Охота на тринадцатого

Шаг восьмой

– Гётц! Капрал Гётц!

Голос капитана звучал ласково и укоризненно.

– Да, сэр! Я ничего не сделал, сэр! – бодро откликнулся штурмовик.

– Капрал, тебе надо комиком работать, а не служить в доблестном имперском спецназе! – укорил капитан. – Специально для тебя напоминаю: действовать только по команде, и без всякой твоей самодеятельности! Ты настоящий sloppy, капрал, знаешь это? Таких, как ты, не берут в разведку! Твое счастье, что отряд идет на операцию полным составом! Старайся, капрал, не подведи папу капитана! Все понятно, капрал Гётц? И выключи эти долбаные поисковики и больше не трогай их своими долбаными руками, пока не пройдет команда!

– Да, сэр, я помню, сэр, меня не отчислили из отряда только потому, что я обеспечил победу нашей команде на флотских соревнованиях групп специального назначения! Я буду стараться заслужить ваше одобрение, сэр!

Капитан, бывший вдвое моложе капрала, отечески похлопал штурмовика по бронированному плечу и затрусил в голову колонны с очередной порцией бодрых указаний. Капрал издал вслед ему неприличный звук, снова включил поисковый комплекс, проверил оружейные обвесы и неторопливо зашагал на погрузку. Bloody eagl без капрала не улетит, куда торопиться? А вот поисковый комплекс лучше включить сразу, нечего экономить энергомодули. Энергомодуль можно поменять, а жизнь у капрала всего одна – и заранее включенный поисковик ее уже пару раз спасал. Так что зря подпрыгивает капитан. Не на экономию энергомодулей надо бы обратить внимание капитану – но кто такой капрал Гётц, чтоб советовать? Капрал Гётц для капитана – прирожденный sloppy, размундяй, везунчик, но не советчик, нет. А вот капрал на месте капитана задумался бы, почему никого не нашли дроны, посланные на обследование мертвого корабля. Капрал Гётц людей туда вообще не стал бы отправлять, а расстрелял бы непонятное издалека. А уж если пришлось бы отправить, то посадил бы штурмовой отряд не в один Bloody eagl – дал же какой-то идиот имечко транспортному катеру! – а распределил бы по двум десяткам SS, да с их поддержкой и обследовал бы странный корабль. Предварительно проломив тому входную дыру в борту, так, на всякий случай.

Но операцией командовал капитан.

По справедливости, капитан не был таким уж придурком. Он бы тоже не стал рисковать отрядом спецназа там, где не нашли ответов дроны, специально, между прочим, созданные для разведки. Но мертвый корабль – по слухам от локаторщиков, с большой долей вероятности «Локи», пропавший в «черной бороде» после боя у центральной базы русских – так вот, этот долбаный мертвый корабль перся прямиком в Клондайк. Траекторию его движения пересчитывали трижды – и трижды выходило прямое попадание в астероидный кластер. Захочешь специально попасть – так точно не прицелишься. Тут уже не махнешь рукой и не скажешь «а, пускай летит!». Тут что-то надо делать. Можно бы взорвать к долбаной русской матери – но кто в здравом уме станет взрывать корабль огневой поддержки, тем более, флагман? А дроны никого не нашли. А потом и вовсе замолчали. Ладно бы дроны – но и сам корабль мертво молчал. Весь. А так не бывает. На любом корабле, даже разбитом в бою прямыми попаданиями, что-нибудь да работает. А тут – совсем ничего, даже маячки не попискивают. Потому мертвяка засекли в последний момент, и времени на анализ обстановки и разработку плана примитивно не хватило. И капитан решил отправить на «Локи» штурмовой отряд, полторы сотни опытнейших бойцов, прошедших не одну заварушку. Честно говоря, капрал Гётц тоже отправил бы отряд, если б ему, как капитану, пригрозил позорной отставкой сам командующий Седьмым флотом, да с такими же матами, ором и унижением по открытой линии, то есть при подчиненных. Капрал Гётц, как и капитан, в отставку не хотел, потому что еще не выслужил себе коттедж в агроимперии европейского космофлота – и много чего еще не выслужил, а надо бы. Потому что солдат воюет только ради обеспеченной старости!

Огромная сфера «Локи» приблизилась. Штурмовики этого, конечно, не видели, но Гётц на всякий случай поглядывал на развертки поисковика – и заметил, что катер направляется вовсе не к слипу основных стартовых створок.

Разумное решение, мысленно одобрил он капитана. Что может быть лучше, чем черный ход – особенно когда про него не знают враги? А у «Локи» такой имелся.

– Включить поисковики, активировать броню, перевести оружие в боевое положение! – раздалась в переговорнике команда капитана. – Развернуть проекцию внутренних помещений объекта! Так, парни, заходим через аварийный шлюз! Капрал Гётц, со своим звеном вскроешь эту консервную банку!

– Есть, сэр! – привычно рявкнул капрал, хлопнул подчиненных по спинам и выстроил перед выходом.

– Под хорды катера не соваться! – предупредил Гётц штурмовиков. – Повисите в сторонке, сам справлюсь!

– Прикрыть спину? – заикнулся кто-то из молодых.

– Задницу себе прикрой, недоумок! – рявкнул Гётц. – Еще не хватало, чтоб кто-то болтался за моей спиной с оружием на боевом взводе!

Щелкнула диафрагма, звено штурмовиков выпало в черноту космоса. «Локи» выглядел мертвым: не мерцали экраны Фридмана, не притягивала шлейфовая гравитация, не мерцали посадочные дорожки на слипах – на огромном корабле вообще ничего не светилось. И хорды двигательной установки не сияли губительным светом, что было очень странно, но в данном случае неплохо. Гётц разок попал под хорды, впечатлений хватило на всю жизнь, больше не надо. Капрал подлетел к корпусу корабля, поискал радиационные метки маркеров. Маркеры оказались на месте, как и пиропатроны. Руки выполнили привычные манипуляции. Овал входа в аварийный шлюз дрогнул и медленно повалился внутрь.

– Молодец, капрал! – похвалил капитан. – Работаем, парни, живо, живо, пошли! Капрал, на тебе периметр!

– Есть, сэр! – бодро отозвался капрал.

Никакого периметра в шлюзовой камере не предполагалось, но не говорить же подобное капитану, когда тот руководит операцией? Так что капрал со звеном просто отодвинулся к стенам, чтоб пилоты «Кровавого орла» ненароком не сделали из штурмовиков неаппетитную и, да, кровавую кашу, втискивая катер внутрь.

«Кровавый орел» варварски вогнал когти посадочных якорей в покрытие шлюзовой камеры и плотно встал. Штурмовики вереницей поплыли из катера, занялись установкой аварийной перепонки и распечатыванием доступа к внутренним помещениям корабля. Гётц в общей суете участия не принимал. Он прислушивался к ощущениям. Что-то смущало его чуткий инстинкт самосохранения. Чтоб проверить догадку, он даже отцепился от стены. Да, похоже, его насторожило именно это. Гравитация была. Но очень-очень слабая. Как будто работала гравитационная установка зеленой зоны.

– Кэп, зеленая зона работает, – доложил он.

– Знаменитые предвидения капрала Гётца? – тут же язвительно откликнулся капитан. – Они же посталкогольные страхи капрала Гётца? Капрал, займитесь делом!

– Есть, сэр! – рявкнул Гётц. – По плану операции мои парни идут аръергардом! Ждем начала движения, готовы к выполнению задачи, сэр!

– Так-то лучше. Ведь можешь, когда хочешь, Гётц! Я из тебя еще сделаю настоящего солдата…

– Парни, смотрите во все стороны! – буркнул капрал подчиненным. – Здесь что-то не так, или я не капрал Гётц!

Обижаться на капитана не имело смысла. Как он мог поверить какому-то капралу, если приборы капитана гравитации не определяли? Это капрал чуял гравитацию непонятно чем. Он вообще многое чуял. Вот сейчас, например, он был убежден, что в глубине корабля есть живые люди.

Огромный люк раскрутили вручную и отодвинули. В шлюзовую камеру ворвался воздух, парочку зазевавшихся штурмовиков даже приподняло потоком и ощутимо приложило об стену. По крайней мере, герметизация корабля не была нарушена. Но огромный экипаж «Локи» тем не менее не подавал признаков жизни.

Раздалась команда на движение, и штурмовой отряд поплыл внутрь мертвого корабля. Гётц выждал, чтоб набрать необходимую дистанцию, махнул своему звену и сам, настороженно озираясь, вплыл следом.

Внутри «Локи» было… странно. Широкие и абсолютно пустые коридоры наполняла какая-то слабосветящаяся взвесь. Поначалу еле заметная, по мере продвижения к зеленой зоне она становилась все плотней и плотней, пока не превратилась в настоящий туман. Синий светящийся туман. И появилась ощутимая гравитация. В зеленой зоне действительно работала как ни в чем не бывало внутренняя гравитационная установка. И кто-то там ее обслуживал, выходит. Капрал поморщился: капитан, естественно, и этого вывода не сделал. Понятно, занят руководством, думать некогда. А вот капрал Гётц на этой стадии операцию бы уже свернул – потому что дроны о гравитации почему-то не доложили. Это было непонятно, а капрал непонятное очень не любил. Непонятное в космосе означает смерть.

А еще в коридорах тут и там попадались какие-то наросты, выступы, сужения и повороты, которых не было в типовой проекции корабля. Гётц на всякий случай проверил парочку таких всем имеющимся в наличии оборудованием, даже пристукнул кулаком. Обычный пенобетон, основной строительный материал космоса. Для чего его налепил экипаж «Локи» – или кто-то еще – понять не представлялось возможным. Выступы только обзору мешали. И заставили Гётца насторожиться еще больше.

Капитан не замолкал ни на секунду, делясь наблюдениями с командой аналитиков, засевших на «Нибелунге», и переговариваясь с группами, идущими параллельными коридорами. Предположения выдвигались самые дикие, вплоть до воздействия негуманоидной цивилизации. Негуманоидных цивилизаций в космосе пока что не встречали, да и из гуманоидных попадались исключительно люди, но аналитики, похоже, вошли в раж. Капралу все это страшно не нравилось. Лучше бы капитан обратил внимание на то, что связь стала ощутимо слабеть. Похоже, туман как-то противодействовал. Или что-то еще.

Они добрались до лифтовых шахт, когда непонятное томление капрала Гётца приобрело страшную и понятную материализацию. Туман мигнул, сменил цвет на розовый – и пропала связь. Вся. Мало того, отказали системы прицеливания, контуры предметов поплыли, размазались… и из этой мути на штурмовиков кинулись яростные молчаливые враги. Гётца спасло то, что он шел последним – и еще неопытность противника. От тяжкого удара по шлему штурмовик улетел далеко по коридору. Кто же так бьет? Сам Гётц на месте оппонента ни за что не выпустил бы жертву из захвата. А так штурмовик откатился подальше, вскочил… лицевой «умный» щиток покрылся какой-то белесой мутью, и капрал сделал то, что запрещалось всеми без исключения инструкциями – сорвал с головы шлем. Наплевать, что имелась опасность глотнуть вместе с непонятным туманом отравы, заразы или получить по глазам и ушам шоковой гранатой – содрать немедленно, если ничего не видно! Шесть операций, полминуты по нормативу, но Гётц управился за пару секунд. Да, он сразу потерял информацию от «умной» электроники, зато кое-что смог увидеть собственными глазами. Розовый туман озарялся частыми беспорядочными вспышками – штурмовики отбивались вслепую от неведомого противника… и гибли, естественно! Слепой зрячему не противник! Похоже, больше никому не пришло в голову нарушить инструкцию.

– Снимите шлемы, придурки! – заорал Гётц. – Руди, Бобби! Выполнять!

Он выкрикнул команду дважды, прежде чем на него кинулись со спины. Ну, к таким фокусам капрал был готов, он и сам любил нападать сзади. Нападавший получил сокрушительный удар бронированным локтем в грудь, и следом очередь по всему корпусу. Капрал всегда стрелял именно так, чтобы хоть одна пуля нашла слабое место в броне. К его удивлению, «хамелеон» напавшего тут же покрылся кровавыми пятнами – противник был вообще без брони.

– Ах так! – обрадовался Гётц и шарахнул очередью в туман.

Слабопатронный штурмовой автомат не мог пробить броню спецназа, ну, почти нигде не мог, а вот нападающим, если они все без брони, могло крепко не повезти…

Потом он чуть не располосовал надвое выбежавшую из тумана фигуру, хорошо, в последний момент узнал своего бойца.

– Гётц, придурок, ты меня чуть не убил! – завопил штурмовик, приподняв щиток.

Капрал в несколько движений сорвал с подчиненного шлем и пинком указал направление.

– Отсюда можно выбраться только по старинке! – пояснил он на бегу. – Ножками, Руди, ножками! И гляди во все стороны! Да, и стреляй в корпус, они без брони, и с чего-то лезут в рукопашную!

– Кто они, Гётц? – крикнул штурмовик.

– Не инопланетяне! – рявкнул капрал. – Русские это, Руди, сумасшедшие русские! Ничего, нам бы только выбраться из корабля! Уйдем из тумана, связь восстановится! Сообщим обстановку, «Нибелунг» это корыто просто разнесет!

– А как же ребята? – прохрипел штурмовик.

– Забудь про ребят, Руди! Они уже погибли, не будь я капрал Гётц!

– Все группы?!

– У катера узнаем! Ходу, Руди, если хочешь сберечь свою долбаную задницу!

Они почти прорвались. Они даже добрались до зоны невесомости! Трижды на них нападали, выскакивали из ниш, замаскированных в наростах и изгибах коридора – вот для чего их налепили! – и трижды Гётц безжалостно расстреливал нападавших в упор. От Руди оказалось мало толку, штурмовик все пытался взять противника в захват «умного» прицела. А глазами засечь цели, похоже, не мог – просто не видел в темноте, как и большинство рожденных на Земле.

– Дурак! – не вытерпел Гётц. – Это засада! Они потому и не берутся, что сняли с себя все! Просто стреляй на шум, от пояса!

Капрал пожалел о крике раньше, чем прекратил орать. Да, он, конечно, стрелял, и много, но что такое бесшумный штурмовой автомат против капральского ора? В результате их услышали и полетели посмотреть, кто там шумит и орет на европейском. Капрал не успел даже приготовиться, все произошло быстро. Из коридора, ведущего к спасительному катеру, в их сторону метнулись две стремительные ловкие тени, оттолкнулись от стены, от потолка, и очередь из автомата Гётца улетела в никуда. А вот пули, выпущенные из надежного табельного пистолета, попали куда надо, и темнота не спасла. Ну, у снайперов обычно так и бывает.

А потом грянул взрыв. Взорвалась граната, выпавшая из руки мертвого Гётца. Капрал Гётц прекрасно понимал, что его везение кончается там, где начинается русский десант – и во время прорыва все время держал гранату в руке.

Он был хорошим солдатом, капрал Гётц, и вообще-то неплохим человеком. Но какое это имеет значение на войне?

Генерала Кожевникова упаковали неумело, но старательно. Безногое тело, покрытое содержимым десятка медицинских экспресс-аптечек, забрызганное кровью и еле прикрытое остатками «хамелеона», выглядело жутко.

– Как же он так? – пробормотал «товарищ император». – А говорил, мастер боя…

– Мастер – не то слово! – прохрипел командир десантников, ловко облачаясь в европейскую броню. – Герой! Я же своих ребят поставил по предполагаемому маршруту штурмовиков, а они, падлы, зашли там, где вроде никаких дыр нет! И пришлось с ними рубиться техникам генерала! А генерал в одиночку исправлял ситуацию! Снял пилотов катера, они пискнуть не успели! Клинками, чистенько! А потом вот эти прорвались, он и их остановил! Честно, Георгий, я сам так не сумел бы. А попался он случайно, у капрала граната самопроизвольно подорвалась. Ну, такая падла эта война, тут мастерство не спасает… Товарищ император, приказывайте, что хотите, но на абордаж я вас не возьму! Не ваш профиль!

– И не собирался! – содрогнулся офицер. – Еще раз ловить головой гранату от «залпа» – спасибо большое, но нет!

– Ай, молодец! – обрадовался десантник. – Я уж хотел тебя фиксировать… Так, ребятки, живо, минута на загрузку! Техники, кто у вас генерит голоса пилотов? Что значит – не знаем?! Молчать будем, нас на подлете сожгут! Еремеев, твоя ответственность была! Ах, ты и сделаешь? Ну так делай! Лючия, убери третьего пилота, Еремееву место нужно! Все, ребята, старт, выбились из графика, кто не успел, пусть хоть на ранцевом движке догоняет! Георгий, не виси мешком, командуй, командуй…

Наползающий люк резко отсек его голос.

– Permettez-vous… – деликатно тронули «товарища императора» за плечо.

Он отодвинулся. Группа парамедиков аккуратно и деловито занялась эвакуацией генерала. В невесомости это получалось медленно, и офицер, поморщившись, подплыл им на помощь.

– А, Георгий… – открыл затуманенные болью глаза генерал. – Теперь я с вами навеки… без ног – только с вами. Будем вместе строить свободную Россию…

– Сейчас не двадцатый век, – неловко сказал офицер. – Есть же биопротезы.

– Это не то, совсем не то… для девушек. Тебе не понять… Так что последнее препятствие устранено… вместе с ногами, понимаешь?

– Вряд ли Лючия так считает, – возразил офицер.

– Я так считаю, – тихо, но твердо отозвался генерал и закрыл глаза.

«Товарищ император» только молча покачал головой. Он действительно не всегда мог понять рожденных на Земле. Ну потерял ноги. И что изменилось? Есть протезы. А Лючия Овехуна… на месте последней схватки генерала освещения было немного, но офицер все равно увидел, что требовалось. Майор Быков ошибся: генерал не случайно попался, он сам прыгнул на гранату. И принял все осколки, предназначенные Лючии, на свои ноги. Грудью прикрыть не решился, это понятно, жить все хотят, но закрыть гранату собственными ногами – подвиг не меньший. Медики могли и не успеть. Очень красноречивый поступок, и наверняка впечатлил девушку. Ну и при чем тут ноги? Любят не за ноги, разве не так?

– Месье император ошибается, – негромко сказал один из парамедиков. – Медблок «Локи» не располагает биопротезами. Их изготавливают на Клондайке, на специальной фабрике под заказ. Но вряд ли фабрика примет заказ с «Локи».

– Это мы еще посмотрим! – процедил офицер. – Пока что сделайте для генерала все возможное.

– Разумеется, месье император, это наша работа.

Офицер остановился и закрутил головой. Парамедик правильно заметил: это их работа. А у «товарища императора» имелась своя, ей и следовало заниматься.

Обычно живой, гудящий организм «Локи» мешал чувствовать, но сейчас внешний контур корабля омертвел, и офицер отчетливо видел, как нависает над ним грозный, сияющий энергетическими полями гигант – европейский корабль орбитальной обороны. «Нибелунг», надо полагать. По данным разведки непосредственную охрану Клондайка выполнял именно он. По сути обычный корабль-матка, как и «Локи», только побольше, помощней. И специализированный под охрану космических объектов. Но по сути – матка, тут прав старшина…

Кстати, старшина. Дежурства в навигаторском посту словно разрушили внутри офицера какую-то плотину, новые способности резко прибавили в мощности – и прибавляли с каждой сменой. Теперь офицер мог видеть многое, совершенно недоступное раньше. Вот и сейчас он всмотрелся и сразу увидел, как осторожно ползет по ремзоне мерцающая искорка истребителя. Пилот «семерки» крался, что называется, на одной хорде.

– Ах вы махновцы! – ругнулся «товарищ император», оттолкнулся от стены и помчался наперехват.

В последние годы махновцы и сам батька Махно восхвалялись в исторических фильмах без всякого чувства меры, даже видеомир сляпали на скорую руку, и теперь офицер понимал, почему. Космическую часть российской империи готовили к разделу и хаосу перемен, вот почему. Но сам офицер махновщину решительно не принимал и использовал тему исключительно для ругательств. Бандиты – они и есть бандиты, и более никто. А экипаж «семерки» в данный момент вел себя, как настоящие бандиты!

Истребитель успел выбраться их укрытия в глубине корабля, проползти по осевой техпалубы к ремзоне, пробраться сквозь завалы битой техники к обшивке – но лишь для того, чтоб уткнуться в знакомую серебристую фигуру. Офицер поднял руку и погрозил кулаком. «Черт» трусливо дернулся обратно, но потом обреченно открыл люк.

– Место императора – в центре управления! – буркнул старшина. – Руку на пульсе операции держать!

– Вас не спросил! – огрызнулся офицер, быстро подключаясь к системе жизнеобеспечения компенсатора. – Я, Борис, тебя внимательно слушал! Ты убедил, что сейчас в космосе главное – связь! И глаза. Но глаза у меня теперь свои есть, а связью кто обеспечит, а? Я спрашиваю, кто?

– А ты понимаешь, куда мы сейчас полезем?!

Офицер криво улыбнулся:

– Чего тут понимать? В «Нибелунга», на гадальный сайт не ходи. Если в нем электронику не выбить, «Локи» конец.

– Чем выбить, чем? – запсиховал стрелок. – Табельным оружием, что ли?

– Олл-аут, чем же еще, – усмехнулся офицер. – Именно так мы взяли «Локи», разве нет? Я тогда получил гранатой по башке и плохо соображал, конечно, но мне ничто не мешало подумать потом. Я подумал и понял, что вы как-то вырубили электронику корабля – иначе десантников все равно пожгли бы на подлете. И амазонок тоже. Вы как-то это сделали. Как – мне неинтересно. И точно так же собрались сделать на «Нибелунге».

– Точно так не сделать! – проворчал Буревой. – Мы не боги. Может, вам и неинтересно, но мы планировали подорваться в центре управления, если другие варианты не пройдут. Вот Олег и психует.

– Надо, чтоб прошли! – содрогнулся офицер.

– Надо, да кто б спрашивал нашего мнения…

– Ну, вы, умники! – вмешался пилот. – Которые подорваться собрались! Мы как в «Нибелунга» попадем? Десант, допустим, оне сами впустят, как своих – а нас?

– И нас так же, – хмуро сказал старшина. – Помнишь, в сто девятнадцатом? Вот так же.

– Я под хорды… м-мать Даждь-бога нетрадиционная любовница… – прошипел пилот и взялся за управление. – Кэп, с какой стороны этот урод висит? Прикроемся корпусом… кэп, не тормози!

– Я не торможу, – процедил офицер. – Я смотрю. Смотрю и вижу… Давай на пятнадцатый старт. И не тормози, понял?

– Почему? – тут же насторожился старшина.

– Потому что иначе нам конец, – спокойно отозвался офицер. – У европейцев еще два борта на подлете. Я их вижу. Вот так-то, ребята.

– Лючия прозевала! – ахнул стрелок.

– Не прозевала! – рявкнул старшина. – Ее разведке две недели от роду, чего требуешь от девочки невозможного? Ну не ясновидящая же она? Радуйся, что здесь один «Нибелунг», а не весь Седьмой флот! Работаем! Давай, Сережка!

– Даждь-боже милостивый к сынам своим, укрой верных воинов… – исступленно забормотал стрелок.

– Олег, молиться – потом! Сервис-порт на ручном режиме, вылазь и открывай!

Ремонтный порт пыхнул вырвавшимся воздухом. И легче этого облачка скользнула в спасительную черноту космоса невидимая «семерка»…

– Чтоб я еще раз полез через хорды! – просипел пилот. – Мамой Даждь-бога клянусь!

– Ы-ы… – согласно отозвался офицер.

– Георгий, стрелок в отключке, – еле слышно сказал старшина. – Дай ему стимулятор. Если можешь.

В динамиках страшно орали и стреляли – десантники под видом возвращающихся в панике штурмовиков прорвались на европейскую матку. Как обморочно предполагал офицер – «семерка» тоже прорвалась. Но десантникам было легче, им не пришлось потрошить робота-ремонтника и под его паролем лезть через рабочую зону распределенного двигателя. Прямо через страшный свет хорд. В училище преподаватели утверждали, что это невозможно. Теперь офицер знал, что преподаватели ошибались – и мечтал потерять сознание, как Олег, чтоб не чувствовать раздирающей все тело боли. Плача, ругаясь и шипя, он дотянулся до стрелка и дрожащими руками поставил стимулятор, хотелось верить, куда надо. Потом приутих шум в динамиках, видимо, старшина окончательно пришел в себя и навел в своем хозяйстве порядок.

– Сейчас, ребятки, мы их выключим… – пробормотал старшина.

Полыхнуло со страшной силой.

– Не получилось, – тихо констатировал пилот. – Продублировали основную связь бронекабелем, или я не Стрежевой. Борух, что делать будем?

– Ты не Стрежевой вообще-то! – буркнул старшина.

Полыхнуло еще раз.

– Ага, – сказал стрелок, поднимая голову. – А я предупреждал. И два борта на подходе, если кэп не врет. Щас нам будет капец, на гадальный сайт не ходи! Борух, учти, я еще жить хочу!

– Мы все хотим! – рявкнул старшина. – Не мешайте!

Снова полыхнуло.

– А ты чего вылупился? – прошипел вдруг стрелок. – Призраков не видел?

Трассер простучал коротко и беспощадно, фигуру европейского техника в конце коридора разбросало по стене.

– Кэп, будь готов! – крикнул стрелок. – Сейчас они на шум полезут!

Офицер переборол дурную слабость, взялся за управление огнем, и группу военной полиции встретила экономная меткая очередь.

– Не могу! – озабоченно сказал старшина. – Связь я им поломал, но между центром управления и огневыми постами, чую, есть еще защищенные нитки, а их только физически!

– Защищенные мы тоже ломали! – напомнил пилот. – Да, и ты сжег мне расходник, на маневр больше не рассчитывай.

– Такие – не ломали, – пробормотал старшина. – Так что – физически, и не спорь. Давай, Сереженька, к центру, да побыстрее! Кэп не ошибся, теперь и я борта вижу!

– Подумаешь, борта на подходе! – проворчал пилот и взялся за управление. – Подумаешь, видишь. Мы все видим… Пока они подойдут, «Нибелунг» наш будет… или нас не будет, как-то так…

– Стоп! – вдруг приказал офицер. – Старшина, связь на десант!

– Георгий, Георгий, слышишь меня? – прорвался напряженный голос майора. – Знаю, что не слышишь, сам радиомолчание вводил, но мне перед смертью пофиг. Лишь бы запись осталась. Георгий, мы не пройдем, тут у створок целый укрепрайон. Сделали вывод из захвата «Локи», падлы! Георгий! Прошу, помяни потом всех моих ребят, ты знаешь, где… Нам все равно конец, сейчас пойдем на прорыв к центру управления! Георгий…

– Майор, тебя слышу, – прошептал офицер и упрямо стиснул кулаки. – Готовься к прорыву, тебе вскроют осевую на центр управления. Дальше сами. Оставайтесь живыми, понял?

– Если вскроют осевую, останемся! – неверяще откликнулся десантник. – А кто вскроет?!

– Смотри легенды, майор.

– Понял…

– Я не бог, чтоб видеть планировку сквозь стены! – раздраженно сказал пилот. – Куда двигаться, умники? И учтите, если в центре сориентируются и прикажут открыть огонь, «Локи» конец! А там официанточки Олегу ну очень понравились!

– Плюс, Сережа, левый тридцать, восьмерка! – напряженно сообщил стрелок.

– Да? Я бы в обратную сторону выбрал…

– Я тоже, но там на одну перепонку больше, чем у нас ракет! А нам еще бронеплиту укрепленного периметра подрывать! Поехали, Сереженька!

– Ну тогда поехали в плюс…

«Семерка» шустро развернулась, стрелок с хэканьем влупил ракетой в перепонку отсека, и истребитель пошел напролом сквозь вражескую матку.

– Хоть бы раз вышло по плану! – зло пожаловался неизвестно кому офицер и дал короткую очередь по разбегающимся фигурам. – Хоть бы раз… Старшина, вызови первого пилота «Локи»! Гончар! Капитан Гончар, слышишь меня?

– Товарищ император, а вы случаем не из советского КГБ? – озадаченно хохотнул невидимый капитан. – А то я первый раз в жизни вижу, чтоб связывались через выключенную сферу! У нас же радиомолчание!

– Не отвлекайся на ерунду! – сердито сказал офицер. – Я не кэптэн Джонс, вам сколько раз говорить? Так, капитан, десант застрял, потому отменяй все и оживляй «Локи» так быстро, как только можешь – и даже еще быстрее! Не поставишь через пять минут экраны Фридмана – «Локи» конец, понял?

– Уже! – озабоченно отозвался капитан. – Только, товарищ император, у нас много погибших, и, кстати, экраны быстрее, чем за десять минут, не ставятся!

– Хотите жить, поставите. Там генерал предусмотрел принудительный режим как раз для этого случая.

– Тогда поставим! – обрадовался Гончар. – Или взорвемся! Принудительный режим – он такой! Пятьдесят на пятьдесят!

Офицер угрюмо кивнул, соглашаясь, и взялся за управление огнем. «Нибелунг» оказался на удивление полон вооруженными людьми, и это следовало исправить. Непонятно, как десантники в прошлый раз влегкую захватили «Локи», экипажи вроде сопоставимые…

– Щас европейцы откроют по «Локи» огонь! – напряженно напомнил стрелок. – Увидят, что ожил, и вдарят, если не идиоты… а они не идиоты! Борух, надо что-то делать!

– Не мешай! – сдавленно отозвался старшина.

Снова полыхнуло, истребитель дернулся.

– Минус еще расходник, – флегматично сообщил пилот. – Обратно на ранцах полетим, что ли?

– На волне самоподрыва! Очищайте осевую и не мешайте, м-мать ваша Даждь-бога шлюхи троюродная внучка!

Замечание старшины было справедливым, особенно насчет Даждь-бога, так что экипаж замолчал и действительно взялся очищать осевую. Летели осколки от стен, трассеры стучали коротко и зло, фигуры внезапно появлялись в дыму и пыли и падали…

– Ага! – злорадно сказал стрелок. – Бронеплита! А мы ее ракетой!

Истребитель снова качнулся, что-то опасно ударило по сфере.

– Спасибо, «тринадцатый»! – проорал в динамиках счастливый голос майора Быкова. – Не знаю, кто вы, но спасибо, парни! Десант, начинаем движение! «Нибелунг»! Если слышите – молитесь, суки!

– Минус минута! – подавленно сообщил стрелок. – Сейчас они накроют «Локи»! Может, успеем?

– Может, и успеем, – процедил пилот. – К Даждь-богу. У меня хорды разбалансированы, спасибо Борису!

– Эс-оу-эл! – раздалось в динамиках. – Эс-оу-эл! Технический персонал «Нибелунга» выходит из боя, требуем прекратить уничтожение личного состава!

– Щас! – пообещал стрелок и дал очередь по коридору. – Требуют они!

– Молитесь, суки! – прошептал офицер, поймал в захват системы наведения бойцов защитного периметра и открыл огонь. – Молитесь…

Они рвались к центру управления, оставляя позади себя хаос и смерть, с ужасом ожидая ежесекундно, что «Нибелунг» откроет огонь по беззащитному пока что «Локи» – но орудийные посты европейцев по-прежнему молчали. Причина стала ясна, когда они прорвались. «Нибелунг» молчал, потому что дисциплинированные европейские канониры ждали приказа.

Который некому было отдать.

Центра управления больше не существовало.

За последней снесенной трассерами диафрагмой вместо заполненного аппаратурой зала открылась ужасающая картина разрушений.

– Как будто «Черт» взорвался, – озадаченно сказал стрелок. – С полным комплектом расходников. Мы, конечно, именно так и планировали, но… кто?

И искоса глянул на офицера.

– «Тринадцатый»? – с нервным смешком предположил пилот.

– «Тринадцатого» не существует, – неуверенно сказал стрелок. – Верно, Борух?

Старшина не отозвался. Офицер, почувствовав неладное, отключился от системы жизнеобеспечения, поднялся и заглянул в компенсатор старшины.

Буревой лежал странно бледный и умиротворенный. По его лицу медленной струйкой текла кровь.

– Что с ним?

Пилот недоуменно пожал плечами.

– Я должен знать, от чего его лечить! – заорал офицер беспомощно. – Как вы мне надоели со своими тайнами! Вы вместе уже сто лет и раньше так не раз делали!

– Так – не делали, – сказал стрелок, уязвленный обвинениями. – Потому что еще жить хочем! И если б знали, что у вас есть против центра управления свои средства, то Борух не стал бы надрываться! Так что еще вопрос, у кого тут тайны…

– Мы не боги, – серьезно добавил пилот. – Разворотить силой мысли целый сектор – немножко для нас не по силам. А вот у особой службы, получается, есть такая возможность?

– Так он надорвался? – пробормотал офицер. – Уже что-то…

– Не физически надорвался, а… – встрял стрелок.

– Может, вы еще и медики, кроме всего того, что умеете, но скрываете от меня? – поморщился офицер. – Нет? Тогда не лезьте под руку. Пилот, возвращаемся на «Локи», но так, чтоб нас там ни сном ни духом! Бориса надо срочно в медблок. Можно бы и здесь, десант скоро закончит, но у нас врачи проверенные… так… Олег, замени старшину на установках невидимости! А то как бы нас свои снайпера не поджарили.

– Я больше по трассерам…

Офицер подарил ему злобный взгляд, стрелок заткнулся, помог вытащить старшину из компенсатора и молча занял командирское место.

– И сделай связь на «Локи»!

– Связь точно не умею! – буркнул стрелок. – Это специализация Бориса!

– Включить сферу не можешь? – удивился офицер. – Режим радиомолчания снят, олл-аут с «Нибелунга» не было…

Стрелок беззвучно помянул одну из внучек Даждь-бога, и внутреннее пространство истребителя огласилось множеством голосов.

– Всем молчать! – приказал офицер.

Гомон в эфире разом стих.

– Гончар! Пилотажную группу на «Нибелунга», досмотровую команду, с составом определись сам, и… десятка два канониров из тех, кто уже умеет стрелять. Выполнять.

– То есть «Нибелунг» взят?! – недоверчиво спросил невидимый капитан.

– Практически, – поморщился офицер. – Эс-оу-эл они передали. Десантники добивают несогласных. Да, и там центр управления взорван, будете работать из резервных постов, так что не забудьте автономную связь.

– Ну десант дает! Так они и Клондайк голыми руками заломают… Товарищ император, а вы вообще где?

– За вашими спинами! – буркнул офицер. – И вот еще что: эскадре готовность раз на боевой вылет. На подходе два европейца, надо встретить…

– Истребители против двух маток?!

– Радуйтесь, что не против всего Седьмого флота! Да, истребители! У нас нет других сил!

– А «Локи»?

– А «Локи» еще брать Клондайк.

В эфире установилась напряженная тишина. Опытные офицеры на «Локи» не хуже своего императора понимали, что такое жестокая целесообразность войны. В данном случае это – задержка европейских маток ценой гибели истребителей «Локи».

Пилот осторожно вывел истребитель через один из разбитых куполов центра управления, и «семерка» непривычно медленно и плавно полетела к родному уже «Локи».

– Товарищ император, если честно: у «Локи» есть шанс взять Клондайк? – донеслось наконец из сферы.

– У «Локи» есть возможность принять на борт всех пленных в случае успеха, – сказал офицер. – У истребителей такой возможности нет. Выпускай эскадру, капитан. Поведешь сам.

– Есть выпускать эскадру.

И капитан Гончар, и «товарищ император» понимали, что ни один истребитель из вылета не вернется.

Отдав приказ, далее «товарищ император» в боевую деятельность объединенной эскадры не вмешивался. И капитан Гончар, и тем более капитан Овчаренко лучше него знали, как организовать боевой вылет истребителей. Он только коротко потребовал, чтоб амазонок оставили в «императорском» резерве, и дальше просто угрюмо наблюдал, как надвигается на них темная громада «Локи». В принципе его должно было подсвечивать солнце, орбита Клондайка находилась достаточно близко от звезды, но защитно-маскировочное покрытие «Локи» пока что справлялось с обязанностями, и разглядеть его было не так просто. Но с новыми возможностями офицера – возможно.

– Не знал, что в «Локи» есть сервисные выходы, подходящие для истребителя, – заметил он. – Что, вы вот так в любой корабль пролезете?

– Теоретически, – процедил пилот, филигранно вписываясь в проем. – А практически надо, чтоб на порте предварительно кто-то отключил аварийку и открыл замки, а снаружи это не так просто, как кажется всяким дилетантам…

– Но Борис может, – утвердительно сказал офицер.

– … и еще надо, чтоб техники поблизости не болтались, а их в ремзоне полно, особенно у русских. Мы же такие, берем количеством! В «Локи» наши генералы тысяч пять втиснули б! А у европейцев штатный экипаж – полторы тысячи, зато в каждом закутке стоят датчики давления, их тоже как-то надо отключить, чтоб не заорали, а они конструктивно неотключаемые…

– Но Борис – может? – настойчиво переспросил офицер.

– Техников убрать не может, – очень неохотно сказал пилот.

Офицер с сомнением посмотрел на него, но возражать не стал.

Втроем они кое-как вытащили старшину из истребителя, перенесли в экспериментальную мастерскую, и лишь оттуда офицер вызвал парамедиков.

– Вот это правильно! – обрадовался стрелок. – И не надо всяким лишним знать, где мы были да что там делали! Любопытство – это вообще недостаток! Сопряженный с угрозой здоровью, вот!

И бросил на офицера красноречивый взгляд.

– Остаетесь в моем резерве вместе с амазонками! – предупредил офицер. – Чтоб без разрешения – никуда! Я все вижу!

– Глаз-алмаз! – охотно поддержал стрелок. – Взгляд-рентген!

– Вот именно, – откликнулся офицер, и улыбочка стрелка увяла.

Парамедики прибыли не сразу, зато со всем необходимым оборудованием в руках, как принято у европейцев. Выслушали рекомендации офицера, вежливо попросили дать им возможность нормально работать и укатили безвольное тело старшины в медблок.

«Товарищ император» вышел в стартовую зону. Там царила предполетная суета. Как принято у русских, техники и пилоты пытались все сделать в последний момент. А сервис-команды, оставшиеся от прежнего экипажа «Локи», работали методично, тщательно и неторопливо. В результате над стартовой зоной висело плотное, почти осязаемое облако ругани – и не только на русском.

– Да пошла эта целесообразность к чертям собачьим! – вдруг прошипел офицер.

Быстрым шагом он вернулся к «семерке». Стрелок, загружающий в приемники кассеты с боезапасом, почему-то поморщился.

– А я что говорил? – заметил пилот из-под истребителя. – Я говорил, он вернется!

– Товарищ император! – проворчал стрелок. – По законам войны вам надо быть где? В навигаторском посту, вести «Локи» в атаку на Клондайк! Какого черта вы тут забыли? Я Сергею щелбана проиграл!

– Да пошли эти законы знаешь куда? – взорвался офицер. – Истребителей на смерть не отправлю, и все! Не для того бунт устраивали, чтоб снова телами заваливать врага! Где эти чертовы оружейники с ракетными подвесками? Где, я спрашиваю?

– Европейцы, – флегматично заметил пилот и выбрался из-под истребителя. – Идут. Да, кстати: расходники я поменял, хоть сейчас на Клондайк и обратно. Двадцать четыре хорды под завязку. И это последние, больше российских нет. На чем летать станем?

– На европейских. На европейских SS с европейскими расходниками.

Явились оружейники. Не спеша, но удивительно быстро подвесили ракеты. Офицер посмотрел контроль времени и проглотил замечания: европейцы, никуда не спеша, управились быстрее специалистов генерала Кожевникова. Старший наряда еле заметно усмехнулся и приложил пальцы к каскетке. Офицер смущенно козырнул в ответ и запрыгнул в люк от позора подальше. Стрелок без напоминаний занял командирский компенсатор и включил связь.

– «Локи»! – позвал офицер сердито. – Капитан Овчаренко, ты сейчас за старшего? Три-ти-ти, щука-таймер-аверс! Как понял?

– Смотря что понял, – осторожно отозвались из пилотажной. – Что последний приказ отменяется – не дураки, коды знаем, поняли. А откуда вы передаете, пока что нет… А хотелось бы, ибо жутко интересно…

– Из-за вашей спины! – привычно огрызнулся офицер. – Капитан! Европейцев видишь?

– Нет, и еще долго не увижу. Я же не ваша особая служба, мне радарные группы требуются, знаете ли! – непочтительно отозвался капитан. – Включатся, посмотрю!

– Тогда… – офицер прикинул координаты. – Тогда минус, двадцать, двадцать, начинай движение! И когда увидишь европейцев, дай-ка по ним из «Торов»!

– Из «Торов»? Не попадем! У нас не канониры, а смех в тельняшках…

– А должны попасть!

– Ну… а смысл?

– Не знаешь, для чего из «Торов» стреляют? – удивился офицер. – Пусть европейцы отбивают, тренируются! А ты им следом открытым текстом, что здесь зона интересов свободной России! И кто влезет, того грохнем! «Нибелунга» грохнули, и их грохнем! Понял?

– Вроде да, – неуверенно пробормотал капитан. – Мол, в сердце владений европейцев – вдруг зона интересов свободной России, и чтоб не лезли, а то убьем. Чего тут непонятного… а европейцы поймут?!

– Не поймут – грохнем! – отрубил офицер. – Пусть на «Нибелунга» посмотрят! Кстати… на «Нибелунге», как у вас? Майор!

– Бегаем! – прохрипел издалека десантник. – Экипаж, падла, прыткий, фиг догонишь! Спортсмены, наверно! Но резервный центр и огневые посты наши, спасибо «тринадцатому»!

– Отлично. Пилотажной смене начать движение на минус, двадцать, восемнадцать!

– Есть начать движение! – отозвался звонкий голос Лючии Овехуны. – Цель не определяется, иду по координатам!

– Как не определяется? – не понял офицер. – Вон же они…

И лязгнул зубами, получив мощного тычка от пилота.

– Врежь ему еще, Сергей! – прошипел стрелок. – На пыточный столик захотелось, да? Там не обычные матки, а рейдеры, на гадальный сайт не ходи! Под невидимостью в шесть слоев! А у него – вон же они! «Нибелунг» не видит, а наш император – запросто! Тут никакой особой службой не отбрехаешься! Вырвут глаза и под микроскопом изучат!

– Рейдер должен определяться! – шепотом возмутился офицер, потирая шею. – Или мне врали, когда пели красиво про широкую линейку локаторов?

– По этой линейке локаторов прямо сейчас наш десант с гранатометами бегает! Ничего у Лючии нет, кроме основных радарных разверток! Стратег…

– Рейдеры… – озадаченно пробормотал офицер. – Какого черта их сюда занесло? Они, если Лючия не ошиблась, в «черной бороде» должны сейчас нас искать…

– Вот и нашли, – заметил пилот меланхолично. – Им же расходники не требовалось экономить. По следу прибежали. Тут нам и конец. Потому что против рейдеров у нас ничего нет. И Борух в медблоке.

– Против рейдеров у нас есть мы, – угрюмо сказал офицер. – Это неправда, что матки неуязвимы. В прошлую войну гробили и матки.

– Ага, гробили! – процедил пилот. – Как сейчас помню! Людей!

– Не, Сергей, он что задумал? – возмутился стрелок. – Как в девяностых, что ли?! Вывести матки лоб в лоб, истребители в параболу построить и проверять, чья плотность огня возьмет верх? А что потери личного состава в таком бою до восьмидесяти процентов, нашего сраного императора уже не волнует?!

– Не будет потерь! – крикнул офицер. – Да, мы пойдем лоб в лоб! И истребители в полусферу поставим! Но боя – не будет! Европейцы испугаются!

– Европейцы не испугаются, – усмехнулся пилот. – Они для такого боя лучше приспособлены. Матка потому и считается рейдером, что у нее вместо зеленой зоны – дополнительные силовые установки, а огневых постов столько, что экипажа не хватает обслуживать. «Локи» – мирная станция по сравнению с рейдером!

– Они должны испугаться! – упрямо сказал офицер. – У них столько лет не было настоящих боев! И «Нибелунга» потеряли! Они. Должны. Испугаться!

Огромный корабль неуловимо изменился – «Локи» начал движение.

– Эскадре старт! – приказал офицер. – Минус, двадцать, семнадцать! Освободить директрису для «Торов»!

Стартовые створки распахнулись все сразу – и остались в открытом положении. Изворотливые техники генерала Кожевникова как-то смогли их заблокировать, чтоб не заморачиваться с вакуум-перепонками. Наплевав на все правила безопасности полетов, разномастный сброд истребителей вырвался в космос вместе с клубами воздуха, только диафрагмы компрессионной защиты защелкали в подводящих коридорах.

– Олег, этот идиот ничего не понял! – напряженно сказал пилот и бросил «семерку» в черноту космоса. – Олег! Сейчас в командирском компенсаторе – ты!

– Я не могу! – истерично отозвался стрелок. – У меня специализация другая!

Офицер пристально вглядывался в пространство, торопливо выдавая корректировки движения. Рейдеры европейцев заметно смещались, стараясь уклониться от прямого боестолкновения. Видимо, надеялись на свои установки невидимости.

– Эскадре готовность раз к ракетной атаке!

Истребители не очень слаженно, но в целом дружно перестроились в полусферу, взяв в фокус приближающиеся матки европейцев.

– Молодцы! – прошептал офицер, напряженно всматриваясь в обстановку. – Молодцы, так держать… ждем команду!

– Олег! – крикнул пилот. – Делай!

– Я боюсь!

– Ты жить хочешь? – яростно заорал пилот.

– Очень!

– Тогда вспомни, кто ты!

– Я – Олег Огневой, первый стрелок «семерки» бригады «Внуки Даждь-бога» свободной России…

– Еще!

– Я тот, кого бросили в девяностых! – выкрикнул стрелок. – Я помню!

– Еще!

– Я – преданный в нулевые… – прошептал стрелок. – Расстрелянный в пятнадцатом… оклеветанный в семнадцатом… осужденный в двадцатом… я – мобилизованный на смерть за чужую выгоду, битый и искалеченный…

– Еще!

– Я – Россия, – измученно отозвался стрелок. – Я помню, Сергей. Я помню.

– Тогда делай! Нам больше нельзя умирать! Мы будем жить вопреки всем!

– Сейчас… поддержи меня, брат.

Пространство пронзила яркая вспышка – батарея «Торов» плюнула плазменными сгустками в далекого врага. Проскрежетал жутко измененным голосом свой ультиматум капитан Овчаренко.

– Сейчас… – прошептал стрелок.

– Э, чо творите? – весело откликнулись на другом конце. – Мы же сдаемси! А если б попали?!

– Кто – мы? – нормальным голосом тут же поинтересовались с «Локи».

– Да мы же, мы! Рейдер «Гуран» бригады спецопераций космофлота России! Посланы вас ловить, но вот переговорили с европейцами и сочли за лучшее примкнуть, как-то так!

– Понятно, вы – «Гуран», – недоверчиво отозвались с «Локи». – А рядом кто?

– Да европейцы же! Рейдер «Рейн». Тоже посланы вас ловить, представляете? И они, того… тоже сочли за лучшее!

– Цель вижу! – раздался напряженный голос Лючии Овехуны. – В захвате!

– Э, не надо в захвате! – всполошились на другом конце. – Вам обязательно поломать, чтоб захватить? Мы и так сдаемся, дебилы!

– Прекратить атаку! – с облегчением приказал офицер. – Сам дебил.

– Не возражаю! – легко согласились на рейдере. – Но вообще-то я – майор Бессонов, если чо!

– Погоди, «Гураном» командует генерал Хват…

– Откомандовался! Как и его штаб! Мы тут посовещались и вообще решили всех генералов стрелять при встрече без суда и следствия, как-то так!

– У нас на радарных группах – генерал Кожевников, – подумав, сообщил офицер.

– Сложный вопрос, – признали на рейдере. – Кожевникова знаем, вроде он ничо… может, понизить в звании, и нет проблем, а? До сержанта!

– А европейцы чего молчат? – спросил офицер.

– Да не молчат они, они тут, рядом, кивают! Мы же составы перемешали! Так и шли! Так что на «Рейне» – тоже наши! А европейцы – они как бы и на «Гуране»… да они ничо, нормальные ребята! Вояки, как и мы! Так чо – берете в бунт? Или боитесь?

Офицер подумал.

– Мы сейчас на захват Клондайка, – сообщил в результате он. – Поможете?

– А почему сразу не на весь Седьмой флот? – хохотнули на рейдере.

– Хотели, но Седьмой сейчас америкосов гоняет, так что ограничимся Клондайком. Вы как?

– А чо – мы? Мы ничо, задача нам нравится! И европейцам тоже, хоть и ссут! Пижон, подтверди!

– Pas pigeon! – возразил сердитый голос. – Kolonel Diju, s'il vous plais!

– Рад видеть вас на нашей стороне! – буркнул офицер. – Овчаренко! Капитан Овчаренко! Бригаде курс на Клондайк! Клондайк хотя бы видите?

– Сейчас я и рейдеры вижу! – обиженно откликнулся капитан. – «Локи» прогрелся, чего тут не видеть… Есть курс на Клондайк!

Офицер послушал деловитую перекличку в эфире – и развернулся к стрелку.

– Ну и сволочь ты, император, – шевельнул непослушными губами стрелок. – Специально нас проверял? Знал же, что рейдеры идут на соединение? Вижу, знал, разведка доложила! А мы тут чуть со страху не померли, сволочь…

– Значит, кое-что все-таки можете? – усмехнулся офицер.

– Мы? – удивился пилот. – Можем? Да ну!

– А что вот только что было?

– В смысле?!

Офицер молча поизучал его – и снова усмехнулся.

– Ну-ну. Нам, между прочим, еще Клондайк брать. Понял?

Пилот понял – и ответил мрачным взглядом.

– Мы-то поняли! – прохрипел стрелок. – Но подумай вот над чем: а вдруг все, что ты видел – просто психологическая накачка перед боем, и мы вовсе не боги, а? А нам еще Клондайк брать. Понял?

Офицер понял – и похолодел от страха.

– Пусть только попробует штурмовать в лоб! – истерично всхлипывал стрелок. – Сволочь! Пусть только попробует! Я его лично застрелю! Гад!

Офицер морщился. На стрелка накатил запоздалый ужас, и нервы не выдержали. Вроде все понятно и извиняемо, но слушать в свой адрес ругательства – не очень приятное времяпровождение. Особенно перед Клондайком.

А Клондайк впечатлял. Он висел в космосе огромным подсвеченным облаком, и километровые матки смотрелись рядом с ним жалкими ничтожествами. Промышленный конгломерат европейской империи, яркий образец ее космической мощи. И, малой своей частью, концлагерь для российских военнопленных.

– Товарищ император! – прорвался недоуменный возглас с «Локи». – Что это за дрянь? Оно локации не поддается!

– Лючия, введи ребят в курс дела! – буркнул офицер и продолжил вглядываться в переплетение полей.

Краем сознания он следил за звонкими разъяснениями разведчицы. Действительно, дрянь. За столетие непрерывной работы конгломерат выбросил в окружающее пространство столько всего, что сформировал вокруг астероидного кластера псевдоатмосферу. Псевдо – потому что удерживалась она принудительно, за счет так называемого эффекта гравитационного пузыря. Имени вездесущего Фридмана, естественно. Газопылеметеоритная субстанция очень плохо поддавалась локации и в силу своих естественных свойств, и в результате работы уникального оборонительного комплекса, размещенного в атмосфере.

А еще в облаке прятались стартовые платформы ракет, мины и много чего секретного, любовно пополняемого каждый год предусмотрительными обитателями Клондайка.

Хочешь бесславно погибнуть – добро пожаловать в облако, хоть в матке, хоть в чем. А если не сквозь облако – то тоже добро пожаловать. Единственный проход, так называемый «глаз бури», а на самом деле топологический изыск европейских генераторов защитных полей, охранялся выше всяческих похвал. Выше всяческих. И из облака, и с кластера непосредственно. Защищался он до недавнего времени и из космоса, «Нибелунгом» – но на корабле орбитальной обороны теперь хозяйничала госпожа Смерть в лице майора Быкова со товарищи.

– Чо-то мы не поняли, как это штурмовать! – признались с рейдера. – Если через проход, то проще самоподорваться! А если не через проход, то… тоже проще подорваться! Пижон, подтверди!

– Il faut filer pour barbe noir! – нервно высказался европеец.

А офицер вдруг подумал, что никто в мире не видит то, что видит он. Даже операторы радарных групп располагали лишь малой частью информации, каждый своим кусочком. А он видел целостную картину. Клондайк, каков он есть. Прекрасный, сияющий всеми цветами радуги Клондайк. Волшебный цветок, завернутый в изящные плетения полей.

– Сергей, сделай-ка облет объекта! – приказал он.

– Только попробуй штурмовать в лоб! – выкрикнул стрелок и затих.

– Готов! – завистливо сказал пилот и взялся за управление. – Хорошая у Олежки нервная система! Наорался, напсиховался, отрубился – и через час жив-здоров, как ни в чем не бывало! А я бы загнулся от таких перегрузок!

– Это что? – перебил офицер.

– Где? – не понял пилот. – Если в облаке, то я не очень-то… но вроде ничего не вижу.

– И я не вижу! – удовлетворенно сказал офицер. – Дыра в защите!

– Да? А вон там синенькое мигает – не ракеты, что ли?

– Не синенькое, а сиреневое! – поправил офицер. – Ну, ракеты. И что? Десантника на ранце они не увидят, иначе давно разрядились бы на любой метеорит, так?

– На ранце? – задумчиво переспросил пилот. – На Клондайк – на ранце?! Не, можно, конечно – только скафандр любым трассером рвется в клочья. И если там стоит хотя бы один автомат… а он обязательно стоит, и не один… то десанту конец. Ты все же решил избавиться от полосатиков?

– А нам не надо на Клондайк! – счастливо улыбнулся офицер. – Нам бы только до ракет… Быков! Майор Быков! У тебя есть боевые пловцы?

– Мы все пловцы! – прохрипел далекий десантник. – Только заняты маленько! А для чего?

– Ракеты с защитной сферы Клондайка снять.

– Мы пловцы, а не служебные собаки! Мы как ракеты найдем в этой каше? Там же ни черта не видно!

– Вас наведут! – пообещал офицер.

– «Тринадцатый», что ли? – неуверенно хохотнул майор. – Ой не ври! «Тринадцатый» – наш парень, а там для самого Даждь-бога задачка!

– Я сказал! – отрезал офицер.

– Ты понимаешь, что сейчас будешь делать? – тихо спросил пилот. – ЭТО на особую службу не списать, понимаешь? И на Даждь-бога тоже. Ни черта ты не понимаешь… Олежка, ты как? Прикроешь мальчика?

– Щас, – невнятно пробормотал стрелок. – Щас, Серый, еще десять сек…

Пилот тяжело вздохнул и сгорбился.

Подошел «Нибелунг», из него брызнули элементары десантников. Офицер машинально пересчитал, мучительно скривился и потер грудь. Укрепленный периметр на «Нибелунге» десантники щедро оплатили собственной кровью.

– «Двойке» – раскрытие! – резко приказал он. – Минус, пятнадцать, восемьдесят пять!

Первая тройка нырнула во мглу, следом другая…

Через полчаса офицер готов был признать правоту десантника. Он смог довести до ракетных платформ два десятка боевых пловцов, но чуть не умер от напряжения. А самая работа только предстояла. Ему еще нужно было провести расчищенной трассой весь флот бунтовщиков – и уронить его на Клондайк в самом незащищенном месте, желательно рядом с куполом концлагеря для военнопленных. Вроде бы несложно – но это если вести по одному кораблю. Один корабль он уже вел уверенно. Однако в процессе расчистки выяснился неприятный факт: защитная сфера оказалась запрограммирована на самовосстановление, и на место нейтрализованных ракетных платформ начали подтягиваться различные огневые системы. И задача разом усложнилась на порядок. Вести флот, отслеживая и учитывая перемещения всего защитного периметра – не для человека работа!

Можно было, конечно, пойти напролом. Выбрать на Клондайке незащищенную точку – и… Сколько-то попаданий ракет матки могли выдержать. Ну, если не зацепит распределенный двигатель. Вот только потери личного состава при штурме в лоб – до восьмидесяти процентов.

Офицер упрямо стиснул зубы и приказал флоту начать движение…

Он провел флот к Клондайку. Не на силе воли, не на предельной сосредоточенности, а… если честно, он сам не знал, как и за счет чего сделал это. Но сделал, потом приказал пилоту начать движение, еще успел услышать тихое «есть» – и лишь потом отключился.

У него тоже оказалась очень хорошая нервная система. Такая… с защитой от перегрузок. Так что он даже не увидел, как странно повел головой пилот – и в свою очередь ткнулся лицом в панель управления…

В результате они позорно пропустили уникальную операцию по захвату европейского промышленного кластера. Когда их нашли, стрелок все так же валялся в отключке, пилот тихо истекал кровью в своем компенсаторе, а офицер… европейские парамедики уверяли, что сердце у «господина императора» вообще не билось, но им потом никто не поверил, и сам офицер в первую очередь. Как не билось, если оно – здоровое?!

– Только не говорите мне, что русские совершают чудеса! – желчно предупредил адмирал Штерн. – Я знаю, что они совершили. Чего я не знаю – почему вы им это позволили. Но надеюсь узнать. Приступайте, у вас у всех мало времени.

Руководители отделов, лабораторий и исследовательских групп сидели, уткнувшись в информаторы. С адмиралом Штерном им ранее сталкиваться не доводилось, и они пока не решили, как реагировать на его хамскую манеру общения с лучшими научными умами человечества. По крайней мере, они считали себя лучшими.

– Позволить или не позволить что-то русским могут только военные, – наконец мирно заметил престарелый ректор.

– А вы кто? – удивился Штерн. – Ваш институт на три четверти финансируется нашим космофлотом, а лаборатории загружены военными заказами!

– Но мы…

– Ежи! – поморщился адмирал. – Эти дармоеды оторвались от жизни, как я посмотрю! Где там… где, где, я спрашиваю, эти, как их…

Адъютант аккуратно подложил ему панель информатора.

– Конвой где, я спрашиваю?! – рявкнул адмирал.

Гремя протекторами, в конференц-зал решительно вошел наряд военной полиции и остановился в ожидании в центральном проходе. Ученые мгновенно замолчали, оценивая ситуацию с научной точки зрения. В смысле – к чему бы военная полиция на научной конференции?

– Систему защиты Клондайка разрабатывала ваша седьмая лаборатория! – хищно уставился в притихший зал Штерн. – Освоили все средства, как помнится, и дважды просили добавки! Руководитель лично просил, вон он сидит… да-да, ты, жирный, как тебя там?

– Доктор Либеров, – подсказал адъютант.

– Сам знаю! Так на что потрачены средства? На защиту, которую спокойно проходят какие-то сраные бунтовщики?!

Толстяк в средних рядах под всеобщими взглядами изобразил бурное негодование.

– Мы выполнили все до одного пункты проектного задания! – выпалил он. – Приемная комиссия – ваша флотская приемная комиссия! – не предъявила претензий и замечаний!

По условному знаку полицейские стремительно продвинулись через ряды кресел, подхватили руководителя лаборатории и вытащили из зала. Среди ученых прокатился возмущенный ропот.

– Я согласен, доктор Либерофф не допустил в работе своей лаборатории брака, – неожиданно спокойно и рассудительно сказал адмирал. – Его сотрудники добросовестны. Так же добросовестны, как разработчики систем связи – группа «Гамма» и конструкторы полигона №6, вижу вас – или создатели новейших локаторов, коими являются многие из присутствующих, потому что локаторы – специализация вашего института… но флоту не нужна ваша добросовестность. Флоту нужны локаторы, обнаруживающие противника. А вот с этим проблемы. Господа, вынужден констатировать: вы не находитесь в авангарде современной науки. А посему космофлоту более не нужны. Я не кровожаден, господа. Я даю вам на то, чтобы убраться на Землю, целых два часа – вполне достаточный срок, чтоб дойти до космодрома шагом. Через два часа ваши жилые модули будут зачищены имперским спецназом, и они с вами церемониться не станут, потому что очень огорчены гибелью боевых товарищей на Клондайке. Да, и я разрешил им стрелять на поражение. Не смею задерживать. Капрал, подайте сигнал на выход!

Один из полицейских поднял автомат и выпустил очередь в потолок. Адмирал удовлетворенно проследил, как с потолка падает декоративная панель и разбивается об голову какого-то несчастливца, и не спеша пошел к выходу вслед за толпой ученых.

– Научно-исследовательский институт – очень сложная структура, – осторожно заметил идущий рядом адъютант. – Поломать легко, на восстановление уйдут годы.

– Знаю! – раздраженно сказал адмирал. – Но допустить, чтоб мои корабли тыкались по космосу слепыми котятами, тоже не могу! Чтоб ответить на новые вызовы, институту нужна свежая кровь, а для этого надо спустить старую. Русские прошли через наш сектор – это как? Захватили корабль орбитальной обороны – нормально, да? Между прочим, именно вот эти яйцеголовые разрабатывали для него глаза и уши! Ежи, «Нибелунг» предназначен именно для обороны! Его захват ничем иным, кроме тотальной слепоты, объяснить невозможно! Как и успешный десант русских на Клондайк! Мы его, конечно, вернем обратно – но сколько там русские успеют разломать? А из-за кого? У меня сложилось впечатление, что там, где появляются русские бунтовщики, всех вдруг поражает слепота! Пусть яйцеголовые ответят за это по законам военного времени, если не могут объяснить, как русские сделались невидимками! Или тоже считаешь, что русские творят чудеса, а, Ежи Радзивилл?

– Не считаю, – сухо сказал адъютант.

– Слушай, ты, как тебя там… мне прогибающиеся под рукой не нужны! На податливых не обопрешься! Или ты, придурок, думаешь, я один ношу потяну?

– Потянете, – так же бесстрастно отозвался адъютант.

Старик уставился на него колючим взглядом.

– Несгибаемый слуга? – в результате пробормотал он. – Жестко придерживаешься принципов податливости? Хм… Хорошо. Кто из местной братии сможет внятно изложить, в чем нас обошли русские? Есть здесь такие – или можно расстрелять всех скопом?

– Есть, – подумав, сообщил адъютант. – Я. При прежнем руководстве я отвечал за научное направление, как раз здесь начинал работать. Вам коротко или подробно?

– Если уложишься в пару фраз, будет замечательно!

– Уложусь. Русские технически отстали от нас навсегда и не смогут обойти ни в чем. Причина их побед – в другом.

– Все же чудеса! – скривился адмирал. – Парень, мы воюем техникой и оружием! Чудесам на войне не место!

– Я не сказал, что чудеса. Я сказал – в другом. Не в технике.

– Ежи, ты идиот, да? Где ты видел на войне ДРУГОЕ?! Есть техника, есть оружие – это вижу! Так покажи мне твое ДРУГОЕ! Ну?

Адъютант виновато склонил голову. Адмирал открыл рот, чтобы выругаться – но почему-то сдержался. В задумчивости вышел из конференц-зала, даже не пнув по обыкновению двери, которых терпеть не мог. На институтском космодроме махнул рукой экипажам сопровождения, по привычке вручную раздернул входную диафрагму флагшипа и уселся в компенсатор первого пилота. С усмешкой покосился на адъютанта, неловко примеряющего себя к соседнему компенсатору.

– Другое, значит. Не техника, но и не чудеса. Чушь какая-то, Ежи, не находишь?

Адъютант бледно усмехнулся:

– Это научное мышление, сэр. Принимать необъяснимые факты – обычная работа ученого. Для объяснения же недостаточно информации.

– Ну, информация будет, – буркнул адмирал и стремительно кинул флагшип к стартовым створкам. – Ребята фон Тирпица выглядят очень уверенными в своем профессионализме… а контрразведка – нет! Как-то странно атака бунтовщиков на Клондайк пришлась именно на то время, когда Седьмой флот гонял америкосов! Я им головы об стены поразбиваю!

– Скрыть перемещения целого флота практически невозможно, – заметил адъютант. – Слишком многие знают. А разведка у русских, в отличие от техники, на очень достойном уровне. Наши информаторы утверждают – они знали. Русские знают о всем происходящем в космосе.

– Да? – недоверчиво глянул адмирал. – Ну и что говорит разведка русских о бунтовщиках? Что, по их мнению, будет следующим шагом бунтовщиков? Куда они уйдут после Клондайка? Или засядут там в оборону? Или что? Что, я спрашиваю?

Адъютант в затруднении промолчал.

Флагшип в сопровождении крыла SS вывалился в пространство, пыхнул облачком пара и устремился к далекой матке. Адъютант побледнел и прикрыл глаза. Не то чтобы он не переносил открытый космос, но вот сочетание космоса с сумасшедшей манерой пилотирования адмирала, когда звезды калейдоскопом крутятся в иллюминаторах и цифры мечутся по экранам – точно ненавидел.

– Сраная разведка! – разносилась на весь космос через включенные системы связи ругань адмирала. – Сраная контрразведка! Сраные русские! Долбаные сраные ученые! Все надо делать самому, буквально все! Никому нельзя доверять! Даже врагам!

Генерал Маркелов неодобрительно поглядывал на рассаживающихся офицеров. Новое руководство российского космофлота мыслями и мечтами витало очень далеко от военных будней, легкий гул и оживленный обмен мнениями подтверждал это как нельзя лучше. Путчисты были ошеломлены свалившимся на них богатством. Резервная Ставка! Сами эти слова они совсем недавно могли только произносить с придыханием и уважительным шепотком, а сейчас обживают здесь кабинеты, подбирают личные владения и делят сферы влияния! Генерал, плоть от плоти российского космофлота, тоже был ошеломлен и тоже делил, подбирал и обживал – до момента, когда руководитель аналитического центра положил ему на стол доклад с грифом «воздух». И теперь ему было не до кабинетов!

А подельники, похоже, не ощущали близкой катастрофы. Глаза блестят, речи громкие, несдержанные, форменные кители расстегнуты, жесты размашистые – весь набор признаков пьяной компании. В какой-то степени это было правдой – но не настолько же, чтоб терять связь с действительностью?

Самым правильным сейчас было бы выстрелить погромче. И не в воздух, а промеж глаз кому-нибудь. Кому-нибудь бесполезному, каких всегда большинство. Тогда сразу бы вернулись в реальность. Генерал даже потянулся было к личному оружию, но передумал. Лучше не подавать примера, а то следующая пуля запросто прилетит самому генералу, и не промеж глаз, а со спины, в затылок. Эти смогут. Генерал Маркелов не обольщался насчет нравственных качеств своих единомышленников.

Но время шло, и как-то надо было приводить офицеров в рабочее состояние. Или откладывать совещание на неделю-другую, пока не пройдет эйфория от захвата власти.

Генерал обдумал проблему, потом с сожалением достал пистолет и выстрелил. Раз уступишь, другой, а там и до потери власти недалеко. А власть генерал Маркелов терять никак не мог, потому что это означало для него одновременно и потерю головы.

Эффект получился ожидаемым. Майор-порученец, послуживший мишенью, взмахнул руками и рухнул, остальные замерли, словно замороженные взглядом гигантской змеи. И змея эта звалась – Смерть. Раньше на совещаниях офицеров не стреляли. Раньше на совещаниях улыбались, говорили ничего не значащие речи, делали доклады, отстраняли от сытых мест, в крайнем случае. Стрелять – это потом, втихомолку, с соблюдением приличий и очень, очень редко, только если договориться не получилось. А тут Смерть молча встала рядом с креслом каждого. И косу подняла.

– Не думайте, что сейчас подходящее время меня предать, – заметил генерал. – Он – думал.

Майор действительно решил поиграть за обе стороны. Не в первый раз, конечно, но теперь генерал мог от него избавиться, потому что недостатка в кадрах больше не было. К победителям многие желали присоединиться. Многие – но не все.

Майор лежал неподвижно в проходе, кровь медленно натекала на настоящий, безумно дорогой так называемый «генеральский» паркет. Никто не рискнул его убрать. Никто даже пошевелиться не рискнул.

– Господа, вас не смущает текущая ситуация? – тихо поинтересовался генерал. – Нет? Я так и предполагал.

– А что не так? – с трудом улыбнулся какой-то толстощекий полковник, как припомнил генерал, из отдела материально-технического обеспечения. – Мы победили!

Генерал еле заметно поморщился и выложил пистолет на панель информатора. Информатор оказался европейского производства, как практически всё в резервной Ставке, с чуткими сенсорами, поэтому суматошно начал выдавать информацию. Генерал равнодушно глянул, что там интересовало его предшественника. Надо же, валютные курсы. Ну, генерала это тоже интересовало, и он невольно усмехнулся. Улыбка полковника медленно сползла с лица вместе с румянцем и пьяным блеском в глазах. Генерал удовлетворенно кивнул и предложил докладывать по старшинству.

– Господин главнокомандующий военно-космическими силами! – тут же преданно рубанул вскочивший генерал-полковник. – Вверенные мне части и соединения несут службу в установленном порядке!..

И совещание покатилось по давно отлаженному пути, как будто и не валялся труп в проходе. Доклады, а по сути заверения в преданности, сыпались один за другим. Генерал Маркелов слушал, задумчиво постукивая пистолетом по информатору. Значит, в установленном порядке… А ведь эти дуболомы совсем недавно проявляли звериную хитрость, змеиную изворотливость и дьявольское чутье в борьбе за власть! В резервной Ставке собрались те, кто действительно имел право занимать эти шикарные кабинеты, собрались лучшие, доказавшие свои права самым эффективным способом – удавив конкурентов. И теперь у них вверенные части и соединения несут службу в установленном порядке… Или борьба за власть – какой-то особый род деятельности? Настолько особый, что успех в данной борьбе означает полную непригодность победителей к практической деятельности? Ну не дураки же собрались. Как-то же смогли все присутствующие выжить в интригах, оттеснить конкурентов, вырвать свои звания, звездочки и должности? Смогли просчитать, на кого поставить, и теперь заслуженно ликуют, празднуя победу. Значит, не дураки. Или все же?..

– А где ваши рейдовики, генерал-полковник?

Вопрос прозвучал негромко, но очередной рапортующий мгновенно замолчал и замер. И все замерли, напряженно обдумывая ситуацию. Генерал Маркелов вздохнул. Перед ним сидели не дураки, и очень даже не дураки. Вот только вопросы практической деятельности их не интересовали, а интересовала их власть. И любые его слова они воспринимали именно в таком ракурсе. Кого накажут за дезертирство рейдовиков, кто возвысится на чужой неудаче – вот что всех интересовало. Вовсе не причины дезертирства.

– Мне не нужны виновные, – тихо заявил генерал Маркелов.

Головы многих непроизвольно дернулись в сторону лежащего на проходе тела и тут же развернулись на генерала с видом полнейшего доверия, за которым легко читалось: «А как же, ну да, не нужны, вон уже один валяется…»

– Сейчас – не нужны! – возвысил голос генерал. – Сейчас нужно решить, как бороться с бунтом!

– Они как-то угрожают нашим планам? – после долгого молчания уточнил новый начальник контрразведки.

Генерал Маркелов постарался сдержать закипающее бешенство. Не понимают! Эти идиоты не понимают ничего! Не достучаться!

– Они только что штурмом взяли Клондайк.

Генерал подготовился снова получить в виде реакции выражение тупого рвения на лицах, за которым скрывалось безразличное «ну и что?», но на этот раз неожиданно для себя попал куда надо. Лица офицеров стали осмысленными и злыми. Каждый из них если не понимал, то нутром чуял, что ребята, проводящие успешные операции вместо роскосмофлота, смертельно опасны именно своими успехами. Так, глядишь, массами может овладеть убеждение, что руководство действительно ни на что не способно…

– Перестрелять бы их! – озабоченно сказал толстый начальник финансового управления. – Как-то бы побыстрее… что, карательный корпус не справится? Кто у нас отвечает за это направление?..

И наконец пошла настоящая работа. Не звучали обвинения, замаскированные угрозы и ложь, никто не выяснял отношения. Офицеры почуяли угрозу своей власти и действовали четко, быстро, слаженно – так, как действовали во время переворота. От внимания генерала не укрылся факт, что практически все присутствующие неплохо ориентировались в происходящем на «Локи». У кого-то там были знакомые, коллеги, деловые партнеры или хотя бы платные информаторы. И, конечно, они во время рабочей вахты находили возможность попользоваться дальней связью, или устройствами ЗАС, или сетью военных маяков – этак запросто, по-дружески. Абсолютно закрытыми, защищенными системами связи. Из чего следовало, что бардак на «Локи» – родной, российский, и никакие бунтовщики изменить его не в силах.

Что еще отметил генерал – все сведения с «Локи» оказались немного устаревшими. Как будто кто-то перед операцией выключил всю связь. Или перестрелял связистов. А вот это уже – признак железной, непререкаемой дисциплины!

Забавно, но офицеры данный факт не заметили. И генерал понял, почему.

Им не требовалось.

Офицеры интересовались только властью.

И разбирались только в ней.

– Если не уйдут с Клондайка, Штерн их порвет! – уверенно сказал начальник генштаба. – Я его знаю. Значит, они уйдут немедленно. Куда? Кто у нас по разведке?

– Они из «черной бороды» вывалились, – тут же сообщил разведчик. – Туда и вернутся. Больше им некуда. Сейчас Седьмой флот от америкосов развернется, и в европейском секторе им не жить, загоняют насмерть. И у нас их тоже сразу, без суда… Так что только в «черную бороду».

– Ну и пусть сидят, пока не подохнут, там же ничего нет… – сказал кто-то неуверенно, но на него накинулись все, и продолжения не последовало.

Генерал насмешливо посмотрел со стороны, как оперативно сколачивается боеспособное соединение, мгновенно решаются вопросы комплектования и снабжения – и подтянул к себе доклад аналитиков. Пора показывать, кто в доме хозяин, а то начальник финансового управления как-то подозрительно быстро взял руководящую функцию в свои пухлые руки.

– Спланировали? – осведомился он. – Замечательно. Теперь послушайте, в чем проблема. Аналитический отдел провел исследование, и вот что выяснилось: личный состав флота находится в неустойчиво-пассивном состоянии. Как они объяснили, это означает, что любое подразделение в любой момент может перейти на сторону бунтовщиков. Без видимого проявления недовольства. Просто раз – и перейдут.

– Ерунда какая-то! – не сдержался командующий соединениями спецназ. – Вечно эти аналитики гонят пургу.

Его поддержали одобрительным гулом. Что такое пурга и как ее гнать, никто не знал, но выражение пользовалось популярностью в штабных кругах, и что оно означает на самом деле, все прекрасно представляли.

– Я же спросил, где твои рейдовики, – напомнил генерал. – А они – там. По данным информаторов, вместе с бунтовщиками брали Клондайк. Это рейдовики, с их элитным обеспечением, расширенным пансионом, огромной зарплатой. А что тогда ждать от линейных частей?

– Я давно говорил, что большая зарплата – зло! – проворчал начальник по финансам. – Исполнитель должен быть голодным, чтоб не привередничал! Не послушали…

И толстяк глубоко задумался.

– Что, и каратели тоже?.. – заикнулся кто-то.

– Я своих без поддержки не отправлю! – решительно воспротивился командующий мобильными соединениями военной полиции, то есть, проще говоря, главный каратель. – Я один корпус потерял, хватит!

Главный каратель был из старой команды, его генерал не счел нужным менять. Каратель – он и есть каратель, при любой команде.

– Что они из себя представляют, бунтовщики? – спросил главный финансист. – Почему с ними так сложно? Что-то особенное?

– Да не сказал бы, что особенное, – протянул начальник снабжения. – Мои люди там есть. Все то же, что у нас. Бардак, в общем.

– А за главного у них кто? Может, в нем дело?

– Да с главным у них вообще непонятно…

– Почему непонятно? – оживился начальник разведки. – Как раз понятно! Анархия там, в чистом виде. Десантниками командует майор Быков, он и раньше ими командовал. Кто с ним сталкивался, подтвердят: тупой качок, как и вся десантура, ничего особенного. Думает за него вообще зам по работе с личным составом. Уцелевшими с центральной базы руководит наш Кожевников, единственный, кстати, там генерал. Но он вообще-то не с бунтовщиками, просто им отступать было некуда. Подвернется случай, он своих людей выведет и сам уйдет. Он – наш. Комэсками у них Гончар и Овчаренко, последний вообще из карательного корпуса, и что они там забыли, только им известно. Может, на лидерство замахиваются, да пока не получается… Ну, у амазонок свое руководство, но их мало осталось… и есть еще гражданский персонал «Локи», европейцы. Этим просто деваться некуда, вот и работают пока. А единого руководства там нет. Ну, Еремеев там, неплохие у него позиции, но он больше по материально-техническому обеспечению, еще кое-кто по мелочи…

– А чего мы тогда с ними справиться не можем? – искренне не понял начальник финансов. – Если у них бардак?

– А того, что у нас бардака еще больше! – буркнул кто-то. – А желания работать – меньше. Бунтовщики серьезно воюют, им спасаться надо!

– А, так они фанатики! – протянул толстяк. – Им при любом раскладе смерть… Тогда понятно.

Генерал Маркелов опустил голову, чтоб скрыть довольный блеск в глазах. Криво-косо, но совещание вышло на цель! Решена мучившая генерала загадка! Фанатики – это объясняло всё. И сверхъестественную результативность в бою. И их странное воздействие на военных космонавтов. И вообще всё. Фанатизм заразен, это известно еще с войн двадцать первого века! И как с фанатиками справляться, известно с тех же времен. Выжигать!

Видимо, остальные тоже правильно среагировали на знакомое слово, потому что в решениях были единодушны. Выжигать! Не считаясь с потерями!

А чтоб потерь было меньше, а результата больше, решили, во-первых, отправить по следу бунтовщиков «бутерброд»: мощную группировку кораблей космофлота, подпертую не менее мощным сводным соединением карательных корпусов. На всякий случай. Чтоб исключить неустойчиво-пассивное состояние личного состава. Дождаться, когда бунтовщики вернутся в «черную бороду», и… А во-вторых, каждый из присутствующих пообещал отдать своим людям на «Локи» приказ на уничтожение командирского состава бунтовщиков. Тактика не новая, и два века назад снайперам вменялось отстреливать в первую очередь офицеров – так почему бы не применить удачный опыт?

О рейде к Клондайку никто даже не заикнулся. По европейскому сектору только бунтовщики могли передвигаться. Фанатики, что с них взять.