Операция «Мираж»

Глава 5

В холле второго этажа отеля царила тишина. Ковровая дорожка скрадывала шаги. Безликие стены, отделанные специальным материалом, гасили шумы, и Перси показалось, что он слышит прерывистое дыхание Ковальчука. Тот не решался сделать шаг навстречу и потерянно топтался на месте. Его осунувшееся, с глубоко ввалившимися глазами лицо пошло красными пятнами, губы дрогнули.

Перси смотрел на Ковальчука ненавидящим взглядом — ярость переполняла его. Тот, кого он до вчерашнего дня считал другом, с которым делал одно общее дело, стал врагом. Его так и подмывало бросить Ковальчуку в лицо: «Мерзавец! Подлец!». Но разум возобладал над чувствами. Холл вряд ли оборудован скрытыми микрофонами и камерами «Главного инквизитора» — Фрэнсиса Кейджа, а значит, была возможность «прощупать» Ковальчука и понять, к чему готовиться. Перси буркнул:

— Хэлло, Генри.

Лицо Ковальчука исказила жалкая гримаса. Он неловко переступил с ноги на ногу и промямлил:

— Марк, я благодарен Господу, что он нас свел вместе.

— Скорее дьяволу.

— Ну зачем ты так?

— А как? Когда тебя потрошат у «Главного инквизитора».

— Ты был у него?!

— Только что.

— И?

— Будто не знаешь? Пятки до сих пор горят.

— Тебя-то за что?

Выдержка изменила Перси, пальцы сжались в кулаки, и он сорвался на крик.

— Ты еще спрашиваешь? А кто всю эту кашу заварил? Кто?!

Вопросы остались без ответов. Ковальчук вжал голову в плечи и отшатнулся к колонне. Вспышка ярости, охватившая Перси, могла разразиться градом ударов, но тот овладел собою и глухо обронил:

— Извини, Генри, нервы.

— А у меня… — Ковальчук махнул рукой, и его прорвало: — А все из-за этой свиньи Саливана! Ничтожество! Мерзавец! Завалил работу и пытается выставить меня русским кротом! Меня! Я…

— Перестань орать, Генри! Ты хочешь, чтобы слышал весь отель? — одернул его Перси.

— А мне нечего бояться! Это пусть Саливан за свою шкуру трясется.

— Оставь его в покое. Нам надо думать о своей.

— Значит мы вместе, Марк?! Ты не веришь в их шпионские бредни? — в глазах Ковальчука появилась надежда.

— Нет. Но, чтобы выбраться из этого дерьма, надо разобраться и понять: откуда ветер дует.

— Да-да, конечно!

— Но только не здесь.

— Пошли ко мне в номер, — предложил Ковальчук.

— Под микрофоны и камеры Кейджа? Нет! — отказался Перси.

— Ах, да! Голова уже ничего не соображает.

— Где мы можем поговорить без чужих ушей и глаз?

— Есть одно место.

— Веди, — согласился Перси.

Ковальчук распахнул дверь, они вышли на террасу и осмотрелись. Перед ними раскинулся тенистый внутренний дворик. Щебетали птицы, убаюкивающее журчала вода в фонтане. Саму террасу от любопытных глаз надежно закрывал густой ковер из плюща. Страхуясь от прослушки, Ковальчук включил вентилятор.

— Марк, не держи на меня зла. Я перед тобой чист! — заявил он и предложил: — Давай проблему решать вместе.

— Какую? — схитрил Перси.

— Ту, что раздул Саливан, и потом подхватили в Службе специальных расследований. Идиоты! Все это выеденного яйца не стоит.

— Так какого черта я здесь, а не в Киеве?! — воскликнул Перси.

— Марк, не горячись и выслушай до конца. Клянусь, я чист перед тобой и каяться мне не в чем.

— Кейдж так не считает.

— Он болван! Произошло роковое стечение обстоятельств. Он подхватил горячечные фантазии Саливана.

— Да, погоди ты с роком и с фантазиями! Мы не в Голливуде! Мы профессионалы и давай говорить языком фактов! — потребовал Перси.

— Хорошо, хорошо! — согласился Ковальчук.

— Так в чем тебя обвиняют?

— Обвиняют?! Выходит и ты…

— Извини, оговорился. Что они имеют против тебя?

— Ничего конкретного. Одни только домыслы.

— Генри — это не разговор! Давай по существу!

Ковальчук с трудом выдавил из себя:

— Кейдж лепит из меня русского крота! С ума сошел! Я — крот?! Абсурд! Ты же это понимаешь?

— Генри, дело не во мне, а в них. Они же не из пальца все это высосали? Есть же какие-то основания?

— Какие к черту основания? Дохлая наводка.

— Какая? От кого? Говори толком! — начал терять терпение Перси.

— На меня от нашего агента у русских.

— Агента?! — неприятный холодок заструился по спине Перси и голос дрогнул: — И кто он?

— Так Кейдж и скажет. Я сам догадался! — заявил Ковальчук и пустился в пространные рассуждения.

Перси слушал его в пол-уха, а в голове вихрем проносилась мысли: «Наводка агента? Какого? Собственно, какая разница? От этого не легче! Где он сидит? В СВР или ФСБ? Но если засвечен Фантом, то, скорее всего в ФСБ».

От этой мысли Перси и вовсе стало страшно. Если раньше у него еще теплилась надежда на то, что расследование ограничится перетряхиванием «грязного белья» в киевской резидентуре и потом уйдет в «песок», то теперь стрелки сходились на нем и Ковальчуке. Поэтому рассчитывать на снисхождение Кейджа не приходилось. Что касается операции, то, по большому счету, уже не имело принципиального значения: являлся Ковальчук тем самым русским кротом, которого разыскивал Кейдж или он действительно стал жертвой рокового стечения обстоятельств. В таких случаях Директор не церемонился и безжалостно отстранял от работы как правых, так и виноватых.

«Я-то чем виноват, если где-то произошла утечка? Почему я должен расплачиваться за других? Почему?» — терзался Перси.

— Марк, ты меня не слушаешь? — как сквозь вату донесся до него голос Ковальчука.

— Слушаю, слушаю, продолжай, — включился Перси.

— Так ты понял, что против меня у них ничего нет, кроме наводки этого пресловутого агента!

— Агента? И что, он прямо указывает на тебя?

— Нет. Все вокруг да около.

— Но этого одного мало, чтобы вытаскивать нас в Лэнгли и бросать под Кейджа.

— Я же говорю: одни инсинуации, которые родились в воспаленном мозгу Саливана. Этому сумасшедшему повсюду мерещатся русские шпионы, — продолжал твердить свое Ковальчук.

Но его глаза говорили Перси другое, и он потребовал:

— Генри, не держи меня за болвана! Говори начистоту!

Ковальчук, потупившись, промямлил:

— Помнишь, я рассказывал о разработке одного русского?

— Да, что-то такое было, но как это связано с нами?

— Сейчас поймешь. Два месяца назад я познакомился с русским в ресторане «Гетман». Разговорились, мне он показался перспективным кандидатом на вербовку. Потом были еще две встречи…

— Генри, ближе к делу и Фантому! — торопил Перси.

Лицо Ковальчук пошло бурыми пятнам, и он с трудом выдавил из себя:

— Он оказался из контрразведки.

— Ты хочешь сказать из ФСБ?!

— Да!

— А как он оказался в Киеве?

— Приехал в отпуск к родителям.

— Допустим, но как ты узнал, что он из ФСБ?

— Не я, а Саливан.

— Саливан?! А он тут с какого бока? — удивился Перси.

— Русский находился в разработке у Берда, и я попал под слежку.

— В разработке у Берда? Тогда я уже ничего не понимаю!

— Видишь ли, я не доложил Саливану о контакте с русским.

— Но почему?!

— Ты же знаешь о моей неприязни к нему.

— Ну.

— Я рассчитывал поставить Саливана перед фактом, чтобы не загубить разработку. А он, мерзавец, раздул из мухи слона и теперь меня пинают все кому не лень. Я, русский шпион?! Бред!

— Стоп, Генри! А как все это связано со мной и Фантомом? Как? — окончательно запутался Перси.

— Хоть убей, Марк, не знаю! Не знаю! — твердил Ковальчук.

— И все-таки это крутится рядом с тобой. Думай! Вспоминай!

Ковальчук явно нервничал. Перси не спускал с него глаз. Ключ к разгадке головоломки с Фантомом сейчас находился в руках того, кто вольно или невольно оказался в центре последних драматический событий. Ковальчук отрывисто произносил какие-то фразы. Одна из них: «Кейдж требовал от меня данные по „Тополю“? Зачем?» — дала толчок мыслям Перси. Сработала скорее интуиция, а не логика.

— Генри, повтори, что ты сейчас сказал! — перебил он Ковальчука.

— Что-что?

— Повтори, что ты сказали.

— Есть идея, Марк? — встрепенулся Ковальчук.

— Пока не знаю. Повтори!

— Кейдж допытывался: какие сведения мне стали известны из списка Фантома?

— Из какого списка?

— Того, что он оставил в камере хранения киевского вокзала.

— Списка? В камере хранения? Агент русских? Фантом? Как это все связано между собой? — вслух размышлял Перси, пытаясь найти отгадку.

Его гибкий и пытливый ум искал связь между списком Фантома, Ковальчуком и неведомым агентом, который сообщил ЦРУ об охоте ФСБ за продавцом секретов «Тополя». Перси пытался увязать в логическую цепочку, то, что ему стало известно от Кейджа с тем, что сейчас рассказал Ковальчук, но она не складывалась. Из всей этой мешанины неоспоримым оставался факт — список секретов Фантома, стал известен русской контрразведке. Объяснения этому Перси не находил, но теперь, после хоть и путаного рассказа Ковальчука, ситуация с Фантомом и собственное положение ему не казались столь безнадежными. Многолетний опыт подсказывал Перси: русской контрразведке понадобится не один месяц, чтобы по перечню секретов выйти на их источник. Поэтому он уже не столь мрачно смотрел на мир и на терзавшегося Ковальчука. Ему стало жаль бедолагу, оказавшегося жертвой обстоятельств и предвзятого отношения начальников. К сожалению, в последнее время в разведке такое происходило все чаще. После провалов в Ираке и Афганистане, система начала съедать сама себя. За ошибки политиков приходилось расплачиваться им — разведчикам.

— Генри, все будет о'кей! Мы им еще покажем, — заверил он.

— Значит, ты не поверил в эти бредни, Марк? Не поверил? — воскликнул Ковальчук.

— Нет! Мы с тобой работаем не первый год.

— Спасибо! Если бы ты знал, как это для меня важно. Я тебе очень благодарен.

— Держись, Генри! А сейчас извини, меня ждет Маргарет, — закончил разговор Перси.

— Да, да, конечно, конечно, прости, что задержал, — извинился Ковальчук и распахнул дверь террасы.

Перси возвратился в холл, но, прежде чем пройти в номер, задержался у зеркала, посмотрел и не узнал себя. На него смотрел смертельно усталый человек с серым лицом.

«Господи, что подумает Маргарет? — ужаснулся он. — Надо, что-то делать? Что? Первое — немедленно избавиться от этого похоронного вида! Как? Выбрось из головы Кейджа. У тебя все о'кей, Марк! Легко сказать. Маргарет не проведешь, она жена разведчика. Ты успешно выполнил опасное задание и тебя вызвали для доклада. Тебя, а ее зачем? Вот! У тебя нервный срыв, и врачи рекомендовали отдохнуть».

Последнее объяснение Перси показалось наиболее убедительным. Он решительно направился к номеру, энергично постучал в дверь и, не дождавшись ответа, шагнул в прихожую.

— Марк?! Милый! — возглас Маргарет, в котором смешались радость и тревога, сжал ему сердце.

В дверном проеме возникла легкая тень. Перси рванулся навстречу, и они крепко обнялись. Маргарет трепетными поцелуями касалась его щек, а с губ срывалось:

— Ты, жив! Ты здесь! Чего только я не передумала, пока летела сюда.

— Все хорошо, милая. Мы вместе. Я в порядке, — успокаивал он.

— Почему не позвонил? Сам? Почему они…

— Успокойся, родная! Все хорошо! Все хорошо! — повторял Перси и нежно гладил ее по пышной копне волос.

Силы оставили Маргарет, и она бессильно повисла на его руках. Он внес ее в гостиную и усадил в кресло. Его вид, как он не храбрился, говорил сам за себя. Маргарет воскликнула:

— Господи?! Что они с тобой сделали? Ты ранен, болен?!

— Нет-нет! На мне ни царапины.

— На тебе лица нет!

— Трудное задание. Теперь все позади, — невнятно бормотал Перси.

— Ты, ты… — спазм перехватил горло Маргарет.

Ей не хватало воздуха. Перси бросился к холодильнику, схватил бутылку, сорвал пробку и, расплескивая воду, наполнил стакан и подал Маргарет. Она сделала несколько глотков, затем закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Прошла минута, другая, спазм прошел, на щеках Маргарет проступил слабый румянец, а голос снова окреп.

— Марк, тебе надо к доктору! — потребовала она.

— Да-да, — не стал спорить он.

— Сейчас! Немедленно!

— Это лишнее. Док осматривал меня в Киеве и ничего не нашел. Нервный срыв, что поделаешь, годы берут свое.

— Тем более!

— Маргарет, ты мой самый лучший доктор.

— Марк, если тебе и твоим начальникам наплевать на здоровье, то…

— Не наплевать. Это они тебя вызвали? — перебил Перси.

— Да. Но почему не предупредили, что ты болен?

— Это я попросил.

— Ты?! Но зачем?

— Чтобы не трепать тебе и детям нервы.

— Нет, Марк, ты что-то от меня скрываешь?

— Успокойся дорогая, самое худшее позади.

— Марк, ты выглядишь ужасно! Я настаиваю на обследовании у доктора!

— Непременно, как только закончу дела в Лэнгли, — заверил он и, чтобы уйти от опасной темы, поинтересовался: — Как дома? Как дети? Как Джим?

— Все хорошо. Джимми сделал первые шаги, — на лице Маргарет впервые появилась улыбка.

По ее щекам потекла тушь. Перси зашарил по карманам в поисках платка. Маргарет, стыдливо пряча лицо, принялась убирать салфеткой следы косметики. Оставив ее одну, он прошел в гостиную и стал распаковывать чемодан. На кровати выросла горка белья, а на столе коллекция сувениров. Среди них не оказалось забавной матрешки — подарка для Джимми. Перси принялся ворошить белье, надеясь обнаружить ее, и тут здесь легкая ладошка Маргарет легла на плечо. Смущаясь, она спросила:

— Как я?

Перси поднял голову и не нашелся, что ответить. В ее карих глазах плескалась безоглядная любовь. Любовь, о которой в текучке будней он начал забывать.

— Ну, так как? Чего молчишь?

— Ты… — и из глубин его памяти всплыл сонет Шекспира. Тот самый, когда-то покоривший сердце жизнерадостной двадцатилетней студентки факультета социологии. И Перси остро ощутил, что ни обольстительная Грей, ни любая другая женщина, не могли дать ему то, что он находил в Маргарет — любовь и нежность. Бережно обняв ее за плечи, он дрогнувшим голосом повторил, потрясающие строки, рожденные человеческим гением три столетия назад:

Воркующий смех Маргарет прозвучал для него самой чарующей музыкой. Она с нежностью произнесла:

— Я помню каждую строчку. Ты их читал мне двадцать восемь лет назад.

— Читал, и буду читать вечно! — поклялся Перси.

— Ах, ты мой Шекспир, — и Маргарет ласково провела рукой по его щеке.

В эти минуты разведчик Перси забыл о Кейдже, Ковальчуке и спецрасследовании. Ему было наплевать на скрытые микрофоны и видеокамеры, установленные в номере. Он был просто любящим мужем. От былой апатии и усталости не осталось и следа, а проснувшаяся в нем энергия искала выхода. Стены номера — этой прозрачной «шкатулки Кейджа» давили. Его предложение поужинать в ресторане Маргарет приняла охотно. Он вызвал такси.

Водитель оказался на редкость словоохотливым. Через пять минут от него начала болеть голова, и они с тоской поглядывали по сторонам. Справа и слева тянулись деловые кварталы, а таксист все не умолкал. Наконец, впереди мелькнула вывеска китайского ресторана. Перси остановил свой выбор на нем. Вышколенный швейцар, музыка, предупредительные официанты, скользившие между столиками, обилие цветов и карликовых деревьев, создававших иллюзию китайского сада, пришлись Маргарет по душе. Они сели в укромный уголок, перед столиком возник официант и предложил меню.

Маргарет не стала в него заглядывать, да и Перси не стал блуждать в дебрях изысков китайской кухни. Пробежавшись по меню, он остановился на уже опробованных блюдах: замоченной в ячменной патоке и зажаренной на углях из каштана утке, супе из «ласточкиных гнезд», грибах муэр с рисовым сыром тофу, салате, приготовленном из молодых побегов бамбука и жареном арахисе. Сложнее оказалось с выбором напитков. Перси подвела память, ему на помощь пришел официант и предложил:

— Есть замечательная рисовая из Пекина.

Китайскую водку Перси на дух не выносил и резко мотнул головой. Официант сообразил и перешел к японскому ассортименту:

— Имеется превосходное сакэ.

— Не надо! Есть, что покрепче?

— Русская водка.

— О?! Водка! — на лице Перси появилась улыбка, а в голове мелькнула шальная мысль: «Взять, да напиться? Вот обрадуется Кейдж. Получит подтверждение тому, что я, как и Ковальчук, продался ФСБ».

— Прямые поставки из России, — принялся нахваливать официант водку.

— В следующий раз. Принесите виски или бренди.

— Рекомендую бренди.

— Хорошо! Одну бутылку, — согласился Перси и поинтересовался у Маргарет:

— Ты что будешь пить, дорогая?

— Что-нибудь из французских вин, — не стала изменять своему вкусу она.

— Есть превосходная бургундская коллекция, — предложил официант.

— В таком случае принесите красное полусладкое.

— У вас прекрасный вкус. Что еще?

— Все! На десерт чай, — подвел итог Перси.

— Благодарю вас. Вы не будете разочарованы, — заверил официант и отправился на кухню.

Не прошло и десяти минут, как он появился перед ними с огромным подносом, накрытым изящным бамбуковым колпаком. Марку и Маргарет оставалось только поражаться тому, как официанту удавалось удерживать все это на одной руке, а другой извлекать бутылки и блюда. Официант с ловкостью фокусника расставил на столе разнокалиберные тарелочки, миниатюрные чашечки и куайцзы, затем разлил по бокалам вино, бренди и, отвесив поклон, растворился в полумраке зала.

— За встречу, милая! — предложил тост Марк.

— За нас, — поддержала она.

Выпив, они налегли на закуску. Грибы пришлись Маргарет по вкусу, а салат просто привел ее в восторг. Она отдавала должное искусству китайских поваров и не скупилась на похвалы. Вскоре подоспел суп, а затем утка. На нее у Перси уже не хватило сил, Он быстро осовел от сытой пищи, бренди, и стал клевать носом.

— Марк, Марк? — тормошила его Маргарет.

Встрепенувшись, он смущенно ответил:

— Извини, дорогая, я страшно устал.

— Это я виновата, мучаю тебя всякими историями. Едем в отель! — потребовала она.

— Да-да, — согласился Перси, поманил официанта и расплатился.

На выходе из ресторана их поджидало такси — расторопный швейцар добросовестно отрабатывал свои чаевые. Засыпая на ходу, Перси с трудом доехал до отеля, поднялся в номер, и там его оставили силы. Последняя мысль, которая промелькнула в меркнущем сознании, адресовалась Кейджу: «Можешь засунуть себе куда угодно свои микрофоны и камеры! Слушай мой храп, мерзавец».

Разбудил Перси аромат кофе и звон посуды. Потянувшись до хруста в костях, он открыл глаза. Маргарет, одетая в легкий халатик, хлопотала над столом. Она обернулась и спросила:

— Как спалось, милый?

— Великолепно! Спал как убитый! — заявил Перси.

— Что, даже я не снилась?

— Ну что ты! Ты мой самый прекрасный сон.

— Марк, я тебя не узнаю? Вчера стихи, сегодня комплементы. Что происходит?

— Пытаюсь смотреть на мир другими глазами. И знаешь, все выглядит в розовом свете, — пошутил он и поймал себя на мысли: все эти «фантомы», чужие секреты, тайные операции и награды не могли заменить того, что ему давала любовь Маргарет.

— Вот так всегда смотри на меня, и я от счастья буду на седьмом небе, — ответила она счастливым смехом и напомнила: — Пора завтракать.

— Сейчас, только умоюсь, — откликнулся он и прошлепал в ванную.

Маргарет заказала в ресторане его любимые тосты и кофе. Впервые за последние сутки Перси поел с аппетитом, а затем стал готовиться к встрече с Кейджем. Взгляд в зеркало прибавил настроения.

— Мы еще посмотрим, кто кого, господин Инквизитор? — вырвалось у него.

— Марк, ты это чем? — тут же среагировала Маргарет.

В ее глазах снова вспыхнул тревожный огонек. Маргарет с ее проницательностью могла докопаться до истины.

— Потом! Извини, дорогая, я очень спешу, — бросил Перси на ходу и поспешил спуститься.

Машина с «бульдогами» еще не появилась, и он сосредоточился на мыслях о предстоящей схватке с Кейджем. После разговора с Ковальчуком у него появились весомые аргументы, с которыми можно было не только отбиться от вздорных обвинений, но и попытаться вырваться без больших потерь из безжалостных жернов Службы специальных расследований.

До встречи с Кейджем оставались считанные минуты. Ровно в девять тридцать появилась машина. На этот раз она прибыла без эскорта «бульдогов», Перси расценил это как обнадеживающий знак. Вскоре тому нашлось более весомое подтверждение. На входе в Лэнгли его встретила обходительная сотрудница секретариата и проводила в приемную Кейджа. Тот тоже не заставил себя ждать, вышел навстречу и, энергично пожав руку, пригласил в кабинет. Это, а также две чашки для чая на столе говорили о многом: вчерашний разговор с Ковальчуком в Службе специальных расследований не составлял тайны и, похоже был в пользу Перси. Но он не спешил с выводами и ждал, что последует дальше.

— Присаживайся, Марк. Если не возражаешь, начнем с чая, — пригласил Кейдж к столу. При этом он не преминул продемонстрировать свою осведомленность и лишний раз показать, что в Службе специальных расследований знают все:

— Насколько я знаю, вы большой любитель ланкийского?

Подобные приемы, возможно, производили впечатление на новичков и слабонервных, но не на Перси. Они только разозлили его.

Бросив на Кейджа снисходительный взгляд, он язвительно заметил:

— Ты, знаешь, Фрэнсис, с хорошим человеком я выпью даже яд.

— Ха-ха, — наигранно хохотнул тот, и, холодно улыбнувшись, произнес: — Проверю.

— Смотри, не ошибись.

— Я не пью с кем попало, — сухо отрезал Кейдж и сменил тему: — Как Маргарет?

— Не жалуется.

— Надеюсь, ты на нас не в обиде?

— В обиде?! Себе выйдет дороже.

— Марк, опять ты делаешь из меня чудовище.

— Так мы же не на чай собрались? Вам русского крота подавай! — перешел в наступление Перси.

— Но тебя никто и ни в чем не обвиняет, — примирительно заметил Кейдж.

— Вчера мне так не показалось.

— Это игра твоего воображения.

— Воображения?! Меня, который двадцать лет отдал разведке, как последнего… — Перси задохнулся от возмущения.

— Марк, давай без сцен! Мы не в театре!

— Сцен?! Вы втаптываете меня в грязь и хотите, чтобы я целовал…

— Перси, прошу не забываться! — рыкнул Кейдж.

— Не забываться?! Это после того, как вчера два твоих бульдога тащили меня словно барана на заклание?

— Перестань! То было вчера.

— Вчера?! — осекся Перси.

— Да, вчера.

— А что изменилось за ночь?

— Многое.

— Многое? Как это понимать?

— Расследование по тебе закрыто! — объявил Кейдж.

— Как закрыто?! — опешил Перси.

— А ты что, настаиваешь на продолжении?

— Нет, нет! — воскликнул Перси, и облегченно вздохнул. Ему стало неловко за свое поведение и нападки на Кейджа. Избегая его взгляда, Перси пробормотал:

— Извини, Фрэнсис, нервы. Но когда тебя подозревают черт знает в чем, тот тут…

— Забудь, Марк, все осталось позади. Зла не держи, что поделаешь такова моя миссия, — остановил его Кейджа, и, пододвинув чашку с чаем, предложил: — Выпей, все-таки твой любимый.

Перси сделал глоток, другой, но не почувствовал вкуса. Внутреннее напряжение, в котором он находился вторые сутки, дало о себе знать. А Кейдж неторопливо прихлебывал чай и продолжал внимательно наблюдать за ним. Теперь, когда все вопросы были сняты, он пытался понять: готов ли Перси после такой встряски к продолжению активной работы с Фантомом. Работе, которой, несмотря на опасность провала, в руководстве ЦРУ придавали исключительное значение. Ценность поступающей от агента информации перевешивала все риски. Теперь вопрос состоял в том: способен ли Перси взять себя в руки и вернуться в операцию. Встретившись с ним взглядом, Кейдж поинтересовался.

— Марк, как ты оцениваешь дальнейшие перспективы в работе с Фантомом?

В глазах Перси промелькнула тень. Он не спешил высказываться по столь щекотливому вопросу, и, прежде чем дать ответ, решил прощупать позицию Кейджа, опустил чашку на стол и уклончиво ответил:

— Вам виднее.

— И все-таки?

— Все зависит от того, где сидит русский крот.

— Теперь мы знаем, что не рядом с тобой.

— Уже легче! — обрадовался Перси, и в нем проснулось любопытство: — Выходит, Ковальчук отпал?

— К нему остались вопросы, — не стал вдаваться в подробности Кейдж.

— Тогда, кто же: Ливицки, Грей, Берд? Ну не Саливан же?

— Марк, не будем бросать на них тень. Пока могу сказать только одно: русская контрразведка ищет Фантома среди тех, кто имеет отношение к секретам, которые прошли по его первому перечню.

— А по второму?

— Уточняем через нашего источника в России.

— Источника? В России?!

— Да.

— Его информации можно верить?

— Абсолютно!

— Давно сотрудничает?

— Марк, на такие вопросы ответы не дают.

— Ах да, конечно.

— Итак, что ты можешь сказать о перспективах работы с Фантомом? — вернулся к главному вопросу Кейдж.

Его настойчивость уже не раздражала Перси. Вероятность провала Фантома его не смущала, такова была судьба большинства агентов. Отбросив последние сомнения, Перси решительно заявил:

— Надо рисковать. Как говорят русские: овчинка стоит выделки. Тем более, если есть возможность контролировать действия русской контрразведки.

— К сожалению, только косвенно.

— Это немало.

— То есть, ты хочешь сказать, что готов к работе с Фантомом?

— Да, но если не будут вставлять палки в колеса.

— Палки я беру на себя, — заверил Кейдж и впервые за время беседы улыбнулся.

— В таком случае я не вижу препятствий в работе с ним, — подтвердил свою готовность Перси.

— Вот и договорились! Когда ближайшая явка?

— В первой половине октября.

— Больше месяца. Достаточно времени, чтобы тебе как следует отдохнуть и набраться сил.

— А как же Саливан? Он будет против.

— Вопрос твоего отпуска уже согласован с Директором.

— То есть, я могу ехать домой?!

— Хоть сейчас.

— Спасибо, Фрэнсис! Сентябрь — мое любимое время года, — растрогано произнес Перси.

— Вот видишь, как все удачно сложилось. Так что, хорошего вам с Маргарет отпуска, — Кейдж дал понять, что разговор окончен и поднялся из кресла.

Из кабинета Перси вышел сам не свой от радости. Карьерные качели подняли его со дна и снова вознесли к вершине. Саймон как в воду глядел, когда говорил, что Фантом со своими материалами перевесит все страхи бюрократов от разведки и наветы злопыхателей. Но сейчас Перси не хотел думать ни о них, ни о Кейдже, он рвался в отпуск, чтобы дома, в кругу семьи, забыться повседневными заботами и тихими радостями семейной жизни.

— Тебя отпустили в отпуск? — догадалась Маргарет, когда он вернулся в отель.

— Да! И немедленно! — выпалил Перси.

— Но сначала…

Слова Маргарет потонули в его поцелуях. Покружив по комнате, они свалились в кровать и залились счастливым смехом. Потом были лихорадочные сборы, аэропорт, самолет и, через полтора часа полета, под крылом появился тихий, по-домашнему уютный городок Бойз — столица штата Айдахо.

Он с увлечением окунулся в домашние дела. Истосковавшиеся по работе руки не выпускали пилы, рубанка и молотка. К середине сентября на берегу речушки появился летний флигель: сбылась давняя мечта Маргарет. Вечерами они собирались на террасе за ужином и наслаждались воркующим журчанием воды, щебетом птиц и пьянящими запахами леса. По уикэндам из города приезжали Мэри с внуком, и тогда дом наполнялся жизнерадостным детским смехом и веселыми голосами.

В этих приятных заботах и тихих радостях незаметно подошел к концу отпуск. Перси с грустью поглядывал на календарь: тридцатого сентября ему предстояло прибыть на службу в Киев. На этот раз Маргарет настояла на том, чтобы они отправились вместе. Он не стал возражать, предыдущие пять месяцев холостяцкой жизни порядком надоели, к тому же Джимми подрос, и ее заменила нянька. Наступило 28 сентября и Перси с Маргарет отправились в аэропорт, чтобы спустя сутки оказаться в бурлящем политическим страстями и густо опутанным шпионской паутиной Киеве.

Ранним утром 29 сентября в аэропорту «Борисполь» их встретил Дик Динар — самый молодой из сотрудников резидентуры. По дороге в город он рассказал последние горячие новости и сплетни, гулявшие по посольству и в резидентуре. Самой обсуждаемой была та, что касалась Ковальчука. На его место прибыл новый сотрудник. Перси не стал углубляться в эту болезненную для него тему…

На Украине наступила пора золотой осени и ее столица выглядела чудесным бриллиантом в неповторимой золотисто-багряной оправе листвы. Привольно раскинулись на холмах и крутых берегах Днепра древние святыни: Киево-Печерская Лавра, Владимирский и десяток других соборов. От них, и Перси ощущал это каждой клеточкой своего тела, исходила исполинская мощь загадочной славянской души. Мощь, которую он, а вместе с ним Саливан и сотни других сотрудников ЦРУ здесь, в Киеве, а также в Москве и Минске должны были низвести на нет. Но ему не хотелось думать не об этом, не о предстоящей работе, он все будто был в отпуске. Однако дела сами напомнили о себе. Не успели они с Маргарет подняться в квартиру и разобрать чемоданы, как зазвонили телефоны.

Первым позвонил Берд, его интересовала старая разработка по русскому журналисту. Вслед за ним напомнил о себе Дункан и дал понять, что пора готовиться к явке с Фантомом. Перси уже не мог усидеть на месте и отправился в посольство, но прежде чем подняться к Саливану, решил пройтись по кабинетам и понять какие ветры веют в резидентуре. Но Саливан вызвал его к себе.

За время отпуска, как показалось Перси, старомодные очки резидента стали еще больше, а холодные рыбьи глаза совсем обесцветились. Сухо поздоровавшись и ограничившись парой дежурных вопросов об отпуске, Саливан принялся монотонным голосом бубнить о сложности политической обстановки в Украине, вездесущих агентах ФСБ, которые ухитрились забраться под стол президента Ющенко и средь бела дня таскать секреты из-под его носа. Терпеливо выслушав эту словесную жвачку, Перси возвратился к себе в кабинет и до позднего вечера занимался материалами, поступившие в резидентуру за время его отпуска.

На следующий день ему было не до бумаг. Агенты обрывали телефон и вызывали на явки. На третий день он уже забыл об отпуске, и крутился между явками с агентами и встречами с конфидентами из властной политической тусовки. Те и другие завалили его компроматом на конкурентов, и, кажется, готовы были продать мать родную, только бы набить себе карманы. В лихорадочной текучке буден он не забывал о главном: предстоящей явке с Фантомом.

Помнили о ней и Саливан с Саймоном. С 6 октября Саливан принялся теребить Перси, а десятого из Москвы позвонил Саймон и поинтересовался датой явки. Перси сообщить было нечего: Фантом хранил упорное молчание. Закончилась первая декада октября, а сигнал от него все не поступал. Прошла еще неделя, у Саливана иссякло терпение, и он потребовал: «…Пошевелить агента».

17 октября в сети Интернет, на сайте «Ракетная техника. Новинки, изобретения» резидентура ЦРУ поместила внешне безобидный текст, в котором назначала явку своему агенту: