Орки плачут ночью

Глава 6 Отцы и дети – 1

-Нет, ну как ты мог, папа! А я-то думала, что ты меня любишь! – Дора металась по свадебному шатру, задевая краями бесформенного одеяния нехитрую походную мебель. – Как ты мог так поступить?

-О чем ты девочка? – озадаченно спросил Владыка Зиртана, любуясь дочерью. – Вроде, ничего такого…

-Ничего такого? – девушка, наконец, остановилась и развернулась к нему лицом в классической женской позе «руки в боки». – Я все слышала! Ты вынудил его бежать! В Восточные горы! На три года! А ведь ты прекрасно понимал, что я…, что мне…, – от возмущения у нее перехватило дыхание. – Как он мне нравится!

-Ты это о ком? – старый Норр тянул время, пытаясь избежать полноценного скандала. – Что ты слышала? Да и вообще…. – взгляд его обежал комнату в поисках спасения и остановился на пухлой женской фигурке, пригорюнившейся у стола и время от времени утиравшей сопли огромным клетчатым носовым платком. Даже в полумраке шатра владыка без труда узнал вчерашнюю новобрачную. Еще одни лишние уши.

-Марисса! Ты-то что здесь делаешь? Ты же должна быть с женихом? Тьфу! С мужем. В постели! Девчонка снова громко высморкалась и откровенно зарыдала:

-С Зефтом? Он, он! Дядя, ты знаешь, что он вчера сделал? А ведь я… Я его ненавижу!

-Успокойся девочка, ну что он там еще натворил? – устало спросил гном, хорошо знавший младшего племянника. Он уже догадывался об ответе, но хотел хоть ненадолго отвлечь дочь. Та тоже уставилась на подругу с нескрываемым интересом.

-Он вчера напился, потом подрался, а после свадьбы ушел с друзьями играть в карты! – обвиняюще начала Марисса. – И пришел в три часа ночи. А потом, потом, – она жалобно всхлипнула.

-Ну же, – нетерпеливо спросила Дора. – Что потом?

-Потом упал на кровать и захрапел! И до сих пор не проснулся! А уже почти полдень, – закончила разочарованная невеста. – Я его никогда не прощу. – И она снова захлюпала носом.

-Вот! Вот они, мужчины! – взгляд Доры снова обратился к отцу в поисках сочувствия. Она помнила, как вчера на свадьбе гости наперебой восхваляли красоту невесты. На самом деле, Марисса могла бы показаться пригожей разве что гному или, может быть, огру. И Зефт, без сомнения, женился на бедняжке по расчету, желая породниться с сильным северным кланом. Что заставило Мариссу решиться на этот брак, Дориана не знала. Вряд ли это была любовь. Скорее всего, приказ отца или страстное желание, наконец, выскочить замуж. Но даже самая некрасивая невеста не заслуживала подобного пренебрежения. – Все вы жестокие самодуры! Но Севка не такой. Я уверена, я знаю. Как ты мог, отец?

-Ну что ты можешь о нем знать? – примирительно сказал Норр. – Ты же его видела только два раза.

-Не два, а три! Ну и что? Это не имеет значения, – возразила девушка. – Женщины всегда чувствуют такие вещи!

-Ага, – вздохнул несчастный отец. – И подружка твоя тоже чувствовала, до свадьбы, – он кивнул головой в сторону Мариссы. Та неожиданно поддержала дядю:

-Никому не верь, сестра. Все они обманщики!

-Севастьян не такой, как все, он совсем другой, – Дора стояла на своем.

-Вот у тебя и будет возможность это проверить, – Норр нашел, как ему показалось, блестящий выход из положения. – Пойми, я желаю тебе только добра. Давай договоримся. Сейчас, сегодня же ты вместе с Зефтом и Мариссой отправишься в Зиртан, вернешься в Академию. Там подумаешь, продолжишь учебу. А через три года, если ты еще будешь помнить этого парня, я разрешу ему на тебе жениться и не буду предлагать других женихов.

-Если он еще захочет жениться, – не удержалась Марисса, невольно снова сыграв на руку дядьке, взглянувшему на нее с искренней благодарностью. – Никакой мужчина не станет хранить верность три года! Даже тебе, хоть ты и дочь владыки, и симпатичная.

-Сева не такой, я докажу, – упрямо повторила Дора. Она не могла позволить сравнивать благородного Севастьяна с хвастуном и пронырой Зефтом.

-Вот и хорошо, вот и докажешь, заодно и свои чувства проверишь, – Норр довольно потер руки, не сомневаясь, что через три года дочь благополучно забудет случайное увлечение, да и мало ли может случиться за три года в Восточных горах? В крайнем случае, можно будет и самому что-нибудь устроить, и не обязательно что-то смертельное. Так, мелкие неприятности. И он решительно закончил неудобный разговор: – А я тебе клянусь, что сдержу слово. А теперь, девочки, собирайтесь в путь. Марисса, буди мужа, пусть досыпает в карете. А ты, Дора, собери вещи и предупреди Сабура. Он поедет вместе с тобой с отрядом охраны. Десяти воинов, я думаю, хватит. – Старому вояке Норр доверял как себе самому. – Ну, а без служанок пару дней вы вполне обойдетесь.

-Зачем так много охраны? – удивилась Дора. – И разве ты с нами не поедешь?

-Мне придется задержаться, – с сожалением объяснил отец. – Завтра вечером важное заседание Совета. Я обязательно должен быть. А охрана лишней не бывает. В Чанском ущелье, говорят, банда Расселя пошаливает. На вот, возьми это, – он протянул дочери массивный золотой перстень с черным камнем. – Если понадобится, сможешь со мной связаться. А в случае опасности, – голос его дрогнул, и гном, оглянувшись на Мариссу, понизил голос, – просто поверни резко камень вниз. Он идет туго, посильнее нажмешь здесь, слева. Вот так. Поняла? – он потрепал дочь по плечу и заторопился прочь, на ходу отдавая распоряжения охранникам и домочадцам.

Дора машинально надела переговорный перстень, в рассеянности позабыв расспросить отца, что случится, если повернуть камень. Пользоваться перстнем для сообщений было несложно – просто потереть ободок указательным пальцем: справа налево – и парный артефакт Норра теплел, давая знать отцу, что все в порядке, слева направо – и отцовское кольцо обжигало холодком, оповещая о неприятностях.. Не слишком достойная замена мобильнику, но лучшего в мире Кьяры пока не нашлось.

Девушка вздохнула, вспомнив о далекой Земле, и глубоко задумалась. Сборы в дорогу прошли мимо ее сознания. Она не заметила, как убежала Марисса, как двое охранников внесли в карету так и не проснувшегося Зефта, и телохранительница Рона, укутанная в свой обычный темный плащ с капюшоном, долго уговаривала обиженную невесту занять место рядом с храпящим мужем. Потом, наконец, воительница помогла устроиться в карете Дориане, и уселась рядом с ней на переднем сиденье, со снисходительной усмешкой глядя на сидящую напротив парочку.

Все мысли гномской принцессы занимало другое. Слова подруги заставили задуматься. Нет, она ни на секунду не усомнилась в своих чувствах, не подвергла сомнению честность Севастьяна, но ведь он же ни разу не признался, что любит ее. Дориана лихорадочно перебирала воспоминания. Да, полуорк поцеловал ее, но сказал всего лишь, что она ему нравится. И только тогда, когда Дора спросила его сама. Почему? И Дориана честно ответила на собственный вопрос. Да просто потому, что она некрасивая! Надо судить объективно. Рост сто пятьдесят четыре сантиметра при весе шестьдесят пять килограммов не украшает женщину!

Слегка покачивающаяся карета не мешала думать. Марисса, наконец, задремала, опустив голову на плечо мужа, Рона глядела в окно, следя за дорогой, и Дора погрузилась в раздумья. Потом пришли воспоминания детства. И первыми из них были попреки матери.

-Вот ведь несносный ребенок! Растяпа неуклюжая. Хоть что-то бы от меня взяла! За что мне такое наказание! – сетовала мать, пытаясь приодеть пятилетнюю кроху перед встречей с отцом. Гномскую внешность девочки, уже тогда коренастой и курносой, не могли исправить яркие банты и нарядные платьица.

Мать Доры трудно было назвать любящей. Ивановская ткачиха, она польстилась на богатого коротышку, а, забеременев, подкупленная крупной суммой, согласилась оставить ребенка. Однако теплых чувств к дочке не питала, и неказистая внешность девочки усугубляла досаду и раздражение. Но гном любил дочь и был щедр, и с этим приходилось считаться. В детстве, не обращая внимания на злые слова матери, Дора искренне считала себя красивой – ведь об этом ей говорил любимый папочка, называвший малышку при редких встречах своим солнышком, любимицей, умницей и красавицей.

Правду она узнала в школе, долго плакала, когда мальчишки начали дразниться «коротышкой», «шкафчиком» и «тумбочкой». Потом начала с ними драться, а в пятом и шестом классах даже какое-то время ходила в секцию боевых искусств, чтобы отомстить обидчикам, потом – чтобы улучшить фигуру – в кружок народных танцев, где для нее никогда не находилось партнеров, потом – висела на перекладине, подтягивалась – все бестолку.

Дора читала волшебные сказки, мечтая чудом стать красивой. Потом на смену мечтам пришли поиски практических решений. Она развивалась по-гномски быстро. В двенадцать лет, когда у Дорианы уже появилась грудь, а мальчишки перестали дразниться, а начали щипаться, она ухитрилась стащить из городской библиотеки дефицитный «Справочник по косметике», и с головой погрузилась в мир косметических чудес. Внимание сразу привлекла глава с названиями пластических операций. Не было сомнений, что отец не пожалеет денег, чтобы выполнить любую прихоть дочурки, а значит, в первую очередь, следовало понять, что же ей нужно исправить, самое главное. Указательный палец быстро скользил по оглавлению:

«Отопластика (пластика ушей)» – нет, это, пожалуй, не надо, уши у нее самые нормальные.

«Ринопластика (пластика носа)» – наверное, тоже не помешало бы, но пока не срочно.

«Абдоминопластика (пластика живота)» – но она ведь не толстая, и живота у нее нет, ее беда – гномские тяжелые кости, коренастая фигура, стремящаяся к совершенному квадрату!

«Маммопластика (пластика груди)» – тут Дора серьезно задумалась: может быть, ей и впрямь немного уменьшить грудь? Ведь все фотомодели совершенно безгрудые! Но нет, ей было жаль своего единственного украшения – грудь у нее была хоть и крупной, но упругой и красивой, и свидетельством тому были исподтишка бросаемые жадные взгляды старшеклассников. Нет, это было тоже не то. Даже сейчас, тяжеловатая для такой коротышки, грудь не портила бы ее, если бы у нее была талия! И бедра! И лишних десять сантиметров роста! А даже лучше пятнадцать. Рост – вот самое главное – поняла девушка. Но как этого добиться?

Дора без особого интереса просмотрела остальное оглавление: «пластика век», «пластика голеней», «пластика ягодиц» – надо же и такое бывает, – «интимная пластика» – на последнем пункте она слегка хихикнула, пообещав себе вернуться к этому месту и посмотреть подробнее, и тут ее взгляд наткнулся на незнакомое слово:

«липосакция». А это, интересно, что такое? Она внимательно вчиталась в заголовок:

«Липосакция, лазерная липосакция, липомоделирование». Потом прочитала объяснение: Липосакция это удаление жировых клеток из проблемных зон.

Липосакция является моделирующей операцией для восстановления контуров Вашей фигуры или другими словами ее коррекции.

Коррекция фигуры! То, что ей нужно! Сначала талия, а потом, наверное, ноги: толстые короткие ножки тоже не радовали. Почему бы не сделать их стройнее? Вот если бы еще и длиннее! Но такого средства в справочнике не было. И, отбросив книжку, Дора предалась мечтам, твердо пообещав себе, что поговорит о липосакции с отцом при следующем свидании. Она не знала, что этой встрече суждено стать ее последним днем на Земле, и – распрощаться с глупыми мечтами о красоте на долгие пять лет.

Девушка вздохнула и на несколько мгновений вернулась к реальности. Карета по-прежнему мерно покачивалась, убаюкивая пассажиров. Солнце ощутимо клонилось к западу, они ехали уже, наверное, два часа, и время было далеко за полдень. За окном мелькали покрытые хвойной порослью предгорья. Пригревшись, молодые супруги на противоположном сиденье сладко похрапывали, и, кажется, даже суровая наемница задремала вполглаза. Путешественники приближались к Чанскому ущелью, и охранники негромко перекрикивались, напоминая о бдительности. Все было спокойно. И Дора вернулась в прошлое, вспомнив разговор с отцом, изменивший всю ее жизнь.

-Прости меня, деточка, но я должен тебе кое в чем признаться, – сказал тогда Норр, глядя на дочь непривычно виноватыми, жалобными глазами. – Знай, что на твоей планете я чужак. Я пришел на Землю из другого мира. Там таких, как я, называют гномами. Это прекрасный волшебный мир, и я там – персона не из последних. Тебе будет со мной хорошо.

-А почему ты говоришь об этом сейчас? – недоверчиво спросила Дора.

-Ты больше не можешь оставаться здесь, – объяснил отец. – И я не могу больше приходить. Срок действия транспортного амулета ограничен, и я прибыл на Землю в последний раз. И хочу забрать тебя с собой. Ты согласна? Пойми, я забрал бы тебя и раньше, но это было небезопасно.

В речи отца девочку привлекло только одно слово «волшебный». Ее, как и большинство современных детей, не смущали разговоры о гномах и инопланетянах. А зеленые человечки и эльфы некоторым ее друзьям были роднее и ближе, чем одноклассники и даже родители. Но вот волшебник, магия – это показалось ответом на ее мечты. Придет добрый волшебник, хлопнет в ладоши, и она станет сказочной красавицей, феей из американского мультфильма, стройной и высокой! И не нужно никаких опасных дорогостоящих операций, наверняка, очень болезненных. Дориана панически боялась боли, но ради красоты готова была потерпеть. Но в мире отца не требовалось даже этого. Не зря же, читая сказки, она представляла себя хозяйкой лампы Аладина!

Эйфория оказалась такой сильной, что Дора без возражений согласилась покинуть Землю, практически пропустив мимо ушей честно признание Норра в том, что у него уже были жены и дети. Однако первая жена, будучи беременной, случайно упала с лестницы и разбилась насмерть, сын-наследник погиб в младенчестве, подавившись кусочком яблока – о том, что яблоко оказалось отравленным, гном рассказывать дочери не стал, она узнала об этом позже, совершенно случайно. Еще одна дочь, старшая, погибла при попытке похищения. И так, Дора в двенадцатилетнем возрасте осталась единственной наследницей владыки западных гор, наверное, потому, что ему удалось спрятать ее далеко от Кьяры.

Но это все не имело тогда для нее значения – слишком сильное разочарование испытала Дора после прибытия в Зиртан. В мире отца не оказалось магии! Под словом «волшебный» он имел в виду нечто иное. А значит, мечтам о красоте суждено было остаться неосуществимыми.

Дориана долго плакала по ночам, скрывая от отца горькое разочарование, потом детские мечты надолго потеряли значение. Она начала учиться в Зиртанской академии, где ее преследовали многочисленные поклонники: по гномским меркам, девушка считалась очень хорошенькой – по сравнению с подружками, на лицах которых к восемнадцати годам уже пробивались клочки бороды, – ну а влияние и богатство отца придавали ей особую прелесть.

Гномской принцессе не нравился никто. А в таком случае, зачем что-то менять? Девушка одевалась подчеркнуто мешковато и небрежно, обращая внимание лишь на удобство, уделяя внешности минимум времени. Отчаявшись, она готова была уже смириться с незавидной участью – выйти замуж по велению отца, как вдруг в ее жизни произошло чудо! Она увидела Севастьяна и влюбилась.

Да, пора было признаться честно – она влюбилась в незнакомого парня, как наивная дурочка. А парень этот был землянином, умел обращаться с женщинами, а значит – все глупые детские мечты о красоте, казалось бы, давно забытые, снова резко приобрели актуальность. Доре срочно нужны были лишние десять сантиметров роста. Нет, пятнадцать. Севка среднего роста – приблизительно, метр семьдесят шесть – семьдесят семь, а то и меньше. Это ей, гномке, он показался высоким. А вот если у нее будет метр шестьдесят девять, тогда….!

Она представила себе это великолепное зрелище и даже зажмурилась от восторга.

-Да, не меньше пятнадцати, – решительно проговорила Дора вслух, совершенно позабыв, где сейчас находится. И сразу же вскрикнула, ударившись щекой о металлическую защелку дверцы. Карету ощутимо тряхнуло, и за окном послышался шум. Зефт и Марисса уже проснулись и сидели, прижавшись друг к дружке, с одинаковым выражением ужаса на лицах

-Пригнись, опасность! – вскинулась воительница, и Дориана совершенно безотчетно нажала на черный камень отцовского перстня. Камень поддался удивительно легко и повернулся внутрь, однако в мире ничего не изменилось. Но Дориана не успела пожалеть о своей рассеянности. Крики вдруг раздались совсем рядом, на крышу кареты рухнуло что-то тяжелое, обрушив ее внутрь, прямо на переднее сиденье, Рона склонилась над хозяйкой, прикрывая ее собой, затем что-то сильно ударило девушку по голове. Дора почувствовала, как сознание медленно покидает ее. Последним, что она увидела, было искаженное болью лицо Зефта, вытянувшегося в предсмертной агонии, и расползающееся темное пятно на его помятом свадебном костюме, пробитом на груди эльфийской стрелой с темным оперением.

Сознание упорно не хотело возвращаться на свое место – туда, где положено находиться сознанию, а попытка приподняться сразу же отозвалась в голове тупой болью. Дора приоткрыла глаза, надеясь, что пережитый кошмар окажется обычным страшным сном, но первым, что она увидела прямо над собой, было мертвое лицо Роны. Камень, сброшенный разбойниками на дорогу, полностью раздавил переднюю часть кареты, и сломавшиеся доски пропороли наемнице спину. Жуткое зрелища заставило на минуту зажмуриться, потом – рвануться прочь. Освободиться оказалось нелегко.

После нескольких безуспешных попыток Дора осторожно высвободилась из-под мертвого тела и с трудом протиснулась в полуоткрытую перекореженную дверь, выбравшись из кареты. Было ясно – если бы не самопожертвование телохранительницы, ее тело сейчас валялось бы там, внутри, рядом с трупом двоюродного брата. Короткий взгляд, брошенный в разбитое окошко, подтвердил, что она не ошиблась – Зефт оставался в раздавленной карете, пришпиленный, как бабочка, к бархату сиденья длинноклювой эльфийской стрелой. Однако Мариссы рядом с ним не было. Кругом лежали трупы погибших от стрел охранников, но, как Дора ни искала, ни тела Сабура, ни тела Мариссы ей найти не удалось. Живыми или мертвыми, но разбойники уволокли их с собой.

И оставаться возле кареты тоже было нельзя – негодяи могли вернуться – да и не хотелось: страшное зрелище мертвых тел вызывало желание немедленно бежать прочь. Дора ломала голову, не понимая, что послужило причиной нападения. Пусть она не отличалась красотой, но никто не назвал бы ее дурочкой. А груз каравана был невелик и небогат, да он и остался неразграбленным. Тюки, вывалившиеся из кареты, лежали на дороге невскрытыми. Да и карманы охранников были не вывернуты, бандиты не тронули даже походные мешки. И большинство гномов убили эльфийские стрелы. Очень похоже на банду Расселя, который, по слухам, был эльфом высокого рода. Неужели это начало войны? Или обычная бандитская вылазка для захвата заложников и получения выкупа, а стрелы – всего лишь уловка?

А если злодеи покушались на нее, Дору, то почему они не прихватили ее с собой? Самое вероятное объяснение – за нее приняли Мариссу. Но почему же тогда бандиты не взяли обеих девушек? Не заметили Дору под раздавленным телом телохранительницы? Так не бывает. Что-то их вспугнуло, и они поспешили убраться прочь, не успев толком осмотреть карету и схватив первую попавшуюся добычу? Больше похоже на правду. В таком случае убийцы скоро вернутся – как только обнаружат свою ошибку.

Раздумывать было некогда: начинало смеркаться. А брести в темноте, разыскивая укрытие в незнакомых горах – занятие не для избалованной городской девчонки, пусть она даже и крепкая спортивная полугномка. Преодолевая брезгливость, девушка стянула с одного из охранников теплый плащ с капюшоном, схватила его мешок, даже не проверив, есть ли там еда, и огляделась в поисках оружия. Тяжелый гномский топор пришлось сразу же отбросить – Дора с трудом смогла бы удержать его в обеих руках. Она едва не заплакала от отчаяния, как вдруг заметила отлетевшую в сторону крепкую дубинку, брошенную кем-то из бандитов. Нападавшие унесли трупы, однако охранники, наверняка, постарались дорого продать свою жизнь.

Дора на мгновение замерла, мысленно прощаясь с погибшими друзьями и родичами, и, зажав дубинку под мышкой, пустилась по опустевшей дороге в обратный путь. Идти в Зиртан не было смысла – слишком далеко, а значит, придется вернуться назад, в Зеленую Долину, к отцу. Она скользнула взглядом по отцовскому перстню и поправила камень, возвращая в прежнее положение. Непонятно как, но он все-таки спас ей жизнь. Связываться с отцом пока не стоило – все равно сейчас он ничем не смог бы ей помочь. Утром успеется.

Дорога казалась пустынной, но Дориана держалась поближе к обочине, чтобы при малейшем признаке опасности спрятаться за деревьями. В вечернем полумраке лес мог послужить надежной защитой.

В конце концов, с дороги пришлось уйти, одинокая фигурка девушки была там слишком заметной. Дора свернула в лес, пробираясь между деревьями.

Тропинка резко пошла вверх, и приходилось цепляться за кусты, царапая в кровь руки. Все чаще попадались нагромождения камней, обломки скал. Темно-серые, они были плохо заметны в темноте, и дважды горе-путешественница едва не приложилась со всего маху головой об острый выступ.

Когда вдруг колючая ветка хлестнула по лицу, из глаз невольно брызнули слезы. Несколько минут девушка пыталась сдержаться, потом в отчаянии разрыдалась. Она оплакивала всё: бессмысленно погибших в стычке с бандитами гномов, свою любовь, казавшуюся сейчас безответной и безнадежной, пятнадцать сантиметров роста, которые ей так и не суждено было получить.

Впереди мелькнуло очередное нагромождение скал, и, добредя до ближайшего камня, Дора скомандовала себе привал и устало осела на покрытую иглами землю. Идти дальше было невозможно – в горах наступила ночь, и стало ощутимо холодать. Открыв мешок охранника, она чуть вновь не расплакалась: еды там не было, только какая-то одежда. Но нет худа без добра – перерыв тряпье и не найдя ничего съедобного, беглянка обзавелась брюками и теплой курткой, которые сразу натянула на себя прямо поверх платья. Свернувшись клубком у подножья скалы, она забылась тяжелым сном.

Утром холод разбудил Дориану, едва в горах забрезжил рассвет. Не найдя в лесу ни пищи, ни воды, она пожевала хвойные иголки, чтобы избавиться от отвратительного вкуса во рту, машинально потерла отцовское кольцо, чтобы дать о себе знать, и снова отправилась в путь. Однако, не дойдя до поворота, где наезженный путь резко сворачивал к выходу из ущелья, девушка услышала шум драки. Крики доносились из-за высокой скалы, потом в рассветном небе сверкнула голубоватая вспышка, чем-то напомнившая о прежней земной жизни.

Сначала страх заставил остановиться, потом любопытство пересилило. Откуда на Кьяре мог взяться электрический свет? Дориана, скрываясь за деревьями, приблизилась к скале и осторожно выглянула из-за укрытия. Высокий перевертыш, черный кошак в серебристом комбинезоне, отбивался от группы разбойников. Неплохо, надо сказать, отбивался. Трое мертвых бандитов – кажется, гномы, – уже лежали на траве. Еще двое – люди – атаковали парня, тесня его к дороге, где незамеченный бойцом, прятался третий, эльфийский лучник. Дориана испуганно вздрогнула при виде летящей стрелы с темным оперением, однако серебристое одеяние перевертыша обладало неплохой защитой. Девушка сначала даже не поверила своим глазам. Стрела просто отскочила от комбинезона и упала в сторону, так и не замеченная потенциальной жертвой. Скафандр! Зато металлическая трубка в руках парня время от времени выбрасывала смертельные световые лучи, от которых бандитам с трудом удавалось уклоняться. Бластер! – ахнула Дориана, успевшая посмотреть «Звездные войны» и даже проникнуться симпатией к главным героям. – Джедай! Но почему перевертыш?

Джедай медленно отступал, и девушка почувствовала страх за него и неожиданную симпатию. Наверное, только внезапная ностальгия по родине заставила ее решиться на безумную выходку. Быстро отойдя от скалы, девушка обошла поляну со стороны дороги, и подкралась к спрятавшемуся разбойнику. Тем временем, перевертыш, уже избавившись от одного из соперников, продолжал сражаться с последним, не подозревая, что сзади прячется лучник. Тому, наконец, удалось прицелиться чуть выше, в шею, и Дориана, поняв, что через мгновение спасать уже будет некого, подняла дубинку, сжав ее в обеих руках, и со всего размаху обрушила на голову эльфа, превратив ее в кровавое месиво. Жуткое зрелище вызвало приступ дурноты, и девушка, выронив оружие, второй раз за сегодняшний страшный день хлопнулась в обморок.