Глава 18

Они пошли в кино. Вдвоем. Они никогда не ходили вместе в кино. А тут он ее позвал, и она согласилась, потому что шла нашумевшая картина, почти все учителя ее уже посмотрели и бурно обсуждали в учительской, она тоже собиралась сходить на нее с Людмилой, но у Люды заболела девочка, а одна идти она не хотела. А Максим просто не знал, чем заняться, и предложил сходить в кино. Пошли в ДК, в кинотеатрах фильм уже прошел, и теперь его крутили во Дворце культуры. Таню это даже больше устраивало — ближе к ее дому, и ей нравился зал в ДК — уютный и кресла мягкие. А фильм не понравился. Сейчас в моде была так называемая «чернуха». Фильм закончился в одиннадцатом часу, когда они вышли, уже стемнело. На площади у фонтана было людно. Кроме зрителей, выходящих из ДК, гуляли парочки и стояли группы молодых людей. От одной такой группы отделился парень и подошел к ним.

— Здорово, Макс, — протянул он руку.

Максим пожал руку:

— Привет, дружище. Какими судьбами?

— Я теперь здесь рядом живу. А ты?

— Вот, в кино ходили, — Максим кивнул в сторону Татьяны.

Парень взглянул на Таню и замер. Таня сразу узнала его — это был старший брат Димы Ильина. Он тоже понял, что где-то видел ее, и теперь силился вспомнить, где они встречались.

— Кстати, Татьяна, знакомься — мой одноклассник Влад, — начал представлять их Максим, но заметил, что Влад не отводит глаз от его спутницы.

— Эй, поосторожней, если ты не перестанешь пялиться на мою девушку, то я за себя не отвечаю, — рассердился Максим.

Тане было смешно, Влад так и не узнавал ее, уставившись на нее в упор.

— А мы уже встречались, — пришла она ему на выручку.

— Где? — с надеждой спросил ее Влад, устав рыться в своей памяти.

— Я заходила к вам домой, вернее, к Ларисе Николаевне, еще зимой. Помнишь, — обернулась она к Максиму, — я рассказывала, хотела отдать деньги, — она опять повернулась к Владу. — Тогда громко лаяла собака, ваша мама ничего не поняла и позвала вас. Я — учительница Димы.

— Точно, вспомнил, у тебя еще шапочка беленькая была, я поэтому и не узнал, — обрадовался Влад.

Максим не разделял его радости:

— Так это тот тип, который приставал к тебе? — обратился он к Тане. Неожиданно он закричал, — Что ты лыбишься? Это он? Признавайся!

Таня опешила.

— Ну, отвесил девушке пару комплиментов, что такого? — вместо нее ответил Влад.

— Комплименты, значит, делал. То-то она лыбится. Так, с тобой я позже разберусь, — жестко сказал Максим Татьяне, и снова обратился к Владу, — а тебя проучу сейчас.

Максим начал грозно надвигаться на Влада.

— Макс, опомнись, у тебя крыша поехала. Я ее вижу второй раз в жизни.

— Максим, прекрати, — Таня схватила его за рукав.

Максим повернулся к ней и положил свою руку поверх ее руки.

— Что, испугались? — весело спросил и засмеялся. — Как я вас!

— Ну, Макс, ты даешь, — с облегчением вздохнул Влад.

— Что, поверили? — продолжал смеяться Максим.

— Я, конечно, очень удивился, — ответил Влад и тоже рассмеялся.

Максим обнял Таню за плечи:

— Тебе не понравилась моя шутка?

Таня натянуто улыбнулась. Она до сих пор не могла поверить, что это шутка, а не коварство ревности.

— А мне понравилась, я уж собрался у девушки прощения просить, — сказал Влад.

— За что? — поинтересовался Максим.

— Ну, может, ей мои комплименты не понравились.

— А ты у нее спроси, — посоветовал Максим.

— Вы уж не обижайтесь, если что не так, — смущенно пробормотал Влад, обращаясь к Татьяне.

— Ничего страшного, — махнула Таня рукой.

— Ничего страшного? — удивился Максим. — Строгости тебе не хватает, — сделал вывод Максим и обратился к Владу: — была бы построже, тогда бы и проблем с твоим братом не было. У меня из-за твоего братца, можно сказать, никакой личной жизни нет, только и слышу про Димку. Мне не терпится с ним познакомиться, чтобы наподдавать, просто руки чешутся.

— Ну-ну, поаккуратнее, он все-таки мой брат, — предостерег его Влад.

— Если ты так за него беспокоишься, так почему ночью по подворотням его учительница ищет, а не ты?

— Когда? Я не знал. Я работаю по сменам, наверное, на работе был.

— Да, ладно, брось оправдываться. Курить будешь? — предложил Максим приятелю.

— Давай.

Они закурили.

— Макс, ты про Андрюху Митина слышал? — спросил Влад.

— Конечно, а про Славку знаешь? — в свою очередь спросил Максим.

Они обменивались новостями о бывших одноклассниках несколько минут. Максим знал все обо всех — кто женился, кого родил, где служил. Наконец Влад рассказал ему то, о чем он еще не знал:

— А ты знаешь, Сухой вернулся.

— Нет, я и забыл, что этой весной срок кончается. Вернулся или должен вернуться? — переспросил Максим.

— Я сам его видел. Изменился очень. Худой стал и старый какой-то.

— Интересная новость.

Таня переминалась с ноги на ногу, слушая их разговор — хотелось домой.

Откуда-то из темноты к Владу подбежал мальчишка.

— Владька, — начал было он и тут заметил учительницу — это был Дима.

— Здрассьте, — прошептал он.

— Добрый вечер, Дима, — ответила Таня.

— Так вот ты какой, северный олень, — присвистнул Максим, — ну давай знакомиться, что ли, орел. Максим, — и он протянул мальчику руку.

Дима неуверенно подал свою руку.

— Ну, не бойся, жми, бродяга, — Максим тряхнул и отпустил детскую руку. Проделал он со всей серьезностью, не делая скидку на возраст собеседника.

— Дима, ты знаешь который час? — спросила Таня.

Мальчик отрицательно помотал головой.

— Уже одиннадцать. Ты ведь знаешь, что не должен в это время гулять один.

— А я с братом гуляю! — с вызовом ответил Дима.

— А брат в курсе? — улыбнулась Таня Владу.

Влад не стал прикрывать младшего братишку:

— Я его отведу домой, не волнуйтесь.

Максим обратился к Диме:

— Слушай, друг, отойдем на минутку, дело есть, — и повел Диму к дереву.

Таня с тревогой смотрела им вслед — они с Владом остались стоять. Рукоприкладством на виду у всех Максим, конечно, заниматься не будет. Хочет его припугнуть? Максим с Димой остановились недалеко от них под деревом.

— Значит так, приятель, — начал Максим, затем сказал что-то еще, но тише, Таня ничего больше не расслышала.

Она взглянула на Влада. Тот тоже следил за братом. О чем они говорили с Максимом, слышно не было. И Влад обратился к Тане:

— Да ты не переживай, я его отведу домой, одного не оставлю, — он опять перешел на «ты».

— А он потом не убежит снова?

— Не должен. Когда отчим выпьет, начинает Димку поучать, а тот злится, они в тот день, наверное, поругались, Димыч психанул, да и убежал, — предположил Влад. — А сегодня оне трезвые — завтра смена, оне водку пьют два раза в месяц — в аванс и получку, — с усмешкой продолжал он.

Таня грустно кивала головой.

— А вообще Димон — хороший пацан, — сказал Влад, — знаешь, как он собаку любит? И сообразительный.

— Я знаю.

Она опять посмотрела на отошедшую парочку, потому что в это время Дима выкрикнул:

— А я никого не просил, чтобы меня искали. Где хочу там и гуляю, а кому не нравится — катитесь!

— Мне лично плевать, где ты, голубь сизый, ночуешь, с кем гуляешь и что делаешь, — тоже повысил голос Максим, — но, я не могу заставить наплевать на тебя твою училку. И если из-за тебя… — Максим опять заговорил тише. Таня знала, какой ужас может наводить этот тихий вкрадчивый голос.

— Я позову их сюда, — предложила Таня Владу.

— Да пусть поговорят, для меня в его возрасте авторитетом были старшие ребята, а не мать с учителями. Я думаю, что Макс дурного не насоветует.

— Что-то я в этом сильно сомневаюсь.

— По молодости кто не совершал ошибок, но Максу подфартило. Ему во всем везет. И девушку нашел самую красивую.

— В первую очередь ему повезло с папой.

— Это точно. Мне вот так не повезло, я в СИЗО два месяца отсидел, не хочу, чтобы Димка повторил мою биографию.

Вернулись Дима и Максим.

— Ну что, Димыч, пойдем домой? — предложил старший брат.

Они попрощались и развернулись, отойдя всего на два шага, Димка нетерпеливо громким шепотом спросил у брата:

— Это Угрюмый Макс?

Что ответил Влад, они уже не слышали, потому что сами пошли в другую сторону.

— Почему угрюмый? — рассмеялась Таня.

— Потому что Веселый Ник уже есть, такой мрачный парень, поэтому мне осталось стать Угрюмым.

— Понимаю, это такой прием на контрасте, когда огромного амбала называют Малышом. А что ты сказал Диме?

— Это был мужской разговор, не для нежных женских ушей. Димка оказался пацан понятливый, хлопот у тебя с ним не должно быть.

— Ты ему угрожал?

— Маленький мой, успокойся, — снисходительно произнес Максим, — все нормально, я же сказал, что он пацан понятливый, ему угрожать не пришлось, мы просто поговорили «за жизнь».

После этого вечера Тане стало казаться, что Дима восторженно смотрит на нее в школе. Отсвет «героического образа» Угрюмого Макса падал и на нее. Еще Дима стал заниматься уроками, по крайней мере, по математике он выполнял все домашние задания, не отлынивал как прежде на дежурствах в классе. Это было отрадно, хотя такая романтизация преступного образа ей не нравилась, но как развенчать его Таня не знала, надеясь, что случай подскажет ей решение.


Она только успела переодеться, придя с работы, и хотела пообедать, когда раздался звонок в дверь. «Если это Аврора — чайку попьем», — обрадовалась Таня, открывая дверь. Когда же она увидела на пороге Проху, первым порывом было захлопнуть дверь и спрятаться в туалете, но ее словно парализовало.

— Макс здесь? — спросил Проха.

— Нет, — с облегчением ответила Таня и хотела закрыть дверь, но не тут-то было — Проха шагнул в прихожую, потеснив хозяйку. Чтобы избежать прикосновения с ним, Тане пришлось отступить.

— Я подожду, — сказал Проха.

— Зачем? — от страха сдавило горло, и голос предательски дал петуха. — Он, наверное, в институте.

— Его там нет, а он срочно должен знать, что ему назначена встреча.

— Значит он дома, — непривычно гортанным голосом сказала она.

— Дома его тоже нет. Подожду у тебя.

— Но вовсе необязательно, что после лекций он придет сюда, а не домой, — надеялась убедить его Таня.

— Возле дома его ждут. Мне скажут, если его перехватят там, — и не разуваясь, Проха прошел в комнату.

Таня осталась стоять, ее била нервная дрожь. Выплеснулись воспоминания о первой встрече с Прохой. Удушливый страх вполз в сердце. Он пришел один, а с минуту на минуту могут прийти его друзья, караулящие Макса возле дома. Она обхватила себя руками, как будто замерзла. Неожиданно она заметила, что стоит на месте, раскачиваясь. Чтобы сбросить оцепенение, на негнущихся ногах прошла на кухню — никакими силами ее нельзя было затащить в комнату, где уселся на диван Проха. На кухне уже кипела вода в чайнике. Она убрала чайник с плиты и села на стул. Неизвестно, сколько она так просидела до того, как на кухню вошел Проха.

— Дай попить, — попросил он.

Таня налила ему воды. «А что если попросить его подождать на улице», — мелькнула мысль, но она не решилась ее озвучить. Проха выпил воду и опять ушел в комнату. Таня уронила голову на руки, сложенные на столе.

Она встрепенулась, чутким ухом услышав звук ключа, вставляемого в замок. Сердце отчаянно забилось. Как она обрадовалась, — впервые за все время! — что он пришел. Она так боялась появления корешей Прохи, что была до безумия рада, услышав лязг замка. Она вышла в прихожую, там уже стоял Проха.

— Пойдем на кухню, — сказал ему Максим, — там расскажешь.

Вдвоем они прошли на кухню и закрыли за собой дверь. Таня легла на диван лицом к стене. Радость, связанная с приходом Максима, быстро испарилась. Оказывается, она привыкла быть несчастной и униженной, но, в действительности, все может быть еще хуже. Вдруг он сейчас уйдет, напоследок бросив Прохе: «Она твоя». Когда-нибудь это должно случиться, еще удивительно, что Максим столько времени с ней, насколько она поняла, девочки никогда надолго у него не задерживались. Значит, пришла пора. Надо было еще тогда перерезать вены. Нет, она бы не смогла. Таня беззвучно глотала слезы. Дверь на кухне открылась.

— Передай, что к шести я точно буду, — услышала она голос Максима.

— Ага, — в коридоре хлопнула дверь.

— Татьяна, — Максим вошел в комнату, — мне надо уходить.

Она продолжала неподвижно лежать, уткнувшись лицом в спинку дивана. Максим подошел поближе.

— Ты спишь? — осторожно спросил он.

Она не ответила, затаив дыхание, пусть думает, что она спит.

— Я приду попозже вечером, — неуверенно продолжал Максим.

Она не могла больше терпеть и осторожно шмыгнула носом. Вышло неожиданно громко.

— Ты плачешь? — Максим склонился над ней.

Она отчаянно замотала головой — пусть он поскорее уходит.

— Танюша, ну что случилось? — он мягко положил руку ей на плечо и попытался развернуть ее к себе лицом. Она сопротивлялась.

— Что он тебе сделал? — с подозрением спросил Максим, отпустив ее плечо.

— Ничего.

— Да что с тобой? — не мог понять Максим. — На работе что-то случилось?

— Нет, ты иди, — сквозь слезы ответила Таня.

— Но ты же плачешь. Из-за чего? — настаивал Максим.

— Из-за него, Прохи, я боюсь его, — наконец-то призналась Таня, ведь все равно не отстанет.

— Таня, ну что ты ревешь, как маленькая. Ты же знаешь, пока я с тобой, никто тебя пальцем не тронет, слова против не скажет, — действительно, как с маленькой заговорил Максим.

— Вот, именно, пока! Пока! — Таня вскочила на колени и закричала. — А что потом? Когда ты меня бросишь? Пользуйтесь кто хочет!

— Ты что совсем кретинка?

— Ты больно умный.

— В общем мне сейчас некогда с тобой разговаривать, нужно убегать, я опаздываю, а вечером приду, — и он убежал.

Но вечером Максим не пришел. Объявился он только через неделю, после майских праздников, мрачный и неразговорчивый. В таком же мрачном настроении Максим пребывал и в остальные дни. Он словно потерял что-то важное и безуспешно пытался себя убедить, что не больно-то ему это и нужно. Тане, конечно, было плевать на его настроение, но мог бы свои переживания переживать в другом месте, а не распространять свои пасмурные флюиды в ее квартире. На земле весна превращалась в лето, а с его приходом дома наступала осень.

Максим все-таки сделал усилие над собой, попытался стряхнуть с себя уныние и повел Таню в ресторан. Это был рабочий день, в заведении было малолюдно, работал только небольшой зал на втором этаже. Идея развлечься в ресторане оказалась неудачной, меланхолия не проходила, они ели молча, Максим рассеяно ковырял салат.

— Ну, расскажи что-нибудь, — наконец промолвил Максим.

— Что рассказать?

— Например, как дела в школе.

— Нормально.

— Как Димка?

— Вроде учится.

— Что ещё нового?

Она пожала плечами — развлекать его она не собиралась.

Максим ушёл курить. Таня доела салат и пошла в дамскую комнату на первом этаже.

Спустившись вниз, она чуть не столкнулась с невысоким полным мужчиной, выскочившим из небольшого холла, в котором не было ничего, кроме двух дверей с женскими и мужским силуэтами на табличках, и зеркала в центре. Посреди холла с озадаченным видом стоял Максим. Поравнявшись с Максимом, она насмешливо спросила:

— Что стоишь как буриданов осел? Мальчики — налево.

Максим словно обрадовался возможности поделиться с ней своими затруднениями, заговорщицки улыбнувшись, спросил:

— Видела мужика?

Тане пришлось задержаться, она кивнула. Максим продолжал:

— Когда я вошел сюда, он открыл дверь и зашел в туалет, но тут же выскочил, как ошпаренный, захлопнул дверь и замер. Увидев меня, произнес: «Лучше вам этого не видеть» и убежал. Я вот теперь думаю, рискнуть или нет.

— Наш «храбрый портняжка» испугался? — Таня не скрывала иронии.

— Я просто вспомнил сцену из фильма «Джентльмены удачи». Помнишь, там очередь выстроилась в мужской туалет в театре, когда они переоделись в теток и зашли покурить.

— Ага, помню. И ты первый в очереди?

Макс не успел ответить, потому что дверь мужского туалета открылась, из него вышла девушка и, даже не взглянув на них, нырнула в женский туалет.

— Что я говорил? Это — переодетый мужик, — сказал Максим.

— Ему идет женское платье, — ответила Таня.

Они засмеялись одновременно, разом, не сдерживаясь. Смех связал их, словно родных — заливаясь, она откинула корпус назад, выгнув спину и запрокинув голову, и схватила Максима за рукав, чтобы не потерять равновесия. Ей словно «смешинка в рот попала», Максим тоже не мог остановиться, они смеялись до тех пор, пока дверь мужского туалета снова не открылась, и оттуда не вышел мужчина. При его появлении Таня сконфуженно замолчала и ретировалась в дамскую комнату, где перед зеркалом девушка красила губы. Таня, все еще в смущении, быстро шмыгнула в кабинку и оставалась там, пока девица не ушла.

Когда Таня вернулась за стол, там уже стояли тарелки с горячим. Они молча ели, но молчание уже не было таким тягостным. Мимо столика прошли мужчина и девушка, столь оригинальным образом вызвавшие замешательство возле туалетных комнат. Таня проводила их взглядом. Пара, обнявшись, стала медленно танцевать. А вдруг Максим тоже захочет потащить её в туалет? Это отвратительно. Он тоже наблюдает за ними? Таня отвернулась от парочки и взглянула на Максима, тот пристально смотрел на неё. Она напряглась, ожидая от него приглашения спуститься вниз. Он брезгливо сморщился и сказал:

— Даже не уговаривай. Секс в антисанитарных условиях меня не прельщает. Нет, и не проси.

Он как будто читает её мысли. Что, у неё на лице всё написано?

К ним за стол подсел развязный молодой человек и обратился к Максиму:

— Здорово, старик.

— Привет, старина, — холодно ответил Максим.

— Что, не ожидал? Ты, я вижу, не рад.

Таня хорошо рассмотрела незнакомца — чуть постарше Максима, сухощав, с ранними залысинами, с тонким лицом, которое можно было бы назвать приятным, если бы не озлобленность, которая временами искажала его черты.

— Отчего же, очень даже рад твоему возвращению, Николай.

— Ну, а если рад, познакомишь меня с нужными людьми.

— Извини, дорогой друг, я уже не при делах.

Таня вздрогнула — это значит, что он порвал с уголовниками?

— И как же теперь ты собираешься отрабатывать свой должок? — спросил Николай.

— Что-что? — удивился Максим.

— Да, паря, за тобой должок.

— Вот это для меня новость. Долги я отдаю сразу.

— А я тебе напомню.

Николай взял свободную вилку и нахально подцепил мясо с тарелки Максима. Положив мясо в рот, Николай стал демонстративно медленно жевать. Максим взял зубочистку и стал ковыряться в зубах.

— Ах, как вкусно, какой сочный кусочек, — приговаривал Николай, жуя мясо.

Проглотив мясо, он выпил водки из стопки Максима.

— Водка хороша, мягко пошла.

Максим протянул зубочистку Коле:

— Будешь?

— Засунь её себе…

— Как хочешь, — Максим взял зубочистку в рот, зажав между зубами.

Таня прыснула. Тут Коля сделал вид, что только сейчас заметил Татьяну:

— Привет, киска.

Таня не ответила. Николай повернулся к Максиму:

— Я два года оттрубил от звонка до звонка, чтобы ты мог вкусно есть, крепко пить, мягко спать, — он подмигнул Татьяне, — а ты забыл, что всему этому обязан мне.

— Понравилось мясо, дорогой, заказать тебе порцию? — участливо поинтересовался Максим. — А то, каюсь, виноват перед тобой, посылки с передачками на зону не посылал, письма не писал, хотя советом помочь мог бы — работать надо было с перевыполнением плана, глядишь, и освободился бы досрочно. И девушку твою не я увел, так что — извини, — сокрушенно развел руками Максим.

— Да нужны мне твои извинения, как… — Николай не заметил подвоха с девушкой. — Пока ты тут развлекался, я заработал ревматизм. Так что придется платить по счетам.

— Я тебе очень сочувствую.

Максим подозвал официантку, заказал двойную порцию мяса и еще пятьсот граммов «Столичной».

— И побыстрее, пожалуйста, мой друг голоден, — поторопил он девушку. — Не беспокойся, родной, по этому счету я все оплачу, — обратился к Николаю, когда официантка ушла.

— Ты идиота из себя не корчи, — обозлился еще больше его товарищ. — Ты мне ответишь за мою судимость. Сам отмазался, а нам пришлось зону топтать.

— Извини, земляк, ты сам знал, на что шел. Ко мне какие претензии? Меня с вами не было? Не было! Я вас честно предупреждал, что это не тот случай, но ты же меня не послушал, — Максим принялся есть, — извини, дорогой, мясо остывает.

— Какой я тебе дорогой! — вскипел Николай.

— Ну, прости, — бедный дурачок, который хочет найти виновных в своей глупости, — Максим безмятежно положил новый кусочек в рот.

— А ты, значит, умненький оказался?

Максим согласно кивнул.

— Кинул нас, на дело не пошел, сбежал, сам отмазался, а нам даже не попытался помочь.

— Мой бедный друг, объясни мне, что значит отмазался? Ты же сам говоришь, что я сбежал, меня там не было, следовательно, отмазываться было не от чего. Или я не прав?

— А до этого тебя тоже с нами не было? Отвечать так вместе. Но ты прошел как свидетель — отмазался, благодаря своему папочке, а он бы мог и за нас слово замолвить.

— Причем тут старые дела? Вы попались на последнем деле, а то, что за вами потянулся еще один эпизод — сами лопухнулись, нечего было болтать лишнего. Так вы еще меня хотели привлечь, хорошо, что свидетелем прошел. Так что, это ты мне, дядя, остался должен, за то, что почти не утянул за собой.

— Да, так было бы честно!

— Честно было бы бабки делить по-честному, а не по потребностям.

— Ты, крысеныш, зоны не нюхал, а меня учить будешь, сопля зеленая!

Официантка поднесла блюдо с мясом и водку в графине.

— А вот и горячее! — обрадовался Максим. — Не трепи нервы, братан, лучше поешь, на зоне вряд ли такое давали.

Максим налил Николаю и себе водки, замер с поднятым графином, посмотрел на Таню: «Выпьешь с нами?». Таня кивнула, она обратила внимание, что Максим Николаю налил в свою стопку, из которой тот уже пил, а себе взял чистую стопку от свободного прибора.

— Давай, Коля, за встречу, — Максим поднял стопку.

Они выпили, Николай начал есть, Максим тоже уткнулся в тарелку — к нему вернулся аппетит. Таня несколько раз поймала на себе оценивающий взгляд Николая. Максим ничего не замечал, он снова разлил водку.

— Ну что, по второй? — предложил он.

Продолжали есть так же молча, Таня только ловила цепкие взгляды Николая. После четвертой стопки Николай произнес:

— Макс, подлец, не надейся отделаться ужином.

— Тебе добавки, Сухой? — тотчас же отозвался Максим.

— Не ерничай, Данил, я серьезно. Это девки пусть тебе отдаются за ужин в ресторане, — Николай кивнул в сторону Татьяны.

Таня напряглась, недобро сверкнув глазами на Максима, но он не смотрел на нее, зато встретилась взглядом с Николаем — он нагло усмехался.

— Ты меня, земляк, обижаешь, — огорчился Максим. — Считаешь, что я недостоин любви за свое обаяние, внешний облик, наконец, богатый внутренний мир, черт возьми? Что девочки меня любят только за плату? Танюша не из таких.

— Конечно, ты у нас красавчик. Вдобавок еще и богатенький Буратино. Я тут прикинул, сколько ты мне должен за два потерянных года. Не волнуйся, для тебя это не будет обременительно. Всего две тысячи. По куску за год. По-моему справедливо.

— Даже два рубля для тебя слишком много, — обозлился Максим. — Две копейки — красная цена твоей глупости.

Максим вытащил из кармана брюк мелочь, перебрал на ладони монетки, и протянул Коле одну, достоинством в три копейки:

— Вот, возьми, меньше у меня нет. Сдачи не надо.

Николай выбил у него из рук деньги, монеты рассыпались, зазвенев по полу.

— Как хочешь, — пожал плечами Максим, — хватило бы прокатиться на трамвае.

— Слушай, засранец, даю тебе срок один месяц, чтобы ты принес мне деньги, — Николай начал зло цедить слова, — где ты возьмешь деньги, меня не волнует, можешь кассу ограбить, хотя где тебе, ты ж побоишься рискнуть, так что проси лавэ у папашки. А не принесешь, я тебя везде достану, не побоюсь, мне зона теперь — второй дом.

Максим рассмеялся:

— Ой, как страшно.

Николай встал из-за стола:

— Пока ты смеешься, я с твоей девочкой потанцую.

Николай обошел стол и положил руку Тане на плечо:

— Ну, матрешка, пойдем, потанцуем.

Максим дернулся вскочить, но Таня опередила его, сбросив руку Николая со своего плеча:

— Не лапай, еще не заплатил. Как говорится, кто платит, тот девушку и танцует.

Николай посмотрел на Максима:

— А говорил — не из таких.

— Из таких, из таких, — возразила ему Таня. — Только я сама выбираю, кто платит за мой ужин. И тебя, друг, увы, в этом списке нет. Включить тебя в него — себя не уважать.

— Значит, танцевать со мной — ниже твоего достоинства? — Николай угрожающе склонился над Таней.

— Еще ниже — на уровне плинтуса, — не согласилась Таня.

Максим напряженно следил за их разговором, готовый в любую минуту вскочить. Что я говорю? — удивилась сама себе Таня, — надо было идти танцевать с этим придурком, и пусть бы Максим подергался, эх, не догадалась сразу.

Николай выпрямился:

— Вы хорошо спелись, птенчики. А теперь слушай меня, красавица, если твой гаденыш через месяц не принесет мне деньги, тогда ты попадешь в мой список — станешь моей девкой. Я тебя заценил, сладкая моя, на две тысячи потянешь. Что ты теперь запоешь, моя прелесть?

— Еще не твоя, — ответила Таня и обратилась к Максиму, — милый, надеюсь, ты ценишь меня дороже и не продешевишь, — она плаксиво надула губки.

Максим встал:

— Ты, ублюдок, меня уже достал. Пойдем, выйдем.

— Пожалуйста, — согласился Николай, — только я добавлю это в свой счет.

Они двинулись к выходу, на них стали оглядываться из-за соседних столиков. Таня осталась сидеть. Она нисколько не волновалась за Максима, наоборот, было бы неплохо, если бы Максима немного побили, он того заслужил. Только почему немного? Много, даже очень много, за все то, что он причинил ей. Только пусть счеты сводить будет не Коля — это хамло, тоже мне, нашел шлюху. Ничего, Максим поколотит его. Неужели это от спиртного она стала такой кровожадной?

Принесли счет. Очень вовремя — боятся, что ее кавалер уже не вернется. Она открыла книжечку, посмотрела на «итого», у нее таких денег с собой не было, она закрыла и отодвинула книжку — остается надеяться, что Максима не прирежут. Перед глазами предстала до жути правдоподобная картинка — Коля с ножом идет на Макса, тот пытается выбить его, но Коля уворачивается и всаживает нож Максиму в живот, — море крови. Она постаралась побыстрей избавиться от этой картинки, и не из жалости к Максиму, а потому что не хотелось разбираться с администрацией ресторана, если придется платить ей. Она представила, как позорно будет выглядеть, выворачивая карманы у раненого, чтобы рассчитаться. Таня налила в бокал остатки вина и выпила одним залпом. Время тянулось, официантка убрала пустые тарелки, переложила книжку со счетом ближе к Татьяне, но пока ничего не сказала. Таня терпеливо ждала.

Вернулся довольный Максим:

— Солнышко, твои ставки повышаются, он запросил две с половиной тысячи.

Максим сел за стол, он практически не пострадал, кроме небольших ссадин над бровью и на скуле.

— Ты рада? — спросил он.

— Безумно, — сердито ответила Таня, — ты находишь это справедливым?

— Ну что ты, Танечка, тебе цены нет.

Максим улыбался, он был в великолепном настроении — вечер удался. Заметив счет, он спросил:

— Кофе будешь?

— Не хочу.

— Тогда домой?

Расплатившись, они ушли. По дороге домой Максим веселился:

— Ты бы видела свое выражение лица, когда сказала «Не лапай», ты выглядела как царица. Не думал, что ты его сможешь отшить.

— Само как-то вырвалось. Спиртное развязывает язык.

— Настолько, что ты меня назвала милым.

— Чего только не сболтнешь спьяну.

— А про плинтус было немного жестоко, ты не находишь?

— Жестоко было с двумя копейками.

— А, по-моему, очень даже весело.

— Максим, ты теперь будешь деньги искать?

— Ты что, с ума сошла? — испугался Максим. — Какие деньги?

— Сухому, две тысячи.

— Во-первых, уже две с половиной, а во-вторых — я же назвал его цену.

— Я так поняла, платить ты ему не собираешься.

— Нет, конечно.

— Значит, через месяц мне его ждать?

— Не принимай это всерьез, малыш. Он больной, они все с зоны приходят ненормальные. Я его так отделал, он к тебе за версту подойти побоится, — самодовольно хохотнул Максим.

— Максим, а что значит не при делах? — решила сбить его самодовольство Татьяна.

— Татьяна, давай, я не буду тебе отвечать. Очень не хочется портить такое хорошее настроение.

Таня громко запела:

«А ты — не летчик, а я была так рада,

Любить героя из лётного отряда!»

Они уже подходили к подъезду ее дома.

— Тише, — зашипел на нее Максим, — соседей перебудишь.

— С каких пор ты стал думать о других? — поинтересовалась Татьяна.

— Эх, зря я тебе налил водки, — покачал головой Максим, — ты от нее дуреешь.

Она обиделась и спросила:

— Максим, а Сухой сказал, что ты их кинул, это как?

Она думала, что он опять отшутится, но Максим начал рассказывать:

— Сначала шалили по мелочам, а потом решили одно дельце покрупней провернуть, — какое я тебе говорить не буду: меньше знаешь — крепче спишь. Сухой всем пытался доказать, что он — главный, он и, правда, был старше всех нас на два года. Нас четверо было. Деньги он делил по-честному, — мне, как менее всех нуждающемуся — меньше всех.

— Так в тебе говорит обида, что тебя обсчитали, — съехидничала Таня.

— Нет, тогда я, действительно, считал, что это справедливо, пока не понял, что сидеть будем-то одинаково. Но в то время мне был интересен сам процесс. Так вот, я начал разрабатывать план для нового дела, Сухой воспринял это как покушение на свое лидерство, торопил, хотел сделать наскоком. Я сказал, что нахрапом ничего делать не буду, пока не проверю, что на дело можно идти, мы тогда чуть не подрались, я плюнул и ушел, а они в тот же вечер попались. На следствии вылезло еще дело, их объединили в одно, я прошел свидетелем — папа немного помог.

Они уже были дома.

— Плохо, — сказала Таня.

— Что плохо? — переспросил Максим.

— Ты вынес еще один урок безнаказанности. Ты же со школы уверен, что тебе все позволено.

— Раньше, гораздо раньше, — он обнял ее за талию, приподнял над полом и закружил. — Такая умница, а не поняла — уже в детском саду я знал, что бы я ни сделал, воспитатели меня не накажут.

— Отпусти меня, — приказала Таня.

— Нет.

Максим продолжал кружиться по комнате. Было головокружительно страшно.

— Мы же упадем. Поставь меня на пол!

Максим прижал ее к себе еще крепче.

— Я тебе не воспитательница, я накажу тебя за это, как только ты отпустишь меня, — пригрозила Таня.

— Тогда точно не отпущу, — сказал Максим и покачнулся.

С трудом удержав равновесие, он остановился и поставил ее на пол, не выпуская из рук.

— Ну и какое будет наказание? Я заранее дрожу.

— Наказание телесное, — Таня схватила со стола самую толстую книгу — «Словарь иностранных слов» — и замахнулась.

— Не бейте меня, тетенька, только не по голове, это мое слабое место, — жалобно заскулил Максим, прикрывая голову руками.

Таня засмеялась:

— Не бойся, пустой голове это не повредит.

— Нет, чесслово, у меня очень редкое заболевание, меня нельзя бить по голове.

— Это заболевание называется «воспаление хитрости». Кстати, тебя сегодня уже били, — Таня показала на ссадины, — и, ничего, жив еще.

— Так то по лицу, а по темечку нельзя, я могу умереть, у меня «родничок» не зарос.

Таня снова замахнулась книгой:

— Не пытайся меня разжалобить.

Она хлопнула его по голове книгой.

— Я же тебя просил, — выдохнул упрек Макс, закрыл глаза и упал на пол, не картинно, как в театре падают актеры, а с громким стуком рухнул у ее ног, как мешок с картошкой.

— Очень правдоподобно, — сказала Таня и пошла в ванную.

Она довольно долго пробыла там, смывая макияж и расчесывая волосы. Когда она вышла, Максим лежал в той же позе.

— Можешь вставать, спектакль окончен, — произнесла она, но Максим не пошевелился.

Тогда она стала переодеваться, следя за Максимом, рассчитывая поймать его, если он будет подглядывать за ней. Но его ресницы ни разу не дрогнули. Завязав на халате пояс, она подошла к Максиму и потыкала его в бок босой ногой:

— Хватит притворяться.

Тело было тяжелым и неподатливым.

— Ну, как хочешь.

Она обулась и ушла на кухню, поставила греться чайник. Вернувшись в комнату, она опять ткнула Макса в бок, уже ногой в тапке. Он не пошевелился, тогда Таня присела на корточки и сказала:

— Кончай прикидываться.

Максим продолжал молчать, происходящее начинало ее злить. Устав сидеть на корточках, она встала на колени и, склонившись над ним, стала трясти его за плечо:

— Максим, перестань.

Максим поднял руки и соединил их у нее за спиной. Не открывая глаз, он засмеялся:

— Что, поверила?

— Ничего подобного, просто ты мне мешал пройти к столу.

Он открыл полные укоризны глаза:

— Малыш, как ты могла? Я от тебя такого не ожидал. Как ты могла пинать совершенно беспомощного человека?

— Это ты-то беспомощный? — она попыталась выпрямиться, но Максим крепко сцепил руки у нее за спиной.

— Это судороги, я не могу расцепить руки. Извини.

— Ничего, я тебе помогу, — Таня стала вырываться, но Максим только крепче сжимал руки.

Бороться с Максимом было весело, они возились как жизнерадостные котята, крепкие, нескромные прикосновения сильных рук вызывали приятные ощущения, ей понравилось трогать сильные мышцы рук, касаться твердой груди, притрагиваться к упругому животу. Неожиданно тесной стала одежда, она сковывала движения, мешала. Они избавились от нее, не прерывая игру. Между тем игра переросла в ласки, причем взаимные, и ласки закончились соитием прямо на полу. Таня не поняла, как все это произошло. Максим был прав, не надо было ей пить водку.

Когда они зашли на кухню, на дне чайника испарялись остатки воды. Пришлось кипятить воду заново.

Загрузка...