Охотники на лунных птиц

Глава XII Десять тысяч предков

Мы расположились на отдых на высокой скале в юго-восточной части Бейбела. Колючая трава колола через брюки, по спине бежали струйки пота. Для доктора Доменика Сервенти это был обычный рабочий день. Приближалось время обеда, мы уже выдохлись, а он ни разу не присел. Пока мы отдыхали, он осматривал гнездовья на соседнем острове Кэт. Мы предполагали ознакомиться с колонией глупышей, как только на Бейбеле кончится кольцевание птиц и на наш дымовой сигнал за нами придет лодка.

Вдруг Доменик горестно всплеснул руками и закричал:

— Жулики проклятые, ничтожные убийцы!

Доктор увидел рыбачью лодку, которая пристала к маленькому острову. Рассел Драйсдейл, неоднократно сопровождавший Сервенти во время экспедиций, попытался было высказать сомнение:

— Может, они вовсе не собираются нарушать закон.

В этот момент раздался выстрел. Доменик больше не кричал, он просто онемел. До птиц было рукой подать, а он стоял здесь и не мог защитить своих любимцев. Мы почувствовали себя пленниками острова. Казалось, мы находимся за тысячи километров отсюда. Собравшись с силами, Доменик закричал, но люди в лодке не слышали его из-за шума мотора. Для защитника птиц ситуация самая что ни на есть обескураживающая. Правда, позже я узнала, что люди в лодке не интересовались глупышами, которые жили на острове Кэт. Они получили разрешение на отстрел тюленя (он постоянно досаждал им тем, что рвал сети, раскинутые между островами Кэт и Сторхауз). Однако мы, зная историю острова Кэт, испытывали такое же огорчение, что и Доменик.

Гонимые призраками десятков тысяч своих предков, бездумно загубленных в течение последних пятидесяти лет, десятка два глупышей, этих, пожалуй, самых грациозных из всех морских птиц, обосновались на острове Кэт в надежде выжить. Предпринимаются кое-какие попытки защитить и сохранить то немногое, что осталось от некогда огромной популяции глупышей, но будущее этих птиц вызывает большое сомнение.

В 1912 году экспедиция Королевского Австралийского общества орнитологов, предпринятая на остров Кэт, насчитала там десять тысяч глупышей. Во время своей последней поездки доктор Сервенти обнаружил всего около двадцати четырех гнездящихся там особей.

Он считал, что многие годы ловцы лангустов в проливах питались тушками этих прекрасных птиц. В наше время рыбаков просят не трогать оставшихся в живых птиц на острове Кэт. В конце 50-х годов Совет по охране зверей и птиц Тасмании договорился о том, чтобы на острове был смотритель, который в сезон гнездования, то есть в течение трех месяцев, начиная с конца весны и до начала лета, мог охранять и защищать птиц. В результате этой работы за несколько лет было уничтожено лишь небольшое число птиц.

Следует заметить, что в отличие от острова Кэт на мысе Киднаппер, в заливе Хока (Новая Зеландия), гнездовья находились под присмотром и защитой. Этот мыс привлек к себе туристов многих стран мира.

Чтобы добраться до этого заповедника, туристы вынуждены прошагать пешком примерно километров шесть, затем по отвесной скале добраться до обзорной площадки, откуда можно наблюдать за птицами, не тревожа их. А на острове Кэт, стоит только с острова Флиндерс доплыть туда на моторке, особенно если море спокойно, сходишь на берег и оказываешься в гнездовье.

Австралийские орнитологи с завистью говорят о тех официальных мерах, которые принимаются в Новой Зеландии для охраны и разведения глупышей. Они испытывают чувство горечи оттого, что когда-то и в Австралии была не менее крупная и не менее интересная колония глупышей, чем та, которой знаменит теперь мыс Киднаппер. Однако колония почти исчезла, и произошло это из-за отсутствия контроля за рыбаками, которые зверски убивали птиц дубинками. Доктор Сервенти считает, что с исчезновением глупышей Австралия утратила одну из своих самых значительных природных достопримечательностей.

Глупыша, эту скромную морскую птицу, можно встретить практически в любой части света, но наблюдать их интересно в местах гнездования. Взрослая птица — поистине чудесное создание: белоснежное оперение, отороченные черным крылья, а шея и голова золотисто-янтарные. Почти белые глаза, обведенные голубыми кольцами, создают впечатление очков. Птицы прекрасно смотрятся, когда ныряют за рыбой. В полете они, пожалуй, одни из наиболее грациозных и прелестных морских птиц.

Когда в 1912 году на остров Кэт приехала группа орнитологов, они обнаружили там многочисленную популяцию взрослых птиц, только что вылупившихся птенцов, молодых самочек и «соискателей» — так называют молодых самцов, не нашедших подруг. В отчете экспедиции говорилось: «4047 квадратных метров земли были покрыты холмиками гнезд, в которые птицы откладывали яйца и высиживали птенцов. Все птицы сидели, повернув клюв в одном направлении. Зрелище трогательное и прекрасное».

В 1959 году смотрителем на острове в течение всего сезона гнездования работал Мортон Данн из Кингстона (Тасмания). По его мнению, попытки сохранить птиц предприняты с большим опозданием:

— Количество глупышей на острове Кэт сейчас настолько ничтожно, что возникает сомнение, а не слишком ли мал этот процент, необходимый природе для восстановления колонии птиц.

В декабре 1959 года, когда Данн с женой прибыл на остров, птенцы уже вылупились.

— Я и подумать не могла, что после рискованного путешествия на маленькой лодчонке птицы вызовут у меня какой-нибудь интерес. Но стоило мне их увидеть, как сейчас же возникло желание позаботиться о них и защитить. Я ничего подобного в жизни не видела, — говорила госпожа Данн.

Маршрут путешествия, о котором она упоминала, пролегал через Пот-Бойл и отмели Ванситтарт.

Госпожа Данн, уже немолодая женщина, оставила свой роскошный дом с окнами на залив и три месяца прожила в хижине на острове Кэт, разделенной перегородкой на две комнаты. В полуразрушенном камине она умудрялась печь хлеб. Они с мужем питались в основном консервами, иногда добрые рыбаки подбрасывали им лангустов и рыбу, которых они вылавливали в местных водах.

Каждое утро Данн и его жена обходили остров и наблюдали за птицами.

— Глупыши проявляют свои чувства поглаживанием клювами шеи друг друга, — вспоминала госпожа Данн.

В тот год вылупилось всего тринадцать птиц — печальные данные о гнездовье, где когда-то ежегодно появлялось две с половиной тысячи птенцов.

Гнезда птицы строят из морских водорослей примерно в тридцати дюймах друг от друга, на достаточном расстоянии, чтобы избежать острого клюва соседки.

— Когда мы приближались к гнездам, птицы не улетали. Наверное, они побаивались серебристых чаек и альбатросов, которые парили вокруг в надежде стащить яйцо или птенца, — рассказывала госпожа Данн.

Только что вылупившийся птенец выглядит совсем непривлекательно. Он похож на жалкий мешочек с костями, но вскоре птенец покрывается белым пухом и превращается в весьма очаровательное создание.

Немного позднее оперение покрывается коричневыми крапинками. Это помогает птенцу маскироваться, когда он предпринимает свои первые, полные риска путешествия в заросли тассока.

Затем наступает момент, когда у птенца появляется непреодолимое желание взлететь. Однако это сделать нелегко даже и взрослой птице. На земле она выглядит неуклюжей и смешной, особенно когда подпрыгивает. Она плюхается, снова подпрыгивает, пока не попадает в воздушный поток, который поднимает ее вверх. Нельзя не посочувствовать птенцу, наблюдая, как он отправляется в свое первое путешествие, движимый извечным стремлением птиц к полету в неведомое.

В воздухе птица становится изящной. Стоит появиться косяку рыб, как глупыши падают вниз и, подобно снежинкам, тают в волнах.

Глупыши — отменные рыболовы. Клюв у них с зазубринами, причем они направлены внутрь, чтобы рыба не выскальзывала. Птенец, жаждущий получить принесенную пищу, часто с головой забирается в клюв родителя, пытаясь извлечь рыбу.

Гнездовья глупышей на острове Кэт построены на слое гуано толщиной около пяти метров, что является доказательством того, что птицы гнездились здесь с давних времен. Гуано придает всей территории гнездовья ослепительно белый цвет. Это помогает маскироваться и юным пушистым птенцам, и повзрослевшим птенцам в белом оперении.

Когда работа на Бейбеле была закончена, рыбак Джонни Липскомб отвез нас на остров Кэт. Это плоский, однообразный остров, получивший свое название благодаря кошке, которую много лет назад завезли и отпустили на острове. Здесь трудно найти укрытие, откуда можно было бы следить за глупышами.

Я наблюдала, как один из птенцов упорно пытался взлететь. Вот уже несколько дней он с остатками коричневых крапинок на оперении делал суетливые движения, стремясь подняться в воздух. Птенчик энергично махал крыльями и подпрыгивал, имитируя движения взрослых, и всякий раз шлепался на землю. Тогда в полном отчаянии он забрался на скалу, нависшую над водой (на это у него ушло часа два, причем все это время он делал попытки взлететь). Наконец птенец добрался до скалы, прыгнул в воду и поплыл туда, куда полетели взрослые птицы.

После всех сложностей, связанных с первым полетом, поражает скорость, которую приобретают птенцы, и расстояния, преодолеваемые ими. Известен случай, когда птенец в первый день своей самостоятельной жизни, только выбравшись из гнезда, пролетел более шестидесяти километров.

Теперь птиц на острове Кэт кольцуют, чтобы определить расстояния, на которые они летают, но эта работа начата недавно.

На Новой Зеландии птиц кольцуют несколько лет, и уже отмечены полеты на значительные расстояния. Двух птиц, которым было менее года, окольцованных в Горугору в 1955 и 1956 годах, обнаружили в Индийском океане, у берегов Западной Австралии. Одна из них пролетела 7240 километров, а другая — около 8000 километров.

В период между 1951 и 1959 годами на четырех гнездовьях на Новой Зеландии окольцовано 3999 птенцов.

Кольцевать птиц — дело мудреное. Глупыши крупные, подвижные, к тому же у них острый как бритва клюв. Если держать глупыша не очень крепко, он может больно поранить. Поэтому кольцуют птицу два человека: один держит, а другой закрепляет на лапке кольцо.

Доктор Сервенти говорил, что он ничего не имеет против этой тяжелой работы. Его единственным желанием стало окольцевать еще тысячи птиц на острове Кэт. Обращаясь к рыбакам с просьбой не вторгаться в пределы гнездовий, доктор Сервенти подчеркивал, что глупыши — истинные друзья рыбаков, поскольку само их присутствие — свидетельство того, что в этом месте появился косяк рыб.

Мортон Данн не относился к числу рыбаков, которые в прошлом истребляли глупышей. Он занимался ловлей морских раков. Хотя он и протестует против охоты на этих великолепных птиц, но вынужден признать, что раколов, работая весь день в воде и испытывая большие неудобства, с трудом удерживается от искушения поймать глупыша. Вечером хочется поскорей выбраться из воды и приготовить себе что-нибудь на ужин.

— Это верно, что лишь один вид глупышей, которых так легко и просто поймать, — приманка для рыбаков, но я не представляю, как можно убивать таких красивых птиц, — говорил мне Данн.

Однажды Джонни Липскомбу здорово не повезло. Недели за три до моей поездки на Бейбел я видела его в Леди Баррон: он выбрасывал весь свой улов в море. Джонни, как и большинство рыбаков, находящихся на грани финансового краха, озабоченный и жаждущий найти выход из трудного положения, загрузил в лодку слишком много раков, и из-за тесноты они все погибли. Бедняга Джонни! Очередной взнос за лодку был значительным, а платить следовало незамедлительно. Для него это был последний шанс.

Через несколько дней после нашего приезда на остров Кэт, как-то вечером, пришел Джонни и принес нам мешок рыбы. Раков было мало. Когда он ушел к своей лодке, стоящей на якоре в заливе, я рассказала членам нашей экспедиции о его неудаче. Тас Драйсдейл ничего не сказал, а позже, когда пора было идти к гнездовьям, чтобы наблюдать за вылетом птиц, он принялся вырезать каракатицу. В течение дня он уже сделал их несколько. Теперь он трудился над продолговатым, как у тики, грозным лицом со свисающими вдоль шеи волосами. Трое из нас собирались отправиться утром на лодке Джонни, чтобы проверить его ловушки.

— Возьми и передай это ему, — сказал Тас. — Скажи, чтобы бросил его в море там, где ставит свои ловушки.

Я с удовольствием оставила бы эту штуку у себя. Я долго вглядывалась в каракатицу, успокаивающе действующую на жестокого, своенравного и капризного бога. Утром я отдала ее Джонни, и он бросил ее в море, когда забрасывал ловушки. Вечером, когда мы шли возле континентального шельфа, где флажки маркерного буя полегли от налетающего ветра, нам пришлось помогать Джонни справиться с добычей: все ловушки были полны с верхом отборной рыбой.

На заре счастливый Джонни приплыл в наш залив и вышел на берег, чтобы помочь нам перенести вещи. С ним нам предстояло обратное путешествие на Леди Баррон, через отмели Ванситтарт и Кипящий Котел. Джонни чувствовал себя счастливым, а бедный Доменик лежал внизу на койке. Вокруг бушевало море.