Олимпиец. Том IV

Глава 5. Новое начало

Храм вздрогнул. По выполненным из черного мрамора колоннам заструился оранжевый свет. Наверх бурной рекой рвануло жаркое пламя, за которым послышалось монотонное пение. Жрецы, один за другим выходили вперед, их глубокие раскатистые голоса сливались в один. А вместе с ними сливалось и пламя.

Шар, а если точнее… Яйцо. Огромное раскаленное и удивительно яркое. Оно, сверкало, буквально-таки искрилось на воздухе и громко шипело. Словно костер, в который только что закинули вязанку дров.

Хор жрецов прибавил в громкости. Увеличил тональность. Стал выше, бархатистее. Шар из чистого пламени завис на месте, чтобы через секунду подняться на метр вверх. Затем еще на один. И еще, и еще… Все выше и выше, пока наконец не завис над храмом навроде второго солнца. Только в разы горячее.

Внезапно… Крак!

Скорлупа треснула. Нет. Разлетелась на части дождем из раскаленных осколков, которые с омерзительным шипением один за другим падали на землю храма. Прошло мгновение. Второе, третье… И вот, с зычным клекотом наружу вырвалось голова … животного? Нет, птицы! Огромной огненной птицы! Оранжево-красное оперение, бритвенно-острый клювом и зоркие глаза… Абсолютно черные. Словно угольки потухшего костра.

Феникс. Символ Возрождения.

Храм вздрогнул во второй раз. Пение жрецов затихло, а здание погрузилось в напряженное молчание. Все, кто был внутри и снаружи ждали. Ждали, что же будет дальше.

— Кри-и-и-и!

Птица задрала голову вверх, а из ее мощной глотки вырвался пронзительный клич. Затем… Крак! Громадные, не меньше десяти метров в размахе крылья распахнулись в стороны, разбив на части остатки скорлупы. Толчок когтистых лап, и огромная туша рванула вверх.

Распорядители Олимпиады, главы команд, а также сотни и сотни людей, попавших на Церемонию, замерли на месте. Синхронно подняли глаза, без единого слова наблюдая, как огненный феникс с ревом устремился вверх.

Вверх, вверх, снова вверх… Мощные крылья несли существо прямо в небеса. Заложив крутой вираж, птица кувыркнулась в воздухе и с последним победным кличем исчезла из вида смертных.

Вот только за ней наблюдали не только смертные.

— Вот и все, — спокойно заметил Зевс, когда гигантская туша скрылась в черной воронке туч, заполнивших недавно синее небо. — Судья занял положенное ему место.

Он повернулся к застывшим на месте богам и церемонно поднял чащу из чистого золота над головой.

— Внемлите мне, братья и сестры! Олимпийские Игры официально открыты!

Одиннадцать кубков взметнулись вверх.

— Citius, altius, fortius!

Как только с официальной частью было покончено, боги покинули террасу Олимпа и вернулись в главных зал, где быстро разбились на группки. По величественному храму один за другим прокатывались шепотки и негромкие разговоры. То тут, то там слышался раскатистый смех Диониса, который, впрочем, очень быстро сменился подозрительным бульканьем.

На террасе осталась только Афина. Хотя… Из толпы выделился стройный юноша и с плутовской улыбкой небрежно устроился рядом, привалившись спиной к парапету.

— Феникс, значит? Кто бы мог подумать, что старика потянет на спецэффекты. Что там было в прошлый раз? Большая змеюка?

Афина с трудом удержала улыбку. Гермес принципиального игнорировал формальный этикет, принятый на Олимпе еще в Древние Века, и старательно подрожал слэнгу современной молодежи. И чем больше Вестник Богов проводил в компании смертных, тем лучше у него получалось.

Что ж… Популярности это ему не прибавило. Большинство Олимпийцев — которые и раньше-то относились к богу хитрости с явным предубеждением — теперь открыто его презирали. Но… только не Афина.

Даже наоборот, «манеры» юного бога приносили покровительнице мудрости немалое удовольствие, и она даже не пыталась это скрывать. Она сама мало чем отличалась. Как-никак, Гермес не единственный, кто предпочитал дома смертных зеленым склонам Олимпа.

— Сестра?

— Если мне не изменяется память, то это все же дракон, — повертев бокал в руках, припомнила богиня. — Но Феникс отличный выбор. Одна Империя сгорит в огне, а из ее пепла возник новая.

Гермес иронично прикрыл один глаз и ухмыльнулся.

— Прекрасная и могучая? Которая учтет ошибки прошлой? С опытным лидером, который приведет ее в лучшее будущее?

— Таков план, — без тени улыбки ответила Афина.

— Что ж… — Бог хитрости поднял бокал, словно собрался произносить тост, и звонко чокнулся стеклом с сестрой. — Тогда за новое начало!

Внезапно со стороны храма дохнуло зимним морозом, а по полу побежал белый иней. За спиной Гермеса раздался скрипучий старческий голос:

— Осторожнее со словами, юный вестник. Кости глупцов, что желали изменить историю, устилают дорогу в Тартар.

— Пф-ф-ф… Кха-Кха, — подавился амброзией Гермес, только чтобы развернуться на пятках и с искренней улыбкой на лице всплеснуть руками. — Тетя! Как я рад тебя видеть! Тебе что-то налить? Или у тебя обет трезв…

— Замолкни, — Деметра оборвала его жестом руки. — Я не в настроении тебя слушать.

Старческие лицо женщины устилали глубокие морщины, выдавая истинный возраст. Вот только, если смертные с течение времени лишь дряхлеют и сохнут, боги… Боги набирают силу. И Деметра, одна из самых древних богинь и старшая сестра Зевса, не только не утратила ни крупинки своей былой мощи, но еще и приобрела скверный характер.

Холодные светло-голубые, словно две льдинки глаза пригвоздили Гермеса к земле, а вытянутая в сторону костлявая рука не оставляла никаких сомнений. Богиня желала диалога. И юного бога в этом разговоре не значилось.

Впрочем, юноша даже бровями не повел. Только повернулся к сестре и прикрыл лицо рукой, словно собрался шептать. Голос при этом он не понизил.

— Сестра? Мне кажется, или мне тут не рады?

— Верное наблюдение, — с трудом с трудом удержала улыбку богиня. — Тебя явно не любят.

Гермес скорчил грустную рожицу.

— Но почему? Я ведь такой милашка.

— Довольно! — Деметра зло пристукнула башмаком, подняв в воздух вихрь из снежинок. — Не вынуждай меня повторять во второй раз, вор.

— Понял, понял! Ухожу, — юноша сделал последний глоток и со звоном поставил его на стол. — Удачно пошептаться, девочки.

Гермес подмигнул сестре напоследок, отвесил дурашливый поклон Деметре и, провожаемый ее хмурым взглядом, вразвалочку отправился обратно в храм.

Чтобы… тут-же стащить кинжал с пояса Ареса и с глупым хихиканьем подбросить его Гефесту в сумку. Пара колких фраз, несколько тычков пальцем и… дело сделано. Можно развалиться на стуле и начинать принимать ставки на намечающийся мордобой.

— Балабол. И глупец, — скрипучим голосом пробормотала наблюдающая за ним Деметра и поджала старческие губы. — Еще вчера воровал у брата коров, а сегодня возомнил себя вторым Аристотелем. Ха! Будь по-моему, духа бы этого мальчишки в Совете не было.

Афина дипломатично пожала плечами и отвернулась. Его взор бесцельно скользнул по белоснежным облакам, словно простыня закрывающих Олимп от взора смертных.

— Решение принял отец. Уверена, у него были на то причины.

— О да, дитя, — саркастично заметила старуха и бросила косой взгляд на фигуру в белоснежном хитоне. — У моего брата всегда есть причина. А то и две.

Афина незаметно поморщилась. Не нужно было быть богиней мудрости, чтобы догадаться… Деметра подошла не случайно. Ей что-то было нужно, даже необходимо. Но… спросить напрямую не самый лучший выход. Вежливость. Порядки Олимпа. Уважение к старшим. Старуха всегда может оскорбиться даже на такую мелочь, о ее мстительности до сих пор ходят легенды. Аид тому живой пример.

Нет, тут нужно действовать аккуратнее. Ждать первого хода. И лишь потом принимать решения. Собственно, поэтому Афина уже несколько минут слушала тираду тетки о… Да чего там только не было. Мужская глупость, падение нравов, упадок старого порядка.

Пока наконец…

— Жаль, конечно, мальчика. Как его зовут… Адриан, да? Адриан, сын Аида, — как бы невзначай пробормотала древняя богиня.

Вот только от Афины не укрылся цепкий взгляд, с которым старуха впилась в ее лицо. Наблюдая, изучая движение глаз, реакцию. Которой… Не последовало. Афина даже не поморщилась. Лишь слегка повернула голову вбок, изображая заинтересованность.

— А что с ним?

— Ну как же, дитя? — деланно изумилась Деметра. — Мальчик остался совсем один, без поддержки. Трудно ему, небось, придется.

Афина сделала вид, что поправляет сползшую лямку доспеха, а сама в это время с легкой улыбкой прикрыла глаза. Ясно. Старая мошенница первой почуяла неладное, и теперь всеми силами хочет узнать, что за игру ведет любимица Зевса. И чем это грозит лично Деметре.

Ожидаемо. Неприятно, но все равно ожидаемо.

Афина прекрасно понимала, что решение поддержать Дома Рекс выглядит странно… Особенно на фоне ее-же идеи внести некую справедливость в Олимпийские Игры. И потому ответ был подготовлен заранее.

— Моя поддержка дорого стоит. Адриан не сделал ничего, чтобы ее заслужить. Пока что, — быстро поправилась она, заметив вопрос в глазах Деметры. — А что до трудностей…

Афина безразлично пожала плечами.

— Олимпийские Игры — это соревнование команд. Ум и находчивость важнее грубой силы. Если в мальчике и правда течет моя кровь… Что ж, пусть докажет это на арене. Может, и из него что-то и выйдет. А пока…

Тут богиня не удержалась от легкой улыбки.

— Пока я делаю ставку на победителя.

Древняя богиня не моргнула и глазом, но Афина прекрасно знала, что это лишь фасад. За которым скрывается зависть, гордость, алчность. Отчаяние и злость. Сонм чувств, на которых можно и нужно было играть. Нужно было лишь подобрать правильный инструмент.

И богиня прекрасно знала, какой выбрать.

Страх.

Времена, когда прекрасная и могучая Деметра стояла наравне со своими братьями, давно прошли. Ее почитали и даже любили, но… При всей ее силе, опыте и накопленной мощи у Деметры почти не было реальной власти.

Мелкие божки постепенно забирали ее паству, Великий Дом развалился еще несколько столетий назад, а все ее попытки вернуть себе былое — будь то соблазнение Зевса и мир с Аидом — не принесли ничего, кроме разочарования. А с тех пор, как в Совет Олимпийцев приняли Гермеса, а место Гестии забрал себе Дионис… Старушка на полном серьезе опасалась, что будет следующей.

Для бога — особенно ее уровня — нет ничего страшнее забвения. Так что Деметра будет биться до конца, чтобы удержать старый порядок и свое место в нем. А значит… От нее придется избавиться.

Но это потом. Сперва… Сперва ее нужно использовать.

— Я думаю, мы похожи, Великая мать, — Афина уважительно склонила голову. — Что у нас много общего. Больше, чем они думают, — кивок в сторону остальных.

Деметра прищурила глаза от удовольствия, смакуя обращение.

— Великая мать… Давно меня так не называли. С тех пор как пал мой Дом.

— Дома рушатся и возвращаются. А вы… Вы все еще здесь.

Старая богиня сощурила глаза и медленно кивнула.

— Думаю, ты правда, дитя. У нас действительно может найтись что-то… общее. Нам следует это обсудить.

— Бесспорно. Но не здесь.

— Но не здесь, — согласно наклонила голову Деметра. — Не здесь.

Древняя богиня кивком дала понять, что разговор окончен и скользнула обратно в храм. Серебреная шуба на плечах, шлейф их снежинок за спиной, и холодные, спокойные глаза. Деметра получила свое подтверждение и теперь обдумывала следующий шаг.

Что ж… Пусть тешится.

Взгляд Афина скользнул по оставленному Гермесом бокалу. Тот был практически пуст, и лишь на самом донышке плескались жалкие остатки терпкой алой жидкости.

Богиня элегантно ухватила стекло кончиками пальцем. Подняла бокал повыше и отсалютовала, не спуская глаз с веселящихся в храме богов.

— За новое начало. И кровавый конец.

— Сколько, сколько? — лицо Элая удивленно вытянулось.

— Считая Афину? Семь.

Брат только обалдело покачал головой. Новость буквально-таки выбила его из колеи. Никогда раньше боги на одаряли своим вниманием простых участников Игр, пусть он хоть трижды капитан. А тут не один, не два — а сразу семь.

— Просто. Ахренеть, — емко подытожил Элай и задумчиво почесал затылок. — Эм… И что мы будем делать?

Я пожал плечами.

— Для начала? Найдем остальных.

— Поражаюсь твоему спокойствию. Я бы точно психовал. С другой стороны, — тут Элайас довольно потянулся. — Это все же твоя головная боль. А я так, в запасе.

Чистая правда, кстати. Элай действительно значился главным — и единственным — запасным нашего клуба и радостно напоминал мне об этом факте чуть ли не каждый день. Причина? Да их несколько. Просьба Гордиана, который хотел запихнуть в команду как можно больше аристократов Дома Лекс. Правила Олимпиады, в которых значилось, что в запасе должен сидеть хотя бы один человек.

Но — это вся так, мелочи. Отца я мог смело игнорировать, а правила обойти. Зря что ли выступал на приеме Императора? Нет, главная причина — сам Элай.

Не то чтобы парень жаждал участвовать, нет. Просто ему, как запасному, полагался пропуск на все мероприятия. Открытие Игр, место в первом ряду, зеленая травка Олимпа… Одно удовольствие. Ему приятно, а мне не сложно. Этакая награда превращение здания клуба из старого сарая в новомодный спортивный центр.

— Ну что? — Элай заглянул мне через плечо. — Где они?

— Рик говорит, восточного входа. Мэг потянуло в театр, и в ближайшие полчаса ее не оттуда не вырвать.

— Дай угадаю. Саймон с ней.

— А ты сомневался?

Мы одновременно хмыкнули. Ну еще бы. Последнее время парень от нее ни на шаг не отходил, словно очарованный. Этакая смесь обожателя и личного раба. Я честно хотел вытащить парня из фрэндзоны еще месяц назад, но тут вмешался Марк.

Классрук — и наш личный тренер для Олимпиады — не сказал ни слова. Просто ткнул пальцем в файл, в который он ежедневного записывал наши показатели. По абсолютным лидировал я. Ну еще бы, после двух месяцев мучения Ахиллесом. А вот по относительным… Скажем так, мотивацией Саймон перебивал всех нас вместе взятых.

— Будем искать Кэйт? — предложил брат, когда мы проскользнули через ряд палаток на главную улицу.

Я отрицательно покачал головой, убирая телефон в карман.

— Не отвечает. Рику тоже. Так что нет смысла.

— Ну да, — согласно кивнул Элай, оглядываясь по сторонам. — Фиг мы ее тут найдем.

Это уж точно. Казалось бы, прошло всего полчаса, а количество народу будто бы удвоилось. Хотя, с другой стороны, чему тут удивляться? Официальная часть закончена, время праздновать!

— Первая за мой счет! — взревел волосатый мужик из бара напротив и поднял наполненный пивом стакан в воздух. — Наливаем всем!

— Е-е-е! — радостно взревели окружающие и толпой ломанулись вперед, едва не сбив нас с ног. — Халява!

— Вот уроды, — буркнул Элай, болезненно потирая руку. — Расстрелял бы каждого первого.

Я с ухмылкой приобнял его за плечо.

— Вот теперь ты говоришь, как настоящий аристократ. Отец бы тобой гордился. Давай, Элай. Убьем их всех!

— Обязательно, — рассмеялся брат, легко выворачиваясь из захвата. — Весь мир в труху. Но потом. И не здесь.

Он кивнул в сторону двух молодых парней, что тащились вместе с нами от храма. До этого они презрительно отворачивались от потрепанных прохожих, но сейчас… Когда до них донеслись первую звуки пенного пива, парни быстро переглянулись и с радостным гиканьем рванули занимать места. Халява же!

Забавное зрелище. Как и вся Церемония. Обычно же как? Аристократы празднуют отдельно, простые работяги — отдельно. Пусть сейчас, когда в Империи рождается все больше «белых» из простых семей, сословная граница стирается, но… Она все еще ой как видна.

Но вот такие праздники — редкое исключение. Сюда же пускают всех, кто хоть как-то связан с Олимпиадой, от тренеров до спонсоров. А это просто куча людей самого разного положения, статуса и дохода. И все пришли хорошо провести время.

Этакое… единение народа Греции, что ли. Все равны перед богами и все в таком духе. Ну и последние месяцы нестабильности в Империи сказались, как же без этого. Всем нужно выпустить пар, немного расслабиться. А что может быть лучше, чем хорошая выпивка в плохой компании.

Так что, пока мы шли от храма до главной улицы, чего мы только не видели. И хохочущую аристократку верхом на кентавре, и менеджера-аналитика который резался в покер с вышибалой, кидая карты на перевернутый бочонок из под вина, и учителя Маркелла, который готовился прирезать какую-то рыжеволосую красотку на потеху толпы…

Стоп, что?

Я резко застыл на месте и с изумлением протер глаза. Нет, все верно. Слева от нас, прямо через дорогу стоял наш классрук. Ну как стоял… Здоровенный блондин в куртке косухе занес над головой метальный нож и готовился запустить его в застывшую у мишени женщину, метрах в семи от себя.

Причем, судя по трем ножам над головой девушки, получается у него не очень. Сладкая парочка даже умудрилась собрать вокруг себя небольшую толпу, которая вовсю скандировала: «Ки-дай! Ки-дай!». А одна невысокая девушка лет семнадцати с яркими-огненными волосами даже залезла на забор и вовсю давала совету, куда именно стоит целить.

— Эм…, — нахмурился стоящий рядом Элай. — Это же…

— Угу. Он самый.

Парень покачал головой.

— Да не, я не про твоего чокнутого учителя. Я про нее, — он кивнул в сторону сидящей на заборе девушке. — Я ее уже видел. У храма. Она выходила сразу перед тобой. Помнишь?

Я повнимательнее вгляделся в лицо. Оп-па. А Элай-то прав. Это же… Как ее там звали? Ирис Каэд, школа «Scientia». Она тоже из капитанов.

Ну надо же. Не удивлен, что я ее не признал. Тогда, в храме, от нее буквально сквозило спокойствием и надменностью, а сейчас на ее лице не было ничего кроме радости. Что сказать, второе ей шло гораздо больше.

Бац!

— У-у-у-у! — недовольно взвыла толпа.

— В голову, в голову кидай! — радостно крикнула Ирис, когда нож со пронзительным свистом врезался в сантиметре от бедра жертвы. — Тогда не увернется!

— Ну что, мужик? Хочешь поздороваться? — верно угадал мои намерения Элай и легонько ткнул меня в бок. — Девчконка явно чокнутая. Ты таких любишь.

Бац!

— У-у-у-у!

— Косой!

— А еще говорил чемпион! Тебе не стыдно?

— Да ты издеваешься! — ругнулся Марк, когда женщина легким движением руки поймала кинжал прямо у своего глаза. — В который раз уже.

— У тебя две медали, у меня три, — очаровательно улыбнулась та и, выдернув ножи из мишени, подняла их над головой. — Ну что, кто следующий?

— Я, я, я! — Ирис спрыгнула с забора вниз и первой рванула вперед. Выхватила ножи из руки женщины, заняла позицию и кровожадно улыбнулась. — Готова, мам?

— Кидай, крошка!

Бац!

— У-у-у! Почти!

— Знаешь, что? — Я медленно повернулся к застывшему с открытым ртом Элаю и покачал головой. — Как-нибудь в другой раз.

— Не… Не возражаю.

Мы развернулись на месте и осторожно, чтобы нас никто не заметил, вернулись обратно. Внезапно, телефон у меня в кармане резко завибрировал, а по улице разнеслась знакомая мелодия.

— Мастер скрытности, — фыркнул Элай, выдергивая меня в сторону. — Кто это?

— Кэйт. Дай мне пару минут.

Я нажал на прием и поднес трубку к уху. Из динамика раздался знакомый голос, автоматически вызвавший улыбку на моем лице. Но с каждой минутой, с каждым сказанным словом моя улыбка менялась, увядала, пока не исчезла окончательно.

— Что? Что-то не так? — удивился Элай, когда я с пустым лицом убрал трубку в карман.

Наши глаза встретились. Удивленные с его стороны, и ледяные… разочарованные с моей. Но я все же выдавил из себя улыбку и хлопнул брата по плечу.

— Что ж, Элай. Добро пожаловать в основной состав.