Операция «Катамаран»

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Тереза Кипчеш проживала в квартире одна.

Родителей ее уже не было в живых, отец умер три года назад, мать — всего год, и девушка осталась одна-одинешенька в большой двухкомнатной квартире, уютно и красиво обставленной. Несколько чужеродно выглядел только стеклянный шкаф, уставленный многочисленными кубками, медалями и другими призами за победы в автомобильных гонках, а три лавровых венка на стене над ним выглядели и вовсе нелепо. Но именно они были наиболее дороги сердцу завзятой автомобилистки. Почетные трофеи, завоеванные в нелегкой борьбе!

Тереза стояла перед зеркалом и примеряла сшитый на заказ новенький спортивный костюм для очередного ралли, как вдруг у двери раздался звонок.

Девушка никого сегодня не ждала, а потому заколебалась, стоит ли открывать дверь. В конце концов победило женское любопытство. Она на цыпочках вышла в прихожую, заглянула в смотровой глазок и от неожиданности отпрянула.

Перед дверью стоял Балинт Рона.

Тереза отодвинула засов, повернула ручку английского замка и, распахнув дверь настежь, безмолвно уставилась на неожиданного гостя...

— Добрый вечер, Тереза, — поздоровался подполковник, в руках он держал букет цветов. — Я знаю, вас удивил мой столь поздний и, главной, неожиданный визит. Но мне необходимо переговорить с вами, и весьма срочно.

— Проходите, пожалуйста, товарищ Рона, — приветливо сказала девушка. — Но, должна признаться, услышав звонок, я ждала кого угодно, только не вас.

Рона проследовал за хозяйкой в комнату и, когда она обернулась к нему, протянул ей букет.

— Увы, в этот поздний час я смог получить очень скромный букетик только у торговки на углу. Но это полевые цветы, и они идут вам, по-моему, гораздо больше, нежели гвоздики и розы, — сказал он. — Они такие же милые и естественные, как вы сами. — Подполковник был явно не в своем репертуаре.

Тереза рассмеялась:

— Получается, вы пришли ухаживать за мной, не так ли? Не возражаю. — Она поставила цветы в вазу с водой, — Прошу садиться.

Рона сел в кресло и обвел взглядом комнату.

— Хорошо у вас.

Девушка присела на край кушетки, покрытой темно-зеленым ковриком, положила логу на ногу и, обхватив руками колено, приготовилась к разговору.

— Итак, я слушаю.

— А у вас вокруг носа веснушки! В первый раз заметил, ей-богу, очень вам к лицу.

Тереза, уже начиная сердиться, пояснила:

— В начале лета они появляются каждый год. Спасибо, что обратили внимание. Значит, вы и впрямь пришли за мной ухаживать? Послушайте, товарищ Рона, давайте не будем играть в кошки-мышки! Мой начальник, директор Имре, за два последних дня превратился буквально в комок нервов, взвинчен до такой степени, что я просто не могу даже слова ему сказать, А ведь мы не только давно работаем вместе, но и стали в какой-то мере друзьями. Вы, его лучший друг, заявляетесь в восемь часов вечера ко мне на квартиру и пытаетесь затеять со мной весьма милый, но никчемный разговор. Не примите за невежливость, но не лучше ли будет перейти прямо к делу? Мне кажется, я этого заслуживаю.

— Что же, вы облегчаете мне задачу, милая Терике, благодарю вас. Дело в том, что Бела Имре попал в большую беду.

— Я так и предполагала. — Склонив голову набок, Тереза деликатно поинтересовалась: — Вы занимаетесь этой его бедой как друг или как должностное лицо?

— Будет достаточно, если я отвечу вам так: как друг, который является в настоящее время и должностным лицом?

— Поначалу я думала, что так угнетающе подействовала на него смерть Додека...

— Говорил ли вам ваш начальник, что Иштван Додек убит? — прервал девушку Рона.

— Убит? Боже мой... — Тереза побледнела. — Нет, не говорил. Имре сказал лишь, что старик умер, а когда я спросила от чего, он ответил, что пока неизвестно. Но почему его убили? За что?

— Мы как раз этим сейчас и занимаемся.

— Бедный, бедный старик! — Тереза тяжело вздохнула. — Они так любили друг друга. — Подняв глаза на подполковника, она спросила: — И вы уже знаете, кто убил?

— Пока нет. Но ищем и найдем. Сейчас Додека уже не вернешь, а в опасности Бела Имре.

— Вы хотите сказать, — в ужасе прошептала девушка, — что и его хотят убить?

Рона избежал прямого ответа.

— Чтобы спасти его, нам нужна ваша помощь.

Тереза вскочила.

— Конечно, я сделаю все, что могу! Что я должна делать?

— Я вам все расскажу по порядку. А пока прошу вас, сядьте и посмотрите вот на этого человека. — Рона сунул руку в карман, вынул фотографию Форстера и показал девушке. — Видели вы где-нибудь этого человека? В приемной, в здании института или, может, на улице у входа?

Тереза, держа в пальцах фотографию, долго ее рассматривала.

— Нет, этого мужчину я не видела и не встречала.

— Понятно, — негромко проговорил Рона. — В таком случае вам предстоит сделать следующее...

Утро выдалось туманное.

Шофер, выведя «мерседес» из гаража, побрызгал лобовое стекло холодной водой, включил «дворники» и подкатил к подъезду.

Из «Жигулей», приткнувшихся неподалеку, за его действиями наблюдали Саас и Милли.

Саас смотрел на часы.

— Через час двадцать минут отправляется самолет. Уж не передумал ли он за ночь?

— Сейчас увидим. Не верю, чтобы он бросил дочь на произвол судьбы, — отозвался Миллс.

— Кроме того, он боится и за собственную шкуру, что бы ты ни говорил о его достоинствах, это факт!

Миллс промолчал. Ограниченность партнера становилась для него все более очевидной.

Имре появился в стеклянных дверях вестибюля и сбежал по ступеням лестницы, держа в руке небольшой дорожный саквояж, который небрежно бросил на заднее сиденье.

— Вот подлец! — Саас выругался сквозь зубы. — Смотри, он не взял свой «дипломат».

— Ну и что? Это не наши заботы, — равнодушно ответил Миллс. — В самолете и по ту сторону границы слушать его разговоры будут другие!

Имре сел рядом с шофером.

— Доброе утро, — поздоровался он и хотел было сказать еще что-то, но осекся.

За рулем на месте шофера сидела Тереза Кипчеш. Неприметным жестом, словно невзначай, она поднесла палец к губам.

— Поедем быстро, товарищ директор, — сказала она нарочито громко, — а то, чего доброго, опоздаем. Погода прекрасная, самолеты стартуют по расписанию.

Наклонившись вправо, чтобы еще раз прихлопнуть дверь, девушка тихо добавила:

— Повезу вас я, это поручение товарища Роны. Он просил передать вам привет.

Имре успокоился.

Тереза включила зажигание, и «мерседес», мгновенно набрав скорость, помчался к аэропорту.

— Мне повезло, вы такой отменный водитель, — с горечью проговорил Имре.

— Спасибо, но главное сейчас не в этом, — ответила Тереза. — Откройте перчаточницу, там лежит фотография. Балинт Рона интересуется, видели ли вы изображенного на ней человека.

Имре долго смотрел на лицо мужчины, снятого чуть-чуть в профиль.

— Нет, я его не встречал.

— Значит, не с ним вы разговаривали в машине «Жигули», когда вас возили в горы?

— Нет, не с ним. — Помолчав немного, Имре покосился на Терезу. — Что все это значит, Тери? Вы обо всем знаете?

— Ничего я не знаю! Даже о том, что вашего старого друга убили, я узнала только вчера.

— От кого же?

— Вечером меня навестил товарищ Рона. Он принес мне цветы и поручил задать вам два-три вопроса, на которые хотел бы получить точный ответ.

— Задавайте!

— Во-первых, он просил внимательно посмотреть на автомобили, обгоняющие нас по пути в аэропорт. Не заметите ли вы в одном из них того человека, который возил вас на прогулку в горы? — Говоря это, Тереза поглядывала в зеркало, наблюдая за машинами, идущими позади. — Я же должна установить, не сидит ли кто-нибудь у нас «на хвосте». — Вдруг она резко заметила: — Только вы не оглядывайтесь, вам нельзя!

— Хорошо, не буду, — обиженно сказал Имре. — Что еще?

— Мы приедем в аэропорт немного позже начала регистрации билетов. Ваш друг просит вас идти не торопясь, даже медленно. Сначала через зал ожидания, затем через паспортный контроль и таможню в таком же темпе. Всех, кто окажется поблизости от вас, будут фиксировать на пленку.

— Какие хлопоты! — недовольно пробурчал Имре, внутренне, однако, даже тронутый такой заботой.

— Да, немалые, — согласно кивнула Тереза. — И еще товарищ Рона просил передать...

— Что, это еще не все?

— Самое важное: в переговорах, которые вы будете вести в Мюнхене, видимо, будет участвовать не только тот тип, который возил вас в горы, но и тот, чью физиономию вы сейчас видели на фотографии. Нужно запомнить, кто из них будет там и какую роль играет в вашем деле.

— Хорошо, я открою глаза пошире.

— Товарищ директор, — после короткой паузы просительным тоном сказала Тереза, — будьте немного повеселее. Увидите, все будет хорошо. Верьте товарищу Роне!

— Я верю, — печально улыбнулся Имре. — Но в Мюнхен-то лечу все-таки я, а не он, надеюсь, вы понимаете?

— Понимаю. И сочувствую.

За разговором девушка не забывала поглядывать в зеркало заднего вида, но бордовые «Жигули» держались на таком далеком расстоянии, что заметить преследователей Терезе но удалось.

Они подъехали к павильону с надписью «отправление».

— Вы славная девушка, — сказал Имре прежде, чем покинуть машину. — Очень сожалею, что за последнее время я часто вас обижал.

— Пустяки, не думайте об этом! — весело откликнулась Тереза. — Мой привет Норе и ее счастливому мужу!

— Спасибо. Передам. Если смогу. — Имре пожал девушке руку, взял с заднего сиденья саквояж и стал подниматься по ступенькам лестницы аэровокзала.

Тереза включила скорость и тут же отъехала. Лишь когда ее «мерседес» выбрался на прямое как стрела скоростное шоссе, на стоянке аэровокзала припарковались «Жигули» агентов-«близнецов».

Ранним утром Рона, стоя у окна своего кабинета, смотрел на бесконечный поток автомобилей, медленно текущий по городским улицам. Он слышал о том, что для разгрузки основных магистралей будто бы собираются ввести так называемое «ступенчатое» начало рабочего дня в учреждениях и на предприятиях, но сейчас, глядя на столпотворение внизу, невольно подумал, что ему-то, собственно говоря, абсолютно безразлично, когда начинать рабочий день, поскольку ни один компьютер не способен предсказать, когда этот день окончится.

Клара вошла в комнату, как обычно поставила на край стола подносик с кофейником. Чашки звякнули, Рона обернулся.

— В такое дурацкое положение, как сейчас, я не попадал еще ни разу, — проговорил он ворчливо. — Мои молодцы давно в аэропорту, а я сижу тут под домашним арестом, к которому приговорил меня некий прощелыга-фотограф, сделавший из меня кинофотозвезду!

— Выпейте свой кофе, — подбодрила начальника Клара, — а немного погодя я принесу что-нибудь на завтрак. В вашем возрасте для душевного спокойствия надо побольше есть.

— А почему бы вам не отправить меня прямо в дом престарелых? — продолжал ворчать подполковник, помешивая кофе. И хотя в голосе его не чувствовалось раздражения, Клара все же покраснела и поспешила перевести разговор на другую тему.

— Вы думаете, Имре грозит серьезная опасность?

— Я тревожусь за него. Точно еще не знаю, но догадываюсь, чего они от него потребуют. А Бела человек твердый, упрямый и вспыльчивый. Если он там встанет на дыбы, это может окончиться трагично.

— Его могут убить?

— Нет, для этого они достаточно разумны. Таким способом они не получат для себя никакой выгоды.

— Что вы хотите сказать?

Рона не спеша допил кофе.

— Бела стоит сейчас один на один против мощной организации, влияние и негласный аппарат которой огромны.

Рона не смог продолжить — в дверях появились оба «молодца» — Кути и Салаи, вежливо пропуская вперед майора Ладани и маленького Шашвари.

— Улетел, — доложил Кути и вытащил из кармана блокнот. — Вот данные на мнимого «герра Петера Вольфа» по паспорту, который он предъявил на КПП.

— То есть по которому он въехал и официально находился у нас. Итак?

— Имя — Томас Форстер. По паспорту — гражданин республики Панама. Визу на въезд получил как турист на границе, действительна тридцать суток. Все эти данные я передал для проверки по телексу из аэропорта.

— Правильно, — одобрил Рона и обратился к Шашвари: — Ну а ты что скажешь?

— Мы сняли все и всех на свете, — обычной скороговоркой доложил техник. — Материал в лаборатории, проявляется.

— Неплохо, — похвалил Рона. — Но учтите, вам придется еще изрядно потрудиться. Мне нужны два вида фотографий, во-первых, все лица, сильно увеличенные, а во-вторых, групповые снимки. Такие, чтобы вокруг конкретного лица были ясно различимы люди, находившиеся поблизости. Задание понятно?

Шашвари умчался. Наступила очередь Ладани.

— Меня интересует «остин» Форстера. Кстати, условимся называть его теперь этим именем. Где его машина?

— Стоит на стоянке аэропорта.

— Значит, ночью вы займетесь ею и просмотрите все сызнова, теперь у вас время есть. Очень меня интересует его рация на фиксированной волне. Но работать будете не в аэропорту, а здесь, «дома». Я уже распорядился, когда стемнеет, на место машины Форстера будет поставлен точно такой же «остин» с тем же номером. Чтобы никаких подозрений. У Форстера наверняка остались здесь «друзья», они будут приглядывать за машиной. А до подмены и потом, — обратился он к Кути, — изволь организовать круговое наблюдение.

— Но ведь Форстер вернется только через три дня! — усомнился Кути. — Зачем сковывать наши силы, их и так у нас немного.

— Хорошо, действуй по своему усмотрению, — непривычно резко сказал Рона. — Но только в том случае, если сможешь мне доказать, что вместе с Форстером улетали и все его сообщники.

Кути промолчал, проглотив слюну.

— Сегодня утром Тереза Кипчеш, секретарь Белы Имре, показала ему фотографию Форстера. Он его не знает и никогда не видел. С ним вел беседу другой человек, по имени Нандор Саас. — Рона опять взглянул на Кути. — А в твоем докладе я что-то не заметил сообщения о том, что вместе с Имре и Форстером улетел также и этот голубок. Отсюда следует, что сообщник или сообщники Форстера, если Саас не один, находятся тут, в Будапеште. Пора научиться анализировать хотя бы собственные наблюдения, капитан.

Заработал телекс.

Салаи вслух читал текст:

— «Томас Форстер, родился в 1922 году в Веллингтоне...»

— Далеко он, однако, забрался, — подал реплику Ладани.

— «...гражданин республики Панама, — читал дальше старший лейтенант. — Въехал через Хедьешхалом шестнадцатого июня. Проживает по броне «Ибуса», адрес: Будапешт, тринадцатый район, улица Валленберга, одиннадцать, четвертый этаж, квартира номер четыре. Виза действительна тридцать суток. Фотографии на паспорте и на анкете с предварительной просьбой о визе идентичны и полностью совпадают. Конец».

— Подтверди, что информацию получили, — бросил Кути.

Салаи растерянно смотрел на клавиши, не зная, что и где нажимать. Капитан сделал два шага, чтобы показать товарищу, как обращаться с аппаратом, но тот опять ожил, отстукивая новый текст. Теперь вслух читал уже Кути:

— «Примечание. По данным картотечного архива, в 1945 году в Венгрии находился некий Томас Форстер. Был сотрудником Союзной контрольной комиссии сразу после окончания войны. Других данных не имеется, фотографий тоже. Конец».

Кути дал сигнал о приеме и выключил аппарат.

— Насколько я понимаю, дела наши понемногу идут на лад, — удовлетворенно заворчал Рона. — Что же, мне положительно нравится этот Форстер. Проходимец трех частей света! Рождается близ Австралии, получает гражданство в Южной Америке и занимается шпионажем в Европе! И как только он выдерживает такие хлопотные прогулки?! — Настроение у Роны явно поднималось. — Здоров, наверное, как боров, ничто его не берет.

Салаи поддакнул:

— Наверное. Только вот зубами мается.

— То есть как? — не понял подполковник. — У Форстера болят зубы? Этого ты не доложил.

— Наблюдатели сообщили: когда Форстер вылез из своего «остина», он прижимал ко рту платок, да так, что скрывал им по меньшей мере половину лица. Несмотря на теплую погоду, на голове у него была кепка, надвинутая по самые уши, а шел он сгорбившись, шаркая ногами, словно вдруг постарел лет на двадцать.

Рона слушал не перебивая.

— Если бы не они, я бы его не узнал. Мы стояли на террасе для провожающих, когда товарищ Имре и другие пассажиры вышли из автобуса у трапа самолета. В общей толпе был и Форстер. Наш наблюдатель, пройдя мимо, указал мне на него. Вон, мол, тот старик с больными зубами.

— Кути! — воскликнул подполковник. — А ты? Ты где был? Прошляпил?

— Он не мог его видеть, — встал на защиту товарища самоотверженный Салаи. — Еще до приезда Имре я подал ему знак пройти на другую сторону террасы, откуда видна привокзальная площадь. Посмотри, мол, там, незачем нам тут втроем топтаться. Я взял на себя выход на летное поле, а он вход и зал ожидания.

Рона разошелся не на шутку:

— Если в другой раз ты увидишь столь внезапно заболевшего шпиона, диверсанта или просто агента, его не жалеть надо, а докладывать об этом! Ишь расчувствовались! — Поразмыслив с минуту, он сказал уже более спокойным тоном: — Очевидно, сообщники Форстера не знают, что он в Будапеште и, возможно, их контролирует. Он маскировался под старика и закрывал лицо не от нас, а от них. Чтобы они его не узнали, это понятно?

Заговорил Ладани:

— Я думаю, мы скоро будем знать и тех, от кого он маскировался. Наши фотографы и кинооператоры неплохо поработали, подождем результатов.

— Интересно, как вы определите этих мерзавцев среди такого множества лиц? — забеспокоился Салаи.

— Ничего, нам помогут, — заверил его Рона.