Ориэлла

Глава 37. СТОЛКНОВЕНИЕ С ПРИЗРАКОМ

Лошадь споткнулась, и Ориэлла чуть не вылетела из седла, но быстро среагировала, откинувшись назад, и натянула поводья, чтобы помочь усталому животному восстановить равновесие. Бормоча что-то ободряющее, волшебница похлопала измученного скакуна по холке и поморщилась, увидев, что ее ладонь покрылась слоем пота и пыли. Хотя от голоса хозяйки лошадь слегка воспрянула духом, волшебница знала, что силы животного на исходе. Она посмотрела вперед, туда, где цепочка далеких гор отмечала конец пустыни, и тихонько выругалась. Они ехали всю ночь, и уже начинало светать, но эти сверкающие снегом вершины, казалось, не приблизились ни на дюйм. Ориэлла прикинула, есть ли у них хоть какая-нибудь надежда достичь безопасного убежища прежде, чем лошади упадут, и пришла к выводу, что такой надежды нет.

Шел уже третий день с тех пор, как они покинули последний оазис, и путники старались ехать как можно быстрее, насколько позволяли ужасные условия, голод и жажда. Они смогли взять с собой очень немного воды, к тому же из-за Шиа им приходилось двигаться гораздо медленнее, чем хотелось бы. Однако было и одно утешение. Небо затянули низкие ядовито-желтые тучи, которые закрывали солнце и позволяли ехать и днем, хотя к полудню все же приходилось останавливаться. «К несчастью, — подумала Ориэлла, с дрожью глядя на зловещее небо над головой, — эти тучи предвещают надвигающуюся бурю».

Эта мысль словно разбудила грозную стихию, и девушка почувствовала, как горячее дыхание ветра шевельнуло ее платье. Бессознательно сжав поводья, она бросила взгляд на Анвара. Хотя лицо юноши было скрыто покрывалами, волшебница увидела, что он насторожился. Ветер крепчал, с угрожающей скоростью гоня по небу клубящиеся облака, разнося их в клочья. То здесь, то там стали проглядывать клочки чистого неба, а на драгоценных дюнах заплясали ослепительные солнечные блики. Ориэлла закусила губу. Ветер уже слишком усилился, чтобы ставить навес, а тоненькие столбики блестящей пыли, возникающие на поверхности пустыни, угрожали превратиться в настоящие смерчи.

— Беги! — Но в тревожном крике Анвара не было необходимости. Девушка стегнула усталого коня. Им нужно как можно скорее добраться до спасительных гор.

И все же они двигались недостаточно быстро. До границы пустыни оставалось всего около лиги, когда облака поредели и рассеялись, и из-за туч появился сверкающий диск солнца. Ориэлла прижала руки к глазам, защищаясь от мучительного блеска, и боль Шиа иглой вонзилась в ее сознание. Лошади захрапели и рванулись назад, прочь от слепящего диска. Ослепленная и растерянная, волшебница отчаянно пыталась совладать со своим перепуганным скакуном. На секунду у нее мелькнула мысль, что она может потерять Анвара, но тут их кони столкнулись, и девушка чуть не вылетела из седла. Обезумевшие лошади неслись как угорелые, инстинктивно стараясь держаться ближе друг к другу. Ориэлла поглубже вжалась в седло, пытаясь не потерять мысленный контакт с пантерой и по мере сил руководить перепуганной подругой. Она чувствовала, что Анвар тоже не отпускает Шиа, и молилась, чтобы ополоумевшие лошади неслись в правильном направлении.

Неожиданно белое слепящее сияние исчезло, оборвалось, будто его никогда и не было. Лошади встали, ноги их тряслись, бока судорожно вздымались. Цветные пятна перед глазами Ориэллы рассеялись, и неподалеку она увидела Анвара, который охваченный ужасом смотрел на надвигающуюся бурю.

Порыв горячего ветра в клочья разодрал одежду, исхлестал тела острыми, будто специально отточенными, драгоценными песчинками. А сзади, загораживая солнце, с востока и с юга надвигалось темное облако, разворачиваясь от горизонта до горизонта, грозя поглотить путников.

— Песчаная буря! — прокричала Ориэлла. — Бежим!

И они бежали. Лошади, инстинктивно чуя настигающую смерть, неслись во весь опор. Рядом длинными скачками стелилась Шиа, стараясь держаться подальше от сверкающих копыт. Когда на карту была поставлена ее жизнь, она нашла в себе силы бежать. Но сколько еще она сможет выдерживать эту одуряющую рысь? А они сами? Есть ли у них надежда обогнать ветер?

Песчаные вихри вздымались вокруг, уже начиная рвать одежду и царапать лица. Острые песчинки забивались даже под многослойные покрывала. Боль пришпоривала лошадей и всадников, заставляя их бороться. Безопасное пристанище то появлялось, то исчезало за завесой песка — крутая тропинка, прорезавшая утес, на вершине которого зеленели деревья. Благословенные, густые деревья, потрепанные и истерзанные пустыней, но готовые защитить людей от устрашающей мощи песчаной бури. Однако они были слишком далеко. Ветер сорвал последние остатки покрывала с исцарапанного лица волшебницы, сразу же забив нос и рот удушающим песком, и Ориэлла в отчаянии закрыла глаза, чтобы не видеть, как далеко еще желанное убежище. За мощью бури волшебница чувствовала кипящую злобу мага Погоды и знала, что на этот раз Элизеф победила.

Анвар скорее почувствовал, чем увидел, как отстала Ориэлла, и изо всех сил натянул поводья, дико оглядываясь по сторонам в поисках друзей. Шиа тоже куда-то пропала, недосягаемо далеко было даже ее сознание. Развернувшись в седле, он смахнул с лица разодранные покрывала и наконец увидел волшебницу — она прикрыла лицо руками, защищая глаза, а лошадью управляла с помощью коленей — отличительная черта школы Паррика. Но под ней был не северный боевой конь, обученный таким трюкам, и Анвар знал, что еще немного, и перепуганное животное встанет на дыбы и выкинет седока из седла. Боль туманила его сознание, алмазная пыль разодрала одежду и коснулась ребер, но Анвар чувствовал ликование Элизеф, и оно возносило его на такие высоты гнева, каких юноша не достигал с тех самых пор, как отнял у Миафана свои силы. Ориэлла бессильна противостоять нападению, и если существует какой-то выход, то найти его должен он. Анвар решительно соскочил со своей храпящей лошади и швырнул поводья Ориэлле. Не обращая внимания на изумленное восклицание девушки, Анвар сконцентрировал волю, как учила его волшебница, и, воздев свой гнев словно меч, вонзил его в самое сердце бури.

Мир. Внутри зачарованного щита, созданного Анваром, наступила внезапная благословенная тишина, хотя буря со все возрастающим бешенством кидалась на прозрачный мерцающий барьер, который окружил юношу и его подругу. Ориэлла с трудом успокоила испуганных лошадей и удивленно воззрилась на Анвара. Внезапно песок под ногами вспучился, и появилась Шиа, стряхивая с себя сверкающий каскад драгоценной пыли и отчаянно отфыркиваясь. Пантера догадалась лечь и зарыться, так что сам песок защищал ее от собственной же разрушительной силы. Больше ничего Анвар не успел заметить, ибо, издалека почувствовав его магию, Элизеф в яростном гневе обрушила на него направленный удар. Щит не выдержал, и они снова оказались в самом центре бури. Анвар угрожающе приблизился к Элизеф, своим сознанием пытаясь подавить ее волю. Он почувствовал, как колдунья в шоке отпрянула, почуяв, кто был ее противником, и, воспользовавшись ее замешательством, восстановил щит и прикрыл друзей от бури. Элизеф атаковала внезапно, как гадюка, но на этот раз Анвар был готов к нападению, и его щит дрогнул, но выдержал. Они сражались на пределе магических сил, их воли схлестнулись, но никто не смог добиться успеха: Элизеф была не в состоянии проникнуть сквозь щит, а Анвар, которому поневоле приходилось защищаться, был слишком занят барьером, чтобы ответить ударом на удар. Воздух вокруг щита гудел и потрескивал, вспыхивая то красным, то синим и разражаясь ослепительными белыми искрами.

Анвар потерял счет времени, а смертельная схватка все не кончалась. Может, прошли часы, а, может, минуты. Казалось, он уже целые века втянут в эту бесконечную битву, и, по мере того как злоба Элизеф иссушала его силы, юноша чувствовал, что начинает слабеть. Он был новичком в этой игре, и не привык к магическим поединкам, но стиснув зубы, продолжал борьбу, хотя его лицо исказилось от напряжения, а колени подгибались под напором несокрушимой золи Элизеф. Если он ошибется, им конец.

Чья-то рука требовательно легла ему на плечо, и юноша отвлекся и потерял сосредоточенность. Магический щит дрогнул, угрожающе покачнувшись под натиском бури. Ориэлла что-то кричала Анвару в ухо охрипшим голосом, но ей с трудом удалось привлечь его внимание.

— Опусти щит, Анвар! Опусти и нападай, пока у тебя еще есть силы!

Юноша в отчаянии потряс головой.

— Слишком поздно!

Ориэлла пробормотала глухое проклятие.

— Вот, возьми! — Она вложила что-то ему в руку, и Анвар почувствовал пульсирующую волну силы, охватившую все его тело, пробежавшую по жилам, подобно жидкому огню. Жезл Земли! Пытаясь на ходу справиться с новой, непокорной мощью, юноша опустил щит и ударил.

И промахнулся — это он понял сразу. Вода и Воздух были чужды Жезлу поэтому силы его оказались ограниченны, да и Анвар, совсем еще неопытный маг, воспользовался ими неуклюже, без той смертоносной точности, которая была прерогативой Ориэллы. Фокус его силы был слабым и нечетким, он рассеялся, прежде чем достиг цели, и оставил друзей беззащитными перед новой атакой.

— Убиты и погребены, Анвар! Освежеваны, убиты и погребены без следа! — издевался над волшебником визгливый смех Элизеф. Она хлестнула его всей мощью бури, и юноша рухнул на колени, обливаясь кровью, полузадушениый жадной хваткой пыли.

Опять рука схватила за рукав.., отыскала запястье, потом пальцы, сжимавшие Жезл. Легла поверх, заставила пальцы крепче стиснуть дерево, покрытое змеиным узором. Потом, подобно благословению, пришло мысленное прикосновение — не вторжение, а осторожный вопрос — касание более нежное, более интимное, чем любая физическая ласка. Хотя волшебница и утратила свои силы, сознания их были связаны через Жезл, который он вырезал, а она наделила магией. Ах, какая невероятная близость! Анвар без всяких вопросов знал, что нужно Ориэлле. Радостно и доверчиво он предоставил ей свои силы!

— Вот так! — Анвар не знал, выкрикнул ли он эти слова вслух, или они просто прозвучали у него в мозгу. Ориэлла приняла его магию, связала ее с силами Жезла и выковала новый щит. И такова была сила ее воли, что песок под ногами разлетелся прочь, и они оказались в неглубоком кратере. Бешенство бури вновь прекратилось.

Далеко, в Нексисе, Элизеф в ужасе отпрянула, когда ее магия снова натолкнулась на толстую стену невиданной мощи. Волшебница вздрогнула, будто от физического удара. Колдунья внезапно покачнулась, словно началось землетрясение, и растянулась на полу, ударившись головой об огромный, заваленный картами и фолиантами стол.

— Элизеф! Что происходит? Даже в башне я ясно почуял магию. — В дверях стоял Браггар. Он помог ослабевшей Элизеф встать и быстренько соорудил щит, чтобы защититься от коварных магических атак. Впервые в жизни Элизеф действительно была рада его видеть.

— Ориэлла! — задыхаясь, проговорила она. — Эта стерва напала на меня! — Браггар не должен знать, что Элизеф ослушалась Миафана — он слишком труслив, чтобы решиться на открытое неповиновение, а ей сейчас нужна его помощь.

— Что? Не может быть! — На лице Браггара появилось обычное недоумевающее выражение. — Верховный сказал, что она утратила свои силы…

— Оп ошибся! — Элизеф уже начала приходить в себя, и в голове у нее забрезжил новый план. С Анваром она еще могла справиться, но если они с Ориэллой заодно, это уже слишком. Однако, если удастся их расколоть… А способ есть, она знала: одно слабое место у Ориэллы существовало всегда. Но Элизеф не собиралась рисковать, подставляя себя под удар этих двух отщепенцев, ведь у нее для этого есть тупоголовый Браггар. Повернувшись к магу Огня, Элизеф одарила его своей самой обольстительной улыбкой.

— Прости, Браггар, я не хотела грубить. Я очень рада, что ты пришел, ибо только ты можешь мне сейчас помочь.

— Не беспокойся, Элизеф, я защищу тебя! — вскричал тот. Боги, какой простак! Посмеиваясь про себя, волшебница быстро обрисовала свой план.

— Я готов, — отозвался Браггар. Элизеф с удовлетворением посмотрела на надежно поблескивающий барьер, который ее поклонник поддерживал со всей своей силой. Теперь, если уловка не удастся, она, по крайней мере, не пострадает. Надежно укрытая магией Браггара, Элизеф направила свою волю к Ориэлле и начала прясть видение, полное неодолимого соблазна.

Анвар и Ориэлла по-прежнему были тесно связаны через сцепленные руки, которыми они сжимали Жезл. В этом прикосновении было спокойствие и сила. Ни на секунду не решаясь выпустить оружие, девушка свободной рукой смахнула с лица кровь и песок. Там, за щитом, все еще бушевал ураган, хотя ярость его, казалось, пошла на убыль.

— Мы ведь ее не прикончили, да? — Мысль Анвара прозвучала в сознании Ориэллы так отчетливо, будто он произнес это вслух.

— Нет, — ответила девушка. — Она потрясена, но она вернется.

В безмолвной беседе они решали, что же делать. Пойти ли на риск и ударить Элизеф, прежде чем она успеет оправиться, или попытаться, поддерживая щит, добраться до края пустыни? Это будет долгий путь: их лошади пропали и, без сомнения, уже мертвы. Но, взглянув на Шиа, Ориэлла отбросила колебания: огромная кошка распласталась на песке, прикрыв лапами глаза, не в силах двигаться под гнетом магии, скопившейся внутри щита. Она не сможет даже встать, Ориэлла была в этом уверена. Волшебница посмотрела на Анвара, и мысли их зазвучали в полной гармонии. Они будут сражаться.

Пошатываясь, Ориэлла встала на ноги, по-прежнему крепко стискивая руку Анвара, державшую Жезл. Волшебница вновь взяла неопытные силы юноши и силы Жезла Земли, объединила их в послушную мощь собственной воли и чувств. Отбросив шит, собралась…

И замерла, сквозь завесу пыли увидев знакомый призрачный образ своей погибшей любви. Форрал звал. Очарованная видением, Ориэлла, как во сне, выпустила Жезл и, позабыв о том, что оставляет друзей на милость бури, как лунатик двинулась навстречу призраку погибшего воина. Заслонившись руками от жалящего песка, она вгляделась сквозь пальцы и увидела, что он ускользает от нее, как это уже было в Диаммаре, делая ей знак следовать за собой в объятия бури.

— Форрал! — Зов девушки был едва слышным шепотом.

Волшебница неуверенно сделала один шаг вперед, потом другой…

Ориэлла скорее почувствовала, чем увидела, что Анвар восстановил щит. Когда песок успокоился и улегся, он подошел к ней сзади и, пробормотав проклятие, грубо схватил ее за плечо и встал между волшебницей и призрачной фигурой Форрала.

— Нет! Ты не возьмешь ее!

— Пусти меня! — завизжала Ориэлла. — Форрал, подожди! Пока волшебница боролась с Анваром, щит снова дрогнул, но устоял, и, хотя юноше приходилось поддерживать магическую защиту, он упрямо не отпускал Ориэллу.

— У тебя уже был шанс! — прокричал Анвар призраку. — Она принадлежит живым! Убирайся отсюда! Оставь нас в покое!

— Ориэлла, нет! — мысленный голос Шиа был полон бессильной ярости. Краем глаза волшебница видела, как пантера отчаянно старается подняться и снова падает, побежденная. Но девушка была так заворожена магией Элизеф, что даже это не тронуло ее.

— Отпусти же, проклятый! — набросилась она на Анвара и ударила его по лицу. Анвар перехватил ее за запястье так резко, что Ориэлла задохнулась от боли. На щеке его горел след пощечины, лицо воплощало отчаяние, но взгляд оставался твердым.

— Уже второй раз ты даешь мне оплеуху за то, что я спасаю тебе жизнь. Я думал, мы покончили с этой чепухой.

— Ты что, не понимаешь? — вскричала Ориэлла. — Я люблю его!

— Не понимаю? — Лицо Анвара превратилось в маску невыразимого страдания. Юноша разрывался между магическим щитом и необходимостью вразумить волшебницу и не мог позволить себе миндальничать. — Форрал мертв, — безжалостно сказал он, и Ориэлла вздрогнула, словно от удара. В это мгновение она ненавидела Анвара, но его пальцы крепко сжимали ей запястье, не давая бежать, а он добивал ее невыносимой, невероятной правдой. — Он мертв, идиотка, но ты-то жива — ты и твой ребенок. Ты не имеешь права лишать его жизни из-за собственной прихоти. Ты сама знаешь, что это несправедливо!

— Анвар посмотрел ей прямо в глаза. — Я говорю это, потому что люблю тебя, и будь я на месте Форрала, я бы никогда не позволил тебе лишить жизни себя и ребенка.

Его слова ранили Ориэллу больнее, чем лезвия драгоценных песчинок. Не имея возможности возразить, волшебница могла только причинить юноше ответную боль.

— Так вот оно что? — горько отозвалась она. — Ты хочешь взять меня себе — и больше тебя ничего не волнует. Ну так я не люблю тебя, Анвар. Я тебя ненавижу! И что бы ни случилось, буду ненавидеть до конца своих дней!

Слова Ориэллы громко прозвенели в мертвой тишине пустыни. Анвар вздрогнул, будто ему нанесли смертельную рану, и с проклятием отпустил волшебницу, почти отшвырнув ее от себя.

— Тогда иди, и будь счастлива этим, если можешь. Беги за своим драгоценным Форралом. Умри. Убей ребенка, если он для тебя ничего не значит. Теперь у тебя нет ни ответственности, ни друзей.

Анвар отвернулся, но Ориэлла видела его вздрагивающие плечи и поняла, что он плачет. Девушка с тоской посмотрела на тень Форрала, которая по-прежнему звала ее за собой, но вместо любимых черт она увидела лицо Анвара — голубые глаза, полные боли, пылающий след ее пощечины — и внезапно осознала, что ей будет не хватать юноши, его преданного и любящего присутствия — будет отчаянно не хватать. Конечно, она любит Форрала, и предпочесть ему другого было бы позорным предательством, но все же Ориэлла заколебалась, не в силах сделать последний, решающий шаг. Она знала, что Анвар любит ее, и если она умрет, он пройдет через тот же ад, который пришлось пройти ей самой после гибели воина. Тогда, в невольничьем лагере, их души соприкоснулись, и он цеплялся за ее руку, словно это был единственный якорь в его жизни. Сара уже предала Анвара — неужели теперь и она сделает то же самое? После того что они пережили вместе, она не имеет права на такой поступок.

Слезы катились по лицу Ориэллы. Казалось, сердце ее разрывается на части, но девушка расправила плечи и твердо посмотрела в лицо призраку.

— Прости! — закричала она. — Я не могу! Не могу последовать за тобой! — И как только ее горький крик разорвал воздух, призрачная фигура дрогнула и исчезла.

Обессиленная горем, Ориэлла опустилась не песок, но тут же вскочила. Нет времени проливать слезы! Волшебница вдруг почувствовала, как в ней просыпается новое чувство — чувство свободы и небывалой зрелости. Она сделала свой выбор. Жизнь вместо смерти — будущее вместо прошлого, — и что бы ни ожидало ее в этом будущем, теперь Ориэлла была готова.

— Ну давай же, дура! — твердо прошептала она себе. — Ты нужна Анвару!

Юноша повернулся спиной к волшебнице, не в силах видеть, как она добровольно отправится в лапы смерти. В глазах его стояли слезы, но он твердо сжимал Жезл Земли, упрямо поддерживая щит, сдерживающий Элизеф. Юноша пытался не думать о том, что происходит у него за спиной, умом понимая, что должен сосредоточиться на борьбе с бурей, но собственное сердце предало его. Мысленным взором он уже видел, как все это закончится. Ориэлла пройдет сквозь щит и, войдя в ураган, найдет смерть в глупой погоне за исчезнувшей мечтой. От нее ничего не останется. Ветер обдерет ее до костей.

Юноша старался побороть свое горе, но воля его слабела. Если Ориэлла ненавидит его, к чему продолжать схватку? Не проще ли отбросить Жезл, опустить щит и последовать за ней, за последнюю черту, как он следовал за ней повсюду? Надежда наконец оставила Анвара, Жезл выпал из его пальцев…

Но был подхвачен рукой, которая, казалось, появилась из ниоткуда — сильной, уверенной рукой с твердой ладонью и длинными пальцами. Рукой, иссеченной шрамами многих сражений. Рукой, которая могла нести смерть или исцеление.

Радость поглотила Анвара беззвучным взрывом света. Лицо Ориэллы было мрачным и заплаканным, измученным и усталым, но она уверенно смотрела Анвару в глаза, приподняв подбородок твердым упрямым движением, которое было так хорошо знакомо ему. Возликовав, юноша стиснул ее руки и почувствовал мягкий толчок силы, когда их воли слились с мощью Жезла.

— Теперь мерзавка наша! — Ориэлла бросила ему заговорщицкую улыбку, и Анвар тоже улыбнулся сквозь слезы, снова предлагая ей свои силы. Волшебница приняла их и нанесла удар.

Но теперь их атака была подкреплена новой мощью, их воли стали могучим оружием, выкованным общей болью и новым чувством ответственности, которое обрела Ориэлла. В сочетании с силой Жезла этого было достаточно. Едва удар коснулся цели, Анвар почувствовал дальнее эхо агонии, знаменующей смерть мага. Его щит сверкнул и заблистал, но теперь в нем уже не было нужды. Буря прекратилась. Над головой, в ясном небе, омытом на западе красками заката, мерцали звезды. Анвар, ошеломленный, уставился на них. В борьбе прошел не один час — их поединок длился целый день — и вот наконец закончился.

Миафан пребывал вне тела, отдыхая перед предстоящим жертвоприношением — Верховному Магу требовалось увеличить свою силу. В последующие недели ему придется много времени проводить вне тела, управляя своей южной пешкой, чтобы обеспечить захват Ориэллы. Уверенный в собственной власти, он даже не подумал о том, что Элизеф может нарушить его планы.

Последняя смертельная атака Элизеф вынудила Миафана резко вернуться в свое тело, ибо кровать под ним начала трястись. От внезапного возвращения он потерял способность ориентироваться и даже с трудом поднялся на ноги. Пол ходил ходуном. Вспышка ослепительного света, сопровождаемая раскатистым взрывом, вдребезги разнесла стекла, осыпав Владыку потоками колких брызг. В ушах звенело. Миафан смахнул с себя осколки и подошел к окну. Занавески превратились в опаленные лохмотья. Он откинул их в сторону, чтобы выглянуть наружу, и вскрикнул, увидев картину чудовищного разрушения. Это невозможно! Что же произошло в его отсутствие?

Двор был усыпан обломками кирпича, и Верховный Маг с трудом проложил себе дорогу к почерневшему остову рухнувшего купола. Расшвыривая дымящиеся обломки, он наконец добрался до полуразрушенной комнаты и увидел Элизеф, стоящую над скорченным обуглившимся телом, в котором с трудом можно было узнать останки Браггара. Запах горелого мяса наполнял комнату, и Миафан с трудом подавил приступ тошноты.

— Ориэлла, — прошептала Элизеф. Она была потрясена, но невредима. Браггар принял на себя всю силу взрыва и пожертвовал собой, чтобы спасти ее. «Как ей удалось подсунуть вместо себя этого безмозглого дурака?» — поразился Миафан, но тут же забыл о бездыханном маге Огня. Браггар всегда был идиотом, однако нет никаких сомнений, что Элизеф намеренно ослушалась своего Владыку и совершила покушение на жизнь Ориэллы. Трясясь от гнева, Миафан обратил свой зловещий каменный взгляд на съежившуюся волшебницу. В ярости сжав кулаки, он медленно приблизился к ней.

— Что ты наделала, — рычал он. — Что ты наделала?

Ориэлла выронила Жезл и, дрожа от усталости, рухнула на колени. Наступила реакция. Анвар тяжело опустился рядом.

— Мы сделали это! — прошептал он, все еще не в силах поверить. — Мы убили ее.

Ориэлла кивнула. Лицо ее было белым как мел.

— Я чувствовала агонию, — прошептала она и пошатнулась. Анвар заботливо подхватил ее. — Все в порядке, — пробормотала волшебница привычный ответ, но когда она подняла к Анвару свое изможденное лицо, ее неудержимо трясло. — Анвар, я…

— Ориэлла, после того что ты пережила, и после тех страшных слов, которые я тебе наговорил, не смея извиняться передо мной, — нежно проговорил Анвар.

— Но я… — Голос девушки потонул в потоке громких рыданий.

— Ну-ну, любовь моя, — Анвар принял ее в свои объятия и тихонько погладил. — Моя дорогая, храбрая госпожа. — Он понимал, как нелегко ей сейчас. Ее поставили перед жестоким выбором — перед невозможным выбором, — и все же она поступила мужественно, и, зная волшебницу, Анвар не сомневался, что ее решение было абсолютно честным. Однажды сделав выбор, она будет держаться его. Успокаивая Ориэллу, Анвар чувствовал, как сердце освобождается от гнета тревоги. С того момента, когда она впервые накинулась на юношу за то, что он спас ей жизнь, его не покидал страх, что волшебница в конце концов изберет этот путь — бросит все и последует за смертью. Но теперь решающее распутье было позади, кризис благополучно миновал. Ориэлла предпочла жизнь смерти и решила остаться с ним, вместо того чтобы последовать за Форралом.

И хотя горе Ориэллы было его горем, дух Анвара воспарил, подобно жаворонку. О, впереди у них длинный путь, уж будьте уверены! Это только начало — ведь не прошло и полгода с тех пор, как погиб Форрал, и Ориэлла еще какое-то время будет его оплакивать и будет противиться новой любви со всем упрямством своей натуры. И тем не менее это сражение Анвар намеревался выиграть: теперь у него есть силы и решимость под стать ее несгибаемой воле.

Анвар улыбнулся про себя. «Моя дорогая госпожа, — подумал он. — Скольким я обязан тебе! Сначала ты сделала из меня мага, а теперь превратила в воина. И когда-нибудь я отплачу тебе, обещаю — и снова сделаю тебя счастливой», Анвар крепче обнял рыдающую волшебницу.

— Знаешь, что бы я сделал, будь мы сейчас в Нексисе? — пробормотал он. — Я бы провел тебя по всем тавернам города и накупил бы столько вина, сколько ты не пила за всю свою жизнь!

Ориэлла с признательностью посмотрела на юношу и сделала глотательное движение, стараясь обрести голос.

— До Нексиса далеко, — сказала она наконец.

— Мы туда доберемся, — обнадежил ее Анвар. — И кто знает.., может, нам и по пути попадется парочка таверн!

— Тогда я определенно воспользуюсь твоим приглашением, — печально промолвила Ориэлла, но Анвар с радостью отметил, что к ней возвращается прежний боевой дух. Привычным жестом она оттерла лицо рукавом, и юноша подчеркнуто тяжело вздохнул.

— Знаешь, — шутливо заметил он, — мне кажется, я никогда не отучу тебя от этой отвратительной привычки. — Ориэлла глянула на него, придумывая язвительное замечание, и Анвар расхохотался.

— Да ты… — прорычала она, но губы ее непроизвольно растянулись в улыбке, и девушка вдруг закинула руки ему на шею и крепко обняла.

— Милый Анвар, — пробормотала она. — Спасибо! Шиа, о которой в пылу битвы позабыли, подползла к ним и положила голову Ориэлле на колени.

— Ты выиграла отчаянное сражение, мой друг. Я рада, что ты осталась, — услышала девушка.

— Мы оба рады, — мягко добавил Анвар.

— Друзья мои, — прошептала Ориэлла и протянула руку, чтобы погладить пантеру. Волшебница посмотрела на Шиа, потом на Анвара и глубоко вздохнула.

— Вы знаете, — медленно проговорила она, — несмотря ни на что, я тоже рада, что осталась.

Волосы Ориэллы торчали во все стороны, в них набился песок, лицо было грязным, заплаканным и исцарапанным сверкающей пылью, одежда превратилась в кучу лохмотьев — однако для Анвара она никогда не была более прекрасной. В это мгновение юноше так много хотелось сказать ей! Но ведь это можно сделать и в будущем — в будущем, которое Ориэлла, сама того не зная, наконец-то даровала ему.

685 ***

Над драгоценными песками начал разгораться рассвет. Подняв взгляд от своих спотыкающихся ног, Ориэлла обнаружила, что они наконец-то добрались до границы пустыни. Изможденные волшебники и большая пантера брели всю ночь, молясь о том, чтобы успеть до восхода солнца. Несмотря на то что ноги у Ориэллы ужасно гудели, а дух был подавлен тоскливой печалью, на сердце у нее было необычайно легко. «Прости, Форрал, — думала она. — Но я не могла пойти с тобой, еще рано. Я не поверила тебе, когда ты сказал, что нельзя посвящать всю жизнь стенаниям, но ты оказался прав, любимый, ты оказался прав. Жизнь — это нечто большее, чем горе и месть. В ней существует и дружба, и надежда, и новая , жизнь, идущая вслед за смертью, — быть может, если судьба будет ко мне благосклонна, я доживу до того дня, когда увижу, как твой сын обретет свое собственное место в мире».

Ориэлла резко остановилась, пораженная этой мыслью. «Сын? — подумала она.

— Откуда я знаю, что это мальчик?» — И тут же поняла, что действительно знает. Наверняка. Ошеломленная, она направила свое сознание внутрь себя, и на этот раз почувствовала не просто искру жизни, а мысль. Крохотное, неоформившееся сознание ребенка, и тем не менее именно сознание. Ее сын. Он тоже впервые почувствовал мать — узнал ее, и его слабые, едва различимые мысли потянулись к ней доверчиво и с глубочайшей любовью.

— Анвар! — воскликнула Ориэлла. Ее переполнял неудержимый восторг, которым просто нельзя было не поделиться со своим ближайшим другом. Молодой человек повернулся к ней, и Ориэлла преодолела расстояние между ними так, словно у нее, как у Черной Птицы, выросли крылья. Она крепко обняла юношу, рассмеявшись при виде его ошеломленного лица, и, сбиваясь и путая слова, поспешила сообщить бесценную новость:

— Анвар, это сын! Я чувствую его! Он знает меня! Я.., он любит меня, Анвар!

— Правда? Ты чувствуешь? Любит? О, Ориэлла! — Анвар кружил ее до тех пор, пока у девушки не потемнело в глазах, и лицо его светилось от счастья. И вдруг, словно присоединяясь к их ликованию, с утеса им ответил радостный крик. Смахнув слезы счастья, Ориэлла подняла глаза и увидела Язура, обнимающего Элизара и Нэрени, а за ними высилась знакомая фигура Боана. Лицо гиганта расплылось в счастливой улыбке, когда Шиа двумя прыжками взлетела на утес и лизнула его в нос. Волшебники посмотрели друг на друга и засмеялись.

— Спасибо, что заставил меня остаться, Анвар, — мягко проговорила Ориэлла. В ответ молодой человек улыбнулся своей чудесной улыбкой, которая всегда так трогала ее сердце. Ориэлла потянулась к нему, он взял ее за руку, и они вместе направились навстречу друзьям.

Томящийся в своей башне Миафан с проклятием отшвырнул кристалл, жалея, что именно сейчас решил взглянуть на Ориэллу. Как смеет она быть счастливой! Как смеет она радоваться этому проклятому ублюдку грязного воина! Да еще вместе с отвратительным полукровкой, обнимающим ее своими лапами! Ну ничего, он им еще отомстит!

— Посмотрим, как ты обрадуешься, Ориэлла, когда родишь чудовище, которое носишь во чреве, — пробормотал он. — К тому времени, когда я покончу с тобой, ты будешь радоваться только мысли о смерти!

Продолжая бормотать угрозы, Миафан нагнулся и поднял кристалл, который закатился в камин, поцарапав мраморную отделку. Не все еще потеряно, сказал он себе. У него еще многое есть в запасе, и Элизеф не слишком нарушила его планы. Чем дольше ожидание, тем радостнее месть — а в следующий раз он не ошибется!