Око Юпитера

ЗВС Ганимеда. Повышенный уровень допуска. 01.09.2150

Человек на экране слегка нервничал — это было заметно. Его руки пропали из кадра, что-то подправили на невидимой сенсорной панели. Человек откашлялся. Поднял глаза, посмотрел на гипотетическую аудиторию. И заговорил:

— Меня зовут Кеншин Ивасаки, я представляю интересы седьмой добывающей станции Юпитера... Нет, не так.

Голос переговорщика неожиданно окреп.

— Я представляю интересы неоса, имя которого произнести не могу. Отныне Юпитер принадлежит моему повелителю. Вашему повелителю. Теперь планета и есть наш повелитель. Этот мир обрёл разум. И этот разум велик. Он гораздо сложнее и совершеннее, чем всё, что мы создали за тысячелетия своей истории. Это древний разум. Есть и другие. Такие, как он. Боги. Мы должны им поклоняться. Они хотят этого. И неосы предлагают своё покровительство. Это великий дар, мы должны его принять.

Пауза.

— Мы прекращаем поставки водорода, — Ивасаки решил перейти к главному. — Теперь только он может распоряжаться ресурсами. Вскоре к нам присоединятся другие станции. Корабли Системы перестанут летать до тех пор, пока Земля и другие планеты не преклонятся перед мощью неосов. Вы должны объединиться и выслать представителя, который сообщит о готовности человечества повиноваться. О готовности присоединиться к культу неосов. Как вы поняли, это ультиматум. Любые враждебные действия со стороны людей будут пресечены. У меня всё.

На экране сгустилась тьма.

За стеклом оформилась привычная панорама. Сосны противостояли северному ветру, поскрипывая и перешёптываясь кронами.

— Что думаешь? — спросил куратор.

Фальк пожал плечами:

— Он сумасшедший, разве не видно? Фанатики любят громкие заявления. Нужно послать вниз десантников, провести зачистку и все дела.

— Зачистку, — задумчиво произнёс куратор. — Предлагаешь устроить бойню? Уничтожить всё население станции? Их там триста сорок человек, к слову.

Фальк напрягся.

— Разумеется, нет. Нейтрализуем Ивасаки. Если потребуется — устраним. Остальные продолжат заниматься привычными делами.

— И ты думаешь, — хмыкнул куратор, — что мы тебя выдернули с Титана, потому что не могли сами дойти до этого решения. Так?

Голос куратора сделался вкрадчивым. И слегка ироничным.

Фальк не ответил.

— Есть основания полагать, — продолжил Стейвей, — что Ивасаки действительно говорит от имени всех добытчиков. Посуди сам. Во-первых, его не остановили. Во-вторых, отгрузочные терминалы блокированы, связь с орбитальными поселениями и другими станциями не поддерживается. В-третьих, ребята сменили курс и вошли в зону БКП. Теперь мы их не видим. Даже не представляем, где они могут скрываться.

— Дронов на разведку посылали?

— Ещё как, — ухмыльнулся Стейвей. — Без толку. Слишком большая территория. Кроме того, треть высланных дронов потеряна. Обстоятельства выясняются.

— Их могли сбить?

Стейвей покачал головой.

— Это добывающая станция, Ингвар. У них нет оружия.

— Ладно, — сдался Фальк. — Выкладывайте. Всё, что известно.

Куратор удовлетворённо кивнул.

— Рад, что ты начал вникать. Посмотри ещё один сюжет.

Снова — погружение в видеозапись. Двумерный примитив, как и послание бунтарей-добытчиков. Человек с безумным взглядом в допросной комнате. Пожилой, но подтянутый. Лет шестидесяти, может и старше. Полное отсутствие мебели. Человек сидит на полу, ему задают вопросы. На первый взгляд, эти вопросы не имеют смысла. Как он устроился на свою должность. Как часто бывал в системе Юпитера. Почему допустил неточности в квартальном отчёте. Что собирается делать на следующей неделе. Человек отвечал обстоятельно и сдержанно. А потом случилось нечто необъяснимое. У человека закатились глаза, из носа пошла кровь, он дёрнулся и обмяк. Крики, сдвинутая зеркальная панель, суетливые фигуры... Конец записи.

— Кто это? — спросил Фальк.

— Инспектор Евгений Лесков, — охотно пояснил Стейвей. — Работал на один из отделов ДБЗ. Отвечал за технологический контроль.

— То есть?

— Как ты знаешь, — напомнил куратор, — добывающие станции используют земное оборудование. Преимущественно. Концерн Градского — лишь посредник. Если бы мы перестали поставлять своё «железо», вся эта чудесная система, претендующая на независимость, не продержалась бы и двадцати лет. При чудовищных юпитерианских нагрузках отдельные узлы и детали быстро изнашиваются. «Акваториум» может их ремонтировать, но не производить. Поэтому боссы концерна балуются промышленным шпионажем. Задача инспектора — проверять наше оборудование на предмет любых вмешательств с целью копирования.

— Он модифицирован?

— Конечно.

Фальк кивнул.

Земное правительство пока ещё удерживало власть над колониями. Эта власть базировалась, вопреки расхожему мнению, не только на силе космофлота. Наверное, если бы Юпитер всерьёз взбунтовался, замену термоядерным двигателям на водороде нашли бы. Пусть не сразу, но земляне выйдут из кризиса. Тут что-то другое. Если воспринять фанатиков со всей возможной серьёзностью, получается, что люди столкнулись с неведомой цивилизацией. И эта цивилизация, очевидно, представляет угрозу.

— Что с ним произошло? — Фальк кивнул на экран. Там вновь шумели сосны и хмурилось обложенное тучами небо. — С Лесковым?

— Интересный случай, — вздохнул куратор. — Уникальный, я бы сказал. Мозг Лескова подвергся страшной нагрузке, не выдержал и сгорел. Разрушился. Называй, как хочешь. Учёные сами ещё не придумали определение. Ничего общего с деменцией, кретинизмом или разбалансировкой после дисконнекта. Это не психическое расстройство. Нечто заполнило сознание инспектора, оставило там свой след. Привело к повышенному износу нейронных соединений и вживленных аналитических блоков. Человеческий разум для этого не приспособлен.

— Заражение?

— Нет. Он общался с чем-то на расстоянии. Без помощи ретрансляторов. Мы просмотрели логи — Лесков не входил в сеть. Точнее, входил, но к Юпитеру не приближался.

— Похоже, Юпитер приближался к нему, — попробовал пошутить Ингвар.

Куратор не засмеялся.

— Именно на это, — Стейвей нехотя произносил слова, — всё и указывает.

Фальк покинул кресло и начал неспешно прогуливаться вдоль линии панорамного окна. Задача усложнялась.

— Когда это произошло? Я имею в виду, общение с неосом. Или как там себя называет эта штука.

— Полагаю, во время его недавней инспекционной поездки. Три месяца назад, если не ошибаюсь.

— Лесков спускался на Юпитер?

— Да.

— Седьмая станция?

— В точку.

Ингвар остановился.

— Похожие случаи были?

Куратор вздохнул.

— К сожалению, да. Я всё закачаю в твои блоки памяти, ознакомишься на досуге. Важно понять общий принцип, уловить логику.

— А она есть, куратор?

— Прослеживается. Все... назовём их адептами... побывали в разные месяцы и годы в системе Юпитера. Некоторые спускались на поверхность, другие — нет. Одни посетили седьмую станцию, другие — нет. Но все пострадавшие занимали важные посты в наших органах власти. Некоторые успели сделать карьеру перед смертью. Мы заинтересовались их деятельностью после предполагаемого контакта. И увидели много странных вещей. Поверь, будет интересно.

— Они упоминали неосов?

— Нет.

— У вас есть записи закрытых совещаний, копии приказов, исходящая документация, заверенная этими людьми?

— Начинаю сбрасывать.

— Уровень допуска?

— Все блокировки сняты. Файлы открываются без проблем.

Фальк решил заняться этим позже. Яхта приближалась к Европе и скоро ему придётся покинуть ЗВС.

Но оставалось ещё несколько важных вопросов.

— Если я правильно понял, — агента Ингвара Фалька потрясло озарение, — некая сила способна вмешиваться в наши дела, используя чиновников, инспекторов и агентов в качестве проводников своей воли?

— Ты правильно понял. Аналитики Департамента пришли к схожим умозаключениям, поздравляю.

— Тогда, — продолжил свою мысль Фальк, — выходит, что адептов может быть гораздо больше. Мы не знаем механизмов контакта и распространения воли неоса. Не знаем, сколько месяцев и лет может выдержать мозг человека под таким давлением. Не знаем, какие инструменты использует наш противник. И кому можно доверять — тоже не знаем.

— Верно.

— Так может и паранойя развиться.

Куратор выпрямился. И посмотрел в глаза своему собеседнику. В зрачках Стейвея поселился страх.

— Знаешь, Ингвар, — тихо проговорил куратор, — я превратился в параноика в тот день, когда меня повысили. Так что живи с этим.