Охота за «Красным Октябрём»

Ударная подлодка «Даллас»

— «Сумасшедший Иван»! — снова крикнул Джоунз. — Поворачивает влево!

— О'кей, стоп машина, — приказал Манкузо, держа в руке лист бумаги с полученным приказом, который он перечитывал уже несколько часов. Полученные указания ему не нравились.

— Стоп машина, — отрепетовал рулевой.

— Полный назад.

— Есть полный назад, сэр. — Рулевой перевёл ручку машинного телеграфа и повернулся к командиру, удивлённо глядя на него.

По всему «Далласу» разнёсся громкий шум, — это открылись тарельчатые клапаны и пар устремился на лопасти заднего хода турбины, силясь вращать гребной винт в противоположную сторону. В результате корпус лодки начал вибрировать, а со стороны кормы послышался кавитационный шум.

— Право на борт.

— Есть право на борт!

— Мостик, это гидропост. Слышен шум кавитации, — доложил Джоунз по системе внутренней связи.

— Очень хорошо, гидропост! — резко бросил Манкузо. Он не понял полученного им приказа, а все непонятное его раздражало.

— Скорость снизилась до четырех узлов, — сообщил лейтенант Гудман.

— Прямо руля, стоп машина.

— Есть прямо руля, стоп машина, — мгновенно отозвался рулевой. Ему не хотелось, чтобы командир рявкал на него. — Сэр, руль прямо.

— Господи! — пробормотал Джоунз в гидролокационном посту. — Надеюсь, шкипер понимает, что делает.

Через секунду в гидропост вошёл Манкузо.

— Он по-прежнему поворачивает налево, капитан. Сейчас, после того как мы повернули, он оказался у нас за кормой, — сообщил Джоунз, стараясь говорить как можно равнодушнее. Манкузо заметил, что слова акустика походят на обвинение.

— Мы вспугиваем дичь, Джоунзи, — спокойно пояснил Манкузо.

Вы здесь хозяин, подумал Джоунз, но промолчал, стараясь не сболтнуть лишнего. На лице капитана было выражение, свидетельствующее, что он только ждёт предлога, чтобы выместить на ком-то переполнявшую его ярость, а Джоунз только что использовал весь отведённый ему месячный запас терпения. Он переключил наушники на пассивные датчики буксируемой антенны.

— Шум уменьшается, сэр. Он сбавляет скорость. — Джоунз сделал паузу. Он знал, что обязан сообщить об этом. — Сэр, он заметил нас.

— Этого мы и добивались, — ответил Манкузо.

Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»

— Товарищ капитан, слышу вражескую подводную лодку, — выпалил мичман.

— Вражескую? — спросил Рамиус.

— Американскую. Должно быть, она следовала за нами, а теперь ей пришлось дать задний ход, чтобы избежать столкновения, когда мы начали поворот. Определённо американская подлодка, на левой скуле, расстояние меньше километра, по-моему. — Он передал Рамиусу наушники.

— Ударная лодка, тип 688, — заметил Рамиус, обращаясь к Бородину. — Проклятье! Должно быть, он случайно наткнулся на нас в течение последних двух часов. Не повезло.

Ударная подлодка «Даллас»

— О'кей, Джоунзи, начинай локаторный поиск. — Манкузо лично отдал приказ о поиске в активном режиме. «Даллас» развернулся ещё больше, прежде чем почти остановиться.

Джоунз мгновение колебался, все ещё прослушивая шумы реактора на пассивных датчиках буксируемой антенны, потом дал питание на активные датчики, скрытые под куполом BQQ-5 в носовой части лодки.

Пинг! Звуковая волна рванулась к цели.

Понг! Волна отразилась от стального корпуса «Красного Октября» и вернулась к «Далласу».

— Расстояние до цели 1050 ярдов, — сказал Джоунз. Возвратившийся импульс прошёл обработку с помощью компьютера ВС-10 и позволил получить некоторые первичные детали. — Форма корпуса соответствует ракетоносцу типа «тайфун». Носовой угол примерно семьдесят градусов. Эффект Допплера отсутствует. Он остановился. — Следующие шесть импульсов подтвердили полученную информацию.

— Прекратить активную гидролокацию, — приказал Манкузо. Он испытывал некоторое удовлетворение при мысли о том, что правильно определил тип контакта. Впрочем, всего лишь некоторое.

Джоунз отключил питание от гидролокатора. Зачем все это нужно? — подумал он. Что нового мы узнали? Он уже собрал всю необходимую информацию о русской подлодке, разве только не прочитал номер на корме.

Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»

Все члены команды «Красного Октября» поняли теперь, что их обнаружили. Акустические волны, которыми «Даллас» хлестал русский ракетоносец, эхом проносились по корпусу. Подводники ненавидят этот звук. И это вдобавок к неисправному реактору, подумал Рамиус. Возможно, и это обстоятельство удастся обернуть в свою пользу…

Ударная подлодка «Даллас»

— Кто-то на поверхности, — внезапно произнёс Джоунз. — Откуда они взялись, черт побери? Шкипер, минуту назад там не было ничего, абсолютно ничего, а теперь я слышу шум двигателей. Два эсминца, а может быть, и больше… будем считать два эсминца… и какой-то более крупный корабль. Будто ждали тут нашего появления. Минуту назад они сидели неподвижно, затаившись. Проклятье! Я не слышал ни звука.

Авианосец Королевского флота «Инвинсибл»

— Мы рассчитали весьма точно, — заметил адмирал Уайт.

— Нам повезло, — сказал Райан.

— Везение — важная штука, Джек.

Эсминец «Бристоль» первым услышал шум двух подводных лодок и звуки, издаваемые «Красным Октябрём» при повороте. Даже на расстоянии всего в пять миль шумы были едва слышны. Манёвр «сумасшедший Иван» закончился в трех милях от английских кораблей, которые сумели точно определить местоположение подводных лодок на основании активных гидролокационных импульсов «Далласа».

— Сюда летят два вертолёта, сэр, — доложил капитан Хантер. — Через минуту они займут позицию.

— Просигнальте «Бристолю» и «пятому» чтобы встали с наветренной стороны от нас. Я хочу, чтобы «Инвинсибл» находился между ними и контактом.

— Слушаюсь, сэр. — Хантер передал приказ в радиорубку. Морякам на эсминцах такой приказ покажется странным — авианосец заслоняет собой эскортные корабли.

Через несколько секунд два вертолёта «си-кинг» подлетели и зависли в пятидесяти футах над поверхностью моря, опуская вниз погружные гидролокаторы и одновременно стараясь остаться на отведённой позиции. Их гидролокаторы были гораздо слабее корабельных и обладали характерными особенностями. Собранные ими сведения поступали в командный центр «Инвинсибла» по цифровому каналу.

Ударная подлодка «Даллас»

— Англичане, — тотчас доложил Джоунз. — Пара вертолётов, стодевяностопятые, по-моему. Это означает, что крупный корабль к югу от нас — один из их маленьких авианосцев, сэр, с эскортом из двух эсминцев.

— Корабль Её королевского величества «Инвинсибл», — кивнул Манкузо. — Он принимал участие в манёврах «Ловкий Дельфин» на нашей стороне пруда. Это лучший британский корабль, на нём самые опытные гидроакустики.

— Большой корабль движется в нашу сторону, сэр. Судя по числу оборотов винтов, его скорость десять узлов. Обе вертушки уже нашли нас обоих. Других подлодок поблизости не слышу.

Авианосец Королевского флота «Инвинсибл»

— Положительный акустический контакт, — донёсся из динамика металлический голос. — Две подводные лодки, расстояние от «Инвинсибла» две мили, пеленг ноль-два-ноль.

— Теперь приступаем к самому трудному, — произнёс адмирал Уйат.

Райан и четыре офицера королевского флота, которых посвятили в смысл операции, находились на флагманском мостике, а офицер-акустик противолодочной обороны занял место в командном центре внизу. «Инвинсибл» медленно шёл на север, чуть влево от прямого курса на контакты. Все пятеро на флагманском мостике осматривали в мощные бинокли морскую поверхность.

— Ну давайте же, капитан Рамиус, — негромко пробормотал Райан. — Говорят, вы блестящий подводник. Докажите это.

Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»

Вернувшись в рубку, Рамиус нахмурившись смотрел на карту. Бродивший в морских глубинах «лос-анджелес», случайно натолкнувшийся на него, — это одно, однако они встретили целое флотское соединение. К тому же состоящее из английских кораблей. Скорее всего, манёвры. Американцы и англичане часто работают вместе, и по чистой случайности «Красный Октябрь» напоролся прямо на них. Ну что ж, придётся уклониться, прежде чем продолжить движение туда, куда он хотел прийти. Все очень просто. Но так ли просто? Его преследуют ударная подводная лодка, авианосец и два эсминца. Что ещё? Надо выяснить, если он хочет уйти от них ото всех. На это придётся потратить почти весь день. Но сейчас нужно прежде всего убедиться в том, кто противостоит ему. К тому же тем самым он продемонстрирует им, что уверен в себе, что это он сможет охотиться за ними, если пожелает.

— Бородин, всплываем на перископную глубину. Боевая тревога!

Авианосец Королевского флота «Инвинсибл»

— Ну давай же, Марк, — шептал Баркли. — У нас есть кое-что для тебя, старина.

— Вертолёт номер три докладывает: контакт всплывает, — донеслось из динамика.

— Отлично! — Райан от радости стукнул кулаком по поручню.

— Отозвать один из вертолётов, — произнёс адмирал Уайт в телефонную трубку.

Расстояние до «Красного Октября» составляло теперь полторы мили. Один из вертолётов «си-кинг» набрал высоту и полетел в сторону, сматывая трос, на котором висел погружной гидролокатор.

— Контакт на глубине пятьсот футов, медленно всплывает.

Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»

Бородин осторожно выкачивал воду из триммерных цистерн подлодки. Ракетоносец увеличил скорость до четырех узлов, и основная подъёмная сила, необходимая для всплытия, исходила от горизонтальных рулей. Старпом поднимал подлодку очень медленно, и Рамиус направил её прямо на «Инвинсибл».

Авианосец Королевского флота «Инвинсибл»

— Хантер, как у вас с азбукой Морзе? — спросил адмирал Уайт.

— По-моему неплохо, — ответил Хантер. Все испытывали волнение. Какой выдался шанс!

Райан с трудом сглотнул слюну. За последние несколько часов, пока авианосец неподвижно раскачивался на волнах бушующего моря, желудок у него тоже разбушевался вовсю. Таблетки, которые дал ему судовой врач, сначала помогали, но теперь от волнения он снова почувствовал себя хуже. С флагманского мостика до морской поверхности было восемьдесят футов. По крайней мере если стошнит, не страшно. Ну и чёрт с ними, пусть смотрят.

Ударная подлодка «Даллас»

— Слышу потрескивание, сэр, — доложил Джоунз. — Думаю, он всплывает.

— Всплывает? — Манкузо на мгновение задумался. — Да, пожалуй, это в его стиле. Он рисковый парень, захочет сначала убедиться, кто противостоит ему, прежде чем начать манёвр уклонения. Готов поспорить, он и не подозревает, что мы следуем за ним уже несколько дней. — Капитан прошёл в центр управления боевыми действиями.

— Похоже, он всплывает, шкипер, — сказал Манньон, глядя на огневой пульт. — Глупо с его стороны. — У Манньона была своя точка зрения на действия командиров подлодок, которая основывалась на том, как они пользуются перископами. Слишком много командиров проводят время, глядя через них на мир. Интересно, подумал он, может быть, это инстинктивная реакция на вынужденную замкнутость пространства внутри подлодки, желание убедиться, что там, наверху, действительно существует мир, что приборы не обманывают его. Как это свойственно человеку, хотя и ставит тебя в уязвимое положение…

— Мы тоже всплываем, шкипер?

— Да, медленно и осторожно.

Авианосец Королевского флота «Инвинсибл»

Небо было наполовину задёрнуто белыми перистыми облаками, серыми снизу, что предвещало дождь. С юго-запада ветер в двадцать узлов гнал по морю тёмные шестифутовые волны, увенчанные белыми барашками. Райан увидел, что эсминцы «Бристоль» и «Пятый» занимают позицию с наветренной стороны. Их командиры, несомненно, бормотали ругательства по поводу расположения кораблей, выбранного адмиралом. Американские эскортные корабли, отпущенные накануне, шли теперь на встречу с линкором «Нью-Джерси».

— Капитан, прошу немедленно сообщить мне, как только радар заметит что-то в районе цели, — снова говорил по телефону Уайт. — Направьте все радиолокаторы в ту сторону. Сообщайте мне также о каждом, повторяю, каждом акустическом сигнале из района цели… Совершенно верно. Глубина цели? Очень хорошо. Отзовите второй вертолёт. Пусть оба займут позицию с наветренного борта авианосца.

Было принято решение, что лучше всего связаться с ракетоносцем с помощью сигнального прожектора. Прочитать содержание смогут только те, кто находятся в прямой видимости. Держа в руке лист бумаги, переданный ему Райаном, Хантер подошёл к прожектору. Сигнальщикам, обычно находящимся рядом, было приказано уйти вниз.

Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»

— Тридцать метров, товарищ командир, — доложил Бородин. В рубке находилась группа управления огнём.

— Поднять перископ, — спокойно произнёс Рамиус. Металлическая труба, поблёскивающая смазкой, скользнула вверх под давлением гидравлики. Капитан передал фуражку младшему вахтенному офицеру и наклонился к объективу.

— Вижу три корабля империалистов. Авианосец Королевского флота «Инвинсибл». Надо же придумать такое название для корабля — «Непобедимый»! — Он ухмыльнулся, играя на свою аудиторию. — Два эскортных эсминца, «Бристоль» и «Пятый».

Авианосец Королевского флота «Инвинсибл»

— Перископ на правой скуле! — донеслось из динамика.

— Вижу его! — Баркли вытянул руку в направлении цели. — Вон там!

— Я тоже, — через мгновение произнёс Райан, напрягая зрение. Перископ напоминал тонкую палку, вертикально торчащую из воды. Он находился примерно в миле от авианосца. Когда по перископу прокатилась волна, обнажилась даже нижняя часть.

— Действуйте, Хантер, — негромко скомандовал Уайт. Слева от Райана капитан начал нажимать на рычаг, управляющий заслонками сигнального прожектора.

Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»

Сначала Рамиус ничего не увидел. Он поворачивал перископ по всему горизонту, проверяя, нет ли поблизости других кораблей или самолётов. Когда перископ описал полный круг и вернулся в прежнее положение, он заметил световые вспышки, и тут же начал расшифровывать сообщение. Прошло несколько мгновений, прежде чем Рамиус понял, что прожектор направлен прямо на него.

Световые сигналы повторялись снова и снова. Передача велась прерывисто и неумело, но Рамиус не обращал на это внимания. Он перевёл содержание передачи с английского на русский, подумав сначала, что она адресована американской подлодке. Его пальцы, сжимающие ручки перископа, побелели от напряжения.

— Бородин, — скомандовал он наконец, прочитав передачу в четвёртый раз, — мы установили пробное огневое решение для авианосца. Но, черт побери, дальномер в перископе не работает. Пошлите активный акустический сигнал для проверки расстояния, только один.

Авианосец Королевского флота «Инвинсибл»

— Принят один акустический сигнал из района цели, сэр, похоже, с советской подлодки, — послышалось из динамика.

— Спасибо. Продолжайте слежение, — произнёс в трубку адмирал и положил её. — Ну, господа…

— Он понял нас! — выкрикнул Райан, не скрывая восторга. — Посылайте весь текст, ради Бога!

— Начинаю. — На лице Хантера появилась довольная улыбка.

Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»

— Расстояние до цели, Бородин? — спросил Рамиус, жалея, что у него мало времени. Передача повторялась снова и снова.

— Две тысячи метров, товарищ командир. Отличная большая цель для нас, если мы… — Старпом осёкся, увидев выражение лица капитана.

Они знают название нашего ракетоносца, тем временем думал Рамиус. Они знают название. Но каким образом? Они точно знали, где найти нас, — совершенно точно! Как? Что известно американцам? Сколько времени следил за нами этот «лос-анджелес»? Решай — ты должен принять решение!

— Бородин, ещё один акустический импульс по цели.

Авианосец Королевского флота «Инвинсибл»

— Принят ещё один акустический сигнал со стороны цели, адмирал.

— Спасибо. — Уайт посмотрел на Райана. — Ну что ж, Джек, выходит, оценка ситуации, сделанная вашей разведкой, была правильной. Очень хорошо.

— Очень хорошо, черт бы меня побрал, дорогой лорд! Я был прав! — Райан вскинул вверх руки, забыв о морской болезни, но тут же одёрнул себя. В такой обстановке следует проявить больше достоинства. — Извините, адмирал. Нужно браться за дело.

Ударная подлодка «Даллас»

«Весь флот охотится за вами… Двигайтесь на встречу, координаты 33 северной и 75 западной». Что это значит, черт побери? — подумал Манкузо, успев прочитать только заключительную часть второго сообщения.

— Мостик, это гидропост. Со стороны цели слышно потрескивание корпуса. Он погружается. Усиливается шум двигательной установки.

— Опустить перископ, — скомандовал Манкузо. — Отлично, акустик. Что-нибудь ещё, Джоунз?

— Нет, сэр. Вертолёты улетели, а от надводных кораблей ничего не слышно. Что происходит, сэр?

— Представления не имею. — Манкузо недоуменно качал головой, в то время как Манньон повёл «Даллас» следом за «Красным Октябрём».

На самом деле что за чертовщина? — думал капитан. Почему британский авианосец сигналил русской подлодке и почему её послали на встречу у Каролинских островов? Чьи подлодки перекрыли ей путь? Не может быть. Такого не может быть. Никак не может…

Авианосец Королевского флота «Инвинсибл»

Райан вошёл в радиорубку авианосца.

— набрал он на клавиатуре специального шифровального устройства, которое привёз с собой из ЦРУ. —

Раньше, когда Райан познакомился с кодовыми фразами, которыми ему надлежало пользоваться, он смеялся. Смеялся он и сейчас, но по другой причине.

Белый дом

— Значит, — заметил Пелт, — Райан полагает, что операция закончится успешно. Все идёт в соответствии с планом, но он не воспользовался кодовой фразой, говорящей о полном успехе.

— Он честный парень, — сказал президент, удобнее устраиваясь в кресле. — Не ровен час — все может случиться. Ты должен признать, впрочем, пока операция идёт хорошо.

— План, разработанный членами Объединённого комитета начальников штабов — безумие, сэр.

— Может быть, но ты всё время пытаешься найти в нём слабые места, и пока тебе этого не удалось. Скоро все станет ясно.

Президент играет роль всезнающего мудреца, понял Пелт. Это ему нравится.

Авианосец Королевского флота «Инвинсибл»

— говорилось в шифрограмме.

Райан откинулся на спинку кресла и отпил немного бренди.

— Интересно, в чём суть второй части плана, — задумчиво произнёс он.

— Полагаю, нам сообщат об этом из Вашингтона, — заметил адмирал Уайт. — А пока нужно поспешить на запад, чтобы встать между «Красным Октябрём» и советским флотом.

Глубоководное спасательное устройство «Авалон»

Лейтенант Эймс смотрел на страшную картину через крошечный иллюминатор в носу «Авалона». Советская «альфа» лежала на левом борту. Было очевидно, что она сильно ударилась о дно кормой. Одна лопасть гребного винта откололась, нижняя часть руля была смята. Возможно, вся кормовая часть отогнулась в сторону; при такой плохой видимости трудно сказать определённее.

— Тихий вперёд, — произнёс Эймс, передвигая рычаги управления. Позади него энсин и главный старшина следили за приборами и готовились выпустить руку манипулятора с телевизионной камерой и прожекторами, присоединённую к «Авалону» перед погружением. Это обеспечит более широкий угол обзора, чем иллюминаторы. Глубоководное спасательное устройство ползло вперёд на скорости в один узел. Видимость не превышала двадцати ярдов, несмотря на прожекторы мощностью в миллион ватт, помещавшиеся на носу.

Морское дно в этом месте представляло собой предательский склон из наносных илистых отложений. Тут и там виднелись валуны. Судя по всему, «альфа» не соскользнула глубже лишь потому, что её парус подобно клину вонзился в илистое дно.

— Боже милостивый! — Первым заметил это главный старшина. В корпусе «альфы» виднелась трещина — или..?

— Авария с реактором, — пояснил Эймс бесстрастно. — Что-то прожгло корпус насквозь. Господи, а ведь он сделан из титана! Что-то прожгло все переборки и внешнюю оболочку изнутри. И даже не в одном месте, а в двух. Второе отверстие больше, диаметром в добрый ярд. Теперь понятно, в чём причина её гибели, парни. Нарушена герметичность двух отсеков, вода хлынула через пробоины. — Эймс посмотрел на глубиномер — 1880 футов. — Вы записываете все это на плёнку?

— Так точно, шкипер, — отозвался главный старшина, электрик первого класса. — Какая страшная смерть. Бедные парни!

— Это в зависимости от того, к чему они стремились. — Эймс направил «Авалон» вокруг носа «альфы», осторожно маневрируя направляющим винтом и регулируя дифферент, чтобы проплыть с другой стороны подлодки, которая практически представляла собой её верхнюю часть. — Не заметили никаких следов перелома корпуса?

— Нет, — ответил энсин. — Только два прожжённых отверстия. Интересно, что у них произошло?

— Китайский синдром наяву.[33] Наконец-то я увидел это собственными глазами. — Эймс покачал головой. А ведь командование постоянно убеждает моряков атомных подлодок в полной безопасности реакторов. — Прижмите акустический датчик к корпусу лодки. Нужно убедиться, не осталось ли там кого-нибудь в живых.

— Слушаюсь. — Электрик сунул руки в перчатки, управляющие движениями механической руки, в то время как Эймс пытался удерживать «Авалон» в полной неподвижности. Ни то ни другое не было лёгким делом. «Авалон» завис над погибшей лодкой, почти касаясь её паруса. Если внутри кто-то и уцелел, то только в центральном посту или носовых отсеках. В корме никто не мог остаться в живых.

— О'кей, есть контакт, — доложил наконец старшина. Все трое внимательно слушали, надеясь на что-то. Поиск и спасение были их работой, а они сами, будучи подводниками, относились к ней очень серьёзно.

— Может быть, потеряли сознание. — Энсин включил мощный гидролокатор. Высокочастотные волны сотрясали оба корабля. От такого звука проснулись бы даже мёртвые, но ответа изнутри советской подлодки не последовало — запас воздуха иссяк на «Политовском» ещё накануне.

— Ну вот и все, — негромко произнёс Эймс. Он подвсплыл, позволяя электрику повернуть механическую руку, чтобы установить где-нибудь на корпусе «альфы» акустический датчик. Они снова вернутся сюда, когда на поверхности улучшатся погодные условия. Флот не хотел упускать возможности осмотреть «альфу», а «Гломар эксплорер» стоял без дела где-то на западном побережье. Может быть, решат им воспользоваться? Эймс считал это вполне вероятным.

— «Авалон», «Авалон», это «Скэмп», — голос по подводному телефону — «гертруде» — звучал искажённо, но разборчиво, — немедленно возвращайтесь. Сообщите, как поняли.

— «Скэмп», это «Авалон». Понял вас. Возвращаемся.

«Скэмп» только что получил вызов по каналу СНЧ и всплыл на несколько минут на перископную глубину, чтобы принять приказ с шифром «молния». Он гласил:

Никаких объяснений в приказе не было.

Штаб-квартира ЦРУ

— Кардинал продолжает работать, — сообщил Мур Риттеру.

— Слава Богу. — Риттер сел.

— Посланное им донесение в пути. На этот раз он не рисковал собой, посылая его. Может быть, его отрезвило время, проведённое в госпитале. И я принял решение снова предложить вывезти его сюда.

— Ещё раз?

— Боб, мы обязаны послать ему такое предложение.

— Я знаю. Сам посылал подобное предложение несколько лет назад. Старый козёл отказывается покинуть Россию. Понимаешь, случается, люди не могут жить, не рискуя жизнью. Или он считает, что ещё не истратил весь заряд своей ярости… Мне только что звонил сенатор Доналдсон. — Доналдсон занимал должность председателя Специального комитета по разведке.

— Вот как?

— Его интересует, что нам известно о происходящем. Он не верит в легенду насчёт спасательной операции и считает, что мы знаем подлинную причину.

— Интересно, кто подал ему эту мысль? — Судья Мур откинулся на спинку кресла.

— В самом деле, кто. У меня на этот счёт есть идея, которую стоит проверить. Мне кажется, пришло на то время, да и случай просто превосходный.

Два руководителя ЦРУ обсуждали подробности операции в течение часа. Прежде чем Риттер выехал на Капитолийский холм, они получили одобрение президента.

Вашингтон, округ Колумбия

Доналдсон заставил Риттера прождать пятнадцать минут в приёмной, пока сам читал газету. Сенатор сделал это намеренно: ему хотелось поставить заместителя директора ЦРУ на место. Некоторые замечания Риттера относительно утечки секретной информации из Капитолия задели за живое сенатора, представлявшего Коннектикут. Кроме того, было важно показать, что существует разница между назначенными правительственными чиновниками и избранниками народа.

— Извините, что заставил вас ждать, мистер Риттер. — Доналдсон не встал и не подал руку гостю.

— Ничего страшного, сэр. Выдалась возможность почитать журнал. Обычно редко удаётся найти время для этого.

С первой же минуты началось враждебное противостояние.

— Итак, что затевают Советы?

— Сенатор, прежде чем обсуждать этот вопрос, я должен сказать следующее: мне пришлось просить разрешение на беседу с вами у президента. Информация предназначена для вас одного, больше никто не должен узнать о ней. Никто. Это распоряжение поступило из Белого дома.

— В состав нашего комитета входят и другие сенаторы, мистер Риттер.

— Сэр, если бы вы не дали мне слова джентльмена, — Риттер улыбнулся, — я не смог бы сообщить вам эти сведения. Такой приказ я получил. Я служу исполнительной власти, сенатор, и получаю указания от президента. — Риттер надеялся, что спрятанный у него минирекордер записывает все, что он говорит.

— Согласен, — неохотно произнёс Доналдсон. Все эти глупые ограничения приводили его в ярость, но он был польщён, что ему доверили столь секретную информацию. — Продолжайте.

— Откровенно говоря, сэр, у нас нет абсолютной уверенности в том, что мы понимаем, что происходит.

— Вот как? Вы потребовали, чтобы я хранил в тайне и не рассказывал никому, что ЦРУ снова не имеет представления, что происходит в мире?

— Я сказал, что мы не имеем абсолютной уверенности. Но кое-что нам известно. Источником нашей информации является главным образом Израиль и отчасти французы. Из этих двух каналов мы узнали, что в советском флоте происходят весьма неприятные события.

— Это мне известно. Они потеряли подлодку.

— По крайней мере одну, но не в этом главное. Кто-то выкинул неприятный трюк, направленный против оперативного командования Северного флота. Я не знаю точно, но, по-моему, это поляки.

— Почему поляки?

— Подробности мне не известны, но французы и израильтяне поддерживают прочные связи с поляками, а у поляков давние счёты с Советами. Мне известно — по крайней мере я так думаю, — что в это дело не замешаны западные спецслужбы.

— Так что же случилось? — продолжал нажимать Доналдсон.

— Насколько нам стало известно, кто-то подделал документы — по крайней мере один, а может, и три, — направленные на то, чтобы устроить грандиозный скандал в советском флоте, — но дело вышло из-под всякого контроля. Многие видные военачальники в СССР прилагают сейчас массу усилий, чтобы прикрыть задницы — так утверждают израильтяне. Можно только гадать, но есть предположение, что были подделаны документы, искажающие оперативную задачу, поставленную перед подводным ракетоносцем, а затем послано письмо с поддельной подписью его капитана, угрожающего пуском баллистических ракет. Самое поразительное, что Советы поддались на провокацию. — Риттер нахмурился. — Впрочем, не исключена возможность, что все эти сведения перепутаны. Нам точно известно лишь то, что кто-то, скорее всего поляки, сыграл фантастически грязную шутку с русскими.

— Но не мы? — спросил Доналдсон, не скрывая подозрения.

— Нет, сэр, ни в коем случае не мы. Если бы мы попробовали такой трюк — даже если бы нам это удалось, что маловероятно, — русские могли бы попытаться устроить что-нибудь подобное с нами. Вот так начинаются войны, и вы знаете, что президент никогда не даст своего разрешения на подобную операцию.

— Но кому-нибудь в ЦРУ может оказаться безразличным мнение президента.

— Только не в моём управлении! С меня снимут голову. Неужели вы думаете, что мы сможем провести такую операцию и затем успешно скрыть её? Черт побери, сенатор, мне хотелось бы, чтобы у нас были такие огромные возможности.

— Но почему именно поляки и почему им удалось это?

— В течение некоторого времени до нас доходили слухи о том, что в их разведывательном сообществе существует группа инакомыслящих, которые испытывают чувство вражды по отношению к Советскому Союзу. У них может быть сколько угодно на то причин. Между поляками и русскими издавна существует глубокая ненависть, а русские склонны забывать о том, что поляки — прежде всего поляки, а уже потом коммунисты. Лично я считаю, что все это связано не столько с введением военного положения, сколько с тем, что произошло с папой. Нам известно, что наш старый друг Андропов разработал план, повторяющий дело Генриха Второго и Бекета.[34] Избрание польского кардинала папой чрезвычайно повысило престиж Польши, даже члены партии испытывают удовлетворение от этого. А Иван взял и наплевал на всю их страну, когда Войтыла стал папой, — возникает вопрос, у русских поехала крыша или что-то ещё? Что касается способностей польской разведывательной службы, не следует забывать, какой высокой репутацией она всегда пользовалась. Именно поляки сумели раскрыть тайну «Энигмы»[35] в 1939 году — поляки, а не англичане. У них исключительно эффективный разведывательный аппарат, причём по той же причине, что и у Израиля. У поляков враги на западе и враги на востоке. В такой обстановке и появляются прекрасные агенты. Нам точно известно, что у них масса своих людей в России, рабочих — «гастарбайтеров», — которыми Польша расплачивается с Нармоновым за экономическую помощь. Мы также хорошо знаем, что на советских верфях трудится немало польских инженеров. Согласен, это может показаться забавным — ни у одной из этих стран нет морских традиций, — но поляки построили много торговых судов для Советского Союза. Их верфи производительней русских, а за последнее время они стали оказывать техническую помощь — главным образом в области контроля за качеством — и на верфях, строящих боевые корабли для военно-морского флота.

— Таким образом, польские спецслужбы подложили Советам свинью, — подвёл итог Доналдсон. — Горшков был одним из тех, кто решительно выступали за военное вмешательство в события, происходившие в Польше?

— Это верно, однако в данном случае он оказался, скорее всего, случайной жертвой. Дело в том, что вмешательство поляков в деятельность советского военно-морского флота само по себе не имеет особого значения. Цель операции заключалась, по-видимому, в том, чтобы вызвать панику в высших военных кругах, а все они сосредоточены в Москве. Боже, как бы мне хотелось знать, что там происходит в действительности! Из тех пяти процентов информации, которые нам известны, эта операция является настоящим шедевром, именно о таких операциях потом рассказывают легенды. Мы работаем над этим, стараемся узнать как можно больше. Этим же занимаются англичане, французы, израильтяне — Бенни Херцог из Моссада, говорят, прямо из кожи вон лезет. Израильтяне любят устраивать подобные фокусы соседним странам, причём довольно часто. Официально они заявляют, что им ничего не известно, кроме тех сведений, которыми они поделились с нами. Может быть. Впрочем, вполне возможно, что они оказали полякам техническую помощь. Трудно сказать. Можно не сомневаться, что советский флот представляет стратегическую угрозу для Израиля. Однако нам требуется время, чтобы разобраться во всём. Информация, которую нам подсовывают израильтяне, кажется полученной слишком уж своевременно.

— Значит, вы не знаете, что происходит, только как и почему.

— Сенатор, все не так просто. Дайте нам время. В настоящий момент мы, может быть, даже и знать ничего не хотим. Если подвести итог, то кто-то подсунул русскому флоту колоссальную дезинформацию. Возможно, её целью является просто расшатать его, но ситуация явно вышла из-под контроля. Как или почему это произошло, мы не знаем. Можете не сомневаться, однако, что тот, кто затеял эту операцию, прилагает теперь массу усилий, чтобы замести следы. — Риттеру хотелось, чтобы сенатор правильно его понял. — Если Советы узнают, кто сделал это, их реакция будет крайне резкой — можете мне поверить. Не исключено, что через несколько недель нам будет известно что-то ещё. Израильтяне у нас в долгу и в конце концов передадут нам информацию, которая имеется в их распоряжении.

— За пару истребителей-бомбардировщиков F-15 и десяток танков, — заметил Доналдсон.

— За такие сведения это дёшево.

— Но если мы не имеем к этому отношения, к чему такая секретность?

— Вы дали мне слово, сенатор, — напомнил ему Риттер. — Начать с того, что, если сведения об этом просочатся, разве русские поверят, что мы не имеем никакого отношения к этой операции? Никогда! Мы пытаемся сделать разведывательную деятельность более цивилизованной. То есть, я хочу сказать, мы остаёмся врагами, но при конфликтах между различными разведывательными службами приходится задействовать слишком много агентов, да и опасность для обеих сторон слишком велика. С другой стороны, если нам когда-нибудь удастся выяснить, как всё это произошло, мы, может быть, сами захотим воспользоваться таким методом.

— Но эти причины противоречат друг другу.

— Разведывательная деятельность в этом и заключается, — улыбнулся Риттер. — Если мы узнаем, кто сделал это, то сможем использовать информацию в собственных интересах. Как бы то ни было, сенатор, вы дали мне слово, и я сообщу об этом президенту сразу по возвращении в Лэнгли.

— Хорошо. — Сенатор встал. Беседа закончилась. — Надеюсь, вы будете держать нас в курсе событий.

— Это наш долг, сэр. — Риттер тоже встал.

— Вот именно. Спасибо, что приехали сюда. — Расставаясь, они не пожали друг другу руки и на этот раз.

Риттер вышел в коридор, не заходя в приёмную. Он остановился, чтобы посмотреть на крытый портик здания Харта. Это напомнило ему о местном отеле «Хайат». Вопреки привычке пользоваться лифтом, он спустился на первый этаж по лестнице. В случае удачи ему удастся одержать крупную победу. У входа ждал автомобиль, и Риттер попросил отвезти его в здание ФБР.

— Значит, это не операция ЦРУ? — спросил Питер Хендерсон, старший помощник сенатора.

— Нет, я верю ему, — ответил Доналдсон. — У него не хватит сообразительности придумать что-то похожее на это.

— Не понимаю, почему президент не хочет избавиться от него, — пожал плечами Хендерсон. — Разумеется, на такой должности лучше иметь некомпетентного человека. — Сенатор согласно кивнул.

Вернувшись в свой кабинет, Хендерсон опустил жалюзи, хотя солнце было с противоположной стороны. Через час водитель проезжавшего мимо такси фирмы «Блэк энд уайт» посмотрел на окно и обратил внимание на опущенные жалюзи.

Этим вечером Хендерсон работал допоздна. Здание Харта было почти пустым, поскольку большинство сенаторов покинули город. Доналдсон остался в Вашингтоне только из-за личных дел и потому, что кто-то должен следить за развитием событий. В качестве председателя Специального комитета по разведке ему приходилось исполнять больше обязанностей, чем хотелось бы в это время года. Хендерсон спустился на лифте в главный вестибюль. При выходе из здания он выглядел именно так, как должен выглядеть старший помощник сенатора: серая тройка, дорогой кожаный атташе-кейс, аккуратно приглаженные волосы и решительная походка. Из-за угла выехало такси «Блэк энд уайт» и остановилось, чтобы подобрать пассажира.

— Уотергейт, — назвал он адрес и заговорил лишь после того, как такси проехало несколько кварталов.

У Хендерсона была скромная двухкомнатная квартирка в жилом комплексе Уотергейт — ирония судьбы, о которой он не раз задумывался. Приехав к месту назначения, он не дал шофёру чаевых. Когда Хендерсон вышел из машины и направился к главному входу, в такси села женщина. Ранним вечером поймать такси в Вашингтоне непросто.

— Джорджтаунский университет, пожалуйста, — сказала прелестная молодая женщина с рыжеватыми волосами и пачкой книг в руках.

— Вечерние занятия? — спросил шофёр, глядя в зеркало заднего обзора.

— Экзамены, — ответила девушка с лёгким беспокойством. — По психологии.

— Перед экзаменами самое лучшее — это расслабиться, — посоветовал таксист.

Специальный агент Хейзел Лумис неловко переложила книги из одной руки в другую. При этом она уронила на пол сумочку. Наклонившись за нею, она достала из-под сидения крошечный магнитофон, оставленный там другим агентом ФБР.

Через пятнадцать минут они подъехали к университету.

Плата за проезд составила три доллара восемьдесят пять центов. Лумис дала водителю пятёрку и сказала, что сдачи не надо. Она прошла насквозь через университетский городок и села в поджидавший её «форд», который отвёз её прямо к зданию Дж. Эдгара Гувера. Понадобилось потратить столько усилий — и все оказалось так просто!

— Это всегда просто, когда медведь появляется в поле зрения, — сказал инспектор, руководивший операцией, сворачивая на Пенсильвания-авеню. — Проблема, однако, заключается в том, чтобы сначала найти этого проклятого медведя.

Пентагон

— Господа, вас пригласили сюда потому, что все вы кадровые разведчики, хорошо знакомы с подводными лодками и свободно говорите по-русски, — обратился генерал Давенпорт к сидящим перед ним четырём офицерам. — Мне нужны офицеры именно с такими данными. Но этого недостаточно, для операции требуются добровольцы. Не исключено, что она может оказаться весьма опасной — пока мы не знаем, как она будет развиваться дальше. Скажу лишь одно: подобная операция — мечта каждого разведчика. Однако после её реализации вы никогда не сможете никому рассказать об этом. Но разве нам привыкать? — На лице Давенпорта появилась редкая для него улыбка. — Как говорят в кино, если вы хотите принять участие, отлично; если нет, можете сейчас же покинуть кабинет, и никто не обвинит вас за это. Трудно просить человека идти на заведомо опасное задание с завязанными глазами.

Разумеется, ни один из офицеров не вышел; все они принадлежали к числу тех, кого так просто не напугаешь. Кроме того, заявление о том, что никто не обвинит ушедшего в трусости, выглядело весьма сомнительным, тем более что у Давенпорта отличная память. За преимущество носить офицерскую форму получаешь меньше денег, чем при тех же способностях в гражданской жизни, зато имеешь шанс оказаться убитым.

— Спасибо, господа. Думаю, вам понравится задание. — Давенпорт встал и вручил каждому конверт из плотной бумаги. — Скоро вам представится возможность осмотреть советский подводный ракетоносец — изнутри.

Четыре пары глаз одновременно моргнули.

Северная Атлантика, 33° с.ш. и 75° в.д

Уже более тридцати часов подводная лодка «Итан Аллен» кружила в районе с этими координатами. Она крейсировала по пятимильному кругу на глубине двести футов. Спешить было некуда. Лодка поддерживала минимальную для управления скорость, а её реактор работал всего лишь на десятую своей мощности. Главный старшина помогал в камбузе.

— Первый раз занимаюсь этим на подводной лодке, — заметил один из офицеров «Аллена», взбалтывая омлет. Пришлось исполнять обязанности кока.

Главный старшина подавил вздох. Следовало бы взять с собой настоящего кока, но тот, что служил здесь прежде, был зелёным мальчишкой, а все остальные на борту «Аллена» отслужили уже больше двадцати лет. Все старшины были техниками, за исключением главного старшины, который мог в удачный для него день справиться с тостером.

— Вы часто стряпаете дома, сэр?

— Случается. У моих родителей ресторан в Пасс-Кристиане. Сейчас я готовлю мамин омлет по рецепту креолов из Нового Орлеана. Жаль, что у нас не осталось окуня. Я умею неплохо готовить окуня с лимонным соусом. Вы любите ловить рыбу, старшина?

— Нет, сэр. — В небольшой команде из офицеров и старшин-ветеранов сразу сложились неформальные отношения, но главный старшина был человеком, привыкшим к дисциплине и чинопочитанию. — Капитан, вы не знаете, чем мы здесь занимаемся, черт побери?

— Очень жаль, но это мне неизвестно, старшина. Главным образом ждём чего-то.

— Но чего, сэр?

— Не имею представления. Не передадите ли мне нарезанную ветчину? И гляньте на хлеб в духовке. Уже готов, наверно.

Линейный корабль «Нью-Джерси»

Капитан Итон был озадачен. Его боевая группа находилась в двадцати милях от русских. Если бы не темнота, он мог бы увидеть со своего кресла на мостике линкора надстройку «Кирова» на горизонте. Эскортные корабли вытянулись в одну широкую линию впереди огромного корабля, ведя гидролокацию в активном режиме и разыскивая подводные лодки.

После того как самолёты американских ВВС имитировали нападение на советский флагманский корабль, русские вели себя кротко, как овечки. Такое поведение, говоря мягко, было для них совсем не типичным. «Нью-Джерси» со своими эскортными кораблями, а также пара самолётов раннего радиолокационного обнаружения «сентри» держали советскую эскадру под постоянным наблюдением. Передислокация русских кораблей привела к тому, что внимание Итона переключилось на группу «Киров». Это вполне устраивало капитана. Его главные орудийные башни были направлены на цель, орудия заряжены восьмидюймовыми управляемыми снарядами, группы управления огнём полностью укомплектованы и готовы к стрельбе. «Тарава» находилась в тридцати милях к югу, её ударная группа из «харриеров» была готова к вылету через пять минут после подачи сигнала. Советы не могли не знать этого, несмотря на то что их противолодочные вертолёты не приближались к американскому кораблю ближе, чем на пять миль вот уже двое суток. Русские бомбардировщики «бэкфайеры» и «беары», которые совершали над головой челночные полёты на Кубу и обратно — их было всего несколько, да и те тут же возвращались, едва успев заправиться на острове, — не могли не доложить о том, что видели. Американские корабли расположились в растянутом боевом порядке, информация о целях для управляемых снарядов на «Нью-Джерси» и эскортных кораблях постоянно уточнялась с помощью корабельных датчиков. А русские не обращали на них никакого внимания. Единственным источником электронного излучения от них были навигационные радиолокаторы. Странно.

«Нимиц» находился сейчас в пределах досягаемости базирующихся на нём кораблей после броска из Южной Атлантики протяжённостью в пять тысяч миль; авианосец и его атомные эскортные корабли — «Калифорния», «Бейнбридж» и «Такстон» — были на расстоянии всего лишь четырехсот миль к югу, а боевая группа «Америка» отставала от них только на половину суток. Авианосец «Кеннеди» расположился в пятистах милях к востоку. Советам придётся принять во внимание опасность, угрожающую им от трех авианосных авиакрыльев за своей спиной и от сотен птичек ВВС на береговых аэродромах, постепенно перемещающихся с юга к северу, перелетая с одной авиабазы на другую. Может быть, этим и объяснялась их покорность.

Пролетающие бомбардировщики «бэкфайэр» постоянно сопровождались от Исландии сменяющими друг друга американскими истребителями — сначала «томкэтами» авиакрыла «Саратога», затем «фантомами» ВВС, действующими с береговых аэродромов Мэна, передавая далее советские бомбардировщики «иглам» и «файтинг-фэлконам», ведущим их вдоль побережья почти до самой Кубы. Все это, несомненно, свидетельствовало о том, что Соединённые Штаты всерьёз воспринимают происходящее, хотя американские самолёты больше не проявляли никакой агрессивности. Это нравилось Итону. Агрессивностью ничего не добьёшься, да и в случае надобности его боевая группа могла перейти к военным действиям за две минуты.

Жилой комплекс Уотергейт

— Извините меня. Я только что сняла квартиру дальше по коридору, и мне ещё не успели подключить телефон. Вы позволите воспользоваться вашим?

Хендерсон не раздумывал. Рост — пять футов три дюйма, рыжеватые волосы, серые глаза, ладная фигурка, ослепительная улыбка, модно одета.

— Конечно. Добро пожаловать в Уотергейт. Заходите.

— Спасибо. Я — Хейзел Лумис. Друзья зовут меня Сисси. — Она протянула ему руку.

— Питер Хендерсон. Телефон на кухне. Я провожу вас. — Все развивалось весьма многообещающе. У Питера только что закончился длительный роман с одной из секретарш сенатора. Расставание оказалось тяжёлым для обоих.

— Я вас не беспокою? У вас никого нет?

— Нет, в квартире только я и телевизор. Вы недавно в округе Колумбия? Ночная жизнь здесь совсем не такая, как о ней думают. По крайней мере когда вам завтра снова нужно идти на службу. Где вы работаете — вы ведь, наверно, не замужем?

— Совершенно верно. Я работаю программисткой в специальной правительственной службе. Боюсь, не могу рассказать об этом подробнее.

Все складывается как нельзя лучше, подумал Хендерсон.

— Вот телефон, — открыл он дверь в кухню.

Лумис быстро огляделась вокруг, словно оценивая отделку интерьера, сунула руку в сумочку, достала монету в десять центов и протянула её Хендерсону. Тот засмеялся.

— Первый звонок бесплатный, и прошу всегда пользоваться моим телефоном в случае надобности.

— Я даже не сомневалась, что жить здесь приятнее, чем в Лореле, — заметила девушка, нажимая кнопки на телефоне. — Алло, Кэти? Это Сисси. Я только переехала, и у меня даже телефон ещё не подключён… А, звоню от соседа по коридору, он любезно разрешил позвонить… О'кей, увидимся завтра за ланчем. До свидания, Кэти.

— Кто занимался оформлением вашей квартиры? — Лумис посмотрела по сторонам.

— Я сам. В Гарварде посещал курсы по искусству и знаю несколько хороших магазинов в Джорджтауне. Если знаешь, где искать, всегда можно найти отличные товары и недорого.

— Мне так хочется, чтобы моя квартира походила на вашу! Вы не позволите посмотреть остальные комнаты?

— Разумеется. Начнём со спальни? — Хендерсон засмеялся, чтобы показать, что у него нет никаких дурных намерений — которые на самом деле, конечно, были, хотя в таких делах он проявлял терпение.

Осмотр, продолжавшийся несколько минут, убедил Лумис, что в квартире действительно больше никого нет. Через минуту в дверь постучали. Хендерсон что-то добродушно проворчал, направляясь к двери.

— Пит Хендерсон? — В коридоре стоял мужчина в деловом костюме. Сам Хендерсон был в джинсах и спортивной рубашке.

— Да? — Питер отступил в глубь квартиры, понимая, что попал в ловушку. Однако то, что последовало дальше, изумило его.

— Вы арестованы, мистер Хендерсон, — сказала Сисси Лумис, показывая своё удостоверение агента ФБР. — По обвинению в шпионаже. Вы имеете право хранить молчание и связаться со своим адвокатом. Если вы добровольно откажетесь от права хранить молчание, все сказанное вами будет записано и может быть использовано против вас в суде. Если у вас нет адвоката или вы не можете позволить себе нанять его, вам назначат адвоката, который будет представлять вас. Вам понятны ваши права, мистер Хендерсон? — Это было первое дело Сисси Лумис, связанное со шпионажем. В течение пяти лет её специальностью была борьба с грабителями банков — часто ей приходилось работать в качестве кассира, пряча в ящике с деньгами «магнум» 357-го калибра. — Вы готовы отказаться от своих прав?

— Нет. — Голос Хендерсона звучал хрипло.

— Ошибаетесь, придётся, — заметил инспектор. — Непременно придётся. — Он повернулся к трём агентам ФБР, сопровождавшим его. — Тщательно обыщите эту квартиру. Аккуратно и не поднимая шума. Мы не хотим никого будить. Вы пройдёте с нами, мистер Хендерсон. Сначала переоденьтесь. Советую идти добровольно, иначе придётся применить силу. Если пообещаете вести себя тихо, вам не наденут наручники. Но если попытаетесь бежать — поверьте мне, это может плохо кончиться.

Инспектор служил в ФБР уже двадцать лет и ещё ни разу не прибегал к оружию, тогда как на счёту у Лумис уже были два убитых преступника. Он относился к старой школе агентов ФБР и не мог не подумать о том, как отнёсся бы к случившемуся мистер Гувер, не говоря уже о новом директоре ФБР, еврее по национальности.

Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»

В течение нескольких минут Рамиус и Комаров, глядя на карту, обсуждали курс. Матросы не обращали внимания на работу офицеров — команду никогда не ставили в известность о маршруте. Капитан подошёл к кормовой переборке и снял телефонную трубку.

— Позовите товарища Мелехина, — приказал он и подождал несколько секунд. — Товарищ стармех, это говорит командир. У вас больше нет трудностей с реактором?

— Никак нет, товарищ командир.

— Отлично. Продержитесь ещё двое суток. — Рамиус повесил трубку. Оставалось тридцать минут до начала новой вахты.

Мелехин и его заместитель Кирилл Сурцев несли вахту в машинном отделении. Мелехин следил на работой турбин, а Сурцев наблюдал за реактором. Каждому помогали мичман и трое матросов. Плаванье для механиков оказалось очень трудным. Казалось, осмотру подвергся каждый прибор и каждый датчик в машинном отделении, а многие были полностью отремонтированы двумя старшими офицерами, которым помогал Валентин Бугаев, офицер-электронщик и судовой гений, который также вёл политзанятия с командой. Те, кто несли службу в машинном отделении, были потрясены происшедшим больше всех остальных. Все знали о предполагаемом радиационном заражении — на подводной лодке трудно хранить секреты. Чтобы облегчить работу вахтенных матросов в машинном отделении, им в помощь были выделены матросы из других боевых частей. Капитан назвал это отличной возможностью овладеть смежной специальностью, что он считал необходимым. Команда же считала это хорошим способом получить дополнительную дозу радиационного облучения. Но, разумеется, дисциплина соблюдалась строго. Отчасти это объяснялось верой матросов в командира корабля, отчасти их подготовкой, но главным образом пониманием того, что случится с ними, если они перестанут должным образом, немедленно и точно, выполнять свои обязанности.

— Товарищ старпом, — обратился к Мелехину Сурцев, — мной замечены колебания в уровне давления главного контура, датчик номер шесть.

— Иду. — Мелехин поспешил к месту происшествия, оттолкнул мичмана в сторону и встал перед главной панелью управления.

— Опять неисправный прибор! На остальных давление нормальное. Все в порядке, — невозмутимо заметил старший механик, предварительно убедившись, что его слова услышаны. Все вахтенные в отсеке заметили, что старший механик прошептал что-то своему заместителю. Тот покачал головой, и оба принялись за регулировку приборов.

В следующее мгновение послышался громкий двухтональный рёв сирены и загорелся вращающийся красный фонарь радиационной тревоги.

— Заглушить реактор! — приказал Мелехин.

— Есть заглушить реактор. — Сурцев ткнул пальцем в кнопку и отключил реактор.

— Всем пройти в носовые отсеки! — распорядился далее Мелехин. Никто из матросов не колебался. — Нет, вот вы подождите, переключите аккумуляторы на моторы гусеницы, быстро!

Старшина поспешил назад, перебросил соответствующие рубильники, молча проклиная полученный приказ. На это ему потребовалось сорок секунд.

— Приказ исполнен, товарищ стармех!

— Быстро из отсека!

Старшина был последним, выскочившим оттуда. Он плотно закрыл за собой тяжёлую стальную дверь и задраил её, затем помчался в центральный пост.

— Что случилось? — спросил Рамиус нарочито бесстрастно.

— Радиационная тревога в отсеке теплообменника!

— Очень хорошо. Отправляйтесь в носовой отсек и примите дезактивационный душ вместе с остальной вахтой. И перестаньте волноваться. — Рамиус похлопал старшину по плечу. — Такие проблемы возникали у нас и раньше. Вы отлично подготовленный специалист. Матросы ждут от вас спокойствия и выдержки.

Рамиус снял телефонную трубку. Прошло несколько секунд, прежде чем ему ответили.

— В чём дело, товарищ Мелехин? — спросил он. Все, кто находились в центральном посту, видели, что их капитан выслушал ответ. Они не могли не восхищаться его самообладанием, ведь рёв сирены радиационной тревоги разнёсся по всему ракетоносцу. — Понятно, товарищ стармех. Аккумуляторные батареи уже почти истощились. Придётся подняться ближе к поверхности и идти на глубине шноркеля. Приготовьтесь включить дизельные двигатели. Да. — Рамиус повесил трубку.

— Слушайте меня, товарищи. — Голос капитана был совершенно спокойным. — В системе управления реактором произошла небольшая авария. Сигнал тревоги, который вы слышали, не означает значительной утечки радиации, дело всего лишь в нарушении действия стержней, управляющих работой реактора. Товарищи Мелехин и Сурцев успешно произвели аварийное отключение реактора, однако управлять им без соответствующей системы мы не можем. Поэтому завершим наш переход на дизельном двигателе. Чтобы избежать возможного облучения, реакторный отсек изолирован, а все остальные отсеки, начиная с машинного отделения, будут проветриваться свежим воздухом, как только мы всплывём на шноркельную глубину. Комаров, отправляйтесь на корму и займитесь системами жизнеобеспечения. Я беру на себя управление кораблём.

— Слушаюсь, товарищ командир! — Комаров повернулся и вышел из центрального поста.

Рамиус снял микрофон и обратился к команде, сообщив ей о случившемся. Все ждали чего-то. В носовых отсеках матросы ворчали, что слово «небольшая авария» звучит слишком уж часто, что атомные подводные лодки не ходят на дизелях и не вентилируются без особой причины атмосферным воздухом.

Закончив своё краткое обращение к команде, Рамиус приказал всплывать.

Ударная подлодка «Даллас»

— Представления не имею, шкипер. — Джоунз недоуменно покачал головой. — Шум реактора прекратился, насосы смолкли, но идёт он с той же скоростью, что и раньше. На аккумуляторах, по-видимому.

— У него, должно быть, чертовски мощная аккумуляторная батарея, чтобы тащить такую махину и с такой скоростью, — заметил Манкузо.

— Несколько часов назад я сделал кое-какие расчёты по этому поводу. — Джоунз поднял блокнот. — Они основываются на размерах корпуса «тайфуна» с его плавными обтекаемыми очертаниями, так что оценка является, наверно, очень приблизительной.

— Где ты научился этому, Джоунзи?

— Гидродинамические данные получил от мистера Томпсона. Расчёты, касающиеся электрической части, достаточно просты. У него, должно быть, что-то необычное вместо стандартных аккумуляторных батарей — может быть, топливные элементы. А если он работает на обычных аккумуляторах, то на лодке запасено столько электроэнергии, что её хватит завести все автомобили Лос-Анджелеса.

— Этого достанет не надолго, — покачал головой Манкузо.

— Потрескивание корпуса… — поднял руку Джоунз. — Похоже, она немного всплывает.

Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»

— Поднять шноркель, — скомандовал Рамиус. Глядя в перископ, он убедился, что шноркель поднялся над поверхностью. — Очень хорошо, других кораблей в пределах видимости нет. Это отличная новость. Значит, нам удалось оторваться от наших империалистических преследователей. Поднять высокочастотную антенну. Нужно убедиться, что поблизости нет вражеских самолётов с радиолокаторами.

— Кругом чисто, товарищ командир. — У пульта высокочастотной антенны сидел Бугаев. — Никого не видно, нет даже следов от авиалайнеров.

— Значит, мы и впрямь ускользнули от этой крысиной стаи. — Рамиус снова снял трубку телефона. — Мелехин, можете открыть главный впускной клапан и начать вентиляцию машинного отделения, затем включайте дизель. — Через минуту все почувствовали вибрацию, когда мощный дизель «Красного Октября» начал проворачиваться от аккумуляторов. При этом вытеснялся воздух из реакторных отсеков и на его место поступал свежий морской воздух, а воздух, «отравленный радиацией», выбрасывался наружу.

Дизель проворачивался в течение двух минут, и по всей лодке команда ждала момента, когда послышится рёв, означающий, что двигатель заработал и в системы энергопитания начало поступать электричество. Но двигатель не включался. Ещё через тридцать секунд старший механик прекратил попытки включить дизель. Зазвонил телефон из машинного отделения. Рамиус поднял трубку.

— Что случилось с дизелем, товарищ Мелехин? — резко спросил капитан. — Понятно. Хорошо, я пошлю матросов обратно — а-а, вот как. Подождите. — Рамиус оглянулся. Его губы сжались в тонкую бескровную линию. Младший механик Свиядов стоял в глубине отсека. — Мне нужен человек, разбирающийся в дизельных двигателях, который помог бы товарищу Мелехину.

— Я вырос в совхозе, товарищ командир, — произнёс Бугаев, — и ещё мальчишкой возился с тракторными дизелями.

— Здесь существует определённое препятствие…

— Я знаю, товарищ командир, — кивнул Бугаев. — Но ведь нам не обойтись без дизеля, правда?

— Я не забуду вашего мужественного поступка, Бугаев, — негромко произнёс Рамиус.

— Тогда вы поставите мне бутылку рома на Кубе, товарищ командир. — Бугаев улыбнулся. — Хотелось бы распить с кубинским товарищем, желательно длинноволосой.

— Мне можно сопровождать товарища Бугаева? — с беспокойством спросил Свиядов. Он как раз заступал на вахту и подходил к люку реакторного отсека, когда его сбила толпа матросов, выбежавших из машинного отделения.

— Позвольте мне сначала оценить серьёзность возникшей проблемы, — сказал Бугаев, глядя на Рамиуса в поисках поддержки.

— Да, у нас масса времени. Бугаев, подойдите ко мне через десять минут.

— Слушаюсь, товарищ командир.

— А вы, Свиядов, займите место лейтенанта у контрольного пульта. — Рамиус указал на пульт управления высокочастотной антенной. — Используйте эту возможность, чтобы овладеть новой специальностью.

Лейтенант Свиядов выполнил приказ. Капитан выглядел чем-то весьма озабоченным. Свиядов никогда не видел его таким.