— Ещё восемь часов, — еле слышно прошептал Райан. Так сказали ему. Восьмичасовой переход в Норфолк. По собственной просьбе Райан снова занял место за штурвалом и рулями глубины. Это было единственное, что он умел делать на лодке, и ему хотелось заняться чем-то. На «Красном Октябре» по-прежнему катастрофически не хватало людей. Почти все американцы помогали русским в реакторном отсеке и в машинном отделении на корме. В центральном посту находились только Манкузо, Рамиус и он. Бугаев и Джоунз прослушивали морские глубины с помощью акустического оборудования всего в нескольких футах от центрального поста, а медики занимались в медпункте Уилльямзом, состояние которого по-прежнему вызывало тревогу. Кок бегал взад и вперёд, разнося сэндвичи и кофе, причём Райан был разочарован качеством последнего — возможно потому, что был избалован кофе Грира.
Рамиус полусидел, опираясь на поручни, окружающие основание перископа. Рана больше не кровоточила, но оставалась, по-видимому, куда болезненнее, чем это отражалось на лице капитана, потому что он доверил Манкузо управление ракетоносцем.
— Прямо руля, — скомандовал Манкузо.
— Руль прямо, — отрепетовал Райан и повернул штурвал вправо, ставя перо руля вдоль продольной оси подлодки и проверяя указатель его положения. — Руль прямо, курс один-два-ноль.
Манкузо смотрел хмурясь на карту. Он нервничал — уж очень бесцеремонно ему приходилось обращаться с такой огромной подлодкой.
— Здесь нужно быть поосторожнее. Южный прибрежный сток постоянно образует в этом районе песчаную отмель, и каждые несколько месяцев тут работают землечерпалки, углубляя канал. Да и шторма за последнее время тоже не помогли делу. — Манкузо снова склонился у перископа.
— Мне говорили, что это опасный район, — заметил Рамиус.
— Кладбище Атлантики, — подтвердил Манкузо. — Множество кораблей нашли свою гибель именно здесь, в районе Внешних отмелей. Только погоды и течения хватило на это. Я слышал, немцы здорово натерпелись тут во время войны. На ваших картах этого не видно, но здесь на дне находятся сотни затонувших судов. — Он вернулся к прокладочному столику. — Как бы то ни было, мы постараемся обойти его как можно дальше и не повернём на север, пока не придём примерно вот в эту точку. — Манкузо провёл линию на карте.
— Это ваши воды, — согласился Рамиус.
Они шли в составе рассредоточенной группы из трех кораблей. «Даллас» вёл их к морю, «Поги» замыкал процессию. Все три подлодки шли в полупогруженном состоянии — палубы почти на уровне воды, так что волны перекатывались через них. Визуальная навигация велась с помощью перископов. Радары выключили. Ни одна из подлодок не излучала никаких электронных импульсов. Райан мельком взглянул на карту. Они уже вышли из самого пролива, но на карте виднелось ещё несколько миль песчаных отмелей.
Движительная система «Красного Октября», гусеница, была выключена. Она оказалась почти в точности такой, как описал её Скип Тайлер. На ракетоносце было два комплекта туннельных импеллеров — два импеллера примерно в трети корпуса от носа лодки и ещё три чуть дальше её середины в сторону кормы. Манкузо со своими механиками с большим интересом осмотрели схемы, а потом с жаром обсудили качества водомётного движителя.
Самому Рамиусу не хотелось верить, что его обнаружили так быстро. В конце концов Манкузо пригласил Джоунза с его личной картой, на которой был нанесён примерный курс «Красного Октября» от берегов Исландии. Хотя курс, проложенный Джоунзом, на несколько миль отличался от курса в корабельном журнале, оба курса проходили слишком близко, чтобы быть простым совпадением.
— Должно быть, ваш гидролокатор лучше, чем мы предполагали, — проворчал Рамиус.
— Он действительно превосходный, — согласился Манкузо. — Но ещё важнее, что акустиком у меня служит Джоунзи, это лучший специалист, с которым мне приходилось плавать.
— Такой молодой и такой способный.
— У нас немало парней вроде него, — улыбнулся Манкузо. — Меньше, чем нам этого хотелось бы, конечно, зато все они добровольцы. Они понимают, что им предстоит. Мы старательно отбираем их и затем чертовски тщательно готовим.
— Мостик, это гидропост, — послышался голос Джоунза. — «Даллас» погружается, сэр.
— Очень хорошо. — Манкузо закурил, направился к телефону внутренней связи и нажал кнопку, вызывая машинное отделение. — Передайте Манньону, что он нужен нам в центральном посту. Погружаемся через несколько минут. Да. — Он положил трубку и вернулся к карте.
— Значит, эти матросы служат у вас больше трех лет? — спросил Рамиус.
— Конечно. Иначе нам пришлось бы отпускать их сразу после того, как они приобретут необходимую квалификацию.
Тогда почему советский военно-морской флот не может набирать и держать у себя людей таким же образом? — подумал Рамиус. Ответ был слишком очевидным. Американцы хорошо кормили своих людей, должным образом размещали, неплохо платили, доверяли им — короче говоря, они делали то, за что он боролся в течение двадцати лет.
— Я нужен вам, чтобы управлять клапанами погружения? — спросил Манньон, входя в центральный пост.
— Да, Пэт, погружаемся через пару минут.
Манньон взглянул на карту и направился к пульту управления клапанами.
Рамиус проковылял к своему креслу.
— Нам говорили, что вы набираете своих офицеров из буржуазных слоёв и они командуют рядовыми матросами, представляющими трудящихся.
Манньон провёл руками по рукояткам управления клапанами. Их здесь было немало. Накануне он битых два часа старался разобраться в сложной системе управления.
— Совершенно верно, сэр, — кивнул он. — Все наши офицеры действительно принадлежат к правящему классу. Только посмотрите на меня. — Выражение лица лейтенанта было бесстрастным. Кожа Манньона походила цветом на кофейную гущу, а произношение выдавало обитателя южного Бронкса.
— Но вы — чернокожий, — возразил Рамиус, не заметивший насмешки.
— Совершенно точно, у нас на корабле настоящее этническое разнообразие. — Манкузо снова посмотрел в перископ. — Шкипер — макаронник, чернокожий штурман и чокнутый акустик.
— Да, я слышал это, сэр! — выкрикнул Джоунз, не прибегая к помощи системы внутренней связи. — Поступило сообщение с «Далласа» по «гертруде». Все идёт нормально. Нас ждут. Пока связи не будет.
— Это мостик, понял. Вышли наконец в море. Можем погружаться, когда дадите команду, капитан Рамиус, — произнёс Манкузо.
— Товарищ Манньон, откройте клапаны балластных цистерн, — сказал Рамиус. «Красный Октябрь» так полностью и не всплывал и был готов к погружению.
— Слушаюсь, сэр. — Лейтенант повернул верхний ряд главных переключателей гидравлических клапанов.
Райан вздрогнул. Послышался рёв, напоминающий спуск воды в миллионе туалетов.
— Опустить на пять градусов рули глубины, Райан, — скомандовал Рамиус.
— Опустить на пять градусов, слушаюсь, — отрепетовал Райан, толкая вперёд ручку управления. — Рули глубины опущены на пять градусов.
— Он погружается медленно, — заметил Манньон, глядя на импровизированный циферблат указателя глубины с нанесёнными от руки цифрами. — Здоровенный дядя.
— Да, — кивнул Манкузо. Стрелка прошла двадцать метров.
— Рули глубины на ноль, — произнёс Рамиус.
— Рули на ноль, слушаюсь. — Райан потянул на себя рычаг управления. Понадобилось тридцать секунд, чтобы лодка выровнялась Казалось, она очень медленно реагирует на команды. Раньше Райан думал, что подлодки отзываются на смену направления так же легко, как самолёты.
— Сделай её чуть полегче, Пэт. Достаточно одного градуса на рулях глубины, чтобы держать её на уровне, — сказал Манкузо.
— Понял, — отозвался Манньон, нахмурившись и глядя на указатель глубины. Балластные цистерны были сейчас наполнены, и выравнивание придётся вести с помощью гораздо меньших триммерных цистерн. Ему понадобилось пять минут, чтобы достичь полного баланса.
— Извините, господа, — смущённо заметил лейтенант. — Она слишком велика, чтобы ожидать быстрого повиновения.
Все происходящее произвело большое впечатление на Рамиуса, но он был слишком раздражён, чтобы показать это. Русский капитан ожидал, что американцам потребуется больше времени, чтобы освоиться с управлением. Такое искусное выравнивание незнакомой подлодки с первой попытки…
— О'кей, теперь можно повернуть на север, — сказал Манкузо. Они отошли уже на две мили за последнюю отмель, нанесённую на карту. — Советую выбрать курс ноль-ноль-восемь, капитан.
— Райан, лево руля десять градусов, — скомандовал Рамиус. — Переходим на курс ноль-ноль-восемь.
— О'кей, лево руля десять градусов, — отозвался Райан, глядя то на указатель поворота руля, то на репитер гирокомпаса. — Новый курс ноль-ноль-восемь.
— Осторожно, Райан. Она поворачивается медленно, но после поворота вам придётся перевести назад…
— В противоположную сторону, — вежливо поправил Манкузо.
— Да, перевести руль в противоположную сторону, чтобы выйти на нужный курс.
— Понял.
— Скажите, капитан, у вас не возникали трудности с управлением? — осведомился Манкузо. — Когда мы следили за вами, нам показалось, что радиус поворота несколько великоват.
— При работающей гусенице это действительно так. Поток воды из туннелей сильно бьёт по перу руля, и он начинает вибрировать, если положить его на борт слишком резко. Во время первых ходовых испытаний мы повредили руль. Так происходит из-за — как это вы говорите? — из-за схождения двух туннелей гусеницы.
— Это не влияет на управление при работе гребных винтов? — спросил Манньон.
— Нет, только при движении на гусенице.
Манкузо это не понравилось, хотя особого значения не имело. То, что им предстояло сделать, выглядело просто. Все три подлодки устремляются прямо к Норфолку. Американские ударные подлодки будут поочерёдно обгонять друг друга на скорости тридцать узлов, осматривая район моря впереди, пока «Красный Октябрь» следует прямым курсом двадцатиузловым ходом.
Райан начал выравнивать руль, по мере того как нос ракетоносца приближался к заданному курсу. Оказалось, что он ждал слишком долго. Несмотря на то что перо руля было положено на пять градусов вправо, нос прошёл мимо намеченного курса, и корректор гирокомпаса укоризненно щёлкал каждые три градуса, пока не остановился на курсе ноль-ноль-один. Понадобилось ещё две минуты, чтобы вернуть лодку на заданный курс.
— Извините. Курс ноль-ноль-восемь, — доложил наконец Райан.
— Вы быстро все схватываете, Райан, — снисходительно улыбнулся Рамиус. — Может быть, придёт время, когда вы станете настоящим моряком.
— Нет уж, спасибо! За время этого плавания я понял одну важную вещь: вы, парни, честно зарабатываете свои деньги.
— Не нравятся подводные лодки? — усмехнулся Манньон.
— Здесь мало места для утренних пробежек.
— Это верно. Если можете обойтись без меня, капитан, мне лучше вернуться на корму. В машинном отделении отчаянно нужны рабочие руки, — сказал лейтенант.
Рамиус кивнул. Неужели он из правящего класса? — недоверчиво подумал капитан.
Туполев снова возвращался на запад. Приказ по флоту гласил, что все корабли — кроме его и ещё одной подводной лодки — направляются домой двадцатиузловым ходом. Туполеву было приказано перемещаться на запад в течение двух с половиной часов. Теперь он плыл тем же курсом на скорости пять узлов, что является примерно максимальным ходом, при котором лодка движется почти бесшумно. Смысл операции заключался в том, что его подлодку в общей суматохе потеряют из виду. Значит, американский «огайо» направляется в Норфолк — или в Чарлстон, что более вероятно. В любом случае Туполев будет неслышно описывать круги и вести наблюдение. «Красный Октябрь» уничтожен. Это было известно ему из оперативного приказа. Туполев покачал головой. Почему Марк пошёл на это? Как бы то ни было, он заплатил за измену своей жизнью.
— Было бы лучше, если бы мы могли понадёжнее прикрыть их с воздуха, — заметил адмирал Фостер, опершись плечом о стену.
— Согласен, сэр, но следует ли так явно выдавать себя? — отозвался генерал Харрис.
Пара патрульных самолётов Р-ЗВ прочёсывала маршрут от мыса Гаттерас до Виргиния-Кейпс под видом обычных учений. Большинство других «орионов» находились далеко в море. Советские корабли отошли уже от американского побережья на четыреста миль. Три боевых группы надводных кораблей теперь соединились и шли под охраной окружающих их подводных лодок. «Кеннеди», «Нимиц» и «Америка» были в пятистах милях к востоку, а «Нью-Джерси» постепенно отставал. За русскими будут следить по всему их пути. Боевые группы авианосцев проследуют за ними до Исландии, удерживаясь на соответствующем расстоянии и постоянно держа находящиеся в воздухе самолёты на границе радиолокационного прикрытия советского флота: пусть русские знают, что Соединённые Штаты продолжают проявлять тревогу. Затем советский флот до самого Кольского полуострова будут сопровождать самолёты с авиабаз в Исландии.
Британский авианосец «Инвинсибл» больше не участвовал в операции и был на полпути к дому. Американские ударные подлодки возвращались в заданные районы патрулирования. По поступившим донесениям все советские подлодки ушли от американского побережья, хотя эти сведения нуждались в проверке. Они шли разрозненными группами, и их шум затруднял действия патрульных «орионов», у которых недоставало акустических буев. И всё-таки, пришёл к выводу начальник управления J-3, операция подходила к концу.
— Вы поедете в Норфолк, адмирал? — спросил Харрис.
— Да, пожалуй, стоит встретиться с КОМАТФЛОТом для послеоперационного обсуждения, — ответил Фостер.
— Понятно, сэр, — сказал Харрис.
Корабль шёл со скоростью двенадцать узлов. У каждого борта находилось по эсминцу, которые пополняли запас топлива. Коммодор Итон стоял на флагманском мостике. Славу Богу, всё кончилось благополучно, безо всяких осложнений. Советский флот уже ушёл на сто миль вперёд, все ещё находясь в зоне поражения ракетами «томагавк», но далеко за пределами любого другого вооружения. В общем Итон испытывал удовлетворение. Его соединение успешно взаимодействовало с «Таравой», и теперь она направлялась на юг, в Мейпорт, штат Флорида. Итон надеялся, что это не в последний раз. Давненько он, командующий линейным кораблём, не следил за действиями авианосца. Они держали «Киров» под постоянным наблюдением. И в случае начала боевых действий справились бы с Иваном, в этом Итон не сомневался. Ещё более важным было то, что Иван тоже это понимал. Сейчас коммодор ожидал одного — приказа возвращаться в Норфолк. Приятно вернуться домой к Рождеству. Итон считал, что его люди заслужили это. В составе команды линкора было немало ветеранов, и почти у всех семьи.
Пинг. Джоунз пометил время получения гидролокационного сигнала в своём блокноте и сообщил по системе внутренней связи:
— Капитан, я услышал сигнал от «Поги».
«Поги» находился теперь в десяти милях впереди «Красного Октября» и «Далласа». В соответствии с планом, после того как он ушёл вперёд и прослушивал морские глубины в течение десяти минут, одиночный акустический сигнал в активном режиме будет означать, что пространство в десять миль до «Поги» и двадцать или даже больше миль впереди свободно от опасности. Теперь «Поги» перешёл на медленный дрейф, чтобы подтвердить это, а в миле к востоку от «Октября» «Даллас» начал набирать полный ход. Теперь он обгонит вторую ударную подлодку на десять миль и будет выполнять аналогичную задачу.
Джоунз экспериментировал с русским гидролокационным оборудованием. В активном режиме, выяснил он, гидролокатор действовал вполне сносно. На пассивные системы акустик даже не обратил внимания. Когда «Красный Октябрь» неподвижно лежал на дне пролива Памлико, Джоунзу не удалось обнаружить находящиеся рядом американские ударные подлодки. Они тоже лежали неподвижно, их реакторы действовали на самой малой мощности, достаточной только для того, чтобы вращать генераторы и обеспечивать лодки электричеством, но ведь находились-то они всего в миле от русского ракетоносца. Джоунз был разочарован тем, что они оказались недосягаемыми для пассивных систем «Красного Октября».
Русский офицер Бугаев, который находился рядом с ним в гидролокационном посту, оказался неплохим парнем. Сначала он вёл себя несколько высокомерно — словно я его крепостной, подумал Джоунз, — но это продолжалось лишь до тех пор, пока капитан-лейтенант не увидел, как дружески обращается шкипер со своим акустиком. Это удивило Джоунза. Исходя из своих весьма скудных представлений о коммунизме, он считал, что со всеми людьми на русском ракетоносце должны обращаться как с равными. По крайней мере так ему казалось на основании того, что он на втором курсе, слушая лекции по политологии, усвоил из «Капитала». Гораздо интереснее посмотреть, что же построил коммунистический режим в действительности. Дерьмо, главным образом. Подумать только, у рядовых матросов не было даже своей кают-компании, им приходилось есть у себя в кубриках!
Джоунзу понадобился час — он оторвал его от сна, — чтобы осмотреть субмарину. Вместе с лейтенантом Манньоном они отправились на экскурсию, которую начали с кубрика. Матросские шкафчики не запирались — по-видимому, чтобы офицеры могли беспрепятственно обшаривать их. Джоунз с Манньоном так и поступили. В шкафчиках не оказалось ничего интересного. Даже порнофото и те были самого низкого пошиба. Позы выбраны без капли воображения, а женщины… — и говорить не о чём, уж тут Джоунз мог судить — он же вырос в Калифорнии. Дерьмо. Понятно, почему русские решили перебежать в Америку.
Большой интерес вызвала баллистическая ракета. Вместе с Манньоном они открыли смотровой люк и заглянули внутрь. Совсем неплохо, решили они. Не слишком аккуратная проводка, но это, наверно, сделано для того, чтобы облегчить контроль за электронными контурами. Сама ракета казалась чертовски большой. Значит, вот что нацеливали на нас эти мерзавцы, подумал он. Интересно, захотят ли флотские специалисты забрать себе несколько штук. Если понадобится запустить ракеты по Ивану, можно воспользоваться и теми, что русские сами и сделали. Не стоит даже и думать об этом, тут же решил Джоунз. Ему вовсе не хотелось, чтобы эти мерзкие штуки вообще поднялись из пусковых шахт. В одном не приходилось сомневаться: все оборудование на корабле будет демонтировано, подвергнуто испытаниям, разобрано, снова подвергнуто испытаниям, а ведь он один из ведущих флотских специалистов по русским акустическим системам. Может, его пригласят принять участие в испытаниях… Ради этого стоит задержаться на флоте ещё несколько месяцев.
Джоунз закурил сигарету.
— Не хотите ли попробовать одну из моих, господин Бугаев? — Он протянул пачку офицеру-электронщику.
— Спасибо, Джоунз. Вы учились в университете? — Капитан-лейтенант взял американскую сигарету, которую ему хотелось попробовать, но он был слишком горд, чтобы попросить самому. Постепенно он начал понимать, что этот матрос ничем не уступает ему по технической подготовке. Хотя Джоунз был матросом и не мог нести самостоятельную пахту, он обращался с гидролокационным оборудованием так же умело — если не лучше, — как и русские офицеры, служившие с Бугаевым.
— Да, сэр. — Джоунз знал, что обращение «сэр» к офицерам — особенно к тупым — никогда не повредит. — В Калифорнийском технологическом. Закончил там пять семестров. Был отличником по всем предметам. Вот только не смог завершить образование полностью.
— Почему вы ушли из университета?
— Видите ли, сэр, — улыбнулся Джоунз, — Калтех[45] — это необычное учебное заведение. Я сыграл шутку с одним из профессоров. Он занимался исследованиями стробоскопического света для высокоскоростной фотографии, а я пристроил к стробоскопу маленький переключатель, включавший свет в лаборатории. К сожалению, в переключателе произошло короткое замыкание, и начался пожар. — Джоунз умолчал о том, что в результате сгорела лаборатория, были уничтожены данные трехмесячных опытов и погибло оборудование стоимостью в пятнадцать тысяч долларов. — В общем, я нарушил правила.
— В чём вы специализировались?
— Я намерен был защитить учёную степень по электронике, но одновременно специализировался и в кибернетике. Мне оставалось всего три семестра, затем я собирался получить звание магистра, степень доктора и вернуться на военно-морской флот уже штатским человеком.
— А почему вы стали акустиком? — Бугаев сел рядом. Ему ещё никогда не доводилось разговаривать по душам с рядовым матросом.
— Чёрт возьми, сэр, это так интересно! Когда происходят какие-нибудь события — манёвры, учения, слежение за другой подлодкой, — я чувствую себя словно шкипер! Капитану остаётся одно — следовать указаниям, которые поступают от меня.
— Вам нравится ваш командир?
— Ещё бы! Он лучший из трех, у которых я служил. Мой шкипер — отличный парень. Только хорошо исполняй обязанности, и он к тебе не цепляется. А если хочешь что-то посоветовать, капитан выслушает тебя.
— Вы говорите, что собираетесь вернуться в университет. А кто будет платить за обучение? Нам говорили, что учёба в университетах доступна только для представителей правящего класса.
— Чепуха, сэр. В Калифорнии ты можешь учиться в любом университете, если ума хватает. Что касается меня, я коплю деньги — на что тратить их на подводной лодке? — да и флот внесёт свою долю. У меня достаточно денег, чтобы закончить университет и получить степень магистра. А какая у вас специальность?
— Я закончил высшее военно-морское училище, вроде вашего Аннаполиса. Мне тоже хотелось бы получить учёную степень по электронике, — признался Бугаев в своём сокровенном.
— Никаких проблем. Могу помочь вам. Если вы обладаете достаточной подготовкой для Калифорнийского технологического, могу посоветовать, к кому обратиться. Вам понравится Калифорния. Вот место, где можно жить по-настоящему.
— Мне хотелось бы поработать на настоящем компьютере, — задумчиво произнёс Бугаев.
— Так купите его, — негромко засмеялся Джоунз.
— Купить компьютер?
— Конечно, у нас есть пара портативных компьютеров фирмы «Эппл» — прямо здесь, на «Далласе». Такой обойдётся вам тысячи в две — отличная штука. Это намного меньше стоимости автомобиля.
— Компьютер за две тысячи долларов? — Задумчивое выражение на лице Бугаева сменилось подозрительным. Он не сомневался, что Джоунз морочит ему голову.
— Или даже меньше. Три косых стоит по-настоящему совершенная система. Чёрт возьми, сообщите на фирму «Эппл», кто вы, и они наверняка преподнесут его вам бесплатно — или, может быть, флот сделает это. Если вам не нравится «Эппл», есть и другие фирмы — «Коммодор», «TRS-80» или «Атари». Продаются самые разные компьютеры. Всё зависит от того, для чего он вам нужен. Одна только фирма «Эппл» продала своих больше миллиона. Они небольшие, это верно, но самые настоящие.
— Я никогда не слышал о фирме «Эппл». Так она называется?
— Совершенно верно. «Эппл». Компанию эту основали два молодых парня, когда я ещё учился в школе. С тех пор они продали, как я уже сказал, примерно миллион компьютеров — и разбогатели! У меня нет компьютера — места на подлодке немного, — а вот у моего брата есть свой персональный компьютер IBM PC. Вы все ещё не верите мне?
— У рабочего — свой компьютер? В это трудно поверить. — Бугаев погасил сигарету. Американский табак показался ему слабоватым.
— Ну что ж, сэр, тогда спросите кого-нибудь ещё. Я уже говорил, что на «Далласе» есть пара персональных компьютеров — это для команды, чтобы они могли практиковаться. Разумеется, для других задач — управления стрельбой, навигации, акустической системы — установлены другие компьютеры. Мы пользуемся компьютерами «Эппл» для игр — вам понравятся компьютерные игры. Особенно «Чоплифтер», да и другие не хуже, в том числе образовательные. Честное слово, мистер Бугаев, почти в любом торговом центре продаются компьютеры. Сами увидите.
— Как вы применяете компьютер для гидролокации?
— Чтобы объяснить это, сэр, понадобится время, и мне, наверно, придётся получить разрешение шкипера. — Джоунз напомнил себе, что этот русский всё-таки враг или что-то вроде.
Подлодка медленно дрейфовала по кромке континентального шельфа, милях в пятидесяти от Норфолка. Туполев приказал снизить мощность реактора до пяти процентов от номинальной, чего хватало только для энергопитания. При этом русская субмарина стала почти бесшумной. Приказы отдавались негромким голосом, когда члены экипажа стояли рядом. «Коновалов» соблюдал режим полной тишины. Даже приготовление пищи в камбузе было запрещено, чтобы по металлической решётке плиты не передвигать кастрюли и сковородки. До конца операции команде придётся обходиться бутербродами с сыром. Если требовалось поговорить, то делали это шёпотом. Всякий, кто нарушал тишину, привлекал внимание командира, и все понимали, что за этим последует.
Квентин просматривал информацию, поступившую по цифровому каналу с двух «орионов». Повреждённый ракетоносец «Джорджия» направлялся в Норфолк из-за неисправности в турбинном отсеке в сопровождении двух ударных подлодок. До сих пор его удерживали в море, сказал адмирал, из-за повышенной активности русских кораблей у побережья Америки, и теперь было принято решение вернуть «Джорджию» в порт, отремонтировать и как можно быстрее отправить на патрулирование. На ракетоносце были установлены двадцать четыре баллистические ракеты «трайдент», что представляло ощутимую часть общих сил сдерживания. Теперь, когда русский флот ушёл, ремонт «Джорджии» стал неотложной задачей. Возвращению ракетоносца ничто не угрожало, но сначала всё-таки хотелось убедиться, что в общей суматохе позади не остались советские подлодки.
Патрульный самолёт Р-ЗВ летел на высоте девятисот футов примерно в пятидесяти милях к юго-востоку от Норфолка. Экран инфракрасного локатора, направленного вперёд и вниз, был пуст. На поверхности никаких источников теплового излучения, к тому же магнитоискатели не регистрировали заметного искажения магнитного поля Земли, хотя во время одного из пролётов самолёт миновал «альфу», которая находилась всего в сотне ярдов. Корпус «Коновалова» был изготовлен из немагнитного титана. Акустический буй, сброшенный в семи милях к югу от подводной лодки, тоже не зарегистрировал шума её реактора. Полученные данные непрерывно передавались в Норфолк, где операторы Квентина вводили их в свой компьютер. Проблема, однако, заключалась в том, что не удалось удостовериться в уходе всех советских подлодок.
Ну что ж, подумал капитан третьего ранга, этого следовало ожидать. Некоторые подлодки, воспользовавшись моментом, незаметно ускользнули с тех мест, где их могли засечь американцы. Он доложил командованию, что нельзя исключить вероятность того, что одна или две лодки все ещё снуют где-то у американского побережья, но доказательств тому у него нет. Интересно, почему у КОМАТФЛОТа такое настроение? — подумал капитан. По какой-то причине он на удивление доволен, почти светится от счастья. Действительно, операция против советского флота прошла весьма успешно — по крайней мере та её часть, за которой мог следить Квентин. Кроме того, где-то поблизости на дне лежит потонувшая «альфа». Сколько времени потребуется, чтобы извлечь «Гломар эксплорер» из нафталина, доставить на место катастрофы и поднять обломки русской подлодки? Хотелось бы посмотреть на них. Подумать только, какая благоприятная возможность!
К текущей операции не относились серьёзно. Тем более что «Джорджия» возвращается на базу с повреждённой турбиной. Она идёт медленно, а медленно плывущий ракетоносец производит не больше шума, чем самка кита, твёрдо решившая отстоять свою девственность. И если бы КОМАТФЛОТ проявлял беспокойство, он не поручил бы прочёсывать район всего паре патрульных Р-3 с резервистами за штурвалом. Квентин поднял трубку телефона и набрал номер оперативного управления штаба Атлантического флота, чтобы снова доложить, что вражеской активности в районе не обнаружено.
Райан посмотрел на часы. Уже пять часов они находятся в пути. Слишком много, чтобы неподвижно сидеть на одном месте. Даже беглого взгляда на карту достаточно, чтобы усомниться, что можно преодолеть переход за восемь часов, иначе он чего-то не понимает. «Красный Октябрь» шёл вдоль кромки континентального шельфа и скоро начнёт поворачивать на запад к Виргиния-Кейпс. Пожалуй, потребуется ещё четыре часа. Скорее бы. Рамиус и Манкузо казались очень усталыми. Впрочем, устали все. Наверно, больше всех те, кто находятся в машинном отделении. Нет, скорее всего кок. Он непрерывно разносил кофе и сэндвичи по отсекам ракетоносца. Русские офицеры казались особенно голодными.
«Даллас» обогнал «Поги» на скорости в тридцать два узла, снова выдвинувшись вперёд. «Октябрь» остался в нескольких милях за кормой. Командующий подлодкой, капитан-лейтенант Чеймберз, был обеспокоен тем, что всё время скоростного броска, продолжающегося тридцать пять минут, «Даллас» мчался вслепую, полагаясь на заверения «Поги», что впереди все чисто.
«Поги» заметил промчавшийся мимо «Даллас» и повернулся боковой гидроакустической антенной в сторону «Красного Октября».
— Сильно шумит при двадцатиузловом ходе, — заметил старший акустик. — «Даллас» даже при тридцати шумит меньше.
— Слышу шум с юга, — доложил мичман.
— Что за шум? — Туполев стоял у двери гидропоста уже несколько часов, действуя на нервы акустикам.
— Ещё рано делать определённый вывод, товарищ командир. Впрочем, пеленг не меняется. Контакт направляется в нашу сторону.
Туполев вернулся в центральный пост. Там он приказал ещё больше снизить мощность реактора. Сначала он решил было заглушить реактор совсем, но для его пуска требуется время, а ещё не известно, каково расстояние до контакта. Капитан выкурил три сигареты, прежде чем вернулся к акустикам. Мичман будет нервничать от запаха табачного дыма. Он был лучшим акустиком Туполева.
— Один винт, товарищ командир, американская подлодка, наверно типа «лос-анджелес», идёт на скорости тридцать пять узлов. За пятнадцать минут пеленг изменился всего на два градуса. Он пройдёт рядом с нами и… одну минуту. Он выключил двигатель. — Сорокалетний мичман прижал наушники к висками. Он слышал, как затихал шум кавитации, затем полностью прекратился, словно контакт совсем исчез. — Он перешёл на дрейф и слушает, товарищ командир.
— Нас он не услышит, — улыбнулся Туполев. — Значит, мчится и останавливается? Больше ничего не слышно? Может быть, он сопровождает кого-то?
Мичман ещё плотнее прижал наушники и произвёл регулировку на пульте.
— Может быть… сильный шум с поверхности, товарищ командир, и я — подождите… Такое впечатление, что слышен ещё какой-то шум. Наш последний пеленг на контакт был один-семь-один, а этот новый шум доносится с пеленга… один-семь-пять. Едва слышно, товарищ командир — а вот сигнал в активном режиме, одиночный «пинг».
— Понятно. — Туполев упёрся плечом в шпангоут. — Отличная работа, товарищ мичман. Теперь необходимо набраться терпения и ждать.
Старший акустик Лаваль объявил, что в районе все спокойно. Чувствительные датчики BQQ-5 ничего не обнаружили даже после особо тщательного прослушивания. Чеймберз развернул нос подлодки таким образом, что одиночный акустический сигнал «пинг» попал к «Поги», который, в свою очередь, известил своим «пингом» ракетоносец «Красный Октябрь», чтобы убедиться в получении сигнала. Район чист на протяжении ближайших десяти миль. «Поги» помчался вперёд тридцатиузловым ходом, а за ним следовало новое прибавление к семье американских ракетоносцев.
— Ещё две подводные лодки. Одна с одним гребным винтом, другая, мне кажется, с двумя. Подлодка с одним винтом разворачивается намного быстрее. Разве у американцев есть подлодки с двумя винтами, товарищ командир?
— Да, по-моему, есть. — Туполев не был уверен в этом. Разница в акустическом почерке не была особенно заметной. Как бы то ни было, скоро проверим. «Коновалов» полз вперёд двухузловым ходом на глубине полутораста метров. Какой бы не была эта подлодка, она шла прямо навстречу. Значит, он тоже может чему-то научить империалистов, подумал Туполев.
— Может кто-нибудь заменить меня у штурвала? — спросил Райан.
— Хотите поразмяться? — спросил подходя Манкузо.
— Да. Неплохо и посетить гальюн. Того и гляди мочевой пузырь лопнет от этого кофе.
— Я заменяю вас, сэр. — Американский капитан опустился в кресло рулевого. Джек направился к ближайшему гальюну на корме. Через две минуты он почувствовал себя намного лучше. Вернувшись в центральный пост, Райан несколько раз присел, чтобы восстановить циркуляцию крови в ногах, затем взглянул на карту. Казалось странным, если не пугающим, что американский берег обозначен русскими буквами.
— Спасибо, капитан.
— Не за что. — Манкузо поднялся с кресла.
— Сразу видно, Райан, что вы не моряк. — Рамиус молча наблюдал за ним.
— Я и не говорил этого, капитан, — вежливо заметил Райан. — Сколько нам ещё до Норфолка?
— Полагаю, не больше четырех часов, — ответил Манкузо. — Нам нужно прибыть туда после наступления темноты. Они придумали, каким образом спрятать нас, но я не знаю, каким именно.
— Мы вышли из пролива при дневном свете. Что, если кто-то нас заметил? — спросил Райан.
— Я ничего не видел, но если кто-то увидел нас, то мог обратить внимание лишь на три рубки подлодок без номеров. — Они вышли при дневном свете, чтобы воспользоваться «окном» в пролётах советских разведывательных спутников.
Райан снова закурил. Жена выругает его, но на борту подводной лодки Джек чувствовал странное напряжение. Сидя в кресле рулевого, он видел перед собой только ряды приборов. Удерживать подлодку на постоянном курсе и глубине оказалось легче, чем он ожидал, и лишь однажды при резком повороте Райан заметил, как легко поддаётся лодка движениям руля. Больше тридцати тысяч тонн стали, подумал он, — удивительно.
«Поги» промчался мимо «Далласа» тридцатиузловым ходом и продолжал движение ещё двадцать минут, остановив двигатель через одиннадцать миль от «Далласа» — и в трех милях от «Коновалова», команда которого теперь едва дышала. Хотя гидролокатор «Поги» и не был оборудован системой обработки сигналов BC-10/SAPS, но в остальном он был достаточно современным, однако невозможно услышать что-то совершенно бесшумное, а «Коновалов» никаких звуков не издавал.
«Красный Октябрь» прошёл мимо «Далласа» в 15.00, после того как получил последний сигнал об отсутствии опасности. Его команда устала и предвкушала прибытие в Норфолк через два часа после захода солнца. Райан надеялся побыстрее вылететь в Лондон, но опасался, что ЦРУ захочет самым подробным образом выяснить все детали. Манкузо и команда «Далласа» мечтали повидаться с семьями, но не слишком рассчитывали на это.
— Не знаю, что это за подлодка, но она, по-моему, большая, просто огромная. Двигаясь по этому курсу, она пройдёт в пяти километрах от нас.
— Из Москвы передали, что это «огайо», — заметил Туполев.
— Судя по шуму, у этой подлодки два винта, товарищ командир, — ответил мичман.
— Вы ведь знаете, что у «огайо» только один гребной винт.
— Так точно, товарищ командир. В любом случае эта подлодка приблизится к нам через двадцать минут. Вторая ударная лодка мчится вперёд на скорости, превышающей тридцать узлов. Если они будут вести себя как раньше, она выключит двигатель через пятнадцать километров.
— А где другая американская подлодка?
— В нескольких километрах мористее, медленно дрейфует с выключенным двигателем, как и мы. У меня нет точного расстояния до неё. Можно проверить, включив гидролокатор в активном режиме, но…
— Последствия мне известны, — резко бросил Туполев, повернулся и вошёл в центральный пост.
— Передайте в машинное отделение, чтобы там приготовились. Команда на местах по боевому расписанию?
— Так точно, товарищ командир, — ответил старпом. — У нас подготовлено прекрасное огневое решение для американской ударной подлодки — той, что идёт полным ходом. Её большая скорость облегчила нашу задачу. Вторую можем обнаружить за несколько секунд.
— Хорошо, что хоть с этим справились, — улыбнулся Туполев. — Теперь вы видите, на что мы способны при благоприятных обстоятельствах?
— Как будем действовать дальше? — спросил старпом.
— Когда мимо пройдёт большая подлодка, мы приблизимся к ней сзади и включим гидролокатор в активном режиме. Американцы поиграли, теперь играми займёмся мы. Передайте в машинное отделение, чтобы увеличили мощность. Скоро нам понадобится все, на что способны механики.
— Это вызовет шум, — предостерёг старпом.
— Конечно, но у нас нет выбора. Передайте в машинное отделение — десять процентов мощности. «Огайо» вряд ли услышит нас, да и ближняя ударная подлодка тоже.
— Откуда это? — старший акустик провёл тонкую настройку гидролокатора. — Мостик, это гидропост. Слышу контакт, пеленг два-три-ноль.
— Понял, гидропост, — тут же отозвался капитан Вуд. — Есть что-то определённое?
— Нет, сэр. Шумы послышались неожиданно, от реактора и пара, едва слышные, сэр. Не могу различить акустический почерк… — Он включил предельную громкость. — Это не наша подлодка. Шкипер, мне кажется, это «альфа».
— Только этого не хватало! Немедленно сообщите на «Даллас»!
Акустик попытался установить связь с другой ударной подлодкой, но «Даллас», который мчался тридцатидвухузловым ходом, не услышал пяти коротких сигналов.
«Красный Октябрь» находился сейчас в восьми милях.
Джоунз внезапно закрыл глаза.
— Господин Бугаев, передайте шкиперу, что я только что услышал пару «пингов» — кто-то работает гидролокатором в активном режиме.
— Пару?
— Больше одного, но не успел сосчитать.
Капитан Вуд принял решение. Раньше они обменивались акустическими сигналами малой мощности и узкой направленности, опасаясь обнаружить себя, но «Даллас» не принял их.
— Пошлите сигнал предельной мощности, чиф. Ударьте по «Далласу» всем, что у нас имеется.
— Слушаюсь, сэр. — Старший акустик Палмер повернул ручку мощности акустического сигнала до предела. Потребовалось несколько секунд, чтобы аппаратура приготовилась послать акустическую волну, мощностью в сотню киловатт.
ПИНГ-ПИНГ-ПИНГ-ПИНГ-ПИНГ!
— Боже мой! — воскликнул старший акустик Лаваль. — Мостик, это гидропост. Принят сигнал предупреждения об опасности от «Поги»!
— Стоп машина! — мгновенно скомандовал Чеймберз. — Полная тишина на корабле!
— Стоп машина, — повторил лейтенант Гудмэн секундой позже. В кормовом отсеке вахтенные уменьшили подачу пара в реактор, увеличив тем самым температуру в нём. Поток нейтронов устремился из реактора, быстро замедляя реакцию распада.
— Как только скорость уменьшится до четырех узлов, перейти на треть мощности, — приказал Чеймберз вахтенному офицеру, а сам пошёл в гидропост. — Френчи, мне срочно нужна информация.
— Мы все ещё идём слишком быстро, сэр, — ответил Лаваль.
— Капитан Рамиус, думаю, нам следует уменьшить скорость, — осторожно предложил Манкузо.
— Сигнал не повторился, — возразил Рамиус. Второй узконаправленный акустический пучок не попал в ракетоносец, а «Даллас» не передал сигнал опасности, потому что по-прежнему шёл слишком быстро и не сумел найти «Красный Октябрь» и предупредить его.
— Все в порядке, сэр. «Даллас» остановил двигатель.
Вуд задумчиво пожевал нижнюю губу.
— Хорошо. Теперь давайте найдём этого мерзавца. Широконаправленный поиск, чиф, предельная мощность. — Он вернулся в центральный пост. — Боевая тревога! — скомандовал капитан.
Через две секунды загремели колокола громкого боя. «Поги» и раньше находился в состоянии повышенной боевой готовности, так что через сорок секунд команда заняла места по боевому расписанию, а помощник командира, капитан-лейтенант Рейнолдс, приготовился к расчёту огневой задачи. Его группа, состоящая из техников и офицеров, была готова к вводу данных в компьютер управления стрельбой Мк-117.
Гидролокационный купол в носовой части «Поги» посылал мощные акустические импульсы. Спустя пятнадцать секунд первые отражённые сигналы появились на экране Палмера.
— Мостик, это гидропост. Чёткий контакт, пеленг два-три-четыре, расстояние шесть тысяч ярдов. Судя по акустическому почерку реактора, это подлодка типа «альфа», — доложил Палмер.
— Приготовить решение огневой задачи! — тут же скомандовал Вуд.
— Слушаюсь. — Рейнолдс следил за вводом данных в компьютер, в то время как другая группа офицеров вела расчёты на карте с помощью линейки и карандаша. Независимо от компьютера всегда готовили резервный вариант. На экране появились цифры. Два торпедные аппарата «Поги» из четырех были заряжены противокорабельными ракетами «гарпун», а оставшиеся два — торпедами Мк-48. В данный момент пользу могли принести только они. Торпеды Мк-48 были самыми мощными из всех, имеющихся в распоряжении флота; ими можно было управлять на расстоянии, они способны были вести поиск цели и наводиться самостоятельно с помощью собственного гидролокатора, двигались со скоростью пятьдесят узлов и несли боеголовку весом в полтонны.
— Шкипер, готово огневое решение для обеих рыб. Время до цели — четыре минуты тридцать пять секунд.
— Гидропост, прекратить активную гидролокацию, — произнёс Вуд.
— Слушаюсь, сэр. Активная гидролокация закончена. — Палмер отключил питание активных систем. — Угол на цель около нуля. Она на одной глубине с нами.
— Хорошо, гидропост. Продолжайте слежение. — Теперь в распоряжении Вуда были все данные о цели. Дальнейшая работа в активном режиме только выдаст противнику положение его подлодки.
— «Поги» обстреливает кого-то активными импульсами. Им получен отражённый сигнал, примерный пеленг один-девять-один, — доложил главный акустик Лаваль. — Там ещё одна подлодка. Не могу определить, какая именно. Слышу шум реактора и пара, но этого недостаточно, чтобы установить акустический почерк.
— Ракетоносец продолжает движение, сэр, — доложил главный акустик Палмер.
— Шкипер, — Рейнолдс поднял голову от карты с проложенными курсами и предполагаемым направлением торпед к цели, — он окажется между нами и целью.
— Только этого не хватало. Треть хода вперёд, лево руля двадцать градусов. — Пока выполнялись его распоряжения, Вуд прошёл к акустикам. — Чиф, включайте активную систему и приготовьтесь к посылке сигналов на ракетоносец при предельной мощности.
— Слушаюсь, сэр. — Палмер изменил настройку на своём пульте. — Готово, сэр.
— Ударьте по нему импульсом полной мощности. Не хочу, чтобы он упустил наш сигнал на этот раз.
Вуд наблюдал за тем, как меняется положение кораблей на экране акустиков. «Поги» быстро поворачивал, но, по мнению Вуда, всё-таки недостаточно быстро. «Красный Октябрь» — на лодке только он и Рейнолдс знали, что это русский ракетоносец, хотя среди членов команды циркулировали самые невероятные слухи, — шёл вперёд слишком быстро.
— Гидролокатор готов, сэр.
— Давайте, в полную силу.
ПИНГ-ПИНГ-ПИНГ-ПИНГ-ПИНГ!
— Шкипер! — выкрикнул Джоунз. — Сигнал опасности!
Манкузо бросился к машинному телеграфу, не ожидая реакции Рамиуса, и рванул ручку, поставив её в положение «Стоп машина». Сделав это, он повернулся и посмотрел на Рамиуса.
— Извините, сэр, — произнёс Манкузо.
— Все в порядке. — Рамиус, нахмурившись, смотрел на карту. Через мгновение зазвонил телефон. Он снял трубку и несколько секунд говорил по-русски, потом положил трубку. — Я сказал им, что у нас возникли трудности, но мы пока не знаем, какие именно.
— Это верно. — Манкузо подошёл к русскому капитану и тоже посмотрел на карту. Шум турбин уменьшался, хотя американцу хотелось, чтобы это происходило быстрее. «Октябрь» был бесшумной лодкой — по представлениям русских, — но, по мнению Манкузо, всё-таки недостаточно тихой.
— Спросите своего акустика, не сумел ли он заметить что-нибудь, — посоветовал Рамиус.
— Да, конечно. — Манкузо сделал несколько шагов в сторону кормы. — Джоунзи, проверь, что там происходит.
— Постараюсь, шкипер, хотя на этом оборудовании работать непросто.
Он уже направил антенну с датчиками в сторону двух ударных подлодок, сопровождающих ракетоносец. Джоунз приладил наушники и принялся регулировать усилитель. Здесь нет устройства обработки сигнала, нет акустических процессоров, да и сенсоры никуда не годятся. Но сейчас не время для этого. Советской системой приходилось управлять с помощью электромеханических устройств, в отличие от управления с помощью компьютера, к которому он привык. Закрыв глаза, медленно и бережно Джоунз поворачивал группы рецепторов направления, расположенных в носовом акустическом куполе, в правой руке машинально сжимая пачку сигарет. Он не заметил, что рядом сидит Бугаев и прислушивается к тем же сигналам.
— Что нам известно, чиф? — спросил Чеймберз.
— У меня есть пеленг и больше ничего. «Поги» был готов к торпедному залпу, однако наш приятель резко сбавил ход сразу после того, как по нему ударили активные гидролокационные импульсы, и исчез с моего экрана. А вот «Поги» принял чёткий отражённый сигнал от него. Думаю, он где-то совсем рядом, сэр.
Чеймберз получил назначение на должность помощника командира всего четыре месяца назад. Он был умным и опытным офицером, вероятным кандидатом на должность командира подлодки, но ему всего тридцать три года, и он вернулся на подводный флот именно эти четыре месяца назад. До того в течение полутора лет он служил преподавателем в школе механиков реакторов в Айдахо. Требовательность, являющаяся частью его обязанностей офицера, ответственного за дисциплину на корабле, которым командовал Манкузо, скрывала неуверенность в себе. И вот теперь карьера Чеймберза, все его будущее, зависели от правильности принятых им решений.
— Мы сможем найти его с помощью одного звукового сигнала?
Старший акустик на мгновение задумался.
— Этого недостаточно для огневого решения, но всё-таки получим представление, где он находится.
— Тогда один «пинг». Действуйте.
— Слушаюсь. — Лаваль быстро настроил приборы на своём пульте и нажал на кнопку активной системы.
Туполев поморщился. Он слишком поторопился. Ему бы подождать, дать им пройти мимо — но в этом случае, если бы ожидание слишком затянулось, пришлось бы догонять их, а теперь все три американские подлодки дрейфуют совсем рядом.
Все четыре субмарины двигались с минимальной скоростью, при которой могли управлять рулями глубины. Нос русской подлодки был направлен на юго-восток, и четыре лодки образовали геометрическую фигуру, напоминающую трапецию, обращённую широкой стороной в сторону моря. «Поги» и «Даллас» находились к северу от «Коновалова», а «Красный Октябрь» — к юго-востоку от него.
— Кто-то послал одиночный активный сигнал в сторону этой подлодки, — негромко заметил Джоунз. — Пеленг примерно на северо-восток, но она двигается слишком тихо, чтобы мы могли засечь её. Если бы кто-то вызвал меня на пари, сэр, я сказал бы, что она совсем рядом.
— Почему ты так считаешь? — спросил Манкузо.
— Я услышал исходящий импульс — одиночный «пинг» для измерения расстояния, по-моему. Он исходил из BQQ-5. Затем пришёл отражённый от цели сигнал. С помощью математики можно дать два возможных объяснения, но всё-таки разумно предположить, что цель находится между нами и нашими остальными подлодками, немного к западу. Я знаю, это кажется не слишком убедительным, но более надёжных данных у нас нет.
— Расстояние километров десять, может быть, меньше, — заметил Бугаев.
— И это тоже может показаться не очень убедительным, но всё-таки нужно исходить из какой-то цифры. Понимаю, данных маловато. Извините, шкипер. Но это все, что у нас есть, — закончил Джоунз.
Манкузо кивнул и вернулся в центральный пост.
— Что случилось? — спросил Райан. Рычаг управления рулями глубины был отведён до предела вперёд, чтобы удерживать подлодку на заданной глубине. Райан не понимал смысла происходящего.
— Где-то поблизости находится вражеская субмарина.
— У нас есть сведения о ней? — спросил Рамиус.
— Совсем немного. На северо-западе замечен контакт, расстояние до него неизвестно, но, по-видимому, он недалеко. Зато мы точно знаем, что это не одна из наших подлодок. Из Норфолка сообщили, что район чист. Это оставляет всего одну возможность. Будем дрейфовать?
— Будем дрейфовать, — эхом отозвался Рамиус, поднял телефонную трубку и отдал приказ.
Турбины «Октября» вращались, обеспечивая мощность, достаточную для того, чтобы ракетоносец плыл вперёд со скоростью чуть больше двух узлов, чего едва хватало для управления кораблём, но было недостаточно для поддержания заданной глубины. Со своей небольшой положительной плавучестью «Октябрь» всплывал на несколько футов в минуту, хотя плоскости рулей глубины были до предела опущены вниз.
— Давайте вернёмся обратно на юг. Мне не нравится, что эта «альфа» находится ближе к нашему приятелю, чем мы. Курс один-восемь-пять, две трети мощности, — скомандовал наконец Чеймберз.
— Слушаюсь, сэр, — произнёс Гудмэн. — Рулевой, право руля пятнадцать градусов, переходим на новый курс один-восемь-пять. Вперёд машина, две трети мощности.
— Право руля пятнадцать градусов, — отрепетовал рулевой и повернул штурвал. — Сэр, руль положен на правый борт пятнадцать градусов, переходим на новый курс один-восемь-пять.
Торпедные аппараты «Далласа» были заряжены тремя торпедами Мк-48, а в четвёртой находился дорогостоящий МЛС, мобильный лодочный симулятор. Одна из торпед «Далласа» была нацелена на «альфу», но огневое решение не было достаточно точным. Рыбе придётся самой регулировать наведение. Зато обе торпеды «Поги» были наведены на цель с почти максимальной точностью.
Проблема заключалась в том, что ни одна из лодок не получала приказа открывать огонь. Обе ударные подлодки действовали, соблюдая мирные правила. Им разрешалось пускать торпеды только при самообороне, а защищать «Красный Октябрь» следовало обманом и хитростью. Вопрос заключался лишь в одном: знает ли «альфа», что представляет собой обнаруженный крупный объект.
— Направляемся к «огайо», — приказал Туполев. — Скорость три узла. Нужно проявить терпение, товарищи. Теперь, когда американцам известна наша позиция, они больше не будут посылать в нас активные гидролокационные импульсы. Мы бесшумно уйдём отсюда и займём другую позицию.
Бронзовый гребной винт «Коновалова» начал вращаться быстрее. Отключив все электрические системы, не имеющие решающего значения для подлодки, механики сумели увеличить скорость, не меняя мощности реактора.
На «Поги», ближайшей ударной подлодке, заметили, что контакт стал менее заметен, и потому пеленг на него утратил чёткость. Капитан третьего ранга Вуд подумал, а не стоит ли послать в него ещё один активный импульс, чтобы уточнить направление, но решил не делать этого. Стоит включить гидролокационную систему в активном режиме, и он будет походить на полицейского, разыскивающего грабителя в тёмном здании с включённым фонарём в руке. Активные гидролокационные импульсы дадут противнику больше информации о положении «Поги», чем Вуду о положении противника. В таких случаях приходилось полагаться на пассивные акустические системы.
Главный акустик Палмер доложил командиру о том, что «Даллас» прошёл мимо «Поги» по левому борту. Вуд и Чеймберз договорились не пользоваться для связи своими подводными телефонами. Сейчас они не могли пойти на риск привлечь к себе внимание противника дополнительным шумом.
Ракетоносец медленно в течение получаса полз вперёд. Райан курил, сидя в кресле, одну сигарету за другой. Ладони вспотели, но он старался сохранять самообладание. Райан не был готов к такого рода боевым действиям — вот так сидеть, сложа руки, внутри стального цилиндра, ничего не видя и ничего не слыша. Он знал, что где-то поблизости находится советская подлодка и какой приказ отдан её командиру. Если командир советской подлодки поймёт, кто они, — что он предпримет? Райан обратил внимание, что оба капитана, и русский и американский, ведут себя на удивление спокойно.
— Ваши подлодки способны защитить нас? — спросил Рамиус.
— Вы имеете в виду — могут ли они выпустить торпеды в русскую подлодку? — покачал головой Манкузо. — Только если она нападёт на них первой. При нормальных условиях мы вынуждены удержаться от стрельбы.
— Что? — Райан был поражён услышанным.
— Вы хотите начать войну? — улыбнулся Манкузо, словно ситуация, в которой они оказались, была забавной. — Это и произойдёт, если боевые корабли двух стран начнут обмениваться торпедными залпами. Нужно выпутаться из этого положения иным способом.
— Успокойтесь, Райан, — заметил Рамиус. — Такова наша обычная игра. Ударные подлодки пытаются найти нас, а мы делаем все, чтобы им это не удалось. Скажите, капитан Манкузо, на каком расстоянии вы обнаружили нас у берегов Исландии?
— Я не успел внимательно изучить ваши карты, капитан, — задумчиво произнёс Манкузо. — Думаю, милях в двадцати — это примерно тридцать километров.
— А тогда мы шли со скоростью тринадцать узлов — шум возрастает быстрее, чем скорость. Мне кажется, нам следует направиться сейчас на восток, медленно, стараясь не обнаружить себя. Включим гусеницу и пойдём со скоростью шесть узлов. Вы ведь знаете, что советские гидролокаторы не столь чувствительны, как американские. Согласны, капитан?
— Это ваш корабль, сэр, — кивнул Манкузо. — Позвольте предложить движение в северо-восточном направлении? Таким образом мы окажемся позади наших ударных подлодок через час, может быть, даже меньше.
— Согласен. — Рамиус встал и подошёл хромая к пульту управления, где открыл люки туннельных движителей, затем вернулся к телефону и отдал необходимые распоряжения. Через минуту включились моторы гусеницы, и скорость начала медленно увеличиваться.
— Право руля десять градусов, Райан, — скомандовал Рамиус. — И плавно поднимите плоскости рулей глубины.
— Право руля десять и плавно поднять рули глубины, — отрепетовал Райан, довольный тем, что они что-то предпринимают.
— Ваш курс теперь ноль-четыре-ноль, Райан, — послышался голос Манкузо от прокладочного столика.
— Курс ноль-четыре-ноль, проходим через три-пять-ноль. — Сидя в кресле рулевого, Райан слышал рокот воды, проносящейся по левому туннелю. Примерно через каждую минуту раздавался глухой рёв, который длился три или четыре секунды. Стрелка на указателе скорости перед ним переползла за четыре узла.
— Боитесь, Райан? — усмехнулся Рамиус. Джек выругался про себя.
— И немного устал. — В голосе его слышалась дрожь.
— Знаю, что вам нелегко. Вы отлично проявили себя — для человека без всякой подготовки, впервые оказавшегося на подводной лодке. Мы опоздаем с прибытием в Норфолк, но придём туда, можете не сомневаться. А вам приходилось плавать на подводном ракетоносце, Манкузо?
— Да, конечно. Успокойтесь, Райан. Ракетоносцы приспособлены именно для этого. Как только нас начинают искать, мы просто исчезаем. — Американский капитан поднял голову от карты, на которой монетами отметил позиции остальных трех подлодок. Он решил было пометить их более чётко, но передумал. На карте вблизи берега виднелись весьма любопытные пометки — что-то вроде заранее рассчитанных позиций для пуска ракет. Морская разведка сойдёт с ума при виде этого.
Теперь «Красный Октябрь» шёл на северо-восток шестиузловым ходом. «Коновалов» двигался на юго-восток со скорость три узла. «Поги» направлялся на юг двухузловым ходом, а «Даллас» — на юг, развив пятнадцать узлов. Все четыре подлодки находились сейчас внутри круга диаметром шесть миль и все сближались, направляясь к одной точке.
Туполев испытывал огромное удовлетворение. По какой-то непонятной причине американцы выбрали тактику выжидания. Куда более разумным, думал он, было бы для одной из ударных подлодок сблизиться с ним и прогнать его, дав тем самым возможность подводному ракетоносцу, сопровождаемому другой ударной подлодкой, миновать их и уйти. Ну что ж, в море ситуация никогда не повторяется. Он отхлебнул чаю из кружки и выбрал бутерброд.
Его акустик услышал в наушниках странные звуки. Они продолжались всего несколько секунд, а затем пропадали. Видно, это какое-то отдалённое сейсмическое явление, подумал мичман.
Ракетоносец подвсплыл из-за положительной плавучести, и теперь Райан опустил рули глубины на пять градусов, чтобы снова опуститься на сто метров. Он слышал, как капитаны обсуждали отсутствие термоклина. Манкузо объяснял, что для этого района в том нет ничего необычного, особенно после свирепых штормов. Оба пришли к выводу, что это не слишком хорошо. Было бы куда лучше укрыться под слоем температурного скачка.
Джоунз стоял у кормового входа в центральный пост и потирал уши. Русские наушники были далеко не такими удобными, как американские.
— Шкипер, я слышу что-то на севере, шум то появляется, то исчезает… Мне не удалось запеленговать его.
— Чья это лодка? — спросил Манкузо.
— Не знаю, сэр. Активные акустические системы на этом ракетоносце не такие плохие, а вот пассивные никуда не годятся, шкипер. Нельзя сказать, что мы совсем слепые, но вроде того.
— Ну хорошо, если услышишь что-то, сообщи.
— Слушаюсь, капитан. У вас здесь есть кофе? Господин Бугаев послал меня за ним.
— Я скажу, чтобы вам принесли кофейник.
— Спасибо. — Джоунз вернулся на своё место.
— Товарищ командир, я обнаружил контакт, но не знаю, что он собой представляет, — доложил мичман по телефону.
Туполев вернулся в гидропост, дожёвывая бутерброд. Русским очень редко удавалось обнаружить «огайо» — если быть точным, всего три раза, и в каждом случае добыча исчезала через несколько минут, — так что ни у кого не было данных о характеристиках этого класса подлодок.
Мичман передал Туполеву запасную пару наушников.
— Может потребоваться несколько минут, товарищ командир. Шум то появляется, то снова исчезает.
Воды у американского побережья хотя и почти изотермические,[46] но их нельзя назвать идеальными для акустических систем. Небольшие течения и водовороты создавали двигающиеся препятствия, которые отражали и направляли звуковую энергию непредсказуемым образом. Туполев сел рядом с акустиком и начал терпеливо слушать. Прошло пять минут, прежде чем сигнал вернулся.
— Вот послушайте, товарищ командир, — махнул рукой мичман.
Лицо Туполева побледнело.
— Пеленг?
— Звук слишком слабый и недостаточно продолжительный для точного пеленгования, но предположительно три градуса в каждую сторону, от ста тридцати шести до ста сорока двух.
Туполев снял наушники и прошёл в носовой отсек. Там он схватил за руку замполита и быстрым шагом повёл его в кают-компанию.
— Это «Красный Октябрь»!
— Не может быть. Командование флота сообщило, что его гибель была подтверждена визуальным осмотром обломков. — Замполит отрицательно покачал головой.
— Нас обманули. Акустический почерк гусеницы не спутаешь. Он захвачен американцами и находится недалеко от нас. Мы должны уничтожить его!
— Нет. Необходимо запросить указания из Москвы.
Замполит — преданный коммунист, но он служил на надводных кораблях и ничего не понимает в подлодках, подумал Туполев.
— Товарищ замполит, понадобится несколько минут для всплытия, десять или пятнадцать для передачи донесения в Москву и ещё тридцать, чтобы получить ответ — если он вообще поступит. И у нас потребуют подтверждения информации! Сколько времени уйдёт на всё это? Час, два, три? За это время «Красный Октябрь» успеет уйти. Мы получили приказ и должны выполнить его. У нас нет времени связываться с Москвой.
— А если вы ошиблись?
— Я не ошибся, товарищ замполит! — прошипел Туполев. — Мой доклад о контакте с «Красным Октябрём» будет занесён в корабельный журнал вместе с моими рекомендациями. Если вы запретите торпедную атаку, я и это запишу в журнал. Тогда вся ответственность падёт на вас. Решайте!
— Вы уверены?
— Уверен!
— Ну хорошо. — Замполит словно обмяк. — Как вы собираетесь потопить его?
— Торпедой, и как можно быстрее, прежде чем у американцев появится возможность уничтожить нас. Идите к себе, товарищ замполит.
Оба офицера вернулись в центральный пост. Шесть носовых торпедных аппаратов «Коновалова» были заряжены 533-миллиметровыми торпедами Мк-С, которые наводились на цель на расстоянии с помощью проводов. Требовалось лишь одно — указать цель.
— Акустик, поиск цели в носовом секторе всеми активными системами! — скомандовал Туполев.
Мичман нажал на кнопку.
Джоунз вздрогнул.
— Шкипер, по нам бьют гидролокаторными импульсами! — крикнул он. — С левого борта, по центральной части, может быть, чуть ближе к носу. И это не наша подлодка, сэр.
— Мостик, это гидропост. «Альфа» засекла ракетоносец! Пеленг на «альфу» — один-девять-два.
— Вперёд машина — две трети мощности, — мгновенно отреагировал Вуд.
— Слушаюсь, вперёд машина, две трети.
Турбины «Поги» взревели, и через несколько секунд его винт начал стремительно рассекать чёрную воду.
— Дистанция семь тысяч шестьсот метров. Вертикальный угол равен нулю, — доложил мичман. Значит, это и есть та подводная лодка, за которой их послали, подумал он. Он только что надел наушники телефона, чтобы докладывать непосредственно командиру и офицеру-торпедисту.
Торпедной стрельбой управлял сам старпом. Он быстро ввёл исходные данные в компьютер. Проблема была несложной, решаемой в одной плоскости.
— Готово огневое решение для первого и второго аппаратов, — доложил он.
— Приготовиться к пуску.
— Затопили трубы. — Старпом сам щёлкнул переключателем, протянув руку через плечо старшины-торпедиста. — Наружные люки открыты.
— Проверить огневое решение! — распорядился Туполев.
Единственным, кто услышал кратковременный рёв воды, был старший акустик «Поги».
— Мостик, это гидропост. «Альфа» только что затопила торпедные трубы, сэр! Пеленг на цель — один-семь-девять.
— Огневое решение проверено, товарищ командир, — доложил старпом.
— Первый и второй — пуск! — скомандовал Туполев.
— Пошла первая… пошла вторая. — «Коновалов» дважды содрогнулся всем корпусом, когда сжатый воздух вытолкнул из труб две торпеды с электродвигателями.
Первым услышал это Джоунз.
— Шум быстро вращающихся винтов по левому борту! — произнёс он громко и отчётливо. — Торпеды в воде по левому борту!
— Лево руля! — автоматически скомандовал Рамиус по-русски.
— Что? — переспросил Райан.
— Лево руля, лево на борт! — Рамиус грохнул кулаком по ограждению.
— Лево руля, быстро! — повторил его команду Манкузо.
— Лево руля, слушаюсь, — отрепетовал Райан, повернул штурвал до предела на левый борт и продолжал держать в этом положении. Рамиус дёрнул ручку машинного телеграфа, переведя её на «самый полный вперёд».
— Слышу две рыбы, — доложил Палмер. — Пеленг меняется справа налево. Повторяю, слышу две торпеды, пеленг на обе быстро меняется справа налево. Их цель — ракетоносец.
Их услышали и на «Далласе». Чеймберз приказал увеличить ход до самого полного и повернуть налево. Выпущенные торпеды разом покончили со всеми колебаниями, и он поступил так, как его учил опыт американского подводника, — уходить подальше и как можно быстрее.
— Мне нужен курс! — потребовал Райан.
— Джоунзи, дай пеленг! — крикнул Манкузо.
— Три-два-ноль, сэр. На нас нацелены две торпеды, — мгновенно ответил Джоунз, регулируя приборы на пульте, чтобы как можно точнее определить пеленг. Сейчас не время для ошибок.
— Поворачивайте на курс три-два-ноль, Райан, — приказал Рамиус, — если успеете.
Весьма благодарен, сердито подумал Райан, наблюдая за тем, как на гирокомпасе появилась цифра три-пять-семь. Руль был положен до предела на левый борт, и с внезапным увеличением скорости моторов гусеницы Райан почувствовал дрожь штурвала в руках.
— К нам идут две рыбы, пеленг три-два-ноль, повторяю, пеленг не меняется, — доложил Джоунз. Его голос звучал куда хладнокровнее, чем он чувствовал себя. — Ну, парни…
На тактическом дисплее виднелись «Октябрь», «альфа» и две торпеды. Сам «Поги» находился в четырех милях от места действия.
— Пускаем торпеды? — спросил помощник.
— В «альфу»? — Вуд выразительно покачал головой. — Нет, чёрт возьми. Теперь это уже не имеет смысла.
Две торпеды Мк-С мчались со скоростью сорок один узел — медленно для такого маленького расстояния, но так они легче управлялись гидролокатором «Коновалова». Расчётное время прибытия к цели составляло шесть минут, и одна минута уже истекла.
— Проходим через три-четыре-пять, отвожу руль, — доложил Райан.
Манкузо теперь молчал. Рамиус прибегнул к тактике, которая не удовлетворяла американского капитана. Он поворачивал носом к торпедам. При этом минимально уменьшался размер цели, но упрощалось огневое решение её перехвата. Судя по всему, Рамиус знал характеристики русских торпед. По крайней мере Манкузо надеялся на это.
— Легли на курс три-два-ноль, капитан, — доложил Райан, не отрывая взгляда от репетира гирокомпаса, словно это имело значение. У него промелькнула мысль — как хорошо, что он успел час назад побывать в гальюне.
— Райан, до предела опустить рули глубины.
— До предела рули глубины вниз, — повторил Райан и до упора отвёл траверсу от себя. Он был напуган происходящим, но ещё больше его пугало, что он сам может допустить ошибку. Приходилось исходить из того, что оба капитана знают, что делают. Выбора не было. По крайней мере, подумал он, мне известно, что управляемые торпеды можно сбить с курса. Подобно радиолокационным импульсам, направленным на земную поверхность, акустические импульсы тоже можно заглушить, особенно когда подлодка, на которую нацелены торпеды, находится у морской поверхности или у дна — то есть в тех местах, от которых отражаются импульсы. Если «Октябрь» уйдёт на глубину, он затеряется в тёмном пространстве — при условии, если сумеет нырнуть туда достаточно быстро.
— Профиль цели изменился, стал меньше, товарищ командир, — доложил мичман.
Туполев был готов к этому. Он хорошо знал тактику боя советских подводных лодок, и ему было известно, что Рамиус являлся одним из её авторов. Марк сделает то, чему он сам нас учил, подумал Туполев, — повернёт навстречу нацеленной в него торпеде, чтобы уменьшить поперечное сечение лодки, а затем уйдёт ко дну, надеясь затеряться в отражающихся импульсах.
— Цель сейчас попытается нырнуть в придонное пространство. Будьте наготове.
— Слушаюсь, товарищ командир. Но сумеет ли он достичь дна достаточно быстро? — спросил старпом.
Туполев быстро прикинул в уме технические характеристики «Октября».
— Нет, он не сможет нырнуть так глубоко за столь короткое время. Ему конец. — Извини, старый друг, но это мой долг, подумал он.
Райан вздрагивал всякий раз, когда акустический удар эхом отдавался в двойном корпусе ракетоносца.
— Вы что, не можете заглушить его? Сделайте что-то! — воскликнул он.
— Терпение, Райан, — произнёс Рамиус. Ему ещё никогда не приходилось уклоняться от направленных в него настоящих торпед с боеголовками, зато он сотни раз отрабатывал подобную ситуацию во время учений. — Пусть сначала убедится, что поймал нас.
— У вас есть на борту торпеды-приманки? — спросил Манкузо.
— Четыре штуки, в носовом торпедном отсеке, но у нас нет торпедистов.
Оба капитана ведут себя, как ни в чём не бывало, с горечью отметил Райан, мысленно выглянув из своего перепуганного крохотного мирка. Ни один не желает показаться испуганным. Но оба, похоже, подготовлены к действиям в подобной ситуации.
— Шкипер, — послышался голос Джоунза, — две рыбы на постоянном пеленге три-два-ноль — только что заработали в активном режиме. Повторяю, рыбы ведут гидролокацию в активном режиме. Черт побери, они похожи на сорок восьмые. Шкипер, судя по акустическому почерку, это наши Мк-48.
Рамиус ждал этого.
— Да, мы украли у вас чертежи торпедного гидролокатора пять лет назад, но не сумели достать чертежи двигателя торпеды. Бугаев!
В гидролокационном посту Бугаев включил аппаратуру акустического глушения сразу после пуска торпед. Теперь он тщательно рассчитал импульсы своего глушения таким образом, чтобы они совпали с активными импульсами приближающейся торпеды. Его импульсы находились на той же несущей частоте и с теми же интервалами. Эти расчёты должны быть точными. Посылая слегка искажённые отражённые сигналы, он мог создавать ложные цели. Не слишком много и не очень далеко. Всего несколько, рядом с ракетоносцем, и тогда он сможет запутать операторов «альфы», управляющих торпедами. Бугаев осторожно нажал на кнопку пуска, не выпуская изо рта американскую сигарету.
— Проклятье! Он глушит нас! — Мичман заметил две новые цели и впервые дал выход эмоциям. Рядом с исчезающим отражением от прежнего контакта появились два новых, один к северу и ближе, другой к югу и несколько дальше. — Товарищ командир, цель пользуется советской аппаратурой глушения.
— Теперь вам понятно? — произнёс Туполев, обращаясь к замполиту. — Ведите торпеды с максимальной тщательностью, — приказал он старпому.
— Райан, поднять рули глубины вверх! — крикнул Рамиус.
— Рули глубины вверх до предела. — Райан потянул на себя ручку управления рулями глубины так, что она упёрлась ему в живот. Он не терял надежды, что Рамиус понимает, что делает, чёрт возьми.
— Джоунз, время и расстояние.
— Слушаюсь.
В результате глушения на главных экранах появилось акустическое изображение.
— Две рыбы, пеленг три-два-ноль. Расстояние до первой — две тысячи ярдов, до второй — три тысячи. Первая торпеда уклоняется вниз! Рыба номер один идёт с небольшим уклоном в сторону дна, сэр. — Может быть, этот Бугаев не так уж глуп, подумал Джоунз. Но ведь на них нацелены две рыбы…
Шкипер подлодки был вне себя от ярости. Проклятые правила операции запрещали ему что-либо предпринять, разве что…
— Акустик, послать гидролокационные импульсы в сторону этого сукиного сына! Максимальная мощность, врежь этому мерзавцу всем, что у нас есть!
Гидролокатор BQQ-5 «Поги» послал мощные волны акустической энергии в сторону «альфы». Американская подлодка не могла открывать огонь, но, может быть, русские не знали об этом, и мощные акустические импульсы помешают действиям их гидролокатора, наводящего торпеды на цель.
— Осталось совсем немного — одна из рыб замкнулась на нас, сэр. Не знаю, какая именно. — Джоунз сдвинул наушники с одного уха и поднял руку, чтобы мгновенно сбросить их со второго. Гидролокатор наведения на одной торпеде уже нашёл их. Да, плохи дела. Если это торпеды Мк-48… Джоунз слишком хорошо знал, что могут натворить такие торпеды. Он почувствовал изменение эффекта Доплера[47] в шуме винтов торпеды, прошедшей под ракетоносцем.
— Одна промахнулась, сэр. Первая прошла под нами. Вторая идёт на нас, интервалы между акустическими импульсами сокращаются.
Джоунз протянул руку и положил её на плечо Бугаева. Может быть, он и впрямь настоящий гений на борту «Красного Октября», как утверждают русские.
Вторая торпеда Мк-С резала воду со скоростью сорок один узел. Это означало, что цель сближалась с торпедой почти на милю за минуту. Система наведения и принятия решений была сложной. Будучи не в состоянии скопировать компьютеризованную систему наведения американской торпеды Мк-48, Советам пришлось пойти на то, что гидролокатор наведения торпеды посылал информацию на пустивший её корабль по тонкому изолированному проводу. При наведении торпеды старпому приходилось делать выбор между акустическими данными, полученными от гидролокатора в носовом куполе подлодки, и информацией, поступившей от самих торпед. Первую рыбу ввели в заблуждение ложные цели, созданные системой глушения на акустической частоте торпеды. Для наведения второй старпом использовал низкочастотный гидролокатор, расположенный в носовом куполе подлодки. Теперь он знал, что первая торпеда прошла ниже цели. Мичман быстро изменил частоту импульсов, и перед старпомом появилась чёткая картина на те несколько секунд, которые потребовались Бугаеву, чтобы поступить так же с частотой глушения. Спокойно и уверенно старпом наводил вторую торпеду. Она двигалась точно к цели.
Её боеголовка с зарядом в двести килограммов попала в цель скользящим ударом чуть в сторону кормы от центра ракетоносца, перед центральным постом. Через миллисекунду она взорвалась.
Сила взрыва выбросила Райана из кресла, и он ударился головой о палубу. На мгновение он потерял сознание и пришёл в себя в темноте. В ушах стоял звон. Сотрясение, вызванное взрывом, привело к короткому замыканию в дюжине распределительных щитов, и прошло несколько секунд, прежде чем вспыхнул красный аварийный свет. На корме Джоунз успел вовремя сбросить наушники, а вот Бугаев, пытавшийся до последней секунды отвести в сторону приближающуюся торпеду, опоздал. Оглохший, с лопнувшей барабанной перепонкой, он корчился в отчаянных муках на палубе. В машинном отделении вставали моряки. Здесь свет продолжал гореть, и первое, что сделал Мелехин, — посмотрел на пульт регистрации повреждений.
Взрыв произошёл после попадания торпеды во внешний корпус, изготовленный из тонкой стали. Между ним и прочным корпусом находились балластные цистерны, наполненные водой и разделённые двухметровыми сотами, подобными пчелиным. За цистернами хранились баллоны со сжатым воздухом под высоким давлением. Далее располагались аккумуляторные батареи и только потом начинался прочный корпус ракетоносца. Торпеда попала в центр стального листа наружной обшивки, в нескольких футах от всех сварных швов. От взрыва образовалась пробоина диаметром около четырех метров, разрушились соты балластных цистерн и лопнули с полдесятка баллонов, но это поглотило значительную часть силы взрыва. Наконец, были повреждены тридцать крупных никель-кадмиевых аккумуляторов. Советские инженеры намеренно поместили их именно в этом месте. Они понимали, что такое расположение аккумуляторных батарей усложнит их обслуживание и зарядку и, что хуже всего, подвергнет опасности воздействия солёной морской воды, но всё это было принесено в жертву ради их вторичной задачи — создания дополнительного щита. Аккумуляторные батареи спасли ракетоносец. Будь они расположены в другом месте, сила взрыва повредила бы прочный корпус. А теперь сила взрыва оказалась в значительной мере рассеяна несколькими слоями защитной системы, аналогов которой не существует на подлодках западных флотов. В сварном шве прочного корпуса появилась трещина, и в радиорубку словно из шланга под огромным давлением хлестала струя воды, но в остальном прочный корпус уцелел.
В центральном посту Райан уже сидел в кресле, проверяя, работают ли приборы. Он слышал, как в переднем отсеке хлещет струя воды, и не знал, что делать дальше. Понятно было, что нельзя поддаваться панике, хотя у него была отчаянная потребность выплеснуть чувства.
— Что мне делать? — спросил Райан.
— Вы живы? — спросил Манкузо.
— Нет, черт побери, — я мёртв. Так что делать?
— Рамиус? — Манкузо увидел в руке капитана фонарик, который тот снял с переборки.
— Вниз, ныряем ко дну. — Рамиус снял телефонную трубку и приказал Мелехину в машинном отделении остановить турбины. Мелехин уже отдал такой приказ.
Райан толкнул от себя траверсу погружения. Подумать только, мелькнула мысль, в этой чёртовой подлодке, получившей эту чёртову пробоину, ему приказывают идти ко дну!
— Точное попадание, товарищ командир, — доложил мичман. — Двигатели остановились. Слышу потрескивание корпуса, он погружается. — Акустик послал нескольких импульсов в активном режиме, но не смог принять отражённых сигналов. Волны взрыва взбудоражили воду. По всему морю расходилось эхо взрыва. Образовались мириады воздушных пузырьков, создавших зону, непроницаемую для акустических волн вокруг цели и быстро закрывших её от окружающего мира. Активные импульсы отражались от облака пузырьков, а чувствительность пассивных датчиков резко уменьшилась из-за продолжающегося эха. Мичман мог с уверенностью сказать лишь, что одна торпеда попала в цель, скорее всего вторая. Он был достаточно опытен, чтобы отделить посторонний шум от отражённых сигналов, и ему удалось правильно истолковать почти все, что произошло.
— Один-ноль в пользу противника, — заметил старший акустик. «Даллас» шёл слишком быстро и не мог полностью использовать своё гидролокационное оборудование, но невозможно было не услышать грохот взрыва. Его через корпус лодки услышала вся команда.
В центральном посту Чеймберз определил, что находится в двух милях от того места, где только что был «Октябрь». Все остальные смотрели на свои приборы, не обнаруживая чувств. Десять их товарищей находились на корабле, в который попала торпеда, а враг скрывался за стеной шума.
— Уменьшить скорость, треть мощности, — приказал Чеймберз.
— Треть мощности, слушаюсь, — повторил вахтенный офицер.
— Акустик, сообщите данные, — произнёс Чеймберз.
— Занимаюсь ими, сэр. — Старший акустик Лаваль напрягал слух, пытаясь разобраться в поступающих шумах. Ему потребовалось десять минут, и за это время ход «Далласа» уменьшился до десяти узлов.
— Мостик, докладывает гидропост. В ракетоносец попала одна торпеда. Не слышу шума двигателей… но и звуков разрушающегося корпуса не слышно. Повторяю, сэр, не слышно звуков разрушения корпуса.
— Слышите «альфу»?
— Нет, сэр, вода слишком взбаламучена.
На лице Чеймберза появилась недовольная гримаса. Ты офицер, сказал он себе, тебе платят за то, чтобы ты думал. Во-первых, что происходит? Во-вторых, что ты собираешься предпринять? Обдумай все и начинай действовать.
— Дистанция до цели?
— Примерно девять тысяч ярдов, сэр, — ответил Гудмэн, считывая данные с последнего огневого решения на экране компьютера, управляющего стрельбой. — «Альфа» находится за пределами «глухой» зоны.
— Глубина шестьсот футов. — Офицер на рулях глубины передал команду рулевому. Чеймберз обдумал ситуацию и принял решение. Он пожалел, что на лодке нет Манкузо и Манньона. Капитан и штурман относились к числу тех, кто представляли на «Далласе» комитет тактического управления. Было бы неплохо обсудить проблему и с опытными офицерами, но их не было сейчас на подлодке.
— Прошу внимания. Мы погружаемся. Волнение в море после взрыва будет оставаться относительно постоянным. Если оно начнёт успокаиваться, то сместится к поверхности, поэтому мы опустимся ниже его. Прежде всего нужно обнаружить ракетоносец. Если он не на расчётном месте, значит, опустился на дно. Глубина здесь всего девятьсот футов, так что он может лежать на дне с живой командой. Независимо от того, находится он на прежнем месте или на дне, необходимо занять позицию между ним и «альфой». — И, подумал он, если «альфа» снова пустит торпеды, я потоплю её, и пусть будут прокляты правила поведения на море в мирных условиях. Нужно обмануть этого парня. Но как? И где сейчас «Красный Октябрь»?
Ракетоносец опускался быстрее, чем ожидалось. Взрыв разрушил цистерну выравнивания дифферента, что прибавило отрицательной плавучести и не входило в первоначальные расчёты.
Пробоина в радиорубке оказалась значительной, однако Мелехин заметил её на своём пульте повреждений и немедленно принял меры. В каждом отсеке находилась водоотливная помпа, работающая от электрической системы подлодки. Помпа радиорубки включилась вместе с основной помпой этой части ракетоносца, и им удалось, хотя и с трудом, откачать воду. Радиоаппаратура полностью вышла из строя, но никто и не собирался пользоваться радиосвязью.
— Райан, вверх до предела рули глубины и положите руль на правый борт, — скомандовал Рамиус.
— Руль на правый борт и вверх плоскости рулей глубины, — отрепетовал Райан. — Сейчас мы врежемся в дно?
— Постарайтесь обойтись без этого, — посоветовал Манкузо. — Пробоина может, увеличиться.
— Лучше не придумаешь… — проворчал Райан. Скорость погружения «Октября» уменьшилась, и он описал плавную дугу к востоку, заходя под «глухую» зону все ещё бурлящей воды. Рамиус хотел скрыться за ней, оставив «альфу» по другую сторону. Манкузо подумал, что они смогут, пожалуй, спастись. В этом случае он решил внимательно изучить чертежи этого корабля.
— Акустик, два направленных активных импульса малой мощности в сторону ракетоносца и так, чтобы никто их не заметил.
— Слушаюсь, сэр. — Главный акустик Лаваль отрегулировал приборы соответствующим образом и послал два импульса. — Здорово! Мостик, это гидропост. Я нашёл его! Пеленг два-ноль-три, расстояние две тысячи ярдов. Он не на дне, повторяю, он не лежит на дне, сэр.
— Лево руля пятнадцать, курс два-ноль-три, — приказал Чеймберз.
— Лево руля пятнадцать, слушаюсь! — отрепетовал рулевой. — Ложимся на новый курс два-ноль-три. Сэр, руль на левом борту, пятнадцать градусов.
— Френчи, что там с ракетоносцем?
— Сэр, мне кажется, я слышу шум водоотливных помп… и он медленно двигается. Пеленг сейчас два-ноль-один. Могу следить за ним пассивными системами, сэр.
— Томпсон, рассчитайте курс ракетоносца. Мистер Гудмэн, наш МЛС все ещё готов к пуску?
— Так точно, сэр, — послышался ответ офицера-торпедиста.
— Мы потопили его? — спросил замполит.
— Наверно, — ответил Туполев, не зная, так ли это. — Нужно подойти поближе, чтобы убедиться. Малый вперёд.
— Есть малый вперёд!
Сейчас «Поги» находился в двух тысячах ярдов от «Коновалова», продолжая безжалостно бомбардировать его мощными гидролокационными импульсами.
— Он дал ход, сэр. Достаточный, чтобы следить за ним пассивными системами, — доложил старший акустик Палмер.
— Очень хорошо, прекратить активную гидролокацию, — скомандовал Вуд.
— Слушаюсь, активные системы отключены.
— У нас есть огневое решение?
— Самое точное, — ответил Рейнолдс. — Время движения торпеды до цели — одна минута восемнадцать секунд. Обе рыбы готовы к пуску.
— Малый вперёд, одна треть.
— Есть малый вперёд, одна треть. — «Поги» сбавил ход. Его командир пытался найти оправдание для торпедного залпа.
— Шкипер, только что услышал два импульса от одной из наших лодок, с северо-северо-востока. Низкой мощности, сэр, должна быть недалеко.
— Сможете связаться с ней по «гертруде»?
— Так точно, сэр!
— Капитан, — обратился Манкузо к Рамиусу. — Разрешите связаться с моей лодкой.
— Да.
— Джоунз, немедленно вызывай «Даллас».
— Слушаюсь. Джоунзи вызывает Френчи. Ты слышишь меня? — Акустик посмотрел нахмурившись на динамик. — Френчи, отвечай.
— Мостик, это гидропост. Говорит Джоунз, по «гертруде».
Капитан-лейтенант снял трубку подводного телефона в центральном посту.
— Джоунзи, это Чеймберз. В каком состоянии лодка?
Манкузо взял микрофон из рук акустика.
— Уолли, говорит Барт, — сказал он. — У нас пробоина в центральной части, но она не вызывает опасений. Вы можете отвлечь от нас «альфу»?
— Так точно, сэр! Начинаю прямо сейчас. Конец связи. — Чеймберз положил трубку. — Гудмэн, затопите трубу с МЛС. Мы последуем за ним. Если «альфа» выстрелит в него торпедой, топим её. Отрегулируйте МЛС на две тысячи ярдов прямого курса, потом пусть повернёт к югу.
— Готово, сэр. Наружный люк открыт.
— Пуск!
— МЛС вышел, сэр.
Приманка пошла вперёд от «Далласа» со скоростью двадцать узлов в течение двух минут, затем сбавила ход. У МЛС был корпус торпеды, в носовой части которой находился мощный акустический датчик, работающий от магнитофона, на котором были записаны шумы ударной подлодки типа 688. Каждые четыре минуты шумы замолкали на короткое время и МЛС двигался бесшумно. «Даллас» следовал в тысяче ярдов позади приманки, погрузившись на несколько сот футов глубже.
«Коновалов» осторожно подошёл к облаку воздушных пузырьков. К северу от него неслышно плыл «Поги».
— Стреляй в приманку, сукин ты сын, — еле слышно пробормотал Чеймберз.
Рамиус пришёл к выводу, что «глухая» зона отделяла его теперь от «альфы». Он приказал снова пустить турбины, и «Красный Октябрь» пошёл на северо-восток.
— Лево руля десять градусов, — негромко скомандовал Туполев. — Обойдём мёртвую зону с севера и увидим, потоплен ли он, когда повернём назад. Но сначала нужно покинуть зону шума.
— Пока ничего не слышно, — доложил мичман. — Ни удара о дно, ни шума рушащихся переборок… Обнаружен новый контакт, пеленг один-семь-ноль… Это другой шум, товарищ командир, лодка с одним винтом… Похожа на американскую.
— Пеленг?
— В направлении на юг, по-моему. Да, на юг… Звук меняется. Это американская подлодка.
— Американская подлодка отводит нас в сторону от цели. Не обращать на неё внимания.
— Не обращать внимания? — недоуменно спросил замполит.
— Товарищ замполит, если бы вы шли на север и в вас попала бы торпеда, вы что, направились бы затем к югу? Пожалуй, вы так и сделаете, но не Марк. Это шито белыми нитками. Американская подлодка уводит нас от «Октября». Не слишком разумное решение, между прочим. Марк поступил бы по-другому. И он пошёл бы на север. Я знаю его, читаю его мысли. Сейчас он направляется на север, может быть, на северо-восток. Американцы не пытались бы отвлечь нас, если бы мы потопили ракетоносец. Теперь мы знаем, что «Октябрь» повреждён, но не потоплен. Мы найдём его и покончим с ним, — бесстрастно произнёс Туполев. Охота за «Красным Октябрём» полностью захватила его. Он вспоминал все, чему его учили. Теперь он докажет, что стал новым гроссмейстером подводной войны. Совесть Туполева молчала. Он выполнял свой долг.
— Но американцы…
— Они не откроют огонь, товарищ замполит, — произнёс Туполев с ледяной улыбкой. — Если бы они намеревались стрелять, нас потопила бы их подлодка на северном направлении. Американцы не могут открывать огонь, не получив разрешения. Они должны получить разрешение на это, так же как и мы, но нам уже отдан приказ, и потому мы обладаем преимуществом перед ними. Сейчас мы находимся в том месте, где наша торпеда попала в «Красный Октябрь», и когда обойдём взбудораженный участок воды, снова обнаружим его. И закончим дело.
Воспользоваться гусеницей они не могли. Борт одного туннеля был смят взрывом торпеды. «Октябрь» шёл вперёд шестиузловым ходом, подгоняемый гребными винтами, которые издавали больше шума, чем туннельная система. Происходящее походило на обычные учения по защите ракетоносца, вот только при учениях всегда исходили из того, что ударные подлодки, охраняющие ракетоносец, могут стрелять, удерживая противника на безопасном расстоянии…
— Лево руля, задний ход, — приказал Рамиус.
— Что? — изумлённо спросил Манкузо.
— Пошевелите мозгами, Манкузо, — ответил Рамиус, следя за тем, как Райан выполняет приказ. Райан повиновался, не вдаваясь в его смысл.
— Пошевелите мозгами, капитан Манкузо, — повторил Рамиус. — Подумайте, что происходит? Из Москвы поступила команда оставить позади одну ударную подлодку, скорее всего, типа «политовский» — по-вашему, это «альфа». Я знаком со всеми командирами этих лодок. Все они молодые и все — как это сказать — агрессивные? Да, агрессивные. Командир этой подлодки знает теперь, что не потопил нас. А зная это, начнёт преследование. Вот мы и идём назад, подобно хитрой лисе, и дадим ему обогнать нас.
Манкузо не понравилось решение русского капитана — Райан почувствовал это, даже не отрывая взгляда от приборов.
— Мы не можем стрелять. Ваши люди не могут стрелять. Нам не удастся уйти от него — он имеет преимущество в скорости. Мы не можем спрятаться — у него более совершенный гидролокатор. Он пойдёт на восток, воспользуется преимуществом в скорости, чтобы не упустить нас, и обнаружит «Красный Октябрь» своим гидролокатором. Направившись на запад, мы получаем шанс на спасение. Такое решение окажется для него неожиданным.
Манкузо все ещё не нравилось решение Рамиуса, но он был вынужден признать, что это неплохо придумано. Даже хорошо. Он снова посмотрел на карту. Всё-таки это не его корабль.
— Этот сукин сын просто прошёл мимо. Он или не обратил внимания на приманку, или просто не заметил её. Сейчас он у нас на траверзе,[48] скоро мы окажемся в его кильватерной струе, — доложил Лаваль.
Чеймберз негромко выругался.
— Не повезло нам с этим. Право руля, пятнадцать градусов, — приказал он. По крайней мере русская подлодка не услышала «Даллас». Американская субмарина легко исполнила команду. — Пойдём следом за ним.
Теперь «Поги» находился в миле от левой скулы «альфы». Вуд слышал «Даллас» своим пассивным гидролокатором и заметил, что он изменил курс. Капитан просто не знал, что делать дальше. Самым простым решением был торпедный залп, но на это Вуд не решался. Он подумал, а не стоит ли забыть о приказах и взять инициативу на себя. Вуд инстинктивно чувствовал, что это самый правильный выбор. «Альфа» охотится за американцами… И всё-таки чувство долга победило. Вуд переборол свой инстинкт.
Нет ничего хуже самоуверенности, с горечью подумал он. Вся операция основывалась на том, что в этом районе никого нет, и даже если кто-то окажется здесь, ударные подлодки смогут заранее предупредить ракетоносец. Это урок для них, но Вуд не хотел сейчас думать об этом.
— Замечен контакт, — произнёс мичман, склонившись к микрофону. — Перед нами, почти прямо перед нами. Идёт малым ходом на гребных винтах. Пеленг ноль-четыре-четыре, дистанция не определена.
— Это «Красный Октябрь»? — спросил Туполев.
— Не знаю, товарищ командир. Может оказаться американской подлодкой. По-моему, он направляется к нам.
— Проклятье! — Туполев обвёл взглядом центральный пост. Неужели они обогнали «Красный Октябрь»? А вдруг он действительно потоплен?
— Он знает, что мы здесь. Френчи? — спросил Чеймберз, снова вернувшись в гидролокационный пост.
— Нет, этого он не знает. — Лаваль отрицательно покачал головой. — Мы позади него. Одну минуту… — Акустик нахмурился. — Ещё один контакт, на дальней стороне «альфы». Это, должно быть, наш друг, сэр. Господи! Мне кажется, он направляется к нам. Движется на винтах, а не на этой странной системе.
— Расстояние до «альфы»?
— Меньше трех тысяч ярдов, сэр.
— Средний вперёд, две трети! Лево руля десять градусов! — приказал Чеймберз. — Френчи, пошли активный импульс, только подлёдным гидролокатором. Возможно, русские не знают, что это. Пусть примут нас за ракетоносец.
— Слушаюсь, сэр!
— Высокочастотные гидролокационные сигналы за кормой! — выкрикнул мичман. — Непохожи на американский локатор, товарищ командир.
Туполев внезапно растерялся. А вдруг мористее его американская подлодка? Та, что у него на левой скуле, — точно американская. Значит, позади «Октябрь». Марк — всё та же хитрая лиса. Он затаился, дал им пройти, и теперь может выстрелить в них сзади!
— Полный вперёд, лево руля!
— Слышу контакт! — громко произнёс Джоунз. — Прямо перед нами. Подождите… Это «альфа»! Она совсем близко! Похоже, начала поворот. Кто-то посылает в неё гидролокационные импульсы с противоположной стороны. Боже мой, она рядом! Шкипер, «альфа» больше не точечный контакт. Я принимаю отдельные сигналы от двигателя и от гребного винта.
— Капитан? — произнёс Манкузо. Оба командира посмотрели друг на друга и приняли одинаковое решение, словно телепаты. Рамиус кивнул.
— Дайте расстояние.
— Джоунзи, пошли импульс в сукиного сына! — скомандовал Манкузо и побежал на корму.
— Слушаюсь. — Гидролокационные системы были уже включены. Джоунз послал одиночный импульс, чтобы определить расстояние. — Дистанция — тысяча пятьсот ярдов. Нулевое возвышение. Мы на одинаковой глубине, сэр.
— Манкузо, пусть ваш акустик выдаёт нам расстояние и пеленг! — Рамиус с силой потянул за ручку машинного телеграфа.
— О'кей, Джоунзи, будешь руководить стрельбой. Следи за этой долбаной «альфой».
— Один гидролокационный импульс слева, расстояние неизвестно, пеленг сорок. Та цель, что мористее, только что измерила дистанцию до нас, — доложил мичман.
— Расстояние, — приказал Туполев.
— Слишком далеко от траверза в сторону кормы, товарищ командир. Я теряю его за кормой.
Одна из этих подлодок должна быть «Красным Октябрём» — но какая? Можно ли пойти на риск стрельбы по американской подлодке? Нет, нельзя!
— Огневое решение для ближней цели?
— Не очень точное, товарищ командир, — ответил старпом. — Она маневрирует и увеличивает скорость.
Мичман сконцентрировал внимание на западной цели.
— Товарищ командир, контакт перед нами не является советской подлодкой, повторяю, не является. Это американская лодка.
— Какая из подлодок американская? — раздражённо крикнул Туполев.
— Те, что на западе и на северо-западе, — обе американские. Цель на востоке я не сумел определить.
— Продолжать удерживать руль на левом борту.
— Руль положен на левый борт, — отрепетовал рулевой, удерживая повёрнутый до предела штурвал.
— Цель находится позади нас. Нужно замкнуться на неё и пустить торпеду во время поворота. Черт побери, мы идём слишком быстро. Сбавить ход до одной трети.
Обычно «Коновалов» поворачивался быстро, однако на этот раз замедление хода привело к тому, что гребной винт действовал как тормоз, сдерживая исполнение манёвра. И всё-таки Туполев действовал правильно. Ему нужно было направить торпедные аппараты вдоль пеленга на цель, и потому пришлось замедлить ход, чтобы акустик сумел представить точные данные, необходимые для стрельбы.
— О'кей, «альфа» продолжает поворот, двигается сейчас справа налево… Шум двигателя уменьшился. Она только что сбросила скорость, — докладывал Джоунз, наблюдая за экраном. Акустик лихорадочно рассчитывал в уме курс, скорость и расстояние. — До неё теперь тысяча двести ярдов. Она продолжает поворот. Мы делаем то, что следует делать?
— Похоже на то.
Джоунз установил гидролокатор на автоматическую посылку импульсов.
— Нужно следить за тем, куда приведёт этот поворот, сэр. Если у неё умелый командир, она устремится на юг и уйдёт первой.
— Тогда молись за то, что он неумелый, — произнёс Манкузо, стоя у входа в гидропост. — Удерживать корабль на курсе.
— Слушаюсь, удерживать корабль на курсе, — повторил Райан, пытаясь решить, погибнут они от следующей торпеды или нет.
— Поворот продолжается. Сейчас мы у неё на левом траверзе, скорее на левой скуле. — Джоунз поднял голову. — Она успеет развернуться раньше нас. А вот и импульсы её гидролокатора.
«Красный Октябрь» продолжал ускоряться. Теперь он шёл вперёд со скоростью восемнадцать узлов.
— Я слышу его, — донёсся голос мичмана. — Дистанция — тысяча метров, пеленг — сорок. Вертикальный угол нулевой.
— Приготовиться к пуску, — скомандовал Туполев своему старпому.
— Придётся пускать торпеду под нулевым углом. Мы поворачиваем слишком быстро, — ответил старпом. Он поспешно рассчитал огневое решение. Субмарины сближались со скоростью больше сорока узлов. — Готов только аппарат номер пять! Труба заполнена, наружный люк открыт. Аппарат готов к стрельбе!
— Пуск!
— Пуск пятой! — Палец старпома нажал на кнопку.
— Расстояние сократилось до девятисот ярдов — слышу высокоскоростные винты прямо перед нами! Перед нами торпеда. Одна торпеда, идёт прямо на нас!
— Не обращай внимания на торпеду, следи за «альфой»!
— Да, понял, пеленг на «альфу» два-два-пять, поворот замедляется. Нужно немного повернуть влево, сэр.
— Райан, влево пять градусов, курс два-два-пять.
— Слушаюсь, влево пять градусов, курс два-два-пять.
— Рыба быстро приближается, сэр, — предупредил Джоунз.
— Наплевать на рыбу! Следи за «альфой».
— Слушаюсь. Пеленг все ещё два-два-пять. Такой же, как и у рыбы.
Расстояние между сближающимися подлодками быстро сокращалось. Торпеда мчалась к «Октябрю» ещё быстрее, но её взрыватель стоял на предохранителе. Чтобы не допустить преждевременного взрыва, способного повредить пустившую её лодку, взрыватели на торпедах приходили в боевое положение, лишь пройдя расстояние от пятисот до тысячи ярдов. Если «Октябрю» удастся сблизиться с «альфой» достаточно быстро, торпеда не взорвётся.
Теперь «Октябрь» мчался двадцатиузловым ходом.
— Расстояние до «альфы» семьсот пятьдесят ярдов, пеленг два-два-пять. Торпеда рядом, сэр, до попадания несколько секунд. — Джоунз съёжился в кресле, уставившись на экран.
Послышался глухой удар торпеды.
Торпеда попала прямо в центр полусферического носа «Октября». Предохранитель должен был отключиться ещё через сто метров. От сильного удара торпеда раскололась на три части, отброшенные в сторону подводным ракетоносцем, продолжавшим набирать скорость.
— Ну и никчёмные торпеды у русских! — засмеялся Джоунз. — Слава Всевышнему! Пеленг на цель по-прежнему два-два-пять, расстояние семьсот ярдов.
— Почему не было взрыва? — удивился Туполев.
— Предохранительное устройство! — Старпом выругался. Он слишком поспешил с пуском торпеды.
— Где цель?
— Пеленг сорок пять градусов, товарищ командир, остаётся неизменным, — доложил мичман. — Мы быстро сближаемся.
Туполев побледнел.
— Лево на борт, самый полный вперёд!
— Поворачивает, поворачивает слева направо, — доложил Джоунз. — Пеленг сейчас два-три-ноль, цель становится шире. Нужно чуть повернуть вправо, сэр.
— Райан, право руля пять градусов.
— Руль положен вправо, пять градусов, — ответил Райан.
— Нет, вправо десять! — отменил свой приказ Рамиус. Он рассчитывал курс карандашом на листке бумаги. К тому же капитан хорошо знал технические характеристики «альфы».
— Руль вправо десять градусов, — отозвался Райан.
— Эффект максимального сближения, расстояние четыреста ярдов, пеленг два-два-пять на центр цели. Цель слева и справа, главным образом слева, — быстро произнёс Джоунз. — Расстояние… триста ярдов. Вертикальный угол нулевой, мы на одном уровне с целью. Расстояние двести пятьдесят, пеленг два-два-пять на центр цели. Теперь не промахнёмся, шкипер.
— Мы попадём в неё! — воскликнул Манкузо.
Туполеву следовало бы уйти на глубину, а он вместо этого положился на ускорение и манёвренность своей лодки, упустив из виду, что Рамиус знает её технические характеристики лучше его.
— Контакт вытянулся влево и вправо — мгновенный отражённый сигнал, сэр!
— Приготовиться к столкновению!
Рамиус забыл про сигнал предупреждения о столкновении. Он рванул ручку всего за несколько секунд до того момента, как подлодки столкнулись.
«Красный Октябрь» врезался в середину «Коновалова», чуть ближе к корме, под углом в тридцать градусов. От мощного удара титановый корпус «Коновалова» разломился, а нос «Октября» смялся, как банка из-под пива.
Райан не сумел приготовиться к столкновению. Его бросило вперёд и он ударился лицом о приборную панель. На корме, в медпункте, Уилльямз вылетел из койки, словно выброшенный катапультой, и Нойз успел подхватить его, прежде чем английский лейтенант ударился головой о палубу. Гидролокационное оборудование Джоунза было полностью уничтожено. Подводный ракетоносец подбросило вверх, и он подмял «альфу» под себя, прорезав килем верхнюю палубу небольшой ударной подлодки. Силой инерции огромный корабль протащило вперёд и ближе к поверхности.
Прочный корпус ударной подлодки был полностью герметичным, изготовленным из особо прочного титана. Однако это не спасло его при столкновении. Борта двух отсеков разрушились, и в них хлынула морская вода. Переборка между центральным постом и кормовыми отсеками рухнула через мгновение от деформации корпуса. Последнее, что увидел Туполев, — стену белой пены, ворвавшаяся внутрь лодки с правого борта. «Альфа» легла на левый борт, увлекаемая килем «Красного Октября», который тащил её за собой, катясь по верхней палубе. Через несколько секунд подлодка перевернулась вверх дном. По всей её длине люди и незакреплённые предметы покатились, как брошенные игральные кости. Половина команды уже тонула. В этот момент контакт «Коновалова» с «Октябрём» прекратился, потому что заполненные водой отсеки ударной подлодки потащили её вниз, ко дну, носом вперёд. Последний сознательный поступок замполита состоял в том, что он дёрнул за ручку аварийного буя, но и это оказалось напрасным: подлодка была перевёрнута вверх дном, и трос буя запутался вокруг рубки. Единственным указателем места гибели «Коновалова» стала масса воздушных пузырьков, поднимающихся к поверхности.
— Мы все ещё живы? — спросил Райан. Лицо его было залито кровью.
— Вверх рули глубины, вверх! — крикнул Рамиус.
— Рули глубины подняты вверх, — ответил Райан, левой рукой потянув на себя рычаг управления рулями глубины и прижав правую к изрезанному лицу.
— Сообщить о полученных повреждениях, — скомандовал по-русски Рамиус.
— Реакторная система не пострадала, — тут же послышался ответ Мелехина. — На аварийном пульте вижу, что затоплен торпедный отсек, — мне кажется, что затоплен. Я пустил туда воздух под высоким давлением и включил помпу, которая начала откачивать воду. Советую всплыть на поверхность для оценки полученных повреждений.
— Да! — согласился Рамиус. Он встал, подошёл хромая к воздушному коллектору и продул все цистерны.
— Господи, — пробормотал старший акустик, — кто-то столкнулся с кем-то. Слышу шум разрушающегося корпуса, опускающегося вниз, и потрескивание корпуса всплывающей подлодки. Не знаю, которая всплывает, а которая идёт ко дну. Двигатели не работают у обоих.
— Немедленно всплыть на перископную глубину! — скомандовал Чеймберз.
В 16.54 по местному времени «Красный Октябрь» впервые всплыл на поверхность Атлантического океана в сорока семи милях к юго-востоку от Норфолка. Вокруг не было ни корабля.
— Гидролокатору конец, шкипер. — Джоунз выключил свою аппаратуру. — Все наружные датчики смяты. Действуют лишь бесполезные бортовые гидрофоны. Мы не можем пользоваться акустическими системами в активном режиме. Не работает даже «гертруда».
— Иди в носовой отсек, Джоунзи. Ты отлично потрудился.
Джоунз достал из пачки последнюю сигарету.
— Всегда рад, сэр, — но следующим летом мой контракт заканчивается, имейте в виду.
Бугаев пошёл за американским акустиком, все ещё оглушённый и потрясённый взрывом торпеды.
«Октябрь» покачивался на поверхности, погрузившись носом, с двадцатиградусным креном на левый борт от продутых балластных цистерн.
— Ты только посмотри! — удивлённо произнёс Чеймберз. Он взял микрофон корабельной трансляции.
— Внимание, говорит капитан Чеймберз. «Красный Октябрь» потопил «альфу»! Наши парни в безопасности. Мы всплываем. Группе борьбы за живучесть приготовиться!
— С вами все в порядке, капитан Райан? — Джоунз осторожно повернул его голову. — Похоже, у вас на лице глубокие порезы от разбитого стекла, сэр.
— Не стоит беспокоиться — увидим, когда перестанет течь кровь, — заплетающимся языком, словно пьяный, произнёс Райан.
— Пожалуй. — Джоунз прижал свой платок к окровавленному лицу Райана. — Надеюсь, обычно вы справляетесь с рулём получше, сэр.
— Капитан Рамиус, позвольте подняться на рубку, чтобы связаться со своим кораблём, — произнёс Манкузо.
— Отправляйтесь, нам может понадобиться помощь при ликвидации пробоин.
Манкузо надел куртку, убедился, что маленький радиопередатчик, которым он пользовался при швартовке, все ещё в кармане, и через тридцать секунд стоял на вершине паруса. Он успел обвести взглядом горизонт. Ещё никогда небо не казалось ему таким красивым. И тут же увидел всплывающий «Даллас».
На расстоянии в четыреста ярдов Манкузо не мог разглядеть лицо офицера на парусе «Далласа», но это наверняка Чеймберз.
— «Даллас», это Манкузо.
— Шкипер, это Чеймберз, — донеслось из крошечного динамика. — С вами все в порядке?
— Да. Но нам нужна помощь. Нос ракетоносца смят, и в борт попала торпеда.
— Вижу, Барт. Посмотри вниз.
— Боже мой! — невольно вырвалось у Манкузо. Рваная пробоина наполовину выступала из воды, в ней плескались волны, и дифферент ракетоносца на нос был заметён. Манкузо удивился, как они вообще остались на плаву, но сейчас не время выяснять причины.
— Перебирайся к нам, Уолли, и спускай плот.
— Идём. Группа борьбы за живучесть наготове, а я… вот и наш второй друг, — произнёс Чеймберз.
«Поги» всплыл ярдах в трехстах прямо перед «Октябрём».
— Капитан, «Поги» передаёт, что район чист. Здесь нет никого, кроме нас. Помнится, мы это уже слышали, — невесело засмеялся Чеймберз. — Может быть, связаться с берегом по радио?
— Нет, давай посмотрим, не справимся ли мы с этим своими силами.
«Даллас» медленно подошёл к «Октябрю». Через несколько минут ударная подлодка Манкузо была в семидесяти ярдах от левого борта ракетоносца, и десять моряков на плотике, преодолевая волны, уже гребли к «Октябрю». До этого момента всего несколько человек на «Далласе» знали, что происходит. Теперь это стало известно всем. Манкузо видел, как матросы, поднявшиеся на палубу, указывают на повреждённый ракетоносец и оживлённо разговаривают между собой. Действительно, есть о чём.
Повреждения оказались не такими серьёзными, как казалось сначала. Торпедный отсек не был затоплен — от удара сработал датчик и выдал ложный сигнал тревоги. Носовые балластные цистерны треснули, и в них плескалась морская вода, но субмарина была такой большой и её балластные цистерны были разделены на такое число сот, что дифферент на нос не превышал восьми футов. Крен на борт был всего лишь непривычным. Через два часа заделали пробоину в радиорубке, и после длительного обсуждения, в котором принимали участие Рамиус, Мелехин и Манкузо, пришли к заключению, что ракетоносец может снова погрузиться и продолжать плыть в подводном положении, если скорость хода не будет большой, а глубина погружения не превысит тридцати метров. Правда, в Норфолк они прибудут с опозданием.