Охота во тьме. Планета проклятых

Глава 3. Наблюдатель теней.

Тишина здесь была особенной — не отсутствием звуков, а их непрерывным, неразличимым шёпотом, сливающимся в единую симфонию смерти. Риддик двигался по каменным выступам с грацией хищной кошки, его тело словно перетекало из одной тени в другую. Пальцы, покрытые шрамами и мозолями, едва касались шероховатой поверхности скал, находя опоры там, где их, казалось, не могло быть.

Его добыча, или, возможно, его охотник — существо, которое земляне прозвали Хищником — передвигалось в долине под ним, его движения были столь же плавными и выверенными, сколь и у самого Риддика. Существо перемещалось с сосредоточенностью верховного хищника, не просто находящегося в своей стихии, а ставшего её воплощением.

Риддик прищурился, его серебристые глаза фиксировали каждую деталь. За последние месяцы он наблюдал за Хищником достаточно, чтобы заметить перемены. Существо изменилось. Трансформировалось. Или, возможно, вернулось к своей истинной сути.

«Он больше не тот технологичный убийца, каким был вначале», — подумал Риддик, наблюдая, как Хищник бесшумно скользит между искривлёнными, словно в агонии, деревьями. Существо больше не носило маску, не использовало плазменную пушку, не полагалось на тепловизор. Его дреды, украшенные металлическими кольцами и костяными фрагментами, свободно развевались на сухом ветру. Кожа, покрытая замысловатым узором из шрамов и природных пигментов, приобрела оттенок, почти идеально сливающийся с окружающей средой — адаптация, которую Риддик не мог не оценить.

Единственное, что выдавало технологическое прошлое существа — протез правой руки, сконструированный из металлических частей Ишимуры. Биомеханическое чудо: сочленения из титановых сплавов, гидравлические мышцы, покрытые искусственной кожей, созданной из местной флоры, пропитанной синтетическими смолами. Пальцы протеза заканчивались не когтями, а выдвижными лезвиями из какого-то сверхпрочного сплава, способными рассекать даже экзоскелет Чужих. Риддик не раз видел, как эти лезвия с хирургической точностью отделяли головы мутировавших тварей от их тел.

Хищник остановился у небольшого ручья, воды которого переливались болезненным люминесцентным светом. Каждая капля, казалось, содержала в себе микроскопические частицы того же излучения, что исходило от Обелиска. Существо опустилось на одно колено, внимательно изучая следы на песчаном берегу. Риддик мог почти физически ощущать, как обостряются чувства Хищника, как он вдыхает воздух, насыщенный феромонами жертвы, как анализирует каждую деталь окружающей среды.

Это была не просто охота — это был ритуал, древний танец жизни и смерти, в котором Хищник, казалось, нашёл своё истинное призвание. И парадоксальным образом, лишившись большей части своих технологий, он стал ещё более смертоносным.

Риддик провёл языком по сухим губам, чувствуя металлический привкус собственной крови — память о недавней схватке с растением-кровопийцей. Вопрос, мучивший его уже несколько недель, снова всплыл в сознании: почему Хищник не пытается покинуть планету?

Он видел инженерный отсек Ишимуры. Видел, как Хищник работал там, преобразуя технологии павшего корабля в оружие и инструменты. Существо, способное создать такой совершенный протез из обломков, наверняка могло бы соорудить хотя бы примитивный маяк или даже небольшой корабль. Технологический уровень Ишимуры, хоть и архаичный по меркам расы Хищников, всё же давал достаточную базу для этого.

«Что удерживает его здесь?» — мысленно вопрошал Риддик, неотрывно следя за тем, как существо вдруг замерло, вслушиваясь в какой-то звук, недоступный даже обострённому слуху человека.

Возможно, дело было в том дне, когда они впервые встретились. День, когда Ишимура ещё парила в небе, гигантский металлический саркофаг, содержащий в себе древнее зло. День, когда Хищник потерял руку в схватке с особо крупным Чужим, мутировавшим под воздействием излучения Обелиска. Риддик помнил тот бой — кровь трёх разных цветов смешивалась на металлическом полу, крики и рычание отражались от стен коридоров, а сам корабль, словно живое существо, стонал и вибрировал, предчувствуя своё падение.

Может быть, поражение стало несмываемым позором для воина, чья культура превозносила силу и доблесть превыше всего? Может, он добровольно выбрал изгнание на этой проклятой планете, чтобы искупить свою слабость?

Или... была другая причина?

Риддик перевёл взгляд на долину, где сейчас охотился Хищник. В отличие от большинства мест на планете, здесь буйствовала жизнь — извращённая, искажённая, но неудержимая. Мутировавшие формы флоры и фауны сражались за существование с первобытной яростью. Каждый день приносил новые формы, новые адаптации, новые методы убийства. Это был эволюционный ускоритель, лаборатория смерти под открытым небом.

И Хищник здесь был словно в своей стихии. Его движения, его поза, его манера держаться — всё говорило о глубоком, почти экстатическом удовлетворении. Он был не просто охотником — он был частью самой сущности этого мира.

«Возможно, он нашёл то, что искал всю жизнь», — подумал Риддик, наблюдая, как существо вдруг резко развернулось и одним молниеносным движением метнуло нечто, похожее на примитивное копьё. Раздался визг, и из кустов, содрогающихся в странной пульсации, выпало существо, лишь отдалённо напоминавшее какое-либо земное животное. Гибрид паука и ящерицы, с хитиновым панцирем и шестью конечностями, заканчивающимися костяными лезвиями.

Хищник подошёл к своей добыче не спеша, с достоинством настоящего владыки этих земель. Риддик невольно задумался о собственной родной планете — Фурии, мире, где смерть была такой же неизбежной частью повседневности, как дыхание. Место, где только сильнейшие имели право на существование. Место, где он научился быть тем, кем стал.

Может быть, в этом они с Хищником были похожи больше, чем казалось на первый взгляд?

***

На подходе к Ишимуре реальность начинала искажаться. Сначала едва заметно — странные тени в периферийном зрении, неестественные искажения горизонта, звуки, источник которых невозможно определить. Затем видения становились интенсивнее.

Риддик шёл быстрым, выверенным шагом, его тело двигалось с механической точностью, не отвлекаясь на фантомов, возникающих по сторонам пути. Образ маленькой Джек, идущей рядом с ним, он научился игнорировать. Искажённые лица мертвецов, чьи имена он давно забыл — тоже. Шёпот, зовущий его по имени голосами, которые не могли принадлежать живым существам — лишь очередная иллюзия.

Но чем ближе он подходил к упавшему кораблю, тем труднее становилось отличать реальность от галлюцинаций. Физические законы вблизи Ишимуры переставали работать. Гравитация колебалась, создавая карманы невесомости и зоны повышенного притяжения. Время текло неравномерно — иногда Риддик обнаруживал, что провёл в трюмах корабля часы, хотя по внутренним ощущениям прошло лишь несколько минут.

И твари — о, эти твари были хуже всего. Они словно сочетали в себе худшие аспекты Чужих с кошмарными трансформациями, вызванными Обелиском. Искажённые, извращённые формы, металл, вплавленный в плоть, конечности, растущие из невозможных мест, рты там, где должны быть глаза, и глаза — бесчисленные, наблюдающие — повсюду на их телах.

Сегодня Риддик наблюдал за тем, как Хищник сражался с одним из таких монстров — бывшим Ксеноморфом, чья форма трансформировалась до неузнаваемости. Существо сохранило базовую структуру Чужого, но его экзоскелет теперь состоял из странной смеси хитина и металлических пластин, словно выросших изнутри. Там, где раньше была одна голова, теперь располагалось три, каждая с собственным набором челюстей. Конечности удлинились, став похожими на серпы из чёрного хитина и мерцающего металла.

Бой был одновременно ужасающим и прекрасным. Хищник двигался с грацией танцора, его тело словно предугадывало каждое движение противника. Металлическая рука сверкала в лучах тусклого солнца, лезвия рассекали воздух с тихим свистом. Чужой атаковал с яростью и силой, но без разума — его движения были хаотичными, подчинёнными первобытному инстинкту убийства.

Риддик наблюдал, как Хищник ускользает от атаки одной головы, только чтобы оказаться на пути второй. Выпад, уклонение, контратака. Кислотная кровь Чужого брызнула на землю, заставив её шипеть и пузыриться. Хищник зарычал — не от боли, а от чистого, первобытного удовольствия.

И тут Риддик заметил нечто странное. На мгновение Хищник словно потерял концентрацию, его голова резко повернулась в сторону, как будто он услышал что-то или увидел кого-то. Это длилось лишь долю секунды, но для такого существа даже такая ничтожная потеря внимания могла быть фатальной.

Чужой воспользовался этим мгновением, одна из его голов метнулась вперёд, челюсти с двойным рядом металлических зубов клацнули в миллиметре от шеи Хищника. Только молниеносная реакция спасла его — металлическая рука взметнулась вверх, лезвия вонзились под челюсть монстра, заставив голову откинуться назад.

«Он тоже видит их», — понял Риддик. Галлюцинации. Призраки. Эхо Обелиска, резонирующее в сознании каждого живого существа на планете.

Это открытие было одновременно тревожным и обнадёживающим. Тревожным — потому что если даже разум такого развитого существа, как Хищник, подвержен воздействию, то ни одно сознание не может быть в безопасности. Обнадёживающим — потому что значило, что Риддик не сходит с ума. По крайней мере, не он один.