Оплаканных не ждут

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Джамбот возвращался домой по знакомой лесной тропе. Карабетов и Арбанян уехали несколько часов назад, и лесник, уже начиная забывать обо всем, что было связано с их приходом, думал о своей дочке Сане. Что бы там ни было, а затея Мерем с музыкальной школой его не особенно радовала. Если у Саны действительно есть голос и слух — пусть поет для себя. Пение — это не профессия. Быть преподавателем или врачом — вот это дело. Это настоящее дело, и что может быть лучше, если дочка пойдет по этому пути и добьется на нем успехов! И ему будут говорить: «Спасибо тебе, Джамбот, спасибо, Мерем, ваша дочь вылечила меня от болезни, с которой никто не мог справиться». А разве плохо, когда скажут: «Молодец твоя дочь, Джамбот, такие знания дала моему сыну, что в городе в институт первым прошел!» А певица? Ну, послушают. Ну, похвалят, похлопают в ладоши. И все. Кому от этого польза? Если и есть польза, — пока ее слушают, пока поет. А закончила, и все. Но Мерем ничего этого не хочет понимать. Вбила себе: Сана должна петь, и все. И еще этот лейтенант! Хотя бы Лаукан Карабетов вмешался. Но и он ни слова не возразил. Сделал вид, что разговор его не касается. А может быть, просто потому, что не хотел возражать Мерем? Да, с Мерем не так просто говорить, с гордостью подумал Джамбот. Может быть, и просто, да не одному мужчине не хочется этого делать, когда он смотрит на ее лицо, на ее все еще стройную, почти девичью фигуру. Мерем, Мерем, что бы он делал без нее, после всех тягот, которые на него возложила жизнь и о которых он уже стал забывать благодаря все той же Мерем, ее любви, и детям, которых она ему родила!..

Нет, он все равно ни в чем не сможет ей возражать! Что ж, если его единственная дочь станет певицей? Ай, пусть будет так! Но зато Айдамир непременно будет агрономом! Таким, как и сын его погибшего друга Тагира — Алкес Хаджинароков. Это он уже решил твердо. Хочет этого Мерем или нет. Впрочем, она, кажется, против этого не возражала. И если…

Джамбот приостановился. Оборвав его мысли, сверху донесся какой-то странный, стремительно приближающийся звук. Что-то резкое пробило густую листву растущих на склоне деревьев и просвистало мимо него, и с глухим всплеском упало в чашу родничка, который пробивался метрах в пяти внизу на дне обрыва. Голубая зеркальная его гладь замутилась и покрылась рябью. Джамбот посмотрел вверх. Сквозь глухую листву поднимавшихся уступами вверх деревьев ничего не было видно. Наверное, сверху кто-то швырнул камень. Но, конечно, не в него. Оттуда, откуда его бросили, не могли видеть идущего по тропинке лесника. Но кому могла прийти в голову мысль швыряться камнями на горной тропе? Джамбот поколебался, идти ему наверх или нет. Догнать этого человека или… Впрочем, разве он знает, в какую сторону тот идет: к лесничеству или, наоборот, в противоположную сторону, к птицеферме? Но ничего, он узнает, кто в это время был в горах. Если это, конечно, кто-то из местных жителей.

Идя по тропинке, Джамбот продолжал прислушиваться к тому, что делалось наверху. Но там теперь все было абсолютно спокойно. Ни один шорох не нарушал лесной тишины.

На склоне горы, там, где лес расступался и кончались границы лесничества, Джамбот остановился. Свой дневной обход он обычно заканчивал здесь. Отсюда открывался обширный вид на противоположный, заросший молодняком склон. Справа в легкой дымке белели маленькие аккуратные домики птицефермы, слева в бездонное голубое небо поднимались могучие, заросшие синеватыми лесными массивами горные вершины. Остроконечные головы их скрывались в клубившихся сизоватых облаках.

Джамбот уже хотел повернуть обратно, как вдруг на противоположном склоне увидел трех человек. Один из них спускался сверху по тропинке, находившейся значительно выше той, по которой шел Джамбот. По всей вероятности, именно этот человек и швырнул камень, упавший в родник. На нем были сапоги. Это все, что мог разглядеть Джамбот с такого расстояния. Двое других, напротив, поднимались вверх. Потом они увидели первого и остановились. Кажется, между ними завязалась беседа. Двое стояли рядом, тот, что в сапогах, чуть поодаль. Отсюда, где находился Джамбот, они казались величиной не больше, чем в половину спички. Он даже не мог точно определить, во что они были одеты. Не говоря уже о том, что они собой представляют. Единственное, что ему казалось, это то, что на тех двоих не было сапог.

Сам не зная почему, Джамбот продолжал наблюдать за этими людьми. С тех пор как расширился лесхоз и была построена птицеферма, Джамбот встречал на горных тропинках множество незнакомых ему людей. Незнакомых, конечно, первое время, — потом-то они становились знакомыми. Так что в появлении этих троих тоже не было ничего необычного. И все-таки Джамбот не поворачивал обратно, а стоял и смотрел на далекие маленькие фигурки. Минут через пять, закончив разговор, все трое повернулись и направились в горы. И тот в сапогах пошел с ними. Почти в ту же сторону, откуда только что пришел. Причем теперь он двигался первым, словно указывая остальным дорогу.

«Наверное, туристы, — подумал Джамбот, — а этот, в сапогах, скорее всего, местный житель. Но если этот человек местный, он должен знать, что такое камень, неосмотрительно брошенный куда попало. Надо непременно найти его и сказать пару ласковых слов!..»

Прошло три дня. Джамбот успел позабыть об этом случае. После приезда майора да лейтенанта он все теперь думал о другом. Думал о старом Мирзабече, о его трагической гибели, которая приобретала теперь совсем другой смысл. Джамбот достаточно много видел в жизни и отлично понимал, что могло крыться за намеренным убийством его предшественника. А в том, что оно было преднамеренным, он уже не сомневался. Уезжая, Лаукан предупредил его, чтобы Джамбот был очень осторожен, особенно при обходах дальних лесных участков, и очень внимательно наблюдал за всем окружающим. Сейчас даже самая незначительная на первый взгляд мелочь могла оказаться той ниточкой, разматывая которую можно было добраться до разгадки гибели Мирзабеча.

Мирзабеч был старым одиноким человеком, нелюдимым и на вид мрачным. Но тем, кто знал его близко, отлично было известно, что под этой внешней суровостью и неразговорчивостью скрывалась добрая и мягкая душа. Мирзабечу, как и Джамботу, досталась трудная судьба. За несколько часов боя он потерял своих двух братьев и самого близкого друга, испытал в плену не меньше, чем он, Джамбот, а может быть, и больше него. Потому что Джамботу удалось бежать. И, хоть и на чужой земле, сражаться против врага. Мирзабеча же освободили из концлагеря в конце войны. Был он тогда кожа да кости. В госпитале он выжил чудом. А вернувшись домой, узнал, что его жена и дочери были расстреляны фашистами как заложники… С той поры и стал он замкнут и нелюдим. Но все, кто знал жизнь старого Мирзабеча, не могли осуждать его за это.

Джамбот шел по тропинке, мягко ступая по земле тонкими подошвами видавших виды сапог. Этот самый дальний участок леса был, как всегда, спокоен. Слева крутыми уступами поднимались по склону густые заросли. Справа, далеко внизу, неясно шумел горный поток. Джамбот посмотрел на часы. Шел седьмой час вечера. Через десять-пятнадцать минут он дойдет до границы участка и повернет назад. Еще час, и он будет дома. А завтра у него выходной. Завтра Мерем вместе с Саной уедет в город. Джамбот вздохнул. Что ж, пусть едет! Наверное, от судьбы не уйдешь.

Высоко над головой в кронах деревьев пели птицы. А еще выше в голубом небе на распластанных крыльях, казалось, совсем неподвижно висели коршуны. От легких порывов ветерка чуть слышно шелестела листва. В лесу все было спокойно. Но не так ли спокойно и обычно было и в тот день, когда погиб старый Мирзабеч? Пусть только Мерем продолжает думать, что это был несчастный случай. Если она узнает правду, сколько волнений это доставит ей.

Когда до границы участка оставалось уже совсем немного, Джамбот вдруг остановился и посмотрел вверх. Как раз тут три дня назад в него чуть не попал камень. Джамбот задержал шаг совсем непроизвольно, но тут же пожал плечами и усмехнулся: чего он ждал — что камень будет брошен во второй раз и снова на том же месте?

Через десять минут лес расступился перед Джамботом. Снова открылся заросший молодняком противоположный склон горы. Синие вершины гор, уходящие в небо, и на склоне игрушечные домики птицефермы. Джамбот, постояв с минуту, уже готовился повернуть обратно, как вдруг заметил нечто такое, что заставило его остановиться.

Прямо напротив на противоположном склоне горы он увидел трех человек. Несомненно, это были те самые люди, которых он заметил стоя здесь же, на этом месте, три дня назад. Двое в спортивных брюках и третий в сапогах. Тот самый, что бросил камень, так удачно пролетевший мимо него.

Они стояли на дорожке, ведущей к птицеферме, и отделяло их от Джамбота расстояние не меньше, чем в прошлый раз. Ни их лица, ни деталей одежды, кроме отмеченных в тот раз, он опять не мог разглядеть.

Кажется, на этот раз они прощались. Пожали друг другу руки. И двое пошли вверх по тропинке по направлению к птицеферме. Третий, что был в сапогах, повернул вправо на дорогу, ведущую к хутору Глубокому. Двое, отойдя несколько десятков метров, помахали ему рукой. Тот ответил им тем же. Потом, пройдя по дороге сотню метров, остановился. Кажется, он смотрел вверх на тех двоих. Но они уже скрылись на вершине. Незнакомец постоял некоторое время, потом повернулся и пошел в обратном направлении. Как ни далеко он находился от Джамбота, тому показалось, что все он делает так, чтобы это не видели те двое. Больше наблюдать Джамбот не мог, потому что человек скрылся в лесу.

Куда он направлялся? Дорога, по которой он шел, вела тоже к шоссе, но только дальше обходным путем. Впрочем, километрах в пяти находился ближний хутор, и человек мог свернуть именно к нему. Скорее всего, так оно и будет. Но почему тогда сначала он двинулся к шоссе напрямик? Впрочем, разве не бывало, что и он, Джамбот, в течение нескольких минут менял свои планы! Может быть, человек этот вспомнил что-то, о чем забыл раньше?

Джамбот повернулся и пошел назад в лес. Дойдя до того места, где мимо него пролетел камень, он снова остановился. На этот раз он подошел к обрыву и заглянул вниз. Там в неподвижном блюдечке ключа снова голубела прозрачная вода. Отсюда, где он стоял, был виден каждый камешек на его дне. Джамбот хотел уже повернуться, как вдруг ему показалось, что один из камней, лежащий на дне, имеет какую-то странную, не совсем обычную форму. Он нагнулся и всмотрелся внимательней. Пожалуй, это было так. На песчаном дне мелководья поблескивал в лучах преломляющегося в прозрачной воде солнца какой-то металлический предмет.

Что это могло быть? Уж не этот ли самый предмет он принял тогда за камень?

Джамбот осторожно спустился вниз, цепляясь за корни выбивавшихся из обрыва растений. Внизу было прохладно и сыро. Бесшумно обтекая замшелые камни, бежал в лес вытекавший из ключа ручеек.

Он нагнулся и, протянув руку, нащупал в ледяной воде лежащий на дне предмет. Он был действительно металлический. Только вынув его, Джамбот по-настоящему ощутил его тяжесть. Хотя размеры его не превосходили коробочки из-под сигар, в нем было никак не меньше килограмма веса. И Джамбот, невольно поежившись, представил, что было бы, если бы тогда эта штука с такой высоты угодила ему в голову.

Джамбот осторожно обтер ее платком и теперь ясно увидел, что это была коробочка. Очень плотно закрытая коробочка. И тут же почувствовал, как все его существо охватывает волнение. Ну да, он не ошибся! Перед ним была точно такая же коробочка, как и та, которую лейтенант Арбанян нашел на дне той пропасти, куда упал Мирзабеч! Может быть, именно она, эта странная штука, и послужила причиной его гибели?..

Лесник стоял, не зная что делать. Надо было немедленно идти к шоссе, остановить первую же попавшуюся машину и передать с ней записку майору Карабетову. Или подняться туда, на гору к птицеферме, и позвонить в город по телефону? Поднимаясь наверх, он лихорадочно думал, на каком из этих вариантов остановиться. И вдруг, когда он уже стоял на тропе, ему пришла в голову еще одна мысль. «Ведь человек, который бросил эту коробочку, он же может уйти! И по всей вероятности, это был именно тот, в сапогах, тот самый, который три дня назад ушел в горы с двумя туристами и только что вернулся обратно. И если даже эту коробочку бросил не он, а кто-то другой, — что ж, тогда в тот день они непременно должны были встретиться на лесной тропе». Джамбот отлично знал, что никакой другой тропы наверху не было. «Но если этот человек не местный, если он уйдет, потеряется в горах? Нет, как бы ни было, а прежде всего надо найти его, узнать, кто он такой. Он пошел по дороге, ведущей к шоссе, обходным путем. Значит, ему надо идти не менее трех часов. А если он свернет в хутор, это будет совсем хорошо», — размышлял Джамбот, славившийся быстрым шагом и хорошей выносливостью. Он должен его догнать, должен увидеть, что это за человек! А при первой же возможности передать с кем-нибудь из встречных сообщение Лаукану.

Спрятав коробочку в сумку, Джамбот быстро пошел по тропе в том направлении, откуда только пришел.

Под гору идти было легко, он знал, что здесь, на этой тропе, ведущей в лес, встретить кого-либо из местных жителей шансов было мало. Но вот дальше, когда он выйдет на дорогу, соединяющую птицеферму с хутором, там уже должны попадаться пешеходы. Однако и на этой дороге Джамбот опять-таки не встретил ни одного человека. Было семь часов вечера, и люди давно уже вернулись с работы. Так, не повстречав ни одного пешехода, он дошел до поворота на хутор. Первые его домики были видны в километре ниже в густой зелени листвы. Что было делать дальше? Поворачивать к хутору? Но если незнакомец не сделал этого, а прошел дальше к шоссе? Тогда он отстанет от него еще больше… Пойти вперед? А вдруг тот спокойно отдыхает где-нибудь рядом с ним в одном из домиков?

Джамбот решительно шагнул на дорогу в хутор. Пусть он потеряет еще полчаса. Но не сделав и десятка шагов, он остановился. У самой обочины дороги сидел мальчуган лет шести, пас козу. На вопросы Джамбота он ответил, что за последний час в хутор прошли только две женщины, которые живут рядом с его домом, а больше никого он не видел. Правда, он заметил какого-то незнакомого мужчину, но тот шел не в хутор, а мимо по дороге. Но потом мужчина этот, кажется, свернул с дороги вот на ту тропу и пошел по ней в горы. У Джамбота не было оснований сомневаться в словах мальчугана, и, поблагодарив его, он быстро пошел дальше.

Дойдя до тропы, о которой тот говорил, он тоже свернул на нее и, пройдя еще с сотню метров, убедился, что мальчуган говорил правду: на влажном песке, покрывавшем ложе почти иссякшего ручейка, ясно были заметны совершенно свежие следы сапог. Но куда мог направляться этот человек? Почему он свернул с обжитой дороги? По этой тропинке уже давно никто не ходил. Еще лет десять назад ниже у поворота, ведущего к шоссе, часть тропинки уничтожил оползень.

Думая обо всем этом, Джамбот торопливо шел по тропинке, петлявшей в зарослях густого кустарника. Еще раз рядом с непросохшей лужей, оставшейся от прошлого дождя, он увидел знакомый отпечаток сапога. Так он дошел до того места, откуда был уже виден оползень, слизавший тропинку, по крайней мере, на протяженность метров в сотню. Как и ожидал Джамбот, это обстоятельство оказалось для незнакомца неожиданным. Сначала он пытался было одолеть склон напрямик, но потом, когда понял, что осыпавшийся грунт не удержит его, вернулся немного назад и пошел в обход. Это обстоятельство ободрило Джамбота: как бы там ни было, а расстояние между ними все сокращалось.

Беспокоило его теперь другое. Время. Оно подходило уже к восьми. Начинало заметно темнеть. Еще час, и в десяти шагах ничего не будет видно. На что рассчитывал идущий впереди него человек? Впрочем, машины по шоссе шли до позднего вечера. Это ему, наверное, было известно.

Джамбот шел с быстротой, на которую только был способен. И когда сумерки уже начинали плотно окутывать землю, он вдруг увидел наконец идущего впереди него человека. Чуть ссутулившись и не глядя по сторонам, тот шел так же быстро, как и Джамбот. Широкая спина его мелькнула впереди и сейчас же пропала не то в сгустившейся темноте, не то в зелени подступивших к тропинке деревьев.

Но одно было для Джамбота несомненно — человек шел теперь не по направлению к дороге, а в противоположную от нее сторону, в горы.

Джамбот снял с плеча ружье и, держа его наготове, ускорил шаг. Плотная зелень деревьев и все густеющая темнота обступили его со всех сторон. Он шел, стараясь не делать ни малейшего шума, боясь случайно наступить на сухую ветку. Временами он приостанавливался, внимательно вслушиваясь в лесную тишину. Ее не нарушал ни один посторонний звук. Только однажды Джамботу показалось, что впереди что-то сухо треснуло, и оттуда донесся шелест кустарника, словно кто-то с силой продирался сквозь него. И опять наступила обычная ночная тишина с привычными шорохами леса.

Джамбот настолько был уверен, что человек, идущий впереди него, не догадывается о преследовании, и даже не допускал мысли, что тот может затаиться где-нибудь в кустах, ожидая его подхода. Его все больше и больше охватывал охотничий азарт. Он шел за незнакомцем, как не один раз уже ходил по следам опасного хищника. Странное поведение этого человека с каждым шагом убеждало его в том, что подобное сравнение было вполне оправданно.

Но с другой стороны, чем дальше тот уводил его в лесную глушь, в сторону от дороги, тем отчетливее вставала перед ним мысль: правильно ли он действовал в эти последние часы, после того, как увидел незнакомца и пошел вслед за ним? Может быть, было разумнее сначала сообщить Лаукану и потом уже общими силами попробовать отыскать незнакомца в горах? Но если бы Джамбот мог предполагать, что тот направится именно в горы! Ведь достаточно ему было выйти на шоссе, сесть в первую же попавшуюся машину — и тогда попробуй найди его. До ближайшей железнодорожной станции каких-нибудь пятнадцать километров. Летом поезда здесь проходят один за другим. Да и автобусов дальнего следования на самом шоссе тоже вполне хватает.

Возможно, стоило бы оставить записку мальчонке, которого он встретил на повороте к хутору, но тот был слишком мал, и, пока бы он сумел объяснить, кто и зачем передал ему записку, прошло бы немало времени. Да и вообще — поверили бы ему взрослые? Во всяком случае, до утра даже в самом лучшем случае никто никаких мер бы не принял. А он рассчитывал догнать незнакомца, как только тот подошел бы к шоссе.

Темнота стала настолько густой, что уже в двух шагах ничего не было видно. Ни один посторонний звук больше не нарушал лесной тишины. И тут Джамбот вспомнил о Мерем. Что она думает в эту минуту об его отсутствии? Сейчас она, наверное, только начинает волноваться. Но вот когда он не придет и утром! А до утра он, конечно, уже не вернется. Даже если бы он сейчас повернул обратно.

Но что делать? Потом он все ей объяснит…

Прошло еще с полчаса, и Джамбот окончательно понял, что теперь до наступления рассвета все его поиски будут безрезультатны. Больше того, именно теперь в темноте, воцарившейся вокруг, в тишине он и может выдать себя незнакомцу. Возможно, тот где-то совсем недалеко уже устраивается на ночлег. Не станет же он всю ночь идти по лесу! Как хорошо бы он ни знал местность, а человеческим силам есть предел. Тем более что совсем недавно незнакомец вернулся из похода, в котором он сопровождал тех двоих, что расстались с ним недалеко от птицефермы. Кто были эти люди? Ведь, если найти их, можно установить и личность того, кто их сопровождал. Теперь в голову Джамботу приходило уже слишком многое. Может быть, еще и больше придет. Но выбирать-то он мог только одно, и вариант, который он уже выбрал, казался ему наиболее верным. Вот только если бы он мог предположить, что этот человек снова свернет в лес вместо того, чтобы идти к дороге.

Тропинка, по которой шел Джамбот, если идти по ней только вперед, могла вывести на тропу, поднимавшуюся на перевал. Джамбот решил, что дальше продолжать погоню не имеет смысла. Надо дождаться утра. А потом уже думать, что предпринять.

Под раскидистым дубом он нашел удобное место и устроился на ночлег на мягкой душистой траве. Спать в лесу ему приходилось не один раз, и никакого неудобства он не ощущал. Вот только раньше, если он и оставался на ночь в лесу, об этом всегда знала Мерем. А вот теперь… Теперь она, конечно, уже не знала, что ей и думать! Пожалуй, она не сомкнет глаз всю ночь. А утром несомненно пошлет Айдамира с сообщением о его исчезновении к Лаукану. Хорошо, если она еще не догадывается, что гибель старого Мирзабеча не была случайной! А если ей уже известно, при каких обстоятельствах он погиб? Тогда можно себе представить ее состояние!..

Джамбот постарался отогнать от себя мысли о Мерем. Сейчас они могли только расслабить его. А дело, которое он начал, надо было доводить до конца.

Спал Джамбот тревожно, все время прислушиваясн к лесным шорохам. Вернее, не спал, а дремал с полуоткрытыми глазами. И как только первые лучи солнца высветлили вершины, встал на ноги. Лес просыпался. Все смелее и смелее запели над головой в кронах деревьев птицы.

Джамбот осмотрелся. Он находился на крошечной поляне, над которой поднимался древний ветвистый дуб. Теперь он взобрался на одну из его ветвей и осмотрелся.

Далеко внизу в лучах встававшего над горами солнца лежали заросшие склоны гор. Еще дальше в туманной дымке синела долина, по которой проходило шоссе. Джамботу даже показалось, что он различает движение на ней. Хутор Глубокий, который он прошел вечером, лежал в седловине, и отсюда его не было видно.

Джамбот раздвинул ветви и посмотрел в противоположную сторону, на закрывающие голубое небо синие вершины гор. Если незнакомец направился в ту сторону, если он идет к перевалу?

В этот момент Джамбот вздрогнул и обернулся. Где-то совсем недалеко он услышал отчетливый шелест кустарника. Он прислушался. Кто-то шел напрямик вниз по склону, раздвигая встающие на пути ветви. Опершись о ствол, Джамбот стоял неподвижно. Прошло несколько минут. Звук больше не повторялся. Казалось, тот, кто шел через кустарник, остановился где-то совсем рядом под самым дубом. Прошло еще несколько минут. Все было тихо. Джамбот не знал, что делать. Спускаться вниз было опасно.

И вдруг далеко внизу на склоне что-то мелькнуло в зелени листвы. Джамбот весь превратился в зрение. Еще раз что-то потревожило кустарник, теперь уже значительно ниже по склону. Прошло еще несколько минут, и Джамбот на этот раз совершенно ясно увидел фигуру человека, быстрым шагом спускавшегося вниз по склону. Он прошел через небольшую полянку и сейчас же снова исчез среди деревьев.

Как ни коротко было это мгновение, Джамбот совершенно ясно определил, что это и был тот самый человек, которого он преследовал со вчерашнего вечера. Теперь он несомненно направлялся в сторону шоссе. И, спрыгнув на землю и не теряя ни минуты, Джамбот двинулся следом.

Человек шел быстро, а их уже и так разделяло не менее полукилометра.