскладе очередь пыточного столика могла не подойти – по причине гибели главного мистификатора вместе со всей командой…
– Товарищ младший лейтенант! – прорвался к нему обеспокоенный голос генерала Кожевникова. – Как бы не пришлось отменять рейд. В любом случае прошу объявить чрезвычайку.
– Что случилось? – очнулся от невеселых мыслей офицер.
– «Локи» воет, – коротко ответил генерал.
– Ф-фу, напугал! – облегченно вздохнул «товарищ император». – Подойди в реале, не для сетей разговор.
– Да я в реале, у тебя за спиной стою.
Офицер развернулся и неловко кивнул. Генерал поднял ладонь к пилотке, старательно скрывая подозрительные искорки в глазах.
– Товарищ генерал, вы командуете на «Локи» радарными группами, я правильно помню? – сердито сказал офицер. – Еще контролируете коменданта корабля, чтоб его не заносило по неопытности. Еще взвалили на свои плечи экстренное восстановление парка истребителей. Еще плотно отслеживаете работу европейской сервис-групп, мне Клаудия наябедничала. Еще возглавляете ремонтную команду, восстанавливаете все, что мы поломали при штурме. Скажите, у вас так много свободного времени, что еще и примитивным мордобитием занимаетесь? Так я могу найти для вас работу, более соответствующую вашему опыту, образованию и профессиональной квалификации. Говоря проще – чего это у вас харя вся расцарапана?
Веселье погасло в глазах генерала. О нравственных принципах «товарища императора» уже начали гулять по кораблю жутковатые рассказы. Он осторожно повернул голову влево, потом вправо. Отметил пару десантников, как бы случайно выдвинувшихся из техкоридора, и закаменел. Телохранители «товарища императора» готовы были стрелять – и уже стреляли – в случае любой померещившейся им опасности для охраняемого объекта.
– Это не то, что вы подумали, – с трудом сказал генерал. – Лючия Овехуна сама попросила меня дать ей несколько уроков рукопашного боя.
Офицер безразлично глянул на десантников, и генерал понял, что сказал не то, не так, и сейчас его застрелят.
– Это такая игра! – с отчаянием сказал генерал, не надеясь, что его услышат и уж тем более поймут. – И наше личное дело, мое и ее! Иначе зачем бы она согласилась на уроки?!
– Чтоб научиться рукопашному бою, – обронил офицер.
– Нет! – убежденно сказал генерал. – Если девушка сказала да, то она сказала да, причем тут рукопашка? Рукопашка – повод для знакомства и возможность пококетничать, поднять себе цену, как вы не понимаете?!
– А если сказала нет, то это тоже кокетство, заигрывание, повод для знакомства и согласие на все, – равнодушно сказал офицер. – Я уже слышал подобное, и не раз. На заседаниях военного трибунала. Примите супрессоры. Это не совет, приказ.
– Что бы вы, космачи, понимали в жизни! Вы же отмороженные, у вас радиация все мужские инстинкты выжгла! А туда же, приказ… Так устроен мир, младший ты лейтенант! Давить всех, иначе задавят тебя, понятно?! Бабы это чувствуют и сами тянутся к сильным! А об тебя, младший офицер, они ноги будут вытирать! Лючия, между прочим, попросила, чтоб ее зачислили в мою боевую группу! Сама попросила!
– Спасает вашу шкуру, – кивнул офицер. – Несмотря на то, что ей приходится отбиваться ногтями. Господин генерал, экипаж «Локи» переоценил вас. Мы не для того затеяли бунт, чтоб на наших кораблях начальство по-прежнему распускало руки.
– Лично я бунт не устраивал, – угрюмо напомнил генерал.
– Согласен. Но и в бой с таким офицером не пойду. Высадим вас на Клондайке. А пока под арест.
Десантники вскинули автоматы и неторопливо подошли.
– При чем тут бой и как он связан с моими отношениями с вашей бывшей любовницей? – раздраженно сказал генерал. – Сержант! Дайте супрессор!
Офицер внимательно проследил, как генерал вкатил себе двойную дозу прямо через комбинезон.
– Мальчик, тебе никогда не понять, что такое настоящий мужчина! – усмехнулся ему в лицо генерал. – Супрессор – всего лишь химия. Чувства химии неподвластны!
– Зато подвластна похоть, этого достаточно. Господин генерал, вы намеревались говорить о чрезвычайном положении.
– Да, действительно, – опомнился генерал. – «Локи» издает интенсивный вой в широком спектре радиочастот, и этот вой стопроцентно демаскирует нас при подлете к Клондайку. Мои специалисты не могут понять, что это такое и как с этим бороться. Но вы, товарищ младший лейтенант, я вижу, в курсе происходящего?
Офицер коротко кивнул.
– И что же это?
– Не знаю.
– А когда кончится?
– Не знаю.
Генерал озадаченно крякнул.
– Тогда в курсе чего вы, если не секрет?
– Секрет, но вы имеете право знать. Нейтрализуются маячки «Локи».
– А, так вы, значит, не в теме…
– Я военный психолог по образованию, откуда мне знать технические подробности? – проворчал офицер. – Времена ученых-энциклопедистов ушли вместе с Фридманом! Это вы должны мне объяснять, что происходит! Вы же у нас главный технический специалист корабля… пока что!
– Извините. И передайте респект вашей особой службе. Я только что догадался, в чем дело. Оригинальное решение! Хотите, расскажу?
– Хочу! – буркнул офицер смущенно.
– Маячки действительно неизвлекаемые, – улыбнулся генерал. – Я с такими сталкивался. Они, как правило, помимо запитки от основной электросети корабля снабжены автономным источником питания. Но основной контур мы вот-вот обесточим. А ваша особая служба каким-то образом сейчас вырабатывает ресурс автономных источников, включив маячки на максимум энергопотребления, оттого и вой. Я, правда, не представляю, как это технически возможно – но это единственное объяснение происходящему. Маячки заткнутся без питания. Если прежде не сгорят от перегрузок – а они сгорят. Если особая служба так же легко и изящно справится с разнесенным автоответчиком, я пересмотрю свои взгляды на творческий потенциал российского руководства! Кстати, как особая служба очутилась на «Локи», тоже весьма любопытная загадка! Не просветите? Так сказать, заодно? И что она из себя представляет? Почему-то я, генерал, о ней прежде не слышал.
– Сфера с лапками… – пробормотал офицер.
– Что – сфера? А, вы про свой экипаж? Умелые у вас ребята, товарищ младший лейтенант. Сферическую антенну за две вахты восстановили, работает лучше новой! Впрочем, вам не понять, вы же военный психолог…
– Господин генерал, если у вас больше нет ко мне вопросов…
– … то могу прекратить издеваться над «товарищем императором» и приступить к исполнению непосредственных обязанностей, – кивнул генерал. – Да, я понял. Но у меня есть вопрос. Товарищ младший лейтенант, вы так уверенно действуете… а чего вы добиваетесь своим бунтом? Вы все? Или просто придерживаетесь нравственных постулатов вашей неведомой новой веры, как болтают? Мне не просто любопытно. Нам вместе идти в бой, и желательно знать стремления тех, кто будет стоять со мной рядом.
– Чего добиваемся? – рассеянно переспросил офицер. – Ну, это же так понятно… Люди, если о чем-то мечтают, они о том в песнях поют. Вот, если послушать песни, сразу все становится понятно… господин генерал, вы любите старые песни? Вот прекрасно же сказано: жила бы страна родная, и нету иных забот! Или вот еще…
Генерал Кожевников сжал челюсти так, что побелели желваки, резко козырнул и ушел. «Товарищ император» задумчиво кивнул собственным мыслям. Мысли были безрадостные. На генерала имелись определенные виды, но он, к сожалению, оказался слишком… слишком кем? Не офицером российского космофлота, те как раз бывали всякими, взять примером того же капитана Овчаренко… слишком землянином, вот.
И снова молнией блеснула мысль, что вопрос клонов – главный. Блеснул и так же снова ушел, оттесненный насущными заботами.
Насущная забота в лице техника-лейтенанта Еремеева стояла рядом, практически над душой, и нетерпеливо ожидала, когда «товарищ император» соизволит обратить на нее внимание.
– Отодвинься! – раздраженно приказал офицер.
Еремеев извинился и отодвинулся, из чего следовало, что парень родился в космосе и причину раздражения понимает правильно. В космосе личное пространство – это святое.
Офицер поморщился. Ведь и эту его привычку впишут в анналы новой веры! С недавних пор он стал нервно реагировать на все, начинающееся со слова «святое». Как только осознал, к чему идет, так и занервничал.
– А тебе чего? Еще скажи, что «Торы» заклинило из-за одновременного срабатывания маячков!
– Ах вот что это было… Нет, «Торы» не заклинило, их вообще не клинит, если кто не в курсе, просто отказала система комплексного захвата целей, и мы ослепли. Товарищ император, весь технико-офицерский состав «Локи» настоятельно и даже униженно просит вас больше не вмешиваться в области, в которых вы ни черта не смыслите, и заниматься своими непосредственными обязанностями! И техники-европейцы просят вместе с нами! На коленях! Вот!
– Ну-ка, ну-ка, уже интересно! И в чем, по вашему всеобщему мнению, и европейцев тоже, заключаются обязанности «товарища императора»?
– Ваша обязанность – создавать новую общность людей под названием Россия! – убежденно заявил техник-лейтенант. – Ее идеологию, культурные стереотипы, нравственные максимы! Вот идите и занимайтесь, тем более что у вас получается не очень ловко! А решение технических вопросов предоставьте специалистам! Говоря проще – передайте нам контакты с особой службой, с «тринадцатым», с Даждь-богом самим или кто у вас там занимается диверсиями на собственном корабле – и больше не вмешивайтесь, мы сами разберемся меж собой, что и как делать, чтоб обойтись без подобных эксцессов!
– «Тринадцатого» нет.
– Да ну? – усмехнулся Еремеев. – Я, конечно, сам с «тринадцатым» не сталкивался – но генерал Кожевников видел и слышал призрака лично, а его словам можно доверять…
– Даждь-бога нет тем более, это всего лишь обозначение одного любопытного культурно-этического феномена, – пробормотал офицер. – Что касается особой службы, то тебе, Алексей, просто указали на уязвимость системы. Иди и сделай так, чтоб в бою нас не достали дистанционно никаким способом. И времени у тебя на это – до конца вахты. Потому что в конце вахты корабль будет переведен в заряженно-боевое состояние… но я тебя понял. Тебя и весь наш дружный коллектив. Не лезть неумелыми ручками военного психолога в технические премудрости – вроде все ясно и понятно.
– Я рад, мы все рады, что вы наконец…
– И вы, конечно, лучше меня знаете, как нейтрализовать маячки «Локи».
Техник-лейтенант осекся.
– Скажи-ка еще, знаток технических премудростей, как сформировать новую общность людей, если люди остались прежними? А? Вот сегодня десант вышибет альфа-самцов, любителей и вдохновителей всех мерзостей российского космофлота, и что? И завтра их места займут следующие по очередности. Такова уж наша природа. Вот я не давлю вас, и уже техник-лейтенант приказывает лидеру мятежа, чего и как ему делать. И все остальные тоже приказывают, советуют и поучают. Ну и что из вас можно сформировать нового, а?
– Мы верим в ваши силы! – бодро сказал техник-лейтенант, поедая начальство преданными глазами.
– Если бы так. Не в меня вы верите, а в «тринадцатого», как все ленивые русские! Что прилетит и за вас все сделает. «Тринадцатого» нет, понял?!
– Понял, – озадаченно отозвался техник-лейтенант и убежал.
– Хороший мальчик, – заметил подошедший десантник. – Приятно с ним работать, побольше б таких. И он прав, получается у нас пока что плохо. Товарищ император, как-то надо заканчивать с репрессиями, а то у народа скоро сформируется устойчивая неприязнь к десантникам, поверх имеющейся традиционной. Это я как офицер по работе с личным составом говорю.
– Что, и ты меня поучаешь?
– Товарищ младший лейтенант! – укоризненно сказал десантник. – Я, между прочим, девятый год офицер по работе с личным составом, да еще у десанта, где год за пять надо считать – я отвечаю за то, что говорю!
«Товарищ император» уставился на непрошеного советчика, как будто решая его судьбу. И, скорее всего, именно так и было.
– Извините, товарищ младший лейтенант, – пробормотал десантник. – Вы так молодо выглядите, что постоянно тянет подсказать и помочь. Говорят, родительский комплекс. Обычная болячка офицеров нашего профиля. Я и так сдерживаюсь. Не могли бы вы взрослеть быстрее?
– Враждебности не будет, – вздохнул офицер и опустил голову. – Не успеет сформироваться. «Локи» приблизился к зоне контроля европейцев. В конце вахты корабль переходит в заряженно-боевое состояние. Значит, через вахту – бой, и кто там уцелеет, большой вопрос… Капитан, распорядись о всеобщем построении на конец вахты. В боевой экипировке.
– Приказы по экипажу – это вообще-то к коменданту…
– А то я не знаю, кто командует на самом деле! Распорядись.
Бойцы возрожденной бригады «Внуки Даждь-бога» застыли в неразличимом строю, только лица белели ровными рядами. Пехотные «хамелеоны» сливались с расцветкой стен, чутко реагировали на блики освещения, очертания фигур плыли и терялись, и казалось, что воины уже не здесь, а где-то там… куда уведет их скорый и страшный бой. Рукопашная – нет ничего более чудовищного на войне.
– Это ты здорово придумал! – шептал над головой «товарища императора» командир десантников. – Ребята трясутся! Ободрение им как никогда! Главное – энергичней, смелее, накачивай их уверенностью в победе, понял! Ну, давай!
– Встаньте в строй, товарищ майор.
«Товарищ император» шел вдоль строя и всматривался в лица с болезненным напряжением. Как будто запоминал каждого. На мгновение остановился напротив генерала Кожевникова, за спиной которого бледной тенью стояла высокая девушка в «хамелеоне», увешанная оружием ближнего боя.
– Сбереги ценой собственной жизни! – передал он взглядом генералу.
– Сам знаю! – беззвучно усмехнулся генерал.
Офицер кивнул, словно именно этого и ожидал, и вернулся на свое место. Посмотрел на майора Быкова, подающего ему знаки. И молча опустился перед строем на одно колено.
На внутреннем космодроме наступила звенящая тишина. Потом бойцы, словно подчиняясь неслышимой команде, повернулись направо и бесшумной колонной зашагали к своим боевым постам.
Ни одного слова так и не прозвучало.
Да и к чему они идущим на смерть?
Феномен веры труднообъясним вообще, но в середине двадцать второго века – особенно. Богу нет места во вселенной, сказано физиками и услышано всеми. Что должно переклинить головы огромного количества людей, чтоб рядом с космическими кораблями, жилыми астероидами, рядом с генетикой и химией пограничных сред на равных стояли призрак «тринадцатый», сыны Даждь-бога, пророки, провидцы и святые?
Думаю, это война.
Новая вера родилась на войне – и только там могла родиться. В условиях, когда жизнь твоя ничего не стоит, когда она зависит не от собственной ловкости, боевого опыта или профессиональных навыков, а по большей части от случайного полета рокового осколка, от слепого попадания метеорита, от тысяч других случайностей и нелепостей, человеку надо на что-то опираться, чтоб не сойти с ума от ужаса, чтоб не впасть в черное равнодушие, которое гарантирует смерть надежней прямого попадания ракеты. И тогда он опирается на веру. Больше ему опираться не на что.
Не на бога же.
Бога нет во вселенной, нет его и в новой религии. И пусть никого не смущает дефиниция Даждь-бога, присутствующая в новой вере на всех уровнях, начиная от бытовых ругательств и заканчивая чеканными строками нравственных максим «Даждь». Бог двадцать второго века – всего лишь явление, феномен, вовсе не то мрачное Непознаваемое, собиравшее кровавую дань с начала времен. Конкретно Даждь-бог – название определенной нравственно-этической системы, не более того. Да, его имя трепали всуе – но так же треплют в грязных ругательствах понятие матери, пусть и потерявшее значение в век клонов, но и дурной славы явно не заслужившее.
Так на кого опирались сыны Даждь-бога, если бога нет, может не понять мой читатель.
На «тринадцатого», вот на кого. И можете начинать смеяться. Только, если побываете на войне, смеяться вам резко расхочется.
Я был там, я знаю.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги