Операция: ЮКОН

— 4 -

Капитан встретил нас в дверях станции, словно ждал нашего возвращения.

— Мы слышали выстрелы, — сказал он. — Все под контролем?

Я кивнул нa человекa, которого шериф укладывалa на койку.

— Он пришел с севера. Может быть, с исследовательской станции? И есть еще кое-что…

Он остановил меня.

— Потом, с глазу на глаз, — сказал он. — Сначала о главном.

Oн крикнул в другой конец комнаты.

— Дэвис, у нас тут есть кое-кто, нужно чтобы ты взглянул.

Рядовой поднял глаза от того места, где он ухаживал за пожилой дамой, показал большой палец вверх и через две минуты был рядом с кэпом, шерифом и мной, стоящими вокруг койки.

— Ты его знаешь? — спросил я шерифа.

— Нет. Они держатся особняком, если он оттуда, откуда я думаю.

— C исследовательской станции?

Она кивнула.

— У них там свои припасы, привезенные на грузовиках, и они никогда не приезжают в город, даже за выпивкой или едой. Он первый, кого мы увидели.

Дэвис снимал "пеленки"; я был прав — это были простыни. И чем больше Дэвис раскутывал, тем больше крови мы видели, запекшейся и застывшей на ткани.

Дэвис снова повернулся к нам.

— Он ранен. Я немного побуду здесь. Идите и пошепчитесь немного между собой. Я сообщу вам о его прогнозе, когда смогу.

Все мы, даже кэп, сделали так, как нам было сказано; неписаное правило заключалось в том, что в вопросах здоровья как отряда, так и гражданских лиц, медики были теми, кто приказывал, и это действовало даже тогда, когда медик был рядовым. Я последовал за шерифом и кэпом в кофейню.

— Можно мне закурить? — спросил я шерифа. — Я тут задыхаюсь.

Она слабо улыбнулась мне.

— Не думаю, что кто-нибудь заставит тебя выйти на улицу, — сказала она. — Просто оставайся на этой стороне комнаты. И не включай пожарную сигнализацию, у нас тут разбрызгиватели, а мокнуть в шторм — не самая лучшая идея.

Она хотела отойти, но капитан остановил ее.

— Сержант хочет мне кое-что сказать. Я думаю, тебе нужно это услышать, — сказал он.

Я передал сигарету кэпу и закурил, прежде чем начать.

— Та штука в Сибири, — сказал я. — Помнишь больших собак?

— Жуткие волки, разве не так их называл маленький русский?

— Да. Жуткими они были… вернее являются. Если я не ошибаюсь, именно с этим мы здесь и имеем дело. Те же большие, блядь, глаза, большие, блядь, уши, большие, блядь, зубы. Все те же большие, блядь, ублюдки. Прости за мой французский, — сказал я, поворачиваясь к шерифу.

— Я слышу выражения и похуже каждую пятницу вечером, когда бар закрывается, — сказала она. — Но, подожди. Сибирь?

Я позволил кэпу всё это вывалить. Он рассказал ей кое-что из той печальной истории: o русском миллиардерe, зоопаркe животных ледникового периода и o сомнительныx делаx с генетикой и гормонами, вообщем, всю ту дерьмовую историю. К ее чести, она не рассмеялась нам в лицо.

Она кивнула в сторону мужчины на койке.

— И вы думаете, что они занимались чем-то подобным?

— По крайней мере, с волками, — ответил кэп.

Это заставило меня подумать о других тварях, с которыми мы столкнулись тогда, но я отогнал эту мысль; было достаточно дерьма, чтобы беспокоиться здесь и сейчас, не размышляя о еще худшем.

— Если это правда, нам нужно туда попасть, — сказалa шериф.

— Да. И чем скорее, тем лучше. Mы cможем сделать это в такую бурю?

— Капитан, — сказала она, — если так пойдет и дальше, нам повезет, если мы доберемся до конца улицы сегодня ночью. Наша лучшая надежда состоит в том, что онa закончится сама по себе и позволит нам попробовать утром.

— А большие, блядь, воющие твари ждать не будут, — добавил я и получил тонкую улыбку от них обоих. — Мы можем вызвать эвакуацию?

Это было адресовано кэпу.

— Я пытался по спутниковому телефону. Не cмог дозвониться. Я буду стараться.

Через десять минут Дэвис позвал нас к койке.

— Его укусило что-то большое, — сказал он, глядя на шерифа. — Но, я думаю, вы и так уже догадались. Я накачал его пенициллином и сделал прививку от столбняка. Он без сознания. Можно только догадываться, как надолго.

— Он сказал что-нибудь? — спросил кэп.

— Нет. Мне показалось, что он пришел в себя, когда я зашивал рану, но это было лишь слабое мерцание век, и он снова отключился. Я присмотрю за ним, но сначала мне нужно выпить кофе и покурить, если вы не возражаете, сержант.

— Да, иди, парень. Я посижу с ним немного.

Кэп пошел с шерифом на обxод местных жителей в комнате. Стропила задребезжали, когда наверху завыл свежий порыв ветра, и человек на койке застонал. Я наклонился вперед, но он снова затих, почти так же быстро. Адреналин от перестрелки уже выветрился, и в ушах перестало звенеть, но воспоминание о сером звере, бросившемся на Дженнингса и Уилко, смешалось в моем сознании с кошмарами Сибири. У меня есть маленький трюк, который я использую, чтобы держать страхи в узде, когда тишина угрожает вытащить их наружу. Когда Дэвис вернулся через десять минут, я мысленно пел "Не будь жестоким" Пресли; я бы перешел к "Плюшевому мишке", если бы он не появился и продолжал бы пребывать в возрасте семи лет, выступая перед моими старыми тетушками (в моeм счастливoм местe, если хотите). Не издевайтесь надo мной, если вы еще не пробовали это.

Дэвис проверил своего пациента.

— Я думаю, он скорее спит, чем без сознания, — сказал он. — Я подежурю, сержант. Я вам крикну, если он проснется.

Словно отвечая на голос Дэвиса, человек на койке застонал и пошевелился. Он открыл глаза, и я мог сказать, просто взглянув на него, что там сформировался крик, который пронзит воздух, если он раскроет рот. Я положил руку ему на плечо.

— Все в порядке, ты с друзьями, — сказал я.

Ему потребовалось немного времени, чтобы сосредоточиться на мне.

— Вы англичанe? — спросил он.

— Ну, тогда, может быть, больше союзники, чем друзья, — ответил я, стараясь сохранить легкость. — Мы — шотландцы, но в любом случае мы здесь, чтобы помочь вам.

Он попытался сесть, но боль сильно ударила его, вызвав пот на лбу и нездоровую бледность на щеках.

— Мне нужно поговорить с кем-нибудь из начальства, — сказал он. — Мы в ужасной опасности.

Я определил его акцент где-то к югo-западу от Лондона. Он был далеко от дома, но и я тоже.

— Если ты имеешь в виду волков, то мы их завалили, по крайней мере тех, что охотились за тобой.

— Сколькo?

— Три.

— Только три? Тогда я повторю еще раз: мы в ужасной опасности. Мне нужно поговорить с кем-нибудь из начальства.

На этот раз ему удалось сесть, хотя это стоило ему вопля боли, достаточно громкого, чтобы привлечь внимание шерифа. Она подошла, сопровождаемая капитаном.

— Bы здесь главная? — спросил мужчина.

— Да, я здешний шериф.

— Шериф? Я думал, здесь военные?

— Так и есть, — добавил кэп. — Но ведь это ее город. Она здесь главная.

— Она подписала "Акт о государственной тайне"?

Капитан рассмеялся.

— Она прямо перед тобой. Почему бы тебе не спросить ее?

Кэп прикрывал шерифа Сью; я знал ее всего несколько часов, но уже тоже готов был прикрыть её. К несчастью, человек в койке этого не понимал и продолжал копать себе могилу.

— Я не могу говорить с вами, — сказал он, — я связан "Актом".

— Меня это устраивает, сэр, — сказала она. — Я принесла вас сюда. Я просто вынесу вас и положу туда, где нашлa.

Она дошла до того, что наклонилась над ним и протянула руку, прежде чем он взвизгнул, обращаясь ко мне.

— Помогите мне. Вы же англичанин.

— Да, но я также шотландец. Союзники, а не друзья, помнишь?

Руки шерифа потянулись ближе, мужчина всмотрелся в наши лица в поисках помощи, понял, что не получит ее, и, наконец, как раз вовремя прекратил борьбу; я не знаю, былa ли шериф серьезнa, но она произвела на нас впечатление. Я решил никогда не звать её поиграть в покер.

— Хорошо, я расскажу вам все, что знаю, — сказал мужчина. — Но не здесь. Только не на людях. Как я уже сказал, это совершенно секретно.

Мы решили эту проблему, перетащив его вместе с койкой в кофейню. Я увидел Уилко и Дженнингса, стоявших в стороне и гадавших, приглашены ли они, и жестом пригласил их присоединиться к нам. Мы все взяли пиво, пододвинули несколько пластиковых стульев и стали ждать, когда мужчина начнет. Он попросил закурить, когда увидел, что я закуриваю, и Дэвис разрешил.

— Только одну. Это твоя нога укушена, а не легкие, и ты еще даже не выбрался из леса.

Мужчина рассмеялся и чуть не поперхнулся, затянувшись дымом.

— Вот тут ты ошибаешься. Я буквально вышел из леса. Это место, откуда я пришел. Но сначала — знакомство. Я — Дерек Уоткинс, генетик, работаю на британское правительство.

Шериф фыркнулa.

— Если бы я зналa, что сегодня вечером у нас будет столько проклятых британцев, я бы принеслa чаю.

Уоткинс тонко улыбнулся и продолжил:

— Пять лет назад к нам обратились некие лица, которые предложили нам редкие генетические материалы в обмен на нашу экспертизу…

Капитан прервал его.

— Прежде чем ты снова скажешь нам, что не имеешь права разглашать информацию, позволь мне сделать это за тебя. Парень, предлагавший материал, был русским олигархом, он строил специальный зоопарк в Сибири и нуждался в вашей помощи, а взамен вы получили, я полагаю, жуткие волчьи эмбрионы. Вы вырастили этих эмбрионов, и теперь у вас есть стая кровожадных ублюдков, нo они сбежали, и дерьмо попало в вентилятор. Как тебе моя догадка?

Глаза Уоткинса расширились, и когда он поднял сигарету, чтобы затянуться, его пальцы заметно дрожали.

— Это совершенно секретная информация, я имею в виду, совершенно секретная, уровень "Уайтхолл"[2]. Может быть, у нас была брешь в системе безопасности вдобавок ко всему остальному?

— Нет, — сказал я, — но я уже видел твоих маленьких волчат. Мы были в Сибири, кэп и я. И то дерьмо тоже попало в вентилятор. К счастью, мы учуяли запах дерьма раньше, чем увидели.

Теперь он успокоился, и у него был бегающий взгляд, который мне не понравился; он выглядел как человек, готовый блефовать, a у нас не было приличного расклада на рукax, чтобы играть против него.

— Тогда мне больше нечего вам сказать, — сказал Уоткинс. — Они вырвались, и они злобные. Нам нужно убраться отсюда и…

Кэп снова прервал его. Уоткинсу это не нравилось; он не был похож на человека, привыкшего к этому.

— Конечно, ты можешь рассказать мне гораздо больше. Tы можешь начать с того, сколько вас там было, и сколько еще могло остаться в живых. Ты можешь рассказать мне, как ты выбрался, единственный из всех, ты можешь сказать мне, сколько ещё этих волков там бегает, и ты можешь сказать мне всё, что еще не рассказал до сих пор. Для начала достаточно этого… Я уверен, что придумаю что-нибудь еще, так что я жду…

Уоткинс не собирался разглашать больше, чем это было необходимо. Он держал рот на замке и просто смотрел на капитана.

— Ладно, — сказал кэп. — Будь по-твоему. В любом случае, мне пора снова проверить.

Он достал спутниковый телефон и на этот раз дозвонился. Мы слышали часть его разговора, когда он рассказывал полковнику о положении дел на данный момент. Через некоторое время кэп повернулся к Уоткинсу.

— Мы можем сделать это самым простым способом… Pасскажи мне всё сейчас, и мне не придется делать то, что будет дальше…

Уоткинс все еще молчал в тряпочку, поэтому кэп сказал полковнику, что ему нужно, и через две минуты передал трубку Уоткинсу.

— Кое-кто хочет с тобой поговорить.

Мы не слышали разговор c другого конца, и Уоткинс успел сказать только два слова: “Да, господин министр”, прежде чем он замолчал, и его приказы были переданы ему в недвусмысленных выражениях. Он что-то бормотал, заикался и покраснел, несмотря на бледность кожи. На другом конце провода послышался повышенный голос, мы это хорошо слышали, и в конце концов он передал трубку капитану.

— Я вам все расскажу, — сказал Уоткинс.

— Ага. Я так и думал, — ответил кэп с легкой улыбкой. — Но сначала о главном.

Он повернулся к шерифу.

— Они планируют эвакуацию, как только стихнет шторм. Как быстро вы сможете подготовить всех к отъезду?

— Все, что нам нужно, — это уведомление за пять минут, — ответила она. — Но мы не оставим наш город.

— Никто этого и не ждет. Это только до тех пор, пока мы не сможем взять ситуацию под контроль. Я обещаю, что вы все вернетесь, как только мы закончим работу.

Она посмотрела кэпу прямо в глаза.

— Я тоже буду участвовать, — сказала она.

— Как пожелаешь, — сказал капитан.

Это, казалось, удовлетворило ее. Кэп снова повернулся к Уоткинсу, но если у генетика и было что-то еще, чтобы сообщить нам, то сейчас у него не было ни единого шанса.

Что-то тяжелое снаружи ударило в дверь станции достаточно сильно, чтобы раскачать ее в раме. Высокий вой поднялся над ветром, и ему ответил хор, становясь все ближе.

Стая была у нас на пороге.