Он еще отомстит

Глава 7

Когда Моника Грей открыла дверь и увидела Дункана Крейга, она попыталась тут же быстро закрыть ее, но он все же вошел, прежде чем она успела остановить его.

Она попятилась, в горле сразу же пересохло, но он медленно покачал головой:

— Я не хочу причинить вам вред, ни в коем случае. Вы только присядьте, как хорошая девочка, и выслушайте меня.

Она сразу перестала бояться. И по какой-то странной причине успокоилась и уселась на кровать.

— Ведь вы солгали на судебном заседании, разве нет?

— Я должна была. Бог знает, что бы со мной случилось, если бы я не выполнила то, что мне велели.

— Так, выходит, ваше первое заявление сержанту Миллеру — правда? Макс Вернон тот, кто впервые дал моей дочери героин?

— Должно быть, он. Не мог быть никто другой.

— И Вернон продолжал снабжать ее?

Она кивнула:

— Это и есть его скромное побочное занятие.

— Вы много знаете о нем, верно?

— Достаточно, — ответила она. — Только вы не думайте, что я буду говорить об этом на публичном судебном заседании. Ни ради вас, ни ради кого-нибудь еще.

— А вам и не придется. У вас есть паспорт?

Она кивнула:

— Где-то здесь. А в чем дело?

Он вытащил из внутреннего кармана пухлый конверт:

— Вы найдете здесь дорожные чеки на тысячу фунтов плюс билет в Лондон. Самолет вылетает в четыре тридцать.

— И как вы думаете, сколько времени потребуется Максу Вернону, чтобы поймать меня?

— По меньшей мере пара дней. Достаточно долго, чтобы вы выполнили все формальности, сделали все необходимые прививки и все остальное. А в конверте вы найдете еще один билет — первого класса до Сиднея. И отправитесь туда в среду.

— Вы имеете в виду Сидней в Австралии?

— Совершенно верно. Там же, в конверте, есть письмо к моему деловому другу. Он устроит вас на работу и поможет начать новую жизнь. У вас будет все в порядке. Он кое-чем мне обязан.

Ее глаза заблестели, и морщинки на лбу расправились. Полковник Крейг положил конверт на кровать рядом с ней.

— А за это я прошу вас рассказать мне все, что вы знаете о Максе Верноне.

Она не стала колебаться:

— Скажите, что вам нужно, и я тут же начну укладываться.

— Мне говорили, что он был мозговым центром одного или двух крупных дел в Лондонском регионе. Например, ограбления в аэропорту Кнавесмир. Он здесь проделывал что-нибудь такое?

— Нет, насколько я знаю, но мне кажется, что нечто подобное назревает. Заходили к нам какие-то странные посетители.

— А что насчет «Фламинго»? Там идет честная игра?

— Да, вроде. — Она сняла чемодан со шкафа. — У нас же самая избранная публика города.

— А у вас случайно нет ключа от казино?

— Конечно, от боковой двери. — Она достала из сумочки ключ от автоматического замка и бросила ему. — Вот, пожалуйста.

— А какими еще делишками занимается Вернон?

— Букмекерские конторы.

— Мне хотелось бы знать о чем-то менее легальном.

— Это нетрудно. У него винный завод на Йорк-роуд. Мебельная фабрика Гибсона, так написано, но это только прикрытие. Он снабжает все клубы в северной части страны.

— Откуда он получает спиртное прежде всего?

— Можете только догадываться, как и я. Откуда-то издалека, на грузовиках, которые потихоньку сворачивают сюда. Кое-что производят на месте. Он делает хорошие деньги.

— Но все-таки большую часть во «Фламинго»?

Она застегнула пряжку на одном чемодане и сняла другой.

— Конечно, уж куда больше, чем тысяча фунтов. Без «Фламинго» он — ничто. Старается возместить то, что потерял в Лондоне, говорят, много.

— А что насчет букмекерских контор?

— Они работают каждый день, используя наличные, которые он получает за предыдущую ночь во «Фламинго». Он до сих пор еще не встал как следует на ноги.

— Значит, все крутится вокруг «Фламинго»?

— Да, пожалуй, можно так сказать. — Она вдруг нахмурилась. — А зачем вам все это?

— Не берите в голову, теперь вам нужно думать совсем о другом. — Он посмотрел на часы. — Нам надо двигаться. Осталось полчаса, чтобы добраться до аэропорта.

Заведение «Булл и Белл» находилось недалеко от рынка в грязном, сумрачном, мощенном булыжником переулке, который получил имя от этой самой пивной, стоявшей здесь уже более двух сотен лет. Рядом со входом в это укромное местечко живописно примостились переполненные мусорные баки и высилась целая груда пустых упаковочных ящиков.

Под моросящим дождиком у стены сидел на корточках старик, одетый в старую армейскую шинель, с бутылкой пива в одной руке и сандвичем в другой. Его длинные волосы и борода давно не знали расчески.

Дверь открылась, и в проеме показался бармен с ведром — здоровенный детина в белом фартуке и с длинными бакенбардами на бесстрастном, внушающем страх лице. Он вылил ведро помоев прямо на мостовую и с отвращением посмотрел на старика:

— Ты все еще здесь, Моряк? Святые небеса, сколько ты еще будешь тут околачиваться?

— Иди, Гарри, — ответил старик хриплым голосом. — Я ведь не делаю ничего плохого, разве не так?

Бармен ушел обратно, и Моряк поднес было бутылку к губам. Но тут же медленно опустил ее, открыв рот от удивления. Перед ним теперь стоял мужчина в укороченном теплом английском пальто, шляпе-котелке и со свернутым зонтом в руках. Но больше всего старика поразили его глаза, самые необычные глаза, которые он видел за всю свою жизнь, — совершенно темные и ничего не выражающие.

Его рука опустилась в карман, а когда появилась снова, в ней оказался банкнот в один фунт стерлингов.

— Вы знаете Макса Вернона? — спросил он.

Моряк кивнул.

— Он там?

— В пивной, господин.

— Очень вам признателен.

Мужчина бросил банкнот ему на колени и вошел в дверь.

Моряк подождал всего одно мгновение, вскочил на ноги, приоткрыл дверь на дюйм или два и заглянул внутрь.

Пивная «Булл и Белл» делала девяносто пять процентов выручки по вечерам. Макс Вернон захаживал сюда в это время, потому что хотел прибрать к рукам заведение, весьма удобное в некотором смысле для его дел.

Он сидел на высоком стуле перед баром, доедая сандвич с ростбифом, а перед ним стояла пинта горького пива. Карвер со Стрэттоном праздно торчали у окна, лениво перекидываясь словами.

Карвер первым заметил Крейга, который стоял в дверях.

— Христос Всемогущий! — воскликнул он, и потом наступило долгое молчание.

Крейг прошел в пивную и несколько задержался у бара в трех или четырех футах от Вернона.

— Так вот вы где, Вернон. А знаете, вы из тех, кого не так легко найти. Я вас уже повсюду искал.

— Мое имя внесено в телефонный справочник, полковник, — холодно ответил Вернон.

— Но, боюсь, телефонный разговор — это совсем не то, что мне нужно, — ответил Крейг. — Я рассчитываю на приватный разговор, с глазу на глаз.

Он взглянул на Карвера и Стрэттона, и Вернон пожал плечами:

— Вы ничего не можете сказать мне такого, чего бы этим двоим нельзя было услышать. Присаживайтесь.

Крейг вынул сигарету из портсигара из свиной кожи и аккуратно ее раскурил.

— Полагаю, вам интересно, почему Моника Грей не вышла на работу. Она передала мне записку для вас.

— Где она сейчас?

— Боюсь, что вам придется в будущем обходиться без нее. — Крейг выпустил в потолок длинную струю дыма. — Да, у нас был очень полезный разговор, в котором она многое мне открыла, а потом я посадил ее в самолет с билетом первого класса и отправил очень далеко, туда, где она может забыть, что знала когда-то человека по имени Макс Вернон.

— Что это такое? — спросил Вернон. — Объявление войны?

— Войны насмерть, — с приятностью ответил Крейг. — Прежде всего я намерен разрушить все, что вы строите, Вернон. А потом, когда буду полностью готов, уничтожу вас.

Стрэттон вдруг сделал быстрый шаг вперед, но Вернон поднял вверх руку:

— Оставайся на месте! — Он медленно оглядел Крейга и покачал головой. — Уже многие пытались, полковник. Многие пытались и делали все, что могли, и кончили они все тем, что разбили себе рожу.

— Но вам все-таки пришлось быстренько убраться из Лондона.

— Только на время. Я снова буду там, наверху, — и теперь этим занимаюсь. И ваш город я тоже приберу к рукам прежде, чем вы что-то успеете сделать.

— Великий Макс Вернон. Всегда берет все, что хочет. — Крейг посмотрел ему в глаза.

— Так и есть.

— Включая мою дочь.

— Включая вашу дочь. Она во всем соглашалась со мной, пока мы были вместе.

И впервые Крейгу изменила железная выдержка, его руки, сжимавшие зонт, дрогнули. Он приподнялся, как бы от удара, но тут же снова овладел собой.

— Благодарю вас, Вернон, что вы это сказали. Теперь вы многое мне облегчили.

И легкая улыбочка Вернона тут же исчезла.

— А знаете что, вы напомнили мне моего старого полковника. Я не мог никогда противостоять ему. Гарри! — позвал он. — Пойди сюда!

Гарри быстро прибежал из другого конца бара, неся оловянную кружку с крышкой.

— Да, мистер Вернон?

Вернон кивнул в сторону Крейга и взял в руки газету:

— Убери его отсюда.

— Конечно, мистер Вернон. — Гарри приподнял занавеску у двери и отошел в сторону. — Ну, двигайтесь, приятель.

— Я пойду, когда сочту нужным, — спокойно ответил Крейг.

Гарри правой рукой схватил его за воротник и провел к двери под смех Стрэттона и Карвера. Как только дверь в переулок распахнулась, Моряк быстренько нырнул за гору ящиков и притаился там.

Гарри все еще широко улыбался, держа Крейга за горло.

— Мы не любим таких типов, которые шляются тут и пристают к клиентам.

Но у него не оказалось возможности сказать что-нибудь еще. Крейг резко ударил его правым локтем под ребра, и Гарри, хватая ртом воздух, забалансировал на одной ноге.

— Не давайте противнику приближаться к себе. И чему только вас учили?

Гарри издал яростный крик и попытался нанести удар правой рукой. Крейг схватил за запястье обеими руками, повернул и поймал его на японский захват. Гарри завопил, а Крейг, не отпуская, бросил его на груду ящиков. Когда Крейг нагнулся, чтобы подобрать зонтик, в дверях показался Вернон, а за ним стояли Карвер и Стрэттон. Крейг коротко кивнул:

— Мы еще увидимся, Вернон. — И быстро удалился.

Наверное, через десять минут после этого на письменном столе Ника Миллера в отделе расследования уголовных преступлений зазвонил телефон. Он тут же поднял трубку и услышал хриплый от многолетнего пьянства и болезней голос:

— Это вы, сержант Миллер? Я Моряк — Моряк Хейген. Звоню из таксофона на Сити-сквер. У меня кое-что есть для вас. Хотите знать?

— Зависит от того, что вам приспичило сообщить, — ответил Миллер.

— О типе, который отобрал у Гарри Фолкнера это самое «Фламинго»! О Максе Верноне.

— Встретимся у фонтана через пять минут! — крикнул сержант в трубку и немедленно вскочил.

Когда Миллер вошел, Вернон находился в главном зале казино и наблюдал за приготовлениями к вечернему открытию.

— Вы можете получить сюда постоянный пропуск, — сказал он Миллеру.

— А вам хорошо было бы прекратить пустую болтовню, — отрезал тот. — Что случилось в «Булл и Белл»?

— Я не имею ни малейшего понятия, о чем вы.

— Дункан Крейг заходил к вам туда не более часа назад. Насколько я понимаю, он грозился убить вас.

Вернон оперся о край стола, на котором стояла рулетка, и тихо рассмеялся:

— Кто-то подшутил над вами, приятель.

— Это серьезно, Вернон, — настаивал Миллер. — Меня не волнует, что будет с вами, меня беспокоит, что произойдет с Дунканом Крейгом.

Вернон пожал плечами:

— Насколько я понимаю, все уже позади и ничего не вернешь. — Он взглянул на часы. — Крейг хоронит свою дочь на кладбище церкви Святой Джеммы в четыре часа. Я послал венок. А что я еще мог сделать?

— И вы это сделали?! — изумленно воскликнул Миллер.

— Надо правильно поступать во всех случаях. — Вернон отвел глаза.

Миллер вынул из карманов руки и сжал кулаки. Одно мгновение, которое показалось ему очень длинным, он боролся с импульсивным желанием вбить ему зубы в его же глотку, а потом он повернулся на каблуках и быстро зашагал к выходу. Вернон тихо рассмеялся за его спиной.

Когда Миллер подъехал к церкви Святой Джеммы, дождь пошел сильнее. Он оставил свой «купер» на главной дороге, вошел в боковую дверь церковной ограды и направился по узкой аллее, обсаженной тополями, к кладбищу.

Пройдя немного, он услышал голос отца Райана, а потом увидел его. Вокруг открытой могилы стояло не более полудюжины человек. Старый священник с непокрытой головой под дождем читал заупокойную молитву.

Миллер сошел с дорожки и стал позади большого мраморного памятника. Немного спустя отец Райан закончил молитву и группа людей распалась. Гарриет Крейг горько заплакала и отошла в сопровождении горничной Дженни. За ними шел отец Райан. Крейг остался один у могилы, и Миллер подошел к нему.

— Война не поможет, — тихо сказал он. — Это не вернет Джоанну.

Крейг резко обернулся к нему:

— Вы что, умеете читать мысли?

— Я знаю, что случилось сегодня во второй половине дня в «Булл и Белл».

— Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.

— То же самое мне только что сказал и Вернон, когда я с ним встретился. Но кто-то вывихнул Гарри Парсону плечо и сломал ему нос. Кто бы это мог быть, черт побери? Мистер Никто?

Крейг посмотрел вниз, в могилу.

— Она была чудесным ребенком, сержант. Сколько грез ушло с ней, как дым.

— Вот только жаль… венок тут…

Крейг обернулся и нахмурился:

— Какой еще венок?

— Венок, который прислал Вернон. Одному Богу известно, откуда в нем столько ехидства.

— Рад сообщить вам, что у вас неверные сведения, — ответил полковник. — Мы определенно не получали никакого венка от Макса Вернона.

Дождь пошел еще сильнее, и он поднял воротник.

— А теперь вы должны извинить меня, но Гарриет сегодня неважно себя чувствует. И мне хотелось бы доставить ее домой как можно скорее.

— Конечно. Если я смогу чем-нибудь помочь…

— Не думаю, — коротко улыбнулся Крейг, пожал ему руку и быстро пошел прочь.

Миллер следил за ним, покуда он не скрылся за углом церкви, а потом направился к своей машине.

На следующее утро, уже после десяти, у Макса Вернона был поздний завтрак. Он сидел за маленьким столом возле камина, когда раздался стук в дверь и вошел Карвер.

— Ну что там еще? — раздраженно бросил Вернон.

Не говоря ни слова, Карвер протянул ему очень красивый венок из белых лилий.

— Что это такое, Бога ради?

— Венок, который вы приказали мне купить на похороны той девчонки, Джоанны. Я вчера доставил его куда следует. Привратник только что обнаружил его прибитым к запасной двери в переулке.

— Ну и что теперь? — Вернон швырнул салфетку на стол.

— Но это еще не все, Макс. Вот, было при нем.

Вернон взял небольшую картонную карточку, которую передал ему Карвер, и поднес к свету. В черной рамке значилась короткая надпись: