Он еще отомстит

Глава 5

Дверь комнаты Моники оказалась не заперта, он осторожно открыл ее и вошел. Девушка сидела на краю кровати и полировала ногти. Увидев его, она испугалась.

— Сержант Миллер, — произнесла Моника дрогнувшим голосом.

Миллер достал одну из фотографий и протянул ей.

— Джоанна Мария Крейг. — Он убрал фото обратно в карман. — Почему вы лгали мне?

— Не понимаю, что вы имеете в виду?

— Джоанна Крейг являлась студенткой колледжа искусств целых два года. Вы тоже. И не пытайтесь убеждать меня, что никогда не встречались с ней там. Вы же учились на том же курсе. Я все проверил.

Она смотрела на него побледнев, а он использовал это время, чтобы закурить сигарету.

— И еще. Миссис Килрой сказала мне, что Джоанна пришла сюда в тот день с вещами и что как раз у нее пустовала комната. Теперь ясно, что произошло все не так, верно? Ваша подруга знала, что есть свободное место, потому что вы сообщили ей об этом.

Она отрицательно замотала головой:

— Это неправда!

— Неправда? Тогда попытайтесь все объяснить. Вы работаете у Макса Вернона, не так ли? — Вот сейчас он прижал ее. Ее глаза расширились от ужаса, а он безжалостно продолжал: — Джоанна была его любовницей. Я это проверил. Будете по-прежнему утверждать, что вы об этом не знали?

Она попыталась было встать, но он резко толкнул ее обратно на кровать.

— Ну, говорите же, будьте вы прокляты! Может, все-таки теперь скажете правду?

Она уткнулась в подушку и разразилась рыданиями, дрожа всем телом. Миллер стоял и смотрел на нее, что-то похожее на жалость промелькнуло в его глазах. Он быстро прошел через комнату в маленькую кухню, отыскал в одном из шкафов полбутылки джина, налил приличную дозу в бокал и вернулся в комнату.

Он присел на край кровати, и она повернула к нему залитое слезами лицо:

— Он убьет меня. Я уверена, что убьет.

— Никто не собирается убивать вас. — Миллер протянул ей бокал. — Выпейте это. Вам станет лучше.

Она оторвалась от подушки:

— Вы же не знаете, каким он может быть!

— Макс Вернон?

Она кивнула и отпила немного джина.

— Он сам дьявол, дьявол во плоти. Жестокий, высокомерный, берет все, что захочет.

— В том числе и Джоанну Крейг?

Ее глаза расширились от удивления.

— А как вы узнали?

— Только догадка. Но расскажите мне все, что там случилось.

— Хорошо.

Она опустила ноги на пол, встала с кровати и беспокойно заходила по комнате.

— Вы правы насчет колледжа искусств. Я знала Джоанну примерно два года. Не то что мы были близкие подруги… Мне нравилось совсем другое. Меня интересовали работы Джоанны.

— А что насчет мальчиков-приятелей?

— Едва ли это ее волновало. Может показаться странным, но она в самом деле необычный человек, какая-то совершенно нетронутая жизнью. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Думаю, что понимаю, — ответил Миллер.

— Не то чтобы Джоанна была синим чулком. Наоборот, она всем нравилась. Она была самой привлекательной девушкой из всех, кого я знала, и все относились к ней с уважением, особенно мужчины. Это что-то совершенно необычное среди студентов, изучающих искусство, уж поверьте мне.

— И все же она изменилась, — возразил Миллер. — Так внезапно и полно, что стала как бы совсем другим человеком. Почему?

— Она встретила Макса Вернона.

— Но я не думаю, что он — тот тип мужчины, который ей мог понравиться.

— А он вовсе не ее тип — в этом-то и все дело. — Она допила джин и снова села на край кровати. — Я работаю в женской группе крупье в казино клуба «Фламинго». Как уже говорила, там платят такие хорошие деньги, что я бросила колледж и начала работать. Макс часто устраивает большие приемы и разрешает нам приводить на них своих друзей.

— И вы однажды взяли с собой Джоанну?

— Верно. Около четырех месяцев назад. Я совершенно случайно зашла к ней во второй половине дня. Как раз в этот день ожидался прием, и я неожиданно для себя пригласила ее. Я никогда не думала, что она скажет «да», но она согласилась.

— Ну и что там произошло?

— Она сразу же понравилась Максу. Я так и не знаю почему, может быть, из-за своей непорочности. Джоанна очень отличалась от всех девушек, которые там бывают.

— И она ответила ему тем же?

— Вовсе нет. Но он старался вовсю, уж поверьте мне. Потом она напилась. Думаю, что выпила лишнюю порцию джина или еще чего-то. Макс взял верх. Он сказал, что она останется спать у него.

— И вы оставили ее?

— А что я могла поделать? — Моника поднялась и подошла к окну. — Она позвонила мне сюда на следующий день и попросила встретиться с ней в городе. Бедное дитя, она была в чертовски ужасном состоянии.

— Чему же тут удивляться!

Она живо обернулась к нему:

— О нет, гораздо хуже, чем вы думаете. Гораздо хуже. Кто-то дал ей наркотик, когда она потеряла сознание.

Комок встал в горле Миллера, грозя совсем удушить его. Он поднялся и прошел по комнате, сжав кулаки, а когда повернулся к ней, она отшатнулась, увидев выражение страшного гнева на его лице.

— Макс Вернон?

— Не знаю, у меня нет никаких доказательств.

Миллер пересек комнату в три быстрых скачка и схватил ее за плечи:

— Это сделал Макс Вернон?

— А кто же еще, черт возьми, это мог быть?! — закричала она.

Он еще немного подержал ее, а когда отпустил, она рухнула на кровать.

— Джоанна не знала, что с ней произошло. Единственное, что она чувствовала, это то, что ее тело в чем-то нуждается.

— И только один человек мог дать ей это, — горько констатировал Миллер. — Она попала в зависимость не только от героина и кокаина, но еще и от Макса Вернона.

Моника Грей продолжала сухим и безжизненным голосом:

— У нее возникла уйма неприятностей дома, да еще ее попросили уйти из колледжа. Она резко изменилась. Так случается. Я и раньше такое видела.

— И она пришла сюда жить?

— Макс считал, что это хорошая идея. Вам покажется забавным, но какое-то время я думала, что Макс серьезно увлекся ею. Он старался держать ее в клубе, и если к ней подходил еще какой-нибудь мужчина… — Она пожала плечами. — У него всегда под рукой пара громил — Карвер и Стрэттон. Как-то поздно ночью в разгар веселья один парень попытался поухаживать за ней, они выволокли его в переулок и избили до полусмерти. Я слышала, что он даже потерял глаз. Вот такие они там крутые.

— И когда же произошел разрыв?

Она быстро взглянула на него:

— Вам и это надо знать?

— Такая у меня работа.

— Мне трудно точно сказать, что там случилось, но Макс изменился по отношению к ней где-то три или четыре недели назад.

— Она забеременела, вы знали об этом?

Она покачала головой:

— Нет, нет, не знала. Наверное, в этом все дело.

— Он совсем бросил ее?

Она кивнула:

— Приказал ей не показываться в клубе. Она так и сделала, но только не в последнюю ночь.

— А что там случилось?

— Макс устраивал дружеский прием для совсем узкого круга. Его личные друзья.

— Вы там были?

— Я всегда должна там быть, — ответила она. — Это часть моей работы. Он ничего не сказал мне особенного в тот раз. Около девяти вечера, когда прием только начался, открылась дверь и вошла Джоанна.

— Как она могла войти?

— Очевидно, у нее еще оставался ключ от боковой двери из переулка. Макс взвился до небес. Он затащил ее в угол и начал что-то говорить. Я не слышала, что именно, но, судя по выражению ее лица, она о чем-то умоляла его.

— И что же дальше?

— Как я уже сказала, я ничего не слышала. Но вдруг он громко рассмеялся прямо ей в лицо и крикнул: «Но ведь есть же река, верно?» Я не единственная это слышала.

Наступило продолжительное молчание, а потом Миллер спокойно произнес:

— Похоже, она всерьез восприняла его слова.

Моника Грей промолчала, и он поднялся:

— А он знает, что она мертва?

— Нет, насколько мне известно.

— Вы не говорили с ним с тех пор, как мы с вами встретились?

Она покачала головой, а он кивнул, подошел к двери и открыл ее.

— Вы нам очень помогли. Я этого не забуду.

Когда он спустился вниз, Брэди открыл входную дверь. Он подождал, пока Миллер присоединится к нему.

— Ну, есть что-нибудь новенькое? — спросил он.

— Да, можно так сказать. А что насчет Гарриет Крейг?

— Она оправилась после первого шока. Еще бы, такой удар. Куда мы теперь?

— В клуб «Фламинго», перекинуться парой слов с мистером Максвеллом Верноном. Я все объясню вам по дороге.

Он быстро спустился по лестнице, и, когда сел за руль своего «купера», его руки дрожали.

Офис Макса Вернона сверкал кремовыми и золотыми цветами и был обставлен с изысканным вкусом; стены украшали дорогие батальные картины, а в камине ярко горел огонь. Сам он, сидя за письменным столом, представлял собой очень импозантную фигуру, последние лучи заходящего солнца играли на его белокурых волосах, высвечивали цвета его зеленого бархатного смокинга и традиционного галстука гвардейской бригады, повязанного на шее.

Раздался стук в дверь, она открылась, и вошел Стрэттон:

— Вот данные, которые вы хотели получить.

Вернон отложил ручку и откинулся назад:

— Отлично, Билли. Оставь их на столе. Что-нибудь еще?

— Да, тот самый легавый хочет поговорить с вами.

— Миллер?

— Точно. Этот молоденький бычок. Только он далеко не бедняк. Кажется, его брат имеет систему телевизионных магазинов. Миллер негласный партнер, вот откуда он все имеет.

— Но это же незаконно, — потер руки Вернон. — Полицейским не рекомендуется иметь побочный бизнес.

Стрэттон кивнул:

— Возможно, там все знают, но просто по-другому смотрят на это. Миллер у них на особом счету. Он окончил университет, получил юридическую степень…

— Вот как? Это уже интересно.

В коридоре вдруг послышался шум, дверь распахнулась, и вошел Миллер. А за ним стояли один против другого Джек Брэди и Карвер, вот-вот готовые сцепиться. Стрэттон, словно балетный танцовщик, сделал шаг вперед, опустив правую руку в карман. Миллер тут же предостерегающе поднял палец и сказал:

— Только попробуй, и я сломаю тебе руку.

Вернон спокойно сидел на месте, и слабая улыбка не покидала его лица.

— Так входите же, — с иронией произнес он.

— Именно это я уже сделал, — ответил Миллер. — Уберите своих… У нас к вам дело.

— Ну смотри, ты, подонок, — зашипел Карвер, и тут на всю комнату прозвучал стальной голос Вернона:

— Если нужно будет, я позову.

Карвер и Стрэттон молча подчинились. И как только за ними закрылась дверь, Вернон ухмыльнулся:

— Люблю железную дисциплину.

— Гвардеец всегда останется гвардейцем, не так ли? — заметил Миллер.

— Да, это самый эксклюзивный клуб во всем мире. — Вернон заправил сигарету в зеленый нефритовый мундштук и вздохнул. — Вы прямо-таки следите за каждым моим шагом, сержант.

— Ну как же, — ответил Миллер, — Скотленд-Ярду будет очень интересно узнать, что вы тут у нас всплыли на поверхность.

— Давайте только сразу договоримся, — перебил его Вернон. — Я веду здесь совершенно законный бизнес, и это относится также ко всему, что я имею. Если вы еще что-то хотите сказать, то считаю, что вам следует говорить с моими адвокатами.

Он потянулся за телефонной трубкой, но Миллер спокойно произнес:

— Мы сегодня вытащили из реки Джоанну Крейг, Вернон.

Только на один короткий миг рука Вернона чуть крепче сжала телефон, а потом на его лице появилось выражение горечи.

— Джоанна — и в реке? Не может быть! Вы совершенно уверены, что это она?

— А почему нам не быть уверенными?

— Как я понимаю, она жила под вымышленным именем. Ничего злостного, просто она не хотела, чтобы семья преследовала ее. Дома ее страшно допекали. — Он покачал головой. — Просто ужасно, ужасно.

В этом был весь он, со своим острым умом, который оценивал ситуацию со скоростью компьютера.

— Когда вы впервые увидели ее?

Ответ последовал без малейшей заминки:

— Около четырех месяцев назад. Кто-то привел ее с собой на один из моих приемов. Я обнаружил, что она — талантливая художница. Я предложил ей расписать стены в клубе, и она согласилась выполнить работу.

— И это все — только деловые отношения?

— Росписи и сейчас на стенах главного казино, вы сами можете убедиться, — ответил Вернон. — А все остальное, что было между нами, это не ваше собачье дело. Она не ребенок. У нее прекрасное тело, и она любила мирские утехи так же, как и все мы.

— Так, значит, вы имели с ней дело?

— Если вы имеете в виду, спала ли она со мной, то я отвечу «да». Если вам интересно, так поступает масса других женщин, и я не могу понять, какое к этому вы имеете отношение.

— А вы знали, что она наркоманка и пользовалась в основном героином?

— Святые небеса, нет.

— Не очень хорошо. Вы даже не постарались принять удивленный вид. — Миллер покачал головой. — Вы просто лжец.

Что-то загорелось в глазах Вернона.

— Я — лжец?

Миллер крепко ухватился за край стола, чтобы унять дрожь в руках.

— Я понимаю эту девушку, Вернон. В первый раз, когда я ее увидел, она плавала у центрального мола в двух футах от поверхности воды, и я теперь знаю о ней больше, чем о своей родной сестре. Милая, скромная девушка, немного замкнутая и интересующаяся только своей работой. Если использовать несколько старомодное понятие, она была леди, смысл этого слова вам не понять, несмотря на ваш Итон, Сэндхёрст и гвардию.

— Но это все так, — ответил Вернон.

— Вы попались, Вернон, это вам понятно? Вот теперь позвольте мне рассказать, что произошло между вами и Джоанной Крейг. Ее привела на один из ваших приемов старая студенческая подруга, и она выглядела свежим весенним цветком среди ваших потасканных дам. Вы захотели ее, но она не соглашалась, и это никак не устраивало великого Максвелла Вернона, потому что он привык брать все, что хотел. Вы подпоили ее да еще дали дозу наркотика и подловили ее. Теперь героин требовался ей каждый день, и она была вынуждена приходить к вам. Вот что страшно для тех, кто потребляет это зелье. Нет таких унижений, на которые жертва не пошла бы, чтобы только добыть наркотик, и вы пользовались этим, как хотели.

Вернон побледнел, и глаза его загорелись.

— Вы закончили?

— Я скажу вам, когда закончу. Насытившись ею, вы бросили девочку. И вот в последнюю ночь она тайком проникла на ваш дружеский прием, чтобы просить вас о помощи, потому что она ждала ребенка. А вы рассмеялись ей в лицо, Вернон. Вы сказали, что для нее всегда есть река, и она буквально поняла ваши слова. — Миллер выпрямился и глубоко вздохнул. — Я собираюсь наказать вас за совершенное преступление.

— Это все? — спокойно осведомился Вернон. — Теперь позвольте мне объяснить вам кое-что, мистер Паршивец. Я знал девушку по имени Джоанна Крейг так же, как знал чертову уйму других девушек. Она расписывала стены главного казино внизу. Вы или любой другой можете увидеть росписи, когда вам будет угодно. Все остальное — чистейшая фантазия. Если вы попытаетесь вынести это на открытый суд, я раздавлю вас так, что вы уже никогда не подниметесь. А теперь я даю вам одну минуту, чтобы вы убрались отсюда, иначе я позову своего адвоката, а вы сами понимаете, что это такое.

— Отлично, — усмехнулся Миллер. — Это означает, что вы напуганы до смерти. Стало быть, увидимся в суде, Вернон.

Он повернулся, кивнул Брэди, и тот открыл дверь. Вернон немного посидел, глядя в пространство, а потом поднял телефонную трубку и нажал кнопку:

— Это вы, Бен? Пошлите сюда Стрэттона. У меня есть работа для него.

Моника Грей вышла из ванной разморенной и вялой. Она думала, что горячая вода улучшит ее самочувствие. А вместо этого она совершенно лишилась сил. Как она проработает всю длинную ночь во «Фламинго», и не представляла.

Кто-то тихо постучал в дверь. Сначала она подумала, что ей это показалось. Она подождала, застегнув халат, и стук раздался снова.

Она повернула ключ и еще не успела рассмотреть того, кто стоял за дверью, как ей в лицо плеснули какой-то жидкостью. Моника подалась назад, спазм ужаса сковал ей горло, глаза, которые она закрыла руками, стало сильно жечь. Она услышала, как дверь закрывается, а потом чья-то рука схватила ее за плечо и бросила на кровать.

Кто-то холодно рассмеялся, сильные пальцы впились в ее волосы и запрокинули голову назад.

— Ну давай, дорогуша, открой глазки для дяди Билли. — Она открыла глаза, ожидая, что боль утихнет, и увидела перед собой бескровное лицо Билли Стрэттона. Его серые губы улыбались, обнажив ряд острых мелких зубов. — Вода, дорогуша, и немного дезинфектанта, чтобы уязвить ваши глазки. А теперь представьте, что это был бы купорос, например. Вы бы сейчас уже ослепли. — И Билли захихикал.

Съежившись, как мышонок, попавший в лапы кота, она лежала, в ужасе глядя на него снизу вверх, а он похлопал ее по щеке:

— А вы непослушная девочка, верно? Вы разговариваете не с теми людьми. Мистер Вернон не любит этого, совсем не любит. А теперь одевайтесь. Пойдете со мной.

Уже почти стемнело, когда Миллер повернул на своем «купере» в ворота на Грендж-авеню и затормозил у лестницы, которая вела ко входным дверям. За длинный день он так устал, что немного посидел за рулем, прежде чем выйти из машины.

Когда он позвонил, дверь открыла Дженни, та самая горничная, но теперь у нее были красные глаза и опухшее от слез лицо.

— Сержант Миллер, — сказала она. — Входите, пожалуйста.

— Мне звонили в управление. По-видимому, полковника Крейга приглашали в морг, чтобы он увидел тело дочери. Я понял, что он хотел поговорить со мной.

— Полковник и мисс Гарриет гуляют в саду, — вздохнула Дженни. — Я сейчас позову их.

— Все в порядке, — ответил Миллер. — Я сам их найду.

В саду было прохладно, грачи беспокойно кричали среди голых ветвей буков. Сквозь журчанье маленького ручейка он расслышал приглушенный разговор, а потом в тишине прозвучал знакомый голос:

— Пожалуйста, сюда, сержант Миллер!

Гарриет Крейг опиралась на перила небольшого мостика. Возле нее стоял мужчина почти шести футов росту, с коротко остриженными седеющими волосами, выступающими скулами и спокойными глазами. Мгновение он внимательно изучал Миллера, а потом протянул руку:

— Очень любезно с вашей стороны, что вы приехали так быстро.

От него исходила большая жизненная сила, и Миллер даже ощутил некоторое волнение. Ему было, наверное, сорок восемь или сорок девять лет, но он держался с естественной уверенностью, как человек вдвое моложе.

— Вы хотели что-то обсудить со мной, — начал Миллер. — Я буду счастлив помочь вам любым образом.

— Я виделся с вашим старшим инспектором Грантом. Он рассказал мне все так полно, как мог, но я чувствую, что подробности известны только вам. — Полковник немного замялся, а потом продолжал: — Я так понимаю, что Гарриет сообщила вам о тех неприятностях, которые случились у нас с Джоанной.

— Совершенно верно.

— Мне сказали, что она стала наркоманкой и употребляла героин.

— Что вполне объясняет то внезапное изменение в ее поведении. Вы должны понимать, что героин создает чувство довольства и покоя, но между приемами наркоман совершенно болен, и все его мысли заняты только одним — раздобыть еще одну дозу. Бедняги становятся беспокойными, раздражительными, не могут сдерживать эмоции.

— И все это произошло с Джоанной?

— Девушка, которая доставила вам все неприятности, уже перестала быть вашей Джоанной, полковник. Она только выглядела как ваша дочь.

Последовало продолжительное молчание, а потом, поблагодарив Миллера, Крейг попросил его рассказать все, что ему известно об этой печальной истории.

Это не заняло много времени, что показалось странным, и когда сержант закончил рассказ, Гарриет тихо заплакала, опершись на перила, а отец обнял ее за плечи.

— Этот Вернон, — спросил Крейг, — его вызовут на следствие как свидетеля?

— Конечно.

— Есть ли какая-то возможность выдвинуть против него обвинение?

Миллер тяжко вздохнул и отрицательно покачал головой:

— Хочу быть предельно откровенен с вами. Я не питаю никакой надежды.

— Но он убил Джоанну! — страстно воскликнула Гарриет. — Убил так же верно, как если бы действовал ружьем или ножом.

— Я понимаю, — ответил Миллер. — С моральной точки зрения он виновен, но факты таковы, что не могут быть приняты во внимание судом. Ваша дочь совершила самоубийство. Она была беременна, а также употребляла наркотики. Одна свидетельница, Моника Грей, сообщила, что кто-то дал ей героин на приеме у Макса Вернона, после того как Джоанна крепко выпила, но даже она не могла бы присягнуть, что это сделал Макс Вернон. Она и пяти минут не продержалась бы на месте свидетеля на суде. И еще одно — в настоящее время это не криминал. К тому же Моника предупредила меня, что готова совершенно изменить свои показания, когда окажется на суде в качестве свидетеля.

— Вернон несет ответственность, — настаивала Гарриет. — Он должен ответить за все. Вы же и сами знаете.

— Но вину его надо доказать.

Снова наступило длительное молчание, а потом Крейг сказал:

— Есть одно, чего я не могу понять. Джоанна сделала все для того, чтобы скрыть свое имя, прежде чем умереть. Зачем она так поступила?

— Ясно. Она сделала это ради вас.

Выражение на лице Крейга не изменилось.

— Пожалуйста, продолжайте.

— В эти последние часы, я думаю, она вспомнила всю свою жизнь, осознала, что доставила вам много неприятностей. Не хотела позорить вас больше. Мне кажется, она стремилась к одному — чтобы река поглотила ее так, будто ее никогда не было на свете.

— Благодарю вас, сержант. Полагаю, что все случилось именно так. — Когда Крейг произносил эти слова, голос его чуть заметно дрогнул.