Глава 9

Несколько месяцев Бьярни и его люди провели в гостях у человека, который спас им жизнь, но Бьярни не был счастлив, и когда стало ясно, что они могут беспрепятственно идти куда пожелают, объявил Свейну, Одди и Гоисвинте о намерении продолжить путь. Мнения Бьярни и Одди разошлись.

— Я много думал, Бьярни, — сказал Одди. — Это самое удивительное место из всех, где я побывал, хотя так далеко я еще не забирался. Я устал от странствий. И я не понимаю, зачем везти Гоинсвинту обратно в Оркни, туда где холодные сырые ночи и затхлый воздух. Я нашел место, которое лучше родных земель. Мне будет чем здесь заняться, если я решу остаться, и с твоего разрешения, брат, я так и поступлю. Я остаюсь, но надеюсь, что и ты тоже останешься.

— Понимаю твои чувства, Одди, — ответил Бьярни. — И будь я на твоем месте, то сделал бы то же самое. Но у меня в Оркни остались жена и сыновья, которых мне хотелось бы увидеть снова. Мне рассказывали, что дальше на востоке живут северяне, и я хочу найти их. Быть может, мне подвернется корабль, который возвращается обратно, или попутчики, с которыми я пройду хотя бы часть пути. Я ухожу и желаю тебе с Гоисвинтой удачи.

— Если будешь возвращаться по этому пути, — сказал Одди, — буду рад встретиться с тобой.

На том и порешили. Нагруженные продовольствием и подарками от их щедрого хозяина Бьярни и Свейн, единственные оставшиеся из команды в шестьдесят или около того человек, отправившихся с ними из Оркни, продолжили странствие.

Бьярни действительно намеревался направиться домой, но Скитальцем его назвали не просто так. Как он того и хотел, они со Свейном встретились с северянами, которые обитали там, где теперь находится север Франции. Но северяне не собирались возвращаться в Оркни или Норвегию. От них Бьярни узнал о сказочных богатствах, шелках, вине, специях и драгоценностях, которые можно добыть в месте под названием Миклигардр, или Великий город, который поражал воображение даже больше, чем Кордоба. Теперь Фракокк и его сыновья забыты, Бьярни кинул жребий и отправился в Миклигардр, также известный под названием Константинополь, сердце Византийской империи.

Целый год они добирались туда, торгуя и грабя по дороге, но дойдя до Миклигардра, Бьярни был покорен великолепием Византийской империи и решил остаться с варягами. Варяг — древнескандинавское слово, означающее «давший клятву». Варяги были викингами, и большая часть из них проживали на территории современной России, но среди варягов хватало викингов и из других мест. Когда-то викинги представляли угрозу как для Константинополя, так и для других территорий, куда они приходили, но во времена Бьярни все изменилось. Варяги были лояльными императору войсками, охраняли дворец и арсенал. Конечно, они были наемниками, которым хорошо платили. Им разрешалось оставлять себе добытые на стороне трофеи, поэтому варяги и привлекли Бьярни. Бьярни был принят в ряды варягов, поскольку был хорошим воином и ловко управлялся с двуручным топором.

Плату варяги получали только раз в год, и Бьярни со Свейном остались на такой срок, чтобы получить три жалования. Благодаря этим деньгам и прочим занятиям, коими обычно промышляли викинги, Бьярни обзавелся приличным состоянием. У него появились даже кое-какие реликвии. Оставаясь язычником и служа христианскому императору, он, тем не менее, перенял привычки своих друзей варягов, и добыл частичку Животворящего Креста Господня, которую хранил в кошельке на поясе. Но, несмотря на то что другие воины носили на шее небольшие кресты, Бьярни носил молот Тора. Можно сказать, что Бьярни берег свои убеждения.

Свейн Несокрушимый хотел вернуться домой, да и Бьярни тоже. Дело в том, что они не знали, продолжает ли Эйнар управлять Оркни. Свейн решил, что им поможет колдовство. Он слышал, что викинги собираются в Иерусалим и должны переплыть реку Иродан, чтобы добыть заклятье. Они решили к ним присоединиться. Это случилось за несколько десятков лет до Первого крестового похода, того самого похода 1099 года, и династия Фатимидов[14], сравнительно терпимой к другим верованиям, начала восстанавливать власть. Бьярни, как и намеревался, переплыл Иордан и на противоположном берегу связал ветки кустарника на берегу магическим узлом, одновременно читая заклятье, как он уже это делал. Это заклятье нужно было для того, чтобы ко времени, когда Бьярни вернется в Оркни, его враг ярл Эйнар был уже мертв. Только после этого Бьярни согласился направиться домой.


Спустя восемнадцать часов прекрасное ожерелье Майи исчезло. Вызвали полицию, которая обнаружила следы взлома. Вместе с ожерельем исчезли несколько пар запонок Роберта и бриллиантовый браслет Майи. У меня, Лестера и Саймона ничего не пропало, возможно, потому что у нас нечего было красть.

Майя, конечно, и не думала меня подозревать, но Роберт не был так уж уверен в моей невиновности. Полиция, восстановив цепь событий, решила, что за домом кто-то наблюдал. Действия хозяев и гостей дома были тщательно изучены. Решать, что мы будем есть на завтрак, нам пришлось самим. Саймон первым покинул дом и отправился консультировать очередных клиентов. Я ушла вскоре после него, намереваясь в очередной раз выследить Уиллоу и Кенни, хотя себе я бы никогда в этом не призналась. Себя я убедила, что отправилась осматривать достопримечательности. Лестер около одиннадцати укатил в Керкуолл в поисках антиквариата, Майя тоже поехала в Керкуолл за продуктами. Роберт, последний из тех, кто покинул дом, отправился незадолго до полудня заняться тем, чем обычно занимаются богачи, когда они якобы в отпуске.

Майя вернулась до часу дня, и с тех пор в доме всегда кто-то был. Я вернулась позже, когда кражу уже обнаружили. Древер, который несколько раз за день то выходил из дома, то возвращался, обнаружил следы взлома на заднем дворе, но успел изрядно там натоптать, прежде чем заметил, что кто-то проник в дом. Он и поднял тревогу. Роберт обнаружил, что у него пропали запонки, потом Майя выяснила, что исчезло ее ожерелье.

С учетом тех нескольких минут, когда все то приходили, то выходили из дома, получалось, что целый час в доме никого не было. Майя была убеждена, что это совершили бродяги, обитающие в заброшенных домах в округе.

— Это тот человек, — прошептала она мне. — Тот, о котором я вам говорила, тот странный субъект. Ему прекрасно видно наш дом.

Полиция, в лице детектива Кьюзитера, который, увидев меня, искренне огорчился, так не думал. Пожилой жилец перемещался в инвалидном кресле и неспособен совершить преступление, в свою очередь он поклялся, что другой мужчина, тот, что напугал Майю, провел с ним весь день. Он также отметил, что не заметил ничего подозрительного на территории владения Александеров. Кьюзитер, похоже, счел меня самым вероятным подозреваемым. Он спросил меня, где находилась я. На тот час, когда в доме было пусто, алиби у меня не было.

— Вы постоянно оказываетесь в непосредственной близости к преступлению, — только и сказал мне Кьюзитер, когда допрос был окончен.

Майя, конечно же, плакала. Остальные бродили с мрачными лицами и перешептывались.

— Я, разумеется, питаю определенную слабость к запонкам, — сказал Саймон Спенс. — Но надеюсь, в полиции не думают, что мне понадобилась еще одна или две пары, и я прихватил их у хозяина.

— Если вы помните, то когда мы вышли из-за стола после ужина вчера вечером, я примеряла ожерелье, — сказала я. — Если кого и подозревают, то меня. У меня даже ключ есть.

— У нас у всех есть ключ, — сказал Лестер. — Я антиквар. Я мог бы стащить это ожерелье, чтобы потом продать. Оно, знаете ли, не дешевое. Вообще-то, вы и сами знаете это, Лара.

— Да.

В этой его фразе прозвучал намек на подозрение, или мне это показалось? Я не стала рассказывать о том, что ожерелье, по мнению Майи, стоило значительно дороже, чем на самом деле. Лестера бы удар хватил, если бы он узнал, что, вероятно, Роберт заплатил за него сто штук баксов. Постоянный консультант Александеров по антиквариату, Лестер, мог принять это слишком близко к сердцу. Я бы приняла. К тому же, вероятно, именно он продал его Роберту по такой непомерной цене, что, это окажись правдой, охарактеризовало бы его с не слишком хорошей стороны.

Человеком, который уже решил для себя, кто является вором, был Древер Устрашитель, и преступником, по его мнению, была одна антиквар из Торонто. Стоило мне обернуться, я замечала, как он с подозрением разглядывает меня и следует за мной по пятам.

В разгаре всей это драмы позвонил Клайв. Таким тоном он обычно сообщал какие-нибудь горячие новости, и этот раз не был исключением. Я знала, что известия хорошие, потому что сообщал он мне их после полуночи по торонтскому времени.

— Лара, ты не поверишь, — начал он.

В тот момент я вообще не была склонна верить кому-либо или чему-либо, но вслух этого не сказала.

— Попробуй, убеди меня, — только и ответила ему я.

— Блэра Мультимиллиардера выпустили из тюрьмы!

— Ты шутишь? Он что, только сейчас внес за себя залог?

— Залога не было. Он свободен. С него сняли обвинения! — Он помолчал, ожидая, что я начну молить о подробностях. Я так и сделала. — У него есть алиби. Кто-то спустя столько времени подтвердил его. Угадай, почему этот человек появился только теперь?

— Понятия не имею. Это была замужняя женщина?

— В точку! С одного раза угадала. Возникла некая замужняя дама, сказала, что причина, по которой она молчала, до настоящего времени была в том, что она боялась своего мужа и думала, что обвинение все равно скоро снимут, так или иначе она не могла подтвердить алиби Блэра по причинам, о которых я расскажу через минуту. Теперь она осознала, что должна это сделать, и неважно, чего ей это будет стоить, и т. д. и т. п. Роб говорить, что именно поэтому Блэр уволил своего адвоката и начал все заново. Он тянул время и, возможно, посылал тайных агентов к этой женщине, чтобы убедить ее признаться. А теперь бонусные очки для того, кто угадает имя женщины.

— Понятия не имею.

— Да ладно, Лара. Включи интуицию.

— Камилла Паркер Боулз? — предположила я.

Клайв хихикнул.

— Думай еще. Я тебе и так уже подсказал. Готова? Она замужем за новым адвокатом Блэра!

Я отказывалась в это верить.

— Только не говори, что это Леанна Крейн!

— Именно это я и хочу сказать. Ну разве не прелесть? Блэр-Мультимиллиардер резвится в постели с Леанной Пьяницей, женой своего адвоката! По вторникам вечером Дез играет в сквош, а Леанна в это время занята другим видом спорта. Тревор был, если ты помнишь, убит во вторник. Я искренне рад, что эта незадачливая парочка заплатила за всю ту работу, которую мы проделали для них, потому что им предстоит провести в судах по бракоразводным делам вечность. Именно вечность! О чем только думал Блэр, нанимая Дэза? И что сказала Леанна Пьяница, когда, вернувшись домой, ее муж рассказал ей о своем новом клиенте? Говорю тебе, у богачей свои законы.

— О, — только и произнесла я. Я едва верила своим ушам.

— О? Это все, на что ты способна? Ты представляешь, какие шутки раздаются в священных залах правосудия? Единственные, кто не получают от этого удовольствия, так это такие люди как Роб, который сделал все, чтобы Блэр вышел. В Западном полушарии не найдется полицейского, кому бы нравился Блэр, но даже Роба это рассмешило. Дэз взял самоотвод, или как там еще это официально называется. В любом случае он уволился, только теперь это ничего не значит. Слишком много денег, должен тебе сказать. Весь город гудит. Теперь полиция выписала ордер на арест некоего парня по имени Пес или что-то в этом роде, если вообще кто-то может отзываться на подобное имя. Газеты пишут, что его разыскивают в связи со смертью Тревора Уайли.

— Я знаю кто это. Его зовут Дуглас — или что-то в этом роде — Сайкс, если я правильно помню, и он любит расхаживает со своим доберманом.

— Вот почему у него такая кличка, — сказал Клайв. — Понятно. У тебя интересные знакомые.

Между прочим, Роб говорит, что ты собираешься домой.

— Да, как только мне позволят.

— Кстати, я должен узнать имя полицейского, который расследует дело, в которое ты впуталась. Роб хочет поговорить с ним, как брат с братом. Послушай, если ему удастся вытащить тебя, пообещай, что вернешься домой, если это необходимо и если у полиции нет серьезной причины задерживать тебя. У них же нет такой причины?

— Клайв!

— Ладно, расслабься. Как зовут этого полицейского?

— Кьюзитер. — Мне пришлось произнести его имя по буквам.

— Что это за имя такое?

— Видимо, распространенное в этих местах. Он сейчас здесь. Тут произошло ограбление.

— Куда бы ты ни поехала, там всегда что-нибудь случается, — сказал Клайв.

Мне было трудно с этим спорить, но я чувствовала себя довольно странно. Выход Блэра из тюрьмы — лучшая новость за последнее время: до этого момента этот день складывался на редкость неудачно. К тому же Кенни и Уиллоу снова повели себя так, как и обещали, а именно взяли перерыв надень. Я последовала за ними в Стромнесс, где они сели на утренний паром, симпатичную небольшую посудину под названием «МВ Гремсей», который, как я выяснила, расспросив людей, отправлялся на остров Хой. Они были обуты в походные ботинки, с собой у них были рюкзаки, и они остановились, чтобы купить сэндвичи с крабами и воду в небольшом магазинчике возле пирса. Паром был очень маленьким, и невозможно было пробраться на борт и оставаться незамеченной, а назад паром возвращался только около пяти вечера. Мне оставалось только проводить их. Если бы я поехала с ними, у меня было бы алиби, но в тот момент я не была экипирована для похода, к тому же мне было бы трудно объяснить очередное совпадение. Я побродила по Стромнессу час или два, размышляя, действительно ли они решили отдохнуть или нет, прежде чем отправиться обратно в Сэнт-Маргаретс-Хуп. Между прочим, я заметила Древера. Он подъехал к пирсу, очевидно, чтобы встретить прибывающее судно. Он что-то выгрузил из кузова своего грузовика, проследил за погрузкой и уехал. Меня он не видел, поэтому не смог бы подтвердить мое алиби.

Новость о Блэре должна была бесконечно меня обрадовать. Но этого не произошло. Частично причиной тому был Перси, а еще — ожерелье, но было и другое не слишком приятное обстоятельство. В собственных глазах я оправдывала свою поездку тем, что я ищу подробности сделок, касающихся мебели работы Макинтоша, чтобы доказать свою правоту, но это обстоятельство, если пользоваться терминологией Перси, было вторичным. До поры мне удавалось убедить себя в том, что я не слишком верю в невиновность Блэра, и обнаружение источника мебели должно было убедить меня в его невиновности, хотя я даже не представляла каким образом. Если мой истинный мотив в том, чтобы убедиться в торжестве справедливости, тогда, раз Блэра выпустили, то справедливость восторжествовала, несмотря на то, что основание для освобождения оказалось не слишком пристойным обстоятельством. Если все так, то я должна быть довольна результатом, и до определенной степени так и было. Только теперь мне придется выяснить все о секретере Макинтоша: у меня на руках умер Перси, и мое отношение ко всей этой истории в корне изменилось.

Как только Кьюзитер покинул дом, Майя, без сомнения, подавленная случившимся, отправилась спать. Откровенно говоря, я тоже была подавлена. Я поднялась в свою маленькую гостиную и достала бинокль. Было уже далеко за полдень, фургон был на месте, хотя вокруг я никого увидела. Теперь, после неприятной разборки с собой по поводу своих истинных мотивов, я была вынуждена спросить себя, чего ради я подглядываю за соседями, если в моем распоряжении лишь упоминание покойного Перси о некой Пустоши. Я решила, что настало время покончить с этим. Я понятия не имела, что скажу соседям, но взяла бутылку виски, купленную для нас с Робом, сказала Лестеру и Саймону, что отравляюсь прогуляться, и, проехав небольшое расстояние, оказалась перед старым домом.

Мне было не по себе. Маневрируя между строительным мусором, я подошла к двери. Мне потребовалась пара секунд, чтобы собраться с духом и позвонить. Когда я наконец позвонила, в доме громко залаяли собаки, видимо, те самые, которых так боялась Майя. Прошло еще несколько секунд, и в переговорном устройстве раздался чей-то грубовато-уверенный голос:

— Говорите!

Я сказала:

— Здравствуйте. Могу ли я с вами поговорить?

— О чем?

— Гм, о том человеке, что умер в бункере тут неподалеку.

— Убирайтесь! — произнес голос. Затем раздался щелчок. Я решила, что меня отключили.

Я снова позвонила. Ответа не последовало. Я нажала на звонок и не отпускала кнопку. Я слышала, как он звенит внутри дома. Собаки зашлись лаем. Лично меня собачий лай страшно раздражал, поэтому я надеялась, что человека или людей в доме — тоже.

— Чего надо? — наконец произнес голос.

— Прежде чем обезуметь, Бьярни Скиталец спрятал котелок в оркнейскую гробницу, — довольно громко произнесла я прямо в переговорное устройство. Я даже слышала звук собственного голоса за дверью. Последовала долгая пауза. Я было собралась снова нажать на звонок, как вдруг послышался сигнал, затем щелчок, и дверь медленно распахнулась. Я вошла в темную прихожую.

Постояв с минуту и привыкнув к темноте, я увидела пристально смотревшего на меня пожилого человека в инвалидном кресле. Рядом с ним стоял мужчина лет пятидесяти или шестидесяти, тот самый, который помогал пожилому катить инвалидное кресло. Я предположила, что это был «тот самый человек», странный тип, которому Майя относилась с таким недоверием. Он удерживал на поводках двух собак, которые продолжали лаять.

— Кто вы? — громко спросил человек в инвалидном кресле, перекрикивая лай собак. Собаки начали успокаиваться.

Я сообщила ему свое имя.

— Можно мне узнать ваше имя?

— Меня зовут Сигурд Харальдссон, — ответил он. — Это Тор, он тоже Харальдссон. Если вы не знаете, кто я, тогда зачем пришли?

Тор хихикнул.

— Возможно, вы решите, что я сошла с ума, но прошу вас, выслушайте меня. Я здесь, потому что один человек, которого я знала совсем недолго, но он мне был симпатичен, умер, и его последние слова я только что вам процитировала, ту фразу о Бьярни Скитальце. Я сообщила об этом полиции, но они не обратили на его слова внимания. Он был жестоко убит, и мне кажется, если я пойму, что означают его последние слова, то узнаю, что с ним произошло.

— Человек в бункере?

— Да.

— И вы пришли ко мне, потому что…

Мне не хотелось говорить, что его дом ассоциировался в моем воображении с Пустошью, а он сам с раненым королем. Это могло показаться не просто абсурдным, а и оскорбительным.

— Тот человек, который умер в бункере, думал, что это место было ключевым в его поисках.

Харальдссон хмыкнул.

— Полагаю, он был прав. — Человек, стоявший рядом с пожилым, снова хихикнул. Я присмотрелась повнимательней и поняла, что Тор был из тех, кого называют умственно неполноценными. — Тор, не волнуйся, — сказал ему Харальдссон. — Эта молодая женщина не причинит мне вреда. Отвези меня в гостиную, а потом можешь пойти в свою мастерскую или посмотреть телевизор, пока я буду разговаривать с нашей гостьей. Сейчас по телевизору показывают мультфильмы, тебе они понравятся.

Тор улыбнулся и сделал, как его и просили: отвез пожилого человека в комнату, где было довольно мало мебели, и жестом пригласил меня пройти в комнату. Одна из собак осталась с Тором, а другая легла у ног Сигурда, и вскоре я услышала звуки мультфильма, доносящиеся из комнаты в глубине дома. Когда собаки прекратили свой неистовый лай, они казались довольно безобидными. Псы были очень похожи, только у одной морда была белая, но определить их породу было довольно трудно.

— Я была бы вам очень признательна, если бы вы рассказали мне об этом Бьярни, — сказала я. — Я в растерянности и не знаю, к кому обратиться.

Сесть мне так и не предложили, поэтому я решила, что нахожусь на некоем испытательном сроке, по крайней мере, мне удалось пройти дальше передней. В комнате было только одно кресло, и довольно неудобный на вид диван. Похоже, гости здесь бывают нечасто.

— Прийти сюда — смелый поступок. Большинство людей меня боится, — сказал Сигурд.

— Дело в том, что я в отчаянии. Полиция внесла меня в список подозреваемых в убийстве.

Он медленно кивнул.

— Должно быть, это неприятно.

— Еще как. К тому же я в списке подозреваемых в хищении драгоценностей миссис Александер. Этого я тоже не совершала.

— Полагаю, я также в списке подозреваемых в этом ограблении, или скорее Тор. Надеюсь, вы уже поняли, что ни я, ни он не способны на подобное. Или скорее, если бы Тор и взял драгоценности, то он бы не осознавал своих действий. Но Тор был со мной, что бы ни говорили наши соседи, живущие через дорогу. А от меня вам чего нужно? — Его тон был агрессивным и довольно недружелюбным.

— Я просто хочу знать, при чем здесь этот Бьярни Скиталец. И все. Если для вас это слишком хлопотное дело, тогда… — Я повернулась к двери.

— Да сядьте же. Вы правы, вы не из тех женщин, что убивают людей или крадут драгоценности. Полагаю, вы не откажетесь от чашки чая, помимо моей симпатии к вам?

— Нет, спасибо, только расскажите мне о Бьярни. У меня с собой бутылка виски «Хайленд Парк», — сказала я. — Я бы с удовольствием вас угостила.

— Двенадцати или восемнадцатилетней выдержки? — поинтересовался он.

— Восемнадцати.

— Бокалы в кухне, в буфете над раковиной.

Я достала бокалы, наполнила, и, пару раз пригубив, он начал свой рассказ:

— Устраивайтесь поудобнее, моя история будет длинной. Я не хочу, чтобы меня прерывали, понятно?

— Вы были школьным учителем? — Сигурд очень напоминал мне моего учителя математики в седьмом классе, мистера Постлетуэйта, приводившего меня в ужас, я бы и сейчас испытала приступ страха, столкнись я с ним на улице.

Он метнул на меня гневный взгляд.

— Вы к чему клоните, юная леди?

— Знаете, я уже давно не такая уж и юная, зовите меня просто Лара.

— Мне восемьдесят девять. Мне все кажутся молодыми. Да я был школьным учителем. Это было очень давно. Я вышел на пенсию двадцать девять лет тому назад. Я хотел и дальше работать учителем, но здоровье меня подвело. Вы будете меня слушать или нет? — Я прикусила язык, и он продолжил. — Вы не единственная, кого так привлекли слова «Прежде чем обезуметь, Бьярни Скиталец спрятал котелок в оркнейской гробнице». Заманчивое заявление, которое требует несколько большего, чем короткое пояснение, и подобная концовка истории не вызовет удовлетворения у слушателей. Однако для некоторых это скорее начало, чем конец, подобное заявление открывает неожиданные перспективы, к которым устремляются надежды и мечты. Чтобы решить, примите ли вы сторону мечтателей, или скептиков, или скорее окажетесь где-то посередине, вам придется вернуться к началу, что означает перенестись на более чем девятьсот лет назад…

Он рассказывал довольно долго, но это была удивительная история. Бьярни Скиталец был викингом, предполагаемый основатель семьи Сигурда Харальдсона, которая проживала в Оркни с незапамятных времен. Этот Бьярни Скиталец, чье имя в действительности было Бьярни Харальдсон, был втянут в политическую междоусобицу, ошибся в выборе сторонников и был вынужден покинуть дом и отправиться в многолетнее путешествие протяженностью в тысячу миль, получив прозвище «Скиталец». В путешествии его ждали всевозможные приключения, в некоторые из которых было трудно поверить. Сага заканчивалась словами, которые были так хорошо мне знакомы, словами о том, что прежде чем обезуметь, Бьярни спрятал котелок в оркнейской гробнице.

Харальдсон говорил, прерываясь только для того чтобы время от времени потягивать виски из бокала, который я наполняла по необходимости. Я не отваживалась задавать вопросы, пока он не закончил, словно бы это могло рассеять его внимание, и он потерял бы нить своей истории. Я просто тихо сидела, пока дневной свет, проникавший через окно, не начал угасать и в комнате с приближением ночи не стало прохладнее. Мне показалось, что он выучил эту историю наизусть слово за словом, что, возможно, было правдой. Я чувствовала себя так, словно давно сижу у костра, слушая, как старейшина рассказывает историю нашего народа, заповедуя нам не забывать нашу историю, выучить ее наизусть слово в слово так, как ее рассказывают нам.

Наконец я глубоко вздохнула.

— Последняя строчка саги: «Прежде чем обезуметь, Бьярни Скиталец спрятал котелок в оркнейской гробнице».

Я решила воспользоваться появившейся возможностью задать вопросы. У меня возникло ощущение, словно я должна поднять руку и получить разрешение спросить.

— Вы полагаете, что это правдивая история? Я знаю, вы говорили, что она противоречит фактам, но вы верите в нее.

— Да, верю. Возможно, мне следует прояснить это. Думаю, действительно существовал человек по имени Бьярни Скиталец, который проделал описанное путешествие в те самые края и в то время. Викинги уже отправлялись в подобные путешествия. Не кажется ли мне кое-что из этой истории преувеличенным? Да, кажется. Думаю, часть о халифе мусульманской Испании была добавлена позже. Бьярни скорей всего побывал в Испании, но он никогда не видел халифа. И все же, я полагаю, в саге о Бьярни много правды. В основе большинства подобных саг лежит какая-нибудь реальная история. Даже в легендах есть зерно истории.

— А часть об обнаружении котелка и о том, как котелок был спрятан в оркнейскую гробницу?

— Полагаю, что и это возможно.

— Вы никогда не пытались узнать мнение эксперта по поводу саги о Бьярни?

— Конечно, и я не единственный член нашей семьи, кто делал это на протяжении многих лет. Знаю, что мой дед беседовал со специалистами. Совсем недавно я разговаривал с одним парнем по имени Спенс, Саймон Спенс. Он, похоже, тоже эксперт в этой области.

— Я встречалась с ним. Он остановился у Александеров, с вами по соседству. Я поражена его знаниями. А что он вам сказал?

— Александеры! Не выношу людей, которые не любят животных. Знаете, они отравили Бьярни. Я не могу этого доказать, но это сделал тот человек, которому нравится притворяться, что он до сих пор в армии, этот Древер, или как там его еще.

В моей голове пронеслась жуткая мысль: этот пожилой человек спятил, думая, что его соседи убили человека, который жил — а может, его и вовсе не существовало — тысячу лет тому назад.

— Бьярни? — переспросила я.

— Мою собаку. Вот почему мы теперь держим собак в доме или с Тором в сарае. Раньше у нас было три собаки, теперь остались только Одди и Свейн. У Одди белая морда. Вижу, вы удивлены. Если бы вы, принимая во внимание историю моей семьи, были бы мной и вырастили трех псов с щенячьего возраста, как бы вы назвали их?

— Вероятно, Бьярни, Одди и Свейн. Как это ужасно, что вашу собаку отравили.

— Им, видимо, не понравилось, что моя собака ходит в туалет на их дурацкой площадке для гольфа, а еще им не понравилось, что Тор приходит, чтобы забрать собаку.

— Майя Александер побаивается ваших собак.

— Теперь, когда вы познакомились с моими собаками, они кажутся вам устрашающими?

— Не особенно.

— Вот именно. Я приезжал к ним и пытался обсудить проблему. Раньше у нас были хорошие отношения с Александером, хозяином дома. Тор даже кое-что делал для него по дому, но теперь появился Древер, он такой грубый. Он сказал, чтобы мои собаки и «этот недоумок» не приближались к дому Александеров. Я старался, но Бьярни выскочил из дома и убежал на их территорию. Той же ночью он умер.

— «Недоумок»? Как так можно говорить?

— Да. Тор — человек очень мягкий и многое может, несмотря на то, что иногда может и помешать. — Он помолчал минуту-другую, прежде чем продолжить. — Покажите мне манускрипт.

— Простите?

— Так сказал тот человек, Спенс. Он сказал: «Покажите мне манускрипт».

— Что он имел этим в виду?

— Он имел в виду, что копия, на английском, в действительности копия, снятая с копии, которую в свою очередь также скопировали с копии, конечно вещь интересная, но совершенно бесполезная. Настоящий манускрипт был бы просто бесценен. Однако мы не знаем, куда исчез оригинал. Он мог истлеть. Но мы из века в век передавали перевод манускрипта. Спенс сказал, что было бы здорово иметь манускрипт, если бы он существовал. Возможно вы не в курсе, что Оркнейская сага, в которой рассказывается преимущественно об оркнейских ярлах, была написана в Исландии. Многие знаменитые саги викингов были написаны там, например, сага «Круг Земной», история о королях Норвегии, тоже исландская, а не норвежская, а еще сага о Кнютлингах, о королях Дании. Так что у нас нет Оркнейской саги, которая была бы рассказана жителем Оркни и написана здесь. Сага Бьярни стала бы исключением, если бы она у нас была.

— Спенса это совсем не интересовало?

— Он был вежлив. Думаю, ему хотелось, чтобы все оказалось правдой, ему понравилась эта история. Я понимаю его. Нам нечего было ему показать, кроме пачки тетрадок в линейку, в которых дети обычно учатся писать. Возможно, если бы мы нашли эту оркнейскую гробницу, особенно если бы в ней обнаружились бы сокровища, тот самый котелок, то это могло бы придать веса всей истории. Мы пытались и не раз, но у нас ничего не получилось.

— Вы называете этот предмет котелком. Когда я услышала фразу в первый раз, то это была чаша.

— Меня смущает тот факт, что кто-то не из нашей семьи, умирая, вдруг произнес эти слова. Думаю, что правильно говорить «котелок», хотя, кто знает? Котелки были весьма распространены во времена викингов. Их использовали для приготовления пищи. Путешествуя по морю, когда им удавалось высадиться на берег, викинги использовали котелки, чтобы приготовить еды для экипажа, так что Бьярни отправился в путь, уже имея такой котелок, хотя дело не в этом. Вы считаете, что котелок Бьярни отличался от обычных котелков. В мифологии существует множество примеров различных котелков. В ирландской мифологии существовал котелок бога, известный как «Дагда», котелок, в котором, сколько бы вы из него ни вычерпывали, всегда оставалась еда. Североевропейский бог Тор искал котелки для своих приятелей-богов, и у ирландского Брана тоже был котелок. Насколько я понимаю, котелки использовались в ритуалах железного века. Их находят в болотах, куда котелки, видимо, забросили, проводя какую-нибудь церемонию или жертвоприношение. И читая между строк истории Бьярни, этот человек, вероятно, натолкнулся на некое ритуальное поведение, или скорее почитание чего-либо. Так что скорей всего это был котелок. Вообще-то, такие котелки назывались «граал».

— Есть шанс, что содержимое этого котелка все-таки уцелело?

— Очень может быть, хотя это не слишком радует. Почва в Шотландии в большинстве своем очень кислая, так что артефакты долго в ней не сохраняются, но здесь много ракушечного песка, так что шансы есть.

— Прежде мне казалось, что речь о предмете мебели, — сказала я. — А теперь это — котелок или скорее средневековый манускрипт. Не хочу умалять его значимость, но это не то, чего я ожидала.

— Почему вы решили, что это мебель?

— Я искала секретер работы Чарльза Ренни Макинтоша, или, быть может, два таких секретера. Это долгая история, и мне не хочется вдаваться в подробности. Если коротко, то кое-кто показал мне фотографию пожилой женщины, стоящей на фоне секретера, который я ищу, а позже, умирая, этот же человек процитировал мне строчку об оркнейской гробнице. Мне казалось, что и он, и я, оба ищем один и тот же предмет мебели. Я, честно, не знаю, что мне со всем этим делать. Я ничего не понимаю.

— Говорите, вам показали фотографию пожилой женщины, стоящей на фоне секретера?

— Да, но не беспокойтесь об этом.

— Вы не подадите мне тот альбом для фотографий? — сказал он, махнув рукой в неопределенном направлении.

— Какой альбом?

— Простите, на письменном столе, его передвинули.

— Но я не вижу никакого стола.

— В задней комнате, — раздраженно произнес он. Я принесла альбом. Задняя комната была гораздо уютнее и представляла собой то, что мы называем гостиной, примыкающей к большой кухне. Я заметила, что в этой комнате, возможно, бывшей столовой, теперь стояла кровать, видимо, для Сигурда, которому было трудно подниматься наверх. Тор оторвался от просмотра мультфильма и, улыбнувшись, помахал мне. Я тоже улыбнулась и помахала ему в ответ. Одди меня в упор не замечал и крепко спал на диване рядом с Тором.

С минуту Сигурд листал страницы, затем вытащил фотографию.

— Это та фотография? — спросил он.

Это была та самая фотография, которую мне показал Перси, с милой пожилой женщиной, стоящей на фоне секретера работы Макинтоша, или возможно репликой такого секретера.

— Это он! — воскликнула я. — Тот самый секретер.

— Разуйте глаза, как говорится в поговорке, — сказал он. — Смотрите внимательней.

Я взглянула на фотографию еще раз. Женщина выглядела так же мило, секретер точно так же, как я его помнила. Но вдруг до меня дошло, о чем он. На стене за женщиной, над секретером, висела картина в старой раме. Когда я поднесла фотографию к окну, чтобы получше разглядеть, то поняла, что это. Это была карта сокровищ Уиллоу и Кенни.

— Есть, — произнесла я. — Это связанно с сагой о Бьярни, да?

— Совершенно верно.

— Она действительно очень древняя?

— Нет. Это тоже копия, хотя, без сомнения старше, чем тетрадки, в которых я записал историю. И тем не менее мой дед сделал эту копию с какого-то более древнего документа. Один из моих не самых достойных дядьев попытался выдать ее за оригинал, и даже один из моих студентов намеревался сделать нечто подобное, искусственно состарить и продать ее музею. — Он на мгновение замолчал и усмехнулся. — Глядя на молодых, испытываешь восхищение пополам с завистью, пусть даже того молодого человека ждало довольно безрадостное будущее.

— Но свиток на фотографии? Его продали? Украли?

— Грустно об этом говорить, но его украли. Вы знаете, где он может находиться?

— Да, знаю. Только не подумайте, что это я его украла.

— А я и не думаю. Но он у вас?

— Нет, но я знаю, у кого.

— Видимо это тот человек, который и украл его?

— Нет, тот человек мертв. Свиток был обнаружен в его личных вещах.

— Это тот человек в бункере?

— Нет, другой.

— Что-то в вашей саге много мертвецов. Постарайтесь, чтобы свиток вернулся ко мне.

— Хорошо. Люди, у которых этот свиток, считают, что он приведет их к легендарным сокровищам викингов, и ни за что не отступят от своей цели. Они думают, что завитки и закорючки по низу полотна являются очертанием береговой линии.

На минуту он задумался.

— Вообще-то, это интересная идея. Удивительно, не правда ли, как чужой человек может сразу увидеть то, чего ты не замечаешь и через восемьдесят девять лет? Даже дольше. Мы сотни лет искали сокровища, но не нашли. Мой дед построил этот странный дом, которым я не могу заниматься здесь, потому что поблизости, как полагают некоторые, погребен ярл Торфинн Раскалыватель Черепов; и в саге есть упоминание об оркнейской гробнице неподалеку от этого места. Нам неизвестно, действительно ли Торфинн похоронен именно там, так что этот ключ к разгадке может оказаться совершенно бесполезным. Нам он не помог. Что ж, пожелаем им удачи. Копия свитка может им помочь, если им нужны только сокровища, не так ли?

— Думаю, да. Значит эта милая женщина на фотографии — ваша жена?

— Моя покойная жена Бетти. Она умерла около месяца тому назад. Ей уже давно нездоровилось. Старческое слабоумие, знаете ли. Я очень по ней скучаю, хотя в действительности я потерял ее уже очень давно, в ту пору, когда эта ужасная болезнь забрала ее у меня.

Его голос дрогнул.

Затем меня осенило, это фотография, и тот факт, что я впервые увидела ее в руках Перси. Мне стало нехорошо.

— Простите, я повела себя так бездумно и глупо. Я не знала.

Я была в замешательстве.

— Откуда вам было знать? Вы же с нами прежде не встречались. Она просто перестала понимать, где находится. Это было несчастьем для нас с Тором, а не для нее.

— Я не это имела в виду. Почему вы не сказали, что убитый в бункере человек был вашим внуком? Ведь он и показал мне эту фотографию, — сказала я. — Он искал секретер.

Возникла напряженная пауза.

— У меня нет внука, — сказал он. — Ни мертвого, ни живого.

— Но на фотографии была ваша жена: получается он, был ее внуком, а не вашим?

— Дайте-ка мне прояснить ситуацию. Ни у меня, ни у моей дорогой жены, по которой я очень скучаю, и которая является той женщиной на фото, не было внука. У меня два сына, с одним из которых вы уже познакомились, у которого нет детей, и боюсь, вряд ли будут, а у другого моего сына две дочери. У меня есть правнуки, но они слишком маленькие, чтобы участвовать в этом фарсе, и, кроме того, вся семья, кроме меня и Тора, живет в Америке. До войны у меня родилось только два ребенка, а после моего ранения на войне, я был ранен при взрыве фугаса, я больше не мог иметь детей. Я любил жену, но исполнять супружеский долг я уже не мог.

— Значит, Магнус Бадж не был вашим внуком. Вы знали Магнуса Баджа?

— Магнус Бадж? В Оркни полно Баджей, и несколько из них были среди моих учеников. Не уверен, что припоминаю Магнуса Баджа, моя память уже не такая, как прежде.

— А как насчет Перси, Артур Персиваль? Этим именем он тоже представлялся.

— Он сам так себя называл?

С минуту он сидел спокойно, а потом его затрясло. Мне показалось, что у него какой-то приступ, и я хотела позвать на помощь, но поняла, что его трясет от смеха. Он хохотал так, что по его щекам катились слезы. А я стояла и смотрела, как он покатывается со смеху. Сказанное мной не казалось мне смешным.

— Да ладно, — сказал он наконец. — Улыбнитесь. Вы должны были догадаться. Вы поразили меня своим хорошим образованием. Персиваль. Парциваль. Артур. Чаша. Думайте, юная леди!

Ну не такая уж я и юная, но я начала размышлять, как мне было сказано: Персиваль, Артур, чаша, Пустошь, лабиринт, раненый король.

— Грааль, — наконец сказала я. — Святой Грааль.

— Отлично, — произнес он. — Поиски Грааля. Согласно легенде чаша с Тайной вечери была привезена в Британию Иосифом Аримафейским и спрятана. В легенде об Артуре эта история связана с Авалоном. Все рыцари Круглого стола искали ее, включая сэра Персиваля, известного еще как Парциваль, а также Передур. Полагаю, если бы ваш приятель назвался Ланцелот или Галахад, вы бы ему не поверили. Грааль должен быть найден в замке раненного короля, короля-рыбака, замок стоит посреди Пустоши и вход в него спрятан в лабиринте. Никто не знает, где находится этот замок. Однако Персиваль случайно находит его, проходит через лабиринт и обедает за королевским столом. Прекрасная девушка приносит в залу Грааль. Но Персиваль задает не тот вопрос, и на следующий день замок и Грааль исчезают. Если бы он задал верный вопрос, заклятие было бы снято, и раненый король излечился, а Пустошь снова превратилась в цветущую землю.

— Кому служит Грааль? — спросила я.

— Этот вопрос Персиваль так и не задал, — сказал он, кивая. — Вы реабилитировали себя. Мне всегда нравился Персиваль. Он всегда казался мне обычным рыцарем, в отличие от Ланцелота, который доставлял массу хлопот, и Галахада, который был слишком уж благочестивым. Полагаю я — раненный король, не так ли, хранитель Грааля, также называемого Чашей? Ранение было нанесено детородным органам, отсюда и пустошь, так что все верно. В моем случае земля в запустении из-за пожара, возникшего в сухостое, нехватки денег и невозможности содержать территорию в порядке, всему причиной в известном смысле стало мое ранение. Ваш Перси, Магнус, или как так его еще, искал Грааль.

— Как и все? — сказала я. Я устала и пала духом. Перси не могли убить из-за того, что он искал Святой Грааль. Отправить в лечебницу для умалишенных — возможно, но не убить. — Вы тоже его ищете?

— Нет, мои поиски гораздо прозаичнее, должен признаться. Мне всегда казалось, что оркнейская гробница и котелок Бьярни где-то рядом, но мне так и не удалось найти их и я не думаю, что когда-нибудь смогу. Скоро мне придется продать этот дом и перебраться туда, где мне будет удобнее, учитывая мое здоровье и преклонные годы. Давно надо было это сделать. Но это трудно, я боялся, что моя жена этого не переживет, что это ухудшит ее и без того помутившийся разум. Теперь я ищу, место, где меня будут окружать добрые люди и где Тор будет счастлив. Это и будет моим Святым Граалем.

— Простите, что побеспокоила вас, — сказала я. — Спасибо, что рассказали мне о Бьярни Скитальце. Это чудесная история. Обещаю, что постараюсь убедить людей, у которых ваш свиток, вернуть его вам. Если они не сделают это добровольно, я придумаю что-нибудь. Оставляю вам виски.

И с этими словами я повернулась, погладила поднявшегося с пола Одди и отправилась восвояси.

Когда я вернулась, в доме было тихо. Единственным, кто видел, как я входила, был Древер. Мне показалось, что он меня ждал. Я была уверена, что он знает, где я была. Возможно, идея, что я вожу дружбу с соседями, ему нравилась не больше, чем собаки и посещение Тором дома Александеров. Мне казалось, что это не должно его касаться. Мне оставили записку, в которой говорилось, чтобы я не стеснялась и взяла на кухне поесть все, что мне понравится. Я нашла в холодильнике немного семги, салат и решила поесть у себя в комнате, где обнаружила, что в мое отсутствие кресло работы Гауди исчезло, а на его месте теперь стояло другое. Неужели Александеры считают меня дурочкой?

Загрузка...