Операция «Мираж»

Глава 14

Затянувшаяся явка с агентом Каха, проходившая под аккомпанемент дождя, подошла к концу. Кочубей и Остащенко не пожалели, что протряслись по бездорожью сто с лишним километров. Его информация стоила того. Используя свои связи среди грузинских военных и долларовую подмазку, Каха сумел добыть ценные сведения. Они относились к авиабазе в Вазиани. Там израильские специалисты закончили оборудование новейшей электроникой трех «сушек» и обкатку четырех новейших беспилотников. Не меньшего внимания заслуживала и другая его информация: об усилении двумя американскими ударными вертолетами «Апач» второй пехотной бригады в Сенаки.

Материалы Кахи, в совокупности с данными других агентов указывали на то, что Грузия в спешном порядке наращивала военную группировку в районах, прилегающих к границам Абхазии. Завершая явку, Кочубей не поскупился и щедро расплатился с агентом. Каха торопливо сунул в карман куртки тысячу долларов, выскользнул из УАЗа. Вслед за ним из машины выбрался Остащенко и, перебросив через плечо автомат, отправился сопроводить агента до перехода на границе. Перед бродом они расстались. Каха спустился к реке. Юрий, спрятавшись за скалой, внимательно ловил каждый звук. Прошло несколько минут, но ничто, кроме монотонного журчания воды, не нарушало тишины. Переход агента через границу прошел успешно, и он возвратился к машине. Там, хлюпая по лужам, топтался Кочубей.

— Чисто ушел? — спросил он.

— Нормально, — обронил Остащенко, открыл дверцу УАЗа и положил автомат на заднее сидение.

— На той бы стороне не напоролся, — не был так уверен Кочубей.

— Да, не переживай ты, Коля. По такой погоде даже сумасшедший носа не высунет.

— А вдруг.

— Коля, ну чего себя накручивать. Давай сматываться! — торопил Остащенко.

— Ладно, вызывай ребят!

— Это, с удовольствием — оживился Юрий и, приложив ладони ко рту, трижды хрюкнул.

— Ну, прямо настоящий хряк. Так и тянет за карабин взяться, — хмыкнул Кочубей.

— Ну, если промажешь, я тебе не позавидую, — добродушно пробасил Юрий и прислушался.

Но ни он, ни Кочубей так и не услышали, как из кустов появился Кавказ. Они не первый раз выходили с ним в рейд и каждый раз поражались тому, как он преображался, когда оказывался на природе. Кавказ становился ее частью. Несмотря на сто килограммов, под его сорок пятого размера ботинком не осыпались камни и не трещали ветки. В минуты опасности Кавказ напоминал собой грозного удава, способного одним взглядом, одним движением парализовать противника.

— Что за рекой, Кавказ? — спросил Николай.

— Пришел и ушел без хвоста, — как всегда тот был немногословен.

— Я тоже ничего подозрительного не заметил, — подтвердил подошедший Омар.

— Все, Коля, едем, а то скоро в карманах лягушки заквакают, — взмолился Остащенко.

— Оружие проверить и отчаливаем! — распорядился Кочубей.

Юрий первым забрался в УАЗ, за ним Кавказ. Омар занял место водителя. Впереди его ждало новое испытание — проливной дождь превратил и без того убитую дорогу в реку. Видавший виды армейский УАЗ абхазского спецназа чихал, скрежетал всеми своими изношенными внутренностями, и, казалось, вот-вот встанет. Но, подчиняясь твердой руке Омара и его матерным заклинаниям, машина с трудом брала очередной подъем. К окраине города Гала они подъехали в начале девятого. Разрушенный войной, он в вечерних сумерках напоминал город-призрак. За покосившимися заборами, в глубине садов, словно прячась от злого взгляда, подслеповато подмигивали огнями ветхие домишки. Их тусклый свет придавал развалинам еще более зловещий вид. Несмотря на то, что война закончилась пятнадцать лет назад, Гал, по-прежнему, оставался прифронтовым городом. Об этом напоминали изрешеченная осколками будка ГАИ и обгоревший остов БТРа, подорвавшегося на фугасе на прошлой неделе. Ближе к центру стали заметны признаки жизни. Слева, в свете фар возникли убогие ларьки местного рынка. Из-за них выскочила старенькая, без номеров «Нива» и, плеснув в лобовое стекло грязь из-под колес, скрылась в темноте. Омар и не заметил, как на перекрестке, перед бывшим универмагом едва не угодил под «Урал».

— Омар?! — первым заметил опасность Кавказ.

Тот, резко крутанул руль влево, и в последний момент ушел из-под удара. Оставшиеся двести метров до райотдела СГБ, Кочубею с Остащенко пришлось выслушать все, что думает Омар в отношении «козлов», которым место отнюдь не за баранкой. Яркий свет фонарей освещал подходы к зданию СГБ. Высокая стена из мешков с песком, выложенная буквой «Г» на входе, окна, наглухо закрытые металлическими ставнями, напоминали о том, что диверсионно-террористическая война, которую вели грузинские спецслужбы в этом районе Абхазии, не прекращалась ни на день, ни на час.

В райотделе они застали только дежурного. Остальные сотрудники отправились кто на явки с агентами, кто на операцию и лишь редкие счастливцы разошлись по домам. Николай с Юрием прошли в кабинет начальника. Кавказ с Омаром остались в дежурке коротать время за чашкой кофе. ВЧ-связь работала исправно и Кочубей быстро дозвонился до Агольцева. Судя по тону, с которого начался разговор, он был на взводе.

— Коля, где вас черти носят? Я тут как на иголках! — обрушился Агольцев на него.

— Виктор Александрович, так мы же не на прогулке. Явку с Кахой проводили, получили…

— Вы, что к нему в Тбилиси ходили? — перебил Агольцев и раздраженно бросил: — Четыре часа прошло, а от вас ни слуха, ни духа! И что прикажешь думать?

— Все нормально, Виктор Александрович! Есть серьезная информация.

— Да, погоди ты со своей информацией! Я сыт ей по горло и одна горячее другой! За последние сутки два захвата в вашем районе! В нижней зоне перестрелка. Абхазы потеряли одного пограничника. А вы по ночам под носом у диверсантов раскатываете! Забыл про приказ Градова? Так я напомню! Явки с закордонной агентурой проводить только в светлое время суток! Чего тут неясного? Кончайте с этой партизанщиной!

Здесь уже задело за живое Кочубея. Агольцев вместо того, чтобы вести речь о деле, распекал его, как желторотого опера. Остащенко по обрывкам фраз и выражению лица друга догадался: они попали под горячую начальственную руку. Но характер — есть характер и, не удержавшись, он с сарказмом заметил:

— Коля, а я тебя предупреждал: перед тем как докладывать шефу, надо щелкнуть каблуками перед трубкой.

— Да иди ты! — огрызнулся Кочубей.

В следующую секунду трубка накалилась от рева Агольцева:

— Что?! Ты что себе позволяешь?! Крышу совсем снесло?

— Виктор Александрович! Виктор Александрович! — пытался вставить слово Николай.

— Молчать! В конец оборзел! Я тебя умника научу родину любить. Я…

— Это не вам! Это Остащенко. Он тут советы раздает. Извините, вы не так поняли. Я…

— Советы? Советчики хреновы! Больно грамотными стали! Приказы старших надо выполнять!

— Виктор Александрович, за что нас так утюжить? Мы же ничего не нарушили? Явку с «Кахой» проводили в дневное время.

— Скажи еще, что у вас там солнце не заходит.

— Нет, уже зашло, но льет как из ведра, а дорога одно название. До Гала два часа добирались. В конце концов, мы в контрразведке или в конторе работаем?

— Ладно! Докладывай по существу! — сменил гнев на милость Агольцев.

Кочубей, проглотив обиду, перешел к докладу:

— Если в нескольких словах, то, судя по всему, грузины затевают что-то серьезное. По данным Кахи, накануне в Сенаки из Алексеевки перебросили два «Апача», склад боезапаса забили под завязку. Израильские спецы закончили оборудование новой авионикой трех «сушек». Самолеты ввели в боевой состав и перебросили из Вазиани в Копитнари. Позавчера в Зугдиди прибыла рота спецназа…

— Можешь не продолжать. По другим каналам мы получаем аналогичную информацию, — остановил его Агольцев и распорядился: — Обобщи все что имеешь и немедленно на мое имя запиской по ВЧ.

— Есть, Виктор Александрович, — принял к исполнению Кочубей и поинтересовался: — Какие еще будут указания?

— Указания? А с чего это ты вдруг стал такой уставной? — с ехидцей спросил Агольцев.

— Вы же обещали научить меня начальство любить.

— Коля, опять нарываешься. Ты меня с Родиной не путай. Я думаю, мы друг друга поняли. Так?

— Да, Виктор Александрович.

— Как говориться: проехали и забыли. Где ночевать собираетесь?

— Обсохнем, подзаправимся в райотделе и потом в Сухум. В крайнем случае, у миротворцев в Очамчыре заночуем.

— На ночь глядя?

— Так не первый же раз, Виктор Александрович?

— Раз на раз не приходится. Сам же говорил, грузины, что-то затевают. Можете на засаду нарваться. Этого еще не хватало. Оставайтесь в райотделе! А утром с военной колонной в Сухум.

— Есть! — подчинился Николай. Промокшая до нитки камуфляжка и пустой желудок, напомнивший о себе бурчанием, не располагали к дороге, и он был рад такому решению Агольцева.

— Все решили. Завтра жду в отделе Быстронога. А сейчас направляй записку! — потребовал тот.

— Через час будет лежать у вас на столе! — заверил Кочубей.

— В общем, Коля, ты меня понял: чтобы не было трепежу, надо делать все по чертежу, — закончил разговор своей любимой присказкой Агольцев.

И тут снова под руку Кочубея полез Остащенко. Изобразив на своей хитрющей физиономии само усердие, он заговорил елейным тоном:

— Коля, обязательно скажи шефу, что я уже бегу за бумажечкой и ручечкой.

Николай показал ему кулак и, попрощавшись с Агольцевым, положил трубку. Тяжело вздохнув, он бросил на Юрия сердитый взгляд и не удержался от упрека:

— Ну, кто тебя просил лезть с этим чертовым каблуком?! Шеф и без того на взводе.

— Извини, товарищ начальник, я не виноват, что ты вместо того, чтобы лизнуть, взял да гавкнул. Я только инициативу проявил и хотел…

— Да пошел бы ты с ней куда подальше, — вспыхнул Кочубей. — А если шеф подумал, что я его и вправду послал?

— Не заморачивайся, Коля! Станешь ты полковником! Это я тебе говорю, старый майор, у которого погоны давно звезду просят. Александрыч нормальный мужик и с юмором у него все в порядке.

— Ладно, проехали, — остыл Николай. — Давай строчить докладную.

Они взяли ручки и принялись за ее составление. Информация, полученная от Кахи и Баграта, носила конкретный характер и потому легко ложилась на бумагу. Через сорок минут докладная была готова. Кочубей пробежался по тексту и, не найдя ляпов, зачитал ее по телефону дежурному по отделу Быстронога и затем поджег записку. Не успела она догореть, как на него снова насел Остащенко:

— Товарищ начальник, пора бы подумать и о более существенных вещах, чем самолеты, вертолеты и шпионы. Не знаю, как у тебя, а у меня во всю желудок марш играет.

— А у меня чечетку. Зови ребят! — поддержал Николай.

Остащенко вышел из кабинета и гаркнул:

— Дневальный! Тащи станок рубальный!

В ответ, в конце коридора приоткрылась дверь, и показались две, расплывшиеся в улыбке физиономии.

— Уже притащили. Осталось только хлеборезки включить. Давайте к нам! — позвал Кавказ.

Стол был накрыт в комнате для приема посетителей. Кочубей пригласил присоединиться к ним дежурного по райотделу, но тот, сославшись на службу, вежливо отказался. На блюде были порезанные крупными долями местные помидоры, щедро пересыпанные перцем. Ломоть копченой говядины едва уместился на румяном лаваше. За горкой из петрушки, кинзы и укропа, проглядывала запотевшая бутылка с чачей и еще парочка с минералкой. Рядом с ними алел спелой мякотью знаменитый кутолский арбуз.

— Молодцы, ребята! Зря время не теряли! — воскликнул довольный Остащенко, стащил с себя мокрую куртку, повесил на спинку стула и подсел к столу.

Его примеру последовали остальные. Омар взял на себя роль тамады и потянулся к бутылке с чачей. Одна рюмка осталась пустой.

— Кавказ, может все-таки пять капель? Погода собачья, как бы чего не подхватить! — предложил Юрий.

— Насчет этого не волнуйся, — хмыкнул тот и потянулся к бутылке с водой.

— Кавказ, но надо же когда-то начать. Шестнадцать лет в Абхазии — это срок! — поддержал друга Кочубей.

— Вера не позволяет, — деликатно заметил Кавказ и налил в стакан минералки.

— Вера? А эту звать чача, и она не против, — хохотнул Юрий.

— Не могу, — упрямо стоял на своем Кавказ.

— Нет, я не понимаю такой веры, да еще в Абхазии?! — посетовал Омар и, с сочувствием посмотрев на Кавказа, утешил: — Материться ты уже научился, поживешь еще пару годков, а там и пить начнешь.

Раздался дружный смех. Юрий поторопил:

— Омар, соловья баснями не кормят. У нас военных так говорят: между первой и второй пуля не должна пролететь. А мы еще до первой не добрались.

Омар поднял рюмку, с его лица исчезла ироничная улыбка, и заговорил так, будто возносил молитву:

— Господи, мы благодарны тебе за то, что даровал нам прекрасную землю. За то, что…

— Вот за нее вы и страдаете, — обронил Юрий.

— А Россия? Многие спят и видят, как бы от нее кусок оттяпать, — заметил Николай.

— Хрен им, а не Россия! Подавятся! — вспыхнул Юрий, и, бросив взгляд на Омара, извинился: — Прости, Омар, что перебил.

— Ничего у них и не получится! Наши земли не вином, а кровью политы! — сказал, как отрезал Омар и продолжил: — Я пью за то, чтобы на нашей прекрасной земле был всегда мир, а вы приезжали сюда отдыхать, а не воевать!

— Мы только «за»! — дружно поддержали Николай с Юрием и, громко выдохнув, выпили.

Чача, в которой оказалось не меньше семидесяти градусов, обожгла горло и перехватила дыхание. О зазоре между первой и второй рюмкой Юрий уже не вспоминал и с аппетитом уплетал за обе щеки помидоры, зелень и говядину. Остальные тоже не отставали от него.

После позднего ужина они разошлись по кабинетам. Николаю повезло больше, чем другим — ему достался роскошный кожаный диван в комнате отдыха. Остащенко расположился по соседству. Но и во сне работа не отпускала Кочубея. Он что-то докладывал Агольцеву и что-то спрашивал у Кахи. В его доклад — разговор вмешался звонок сотового. Он с усилием поднялся, схватил телефон. Звонок не был игрой воображения. На дисплей высветилось: «Баг». В следующее мгновение сон смахнуло как рукой.

— Это ты?! — первое, что нашелся спросить Кочубей.

— Я, — избегал называть себя неизвестный.

Знакомый с характерным акцентом голос рассеял последние сомнения Кочубея в том, что с ним говорит агент Багратион. Его внезапный выход на связь можно было объяснить только чрезвычайными обстоятельствами.

— Что случилось? Что?! — не мог скрыть тревоги в голосе и торопил с ответом Кочубей.

— Пока нет, но случится!

— Говори яснее.

— У тебя и твоего абхазского партнера, скоро возникнут очень большие проблемы, — старательно прятался за ширму делового разговора Багратион.

— Серьезно?!

— Более чем.

«Неужели война?!» — бросило в жар Николая. Не веря страшной догадке, он спешил найти ей подтверждение:

— Товар стоит того, чтобы за него биться? Прошлый раз тоже обещали, а получилась туфта.

— На этот раз исключено! У меня на руках бумага. В ней расписано от «а», до «я». Они хотят сразу и все. Если упустите, локти кусать будете. Через два дня партия уйдет.

— Два?! — у Кочубея перехватило дыхание.

Он отказывался верить тому, что в Тбилиси решатся начать военную авантюру против Абхазии во время Олимпиады. Полторы тысячи российских миротворцев и пятитысячная абхазская армия представляли внушительную силу, и просто так вооруженной до зубов грузинской армии их было не сломить. Поэтому в своих предположения Кочубей не шел дальше крупномасштабной провокации в Галском районе. Сообщение Багратиона было как удар.

Все еще не веря в такой ход событий, Николай уточнил:

— Ты ничего не путаешь? Они точно хотят все?

— Точнее быть не может. Когда увидишь, все вопросы отпадут. Решай! Я сильно рискую, — торопил Багратион.

Кочубей медлил с ответом. Над ним, как дамоклов меч висел приказ Градова, запрещавший проводить явки с закордонной агентурой в ночное время, тем более в пограничной полосе, без предварительной оперативной проработки маршрута выдвижения и самого места. Случай с майором Гонтаревым, чудом выскользнувшим из засады, в которую его пытался заманить двойной агент, был еще свеж в памяти.

— Так что мне делать? Я почти на месте! — теребил Кочубея агент.

— Далеко от речки? — в голове Николай зрело решение.

— По такой погоде за час доберусь, — предположил Багратион.

— Пешком?

— На колесах.

Николай бросил взгляд на часы, стрелки перевалили за одиннадцать, и, сделав скидку на непогоду, предложил:

— Встречаемся через полтора часа, на старом месте. Без нужды не звони. Сам знаешь, есть, кому уши погреть.

— Я себе не враг. В Россию потом переправите?

— Решим вопрос.

— А как с деньгами?

— Поможем.

— Двигаю к лечебнице.

— Договорились! — закончил разговор Кочубей и ринулся в комнату поднимать Остащенко.

Тот с трудом открыл глаза и просипел:

— Ну, ты и зверь, начальник, никакой жизни с тобой нет.

— Юра, не до шуток! Срочно едем к границе. Есть информация — настоящая бомба!

— К границе?! — с Остащенко тут же слетел сон.

— Да! Багратион вышел на связь.

— Багратион? Это серьезно!

— Не то слово. Похоже, война. У него план операции!

— Что?! Ну, сволочи! Ну, сволочи!

— Поднимай Кавказа с Омаром, а я доложу Агольцеву! — распорядился Кочубей и бросился к двери.

— Стой, Коля! Зачем? Пока он будет согласовывать с Москвой время уйдет! — остановил его Остащенко.

— А приказ?

— И хрен с ним! Сам же сказал, война.

— Узнают, голову снимут.

— Плевать! Мы военная контрразведка, а не канцелярские крысы. Едем! Тут же рядом! — наседал Юрий.

— Ладно, — помявшись, согласился Кочубей.

Остащенко был прав. Это был тот самый случай, когда стоило обойти приказ. Информация Багратиона стоила того и не вызывала сомнений. Поступавшие от него ранее данные всегда носили конкретный характер и отличались особой остротой. На первый взгляд, невысокая должность в штабе второй пехотной бригады в Сенаки, не давала ему особых преимуществ перед другими агентами, но он, каким-то непостижимым образом исхитрялся получать такие материалы, которые напрямую докладывалась в Москву. Сегодня пробил час Багратиона — ему удалось добыть план военной операции Грузии против Абхазии. Две недели назад отрывочные сведения о нем просочились к временной оперативной группе Агольцева, но они носили общий характер. И вот, наконец, план оказался в руках Багратиона. Забыв про усталость, Кочубей, Остащенко, Кавказ и Омар ринулись к границе…

Багратион-Янус выключил телефон и бросил вопросительный взгляд на Ломинадзе. Тот показал большой палец и снял наушники. Разговор агента с Фантомом убедил его в том, что операция «Западня» будет доведена до конца. Русский, похоже, не заподозрил подвоха. Приманка с планом военной операции сработала. Несмотря на опасности и собачью погоду, Фантом ринулся на явку.

— Отличная работа, Вахтанг! Считай, остальные тридцать тысяч у тебя в кармане. Про меня не забудь! — довольно потирая руки, воскликнул Ломинадзе.

— Да, конечно, Каха. Лишь бы он пришел, — все еще сомневался в успехе Янус.

— Придет, куда денется! На такую наживку самый осторожный клюнет, — рассеял его сомнения Ломинадзе и, похлопав по плечу, подтолкнул к выходу.

Янус выскользнул из палатки. Ломинадзе подождал, когда стихли его шаги, включил специальную аппаратуру спутниковой связи и произнес:

— Гурон, это Ястреб. Как меня слышишь?

— Я Гурон. Слышу тебя прекрасно, — тут же отозвался Перси.

Последние часы он не покидал кабинета в штабе второй пехотной бригады. Сюда, к границе с Абхазией сместился оперативный штаб по проведению операции «Западня». В его руках сосредоточились ее основные нити, и потому все внимание резидентуры ЦРУ в Тбилиси было приковано к боевой группой Кахабера Ломинадзе и двойному агенту Багратиону-Янусу.

Время неумолимо отсчитывало минуты, и чем меньше его оставалось, тем все более нервозно вели себя в Тбилиси. На них давили из Лэнгли, а они наседали на Перси. Пока ему удавалось сохранять спокойствие и ровный тон. В своих докладах Дугласу он поддерживал уверенность в успехе операции и без нужды не накручивал Ломинадзе. Тот знал свое дело и не подменял работу пустой трескотней. Фантом клюнул на наживку.

— Я правильно понял, клиент готов забрать товар? — уточнил Перси.

— Да! — подтвердил Ломинадзе.

— И что, без всяких условий?!

— Как услышал про план, так про все забыл.

— На какое время назначена встреча?

— Через полтора часа на известном вам месте. Но, может выйти задержка, погода мерзкая.

— Будем надеяться, это самая большая проблема. Следующий доклад, когда Фантом даст о себе знать. А так, без необходимости на связь не выходить! — предостерег Перси и снял наушники.

До начала военной фазы плана «Чистое поле» и завершения операции «Западня», оставалось совсем ничего. Для ее успеха Перси сделал все, что мог, и дальнейший ход событий уже зависел от погоды. Нервное напряжение, владевшее им, ослабело, и он устало закрыл глаза.

— Марк?! Марк?! Ну, что там? — теребил его Ливицки.

Перси молчал.

— Марк? Да, что с тобой?

Перси встрепенулся, качнулся вперед и, хватив кулаками по столу, воскликнул:

— Боб, они клюнули! Они клюнули!

— Клюнули?! — все еще не мог поверить Ливицки.

— Да! Да!

— Фантом идет в загон?

— Не совсем. Пока договорились на встречу в «лечебнице».

— Но это не совсем то?! А если…

— Если не будет! Он выполз из норы, а дальше его погонит азарт. За такими бумагами, я бы на его месте полез не только через границу, но и в пасть льву, — не терял уверенности Перси.

— Пожалуй, да, — согласился Ливицки.

— Не сомневайся, Боб! Через пару часов своими глазами увидишь Фантома.

— Ты гений, Марк! Мы их сделали! — ликовал Ливицки.

Вскочив, он в каком-то немыслимом танце заплясал по кабинету. Перси снисходительно наблюдал за ним. Ливицки, описав еще один круг, снова принялся петь ему дифирамбы.

— Это высший класс, Марк!

— Да будет тебе, Боб.

— Феноменально, Марк! Такая рыбина в наши сети давно не попадала.

— Смотри не сглазь! — предостерег его Перси беспокойно посмотрел на часы.

— Сколько? — спросил Ливицки.

— 22:24.

— Оставалась двадцать одна минута. Представляю, что после этого начнется?

— А ничего. Олимпиада все забьет!

— Но русским же рот не заткнешь?

— Кто их станет слушать, — отмахнулся Перси.

— Я не о том, Марк. Они могут двинуть армию.

— Сомневаюсь. Вспомни Аджарию. Все кончилось сотрясанием воздуха в ООН, а там и стены наши.

— Но тогда была иная ситуация.

— Не вижу большой разницы. Даже если русский медведь и выползет из берлоги, будет уже поздно. Путин в Пекине, а Медведев… в общем, пока они разберутся, мы покончим с Осетией и Абхазией. Парни из Пентагона все просчитали: у абхазов и осетин нет никаких шансов.

— По Осетии я согласен, но с Абхазией может выйти заминка.

— Да что ты заладил: может, не может? Для нас все закончится через полтора часа!

— По такой погоде?

— Час-другой ничего не решает. Время работает на нас. Все, хватит об этом! Закрыли тему! Впереди веселенькая ночь, — отрезал Перси.

— Чертей только не хватает, — усмехнулся Ливицки и кивнул на окно.

Там бушевала непогода. Со стороны моря надвигался мощный циклон. Гигантские молнии терзали небо, а чудовищные раскаты грома, казалось вот — вот обрушат потолок и стены штаба…

Дождь перешел в ливень, стена воды сводила видимость к нулю. УАЗ с Кочубеем, Остащенко, Кавказом и Омаром, зарываясь по самый бампер в вязкую жижу, едва полз вперед. Они безнадежно опаздывали на явку с Багратионом. Николай перестал подгонять Омара и уныло смотрел перед собой. За его спиной сердито сопел Остащенко и костерил на чем свет Саакашвили:

— Юра, перестань! И без того на душе тошно, — надоело это ворчание Кочубею.

— А мне что? Благодарить его? Такое раз в четыре года бывает! Хотел посмотреть открытие Олимпиады, а теперь все накрылось.

— О чем ты, Юра? Какая Олимпиада?! Завтра война!

— Война?!.. Но они же не совсем идиоты?

— Хуже, конченые мерзавцы! Решили под шумок Олимпиады устроить маленькую победоносную войну! Ну, ничего, мы им устроим! — пригрозил Кочубей.

Стрелки показывали начало первого. До торжественной церемонии на олимпийском стадионе Пекина оставались считанные часы. В ту ночь миллиарды землян, независимо от цвета кожи, расы и языка легли спать в предвкушении фантастического праздника красоты, силы и радости. С особой надеждой ждали этого события в затерянной среди суровых гор крохотной, истерзанной непрерывными провокациями Южной Осетии. В полуразрушенном Цхинвале и приграничных с Грузией осетинских селах, впервые за последние месяцы уснули в надежде, что в ближайшие недели не придется вздрагивать от разрывов артиллерийских снарядов и искать спасения в подвалах.

Ночная мгла легла на горы. Густая россыпь ярких южных звезд высыпала на небе. На дне глубоких ущелий клубился туман и косматыми языками стелился по скалам. В густом кустарнике стрекотали цикады. Все дышало миром и покоем и только очень чуткое ухо могло уловить в обманчивой тишине приглушенный гул моторов и лязг гусениц. Грузинская армия заняла исходные позиции и ждала часа «Ч». А когда он пробил, море огня обрушилось на многострадальный Цхинвал.

То, что на следующий день россияне увидели на экранах своих телевизоров, не поддавалось здравому рассудку. Пекин сиял феерическим шоу и купался в море счастливых улыбок, а крохотный Цхинвал корчился в нечеловеческих муках и умирал под огнем систем залпового огня «Град».

У многих огонь этой вероломной войны сжег иллюзии относительно того, что многовековая культура, история и общая победа в прошлой Великой Отечественной войне удержат вероломных правителей Грузии от новых безумств. Другие же отказывались верить собственным глазам и продолжали пребывать в плену обаятельных образов, созданных экранными героями в замечательных фильмах «Отец солдата» и «Мимино».

Всего этого, ни Николай, ни Юрий, ни их абхазские друзья Кавказ с Омаром не могли видеть и слышать. Промокшие до нитки и измазанные в грязи от пяток до макушки, они в который уже раз вынуждены были выталкивать УАЗ из ямы. К исходу второго часа под колесами, наконец, появилась щербатая бетонка — все, что осталось от дороги, которая вела к некогда знаменитой водолечебнице. Там, в развалинах главного корпуса была назначена явка агенту Багратион.

— Тормози, Омар! Приехали! — распорядился Кочубей.

Омар свернул под раскидистую крону платана и остановил машину. Кавказ, не дожидаясь команды, проверив автомат, выбрался наружу и отправился на разведку.

— Коля, зачем парня зря мучить, проедем до конца? — предложил Юрий.

— Думаешь, мне его не жалко? Но порядок, есть порядок, — остался непреклонен Кочубей.

— Порядок? О нем хорошо говорить в теплом кабинете, а не здесь…

— Юра, перестань капать на мозги и без того тошно. Не мы его устанавливали и не нам его менять.

— А кого тут бояться?

— Бояться?! Забыл про Гонтарева?

— Там был другой расклад!

Конец спору положило появление Кавказа. Он доложил:

— Никого, Николаич.

— По времени пора бы Багратиону объявиться, — напомнил Юрий.

— У него там тоже не асфальт, — буркнул Николай и предложил: — Сделаем так. Омар остается с машиной. Ты, Юра, работаешь по ближнему кругу у лечебницы. Тебе, Кавказ отследить подходы от границы. Если что не так, даешь сигнал. Всем все ясно?

— Да! — подтвердили Остащенко и Кавказ.

— По местам! — распорядился Кочубей и, стараясь не угодить в ямы, двинулся к месту встречи с Багратионом.

Шум дождя скрадывал шаги. Они бестелесными тенями скользили среди развалин. Поравнявшись с главным корпусом, Николай заскочил в подъезд, а Кавказ с Юрием направились к восточной ограде. Подсвечивая фонариком, Кочубей, перебравшись через груды хлама, вошел в кабинет главного врача. После последней явки здесь, похоже, побывали мародеры. На полу валялись разломанные ящики из письменного стола, а из вспоротых стульев торчали металлические пружины. Соорудив из досок подобие лавки, Кочубей присел и выключил фонарь. Потянулось время томительного ожидания. Его напряженный слух ловил каждый звук и каждый шорох. В какой-то момент ему показалось, что под неловко ступившей ногой, хрустнула ветка, и рука легла на кобуру.

В темном оконном провале возникло бледное пятно, и раздался голос Остащенко:

— Коля, сколько можно ждать? Я раскис как промокашка!

— Сколько надо, — буркнул Кочубей.

— И где его черти носят?

— Там же где и нас.

— А если звякнуть?

— Рискованно. Вдруг засекут.

— По такой погоде? Звони! — наседал Юрий.

— Хорошо, — сдался Николай, достал телефон, нажал на кнопку вызова и в ответ услышал: «Аппарат абонент выключен или находится вне зоны действия сети». На повторный вызов поступил тот же ответ.

— Ну что там? — теребил Юрий.

— Молчит, на него не похоже. Может, что случилось? — строил догадки Кочубей.

— Вызывай еще!

Николай повторил вызов. На этот раз телефон ожил. Голос Багратиона насторожили Кочубея, и он поторопил с ответом:

— Когда будешь на месте?

— У меня проблема, — промямлил Багратион.

— Проблема?.. Какая?!

— Влип я.

— Как?!.. Где?! — и Кочубей похолодел.

— Машина на боку, а у меня нога.

— Что нога?! Сломал?

— Не знаю.

— Где это случилось? Где?

— Метров триста до речки не доехал. Выручай! Если они застукают, мне хана! — молил Багратион.

— Не паникуй! Держись! Что-нибудь придумаю, — старался успокоить его Кочубей и лихорадочно искал выход.

— Ногу сломал? — догадался Остащенко.

— Похоже так.

— Далеко?

— Метров триста до речки не дошел.

— Так что тут думать, Коля?! Давай к нему! — торопил Остащенко.

— А если засада?

— Какая?! Мы любого уроем!

— Легко сказать, — все еще колебался Кочубей.

— Ну что ты заладил?

— Юра, тут что-то не так? Не так! — не находил Николай объяснений внезапно возникшему чувству смутной тревоги.

— Так, не так, че гадать? Рвем за речку и там разберемся.

— Ладно, — сдался Николай и вернулся к разговору с Багратионом: — Как тебя найти?

— От лечебницы прямо к реке, потом чуть вправо, еще метров двести выйдешь к поляне. Там развалюха. Я рядом, — пояснил Багратион.

— Вытащим! Держись! — заверил его Николай и распорядился: — Юра, зови Кавказа. Идем на ту сторону.

Через несколько минут они были у реки. Обычно спокойная в это время года она, напитавшись дождями, яростно клокотала и выплескивалась из берегов. У предусмотрительного Кавказа под рукой оказалась веревка. Обвязавшись ею и, оставив один конец в руках Юрия и Николая, он шагнул в воду и с трудом перебрался на другой берег. Вслед за ним переправились они и поспешили к месту аварии Багратиона. Вскоре лес поредел, и за кустами молодого орешника проглянула поляна.

Кочубей остановился, расстегнул кобуру но, прежде чем идти на встречу с Багратионом, приказал:

— Ребята, остаетесь здесь на подстраховке. Если что, вы поняли.

— Все будет нормально, Коля! — успокоил его Юрий, а Кавказ взял автомат на изготовку.

Держась края поляны, Николай приблизился к «Ниве». На шум его шагов из-за машины показалась фигура. Она распрямилась, и на лицо упал отблеск молнии. Это был Багратион! Кочубей с облегчением вздохнул. И здесь, то ли это было игрой разыгравшегося воображения, то ли ему показалось: на физиономии агента появилась торжествующая ухмылка. Николай замедлил шаг и боковым зрением заметил, как слева и справа земля вздыбилась. Две серые тени приобрели зримые очертания и метнулись к нему.

«Засада?!» — обожгла сознание Кочубея запоздалая догадка.

— Засада! — его полный отчаяния и боли крик прозвучал над поляной, и подхваченный ветром, затерялся в лесу.

Автоматные очереди вспороли ночную тишину.