Ориентирование

Глава 6

Шарлотта Карсон — выпускница Академии Адамсон

Можно подумать, убийство должно было бы встряхнуть кампус сильнее, чем это случилось. С другой стороны, я была рядом во время других студенческих убийств, и дорогой старый папочка Арчибальд Карсон всегда хлопал в ладоши и ворчал, возвращаясь к делу. Теперь, когда я лучше знаю, что он пытался избежать гнева Братства, — уже не так придирчиво отношусь к нему, как раньше.

Не столь придирчиво.

— Твоя мама сообщила мне, что мистер Дэйв купит ей билет; она обещала быть там, — папа замолкает, как будто пытается ощутить присутствие парней через динамик телефона. Он и не подозревает, что его подозрения верны на сто десять процентов: все они в моей спальне. Кроме того, мы занимались сексом. Кучей, кучей и кучей секса.

Всё, чего он боится, сбывается, и он это знает. Я знаю это. Мы просто не говорим об этом. Он притворяется, что моё венчание с Черчем — это конец всему. Жаль, что он ни хрена не знает Монтегю. К его чести, они почти карикатуры реальных людей. Они серьёзно относятся к настоящей любви.

Как дикари.

— Лучше бы ей там быть, иначе я не пойду к алтарю, — бормочу я, имею в виду, что это абсолютная ложь. Учитывая, что мне не разрешается жить за пределами кампуса без специального разрешения — брак, вероятно, самый лёгкий способ сбежать для первокурсника — и учитывая, что кто-то умер в упомянутом кампусе, вам лучше поспорить на свою задницу, что я свалю отсюда при первой же возможности.

Даже если мне нравится эта большая кровать.

Я прикрываю динамик рукой и смотрю на Черча.

— Мы можем забрать её с собой? — шепчу я, и он понимающе улыбается.

— Я уже заказал грузчиков.

— Шарлотта, хотя я не имею никакого контроля над твоей матерью, предлагаю тебе немного поверить в неё. Она приезжала на твой выпускной, не так ли? Она взяла себя в руки, и мы должны это признать.

В голосе папы слышится нотка ревности, но я не могу его винить. Он потратил годы на то, чтобы разбирать бардак за мамой и оплачивать реабилитационные центры, а она выбрала другого парня. Не то чтобы я так уж сильно возражала против мистера Дэйва. Он — лучшее, что когда-либо случалось с мамой (прости, папа, но это касается и тебя тоже). Я понимаю, почему он ей нравится. Кроме того, он работает в ФБР. Насколько это круто?

— Да, да, конечно. Думаю, увидим, не так ли?

— Думаю, так и будет, — отвечает Арчи, всегда любящий, с которым нелегко ладить. Это что-то вроде его подписи. — В следующий раз, когда мы поговорим, я буду ожидать видео-звонка.

— Да, сэр, — поддразниваю я, но он только вздыхает в ответ.

— Я люблю тебя и спокойной ночи, Шарлотта.

Папа вешает трубку, и я вздыхаю с облегчением, откидываясь на кровать и сворачиваясь калачиком рядом с Рейнджером. Последние несколько ночей ребята оставались здесь со мной, давая мне возможность заглянуть в возможное будущее, где мы все будем спать по-щенячьи в одной постели каждую ночь.

Имею в виду, я представляю, что были бы моменты, когда один парень захотел бы побыть со мной наедине.

Но может ли быть так по крайней мере в пятидесяти процентах случаев?

Мне бы этого хотелось.

Я должна что-то сказать.

Я должна.

Они не узнают, пока я не озвучу своё желание, верно?

— Поверить не могу, как сильно Марни страдает из-за этого дерьма, — говорит Спенсер, роясь в моих ящиках и заставляя меня вздохнуть. Я знаю, что он ищет. Но я спрятала его так хорошо, что даже эти глупые близнецы не смогут его найти.

— Ищешь это? — спрашивает Мика, и вот он, обвиняюще покачивается у него на ладони.

— Ты сукин сын! — рычу я, перепрыгивая через Рейнджера и пытаясь вырвать пенис из его руки. В конце концов мы дерёмся из-за него, отправляя его в полёт, где он врезается в окно и скользит вниз с комичным скрипом, который заставляет смеяться всех в этой комнате, за исключением, может быть, Рейнджера.

Рейнджер никогда не смеётся.

— Что меня пугает, так это то, насколько легко нападают на тебя, — говорит мне Рейнджер, глядя в потолок, пока Черч играет с настройками электрического камина. Он выбирает яркое, весёлое пламя, но слабый огонь. На самом деле здесь пока не так уж холодно.

Честно говоря, мне, калифорнийской девушке в глубине души, холодно. Я отказываюсь признавать, что когда-либо приспосабливалась к климату в дурацком Натмеге. Кто бы когда-нибудь признался в этом?

— Где ты его нашёл? — я выдыхаю, достаю пенис и засовываю его в передний карман своей толстовки. — Я засунула его в вентиляционное отверстие, — я указываю пальцем на потолок, но близнецов это не смущает.

— Не мы его нашли, это сделал Спенсер, — они указывают на него, и он ухмыляется, подмигивая мне.

— Ты могла бы засунуть его себе в трусики, и мы могли бы заняться красивой однополой любовью, — Спенсер поворачивается, а затем скользит на кровать, дотягиваясь до моих ног.

— Вообще-то, я подумал, что мы могли бы пойти и посмотреть на дом, — предлагает Черч, и мы все, кроме, Рейнджера, да — оживляемся, как сурикаты.

Никто из нас его ещё не видел; это был тщательно охраняемый секрет.

— О, Боже мой, пожалуйста! — я вскакиваю с кровати, отбрасывая вялый член в сторону и случайно ударяя им Рейнджера по лицу. Он рычит, хватая его, а затем… засовывает в карман собственной толстовки. Вот змея. — Черчи.

Я сажусь на колени на краю кровати, беру руки Черча в свои. Наши глаза встречаются, и я с трудом сглатываю комок в горле. Я не могу поверить, что действительно собираюсь выйти замуж за этого парня. Имею в виду, во-первых, он при деньгах. Во-вторых, он чертовски сексуален. И в-третьих … у него большой член.

Самое главное… Мне просто… он нравится.

Хотя, по принуждению, я могла бы упомянуть вслух остальные три качества, последнее кажется самым трудным.

— Я хотел заранее сообщить тебе, что мне лично не удалось выбрать дом. — Наступает долгая пауза, во время которой Черч делает глубокий вдох и обхватывает своими длинными пальцами мои собственные. — Его выбрали мои родители.

— Твои родители?

Черч с трудом сглатывает и отводит взгляд в сторону, прежде чем снова посмотреть на меня.

— Это подарок, Шарлотта. Свадебный подарок.

Городок Борнстед — странный кипящий котёл, состоящий из студентов и преподавателей университета, капризных уроженцев горного городка в Колорадо и шикарных придурков, которым так нравится кататься на лыжах, что они готовы выложить двадцать миллионов баксов за дом, которым пользуются три месяца в году.

Мы, я думаю, попали бы в эту последнюю категорию, если бы тоже не были студентами.

— Эм.

Я стою на вымощенной камнем подъездной дорожке и смотрю на трёхэтажный дом со скатной крышей и изогнутой внешней лестницей, на сосны, гордо возвышающиеся на заднем дворе. Первый этаж состоит из гаража на три машины с левой стороны, гаража на две машины с правой и двери между ними, которая предположительно ведёт в прихожую.

Черч проносится мимо неё и поднимается по лестнице, останавливаясь через две ступеньки, чтобы повернуться и элегантно протянуть руку в моём направлении. Всё в том, как он держится, в том, как поднимает руку, в чертах его лица, в тени полуулыбки на губах говорит о благовоспитанности и хорошо образованном человеке. Дело в том, что он не состоит в биологическом родстве с Монтегю; он сын их горничной.

Ничто в этом не делает его менее привлекательным для меня. Напротив, от этого он нравится мне ещё больше.

— Пойдём, дорогая.

Он ждёт, когда я возьму его за руку, в то время как другие парни изучают дом с гораздо меньшим энтузиазмом, чем он того заслуживает. Я имею в виду, он им нравится. Они рады, что мы будем жить здесь. Но я думаю, что они так же ревнуют, и это нормально. Я могу это понять.

— Твои родители… подарили нам этот дом? — спрашиваю я, потому что по дороге посмотрела адрес, и мало того, что это грёбаное место стоило семнадцать миллионов, так ещё и до ближайшего горнолыжного подъёмника, который доставит нас прямо в гору, к универу, всего пять минут езды на велосипеде.

Представляете себе это? Проснуться утром в окружении пяти самых сексуальных парней на планете, съесть домашний маффин с лобковыми волосами Рейнджера (такого никогда не бывает, я прикалываюсь над вами), а затем неторопливо поехать на велосипеде к подъёмнику, чтобы расслабиться и полюбоваться потрясающим видом по дороге на занятия.

Каким-то образом я попала в сказку, и я не совсем уверена, что заслуживаю этого.

Слегка всхлипнув, я беру Черча за руку, и он тянет меня за собой вверх по лестнице на второй этаж. Он останавливается прямо за дверью и указывает на кнопочную панель.

— Код — это дата нашей свадьбы, — говорит он, и это заставляет меня улыбнуться. Я начинаю плакать и вести себя странно, но полна решимости продолжать вести себя как мудак, чтобы никто не увидел, насколько это меня взволновало.

Я набираю цифры и открываю дверь в коридор. Там лестница, ведущая как вверх, так и вниз, а также два коридора поменьше по обе стороны.

— Все спальни находятся на втором этаже, — объясняет Черч, указывая на них. — Раз, два, три, — он машет рукой в сторону другого коридора и продолжает считать. — Четыре, пять, шесть.

— Шесть спален, — говорю я, задаваясь вопросом, было ли… это намеренно или нет. — Может, нам стоит выбрать какую-нибудь одну?

— Нам? — спрашивает Черч, и я могу сказать, что он ждёт, когда я что-нибудь скажу. — Кто такие «мы» в этом сценарии?

Мои щёки вспыхивают, но я проталкиваюсь мимо него, быстро осматривая все три комнаты по одну сторону коридора, прежде чем перейти к другим. Здесь есть очень светлая главная спальня с примыкающей ванной комнатой; в ней есть душевая кабина размером, подходящим для оргии, и огромная ванна.

Кроме того, большинство комнат здесь, кажется, обставлены, по крайней мере минимально; кровати есть во всех, кроме этой.

— Это хозяйская, верно? — спрашиваю я, поворачиваясь лицом к Черчу, пока он стоит в дверях. Я слышу, как другие парни поднимаются по лестнице, и думаю, что они, должно быть, сначала заглянули в гаражи. Должно же быть где-то место, где можно припарковать эти одинаковые жёлтые «Ламбо», а?

— Это так.

Черч входит в комнату и останавливается всего в нескольких дюймах передо мной. Он без колебаний протягивает руку, заключает меня в объятия и окутывает своим ароматом сирени и розмарина и целой порцией счастливых воспоминаний.

Встреча с ним. Сражения с ним. Выражение его лица, когда он узнал, что я девушка. Всё это.

— Это может быть твоя комната. Ты можешь решить, кого ты хочешь видеть здесь и когда, — он слегка отстраняется, приподнимая пальцем мой подбородок, чтобы я посмотрела на него. Что бы он ни увидел на моём лице, должно быть, это причинило ему серьёзную эмоциональную боль, потому что он с трудом сглатывает и, вопреки своему обычному характеру, на мгновение кажется неуверенным или, возможно, даже расстроенным. — Не плачь, Шарлотта, — бормочет он, и именно тогда я понимаю, что делаю это: рыдаю в полный голос. Слёзы текут по моим щекам, когда я обнимаю Черча за талию, и он становится абсолютно неподвижным.

Я имею в виду, совершенно застывшим.

Его член — единственная часть его тела, которая не расслабляется и не размягчается через мгновение, а затем он наклоняется, чтобы поцеловать меня. Его поцелуй нежный и уверенный, полный уверенности в нашем совместном будущем. Я чувствую его вкус, даже когда мои пальцы впиваются в его свитер, и он хватает меня гораздо менее по-джентльменски, чем обычно.

— Я плачу не потому, что мне грустно, — слова вылетают из меня со странной икотой, когда я цепляюсь за Черча, а в дверях спальни появляются другие парни. Спенсер и близнецы сражаются друг с другом, чтобы пробраться внутрь, вваливаясь в комнату всей кучей, в то время как Рейнджер спокойно входит следом за ними.

— Что ты с ней сделал, Черч? — спрашивает он, и в его голосе слышатся нотки агрессии.

— Он ничего не сделал, — бормочу я, пытаясь неохотно оторваться от Черча. Он не отпускает меня. Вместо этого его рука крепче обхватывает меня за талию, в то время как другой рукой он прижимает мою щеку к своей груди. Парень повелительно оглядывается через плечо.

— Это будет комната Шарлотты. Относитесь к ней как к комнате Шарлотты и не входите без спроса, — Черч останавливается, чтобы посмотреть на меня сверху-вниз, его голос становится таким мрачным, что я прижимаюсь к нему, а Спенсер ругается себе под нос. — Я прошу всего один день в неделю. Только один.

— Только один? — спрашиваю я, когда Черч снова приподнимает пальцами мой подбородок.

— Я имею в виду, что, по крайней мере, один из них причитается мне, — ухмылка окрашивает его губы, когда он наклоняется и смотрит прямо мне в лицо. Наши рты так чертовски близко. Еще чуть-чуть… — Другие дни необязательны, но я надеюсь, что ты будешь звать меня чаще.

— Причитается тебе? — спрашивает Спенсер, когда Мика подходит и встаёт справа от меня, а Тобиас оказывается очарован видом из переднего окна. — Какой придурок.

— А как насчёт других комнат? — Мика рискует, в голосе сквозит подозрение. Черч бросает на него взгляд, и Мика театрально кашляет, делая вид, что прочищает горло. — Я имею в виду, какая-нибудь из остальных занята? Или мы можем выбрать сами?

— Ты же знаешь, что тебе не разрешается жить за пределами кампуса на первом курсе, — отчитывает Черч, но это явно задумано как шутка.

— Оставьте комнаты на этой стороне для меня и Черча, — рявкает Рейнджер, когда Мика проскальзывает мимо него, Спенсер и Тобиас снова борются за то, чтобы выйти за дверь одновременно. В конце концов они вместе протискиваются наружу, и через несколько секунд в противоположном конце коридора начинается спор.

— Что? Ты босс, и он твоя правая рука, так что выбираете первыми? — фыркнув, спрашиваю я, наконец-то ухитрившись улизнуть от Черча, чтобы пару секунд ясно мыслить. Слишком много всего происходит вокруг, чтобы я могла мыслить логически; я ослеплена этим.

Полностью помешана на членах. Даже врать не буду.

— На самом деле дело не в первом выборе. Мы просто хотим облегчить доступ к нашей женщине, — Рейнджер уходит исследовать ванную, а мои щёки загораются, как бенгальские огни, потрескивая и мерцая, и, к счастью, перегорают слишком быстро, чтобы было по-настоящему смешно.

— Есть ещё кое-что, что я хочу тебе сказать, — начинает Черч, но тут возвращаются другие парни. Мика выглядит самодовольным; Спенсер слегка самодовольным. Тобиас раздражён.

— Почему мне досталась самая дерьмовая комната из всех? Она маленькая, и в ней две односпальные кровати.

— Моя мама подумала, что вы с Микой, возможно, захотите жить в одной комнате, — Черч поворачивается, чтобы посмотреть на Тобиаса, и тот в замешательстве моргает в ответ.

— Твоя мать? — спрашивает он, и Черч вздыхает, отходя в коридор. Он начинает подниматься по лестнице, не отвечая на вопрос, и остальные следуют за ним. Кто-то щиплет меня за задницу по пути наверх, но я не могу понять, был ли это близнец, или Спенсер, или, может быть, даже Рейнджер. Они все столпились на лестничной площадке с виноватым видом.

Раздражённо вздохнув, я продолжаю путь и оказываюсь на верхнем этаже. Это широкое открытое пространство с кухней на одном конце, гостиной в центре и, поднявшись на две ступеньки в дальнем конце, зоной отдыха. Со всех сторон есть балконы и патио.

Черч выходит через одну из дверей на каменное крыльцо с долбаным водопадом, спадающим с холма справа от него, гидромассажной ванной чуть поодаль и несколькими затенёнными зонами отдыха. Дом окружён соснами, а на заднем плане возвышаются горы. Такое чувство, что мы здесь совсем одни, но я знаю, что на самом деле мы всего в пяти минутах езды на велосипеде от района, известного как Бигхорн Виллидж, места с подъёмником.

— Твоя мама знает, что мы хотим переехать к тебе? — уточняет Тобиас, выходя на улицу с несколькими напитками в руках. Он передаёт один мне, другой Черчу. Это крепкие сельтерские напитки, что означает…

— Мы останемся здесь на ночь? — спрашиваю я, сверкая глазами. Черч в ответ приподнимает светлую бровь.

— Нет, — он забирает напиток у меня из рук, когда я корчу разочарованную гримасу, открывает крышку и затем возвращает его мне. — Но мы можем остаться и выпить немного. Мы не переедем сюда до первой брачной ночи, — он игриво щёлкает меня по носу, прежде чем отойти в сторону, чтобы найти стул, с которого можно было бы командовать остальными.

Я раздражённо хмурюсь в спину Черчу, когда Тобиас хихикает, и бью его кулаком в плечо.

Он хватает меня за руку, глядя мне в лицо со всей серьёзностью… а затем наклоняется вперёд, чтобы запечатлеть поцелуй на моих губах. Я пинаю его, но ему удаётся увернуться — чёртова чушь про тренировки по ММА, — и тогда я сдаюсь и присоединяюсь к ним обоим за столом.

Рейнджер, Мика и Спенсер — те, кто приносит закуски.

— Ты продолжаешь избегать моих вопросов, — давит Тобиас, свирепо глядя на Черча с симпатичной копной рыжих волос на лбу и сузившимися до щёлочек глазами цвета мха. — Итак, твоя мама знает, что мы переезжаем или как?

— Она знает, — Черч потягивает свой напиток, в обычной манере глядя куда-то вдаль.

— Хорошо, — Тобиас ставит свою банку на стол, а затем наклоняется, упираясь локтями в поверхность стола, выражение его лица более суровое, чем обычно. — Она знает о «нашем» участии в сделке?

— Именно об этом я и хотел поговорить с Шарлоттой, — Черч оглядывает стол, изучая каждого из нас по очереди, и я снова вспоминаю, как он горевал, когда думал, что Рейнджер мёртв. Я не уверена, что смерть его лучшего друга сломила бы его, но только потому, что Черч не из тех, кого можно сломить. Что, я думаю, могло бы произойти, так это то, что он отказался бы от своих чувств, стал бы сухим и безжизненным.

Он любит этих парней так же сильно, как и меня. Что ж, я надеюсь, что нравлюсь ему немного больше. Но это близкая гонка.

Боже, мне так чертовски повезло.

Я стараюсь не думать о Марни и её вечно ссорящемся выводке парней, но ничего не могу с собой поделать. У этой девушки дел по горло. Неудивительно, что ей так не терпелось спросить меня о чём-то. Я практически королева гаремов. Например, кто управляет гаремом лучше, чем я? Ни единой живой души.

Я могла бы вести занятия о том, как правильно управлять «обратным гаремом».

Я богиня обратных гаремов — и это канон.

— Что бы это ни было, из-за чего ты там самодовольничаешь, остынь. Ты ставишь себя в неловкое положение, — шепчет мне Мика, и я поворачиваюсь, чтобы свирепо посмотреть на него. Вместо этого он сажает меня к себе на колени и обнимает. — Тебе не суждено быть крутой, Чак-лет. И это нормально. Мы не можем все быть крутыми, иначе кто бы поклонялся таким людям, как я?

Я насмехаюсь над ним.

— Как ты? Ты думаешь, что ты крутой? — теперь я вою от смеха, а Черч постукивает ложкой по краю маленького белого блюда, стоящего перед ним. На нём лежит кекс, украшенный золотыми блёстками, и крошечная сахарная табличка с надписью: «Поздравляю». Рейнджер совсем не знает, как праздновать без выпечки.

— Я пытаюсь сказать вам всем кое-то важное, и это нелегко, — Черч колеблется ровно настолько, чтобы Спенсер успел вмешаться.

— Это из-за гаража на пять машин? Я говорю, что если у кого-то здесь и не должно быть машины, то это у Шарлотты. Мы можем по очереди возить её по окрестностям. Не то чтобы нам это было нужно. И город, и кампус, похоже, созданы для прогулок пешком или на велосипеде, — Спенсер откусывает от своего кекса, а я закатываю глаза.

— Мне не нужна машина. Я бы предпочла, чтобы мои пять горячих богатых парней возили меня по округе. Думаешь, это наказание?

— Моя мать знает о нашем соглашении о многомужестве и хочет включить его в церемонию, — Черч просто говорит то, что ему нужно сказать, протискиваясь мимо остальных и убеждаясь, что успел всё сказать, прежде чем мы сможем снова прервать его.

— Она… что? — спрашивает Спенсер, удивлённо моргая бирюзовыми глазами, когда Рейнджер смотрит на нашего лидера, месье Монтегю.

— Собственно после свадьбы, — начинает Черч, отодвигая свой кекс в сторону, чтобы наклониться вперёд и опереться локтями о стол. — Она хочет провести церемонию обручения здесь, в доме. Там будем только мы, мои родители и те, кого вы пятеро захотите пригласить.

— Церемония обручения? — спрашиваю я, и Рейнджер резко выдыхает, привлекая моё внимание к себе.

— По сути, это ещё один вид свадебной церемонии. Она основана на старых кельтских традициях. Она в буквальном смысле включает в себя связывание рук супругов.

— Нас всех свяжут вместе? — Тобиас уточняет.

— На глазах у твоих родителей? — скептически добавляет Мика, и Черч вздыхает. Он откладывает ложку в сторону и берёт кекс, кладёт надпись: «Поздравляю» на свою тарелку и сдирает бумагу с краёв. Он откусывает огромный кусок и кивает. — Как думаешь, что сделает Арчи, когда узнает об этом?

— Он не приглашён, — я непреклонна в этом. — Он может прийти на венчание в церкви, но это всё. Конец. После этого он должен вернуться домой.

Я наклоняюсь вперёд, заставляя свою задницу тереться о член Мики, пока изо всех сил пытаюсь взять кекс с центра стола. Он не облегчает задачу, постанывая, когда я протягиваю руку, а затем кусает меня за шею, когда я, наконец, устраиваюсь обратно на его коленях.

— Ты пытаешься убить меня? — выдавливает он, прижимаясь лицом к моему горлу, отчего у меня мурашки бегут по коже. — Почему ты такая?

— Ты тот, кто подбил нас потрахаться на аттракционе «Пираты Карибского моря». Я не могу смотреть Дисней, не думая об этом. Чёрт, я вообще больше не могу смотреть диснеевские фильмы.

— Я? — Мика задыхается, глядя мимо меня на своего близнеца в поисках помощи. — Это была её идея!

— Это была полностью её идея, — соглашается Тобиас, в то время как я протестую.

В глубине души я знаю, что приглашу Арчи. Так и будет. Потому что я не собираюсь лгать ему об этом. Нравится ему это или нет, понимает он это или нет, не имеет значения. В конце концов, я люблю его, и он мой папа, и он хорошо заботился обо мне, когда моя мама не смогла этого сделать (или не захотела).

По крайней мере, он заслуживает того, чтобы его спросили.

— Кого ты пригласишь? — я спрашиваю Спенсера, но он лишь пожимает плечами, вместо этого переключая своё внимание на Рейнджера. Рейнджер замечает это и немедленно переходит к обороне.

— Что? Ты жалеешь меня, потому что мой отец — культист, а моя сестра слишком мертва, чтобы прийти на мою свадьбу?

— Разве я это сказал? — отвечает Спенсер, выставляя ладони, чтобы защититься от раздражения Рейнджера.

Рейнджер внезапно встаёт, стягивает с себя рубашку и отбрасывает её в сторону. Он даже сбрасывает чёрные шлёпанцы, которые были на нём надеты — на них написано «МЁРТВЫЙ ВНУТРИ», по одному слову на каждой ноге, а затем подходит к панели на стене.

После того, как он нажимает на кнопку, крышка отодвигается, открывая ёбаный бассейн под ней.

И вот она я, думающая, что в этом месте нет бассейна.

Рейнджер вскакивает, в то время как остальные из нас сидят и созерцают его вспышку гнева.

Дженика. Сестра Рейнджера. Я никогда не встречалась с ней, и всё же почему-то я тоже скучаю по ней.

— Подумайте о своих отредактированных списках гостей для обручения, а пока просто будьте начеку, — Черч снова вздыхает, а затем качает головой. — Рейнджер был прав: не имеет смысла, что так выделяют Марни, а Шарлотту оставляют в покое. Так или иначе, это нам аукнется.

В кои-то веки я надеюсь, что Черч Монтегю ошибается.

Совет профессионала: он никогда не ошибается.

— Поверить не могу, что это происходит с тобой, — я откидываюсь на спинку стула в кафе с жемчужным чаем — о боже, на вкус так чертовски мимимишно, что я могу умереть, — и я делаю всё возможное, чтобы не пялиться на Рейнджера, который безуспешно пытается не краснеть при каждой очаровательной картине, все эти крошечные фигурки розовых кошек, голубых единорогов и жёлтых яиц, наполненных депрессией (я смотрю на тебя, Гудетама).

— С ним всё в порядке? — шепчет Миранда, на мгновение нарушая напряжённый характер нашего разговора, чтобы бросить взгляд на одного из моих пяти женихов. О, мне это нравится. Точно так же, как Рейнджер возбуждается, когда видит меня в огромных очках и свободном свитере, я чувствую то же самое, когда смотрю на него и вижу, как он весь раскраснелся.

Кроме того, он хмуро смотрит на всех, кто проходит мимо. Какой-то парень случайно наступил ему на шнурок ботинка, и он бросил на него потрескивающий взгляд, который осветил комнату подобно молнии.

Черт, я люблю этого парня.

Мои щёки вспыхивают ещё сильнее, и я прочищаю горло.

— С ним всё в порядке. Он ворчун, — я наклоняюсь к девочкам, когда Марни бросает взгляд в сторону Рейнджера. Здесь со мной только он. Другие парни разбрелись по разным делам, но они пообещали всегда путешествовать парами. — Кроме того, ему нравятся милые вещицы. Этот магазинчик для него как эпицентр событий, — последнюю часть я шепчу как можно тише, отпивая свой чай с розовым молоком, в котором плавают маленькие желе. У некоторых из них есть лица.

Марни потягивает свой чай, жуёт шарик боба из тапиоки и обдумывает это.

— Никогда бы не догадалась, — говорит она с лёгкой улыбкой, изучая Рейнджера. Через минуту он встаёт и бросается к стойке, швыряет кредитную карточку и рычит какой-то заказ, который выводит кассира из себя. Она с трудом подчиняется, в то время как Рейнджер опирается ладонями на столешницу и сердито смотрит.

Судя по тому, как женщина запихивает в сумку какие-то упакованные товары, можно подумать, что речь шла о сделке с наркотиками. Я хихикаю, а затем скрываю этот звук, громко прихлёбывая чай.

Ленивый белобрысый близнец Миранды дремлет за соседним столиком, но на самом деле он поднимает голову на шум и хмуро смотрит на меня.

— Извини, не хотела прерывать, — я указываю на Марни, желая услышать больше об этой истории, с трудом веря, что это правда. Прошло три дня с тех пор, как мы в последний раз тусовались, но мы всегда здороваемся друг с другом по утрам и каждый вечер вместе чистим зубы. Это единственная часть жизни в общежитии, по которой я буду скучать.

С другой стороны… гигантская спальня с примыкающей ванной комнатой? Бассейн? Горячая ванна? Ночные оргии? Марни говорила что-то об «опыте в универе» и тому подобном, но я бы предпочла жить в роскоши у подножия горы, чем здесь, наверху, с кучкой сопливых студенток.

Марни приходится гораздо хуже, чем мне, но дедовщина официально началась и для меня тоже. Сначала ко мне подошла девушка с фотографиями обнажённого Рейнджера. Мне потребовалось всего около двух секунд, чтобы понять, что это были фотографии, на которых он голый выпекал. Мы заплатили ей, чтобы она избавилась от улик, и попросили школу улучшить качество жалюзи на окнах клубной комнаты.

Затем я обнаружила, что меня окружают три супер горячих чувака, которых я никогда раньше в своей жизни не видела. Они принесли мне напитки и закуски, пока я сидела за одним из столиков на площади, ожидая, пока Рейнджер принесёт завтрак из ближайшего фургона с едой.

Он заметил их издалека и ворвался, как тихий раскат грома.

По словам других парней, они всё утро были засыпаны женским вниманием.

— За последние несколько дней мне поступило более двух десятков звонков, и все они от девушек, утверждающих, что спали с Тристаном, — Марни опускает голову на руки, играя с широкой оранжевой соломинкой, воткнутой в её жемчужный чай. Её золотисто-розовые волосы ниспадают свободными волнами, на запястье браслет-оберег. У неё даже есть медальон, с которым она время от времени играет. Я не хочу спрашивать — мы ещё не достигли этого в нашей дружбе, но я не могу не задаться вопросом, есть ли там фотография её отца. — Опять же, я не верю ни одной из них, но это не очень приятно получать десятки голосовых сообщений от случайных женщин, утверждающих, что знают твоего любовника на интимном уровне.

— За тобой ещё не приударяли? — спрашиваю я её, останавливаясь, когда Рейнджер подходит и встаёт рядом со мной. Он наклоняется и кладёт руку мне на плечо, его губы совсем рядом с моим ухом.

— Я подожду снаружи, — он прикусывает мою мочку, а затем проносится мимо, находя скамейку прямо за дверью, чтобы припарковать на ней свою идеальную задницу.

Марни снова вздыхает, а затем кивает.

— Ага, — она оборачивается через плечо и смотрит на Крида.

— Ты имеешь в виду, как ты сидела у меня на коленях этим утром, а парень подошёл и дал свой номер? — он усмехается и полностью выпрямляется, вытаскивая тело из кресла, как будто это требует слишком больших усилий, чтобы стоять прямо. Он без сил опускается на стул рядом с Марни. — Не только это, но и её сообщения в личке в настоящее время нечитаемы. Члены… повсюду.

— Я не единственная, — подводит итог Марни, оглядывая Крида с головы до ног. — У тебя девушки из ушей лезут.

— И что? В этом нет ничего нового, — он пожимает плечами, как будто это не имеет значения, откидывается на спинку стула и подносит соломинку ко рту. Он посасывает её, полу прикрыв глаза, и задумчиво смотрит на столешницу. Или, может быть, он собирается ещё раз вздремнуть? Кто знает?

Какой высокомерный придурок.

— Вдобавок ко всему этому… — я откидываюсь на спинку стула с ещё одним вздохом. — Считать смерть Тори Страг случайной? Это какая-то чушь собачья, — я заговорщически наклоняюсь вперёд и приподнимаю бровь. — Я составила список подозреваемых. Хочешь посмотреть?

Я достаю из кармана телефон — это новый Z Flip, король всех «Самсунгов», моё сердце, моя гордость и радость, единственная причина, по которой я когда-либо избавилась от своего «Айфона» (СОРРИ, извините, не все отношения длятся долго) — и открываю его. Я бросаю его на стол, чтобы Марни и Миранда могли наклониться и прочитать мой список.

Я не пытаюсь хвастаться или что-то в этом роде, но я чертовски хороший детектив.

1. Девушка с косичками (Ава Барнхарт)

2. Брэндон, Кому-Какая-Разница? (её долбоеб)

3. Темноволосая ассистентка (Нора Манро)

4. Кэндис МакКейн (девушка в пижаме с коровами, однозначно подозрительная)

5. Хью Брант (это всегда парень)

— За последние несколько лет я пришла к пониманию, что пристрастилась составлять списки, — я пожимаю плечами в притворном извинении, и Марни улыбается мне.

— Я тоже помешана на списках. Поверь мне: за четыре года учёбы в старшей школе у меня был один очень, очень важный список, который я регулярно обновляла, — она крадёт мой телефон со стола и вопросительно поднимает его. — Могу я добавить к нему имя?

— Кого? — спрашивает Миранда, наблюдая, как Марни вводит подозреваемого номер шесть. — О, студент-призрак.

— Студент-призрак? — спрашиваю я, как раз в тот момент, когда парадные двери открываются и входит один из самых красивых мужчин, которых я когда-либо видела в своей жизни. Я говорю один из, потому что, очевидно, мои парни красивее. Но этот парень… он великолепен.

Я разеваю рот, когда он подходит прямо к нашему столику и останавливается рядом с ним.

Он одет в свободное белое пальто с синим шарфом, обёрнутым вокруг шеи и закрывающим рот. Он осторожно развязывает его, обнажая то, что я могу описать только как улыбку плейбоя. От этого чувака одни неприятности. Кроме того, он, вероятно, здесь просто для того, чтобы приударить за нами из-за дурацкого ритуала дедовщины.

— Крид Кэбот? — спрашивает он, и парень садится прямо, как шомпол, как будто готов к драке или чему-то в этом роде.

— А ты кто такой? — скучно растягивает он ответ, окидывая взглядом новоприбывшего. Что касается его роли, то новичок, возможно, и произнёс имя Крида, но он смотрит только на Марни. Да. Определённые неприятности в виде дедовщины.

Она, наконец, отрывает взгляд от моего списка и смотрит на новоприбывшего. У него тёмные волосы, тёмные глаза, ангельски нежная кожа… Кто, чёрт возьми, этот чувак?

— Роум, — говорит он, протягивая руку, а затем смеётся над нашими растерянными выражениями лиц. — Сосед Крида по комнате.

— Студент-призрак, — выдыхает Миранда, рассматривая парня с платоническим интересом. — Как ты нашёл нас здесь?

— Я официально заезжаю сегодня, но меня часто не будет. Я просто хотел представиться, чтобы не было странно, если я просто появлюсь посреди ночи, чтобы переночевать или что-то в этом роде, — Марни берёт Роума за руку и пожимает её, в то время как Миранда свирепо смотрит на брата.

— Это невозможно, верно? — выдавливает она из себя, прежде чем повернуться обратно с сияющей улыбкой и протянуть руку. Парень — полагаю, его зовут Роум — медлит, отпуская руку Марни. Крид замечает это, я уверена. Я заметила, и это не я встречаюсь с этой девушкой. — Мой брат пытался уложить меня спать в твоей постели, — признается Миранда, и Роум ненадолго замолкает, прежде чем рассмеяться.

— Я представляю, как это было бы неловко, — произносит он, улыбаясь, когда берёт меня за руку, а затем протягивает свою Криду.

— Роум, а фамилия? — требует Крид, и парень замолкает, как будто обдумывает свой ответ.

— Ну, моё настоящее имя Джим Со Чжун, но большинство людей в Штатах зовут меня просто Роум, — он снова пожимает плечами, а затем выдаёт ещё одну улыбку, от которой тают трусики. Иисус. Если бы я уже не была помолвлена пять раз подряд, я бы подумала о том, чтобы выйти замуж за этого чувака. Он чертовски сексуален.

Крид наконец соизволяет взять его за руку, но его глаза по-прежнему остаются прищуренными голубыми щёлочками.

— Как ты узнал, что можешь найти меня здесь? — спрашивает он, но этот вопрос никак не влияет на улыбку Роума.

— Я поспрашивал вокруг; не хотел просто врываться после наступления темноты. Подумал, что было бы лучше, если бы мы встретились в светлое время суток, — он пожимает руку Криду, а затем кладёт обе ладони на стол, наклоняется и затем пристально смотрит в сторону Марни.

Крид ощетинивается, но Марни, похоже, этого не замечает. Её больше интересует список в моём телефоне. Она также держит его таким образом, чтобы Роум не мог видеть.

— Кто-нибудь хочет сказать мне, что здесь есть вкусного? — спрашивает он, всё ещё улыбаясь, и по-прежнему глядя на Марни.

— Мы здесь в первый раз, у нас нет ни малейшего представления, — Крид проводит руками по столешнице, обхватывает пальцы Марни и сжимает их. Его голубой взгляд встречается с тёмным взглядом Роума, в котором вспыхивает энергия, и лично я в ответ скорчиваю гримасу.

В то время как Марни сжимает руку Крида в ответ, она едва отрывает взгляд от телефона. Однако ей удаётся найти время, чтобы ответить на вопрос Роума.

— У меня молочный чай с коричневым сахаром и чёрной боба; это фантастика.

— Коричневый сахар, — говорит Роум, изучая их сплетённые пальцы на столе, прежде чем отойти к стойке.

— Чувак, этот парень сексуален на высшем уровне, — бормочет Миранда, заговорщически наклоняясь к нему. — Я лесбиянка, и даже я это вижу.

— Кто? — спрашивает Марни, всё ещё отвлекаясь на мой список подозреваемых. Она поднимает глаза и видит, что Роум смотрит на неё через плечо и улыбается, и она улыбается в ответ. — А, он? Симпатичный, — она поворачивается обратно к телефону, а Крид стискивает зубы.

Он внезапно встаёт, увлекая Марни за собой. Она практически швыряет мне мой телефон, когда Крид тащит её к выходу.

— Я загляну к тебе в комнату позже! — кричит она, и я машу в знак благодарности.

— Вы же не планируете отправиться в нашу комнату в общежитии? — кричит Миранда, но Крид уже выходит за дверь с Марни на буксире, и слишком поздно что-либо с этим делать. — Чёрт, — ругается она себе под нос, пока я засасываю своё улыбающееся желе в гигантскую соломинку. Наши глаза встречаются, и я вижу, что Миранда явно расстроена.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, но она лишь пожимает плечами.

— Безответная любовь — отстой, — вот что она мне говорит.

Тпру. Это тяжело. В то же время я взволнована перспективой того, что мне доверятся.

«Ты сможешь это сделать, Чак», — обещаю я себе, устраиваясь поудобнее в кресле и изо всех сил стараясь выглядеть супер серьёзно.

— Безответная любовь? — спрашиваю я, замечая, что Рейнджер смотрит на меня через стекло. Я точно не знаю, на что это похоже, но… есть и другие вещи. В частности, есть тот случай, когда мой бывший парень, Коди, спал с моей лучшей подругой, Моникой. — Тебе всё ещё плохо?

— Испытывать влечение к натуралке — отстой. Осознание того, что мой придурок брат-близнец спит с ней — и не заслуживает её, — это особая версия ада.

Миранда склоняет голову, её белокурые волосы рассыпаются по поверхности стола. В правой руке она всё ещё сжимает полупустой стакан с лавандовым молоком.

— Ты когда-нибудь говорила ей о своих чувствах? — спрашиваю я, и Миранда поднимает голову ровно настолько, чтобы впиться в меня взглядом.

— Однажды я так и сделала. Я призналась. И даже поцеловала её. Она справилась с этим как чемпион, отказала мне и… то, как она справилась с этим, только заставило меня полюбить её ещё больше, и я испытываю отвращение к себе за то, что не могу отпустить.

Я размышляю об этом с минуту, изучая открытый список на телефоне.

— Я мало чем могу тебе в этом помочь, но… мы могли бы кое-что разузнать? Это могло бы отвлечь тебя от мыслей о Марни и Криде… — я не заканчиваю это предложение. Взгляд Миранды говорит мне, что будет лучше, если я этого не сделаю.

— Я не уверена, что смерть Тори была несчастным случаем, — бормочет Миранда, выпрямляясь. Её взгляд скользит мимо меня к Роуму, он же Со Чжун, когда он берёт свой напиток и поднимает его в знак приветствия. — Он слишком красив; я вычёркиваю его из списка.

Я выхватываю телефон прежде, чем она успевает схватить его, а затем искоса смотрю на неё.

— Остерегайтесь хорошеньких, — предупреждаю я, добавляя имя Роума рядом со словами «Студент-призрак».

Я собираюсь встать, когда в кафе, спотыкаясь, вваливается девушка, по её лицу текут слёзы. Она даже не успевает дойти до прилавка, как плюхается на одну из жёлтых скамеек.

Когда она смотрит в нашу сторону, я узнаю в ней одну из первокурсниц с вечеринки.

— Ты всё ещё здесь? — спрашивает она, шмыгая носом, и мне требуется секунда, чтобы понять, что она пытается сказать. Я всё ещё… здесь, в магазине жемчужного чая? Или… что-то ещё? — У тебя пять грёбаных бойфрендов, а я не могу сохранить даже одного.

Ах.

Понимаю.

Миранда обменивается со мной взглядом, пока я обдумываю, утешить ли девушку, задать ли ей наводящие вопросы… или бежать изо всех сил.

Я подхожу к краю скамейки и поворачиваюсь к ней, всё ещё держа в руках полупустую чашку, полную колышущегося желе.

— Что случилось? — шепчу я, надеясь, что чувство товарищества первокурсниц перевесит тот факт, что я даже не знаю её имени и не имею права задавать вопрос такого рода. Упс.

— А ты как думаешь, что произошло? Горячие старшеклассницы набрасывались на него, пока он не сдался, — она снова шмыгает носом, а затем замолкает, когда Роум подходит к столу и ставит свой нетронутый чай с желе рядом с её локтем. Он даже не проткнул соломинкой запечатанную крышку.

— Вот. С коричневым сахаром и боба, — говорит он, улыбаясь, когда девушка смотрит на него сквозь густые ресницы, с которых капают слёзы. Как только она видит лицо парня, который только что предложил ей бесплатный напиток, она значительно приободряется. Полагаю, её парень-неудачник, изменяющий ей, не такая уж большая потеря, да?

Я не утруждаю себя тем, чтобы сказать ей, что независимо от того, сколько «горячих старшеклассниц» набрасывались на моих парней, они бы не стали изменять. И, чёрт возьми, у них только пятая часть девушки, так что это довольно хорошо говорит об их характере.

Роум улыбается нам и слегка машет рукой, а затем выходит из магазина под перезвон колокольчиков.

Плачущая девушка шмыгает носом, а затем втыкает соломинку в напиток, прихлёбывая его, прежде чем оглянуться через плечо в сторону Роума.

Но… он не смотрел на неё так, как смотрел на Марни.

— Желаю удачи, — говорю я ей, вставая и одаривая её дружеской улыбкой на выходе.

Миранда следует за мной, и мы вместе останавливаемся рядом с Рейнджером. Я могу только представить, что у него в сумке. Зная его, я думаю, что там есть что-то для меня. Он не признается в этом, но ему нравится наряжать меня, как будто я кукла или что-то в этом роде.

— Готовы? — спрашивает он, поднимаясь на ноги. Я просто не понимаю, как кто-то — мужчина или женщина — может стоять перед Рейнджером Вудраффом и не упасть в обморок. У меня кружится голова, когда он пристально смотрит на меня, и он чертовски хорошо это знает.

— Мы собираемся поискать улики… — начинаю я, но он протягивает руку и выхватывает телефон у меня из рук. Он тоже знает мой пароль (мы все знаем коды доступа друг друга) и без колебаний использует его. Он делает… кое-что, прежде чем вернуть его обратно.

— Ты ни черта не собираешься делать. Это не наша проблема, — Рейнджер возвращает мне телефон, и я вижу, что он отправил мой список Марни, а затем удалил его с телефона. Он бросает на Миранду сочувственный взгляд. — Мне жаль, что твоя подруга так сильно страдает из-за этой дурацкой дедовщины, но мы только что покончили с культом, и у нас свадьба меньше, чем через неделю, — он хватает меня за руку и тащит за собой, а я машу Миранде, и она машет в ответ.

— Дай мне знать, когда состоится примерка платьев подружек невесты! — кричит она, и я показываю ей большой палец, прежде чем снова переключить внимание на Рейнджера. Когда девушки видят, что он приближается, они распушают волосы и разглаживают юбки, но… увидев выражение его лица — я бы описала его так: «Я мог бы быть серийным убийцей, который превращает людей в абажуры», — они убегают с дороги.

— Кто же знал, что твоя сварливая персона так пригодится, а?

Рейнджер останавливается и поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Мой взгляд скользит по сумке в его руке, прежде чем вернуться к лицу.

— Тебе нужно покрыть торт глазурью или что-то в этом роде? — я дразню. — Ты выглядишь раздражённым.

— А что, если вместо этого я обмажу ей всё твоё тело? А потом заберусь на тебя сверху и буду трахать до тех пор, пока всё не станет грязным и испорченным? — он говорит такие вещи, как будто это законные вопросы, как будто есть какой-то другой разумный ответ, кроме «да, черт возьми». — Шарлотта.

— Да? — мне удаётся выдавить из себя, когда он наклоняется ко мне и берёт моё лицо в ладони.

— Оставь эту тему в покое. Супружеские пары освобождены от всей этой чепухи с дедовщиной. Я поспрашивал вокруг. Давай просто переживём это время. У нас осталось всего шесть дней.

— Умерла девушка… — начинаю я, но не каждое убийство является результатом деятельности культа. Я знаю это. Знаю, что вполне правдоподобно, даже разумно предположить, что она упала с лестницы.

Но вся та кровь. И как никто не заметил её мёртвого тела, пока не заметили мы?

Что-то не так. Кроме того… Тори не пила. Так как же она упала с лестницы таким образом, что кровь забрызгала стены?

Я в это не верю.

Или, может быть, я просто хочу кого-то обвинить в такой бессмысленной смерти?

— Чак, — Рейнджер вздыхает и открывает сумку, вытаскивая симпатичную сумочку с рогом единорога на ней. Он протягивает её мне, а затем краснеет, когда я, надув губы, перекидываю её через плечо. — Мне нравится, что ты так сильно заботишься о девушке, которую знала всего пять секунд, — он снова делает шаг вперёд, засовывая пластиковый пакет с покупками в карман, чтобы провести своими большими тёплыми руками по моей шее. — Я люблю тебя за твоё доброе сердце так же сильно, как и за твою привлекательность.

Он наклоняется и нежно целует меня в губы, ровно настолько, чтобы возбудить аппетит, но недостаточно, чтобы удовлетворить меня. Я чуть не расплакалась, думая о Тори. Может быть, мне просто грустно, что одногруппница умерла во время вечеринки, и жизнь иногда просто дерьмовая штука?

— Ты правда собираешься покрыть меня глазурью? — бормочу я, и Рейнджер издаёт низкий, многозначительный смешок.

— Я действительно собираюсь измазать тебя. Пойдём.

Он ведёт меня в направлении подъёмника, и через десять минут мы спускаемся в Бигхорн Виллидж. В пункте проката велосипедов уже есть наши имена в картотеке, поэтому мы берём пару розовых велосипедов с блёстками и кисточками на ручках. То, как люди смотрят на Рейнджера, наводит меня на мысль, что им действительно нужно чаще выходить на улицу.

Когда мы подъезжаем к дому, там только мы.

О, и ещё, кто-то, вероятно, Рейнджер снабдил кухню припасами на сумму, о которой мечтает каждый пекарь.

Когда он начинает раскладывать ингредиенты для приготовления глазури, я переминаюсь с ноги на ногу и драматично кашляю.

Он бросает на меня взгляд.

— Что? Ты думала, это была пустая угроза? Иди в душ.

— В душ? — спрашиваю я, оглядываясь по сторонам, как будто это чужой дом или что-то в этом роде. — Прямо сейчас?

Рейнджер швыряет на прилавок кусок сливочного сыра, а затем указывает смертоносным пальцем в направлении лестницы, его сапфировые глаза темны, мрачны и… чертовски сексуальны.

— Вперёд.

Я с трудом подчиняюсь, безуспешно пытаясь не поддаваться впечатлению от дома.

Он действительно наш? Как это могло произойти? Конечно, Черч имел в виду, что его родители сняли его нам в аренду… или что-то в этом роде.

Но, с другой стороны, я встречалась с Монтегю и знаю, что они не такие.

Они купили этот дом для… нас.

Нам.

Мы, мы, мы.

Мы собираемся пожениться.

У меня будет пять мужей.

Насколько это, чёрт возьми, невероятно? Я не чувствую себя какой-то жуткой неудачницей, прижимающей к груди пакетик марихуаны. Это происходит полностью по общему согласию и открыто. По-другому. Это любовь в стольких разных проявлениях. Парни — друзья, семья, практически братья (ну, близнецы — братья, но вы понимаете, что я имею в виду).

Когда я поднимаюсь на второй этаж, то на мгновение открываю наружную дверь, просто чтобы полюбоваться видом. Университет Борнстед — настоящая жемчужина на расстоянии, а сам город представляет собой пологую возвышенность среди деревьев. Горный воздух — хотя и достаточно разреженный, чтобы у меня закружилась голова в нашу первую ночь здесь, — свежий, чистый и бодрящий. Я делаю несколько глубоких вдохов, прежде чем вернуться внутрь.

Ни за что на свете я не упущу эту возможность с Рейнджером.

Я достаю из шкафчика несколько пушистых полотенец, включаю душ и забираюсь в него. Здесь есть модные шампуни и кондиционеры. Просто так получилось, что они той же марки, что и те, которые я пыталась украсть из Адамсон, когда впервые попала туда. Скорее всего, это Черч положил их сюда для меня; мы пользуемся одним и тем же шампунем.

Я так расслаблена и счастлива в этот момент, что полностью теряю бдительность.

Я не должна была быть настороже в своём собственном доме, верно?

Скрип двери заставляет меня улыбнуться.

Рейнджер, ты извращенец.

Я поворачиваюсь, все руки в мыле, обхватываю грудь, когда замечаю нескольких девушек в ванной вместе со мной. Я собираюсь закричать, но они отодвигают стеклянную дверь в сторону и хватают меня. Одна из них зажимает мне рот рукой, в то время как другая срывает обручальное кольцо с моего намыленного пальца.

— Шарлотта! — рёв Рейнджера эхом разносится по дому, когда девочки толкают меня назад, и я поскальзываюсь на мыле, сильно падаю и ударяюсь головой о стенку душа. Моё зрение заволакивает темнота, когда девочки убегают через дверь на втором этаже, а Рейнджер сворачивает за угол.

Он смотрит в их сторону, но не делает никакого движения, чтобы подойти к ним, вместо этого сосредотачивается на мне.

Я едва могу держать глаза открытыми, когда он вытаскивает меня из воды и заключает в свои объятия.

— О боже, Шарлотта…

Это последнее, что я слышу перед тем, как проваливаюсь в сон.

Но не раньше, чем замечаю струйку крови, стекающую в канализацию…