Опрометчивость королевы

Для госпожи Фитцгерберт нет места

Принц Уэльский решил отпраздновать свое регентство самым блистательным спектаклем. Его решили дать в Карлтон-хаузе. Многие члены французской королевской семьи, которые были в это время в Англии, были приглашены гостями. Все только и говорили, что о предстоящем грандиозном зрелище.

Мария, тихо жившая в доме на Тилни-стрит, гадала, пришлют ли ей приглашение. Мисс Пигот наблюдала за ней с тревогой. «Благодарение Господу, – думала она, – у нас есть маленькая Минни, которая заменяет нам многое. И как мог Принни стать таким занудливым? Что он нашел в этой Гертфорд? Как можно ее сравнить с Марией»?.

Но он был очарован этим созданием, толки о них все росли, и чем настойчивей о них говорили, тем печальней становилась Мария.

Конечно, они не обсуждали это в присутствии Минни, но когда бывали одни, Марии хотелось излить всю свою боль:

– Сомневаюсь, что я получу приглашение.

– Что за чушь! – вскричала мисс Пигот. – Как это можно не пригласить жену?

– Очень просто, потому что ясно как день, что он не считает меня больше своей женой.

– Таких разговоров я и слушать не желаю. Конечно, считает. Он немножко сбился с пути истинного, должна признаться, но это все потому, что он как раз считает вас своей женой, думает, что может развлечься на стороне, а потом вернуться к вам.

– Он может просчитаться, – сказала Мария, явно сердясь.

Но как она радовалась, когда получила свое приглашение! Радость ее была короткой, потому что она скоро узнала, что на празднестве будет королевский стол, за которым принц будет сидеть с почетными гостями, включая членов французской королевской семьи. Для остальных гостей будет буфет – для двух тысяч приглашенных, – и все, кто будет пользоваться буфетом, будут обслуживать себя сами.

– Вы, конечно, будете за королевским столом, – говорила мисс Пигот. – Разве может быть иначе?

– Вот иначе-то как раз и может быть, – мрачно возразила Мария. – Но уж я прослежу, чтобы не попасть впросак. Я заранее узнаю, будут или нет меня обслуживать в этом буфете.

– Как вы сможете узнать заранее?

– О, разве вы не понимаете, что это будет совершенно унизительно? Я сидела во главе стола на многих обедах, где эта женщина была почетным гостем, потому что он так хотел. Но я на такое не соглашусь. Я собираюсь поехать в Карлтон-хауз и все узнать у него.

Мисс Пигот занервничала, но Мария настояла на своем. Она посетила Карлтон-хауз и потребовала встречи с принцем.

Он принял ее благосклонно, но с некоторым удивлением.

– Я приехала спросить, где я буду сидеть на обеде? – сказала она.

Он был смущен. Как он мог объяснить ей, что леди Гертфорд не хотела, чтобы у нее было место за королевским столом, а он не мог перечить леди Гертфорд? Мария должна понять. Он любил ее, но был под пятой очаровательной леди Гертфорд и должен повиноваться ее желаниям.

Мария не облегчила ему жизнь. Она смотрела на него с холодным неодобрением, да, с самым настоящим неодобрением.

Он сказал:

– Знаете, мадам, для вас нет места.

– Нет, сир, – бросила она, – кроме того, которое вы сами для меня выберете.

С этим она покинула его, расстроенного, смущенного и сердитого на нее за то, что она не поняла – он ведь не может вызвать неудовольствие леди Гертфорд.

Она вернулась к мисс Пигот в черной меланхолии.

– Это конец, Пигги. В самом деле конец. Я этого больше не вынесу.

Герцог Йоркский приехал навестить ее. Первым же указом его брат-регент вернул ему должность главнокомандующего армией. Он был популярен, его реабилитировали в деле Мэри Энн Кларк, и народ не возражал. Ему нравилась Мария, и он переживал из-за размолвки между ней и принцем. Она должна пойти на празднество, убеждал он. Люди заметят, если ее не будет, разве это не понятно? Народ хорошо ее воспринимает.

– Что мне в признательности народа, если меня отвергает мой муж.

Фредерик поссорился с принцем, который твердил свое. Мария не должна играть видной роли теперь, когда он стал регентом, объяснял он. Принцу Уэльскому выгодно иметь жену-католичку, но люди не потерпят этого теперь, когда он регент, на самом деле король во всем, кроме титула. Она должна понять это и запомнить на будущее.

Ответ Марии на это был прост – никогда. Но она разрешила своим домашним пойти на праздник, даже купила им новые платья, чтобы они выглядели достойно.

Праздник удался на славу. Регент в алом мундире с золотым шитьем блистал в новой ленте с алмазной звездой. Зал для государственных приемов был задрапирован голубым бархатом, расшитым лилиями в честь французских гостей; ослепительные платья женщин, костюмы мужчин, сверкающие драгоценности, ничего подобного здесь давно не видели.

Но пробегал и неизбежный ехидный шепот.

– Прекрасно выглядит Его Высочество! Но, как странно, у регента две жены, и обе остались дома.

Мария знала, что все кончено. Она не собиралась смириться с положением, которое он ей предлагал.

Это необходимо по политическим соображениям, говорил он, и она верила. Но это было необходимо и по личным причинам. Так хотела леди Гертфорд. К такому выводу пришла Мария.

– В конце концов, – сказала она, – может быть, мы будем более счастливы без него.

– О Мария!

– Мне надо было давно решиться. Неопределенность положения в последние годы стала невыносимой. Я никогда в нем не уверена. Я не могу так жить. Я его жена. Я не хочу, чтобы ко мне относились, как к его любовнице. Мне пятьдесят пять лет. В этом возрасте нужно жить с достоинством. У меня есть милая Минни и ты. Я тихо уйду из его жизни.

Так она и сделала. Ему было нелегко, он был несчастен, когда думал о ней, но увлечение леди Гертфорд продолжалось.

Так всегда у него бывало. Женщина, которой он добивался, всегда была главной в его жизни.

Мария есть Мария. Он всегда относился к ней, как к жене, и не хотел потерять ее. Он хотел, чтобы она всегда присутствовала в его жизни. К ней всегда можно было вернуться и утешиться, если в этом была нужда. Но Мария слишком горда, в ней больше королевского, чем в членах королевской семьи. На этот раз она сказала «нет».

Герцог Йоркский увещевал его. Он должен оплатить долги Марии, вновь возникшие по его вине, он должен обеспечить ее. Все должно быть решено честь по чести.

Принц готов был сделать все.

– Если бы ты только знал, Фред, я не хочу, чтобы она уходила. Если бы только она была благоразумной.

Но его представления о благоразумии не совпадали с представлениями Марии.

Все пришло к своему завершению. Она никогда к нему не вернется, как бы он ни настаивал, она дала обет. С прошлым покончено.

Она была состоятельной женщиной, у нее лично не было долгов и шансов сделать их в будущем. Она осталась с дорогой Минни и посвятит себя воспитанию своей любимой приемной дочери.

– Обойдемся мы и без него, – сказала она мисс Пигот.

На этот раз мисс Пигот знала, что так оно и есть.

Каролине представили подробный отчет о празднике в Карлтон-хаузе, о всем его блеске и великолепии.

– Я должна была быть там, – сказала она, слегка сожалея, и на минуту задумалась, какая у нее могла быть жизнь, если бы принц Уэльский не возненавидел ее при первой же встрече. Жена регента! Жизнь могла быть прекрасна.

Она смеялась, когда описывали его в его роскошном мундире.

– Только вообразите его… утянутого в корсет! Да что толку в корсете при таком пузе.

Она снова начинала смеяться, потом впадала в меланхолию.

– Вечная смена настроения, – говорила леди Шарлотта госпоже Фитцджеральд.

– Бедная Мария Фитцгерберт, ее тоже там не было, – бормотала принцесса. – Как жаль. Какой он глупец. Преследует женщину, которая никогда не будет его любовницей. Она слишком холодна. Ей на него наплевать, ей нужно регентство. Он глупец, мой толстый муженек. И вершина его глупости – это то, что он расстался с Марией Фитцгерберт. Она его настоящая жена… не я. Он большой и толстый дурак, потому что порвал с ней.

Потом она стала смеяться, и леди Шарлотта вышла от нее на цыпочках, чтобы все описать в своем дневнике.