Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить

Глава 25

Иногда её навещала Люда. Ей Таня сказала, что упала с лестницы. Люда скептически поджала губы, но промолчала.

Она пришла на работу в тот же день, как закрыли бюллетень — нужно было нагонять программу, не на все ее уроки нашли замену, и они с завучем уселись за расписание, чтобы уплотнить ее график.

Работая в школе, Таня до этого ни разу не болела, поэтому очень удивилась тому, как обрадовались ее ученики, когда она вышла после перерыва. Особенно бурно выразил радость ее уже шестой «Б» — когда она вошла в класс, девочки захлопали в ладоши, а с задних парт раздалось нестройное «Ура!». Таня быстро успокоила класс, но в душе не могла не признать, что это очень приятно.

Таня, оказывается, соскучилась по школе. В первый же день задержалась после уроков. У нее была куча дел, еще она хотела дождаться когда освободится Люда, чтобы поговорить. Но после шестого урока, в учительскую вместе с Людмилой и другими учителями вошел милиционер в сопровождении директора. Директор отрекомендовал представителя закона и попросил Татьяну подойти к ним. Ничего не понимая, Таня вышла на середину комнаты, где стоял директор. Милицейский чин зачитал ей благодарность за проявленную храбрость и содействие органам милиции. Уши у нее запылали. Теперь вся школа будет знать, что она с друзьями шаталась вечерами по безлюдным переулкам. Женька ведь обещал, что никто ничего не узнает. Ей вручили благодарственную бумагу и пожали руку. Благодарность была оформлена солидно, с кучей подписей и печатей. Среди подписей ей бросилась в глаза знакомая фамилия — Данилов А.С. Так вот в чем дело! Максим не хочет оставить ее в покое. Ну он за это ответит!

Как только стихли хлопки учителей и милиционер вышел, Таня, не отвечая на вопросы и поздравления учителей, набросила пальто, сунула благодарность в бездонную сумку и, схватив шапку, вылетела из учительской, ни с кем не попрощавшись. Значит, таким образом Максим с папашей хотят задобрить ее, показать свою признательность. А то, как она будет выглядеть в глазах всей школы, их не волнует. В том, что это Максим упросил отца отблагодарить ее, она не сомневалась. И спешила к нему домой. Она выскажет ему все! Пусть не думает, что такими дешевыми приемами может заставить ее все забыть. Только бы он был дома, а не в институте, молила она, пока ехала в автобусе. Она совсем не вспыльчивая, но терпение лопнуло. Он постоянно посылает к ней то Сашку, то Аврору, но сегодня он перешел все границы.

Она в нетерпении несколько раз нажала на кнопку звонка — дверь не спешили открывать. Она еще не потеряла решимости высказать ему все, только бы он оказался дома. Наконец услышала за дверью шаркающие шаги, и как щелкнул замок. Максим распахнул дверь, он был голый по пояс, в спортивных брюках и босиком. Лицо у него было заспанное и недовольное. Но, увидев ее, Максим просиял радостной улыбкой, все лицо его озарилось светом и блеском восторга.

— Таня, — произнес он обрадовано, — здравствуй, Танечка.

Ну ничего, сейчас она испортит ему всю радость жизни, пусть не думает, что его уловка удалась.

— Прекрати меня доставать! — вместо приветствия набросилась на него Таня. — Оставь меня в покое. Ты уже совсем обнаглел, даже милицию задействовал!

— Таня, ты о чем? Проходи, объясни толком, что случилось, — не понял или сделал вид, что не понял Максим.

Она перешагнула порог, но дальше коридора проходить не стала.

— Сначала ты подсылал ко мне своих друзей, чтобы они уговорили меня простить тебя. А когда это не помогло, ты обратился к папе. Решили достать меня через милицию? Сколько это будет продолжаться?

— Какая милиция? Причем тут папа? Таня, я ничего не понимаю.

— Хватит притворяться! Думаешь, я не знаю, кто это придумал? — Таня открыла сумку и вытащила отпечатанную благодарность.

— Что это? — спросил Максим.

— На, полюбуйся, — сунула она ему в руки бумагу.

Максим начал читать.

— Очень хорошо все написано, — сказал он.

— Ты понимаешь, что вы меня опозорили на всю школу! Зачем ты это сделал? Посмеяться надо мной захотел?

— Ну что ты! Я тут ни при чем.

— Посмотри на подписи. Думаешь, я не поняла, что это ты уговорил отца написать эту бумагу.

— Таня, я тут совершенно не при чем, честное слово, — оправдывался Максим. — Я ничего не знал. Правда. И думаю это инициатива со стороны милиции, а не отца, ему только дали подписать.

— И Аврору с Сашкой тоже не ты ко мне подсылал!

— Конечно. Не знаю, что они тебе наговорили, но я ни о чем их не просил.

— Разве тебе можно верить? — Таня хотела добавить что-нибудь обидное, но услышала из глубины квартиры женский голос:

— Максим, ты где? Что случилось?

— Я занят, — крикнул Максим.

Таня так и застыла с открытым ртом. А он время зря не теряет, наверстывает с девицами все, что упустил в тюрьме. Правильно, что не поверила Авроре, будто Макс по ней сохнет. Вот значит, как он переживает. Но пусть это останется на совести Авроры.

— Это мама, у нее сегодня выходной, — Максим заметил ее изумление.

Она только сейчас поняла, что это был голос Екатерины Николаевны. Таня сникла. Вдруг он, действительно, не при чем?

— Ладно, я пойду, — она забрала бумагу и положила в сумку.

— Останься, я кофе сварю, — тихим голосом пригласил Максим, — я мигом.

— Нет, — она развернулась и быстро вышла.

Сбегая по лестнице, она услышала голос Максима:

— Таня, Таня, не уходи!

Она только ускорила шаг и стремглав выскочила из подъезда. Подходя к углу дома, она оглянулась — Максим в одних брюках босиком выбежал из подъезда.

— Таня! — еще раз крикнул он.

Она решительно свернула за угол. Какую глупость она сделала, что пришла к нему. Максим не имеет отношения к этой бумаге. Что он теперь будет думать о ней? Она вела себя как взбалмошная дура, она сама, сама искала с ним встречи, найдя ничтожный повод. И с чего она взяла, что это выдумка Максима? Но в милиции-то о чем думают, как она завтра придет в школу?

— Ты почему вчера так сразу убежала? — набросилась на нее Люда утром следующего дня.

— Скромница вы наша, — прокомментировала историчка, — застеснялась, вот и убежала.

— Да, не смущайте вы Татьяну Викторовну, — заступилась Слинкова, — дайте ей успокоиться.

— А смущаться нечего, тут гордиться надо. Татьяна Викторовна смогла остановить убийцу, на счету которого несколько невинных жизней, — сказал учитель физики.

Прозвенел звонок, и учителя разошлись на первый урок, в учительской остались Таня, Люда и Антонина Сергеевна — у них было «окно». Люда подсела ближе к Тане:

— Танюш, ты как будто не рада, что тебе вручили грамоту.

— А чему радоваться? Представляю, что обо мне теперь думают. Помнишь, как на меня накинулись, когда я сказала, что надо объявить, что в городе появился маньяк. Нечего по ночам шляться!

— Ты что же, думаешь, что тебе поверили, будто ты упала с лестницы? — возразила Людмила, — ты забыла, где работает муж у Козловой.

— Да и без нее слухи разные ходили, — присоединилась к их беседе Антонина Сергеевна.

— А что говорили? — Таня переводила взгляд то на подругу, то на Слинкову.

— Да всякое, — вздохнула Людмила, — не бери в голову, теперь-то слухи прекратились.

— А все-таки? — настаивала Таня.

— Говорили, что тебя чуть не убил маньяк, и ты лежишь в реанимации. Но я сказала, что ты дома, ничего страшного.

— А еще что?

— Еще говорили, что тебя изнасиловали, — сказала Антонина, — а твои друзья убили насильника. Но тут уже Козлова, опровергла слухи, сказала, что маньяк только ранен.

Таня поняла, что им удалось сохранить в секрете, что они намеренно гуляли по вечерам, чтобы выследить убийцу.

— Так что вчерашний визит милиции положил конец всем слухам и недоразумениям, расставил все точки над i, — продолжила Слинкова.

Таня сочла нужным рассказать разработанную ими легенду про детскую ванночку. Удовлетворив любопытство коллег и получив заслуженную дозу сочувствия и восхищения, Таня пошла в класс.

После уроков кабинет математики заполнился ребятами из ее класса — кроме дежурных пришли несколько учеников с вопросами по новой теме, ведущие классного часа, кто-то ждал друга. Эта неформальная обстановка была нарушена «каменной» Тамарой Анатольевной, классной руководительницей 6 «А». Сорокалетняя дама была всегда настолько подтянутой и строгой, что ее в глубине души побаивалась даже Татьяна, не говоря о ее шестиклашках. А сталкиваться по работе им приходилось часто, Тамара Анатольевна вела в шестых классах русский язык, а Таня — математику, в том числе и в ее 6 «А». Кроме того, между «ашками» и «бэшками» шло негласное соперничество.

Тамара Анатольевна привела красного и взъершенного Ильина Диму. Вслед за ними в класс прошмыгнули несколько девочек. Строгая и беспристрастная Тамара Анатольевна сейчас была сильно разозлена. Она сообщила Тане, что Ильин избил ее ученика Аркашу Евдокимова, потребовала разобраться и принять меры. Тамара Анатольевна хотела уйти, но Таня стала расспрашивать ее о причинах конфликта. Кто начал потасовку Тамара Анатольевна не знала, она вмешалась, когда драка была в самом разгаре. Ильин был настолько агрессивен, что буквально измолотил совсем не слабого Аркашу, а когда она стала их разнимать, то ничего не замечавший вокруг Дима, отмахнулся от нее и чуть не сломал ей палец на руке, и сейчас она идет в медпункт. Тамара Анатольевна ушла.

Надо будет поговорить с Димой наедине, в присутствии одноклассников Дима вряд ли пойдет на откровенность. Как она и боялась, Дима не отвечал на ее вопросы, и тогда Таня вынуждена была обратиться к трем девочкам, которые вошли в класс последними. Они наблюдали за дракой с самого начала. Задав им несколько вопросов, Таня выяснила, что Евдокимов нехорошо выразился о их 6 «Б» классе. Девочки очень смущались, но Таня решила, что они стесняются повторить те нелитературные выражения, которые услышали из уст Аркаши.

— Дима, как бы ни обзывался Аркаша, это не повод распускать кулаки. Понимаю, ничего приятного в том, что твой класс обзывают, нет. Но на такие глупости лучше вообще не обращать внимания, или сказать что-нибудь вроде: «Это ты от зависти, что у нас такой дружный класс».

Дима уставился в пол. Таня перевела взгляд на девочек, они натянуто улыбнулись в ответ.

— Но отчего такая жестокость, ты даже чуть не сломал палец Тамаре Анатольевне?

После тягостного молчания за Диму ответили девочки:

— Аркашка говорил о вас плохое, Татьяна Викторовна, — первой осмелилась сказать Женя Сайнова.

— Да, он сказал, что вы сами виноваты, что вас…, - продолжила ее подружка.

— Молчи, дура! — набросился на неё Дима.

Таня удержала его за рукав.

— Что нечего было шляться по ночам, — пришла на помощь подружкам третья свидетельница.

— Ну вы и дуры! — крикнул им Дима, пытаясь вырвать свою руку.

— Девочки, не надо уподобляться Евдокимову и пересказывать то, что он услышал от плохих людей, — она пресекла вдруг прорвавшуюся разговорчивость девчушек.

— Он сказал, это правда, и поэтому вы на работу не ходили, — глядя в пол, тихо произнесла Сайнова.

Надо же, а ведь, действительно, обидно, поняла она Димку.

— Спасибо тебе, Дима, что ты вступился за меня, — она отпустила дергавшегося мальчика, — но я сама могу постоять за себя. Да на меня напал убийца, когда я вечером одна шла по улице, но я не только отбилась от него, но и ранила, а потом на помощь пришли мои друзья, и его задержала милиция. Мне, конечно, пришлось нелегко, у меня была трещина челюсти, поэтому я была на больничном. А вчера мне из милиции вручили вот эту грамоту, — Таня вытащила из-под кипы тетрадок на столе благодарность, которую с утра выложила из сумки, не предполагая, как она сможет ей пригодиться.

Она протянула благодарность успокоившемуся Диме. Дети, внимательно ее слушавшие, сгрудились возле учительского стола. Кто-то заглядывал через плечо Димы, кто-то уже тянул у него из рук бумагу.

— Осторожно! — прикрикнул на них Дима.

Прочитав благодарность, он давал читать ее другим, не выпуская ее из своих рук. Как хорошо получилось с грамотой, зря она злилась на милицию… и отца Максима.

Женя Сайнова взяла Таню под руку и прижалась к ее боку.

— Татьяна Викторовна, вы — героиня, — прошептала она.

С другой стороны ее также под ручку взяла подружка Сайновой Наташа.

— А я потом журнал в учительскую вам отнесу, ага? — попросила она.

Таня кивнула. В этом возрасте у девочек любовь к старшим все еще ищет выхода в телесном контакте, и Таня не стала их резко одергивать. Когда во время учебы она отрабатывала педагогическую практику в лагере, девочки висели на ней гроздьями. Дождавшись, когда все прочитают грамоту, она мягко освободилась от объятий учениц и забрала благодарность у Димы.

— Дима, ты поступил как настоящий ры…,- Таня передумала, поняв, что рыцарь — это слишком книжно, — как настоящий друг. Но избивать Аркашу было ни к чему, — ну ударил бы пару раз и довольно, подумала про себя Таня, и продолжила, — нужно было сказать, что он глупец, раз повторяет за другими, то чего не понимает.

Как еще всё это объяснить Тамаре Анатольевне? Но в любом случае наказывать Диму она не будет.

До учительской ее проводили девочки, одна несла журнал, другой Таня дала понести тетради. В учительской ей сразу бросилась в глаза забинтованная рука Тамары Анатольевны. Неприятно сжалось в груди. Димке крупно не повезло.

— Перелом? — спросила Таня.

— Нет, вывих, — ответила Тамара Анатольевна, — а вы разобрались в причинах такой жестокости?

Таня рассказала ей то, что узнала.

— Я понимаю, вам неудобно наказывать Ильина, — сказала Тамара Анатольевна, — я сама позабочусь, чтобы его наказали по всей строгости. Иначе он всех нас покалечит.

Таня попыталась защитить Диму, но коллега не стала слушать ее возражений и ушла домой, гордо держа перед собой поврежденную руку.

На следующее утро Тамара Анатольевна успокоилась и выслушала Таню. Она смягчилась, когда Таня рассказала, как Димка любит свою собаку, и как трогательно печется о младшем брате, который учится во втором классе. Тамара Анатольевна и сама понимала, что Дима вывихнул ей палец непреднамеренно, без злого умысла. Они договорились с Таней, что Дима извинится перед Тамарой Анатольевной, а она в свою очередь поговорит с Евдокимовым. Таня обещала, что после уроков они с Димой придут в кабинет русского языка, Таню очень заботило, чтобы в кабинете больше никого не было, главное — ребят из 6 «Б». Она понимала, как это будет нестерпимо для Димы. Лучше понимать этого строптивого мальчишку ей помогли Саша с Максимом.

Но до конца уроков ей еще раз пришлось испытать любопытство учеников к своей персоне, на этот раз старшеклассников. В 11 «Б» Таня начала новую тему, предварив ее замечанием, что из-за ее нездоровья они отстали от плана.

— А чем вы болели? — громко поинтересовался со своего места в первом ряду Сергей Ефимов, самый умный из ее учеников, щелкающий любые задачи как орешки.

Таня стояла у стола перед проходом между первым и вторым рядами и заметила, что Миша Носков показывает Сереже под партой кулак. Сережа лишь улыбался, ожидая ее реакции.

— Вообще-то это достаточно интимный вопрос, — сказала Таня, — в твоем возрасте уже пора понять, что такие вопросы не всегда уместны.

— Да я просто хотел узнать, как ваше здоровье, — невинным тоном ответил Сережа, глядя ей в глаза.

— Спасибо за заботу, я чувствую себя прекрасно. Но сдается мне, что тебя, да и остальных тоже, больше интересует, сколько вреда причинил мне убийца, напавший на меня. Ведь, наверняка, вы уже все слышали и обсуждали это между собой.

В классе зашумели, зашевелились.

— Ну что вы, Татьяна Викторовна…Мы ничего плохого… Ефим, прекрати выступать, не мешай вести урок, — раздавались голоса с мест. Молчал лишь Сережа, продолжая смотреть на нее.

— Тихо! — остановила шум в классе Таня.

Когда она поддалась на уговоры Саши и Жени, она и не предполагала, чем все это обернется, что придется вот так стоять перед детьми гиперсексуального возраста, которых интересует только один вопрос — изнасиловали ее или нет. Но и стесняться ей нечего.

— Сережа, наверное, прав, и вам лучше все узнать из первых уст, чем питаться слухами. Я расскажу вам, что мне пришлось пережить, хотя это не так просто для меня, потому что в том, что произошло, нет ничего приятного, а тем более забавного, — она выразительно посмотрела на Сережу, он опустил глаза в парту.

Ученики притихли. Таня в нескольких словах описала, что с ней произошло.

— И я рада, что смогла остановить преступника, на счету которого было четыре жизни, — закончила она словами учителя физики. — А сейчас — новая тема, мы и так потеряли много времени.

В одиннадцатых классах уроки алгебры были сдвоенные, и поэтому после звонка на перемену многие остались в кабинете. Возле учительского стола столпилось несколько девочек, не решаясь о чем-то спросить.

— Вам не терпится узнать, как решить 305 уравнение? — оторвалась Таня от своих записей. — Мы на уроке все разберем.

— Нет, вовсе нет, — испуганно отреклись ученицы, она так и знала — математики им хватает на уроках, — Татьяна Викторовна, мы хотели спросить, а вам страшно было?

На секунду она задумалась и ответила:

— Да, потом — очень, я даже пройти мимо него боялась, мне казалось, что он снова набросится, хотя уже приехала и милиция, и «Скорая». А вначале не успела испугаться, думала только о том, как вырваться.

— Вы такая смелая.

— В милиции тоже так считают, — Таня показала им благодарность.

К ним подошло еще несколько человек, бумага пошла по рукам.

Как ни старалась Таня не быть предвзятой, у нее выходило, что Дима Ильин поступил правильно и наказывать его нельзя. Но, так или иначе, Тамара Анатольевна пострадала от его руки, и защищая честь одной учительницы, нельзя калечить здоровье другой. Она попыталась объяснить это Диме после уроков и повела его к Тамаре Анатольевне. К облегчению Тани, она была одна в кабинете. Дима встал перед Тамарой Анатольевной и сказал, что совсем не хотел ударить учительницу, это вышло нечаянно.

— Простите меня, — наконец произнес он долгожданные слова.

На этом инцидент был исчерпан.

Аврора заходила к ней все реже — приближалось время свадьбы, и у подруги было много хлопот. А сама Таня к Авроре перестала заходить после того, как чуть не встретилась у нее с Максимом, хорошо, что в тот раз Саша позвонил невесте и сказал, что через десять минут они с Максом заедут.

А свадьба готовилась веселая. Света с подружками готовили стихи, плакаты, сценарий выкупа невесты. Таня в участии отказалась, ссылаясь на занятость в школе, ведь жениху помогает в первую очередь свидетель, а свидетелем, конечно, будет Максим.

В день свадьбы Таня поменялась уроками, чтобы уйти с работы пораньше. Регистрация была назначена на два часа дня, а еще надо было выкупить невесту. Таня находилась в одной комнате с Авророй, пока ее подружки чинили препятствия для жениха. Аврора спокойно ждала своего суженого, но когда Саша преодолел последний рубеж, с таким радостным визгом бросилась ему на шею, как будто он спас ее, зарубив Змея Горыныча, державшего ее взаперти. Невозможно было не позавидовать такому счастью.

Никогда до этого ей не приходилось видеть более красивую пару, чем Саша с Авророй, когда они стояли на красной дорожке. Оба высокие, статные, счастливые. Она испытывала чувство гордости, глядя на них, словно они — ее творение. Впрочем, это в ее квартире они зачали ребенка, благодаря которому стоят сейчас вместе. Свидетельницей Авроры была Люба, что звучало очень символично в устах распорядителя Дворца бракосочетаний: свидетельница Любовь.

Сама свадьба проходила в столовой, куда вместилась почти сотня человек. Столы в зале стояли буквой «П». Максим со свидетельницей сидели рядом с молодыми. Таня сидела на внутренней стороне буквы «П», напротив Светы, у которой уже был заметен животик, рядом с ней — Костя с новой подружкой. Место Таню устраивало — почти спиной к Максиму, можно не бояться встретиться с ним взглядом. В том же ряду, что и Света, но ближе к молодым, сидела Юля, она специально приехала на свадьбу подруги.

Первое время ей казалось, что она чувствует, как Максим взглядом сверлит ее спину, и с трудом удерживалась, чтобы не обернуться. Неизвестно, что хуже — встретиться с ним взглядом или увидеть, что он даже не смотрит на нее или вообще вышел. Но после нескольких рюмок вина ей стало все равно, смотрит он на нее или нет. Она вместе со всеми участвовала в веселье, кричала «Горько!», аплодировала, когда жених и невеста закружились в вальсе.

Поздравить молодых пришел председатель горисполкома. Он был один, без жены. Данилов-отец произнес цветистый тост и сел рядом с родителями молодых.

Вокруг нее места опустели — Костя ушел танцевать со своей девушкой. На свободный стул присел Андрей Степанович. Она виделась с ним у Максима за все время несколько раз, обменявшись парой слов, и не подозревала, что он запомнил ее.

— Спасибо тебе, родная, за твой подвиг.

Таня, запинаясь, начала смущенно отнекиваться, но Данилов продолжал, не обращая внимания на ее протесты:

— Спасибо, что согласилась на рискованную авантюру, доверилась Шуре с Женей.

— Откуда вы знаете? Вам Максим рассказал?

— Нет, Евгений, когда благодарность оформляли, — улыбнулся он.

— А Максим знал о грамоте?

— Я ему не говорил, это же на работе было, а ты почему спрашиваешь?

— Думала, что он вас попросил.

— Нет. Хотя мог бы, это же ты спасла оболтуса. Сама-то к нам почему не заходишь? Бросила обалдуя?

Таня кивнула. Андрей Степанович вздохнул.

— Ну, тут я вам не советчик. Но ты все равно заходи к нам, если проблемы возникнут или понадобится что-нибудь. Обращайся сразу ко мне. Жильем-то обеспечена?

— Ну что вы, я не из-за этого!

— Конечно, я знаю.

Данилов поднялся. Он пригласил на танец невесту, а после танца покинул праздник. Провожать его вышли Максим и жених. Света в очередной раз позвала ее танцевать:

— Сколько можно сидеть, пойдем потанцуем, я и то не могу удержаться, — показала на свой живот.

Таня сбросила с себя панцирь замкнутости и пошла за Светой и Женей, в конце концов, она пришла веселиться, нечего прятаться, даже если он будет танцевать где-то рядом, это не помешает ей расслабиться. Она осталась верна своему решению, даже когда Света, устав, возвратилась на место. Максима поблизости не было, и она забыла думать о нем, полностью подчинившись музыке. Таня вернулась на место лишь попить воды, но в это время музыканты заиграли медленный танец, и она осталась за столом.

— Можно вас пригласить на танец?

Она подняла голову — над ней склонился Максим. Она ждала, ждала весь вечер, что он к ней подойдет, а когда это случилось, была застигнута врасплох. Ей казалось, что она кожей почувствует его приближение, а на самом деле не заметила, как он подошел.

— Нельзя.

— И мы даже не покувыркаемся? — разочаровано воскликнул Максим.

Кроме нее, Максима никто не слышал из-за музыки и звука отодвигаемых стульев — Костя пригласил свою подругу на танец, и они выходили из-за стола. Она расценила по достоинству его нескромную выходку. Это было смелое предложение начать все сначала, не унижаясь. Вот почему он с ней на «Вы».

— Я не занимаюсь акробатикой.

— Напрасно, очень полезное занятие, — он почти дословно повторял их разговор при первом знакомстве, пытаясь вернуть прошлое.

— Меня не устраивает тренер, — сказала Таня.

— Извини.

Максим развернулся и пошел от нее. Она взяла ломтик сыра и откусила. Кажется, Максим решил отделаться шуточками, ее это устраивает. Возврата к прошлому нет. На этот раз она почувствовала, когда он проходил мимо нее, с другой стороны стола. Она подняла глаза и проследила за ним взглядом. Его остановила Юля. Наверняка, приглашает его на танец. Максим оглянулся на Таню. Если он откажет Юле, то нанесет девушке смертельную обиду, а она не заслужила этого, Аврора рассказывала, что Юля даже опоздала на занятия в Новосибирск, надеялась дождаться освобождения Максима и пыталась получить свидание с ним. Если Максим пойдет с ней танцевать, тем самым продемонстрирует Тане, что на ее место у него всегда найдется замена, чтобы она не обольщалась по поводу его чувств к ней. Таня отвернулась, потянувшись к тарелке с копченой колбасой, сделав вид, что не видит их с Юлей. Пусть не думает, что она знает, что это Юля первая пригласила его, а он как джентльмен не мог отказать даме. Через некоторое время она поискала их среди танцующих, Максим невозмутимо вел свою партнершу, Юля покачивалась в его руках, как гибкая лоза на ветвях дуба. Таня отвернулась, а когда начался быстрый танец, встала в круг танцующих и уже не выходила оттуда. Ее пару раз приглашали на медленный танец малознакомые ребята из числа гостей, но за время танца, она не перекинулась с ними и словом. Среди танцующих ей часто попадалась на глаза Юля, а Максима она больше не видела.

Таня танцевала, пока не начала валиться с ног от усталости, и вернулась за стол. Выпив воды, посмотрела на часы — давно перевалило за полночь, а завтра с утра на работу. Пора уходить. Она подошла к столу, где сидели новобрачные и их близкие, поздравила родителей молодых, Вера Андреевна с ней была очень сердечна. Таня попрощалась с женихом и невестой и пошла к выходу из зала. Ее нагнал Максим. До дверей зала они шли молча.

— Зачем ты идешь за мной? — спросила она, когда они вышли в фойе.

— Хочу проводить тебя.

— Не надо, я сама дойду.

В фойе никого не было, она направилась к гардеробу. Максим обогнал ее и, оттолкнувшись руками от гардеробной перегородки, ловко перепрыгнул через нее.

— Ну хотя бы подать тебе пальто я могу? — спросил он, когда она подошла к стойке, — где твоя одежда?

Она махнула рукой в тот ряд, где она повесила свое пальто.

— У тебя пальто или куртка? — спросил Максим, осмотрев ряд с висящей одеждой.

— Пальто, черное, я точно не помню, куда его повесила, — сказала она.

Максим обшарил следующий ряд с одеждой, и нашел ее пальто только в третьем ряду.

— Это? — спросил он, выходя из гардероба через дверцу, а не через вверх.

Таня подошла к нему и взялась за пальто:

— Да.

Максим не выпускал пальто из рук. Она потянула сильнее, Максим только крепче прижал пальто к себе. Таня еще раз безуспешно дернула пальто, она растерялась. Ну не драться же с ним. Вернуться в зал и пожаловаться Женьке или Косте на их друга? Не хотелось скандала. Пойти на улицу раздетой? Тогда он точно сам побежит за ней с пальто. Она уже решила вернуться в зал, когда Максим протянул ей пальто. Она недоверчиво взяла пальто, Максим развел руки. Таня вытащила из рукава шарф и шапку, положила пальто с шапкой на стойку. Закинула шарф на шею, расправила его на груди. Максим придвинулся к ней и заговорил быстро, бессвязно, словно в горячке:

— Ну ударь меня, избей меня, только прости меня… Обругай меня, обматери, но не будь такой безразличной. Прости меня, родная, пожалуйста… Нет, я не достоин прощения…Хочешь, я каждый день буду приходить и молить тебя о прощении… Каждое утро я буду валяться у тебя в ногах… Ругай меня, бей меня, только будь рядом. Я на все согласен. Танечка…

Мимо них прошла группка ребят на улицу покурить. Максим продолжал сбивчиво говорить.

— Максим, прекрати, ты пьян!

Максим крепко обнял ее, нежно сковав ее руками, нет, всем телом. Ей стал ясен смысл фразы «заключить в объятья». Именно это сделал сейчас Максим — она была как ключик в замочке в его руках. Он стиснул ее еще крепче, она попала в мягкий душный кокон его рук. Максим горячо зашептал, почти касаясь губами ее волос:

— Да, я пьян, но не от водки, а от тебя, я пьян от любви. Я люблю тебя. Я тоскую по тебе. Я тоскую по этим волосам, тоскую по твоим глазам. Я не хочу просыпаться по утрам, потому что сразу вспоминаю, что не увижу тебя. Разреши мне видеть тебя хоть иногда. Я так ждал, когда наступит этот день, и я смогу увидеть тебя. И проснулся самым счастливым человеком на свете, я с утра был пьян от радости, что увижу тебя. Не оставляй меня, я умираю без тебя, Таня. Пощади.

— Отпусти меня, — сухо попросила Таня.

Она стояла и ждала, когда он уберет руки. Много, как много она могла сказать ему, сколько красивых фраз проносилось у нее в голове: «Ты потерял меня навсегда», «А ты пощадил меня?», а чем плохо: «А как насчет того, что любви нет?». Но все слова были лишними, и это ее равнодушие было злее всех обвинений, холоднее всех презрительных фраз, тяжелее горьких слов.

Медленно, очень медленно, он начал разжимать объятия. Она чувствовала, как он отдирает себя от нее, как трещит, рвется и лопается его кожа, с мясом отрываясь от нее, свисая невидимыми лоскутами. Она стояла прямо, терпеливо ожидая, когда он отпустит ее. Освободившись, она отступила, чтобы обойти Максима и взять пальто, но ее опередил Максим, обернувшись, схватил пальто, открыв его нутро для нее. Таня повернулась к нему спиной и просунула руки в рукава. Он накинул пальто ей на плечи. Таня подошла к зеркалу и надела шапку. Взяла сумку и пошла к выходу, не глядя на Максима. Максим догнал ее в двух шагах от двери.

— Таня, — позвал он. Она остановилась, обернувшись, — а у тебя это…ничего нет? Ну, в смысле…, этой, ну, ты не…

— Ты о чем? — не поняла она.

— То есть, никого нет?

— А как же! Куча мужиков!

— Извини, я, дурак, не то сказал. Ну помнишь, тогда, на даче, я еще ремень собирался купить…

— А-а, — поняла Таня, — нет, никого нет.

— Ты ничего с собой не сделала?

— Успокойся, ничего не было.

— Ладно.

— Ну вот, собственно, и все, — произнесла она и повернулась к дверям.

Дверь резко открылась, и с улицы стали заходить курильщики, она дождалась, когда все войдут. Над дверью слабо горел светильник, подчеркивая темноту ночи.

— Как же ты одна пойдешь? Я провожу, не бойся, я ничего тебе не сделаю.

— Мне ведь недалеко, и к тому же я известная истребительница маньяков. Дойду сама, — Таня шагнула за дверь.

Она безбоязненно шла вперед, глубоко дыша морозным воздухом. Она словно возвращалась домой с войны. С войны, где нет победителей. Но важно не это, а то, что она возвращалась домой, назад, к мирной жизни. И ей было легко. И свободно. И она не замечала, что за ней, повторяя ее маршрут, идет еще один человек. Идет на таком расстоянии, чтобы быть незамеченным, идет, стараясь не шуметь. А когда она вошла в свой подъезд, он вошел за ней, остановился на первом этаже и, услышав, как закрылась за ней дверь, вышел из дома. И пошел в столовую, где еще вовсю гуляла свадьба.