Олигарх

Глава 22

Моя идея Сергею Петровичу понравилась и он даже хотел начать её развивать. Но у меня были другие планы.

— У вас Сергей Петрович, будет уйма времени для претворения этих мечтаний в жизнь. Но меня сейчас интересуют три персоны: моя матушка, княгиня Елизавета Павловна,тетушка моего родителя, достопочтенная баронесса Екатерина Андреевна и моя крестная.

Сергей Петрович тут же переключился и начал отчет о своей околосветской лондонской жизни.

— Визит баронессе я нанес сразу же по прибытию в Лондон. Меня приняли очень сердечно и я дважды в неделю бываю у Екатерины Андреевны. Ваша крестная уехала в Индию, её муж там получил какой-то важный пост, а матушка приехала третьего дня и остановилась естественно у тетушки.

— Сергей Петрович, вы как-то странно сказали о княгине, выкладывайте в чем дело.

По всему было видно, что разговора на эту тему Сергей Петрович хотел бы избежать, но как говорится не судьба.

— Ваша матушка, светлейшая княгиня Елизавета Павловна, собирается выйти замуж за гражданина Соединенных Штатов Америки и уехать за океан. Бракосочетание состоится в ближайшее время. Так как она не планирует оставаться жить в Европе соответственно некоторые вопросы приличия её не волнуют.

Вот это новость, так новость. Хотя в том, что матушка найдет себе нового спутника жизни я не сомневался. Но не так скоро и не такого.

— И кто таков избранник пока еще светлейшей княгине?

— Он представляется как Джо Мюррей-младший. Сорок пять лет. Овдовел два года назад. Трое взрослых детей, двое сыновей и дочь. Житель Нью-Йорка. Торговец мясом. Владеет несколькими скотобойнями в своем штате. Джо Мюррей-старший его покойный отец.

— А что он в Европе делает? — Сергей Петрович скривился в ухмылке.

— Как вы, ваша светлость, любите говорить: совмещает приятное с полезным. Ждет свою даму сердца и ищет деньги, он хочет заняться в Америке строительством железных дорог.

— А с чего это владелец скотобоен решил строить железные дороги?

— Его старший сын талантливый инженер, но не умеет считать деньги, вот он и решил этим заняться сам.

— Понятно. А где и когда они познакомились?

— Два года назад в Италии, когда он привез туда свою жену. Она из Милана и пожелала умереть на родине. Свою жену господин Мюррей очень любил и выполнил её просьбу. Он даже итальянский язык выучил.

— Интересно, а как у него с русским?

— Учит и уже достаточно прилично говорит.

— Что на это всё говорит тетушка? — Сергей Петрович развел руками.

— А что она может сказать, она же их и познакомила. Господин Мюррей какой-то родственник её покойного мужа. Ваша матушка ждет вас, она надеется, что вы её поймете и не будете держать на неё обиды, все-таки повторно выходить замуж когда не прошло и года со смерти первого мужа не прилично. Господин Мюррей также ждет вас, он рассчитывает с вашей помощью получить кредит у Ротшильдов.

— Сергей Петрович, я потрясен. Задав один вопрос, я получил ответ на десять. Осталось два вопроса, вернее три.

— Я думаю, вас интересует насколько этот господин заслуживает доверие, чтобы рисковать какими-нибудь средствами, о какой сумме идет речь и каковы источники моей информации.

— Да, — ответил я после небольшой паузы.

— Господина Мюррея интересует сумма в сто тысяч фунтов. Два месяца назад я решил,что вся информация об этом господине требует проверки и послал в Нью-Йорк трех человек. Они независимо друг от друга собрали всю необходимую информацию. Кое-что я узнал здесь. Затраты на это составили три тысячи фунтов. Деловая репутация господина Мюррея можно сказать безупречна. А вот сыну, несмотря на его гениальность гроша ломаного давать не стоит.

Баронесса Екатерина Андреевна была сестрой деда светлейшего князя Алексея Андреевича. В шестнадцать лет её выдали замуж за английского барона и она уехала на туманный Альбион. Трое сыновей погибли в войнах с Наполеоном, потом умер муж.

Остаток жизни она доживала в небольшом фешенебельном особняке Лондона на северной стороне Пикадилли. Богатство и знатность позволяли ей жить так как она считала для себя нужным. К высшему свету английской столицы она относилась с большой иронией и в грош не ставила, особенно его женскую половину.

Екатерина Андреевна мне показалась сошедшей с картины копией своей тезки, российской императрицы, только очень старой. А матушкин избранник был высокий широколицый мужчина с пшеничными буденовскими усами.

Некоторую неловкость первых минут быстро сгладила старая тетушка, она как коршун налетела на меня и пару минут крутила меня как куклу. Затем очень довольная изрекла:

— Точная копия деда, прямо один в один.

За столом она почему-то больше всего говорила о глупых обычаях английских клубов. Особое возмущение у неё вызывала история, когда победителю Наполеона было отказано в одном из клубов из-за того, что он пришел в брюках, а не в положенных у них панталонах.

Матушка явно была не в своей тарелке, она то краснела, то бледнела и все никак не могла начать разговор со мной. Улучив момент, я решил придти ей на помощь.

— Сергей Петрович доложил мне что вы, сударыня, выходите замуж за господине Мюррея, — я кивком головы показал на американца о чем-то оживленно беседующего с Иваном Васильевичем у камина.

— Да, Алексей, это так и я… — княгиня начала говорить таким извиняющимся тоном, что я не захотел её слушать и перебил.

— Если вы хотите мне что-то объяснить или извиниться, то это совершенно ни к чему. Если вы помните, то я вам сказал, что вы свободная женщина и вольны поступать как вам угодно. Никаких претензий у меня нет. Какие у нас сложатся дальнейшие отношения целиком зависит от вашего будущего супруга.

От моих слов княгиня вся аж просияла.

— Алексей, Джо обеспеченный человек и я не буду нуждаться ни в каких средствах с твоей стороны. Но ты не мог бы оказать нам небольшую услугу? — делать вид, что не понимаю о чем идет речь я не стал и прямо спросил.

— А какой сумме и на каких условиях идет речь? — матушка явно не ожидала такого поворота нашего разговора, смутилась и пролепетала:

— Наверное лучше с Джо поговорить.

— Думаю, что да.

С будущим родственником я беседовал почти два часа и в конце концов решил рискнуть: дать ему полмиллиона своих денег, именно своих, а не помочь взять кредит. Но не в долг, а как долю в его будущем предприятии. После некоторых размышлений господин Мюррей согласился. Я позвал Сергея Петровича и он тут же составил нужную бумагу. Я получил в будущем предприятии будущего матушкиного мужа сорок процентов при условии, что в течении пяти лет я в это дело инвестирую такую же сумму.

До самого нового 1827-ого года я был занят великосветской жизнью и поездками по Англии. Баронесса Екатерина Андреевна открыла мне все великосветские салоны Лондона, везде знатный и вероятно богатый русский светлейший князь был желанным гостем. Думаю многие дамы, у которых были на выданье дочери, прикидывали свои шансы увидеть меня своим зятем.

Я побывал где возможно и на английских фабриках и заводах. Произвел настоящий фурор в научных кругах Лондона, где завел много полезных и нужных знакомств. В графстве Суссексс я нашел большую ферму, куда решил определить на обучение Прохора. Мне его посоветовали мои новые научные знакомые и дали нужные рекомендации. Это хозяйство отвечало всем моим требованиям.

Его хозяин был простой английский мужик, дед и отец которого своим трудом выбились в люди и создали большую ферму. И звали его совершенно по-простому Джон Смит, но с небольшой приставочкой. Он был третьим и из Суссексса. И везде представлялся Джон Смит-третий из Суссексса. Я рассчитывал, что хозяин не будет загибать пальцы перед простым русским крестьянином.

Второй причиной было то, что здесь был полный цикл производства: производство кормов, воспроизводство КРС и свиней, в том числе и племенное дело, выращивание скота, забой и первичная переработка.

Третьей причиной было то, что за обучение своего специалиста мне не надо платить. Джон посмеялся и сказал, что требовать плату за бесплатные рабочие руки сверх наглость.

Сергей Петрович без раскачки взялся за организацию придуманной нами биржи ставок. На северо-востоке Лондона он нашел хорошее пустующее помещение, оформил его длительную аренду с правом выкупа и сразу начал его оборудование.

Новое заведение он назвал клубом молчунов. Сердцем клуба был большой зал, разделенный на сектора, вход в который был открыт абсолютно для всех независимо от пола, национальности, социального и имущественного положения. Входной билет стоил сущий пустяк — пять фартингов, то есть чуть больше пенса. Тот или та, кто не желал быть узнанным мог прийти в маске и если кто-то выказывал свое недовольство этим или вдруг пытался узнать кого скрывает маска, то такой джентельмен или леди тут же выставлялись за дверь.

Требований к гостям было несколько: приходить чисто и опрятно одетыми, трезвыми, вести себя пристойно, не буянить и не напиваться в хлам. Напитки были самые разнообразные от эля до крепких ромов. Также как и стол, практически всё,что угодно английской душе.

За порядком наблюдали специально нанятые дюжие молодцы. Которые ни с кем не церемонились и нарушителей сразу же выпроваживали на улицу невзирая на титулы, звания и толщину кошелька. Здесь можно было уже начинать играть на бирже ставок, узнать какие ставки есть или объявить свою.

А вот для членов клуба были еще и отдельные залы, в том числе чисто женские, еврейский и еще какие-то особые. В чем будет их особенность пока непонятно, дальше видно будет.

Вот эти залы и были собственно заявленным клубом молчунов. Там бесплатно подавали определенный ассортимент блюд и напитков, но можно было сделать и дополнительный заказ выпивки и еды, делались ставки на бирже или объявлялись свои ставку. Других разговоров никто не вел: только заказ, справка о ставках и сама ставка. Членский билет стоил пять фунтов, можно было с рассрочкой, ежегодный взнос в дальнейшем один фунт.

В эти залы были и гостевые билеты разной стоимости: от флорина до фунта. Если члены клуба или гости хотели побеседовать о чем-либо, к их услугам были отдельные кабинеты.

Гостевой фунтовый билет давал возможность провести в клубе ночь, а член клуба мог провести в клубе трое суток подряд.

Задавать вопросы в клубе было не принято и правила поведения были еще более суровые, чем в общем зале.

Когда Сергей Петрович изложил мне свой план, первой моей мыслью было, что он бредит. Организовать такое заведение сейчас в первой половине 19-ого века, даже в Лондоне, на мой взгляд не реально. Конечно положение женщин и евреев не такое как лет сто назад, но такое равенство как он задумал совершеннейшая фантазия.

Также как и социальное равенство. Какой-нибудь герцог или другой человек с голубой кровью будет сидеть за одним столом с простолюдином, который чисто оделся, купил фунтовый гостевой билет, не чавкает и не сквернословит за столом? Нет, это был на мой взгляд прожект чистой воды.

Но совершенно неожиданно для меня дело у Сергея Петровича пошло, да еше как пошло.

Земля слухами полнится. Стоило ему объявить о своей идеи в компании спорщиков, проигравших ему кучу денег, как они дружно поддержали эту идею и начали запись в члены еще не существующего клуба со сбором взносов.

Я на это дело дал, скрипя сердцем, бешеные деньги — двадцать тысяч фунтов и то только потому, что Сергей Петрович выиграл крупное пари. Но взносов за месяц было собрано столько, что их с моим взносом с лихвой хватило на организацию клуба как задумал его основатель и учредитель.

Первого декабря клуб открыл свои двери. Успех был феерический. За несколько дней клуб завоевал бешеную популярность, все его залы были заполнены чуть ли не круглые сутки. Многие члены клуба сразу же начали приезжать и утром — завтракать.

К Рождеству все затраты на клуб окупились и он даже принес первую прибыль.

Больше всего меня удивило, что в клуб сразу же начали ходить и ездить дамы, светские и не очень. И евреи, причем не только лондонские, пару раз Сергей Петрович видел гостей и с континента. Эта публика старалась приезжать тихо и незаметно, было правда несколько евреев которые с удовольствием посещали общий зал.

Я, естественно, как и Сергей Петрович с Иваном Васильевичем купили себе членство в клубе и посещали его на общих основаниях. Членские билеты я купил и всем своим людям. Матушка со своим Джо то же приобрели членские билеты и несколько раз были в клубе.

Но самым большим потрясением для меня было посещение клуба тетушкой и её поведение там. Она гульнула можно сказать на всю катушку: пила, ела и веселилась в компании каких-то матросов. пела с ними даже не совсем пристойные песни. А после этого тетушка всем рекомендовала наш клуб как место, где можно хорошо и от души провести время.

Свои отношения княгиня Елизавета Павловна и мистер Мюррей оформили при первой же возможности после моего приезда еще в октябре. Джо похоже очень любил матушку и согласился венчаться по православному обряду.

Венчание прошло в домашней церкви при посольстве России. Это первая русская церковь появилась здесь еще в 18-ом веке благодаря хлопотам Петра Великого. На венчании были всего несколько человек. Как говориться только свои.

Сразу после венчания Джо развил кипучую деятельность, готовясь к своему отъезду и будущему железнодорожному строительству за океаном. Он объехал наверное всю Англию и сразу же после Рождества, католического и англиканского, естественно они собирались отплывать за океан.

Один из новосёловских мужиков, Мефодий, взятый матушкой с собой в Европу, наотрез отказался ехать в Америку. Его даже не прельстила воля, которую он сразу же получил бы там. К моему удивлению, он попросил пристроить его к Прохору и Джон мне в этой просьбе не отказал.

Нанес я визит и моему банкиру Натану Майеру Ротшильду, главе клана в Лондоне.

Когда-то мне пришлось прочитать несколько книг по несколько раз подряд. Мы двумя машинами зимой на горном перевале застряли на две недели, двое моих напарников всё это время не просыхали. А четвертый вез на заказ несколько книг и мы с ним что бы не одуреть от безделья по два-три перечитали эти четыре книги. Участвовать в пьянке не хотелось, да и потом кому-то надо будет садиться за руль — эти два синяка после возвращения от излишеств отходили почти две недели.

Так вот там была книга про Ротшильдов какого-то англичанина кажется. Я её прочитал целых четыре раза и очень хорошо запомнил. И премного удивился полученному приглашению от Натана Ротшильд. На великосветскую мишуру он не велся и мой громкий титул ему был пустой звук. Значит Штиглиц написал обо мне что-то такое, что я заинтересовал одного из главных финансовых воротил мира.

К моему удивлению других гостей не было и за столом были только сам Натан, два его брата: Соломон — глава венского дома, Джеймс — глава парижского дома и старший сын восемнадцатилетний Лайонел, утонченный еврейский юноша, студент Гёттингенского университета.

Как это не удивительно, но это был действительно простой обед, как я понял его целью было показать меня братья и сыну. Я знал, что Джеймс через десять лет после смерти Натана станет во главе семьи, а Лайонел возглавит лондонский банк. Ну что же познакомились, а дальше видно будет.

Особняк Ротшильдов был на Пикадилли, как и тетушки Екатерины Андреевны. Она любезно предоставила мне две кареты и в одной из них я и приехал. Со мной был Петр в качестве кучера, а в карете ехал Иван Васильевич. Обычно на запятках был еще кто-нибудь, но через два дня был намечен матушкин отъезд и она попросила помочь ей собраться. Английской прислуге она не доверяла и я послал помогать своих мужиков, решив, что с меня будет достаточно и Петра.

Попрощавшись с хозяевами, я вышел из дома. Карета почему-то оказалась не перед подъездом, а немного в стороне, где была полутьма.

Я не придал этому значения и направился к своей карете. Передо мной шел лакей с газовым фонарем. Когда он остановился и открыл мне дверь кареты, фонарь неожиданно погас, а мне между лопаток уперся ствол пистолета и кто-то сзади близко-близко, точно над самым ухом , медленно и тихо прошептал:

— Если ты, князь, не хочешь получить пулю, то сейчас мы с тобой спокойно садимся в карету. Только без глупостей, в карете тебя ждет мой товарищ и у него в руках то же пистолет. Ты даешь команду кучеру и мы как ни в чем не бывало уезжаем.

Открытая дверь кареты и лакей частично перекрывали обзор Петру и он ничего не видел в полутьме. Подлец-лакей, который явно был заодно с нападавшим, с ехидно-сальной улыбочкой изобразил поклон и сделал приглашающий жест садиться в карету.

Делать нечего, надо подчиняться и я шагнул в темноту кареты, нападавший, судя по звуку, заткнул пистолет за пояс и сел следом за мной.

— Петр, трогай, — скомандовал я, а лакей тут же поспешил закрыть за мной дверь кареты.

Как только мы тронулись карета осветилась. Кто-то снял плотный абажур с газового фонаря внутри кареты.

— А теперь, дружок, ты сиди тихо и не дергайся. Иначе я тебя пристрелю, будь уверен, — спокойный голос Ивана Васильевича был для меня бальзамом, а приставленный ко лбу бандита пистолет прямо картина маслом.