Ориэлла

Глава 4. ВЕРХОВНЫЙ МАГ

Звук голосов вырвал из забытья утомленную Ориэллу. Открыв глаза, она на мгновение испугалась, не понимая, где находится, пока не увидела свет лампы, падавший из дверного проема в дальнем конце лазарета. Дверь вела в покои Мериэль.

— Волшебница Мериэль? — обеспокоенно позвала девочка. В этой комнате, с голыми белыми стенами и гладко отполированным мраморным полом, в котором отражались ряды пустых кроватей, ей было не по себе. Вошла целительница, порывистая и улыбающаяся.

— Я разбудила тебя?

— Что-то случилось? — спросила Ориэлла.

— Ничего, о чем стоило бы беспокоиться, — презрительно пожала плечами Мериэль. — Какой-то нахальный смертный разыграл у ворот спектакль. Они воображают, что раз у нас есть дар, то наша первейшая обязанность — сломя голову бежать им на помощь!

Ориэлла нахмурилась. Всякое упоминание о смертных причиняло ей боль — из-за Форрала. Впрочем, кажется, все на свете напоминает ей о нем!

Стиснув зубы, она попыталась отогнать застилавшие глаза слезы — А разве мы не должны им помогать? — спросила девочка. — Я не понимаю.

Целительница присела на краешек кровати.

В Академии, Ориэлла, ты научишься не тратить понапрасну сил на этих глупых, вечно ноющих существ. А сейчас мы проделали долгий путь, и тебе нужно отдохнуть. Хочешь, я принесу тебе что-нибудь успокаивающее?

— Да, Мериэль, пожалуйста.

Все что угодно, лишь бы не лежать без сна и не думать.

Стараясь не морщиться, Ориэлла выпила снадобье, которое ей поспешно принесла целительница. Хотя оно было вязким и противным, но все же лучше, чем сонное заклинание, которое словно останавливало время — казалось, закрываешь глаза только на секунду, а когда открываешь их, обнаруживаешь, что миновали часы. К счастью, подумала Ориэлла, целительница вроде бы понимает, как это неприятно.

После того, как ее насильно увезли в это новое и пугающее место, Ориэлла была благодарна даже за резковатую, не допускающую никаких телячьих нежностей доброту Мериэль. Стряхнув слезы, она свернулась калачиком под стеганым одеялом, надеясь, что уснет до того, как в голову снова полезут неотвязные мысли о катастрофе, перевернувшей всю ее жизнь.

Целительнице потребовалось несколько недель, чтобы восстановить поврежденное плечо Ориэллы, но девочка ничего не помнила о тех первых днях, когда Мериэль без устали составляла целительные заклинания, с поразительным искусством соединяя куски раздробленной кости и залечивая разорванные мускулы. Мериэль использовала все свое умение, чтобы ускорить естественную регенерацию тканей, но этот процесс отнимал у ее подопечной так много сил, что на несколько дней, пока тело девочки восстанавливало потерянную энергию, ее пришлось погрузить в сон. Когда Ориэлла наконец проснулась, рана уже закрылась и быстро заживала, хотя рука все еще плохо слушалась и тупо ныла. Конечно, девочке сразу же захотелось увидеть Форрала. Поначалу мать ограничивалась отговорками, но в конце концов, следуя совету Мериэль, передала Ориэлле оставленное для нее письмо. Теперь девочка знала его наизусть.

«Ориэлла, душа моя, прости, что меня не будет рядом, когда ты проснешься, но если бы я остался попрощаться, то уже никогда не смог бы уехать. Не знаю, удастся ли мне объяснить так, чтобы ты поняла, но все же попробую. Не вини маму — на этот раз она меня не отсылала. Я уезжаю потому, что чувствую свою вину. Знаю, это был несчастный случай, но он произошел из-за меня. Я не имел права подвергать тебя такому риску — мне до сих пор не верится, что я был настолько глуп. Целительница Мериэль говорит, что ты поправишься и снова сможешь двигать рукой. Благодарение богам, что я не убил тебя на месте, но, в любом случае, я не могу себе простить, что ранил тебя.

Мне пришлось признаться твоей матери, почему мы решили заняться фехтованием, но не тревожься — она не сердится, хотя и говорит, что я должен был рассказать ей об этом раньше. Так что теперь они с целительницей хотят, чтобы ты поступила в Академию Нексиса, где тобой, наконец, займутся как следует. Мне кажется, это правильно, потому что ты, в конце концов, — волшебница. Конечно, я мог бы поехать с тобой и снова вступить в гарнизон, тогда мы смогли бы видеться, но это было бы нечестно по отношению к тебе. Ты должна жить со своим народом и учиться использовать свой дар, а я буду только мешать тебе.

Ориэлла, пожалуйста, прости, что я бросаю тебя вот так. У меня разрывается сердце, но так будет лучше, поверь. Пожалуйста, не забывай меня, потому что я никогда тебя не забуду, и мы обязательно когда-нибудь встретимся. Я всегда буду думать о тебе. С любовью, Форрал».

Следующие недели прошли в тумане страдания. Форрал уехал, и девочке казалось, что ее существование потеряло смысл. Неужели она ошибалась в воине? Если действительно любишь, как же можно вот так бросить любимого человека? Окаменев от внутренней боли, Ориэлла механически выполняла все, что говорили ей мать и целительница, и вскоре поправилась достаточно, чтобы под присмотром Мериэль предпринять путешествие в Нексис, но даже картины новой, совершенно незнакомой жизни не могли поднять ее дух. Погода стояла мрачная и холодная, под стать настроению девочки. Они ехали долго: сначала по широким, заснеженным вересковым пустошам, потом добрались до большого тракта, ведущего в долины через унылые леса и пашни. Однако для Ориэллы ничего этого не существовало. Она едва замечала окружающее, не говоря уж о том, чтобы задуматься о важности этого путешествия.

Только город смог отвлечь Ориэллу от горестных размышлений о своей судьбе

— но как! Почти всю свою жизнь она провела в одиночестве, в отгороженной от всего света Долине, и Нексис, с его колоссальными зданиями и людскими толпами, привел ее в ужас. Все было такое большое, шумное, тесное, что девочка задыхалась. Она и не знала, что на свете так много людей! Даже Мериэль, несмотря на свой резкий характер, посочувствовала ей.

— Возьми себя в руки, дитя, — сказала она. — Не бойся, они тебя не тронут! Дыши глубоко и держись поближе ко мне. В Академии гораздо спокойнее, а к городу ты со временем привыкнешь.

Но Ориэлла сомневалась, что когда-нибудь сможет привыкнуть к городу, да и к Академии тоже. Древний лазарет Мериэль нисколько не напоминал привычную тесноту маминой башни, и все вокруг было так необычно, что девочка жила в постоянном страхе сказать или сделать что-нибудь не так. Она тосковала по своей уютной комнатушке и по Форралу, чье присутствие придавало уверенности и сил.

Стараясь удержать исчезающее мужество, Ориэлла крепче сжимала твердую, изящную рукоять меча и каждую ночь засыпала с клинком, ибо это было все, что осталось ей на память о Форрале.

Едва зажила рана и девочка смогла ходить, она добралась до поляны, где прошло столько счастливых часов. Ее бесценный меч лежал на том же самом месте, где она его уронила, но кожаные ножны уже покоробились и начали выцветать, а на клинке проступила ржавчина. Вздрагивая от рыданий, Ориэлла бережно подобрала его и отнесла домой. Долгие часы она тщательно чистила и смазывала клинок и ножны, останавливаясь лишь затем, чтобы смахнуть слезы, застилающие глаза. Несмотря на все уговоры, она наотрез отказалась расстаться с мечом. Девочка так болезненно реагировала на любое предложение сдать оружие, что в конце концов мать и целительница отступили и позволили ей оставить меч у себя.

Вспоминая все это, Ориэлла плакала, пока не уснула. С тех пор, как уехал Форрал, это повторялось каждую ночь.

В своих покоях Мериэль прислушивалась к тихим рыданиям и почти уже раскаивалась, что пришлось так жестоко вырвать ребенка из привычной обстановки. Наконец наступила тишина, и она тихонько подошла к постели девочки, чтобы убедиться, что та действительно заснула. Потом волшебница накинула на плечи плащ и через посеребренный морозом двор направилась к Башне магов. В завешанных алыми шторами окнах верхнего этажа горел красноватый свет, говорящий о том, что Верховный Маг у себя.

— Ну, как она, Мериэль? — спросил он, поднимаясь ей навстречу. Высокого роста, с длинными серебристыми волосами и бородой, тонким крючковатым носом, темными горящими глазами и надменной повадкой Верховный Маг казался живым воплощением могущества. В своих длинных, до самого пола, алых одеждах он словно плыл по устланному коврами полу, когда направился к столу, чтобы налить гостье вина. Усевшись, Мериэль заметила в тени у окна стройную серебристую фигурку Элизеф и нахмурилась. Она не любила эту расчетливую, ледяную женщину — мага Погоды — и не доверяла ей.

— Я думала, мы поговорим с глазу на глаз, — проворчала целительница.

Миафан протянул ей наполненный до краев хрустальный бокал.

— Перестань, Мериэль, — с неудовольствием проговорил он, — не глупи! С тех пор, как мы получили твое сообщение, Элизеф постоянно мне помогала. Если ты не ошиблась, то ребенок Джеранта обладает талантом, который мы обязаны использовать, но здесь потребуется особый подход. Вряд ли нужно напоминать, что сейчас нам необходима беспрекословная преданность всего нашего рода. Среди этих гнусных смертных растет недовольство, а наша власть жестко ограничена Кодексом магов. Пока еще я контролирую голос гарнизона в Совете трех, но Риох скоро уйдет в отставку, а среди воинов нет подходящего преемника. Да и новый представитель Купеческой Гильдии, этот выскочка и головорез Ваннор, уже доставляет мне немало хлопот. — Миафан отхлебнул вина.

— На время беременности наши женщины теряют свои магические способности, поэтому рожают весьма неохотно, и в ближайшее время мы не ждем пополнения. Смертные многократно превосходят нас в численности. Не считая Эйлин, которая отказывается возвращаться, нас осталось только семеро: мы с тобой, Элизеф, Браггар, близнецы и Финбарр. Да и то, близнецы, похоже, так никогда и не войдут в полную силу, а Финбарр не вылезает из архивов — только не обижайся, Мериэль. Я знаю, он твой возлюбленный супруг, но мы не можем остаться без целительницы на время твоей беременности. И, конечно, не имеем права отказаться от Элизеф по той же причине. Ее занятия сейчас как раз в решающей стадии…

— В противном случае, я бы, конечно, охотно пошла на жертвы, — поспешно вставила Элизеф, и Мериэль проглотила саркастическое замечание. «Лгунья, — подумала она. — Все, что тебе нужно — это власть! Уж ты бы наверняка бросила все на свете, лишь бы осчастливить Миафана ребенком, стоит ему только попросить!»

Целительница снова повернулась к Верховному.

— И какое же отношение все это имеет к Ориэлле? — поинтересовалась она. — Надеюсь, ты не ожидаешь, что она устроит демографический взрыв в семействе магов? Девочке едва исполнилось четырнадцать!

На лице Миафана отразилось безграничное терпение:

— Моя дорогая Мериэль, — учтиво проговорил он. — Что за странное предположение! Конечно, я не жду ничего подобного — по крайней мере, не сейчас. Но надо смотреть вперед. Не всегда же ей будет четырнадцать. Но если ее дар, как ты говоришь, всесторонний, его нужно использовать на благо всего нашего рода, и сейчас я думаю о шаткости нашей позиции по отношению к смертным. Если среди них пройдет слушок, что у нас появилась женщина, чей дар, скажем так, многогранен, они дважды подумают, прежде чем решиться пойти против нас. В конце концов они уже научены горьким опытом с Джерантом.

— Но это же безнравственно, Миафан! — взорвалась Мериэль. — Кодекс строго-настрого запрещает использовать волшебство для приобретения власти над другими!

— Конечно, конечно, моя дорогая, — голос Миафана стал приторным и мелодичным. — Но если вчитаешься в текст повнимательнее, то там ничего не говорится о том, чтобы люди не верили в такую возможность. И если до смертных дойдут такие зловещие слухи, то мы тут ни при чем, не правда ли?

— Ты сам знаешь, что это — дешевая софистика, Миафан! Ты на грани того, чтобы нарушить свои обеты и Кодекс магов, да еще пытаешься увлечь в эту пропасть нас! Неужели ты хочешь совратить и ребенка?

Элизеф пожала изящными плечиками:

— По-моему, ты преувеличиваешь, дорогая, — проворковала она. — В конце концов это просто один из вариантов. Единственное, что сейчас беспокоит Миафана — это помочь девочке и завоевать ее доверие. Кто знает, какую чепуху вдолбили ей в голову Эйлин и этот недотепа смертный! Воспитание мага — нелегкое дело, а девочке придется начинать с опозданием. Осмелюсь заметить, ей не хватает дисциплины, и с ней придется повозиться — мы же не хотим, чтобы она шла против Волшебного Народа. В конце концов мы одна семья, и Миафан предлагает способ решить эту проблему. Пойми, Мериэль, мы печемся о ее же благе!

— Она обязательно поймет, — сердечно вставил Миафан. — С завтрашнего дня, Мериэль, девочкой займется Элизеф.

Твое участие в этом деле временно закончено. Предоставь остальное нам, а сама держись от ребенка подальше и не вмешивайся.

— Но…

Лицо Верховного Мага стало жестким:

— Это приказ, Мериэль. А теперь можешь идти.

Ориэлла невзлюбила Элизеф с первого же взгляда. Лицо волшебницы поражало красотой, ее серебристые волосы, подобно мерцающему водопаду, струились до самых пят, но серые глаза никогда не улыбались, оставаясь холодными, как сталь. Элизеф проводила Ориэллу в отведенную ей комнату на нижнем этаже — крохотную выбеленную каморку, обставленную со спартанской простотой: там были только узкая кровать, стол, стул и сундук для пожитков и одежды.

Все имущество Ориэллы составляла та одежда, что была на ней, и подаренный Форралом меч. Увидев его, Элизеф нахмурилась:

— Вряд ли тебе разрешат держать его у себя, — спокойно сказала она. — Это слишком опасная игрушка для маленькой девочки. Отдай-ка его мне.

В мгновение ока Ориэлла обнажила смертоносный клинок:

— Не трогай мой меч!

Глаза Элизеф сузились. Неуловимое движение — и не успела Ориэлла вздохнуть, как ее окутало колючее голубовато-прозрачное облако. Она не могла пошевелиться, скованная обжигающим холодом. Шагнув вперед, Элизеф вырвала Коронах из безвольных рук и с ненавистью посмотрела на девочку:

— Ну вот что, мерзавка, — прошипела она. — Пока ты здесь, изволь научиться дисциплине и повиновению — особенно повиновению мне. Сейчас я отправляюсь за портнихой, чтобы ты не ходила как пугало, а ты, в наказание за свою дерзость, останешься стоять до моего возвращения.

Прихватив с собой меч, Элизеф выплыла из комнаты, а застывшая как изваяние Ориэлла была неспособна даже заплакать. После этого случая девочка всей душой возненавидела эту ведьму с ледяными глазами, но урок не прошел даром: Ориэлла научилась бояться Элизеф.

В тот же день Элизеф показала униженной и несчастной девочке Академию, и действительно тут было на что посмотреть.

Формой мыс напоминал широкий наконечник копья со срезанным полукругом острием. Со всех сторон его окружала стена, возвышающаяся над обрывом. Главные ворота помещались там, где к наконечнику присоединяется древко.

Чуть левее ворот располагалась крошечная привратницкая, а от них по узкому перешейку, который Ориэлла пересекла по пути сюда, вилась зигзагообразная дорога.

Все здания Академии выходили на овальный дворик, выложенный прихотливым узором из разноцветных каменных плит. В центре его непрерывно журчал фонтанчик, и вода, проходя через лабиринт хитроумных протоков и канавок, попадала в изящный белокаменный бассейн. По левую руку от бассейна размещался маленький лазарет, а чуть поодаль — кухня и помещения для прислуги, примыкающие к Главному Залу, который легко было узнать по летящим стрельчатым окнам.

Немного дальше стена поворачивала, следуя за изгибом мыса, и как раз на повороте стояла изящная, воздушная Башня магов — обитель Волшебного Народа. Напротив нее, по другую сторону полукруга, раскинулось огромное причудливое здание библиотеки, а за ним, дугой выгибаясь по направлению к воротам, располагались специальные флигели, предназначенные для изучения различных разделов магии.

Материалом для всего архитектурного ансамбле Академии, включая сторожку привратника и помещения для прислуги, служил ослепительно белый мрамор, который, казалось, светился изнутри собственным розовато-жемчужным сиянием.

Все это было невероятно прекрасно — и Ориэлла, хотя и была испугана и подавлена, не могла не восхищаться великолепной библиотекой с ее бесценными архивами, удивительным храмом на самой вершине Башни, с его огромными вертикально стоящими камнями, и внушительным Главным Залом, который теперь, когда магов осталось совсем немного, в основном пустовал.

Ориэлле показали специальное помещение, лишенное окон, в котором вся мебель и двери были из металла, чтобы в безопасности изучать магию Огня; она увидела невысокое белое здание с глубоким бассейном и невероятным количеством всяких фонтанов, ручьев и водопадов для изучения магии Воды, а рядом с ним — огромный стеклянный дом, внутри которого росли травы, кусты и даже небольшие деревья. Эта картина больно напомнила девочке о рабочих комнатах ее матери, и она не ошиблась — здесь изучали магию Земли. Правда, трава давно пожелтела и зачахла, а кусты стояли голые и сухие. Эйлин была единственной из живущих магов, владеющей магией Земли, и с тех пор, как она покинула Академию, здание было заброшено.

Но самое большое впечатление на Ориэллу произвел громадный, возвышающийся над всеми остальными постройками, белоснежный купол Погоды. Круглая комната внутри него была так высока, что под потолком, где размещалась сложная система клапанов и вентиляторов, действительно собирались маленькие тучки. То были владения Элизеф, и у Ориэллы не осталось никаких сомнений, что это самая важная область магии, хотя девочка так и не решилась спросить, почему.

Во время экскурсии Элизеф познакомила Ориэллу с остальными магами.

— Вообще-то мы любим уединение, — сказала она. — Большинство из нас заняты своими делами, и мы даже едим в своих покоях, если только не отмечаем какой-нибудь праздник или знаменательное событие. Это будет не скоро, а пока ты можешь по очереди познакомиться со всеми, кроме Верховного Мага, конечно, ибо он слишком занят, чтобы тратить время на девчонок. — И Ориэлла совсем упала духом.

Однако встреча с Финбарром немного подбодрила ее. Они нашли его в архивах

— бесконечном лабиринте пещерок, высеченных в естественной скале под библиотекой. Он сидел за столом в небольшой келье, уставленной стеллажами с древними свитками. Стол был абсолютно пуст, если не считать пера, двух аккуратных стопок бумаги» одной — исписанной, а другой — ждущей своей очереди, и около полудюжины свитков, аккуратно скрученных и перевязанных. При свете ярко сияющего шара, с безупречной неподвижностью висящего у него над головой, Финбарр читал какой-то древний манускрипт.

— Я гляжу, ты по-прежнему убиваешь время над этим пыльным мусором, — презрительно приветствовала его Элизеф, и Ориэлла приготовилась к тому, что маг сейчас так и подскочит на месте: ведь когда они вошли, он был целиком поглощен своим делом. Но тот просто вздохнул и положил свиток на стол, где тот немедленно попытался свернуться в трубочку.

— Стой! — резко скомандовал Финбарр. Свиток вздрогнул и поспешно застыл в должном положении.

Маг повернулся и уставился на посетительниц проницательными голубыми глазами. Он был очень худ, а его гладко выбритое лицо отличалось характерной для Волшебного Народа сухой угловатостью. В длинных каштановых волосах проглядывала седина, но лицо нельзя было назвать ни молодым, ни старым. Финбарр заморгал.

— Привет тебе, о Владычица Грома. Повелительница Бурь, — насмешливо пророкотал он. — Неужели ты прибыла для того, чтобы замести меня метелью ледяного презрения, или же собираешься просто залить меня дождем и испортить мне день? — Он подмигнул Ориэлле, которая с трудом удерживалась от смеха.

— Финбарр, когда-нибудь твои так называемые мозги накличут на тебя беду,

— огрызнулась Элизеф. — От тебя не больше пользы, чем от этих старых, гнилых бумажек!

Финбарр пожал плечами.

— По крайней мере мои свитки — приятное общество, хотя и нельзя назвать его нетребовательным. Как я понимаю, цель твоего абсолютно неожиданного визита в это святилище мудрости и знаний — представить меня этой очаровательной молодой особе. — Он ласково улыбнулся Ориэлле.

— Поосторожнее, Финбарр, — нахмурилась Элизеф. — Эта девчонка — отродье преступника Джеранта.

Ориэлла протестующе вскрикнула и сжала кулаки. Быстрым движением Финбарр отодвинул стул и присел перед девочкой на корточки, так что его голубые глаза оказались на одном уровне с глазами Ориэллы. Маг осторожно приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.

— Дитя мое, в этих почтенных стенах тебе доведется услышать еще немало подобной чепухи, — мягко сказал он. — Не верь ей. Единственной виной Джеранта была его гордыня, но то же самое можно сказать и о тех, кто будет чернить его имя. — Финбарр бросил суровый взгляд на Элизеф. — Я не говорю, что он поступил хорошо, но такое же несчастье могло случиться с каждым из нас. Не обращай внимания на то, что станут говорить люди, просто приготовься учиться на его ошибках — да и на наших тоже, ибо случай с Джерантом далеко не единственный. История полна подобных примеров — взять, скажем. Катастрофу, когда древний Волшебный Народ воевал между собой. Они едва не разрушили мир теми четырьмя Древними Талисманами и…

— Ради всего святого, Финбарр, избавь нас от лекции! Ориэллу покоробила такая бесцеремонность, но Финбарр отнюдь не казался удивленным и продолжал так, словно вспышка дурного настроения волшебницы не имела никакого значения.

— Надеюсь, маленькая госпожа, ты не позволишь Элизеф приучить тебя презирать знания, которые так важны для всех нас. Если мы будем изучать историю, то научимся не повторять прошлых ошибок. Я знаю, что пока за твое образование отвечает Элизеф, но когда тебе позволят, приходи ко мне, и мы поговорим. Я могу научить тебя многому помимо магии. Ты всегда можешь найти меня здесь, и я с удовольствием отвечу на твои вопросы. Я всегда рад приятной компании. А теперь, кажется, я не припомню, чтобы Элизеф упоминала твое имя.

— Ориэлла, — девочке даже удалось улыбнуться.

— А мое ты уже знаешь — Финбарр. Я возлюбленный супруг Мериэль. Надеюсь, что со временем мы будем видеться чаще, а пока позволь дать тебе совет: занимайся прилежно, избегай неприятностей и не позволяй Госпоже Надзирательнице стереть тебя в порошок.

— Нам пора идти, Ориэлла, — холодно перебила Элизеф. Финбарр усмехнулся.

— Понимаешь, что я имею в виду? Нам лучше послушаться, иначе мы очутимся по уши в снегу!

— Проклятие, Финбарр! — взорвалась волшебница. — Не смей разыгрывать остряка за мой счет!

— Извини, Элизеф, — однако девочке архивариус вовсе не показался сконфуженным. — До свидания, Ориэлла.

Знакомство с другими представителями Волшебного Народа было куда менее приятным. Близнецы обращались с девочкой с унизительным презрением, и в их обществе Ориэлла чувствовала себя весьма неуютно. В этих людях было что-то странное, чего она не смогла бы выразить словами. Оба они были молодыми, оба безбородыми и светловолосыми, но Деворшан обладал на удивление крепкой и плотной для Волшебного Народа фигурой, а его коротко остриженные волосы имели едва уловимый рыжеватый оттенок. У него были бесцветные глаза и бледные ресницы, и Ориэлла обнаружила, что встретиться с ним взглядом практически невозможно, так как эти бесцветные глаза неизменно смотрели куда-то в сторону. А хуже всего было то, что он, кажется, отлично знал об этой своей особенности и, как она подозревала, успешно пользовался ею, чтобы выводить людей из равновесия.

Брат Деворшана, Д'Арван был крайне непохож на него — настолько непохож, что казалось невероятным, как эти люди могут быть братьями, а тем более — близнецами. Его льняные волосы свободно падали на плечи, а фигура была такой резко очерченной и хрупкой, что казалась воздушной. У него было прекрасное, хотя и немного женственное, лицо, глубокие серые глаза и густые длинные ресницы — мечта любой девушки.

Д'Арван все время прятался за спиной брата и молчал, предоставляя Деворшану вести беседу. Будь Ориэлла постарше и увереннее в себе, она бы поняла, что маг просто болезненно застенчив, но сейчас он казался ей холодным и надменным.

— А чем они занимаются? — робко спросила Ориэлла, когда они наконец покинули покои близнецов. Волшебница пожала плечами.

— Кто его знает! Их отцом был прославленный маг Воды Бавордан, а матерью

— Адрина, маг Земли, поэтому Миафан уверен, что они должны обладать даром, но я чем бы этот дар ни заключался, он до сих пор еще не проявился. Они близнецы, и, видимо, сознания их так тесно связаны, что сила не может освободиться. Правда, Деворшан проявляет некоторый интерес, к магии Воды, но, кажется, больше интересуется не магическими, а физическими методами. У него голова забита всякими трубками, насосами, акведуками и так далее. Мы постоянно твердим ему, что все это хорошо для смертных, а в нашем распоряжении есть другие методы, но он по-прежнему носится с этой чепухой. Что касается Д'Арвана, то он и плюнуть не может без помощи брата. Я говорила Верховному, что возиться с этим красавчиком — пустая трата времени, но Миафан настаивает, чтобы мы продолжали заниматься и с ним.

Однако о последнем из магов, Браггаре, Элизеф была очень высокого мнения. Как и Джерант, он занимался магией Огня, и Ориэлле не терпелось с ним познакомиться. Однако при первой же встрече ее энтузиазм испарился. Браггар оказался высохшим и абсолютно лысым человечком, а его темные глаза, лишенные всякой теплоты и выразительности, придавали ему сходство с рептилией. Аура Браггара производила такое же гнетущее впечатление, как и его пурпурные одежды. Даже несмотря на свою молодость и неопытность, Ориэлла почувствовала всю жестокость этой натуры. Браггар окинул девочку таким взглядом, словно она была редкой разновидностью какого-нибудь насекомого, а снизойдя до беседы, разговаривал с ней насмешливым и покровительственным тоном. Поежившись, Ориэлла решила про себя держаться от него подальше. Она знала, что унаследовала от отца талант к магии Огня, и перспектива изучать эту премудрость под руководством Браггара пугала ее.

Следующие месяцы слились для Ориэллы в один непрерывный кошмар. Она была полностью отдана под начало Элизеф, и та ревностно взялась за ее воспитание. До сих пор Ориэлла пользовалась своими способностями чисто инстинктивно, а теперь ей пришлось учиться повелевать непокорным даром, чтобы превратить его в управляемую силу, составляющую истинный секрет Волшебства. А этого, говорила Элизеф, можно добиться только путем бесконечных упражнений и тренировок, от которых, как казалось Ориэлле, нет совершенно никакого прока.

Элизеф испытала девочку в магии Огня с помощью пламени свечи, которое та должна была зажечь, погасить, сделать сильнее или слабее, но Ориэлла даже не знала, с чего начать; неудивительно, что и в мысленном общении она тоже потерпела неудачу — ведь между ними с Элизеф не существовало и намека на симпатию. Правда, Ориэлла не знала, что такое умение считается редкостью у Волшебного Народа. Девочке удалось добиться кое-каких успехов в левитации и магии Земли, но оказалось, что ей совершенно недоступна магия Воды, а магию Воздуха, которая для Элизеф, как для мага Погоды, была специальностью, ее наставница, принимая во внимание отнюдь не блистательные успехи девочки, решила пропустить как слишком сложную.

Немного помогали упражнения Форрала, но скоро Ориэлла почувствовала, что концентрация воли сильно отличается от концентрации сознания. Всякий раз какая-нибудь мелочь обязательно отвлекала ее внимание, и она либо полностью теряла собранную силу, либо та с самыми разрушительными последствиями вырывалась из-под контроля, а Элизеф с чудовищной изобретательностью придумывала новые и новые жестокие и унизительные наказания, так что вскоре Ориэлла стала попросту бояться пробовать что-нибудь из боязни потерпеть неудачу. Впрочем, с такой нетерпеливой наставницей это лишь ухудшило ее положение. У Ориэллы не было ни одной свободной минутки: даже по вечерам Элизеф заставляла ее учить наизусть Кодекс магов и регулярно спрашивала по нему.

Никогда в жизни Ориэлла не чувствовала себя такой униженной и одинокой. Было бы гораздо легче, имей она возможность иногда послать весточку маме или поговорить с Финбарром или Мериэль, но Элизеф превратила девочку в настоящую узницу: весь день она заставляла ее работать не покладая рук, а по вечерам запирала в комнате. Ориэлла потеряла аппетит и сон.

Ночи напролет она лежала без сна, ворочалась и металась, и с каждым утром лицо, глядящее на нее из зеркала, становилось все более бледным и осунувшимся. Ориэлла была на грани истерики и плакала по малейшему поводу. Недели складывались в месяцы, наступала новая весна, а девочка все больше и больше убеждалась, что ей никогда не стать настоящим магом. Вскоре отчаяние взяло верх над боязнью города и окружающего мира, и девочка почувствовала непреодолимую потребность бежать.

И вот, как-то раз, после особенно утомительного дня, Элизеф, отослав ее в комнату, забыла запереть дверь. Затаив дыхание, Ориэлла молилась, чтобы волшебница не вернулась исправить свою оплошность. Наконец наступила глубокая ночь. Каждую секунду ожидая окрика, девочка завернула одежду в одеяло и, стараясь не шуметь, выбралась из башни.

Весенний воздух был чист и нежен, полная луна ярко освещала пустынный дворик. Мысль попробовать выскользнуть через главные ворота Ориэлла отбросила сразу: во-первых, они охранялись, а во-вторых, оттуда можно было попасть только на открытую дорогу, ведущую к перешейку. Осторожно перебегая из тени в тень, она искала другой выход и постепенно теряла надежду. Но ведь должен, должен быть другой путь на волю! Однако она только сделала полный круг и снова очутилась у Башни магов. Ориэлла готова была сесть на землю и зарыдать, но такой случай вряд ли представится еще раз, она обязана использовать его! Стиснув зубы, Ориэлла пробормотала излюбленное проклятие Форрала.

— Черта с два! — прошептала она. — Все равно я выберусь отсюда!

В поисках подходящего места, чтобы перелезть через стену, Ориэлла оказалась в углу, где наружная стена соединялась с башней, и неожиданно обнаружила перед собой маленькую деревянную дверцу, глубоко утопленную в кладке. Закусив губу, она ухватилась за большое железное кольцо, по-видимому, служившее ручкой, и решительно потянула.

Дверь отворилась; Ориэлла проскользнула в щель, и сердце ее упало: перед ней лежал не путь к свободе, а просто огороженный сад.

Укрывшись в кустах, растущих вдоль стены, Ориэлла внимательно осмотрелась. Сад был прекрасно ухожен, газоны ровно подстрижены, повсюду виднелись изумительные фонтанчики с подсветкой и аккуратные клумбы с весенними цветами, тускло поблескивавшими в темноте. Теплый ветерок доносил до Ориэллы их дразнящий аромат, и первые бабочки уже порхали над клумбами, словно сами цветы вдруг обрели крылья и пытались взлететь. Не считая беседки в центре сада, только густой кустарник да увитые плющом стены могли служить подходящим укрытием для беглеца. Внезапно Ориэлла обнаружила, что одна из стен, самая дальняя, ей всего лишь по пояс. Она может выбраться наружу! На мгновение Ориэлла воспарила духом, но тут же вернулась на землю: эта стена опоясывала край скалистого утеса, отвесно, словно корма корабля, уходящего вниз, к реке. Девочка упрямо вздернула подбородок, прогоняя отчаяние. «Что ж, придется попробовать спуститься, вот и все, — решила она. — Может, это не так уж и трудно! В конце концов, лучше умереть, чем провести здесь еще хоть одну ночь!»

Ориэлла неслышно скользила вдаль стены, стараясь держаться в тени, и тут увидела старика. До этого он, вероятно, был скрыт беседкой, а теперь его фигура отчетливо вырисовывалась в лунном свете. С тяпкой в руке старик склонился над клумбой. Ориэлла поспешно попятилась назад и, как назло, угодила в розовый куст. Шипы больно кололись, цеплялись за волосы и одежду, но девочка боялась пошевелиться, несмотря на то что старик, казалось, был полностью поглощен своим занятием и ничего вокруг не замечал.

С бешено колотящимся сердцем Ориэлла ждала и молилась, чтобы старый дурак поскорее убрался отсюда. Не собирается же он работать всю ночь! Но тут старик, не поднимая головы, сказал:

— Разве тебе там удобно?

Едва не взвыв от боли, Ориэлла, как испуганная лань, отпрянула еще глубже в кусты.

— По-моему, ты с тем же успехом могла бы выйти оттуда, — хриплый старческий голос никак нельзя было назвать сердитым. — Личный сад Верховного Мага — неподходящее место для беглянки, моя дорогая. Говорят, даже цветы шепчут ему свои тайны!

Оставляя на шипах клочки одежды, Ориэлла стрелой вылетела из кустов. Старик улыбнулся:

— Ну вот, так-то лучше. Давненько в этом саду не бывало такой прелестной девочки. — Он достал из кармана перепачканной рубахи небольшую фляжку с вином, аккуратно завернутую в чистую белую тряпицу. — Я как раз собирался перекусить. Хочешь хлеба с сыром?

Нет, дед явно не в своем уме! Ориэлла бочком начала отходить к низкой стене.

— Нет, спасибо, — промямлила она. — Боюсь, у меня мало времени.

— Чепуха! Я всегда говорил, что бежать лучше на сытый желудок.

— Откуда ты знаешь?! — непроизвольно воскликнула девочка и тут же прикусила язычок, но было уже поздно.

— Ну, это же очевидно! Кстати, я бы на твоем месте не стал спускаться по утесу. Одолеть его еще никому не удавалось, и, боюсь, у подножия от тебя останется только кучка костей.

Сраженная наповал, Ориэлла молча уставилась на него. По щеке ее скатилась одинокая слеза.

— Иди-ка сюда, — сердечно сказал старик. — Перекуси и расскажи мне обо всем. Может быть, я смогу тебе помочь.

Ориэлла никогда еще не пила вина, и после нескольких глотков у нее развязался язык. Скоро она уже выложила старику всю историю своей жизни, включая те обиды и унижения, которые свалились на нее в Академии. Ее собеседник слушал серьезно, задавал сочувственные вопросы и даже предложил свой платок, когда слезы снова покатились у нее из глаз. Наконец Ориэлла закончила, и тогда старик встал и протянул ей руку:

— Идем со мной, — мягко пригласил он. — Пришло время все уладить.

Девочка послушно пошла за ним через сад в потайную дверцу, и лишь когда они оказались перед Башней магов, она опомнилась и остановилась. Неизвестно, что там задумал этот старый дурак, но он определенно не в себе.

— Нет-нет! — испуганно воскликнула она. — Там Элизеф — и.., и Верховный!

— Ориэлла пыталась вырваться, но старик крепко держал ее за руку, а его темные глаза горели, проникая, казалось, в самую душу девочки.

— Дитя мое, неужели ты не догадалась? Да ведь я и есть Верховный Маг!

Ориэлла едва не потеряла сознание. Она осмелилась пожаловаться на Академию самому Миафану! Она вторглась в его личный сад, и он поймал ее на попытке к бегству! У Ориэллы отнялся язык: ее так трясло, что она с трудом удерживалась на ногах.

Миафан положил руку ей на плечо:

— Не бойся, малышка, — успокаивающе произнес он. — Если я кого-нибудь и оттаскаю за уши, то уж точно не тебя! — Ориэлла отпрянула, ибо в голосе его неожиданно зазвучал металл. Верховный Маг со вздохом посмотрел на нее. — Ну идем же, девочка! Я не стану превращать тебя в жабу — зато превращу в первоклассную волшебницу! — И он улыбнулся такой доброй и обезоруживающей улыбкой, что все страхи Ориэллы растаяли, как весенний снег под горячими лучами солнца.

Когда они оказались в его покоях, Миафан вызвал сонного слугу и отправил его за вторым, куда более обильным, ужином. Верховный Маг усадил Ориэллу в мягкое кресло поближе к огню, а сам отправился сменить залатанную одежду садовника на безупречное алое одеяние, которое носил в своих апартаментах. В ожидании ужина Ориэлла оглядывалась вокруг, завороженная роскошной мебелью, пушистым ковром и златоткаными гобеленами, украшавшими стены. В ее представлении так жили короли. Эта комната, казалось, была за много-много миль от ее убогой каморки на нижнем этаже.

Ужин прибыл с поразительной быстротой, учитывая то, что поварам пришлось покинуть свои постели, чтобы приготовить его. Ориэлла изумленно уставилась на соблазнительный поднос — слишком много для двоих! — и забеспокоилась, не придется ли ей одной съесть все это. А сами блюда! У Эйлин вечно не хватало времени на готовку, так что ее еда была вкусной, но простой, а Элизеф — так та вообще полагала, что девочка может жить исключительно на хлебе и молоке. А здесь! Мясо, которое нельзя было узнать под всякими ароматными соусами, овощи и фрукты, приготовленные самыми диковинными способами! Ориэлла почувствовала явное замешательство, ибо не имела ни малейшего представления, как следует обходиться с некоторыми особенно экзотическими яствами. Можно ли брать их руками, или это будет считаться грубейшим нарушением этикета? Однако Миафан заметил ее затруднительное положение и настоял на том, что сам будет прислуживать ей, попутно объясняя девочке всякие сложности, как только замечал, что она начинает колебаться. Ободренная его добротой и вином, от которого у нее уже кружилась голова, Ориэлла расслабилась и решила отбросить сомнения и насладиться ужином.

Когда они поели, Миафан неожиданно заявил, что все случившееся с Ориэллой было лишь досадным недоразумением, и отныне он лично будет руководить ее занятиями.

Девочка похолодела:

— Но.., но Элизеф говорит, что от меня мало толку… — покраснев, призналась она. Миафан поднял брови:

— Что? От дочки Джеранта и Эйлин мало толку? Никогда не поверю! — Небрежным жестом он погасил единственную свечу в серебряном подсвечнике, стоявшем в центре стола, и теперь комнату освещало только трескучее пламя камина.

— Ориэлла, зажги, пожалуйста, эту свечу — я не вижу стола. В панике девочка растеряла все мысли, и чем сильнее она пыталась сосредоточиться, тем хуже у нее это получалось. Что же он сделает с ней, если ничего не выйдет? Внезапно сильная рука Миафана стиснула ее ладонь, и ласковый голос моментально ликвидировал весь хаос в ее сознании.

— Не волнуйся, дитя. Думай о пламени. Представь его. Сначала это лишь горящая точка, цепляющаяся за фитиль. Потом воск постепенно начинает плавиться и испаряться — ты чувствуешь его запах — крошечный огонек расцветает и растет…

Ориэлла не верила своим глазам: это и в самом деле происходило! Вот возникла мерцающая точка, потом маленький огонек ожил и увеличился, и мягкий круг света начал подбираться к темным углам комнаты.

— Я сделала это! — победно воскликнула Ориэлла, и, словно отвечая на ее восторг, ревущий столб пламени взметнулся над свечой и лизнул потолок.

— Ой! — Ориэлла машинально погасила огонь, словно это был огненный шарик, и в ужасе прижала руки ко рту:

— Простите меня…

Миафан запрокинул голову и разразился рокочущим хохотом:

— Ну что ж, — задыхаясь, проговорил он, — я сам просил тебя об этом, и теперь вижу, что в будущем мне придется быть поаккуратнее в своих просьбах!

Ориэлла была совсем сбита с толку:

— Ты не сердишься? Но ведь я только что испортила тебе потолок!

— Забудь о потолке, моя дорогая! Слуги в два счета его починят. Гораздо важнее было доказать, что в твоем распоряжении — сильный дар, и ты успешно с этим справилась. Теперь нам остается лишь научить тебя призывать его — кстати, у тебя это прекрасно получилось, когда я объяснил тебе, что нужно делать, — и контролировать. Понимаешь ли, сейчас ты не успела разорвать свою связь с пламенем, и оно просто ответило на твой эмоциональный всплеск, но со временем ты будешь делать это автоматически.

— Покажи мне, как! — нетерпеливо попросила Ориэлла. Миафан улыбнулся:

— А ты не устала? Уже очень поздно.

— Устала? Ни капельки! Это же так… — конец фразы потонул в широком зевке.

Миафан протянул ей руку:

— Идем, — сказал он. — Сегодня ты переночуешь на моей кровати, а утром я распоряжусь о твоем переезде. Этажом ниже есть несколько свободных комнат — по сути дела, они принадлежали твоему отцу, и думаю, отлично тебе подойдут. Раз мы отныне работаем вместе, я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Ну, что скажешь?

— О, спасибо, спасибо! — От избытка чувств Ориэлла обняла Миафана и прижалась к нему. На секунду она испугалась, что зашла чересчур далеко, но тут же заметила, что его суровое старческое лицо сияет. С этой минуты Ориэлла полюбила Верховного Мага. Счастливая и спокойная, она уснула на его огромной мягкой кровати, и на этот раз ее последние сонные мысли занимал не Форрал, а Миафан.

Верховный Маг задумчиво смотрел на спящую девочку, когда его отвлек нетерпеливый стук.

Вздохнув, Миафан вышел из спальни, осторожно прикрыв за собой дверь. Как он и думал, это оказалась Элизеф.

— Неужели нельзя было подождать до утра? — сердито спросил Миафан.

Элизеф подошла к камину и протянула руки к огню.

— Я не могу уснуть. Мне не терпится узнать, как все прошло.

— Ну что ж, ты весьма успешно сыграла свою роль. Бедная девочка была так перепугана, что едва соображала. Но какова ее сила, Элизеф! Это просто невероятно для такой малышки!

— И что ты собираешься делать теперь? — Голос волшебницы стал резким. — Раз ты решил сам заняться ею, стало быть, готовишь себе преемницу?

Миафан фыркнул.

— Так вот какова настоящая причина твоего визита! Мне следовало бы догадаться с самого начала. Не тревожься, моя бесценная. Я не собираюсь пока назначать преемника. По сути дела, я вообще не собираюсь его назначать.

— Что? Но ведь предельный срок на этом посту — двести лет. Так было всегда.

— Традиционно — да. Но традиции — вещь изменчивая. Мне нравится быть Верховным Магом, и кроме того, кто мог бы меня заменить? Ваши с Брагтаром амбиции…

— Браггар?! — вскричала Элизеф. Миафан рассмеялся.

— Как ты наивна! Неужели ты воображаешь, что он купится на твои прелести! Со мной это не прошло, так с чего ты взяла, что получится с ним? Конечно, забавно наблюдать ваши взаимные интрижки, но все-таки в этой игре я далеко впереди вас обоих, и тебе лучше оставаться на моей стороне, милочка. Когда-нибудь я завладею миром, и для соратников у меня найдутся и власть, и богатство. — Миафан помрачнел. — Но не вздумай вставать на моем пути, Элизеф. Я один в десять раз сильнее тебя, а теперь тебе придется иметь дело еще и с Ориэллой. Ты своими руками соорудила себе прекрасную ловушку. Ориэлла давно уже ненавидит тебя — а теперь, когда наш план удался, она безраздельно предана мне!