Оленин, машину!

Глава 15

Я проспал всего часа три, потом разбудили и приказали срочно выдвигаться к штабу полка. Полковник Грушевой вышел из своего блиндажа сосредоточенный, подтянутый и выглядел очень напряжённым. Немудрено: 12-му отдельному танковому полку предстоит поддерживать наши наступающие части. Он молча сел в виллис, и я повёз его на передовой командный пункт, даже не задав привычного вопроса «Куда едем, товарищ полковник?» Смысла в этом не было: все прекрасно понимали, что вот-вот начнётся.

Я отвёз Грушевого и думал, что он так и останется на командном пункте. Оттуда будет наблюдать за ходом боевых действий и управлять вверенным ему полком. Так и делал, к примеру, командир того полка, в состав которого входила моя десантно-штурмовая рота, — там, на войне, из которой меня перенесло сюда неведомой силой. Больше того, наш командир даже мог вполне не находиться поблизости от передовой. Зачем, если есть современные средства управления войсками? От сотовой связи до спутниковой, а ещё радары, дроны, БПЛА и прочая техника, благодаря которой весь театр военных действий можно наблюдать на мониторе в режиме реального времени.

Здесь всё иначе. Потому когда Грушевой, выслушав доклады подчинённых о готовности к наступлению, бодрым шагом направился к ближайшей «тридцатьчетвёрке», я несколько удивился. Андрей Максимович, несмотря на старую рану, легко забрался на башню танка, спустился вниз и потом вынырнул обратно уже в шлемофоне и с планшетом в руках. Его он положил перед собой, левой рукой взялся за бинокль. Правда, темно ещё было: время близилось к полуночи. Но все знали, что сейчас начнётся.

Ровно в полночь на японские позиции обрушился стальной ураган. Или тайфун, какое там обозначение самой мощной стихии знакомо господам с восточных островов? Скорее, цунами. Я не видел толком, пока мотался туда-сюда по прифронтовым дорогам, расположения артиллерийских частей, но ощущал их присутствие: пару раз путь нам преграждали «катюши» на базе «Студебекеров», и глядя на них, я понимал, что японцам придётся очень несладко: у них-то подобного вооружения нет от слова совсем.

Это немцы в Великую Отечественную широко использовали «ванюши» — крупнокалиберный реактивный миномёт Nebelwerfer, он же одна из первых в мире реактивных систем залпового огня. Забавно, но фрицы не поспешили поделиться этой технологией со своими союзниками. Японцы разработкой такого оружия начнут заниматься только тридцать лет спустя, в середине 1970-х, да и те потом заменят американскими аналогами. Так что им противопоставить нашим «катюшам» сейчас попросту нечего.

Глядя, как ночное небо прорезают яркие огненные стрелы летящих к японцам ракет, я поймал себя на том, что широко улыбаюсь. Прекрасно помню свои ощущения, когда впервые сам оказался под огнём «Градов». Ощущения не из приятных, мягко говоря. Если точнее — очко сжимается в крошечный глазик, способный перекусить лом, но не гарантирующий от внезапного открытия говнолюка; все внутренности мелко дрожат вместе с землёй-матушкой, а грохот от разрывов стоит такой, что выбор у тебя невелик: стоит закрыть рот на минуту, и получишь контузию, а закроешь его, так будешь потом целый час землю выплёвывать. Хорошо, если только её, а не пополам с камнями, щепками или ещё какой-нибудь дрянью.

Всё это сейчас на своих шкурах испытывали японские войска, и потому мне было радостно. Я с интересом наблюдал, как за Уссури что-то полыхает в ночном небе, озаряя его высоко-высоко. Наверное, какой-нибудь склад ГСМ взлетел к чёртовой матери, а ещё лучше — артиллерийский склад. Ещё мне думалось о том, отчего японцы, такие большие любители всё продумывать до мелочей, за всю войну не смогли создать какой-нибудь хороший танк.

Ну что такое эти их Тип 94, к примеру? По сути, лёгкая бронемашина или танкетка. Лобовая броня всего 12 мм! То ли дело у нашей «тридцатьчетвёрки» — 45 мм! У японской танкетки пушки вовсе нет, вместо неё 6,5-мм пулемёт. Скорее, это автомат. Другой танк, Те-Ке, чутка получше. Хотя тоже по сравнению с нашими — полное барахло. Пушка 37-мм, — ну что это такое? Пукалка, по сути. Вот Тип 89, — этот танк помощнее будет. Но всё-таки, напрягая память, я вспомнил: основными танками Японии во Второй мировой войне были Ха-Го (он же лёгкий танк Тип 95) и Чи-Ха (Тип 97). Хотя и тут инженерам страны восходящего солнца гордиться нечем. Броня слабенькая, вооружение и движок хиленькие.

Это ж удивительно: всю вторую половину ХХ и даже в начале XXI века русские люди будут искренне восхищаться японскими технологиями! Бытовая техника у них лучшая, машины неубиваемые и так далее. Я усмехнулся, держась по привычке за баранку виллиса: у меня свояк был счастлив, когда ему из Японии пару недель назад пригнали праворульный пятидверный «Ниссан» 2019 года выпуска. Меньше миллиона рублей отдал за неё, и тачка, как новенькая!

Но всё это будет много-много лет спустя, а пока я сижу и слушаю, как наши «боги войны» разносит японские позиции к чёртовой матери. Артподготовка продолжалась около часа. Сколько снарядов и ракет было выпущено по позициям и укреплённым пунктам Квантунской армии, даже представить себе не могу. Но во втором часу ночи полковник Грушевой, услышав по рации приказ, скомандовал громким зычным голосом:

— По машинам!

Сам при этом он погрузился в чрево танка, закрыв люк, и «тридцатьчетвёрка», врубив прожектор, рванула с места по направлению к Уссури. Для меня это было тем удивительнее, что я прекрасно знал: мостов на ту сторону нет, и к тому же разве можно вот так, с ходу, форсировать водные преграды? А ну как японцы окажут яростное сопротивление? Эдак ведь можно и весь полк запросто угробить на подходах к реке, а потом в бесплодных попытках её форсировать.

Но всё оказалось совершенно иначе. Огневой вал, обрушившийся на противника, что стоял напротив нас, был настолько мощным, что полностью разрушил систему управления войсками. В некоторых местах японцы, эти хвалёные самураи, рванули вглубь китайской территории, поскольку оборонять стало нечего: не проливать же свою кровь на дымящихся развалинах.

Когда танк комполка ушёл в темноту, подсвечивая себе путь прожектором, я хотел было двинуться следом, но задумался: куда поеду? Во-первых, приказа не было. Во-вторых, это на танке хорошо перемещаться по тайге, особенно когда разведка узнала пути продвижения войск. У меня-то колёса, а не «гусеницы». Да и за танками ехать себе дороже. Им на колею, по большому счёту, плевать, сам же если сяду в лужу или в песок закопаюсь, — всё. Без помощи не вылезу. Кто станет помогать среди ночи, когда такое вокруг творится?

Подумал, да и остался на месте. Будет приказ, тогда и поеду. Пусть сапёры через Уссури сначала понтонные мосты наведут, да дороги проложат. Вот и будет мне путь до самого… не знаю, куда мы движемся. Направлений много. Насколько помню, наше направление — на Мишань. Главный удар в общем направлении на Мулин и Муданьцзян. Его наносят 1-я Краснознамённая и 5-я армии, один механизированный корпус и кавалерийская дивизия.

Чёрт, как же непривычно! Сидишь, весь на взводе, готовый действовать, но ничего предпринимать не нужно. Ты здесь — простой водитель, твоя работа баранку крутить в сторону, которую командир обозначит. А так хочется взять автомат и присоединиться к наступающим частям! Я же не какой-то там «вези туда, гони сюда», а боевой офицер! Возникла даже в голове мысль попроситься в пехоту. Ну что я тут, среди водителей, делаю? Скучно же, твою мать!

Во мне играли гормоны и желание быть полезным, но я понимал: бросить всё и отправиться старшиной в пехотную часть мне не позволят. Как всегда, главная проблема нашей армии — народу много, а хороших специалистов не найти. Я же вообще уникальный. Во мне непостижимым образом сплелись знания, умения и навыки двух человек. Один — водитель из СМЕРШ, второй — десантник, старший лейтенант, а ещё и журналист немного.

— Товарищ старшина! — я от оклика аж дёрнулся, поскольку был погружён в свои мысли.

— Да, я. Вы кто? — передо мной стоял полноватый парень лет примерно 25, с погонами младшего лейтенанта, планшетом и фотоаппаратом на груди. Я присмотрелся и понял, что у него трофейная немецкая Leica.

— Здравствуйте, — совсем не по-военному сказал незнакомец, протягивая мне руку. Ладонь у него оказалась мягкая, нежная, почти женская. По этому только прикосновению стало понятно, что передо мной не боевой офицер. — Меня зовут Михаил Глухаревич, можно просто Миха. Я корреспондент газеты «Суворовский натиск». В штабе полка мне сказали, что вы персональный водитель товарища Грушевого?

— Есть такое дело.

— Это же прекрасно! — широко улыбнулся Миха. — Мне-то вы и нужны! Подполковник Синицын сказал, что я могу на вас рассчитывать, поскольку товарищ комполка некоторое время будет занят.

— Мне бы удостовериться сначала, что вы — это вы, а не кто-то другой, — осторожно заметил я. То ли работа в СМЕРШ Лёху Оленина к этому приучила, то ли я с возрастом подозрительным стал. В общем, решил удостовериться.

— Да, конечно! — с готовностью ответил Миха и полез в планшет. Достал оттуда редакционное удостоверение, вместе с ней зачем-то вещевую книжку офицера. Я спокойно всё это взял, посмотрел. — Ой, вот ещё! — и Глухаревич протянул записку. Она гласила: «Поступаете в распоряжение корра газеты 'Сув. натиск». И широкая роспись: Синицын.

— Что ж, товарищ Глухаревич…

— Можно просто Миха, — опять широко улыбнулся толстяк.

— Ладно, Миха. Можно и на ты?

— Запросто!

— Чего тебе от меня нужно? — спросил я, и, вспомнив своё недавнее прошлое, уточнил. — Какое у тебя редакционное задание?

— Мне нужно снять подбитую японскую технику. Какой-нибудь укреплённый район, доты, дзоты. Ещё пленных, желательно побольше, — зачастил Миха.

— Дело хорошее, но сейчас, сам видишь, третий час ночи. Ты не снимешь ничего, — возразил я.

Глухаревич глянул вокруг, поджал расстроенно губы.

— Чёрт… надо было попозже приехать. Но я так торопился!

— Понимаю, — поддержал я его. — Ну ничего. Давай вместе думать, куда двигаться. Так понимаю, путь вперёд нам предстоит в полосе наступления нашего полка?

— Что? А, да. Конечно! — обрадовался корреспондент.

— Вот и хорошо, — кивнул я и улыбнулся. — А теперь давай ждать.

— Чего? — изумился Миха.

— Рассвета, ясное дело. По темноте мы вляпаемся в какую-нибудь историю. Сейчас все дороги бронетехникой забиты, нам с тобой лучше туда не соваться. Согласен?

— Конечно, — сказал корреспондент и вздохнул печально.

— Что, не терпится? — по-свойски спросил я.

— Ага, — кивнул Миха. — Знаешь, я так долго этого ждал!

— Чего?

— Войны с японцами. Я ж в «Суворовском натиске» со дня основания. Ты удивишься, но первый номер нашей газеты был отпечатан 22 мая 1943 года в полевой типографии в селе Рыкань близ Воронежа. А боевое крещение редакция получила в дни сражений на Курской дуге. Наши корреспонденты шли в наступление вместе с воинами, которые дрались за Харьков и Полтаву, форсировали Днепр, окружали и громили гитлеровцев в Корсунь-Шевченковской операции.

— И ты с ними⁈ — поразился я.

— Да какое там! — махнул Миха рукой. — Я пришёл в газету в апреле этого года, когда газета стала органом военной печати Забайкальского военного округа. Сам-то из Владивостока родом. Кстати! А ты откуда?

— Из Волг… кхм! — прочистил горло, чтобы ерунды не наговорить. — Из Ленинграда.

— Да ну? — удивился Миха и тут же помрачнел. — Прости, дружище. Как твои там?

— Умерли все в блокаду, — коротко ответил я.

— Соболезную.

— Спасибо.

А мне начал нравиться этот толстячок. Не военный совсем, хоть с офицерскими погонами. Но искренний, открытый человек. Мне такие нравятся. Захотелось ему помочь с материалом. Почему нет? У меня тоже есть кое-какой опыт в журналистике. Поддержу коллегу.