Орлы в буре

1

Бен Кейн

Орлы в буре

2

О книге

15 г. н.э. Германский вождь Арминий побежден, один из потерянных

римских орлов возвращен, тысячи германцев убиты. И все же этих успехов

недостаточно для старшего центуриона Луция Коминия Тулла. Он

успокоится только тогда, когда Арминий будет мертв, орел его старого

легиона найден, а вражеские племена полностью побеждены.

Но коварный и бесстрашный Арминий сам жаждет мести, он собирает

новую огромную армию, которая будет везде преследовать римлян. Тулла

ожидают кровопролитие, предательство и прочие опасности. Его миссия по

поиску орла его легиона будет самой опасной из всех...

3

Оглавление

Действующие лица ......................................................................................... 6

Пролог .............................................................................................................. 9

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ...........................................................................................16

Глава I .............................................................................................................16

Глава II............................................................................................................22

Глава III ..........................................................................................................30

Глава IV ..........................................................................................................38

Глава V ............................................................................................................46

Глава VI ..........................................................................................................56

Глава VII .........................................................................................................66

Глава VIII .......................................................................................................73

Глава IX ..........................................................................................................77

Глава X ............................................................................................................84

Глава XI ..........................................................................................................89

Глава XII .........................................................................................................94

Глава XIII .......................................................................................................99

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ......................................................................................... 106

Глава XIV ..................................................................................................... 106

Глава XV ....................................................................................................... 113

Глава XVI ..................................................................................................... 120

Глава XVII .................................................................................................... 125

Глава XVIII .................................................................................................. 131

Глава XIX ..................................................................................................... 134

Глава XX ....................................................................................................... 138

Глава XXI ..................................................................................................... 143

Глава XXII .................................................................................................... 149

Глава XXIII .................................................................................................. 154

Глава XXIV ................................................................................................... 161

Глава XXV .................................................................................................... 170

Глава XXVI ................................................................................................... 176

4

Глава XXVII ................................................................................................. 182

Глава XXVIII ................................................................................................ 187

Глава XXIX ................................................................................................... 191

Глава XXX .................................................................................................... 194

Глава XXXI ................................................................................................... 201

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ .......................................................................................... 207

Глава XXXII ................................................................................................. 207

Глава XXXIII ................................................................................................ 211

Глава XXXIV ................................................................................................ 214

Глава XXXV ................................................................................................. 219

Глава XXXVI ................................................................................................ 221

Глава XXXVII .............................................................................................. 226

Глава XXXVIII ............................................................................................. 231

Глава XXXIX ................................................................................................ 232

Глава XL ....................................................................................................... 236

Глава XLI ...................................................................................................... 242

Глава XLII .................................................................................................... 244

Глава XLIII ................................................................................................... 250

Эпилог ........................................................................................................... 256

5

Действующие лица

(Лица отмеченные * упоминаются в исторических хрониках) Римляне и их союзники

Луций Коминий Тулл – центурион-ветеран, ранее служил в

Восемнадцатом легионе, ныне – в Пятом.

Марк Красс Фенестела – опцион, заместитель Тулла*.

Германик Юлий Цезарь – внучатый племянник Августа, племянник

Тиберия и имперский наместник Германии и Трех Галлий*.

Луций Сей Туберон – римский аристократ, ныне легат Пятого легиона

и враг Тулла*.

Марк Пизон – один из солдат Тулла.

Метилий – еще один солдат Тулла и друг Пизона.

Кальв – один из солдат Тулла.

Дульций и Руфус – солдаты Тулла.

Бассий – примипил Пятого легиона.

Тиберий Клавдий Нерон – император, преемник Августа*.

Луций Стертиний – один из полководцев Германика*.

Авл Цецина Север – военный правитель Нижней Германии*.

Гай Силий – военный правитель Верхней Германии*.

Луций Апроний – один из легатов Германика*.

Потиций – один из центурионов под командованием Тулла.

Флав – брат Арминия*.

Эмилий – примипил Первого легиона*.

Цедиций – префект лагеря и друг Тулла*.

Хариовальд – вождь батавов и союзник Рима*.

Публий Квинтилий Вар – погибший наместник Германии, которого

обманом заманили в западню, закончившуюся для римлян страшным

поражением в 9 году н.э.*.

Нерон Клавдий Друз – отец Германика и полководец, руководивший

обширными кампаниями в Германии*.

Гай – солдат, который задолжал Пизону.

Гней Элий Галло – солдат, взятый в плен марсами.

Аримнестос – греческий военный хирург

6

Германцы и прочие

Арминий – военный вождь германского племени херусков, организатор

разгрома легионов Вара, заклятый враг Рима*.

Мело – доверенный заместитель Арминия.

Дегмар – германец из племени марсов, бывший слуга Тулла.

Туснельда – жена Арминия*.

Малловенд – вождь племени марсов*.

Хорса – вождь племени ангривариев.

Ингиомер, дядя и союзник Арминия, вождь значительной части

племени херусков*.

Герульф – вождь племени узипетов.

Осберт – один из воинов Арминия.

Гервас – воин-узипет, вступивший в союз с Арминием.

Тудрус – воин долгубниев.

Сегест – отец Туснельды, союзник Рима и вождь части племени

херусков*.

Адгандестр – вождь племени хаттов*.

Артио – девочка-сирота, спасенная Туллом в «Орлы на войне».

Сирона – галльская женщина и опекун Артио.

Макула – бездомная собака, прирученная Пизоном.

Скилакс – собака Артио.

7

8

Пролог

Осень 15 г. н.э.

Рядом с римским фортом Ветера, на границе с Германией.

Осеннее солнце пробилось сквозь разрыв в облаках над головой, отразившись от орла Пятого легиона. Многие сказали бы, что это знак богов.

Посланные богами или нет, лучи привлекли всеобщее внимание к

сверкающему золотому орлу. Старший центурион Луций Коминий Тулл был

загипнотизирован. Он забыл о порывистом западном ветре и уставился на

него. Восседающий на скрещенных молниях с крыльями, поднятыми за

спиной, украшенными гирляндами, удерживаемый аквилифером с

непокрытой головой, орел излучал силу. Будучи физическим воплощением

духа легиона и жертв, приносимых его солдатами, он требовал почтения, ожидал преданности.

«Я твой слуга», — подумал Тулл. «Я следую за тобой, всегда».

Как всегда, орел ничего не ответил.

Терпеливый, Тулл ждал и наблюдал. Его ответ пришел примерно через

дюжину ударов сердца, когда аквилифер переместился. Солнечные лучи

снова отразились от орла, на этот раз обжигая глаза Тулла. Моргая, охваченный благоговением, он повторил свою часто произносимую клятву

служить орлу до самой смерти. Прежде чем он закончил безмолвную клятву, его сердце сжалось. Каким бы верным он ни был, орел Пятого не был ни тем

знаменем, о котором он мечтал, ни тем, что, ночь за ночью вытаскивало его, мокрого от пота и с учащенным пульсом, из сна.

Душа Тулла всегда будет принадлежать орлу Восемнадцатого, его

легиону на протяжении на полутора десятилетий. Легион вместе с двумя

другими был уничтожен шестью годами ранее Арминием, вождем херусков и

бывшим союзником Рима. Хотя Тулл пережил кровавую баню, утащив с

собой горстку своих солдат, душевные раны, которые она оставила, все еще

причиняли ему боль. Он жил, ради мести Арминию, но еще сильнее было его

желание вернуть орла Восемнадцатого. Один из трех утерянных штандартов

только что был найден, что еще больше раздуло его заветное, искреннее

желание.

Позади него кашлянул мужчина, увлекая Тулла в настоящее и на парад.

За его спиной, выстроившись когорта за когортой слева и справа от него, стояли солдаты Пятого. Под прямым углом к Пятому и образуя вторую

сторону квадрата, стояли легионеры Двадцать Первого, другого легиона

Ветеры. Третью сторону площади составляли вспомогательные войска форта, 9

смесь стрелков, пехоты и кавалерии. От парада были освобождены только

часовые, те кто находился на официальном дежурстве, и больные в

госпитале.

Все были готовы и ждали. «Они больше не проявляют нетерпения», —

подумал Тулл, изучая бесстрастные лица своих людей, но трудно их за это

винить. Холод здесь был невыносимым. Плащи были запрещены, поскольку

Германик хотел, чтобы его войска выглядели наилучшем образом, сверкая

доспехами и оружием на виду. Целью парада было отметить жестокую

кампанию армии в Германии, закончившуюся месяц назад. Помимо

чествования старших офицеров, чьи действия выделялись, проконсул

Германик также отмечал храбрость отдельных солдат. Тулл не любил

церемоний, но после тяжелых потерь, понесенных летом, такие события

поднимали боевой дух солдат.

Пронесся еще один свирепый порыв ветра, от которого у него на руках

и ногах побежали мурашки. «Последнее, что мне нужно, это чтобы люди

слегли с простудой», — подумал он, отдавая громкий приказ, позволяющий

своим солдатам топать ногами и двигаться на месте. Он делал то же самое в

течение тридцати ударов сердца, и, проверив нет признаков Германика – их

все еще не было, – Тулл воспользовался случаем, чтобы пройтись вдоль

рядов и немного пошутить со своими людьми, а также убедиться, что пять

других центурионов когорты были довольны.

Жизнь впоследствии не была благосклонна к солдатам, уцелевшим в

засаде, устроенной Арминием; большинство было отделено от своих

товарищей, когда их перевели в другие части. Положение Тулла ухудшилось

из-за Туберона, злобного трибуна, с которым он допустил оплошность.

Лишенный звания старшего центуриона Второй когорты Восемнадцатого, Тулл был понижен до обычного центуриона в низшей Седьмой когорте

Пятого, своего нового легиона. Потребовалось пять лет и признание

Германика, прежде чем Тулл снова был повышен до своей нынешней

должности, старшего центуриона, командира Седьмой когорты.

После катастрофы Тулл также лишился большей части спасенных им

солдат. Цедиций, один из немногих высокопоставленных друзей Тулла, позаботился о том, чтобы не всех перевели в другие подразделения, и

каждый день он благодарил за эту милость. Первым среди его старых солдат

был жилистый рыжеволосый опцион Марк Красс Фенестела. Пизон и

Метилий были еще двумя, храбрыми и находчивыми легионерами – Тулл

приветствовал их обоих, словом, прежде чем двинуться дальше.

«Солдаты его новой центурии были почти такими же, как и все люди, которыми он командовал», — подумал Тулл, изучая их лица. Было несколько

выдающихся личностей и центральное ядро хороших людей с большим

10

количеством средних. Как и следовало ожидать, у него была горстка плохих

солдат: бездельников и недовольных. Управляемые железной рукой, они все

же играли свою роль. Как единое целое, его люди были грозны. Они служили

с отличием и немалой храбростью в только что закончившейся карательной

кампании. Тулл гордился ими, но признавал это в редких случаях. Скудная

похвала действовала лучше всего.

С крепостных валов, примерно в четверти мили от них, раздавались

звуки труб. — Подбородок вверх, грудь вперед. Щиты держать прямо, копья

наготове, — рявкнул он. — Германик идет!

— Он даст нам что-нибудь, господин? — раздался голос из задних

рядов.

— Денежное пожертвование? — быстро добавил второй. — Или, может быть, немного вина?

Центурионы часто наказывали солдат, что говорили вне очереди, но

Тулл был из другого теста. Было холодно, они пробыли здесь больше часа –

по его мнению это были резонные вопросы. — Денег не ждите, братья, —

ответил он, улыбаясь ответным стонам. — Эта центурия век, эта когорта

сделали недостаточно, чтобы оправдать это. Впрочем, вино не выходит за

рамки возможного. — Они приглушенно одобрительно загудели и

заулыбались, как дураки, когда он сказал им, что вино будет в любом случае

– от него. — Братья, это будет небольшой жест, — сказал Тулл, возвращаясь

на свое место в передней шеренге, на правом фланге когорты. — Вы хорошо

поработали этим летом.

Все взгляды теперь были прикованы к тропе, ведущей к форту, и к

приближающейся группе всадников. Сразу за всадниками шла когорта

преторианцев, отряд императорских телохранителей Германика. Когда

первые всадники подъехали на двести шагов, префект лагеря сделал заранее

условленный жест. Тулл и все остальные старшие центурионы отдали приказ

трубачам своей когорты. Приветственные фанфары разорвали осенний

воздух. Повторенные несколько раз, они замерли с идеальной точностью, когда Германик достиг низкой платформы, установленной на четвертой

стороне большого квадратного плаца. Преторианцы заняли позиции по обе

стороны платформы.

Всеобщий вздох поднялся при виде их командира, чья царственная

внешность требовала уважения, даже некоторого страха. Он был

впечатляющей фигурой, должен был признать Тулл. Высокий, хорошо

сложенный и с властным видом, ничуть не уменьшающимся на расстоянии, доспех Германика сиял, словно отполированный самими богами. Красная

лента вокруг пояса выделял его как легата. Он также был проконсулом Трех

Галлий и Германии. Циники могли бы назвать его – втайне – красавчиком-11

аристократом, играющим в солдатики, но Германик был далек от этого.

Наделенный хорошими лидерскими качествами, отвагой, харизмой и

безжалостностью шириной с реку Ренус, он стал превосходным лидером.

В менее официальном случае легионеры могли бы приветствовать

Германика, но сегодня воцарилась благоговейная тишина, когда он

поднимался по ступенькам на платформу и был встречен старшими

офицерами.

Тулл улыбнулся, когда префект лагеря предложил Германику сесть, но

полководец отказался. «Он собирается обратиться к своим войскам» —

подумал Тулл с волнующей гордостью. Что это за лидер делает это, сидя на

заднице?

— Отважные легионеры Пятого и Двадцать Первого легионов.

Храбрые вспомогательные войска Рима, — воскликнул Германик, его голос

был унесен ветром. — Все прекрасные солдаты империи, я приветствую вас!

— ГЕР-МАН-И-К! — ответили свыше двенадцати тысяч голосов, в том

числе и голос Тулла. — ГЕР-МАН-ИК!

— Мы перешли Ренус весной, мы и тысячи других, — заявил

Германик. — Сорок тысяч имперских солдат, единомышленников. Мы

отправились на вражескую территорию, чтобы отомстить за наших

погибших, за проконсула Вара и его легионы, жестоко убитых Арминием и

его вероломными приспешниками. Мы выступили, чтобы сокрушить

племена, которые все еще сопротивляются власти Рима, и убить Арминия.

Мы выступили, чтобы вернуть трех орлов, потерянных в битве с врагом. —

Германик остановил приветствие солдат поднятой рукой. — В какой-то

степени нам это удалось. Были побеждены несколько племен – марсы, хатты

и бруктеры. Возвращение орла Девятнадцатого легиона – повод для

большого праздника.

Раздались бурные приветствия. Мастерски обращаясь с толпой, Германик снова позволил войскам выразить свою радость.

Старая горечь терзала Тулла, потому что работа не была закончена. Он

не мог успокоиться, пока орел Восемнадцатого не будет доставлен домой. И

он не успокоится, пока Арминий, человек, ответственный за его потерю и

уничтожение людей Тулла, не будет мертв. «Кровь за кровь» — подумал он, представив Арминия под своим клинком. «Предатель – когда-то союзник

Рима – должен заплатить за содеянное».

— Несмотря на наши успехи и удачу в благополучном возвращении

наших солдат, многое осталось незавершенным, — сказал Германик, когда

шум стих. — Следующей весной нас ждет еще одна кампания. Я снова

поведу вас за реку, к победе. Арминий и его разношерстная банда

12

последователей будут разбиты и уничтожены, а два оставшихся орла

найдены. Рим выйдет победителем! — Он высоко поднял правый кулак.

— РИМ! ПОБЕДИ-ТЕЛЬ! — взревели сотни голосов в рядах Пятого.

Призыв был подхвачен с удовольствием. Он эхом разнесся по

тренировочному плацу и поднялся в ветреное небо оглушительным потоком

звуков, который, казалось, бросал вызов самим богам. — РИИ! ПОБЕДИТЕЛЬ! РИМ! ПОБЕДИ-ТЕЛЬ!

Германик наблюдал за происходящим с довольным выражением лица, и Тулл подумал: «Он умный». Слова Германика были идеально подобраны.

Преданность солдат ему возрастет после вручения наград за отвагу, за

которыми последует большая порция вина. Он не сможет сделать ничего

плохого в течении нескольких месяцев.

Первыми были удостоены чести старшие офицеры. Цецине, ветерану-командующему войсками в низовьях Ренуса, который этим летом вывел

четыре легиона из страшной засады по дороге домой, вручили полное

облачение триумфального полководца. Радость Цецины была очевидной, когда Германик вручил ему золотой лавровый венок, жезл из слоновой кости, вышитую тунику и пурпурную тогу. Таким же образом был признан и

Апроний, один из легатов. К неудовольствию Тулла, Туберон, недавно

назначенный легатом Пятого легиона, был награжден золотым венком.

Хотя солдаты приветствовали более старших офицеров, их реакция

была гораздо громче в адрес следующей группы отличившихся, центурионов

и младших офицеров. Тулл с одобрением наблюдал, как Германик вызвал

вперед более дюжины воинов и наградил их фалерами – золотыми или

серебряными украшениями в виде дисков, которые носят на перевязи, – или

кольчугами из тех же драгоценных металлов. После того, как были отданы

почести последнему человеку, Германик сделал паузу.

Повисла выжидательная тишина. «Пришло время признать самых

доблестных легионеров и солдат из вспомогательных войск» — подумал

Тулл, глядя на полные энтузиазма лица своих людей.

— Прежде чем я упомяну вас, храбрые солдаты Рима, — объявил

Германик под возбужденные крики, — я должен обратится к еще одному

офицеру. — Он снова остановился. На этот раз воцарилась полная тишина, и

единственным звуком был лишь воющий ветер.

Эта награда – отдельная от наград, присуждаемых центурионам, –

нарушала обычный протокол. Заинтригованный, Тулл слушал вместе со

всеми.

— Луций Коминий Тулл старший центурион Седьмой когорты Пятого

легиона, представьтесь! — Крик Германика прогремел над тренировочным

плацом.

13

Ошеломленный, Тулл подумал, не ослышался ли он. Однако он

чувствовал, как пристальные взгляды его солдат впиваются в него, и слышал

их восхищенное бормотание. «Черт» — подумал он. «Я не выдумываю это».

Прошло полдюжины ударов сердца. На возвышении, шагах в двухстах от

него, ждал Германик.

— Лучше поднимитесь туда, господин, — прошипел Пизон Туллу.

Он резко вернулся к настоящему. Смущенный и уже обеспокоенный

тем, что его задержка может оскорбить Германика, он шагнул вперед.

Выпрямив спину, с бурлящими внутренностями, Тулл двинулся к помосту, ощущая на себе тяжесть тысяч человеческих взглядов.

На расстоянии десяти шагов Тулл вытянулся по стойке смирно, устремив взгляд на живот Германика. — Старший центурион Тулл, Седьмая

когорта, Пятый легион, господин! — воскликнул он.

Стояние на помосте подчеркивало большой рост полководца – он

возвышался над Туллом. — Ты не торопился, старший центурион, —

нахмурившись, сказал Германик.

— Да, господин, — запнулся Тулл. — Я был удивлен, когда меня

вызвали. Мои извинения.

Губы Германика дрогнули. — Извинения приняты.

Он думает, что это забавно, понял Тулл, не зная, испытывать

облегчение или раздражение.

Выражение лица Германика снова стало официальным. — Солдаты

Рима! — крикнул он. — Старший центурион Тулл – человек, известный

многим из вас. Офицер-ветеран, он служил империи более трех десятилетий.

Еще шесть лет назад он служил в Восемнадцатом легионе. Когда этот легион

и два других постигла катастрофа в Тевтобургском лесу, почти все солдаты

под командованием Вара пали или попали в плен к врагу. Но не Тулл.

Подобно героям древности, он сражался несколько дней, хотя казалось, что

боги желали смерти каждому римлянину в этом проклятом месте. Менее

сотни человек избежали резни, большинство из них по одному и по двое.

Тулл вывел в безопасное место пятнадцать человек. Пятнадцать! Легионеры, чья честь не пострадала, которые выжили, чтобы сражаться в другой раз!

Раздались новые одобрительные возгласы.

Смущенный больше, чем когда-либо, надежда Тулла на то, что с

Германиком покончено, рухнула, когда полководец перевел дыхание.

— Старший центурион Тулл и его люди остались верными в трудные

времена после смерти нашего божественного отца Августа. Тогда он

рисковал своей жизнью чтобы спасти меня от опасности. — Тема, по-прежнему, вызывающая дискомфорт, Германик больше не упоминал о

прошлогоднем кровавом восстании, но продолжил — В только что

14

закончившейся кампании Тулл отличился не один раз, в частности, во время

трудной битвы на дороге Длинные Мосты. Эти действия были не первыми

случаями, когда Тулл проявил себя как лидер, как истинный сын Рима –

количество фалер на его перевязи является доказательством этого. Его

солдаты любят его и отправились бы с ним в ад, если бы он приказал. Он

пользуется уважением своих коллег-центурионов, а также трибунов и легатов

более чем одного легиона. Я не могу представить себе более прекрасного

офицера, более великого воплощения достоинства, чем человек стоящий

передо мной. — Германик протянул руки к Туллу ладонями вверх в знак

признания.

Секундная пауза, а затем с другого конца тренировочного плаца

донесся громкий крик: — ТУЛЛ! ТУЛЛ!

Сердце Тулла сжалось. Это были его голоса его солдат – он бы

поставил на это свою жизнь. К его удивлению, клич подхватили сначала

другие легионеры Пятого, а затем и Двадцать Первого. К нему

присоединились даже вспомогательные части.

— ТУЛЛ! ТУЛЛ!

— Тулл. — Тон Германика был властным. Непреодолимым.

Он поднял голову и встретился взглядом с Германиком. — Господин?

— Если бы у Рима было десять тысяч человек, таких как ты, он бы

завоевал весь мир.

— Благодарю вас, господин, — ответил Тулл, изо всех сил стараясь, чтобы его голос не сорвался.

Приветствия стихли, и Германик поднял руку, призывая к тишине. — В

знак признания доблестной службы Тулла империи он должен быть повышен

в звании. Отныне он будет известен как центурион Тулл, центурион Второй

центурии, Первой когорты, Пятого легиона!

— ТУЛЛ! ТУЛЛ!

Если бы не одобрительный рев солдат и ветер, холодящий лицо, Тулл

поверил бы, что ему приснился фантастический сон. Это было огромное

повышение. Он отдал Германику свой лучший парадный салют. — Вы

оказываете мне большую честь, господин!

— Это честь для меня, Тулл. — Тон Германика был торжественным. —

Ты мне снова понадобишься весной. Арминий и его союзники должны быть

побеждены, а орел вашего легиона отбит у врага.

— Я буду готов, господин, — сказал Тулл, переполненный гордостью.

15

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Зима, 15 г. н.э.

Рядом с римским фортом Ветера, на границе с Германией.

Глава I

Тулл бродил по поселению рядом со своим лагерем, Ветерой. Если не

считать голубого неба и солнца, это был суровый зимний день; ледяной

воздух обжигал, когда он вдыхал его. Толстый слой снега покрывал крыши

каждого дома и узкие переулки между ними; мощеные улицы были покрыты

коричневой слякотью. Каждый прохожий, будь то гражданский или военный, был в плаще. Даже у бродячих собак был сгорбленный и несчастный вид.

Несмотря на холод, настроение Тулла было хорошее. Он сменился с

дежурства и вернулся в форт; все было так, как должно быть с его людьми.

Дело было не только в этом, решил он. С тех пор, как три месяца назад он

вернулся с восточного берега Ренуса, жизнь была легкой, неторопливой и

обыденной.

Скука была лучшим состоянием, чем жизнь под угрозой нападения

днем и ночью, именно так он и его люди провели летнюю кампанию. Тулл

выбросил из головы пропитанные кровью воспоминания. Сегодня он

собирался расслабиться, сначала понежиться и сделать массаж в недавно

построенных банях поселка. После этого он будет наслаждаться хорошей

едой и напитками в своей любимой местной гостинице «Бык и Плуг».

Мысль о его владелице Сироне вызвала улыбку на морщинистом лице

Тулла. Дерзкая, добросердечная галльская женщина, у нее была прекрасная

фигура и темперамент, не под стать любому центуриону. Он пытался

ухаживать за ней в течение многих лет и всегда получал отпор. В конце

концов Тулл решил, что мужчина должен сохранять свою гордость. Сирона

была безнадежным делом, несмотря на доступ, предоставленный ему

благодаря ее заботе об Артио, его суррогатной дочери. Хотя ухаживания

Тулла прекратились, с течением времени угли его страсти не остыли.

Когда три месяца назад он маршировал по мосту через Ренус из

Германии, судьба наконец улыбнулась ему. Улыбка Сироны, адресованная

ему, осветила бы темную комнату. Воодушевленный таким образом, Тулл

поспешил возобновить свои ухаживания. Первой ошибкой было начать после

того, как он выпил приличное количество укрепляющего уверенность вина, второй – его попытка поцеловать Сирону в то же время. Он все еще

чувствовал звонкую пощечину, которую она нанесла ему по щеке. Прошло

десять дней, прежде чем униженному Туллу разрешили вернуться в ее

16

гостиницу, и еще двадцать, пока отношения не были восстановлены до

уровня, близкого к их прежней сердечности.

«Больше поспешности, меньше скорости». Пнув нетронутый комок

чистого снега, он решил, что идти на войну легче, чем пытаться понять

женщин.

— Центурион! — воскликнул проходивший мимо легионер, отдавая

честь, и Тулл забыл о Сироне. Образы церемонии награждения, состоявшейся месяц, назад заполнили его разум. По-прежнему казалось

странным, что Германик счел нужным возвысить его до должности второго

центуриона в Первой когорте, и все же это было – это случилось. Много лет

назад, когда Тулл возглавлял Вторую когорту Восемнадцатого, такое

продвижение казалось возможным, но позор того, что он выжил в засаде

Арминия, лишил его карьерных возможностей. Однако Германик что-то в

нем увидел, и его недавнее признание сделало Тулла старше всех

центурионов в легионе, кроме примипила.

Громкие возгласы марширующих легионеров, когда Германик

закончил говорить, глубоко тронули Тулла. Чувствуя себя неловко даже при

одном воспоминании, он огляделся. Конечно, никто не смотрел, и он

усмехнулся над собой. Вон тот кузнец был слишком занят тем, что стучал

молотком, а его ученик наблюдал, чтобы обращать внимание на проходящего

солдата. То же самое относилось и к бондарю, подгонявшему железные

кольца к новой бочке, и к ругающемуся плотнику, у которого соскользнула

пила, содрав кожу с костяшек пальцев. Другие прохожие, закутанные в

плащи с капюшонами, тоже не обращали внимания, так как стремились

добраться до места назначения.

Даже у босоногого тощего мальчишки, пробиравшегося к Туллу, была

своя цель. — Не пожалейте монетки, господин — взмолился он.

Обычной реакцией Тулла было бы пройти мимо с проклятием, но

впалые, потрескавшиеся щеки и похожие на ветви конечности мальчика

вызвали у него сочувствие. «Я становлюсь старым и сентиментальным» —

подумал он, роясь в кошельке и вытаскивая не просто медный ас, а

серебряный динарий. — Возьми себе чего-нибудь горячего, — приказал он.

Солнечный свет играл на монете, когда она вращалась в воздухе. — Купи

себе плащ или пару сапог.

Даже когда лицо мальчишки исказилось от восторга — Тысяча

благословений вам, господин! — его глаза метнулись влево.

Взгляд Тулла проследил за взглядом мальчика, и он тихо выругался.

Прислонившись к витрине лавки, стоял еще один мальчишка. Этот был

хорошо откормлен, в три раза больше голодающего перед ним, и его

ухмылка показывала, что он видел, что происходит. Как только Тулл уйдет, 17

он заберет монеты себе. Ветвистые Конечности будут бессильны

сопротивляться.

Гнев Тулла вспыхнул, и он шагнул вперед, прижав откормленного

мальчишку к стене лавки навершием своего витиса, трости из виноградной

лозы.

Громкий крик. — Я ничего не сделал, господин!

— Но ты бы это сделал, личинка. Ты собирался украсть у него мои

деньги, не так ли? — спросил Тулл, мотнув головой в сторону Ветвистых

Конечностей, который смотрел на него глазами размером с тарелку.

— Нет, не я бы..., господин! Я… — Протест мальчишки превратился в

приступ боли, когда витис Тулла частично вошел ему в живот.

— Не лги мне. — Суровый взгляд Тулла, привыкший заставлять

закаленных солдат отшатываться, впился в мальчишку. Он быстро опустил

глаза, и Тулл прошипел ему на ухо — Если кто-нибудь хоть пальцем тронет

этого мальчика или возьмет его монеты, я выслежу тебя и твоих подлых

дружков, и, клянусь всеми богами, ты пожалеешь о том дне, когда был

рожден. Ты понял?

— Да, господин. — Тон мальчишки стал на две ноты выше, чем

прежде. — Я не подойду к нему, господин, клянусь жизнью моей матери.

Тулл опустил витис, позволив своей жертве убежать. Мальчик не смел

оглянуться.

Тулл подождал, пока он уйдет, и не удивился тому, что Ветвистые

Конечности все еще стоял там, в его глазах было преклонение перед героем.

— Благодарю, господин. Он мерзкий тип. Он...

Желая сохранить дистанцию, Тулл прервал его — Ни с кем не делись

этими деньгами.

— Не буду, господин, и если я когда-нибудь смогу помочь… — Голос

Ветвистых Конечностей затих, как и его уверенность. Его плечи поникли.

Зная, что у него добрые намерения, Тулл хлопнул его по плечу и ушел.

Таких ежей, как Ветвистые конечности, было так же много, как звезд на небе.

Он не мог помочь им всем, да и не хотел, и не было никакого смысла

приближаться к одному, иначе у него никогда не будет покоя. Как бы то ни

было, его жест означал, что отныне на него будут набрасываться каждый раз

когда, он войдет в поселение, потому что Ветвистые Конечности наверняка

разболтает о своей неожиданной удаче своим друзьям. А может, и нет, решил

Тулл. Чем меньше людей будет знать, тем больше шансов, что мальчик

сохранит свои деньги.

Мысли об уличных мальчишках заставили Тулла ощупать свой

кошелек, проверяя, не разрезан ли он. Внутри лежало приятное количество

монет – признание Германика включало в себя значительное денежное

18

пожертвование. Подстегнутый своим недавним опытом близкой смерти, Тулл был в настроении начать тратить свою награду – но на что, он не был

уверен. Его доспехи и снаряжение были отличного качества и не нуждались в

замене. Его сапогам до икр было всего два года, и, хотя металлический пояс

был изношен, он был привязан к нему. Его отполированный витис был как

бы продолжением его правой руки и привел бы его к седобородому

старчеству.

Повинуясь импульсу, он зашел в лавку ювелира, чего он никогда не

делал раньше, и там осмотрел витрину. Большинство товаров были простыми

и недорогими: бронзовые браслеты в виде головы барана, фаллосы и

крошечные амулеты-гладии, любимые легионерами, и полированные

каменные ожерелья, которые носили их женщины. Безделушки подороже

были расположены подальше, поближе к зоркому лавочнику; больше было

выставлено в самой лавке. Входить неохота – что он знает о драгоценностях?

– Тулл наклонился вперед, чтобы изучить жемчужные серьги, браслет из

сердолика и набор серебряных ожерелий. Разочарованный, поскольку он

понятия не имел, чего хочет Сирона, и слишком гордый, чтобы спросить, он

ушел.

— Господин — позвал хозяин, сутулый старый галл с седой бородой —

Могу я чем-нибудь помочь, господин?

Тулл повернулся, чувствуя себя неловко, словно его поймали на

воровстве. — Мне нужен подарок для подруги.

— Вы найдете здесь что-нибудь восхитительное, господин, обещаю

вам! Вы не войдете внутрь?

Тулл предпочел бы атаковать германскую стену щитов, но он

действительно хотел подарок для Сироны, и было меньше шансов, что его

увидят или узнают на улице. Он почти слышал шутки своих товарищей-центурионов: «Покупаешь безделушки для своей возлюбленного, Тулл?» —

Сирона позволила тебе наконец перекинуть ногу через борт, а? — он

наклонил голову, чтобы не задеть низкую притолоку, и вошел.

Помещение было больше, чем казалось снаружи, длинная часть

помещения была заполнена витринами и шкафами, а в задней части стояли

рабочие столы, за которыми трудились мастера. — Я не могу надолго

задержаться, — сказал он, заподозрив по вкрадчивым манерам лавочника, что тот привык удерживать покупателей в своих помещениях, пока они что-нибудь не купят.

— Ваше время драгоценно, господин, я это знаю. Вы делаете мне честь

даже переступая порог, — сказал ювелир и поклонился.

Тулл поднял бровь. В том, что он был офицером, сомнений быть не

могло – об этом мог сказать покрой его одежды и качество доспехов, но у

19

старика не было причин думать, что он был кем-то большим, чем ветеран

опцион или, возможно, центурион низкого ранга. Тем не менее, подумал

Тулл, стоит проявить осторожность. Если бы ювелир имел хоть малейшее

представление о его ранге, все в этом месте подорожало бы втрое.

— Чтобы ты знал, мой кошелек невелик, — сказал Тулл. — День

выплаты жалованья еще не скоро.

— Здесь есть прекрасные украшения на любой вкус, господин, — с

впечатляющей дипломатичностью ответил ювелир. — Сколько вы думали

потратить?

Это был его начальный гамбит, подумал Тулл, но в этой игру могли

играть и двое. — Сначала покажи мне свои товары. Ты можешь назвать мне

их цены, пока я буду смотреть. Начни с этих браслетов.

— Конечно, господин. — Ювелир не смог скрыть своего разочарования

«Я был прав» — решил Тулл. «Этот мошенник хочет обобрать меня».

Конечно же, стоимость браслетов – прекрасного разнообразия из серебра, золота, агата, красного коралла и даже янтаря – была непомерной. С серьгами

и ожерельями дело обстояло не лучше. — Остановись, — приказал он, когда

ювелир перешел к золотой филигранной диадеме, инкрустированной

крошечными драгоценными камнями. — За кого ты меня принимаешь, за

легата?

Ювелир лукаво улыбнулся. — Нет, господин, центурион, только что

переведенный в Первую когорту.

— Ты узнаешь меня? — удивленно спросил Тулл.

Ювелир выглядел возмущенным. — Вы известный человек, господин!

Все в поселении знают вас и то, как вы пережили засаду на Вара и его

легионы. Вы герой, господин.

Щеки Тулла теперь порозовели, что ему совсем не нравилось. —Не

верь всему, что слышишь.

— Германик счел нужным почтить вас, господин.

Побежденный этим, Тулл бросил на него свирепый взгляд. — Я сделал

то, что сделал бы любой другой.

— Как скажете, господин. — Несмотря на его прежнюю

собственническую манеру, в голосе ювелира звучало уважение. — Само

собой разумеется, что человек вашего положения получил бы хорошую

скидку. — Он размотал куски, над которыми задержался Тулл, снизив их

стоимость на треть или больше.

Тулл усмехнулся, удивленный выступлением ювелира и уверенный, что он все равно получит неплохую прибыль. Доверившись своему

внутреннему чутью, Тулл еще раз изучил предметы, которые первыми

привлекли его внимание, и остановился на простом, но элегантном браслете, 20

сделанном из четырех серебряных плетений. После короткого, но

интенсивного торга он сбил у старика цену вдвое, который не выглядел при

этом слишком несчастным. Тулл тоже был доволен, и более жесткий торг

отнял бы у него больше времени, чем он был готов отдать.

— Это понравится вашей подруге, — произнес ювелир, сунув браслет в

мягкую сумку из козьей кожи. — Возможно, вы сможете навестить ее как-нибудь.

Тулл хмыкнул, но не был уверен, что его дар вообще будет принят, не

говоря уже о том, чтобы его приняли хорошо. Он подумал, что такой подход

должен быть лучше, чем попытки физического заигрывания. Не так ли?

Раздался характерный треск, когда столкнулись две головы, и Тулл

выглянул наружу. Двое мужчин, двигавшихся в противоположенных

направлениях, столкнулись друг с другом. Послышались сердитые крики и

оскорбления, поскольку оба отрицали свою ответственность за несчастный

случай. Безразличный к ним, поскольку ни один не был солдатом, Тулл

собирался заплатить лавочнику, когда мельком увидел знакомое лицо. Это

был тот, кого он не видел уже несколько месяцев и которого никак не ожидал

увидеть по эту строну Ренуса. — Дегмар? — воскликнул он — Это ты? —

спросил он.

Молодой воин марсов уставился на лавку с изумленным выражением

лица. Не было никаких сомнений, что это был Дегмар – Тулл узнал бы его

где угодно – но вместо того, чтобы как-либо отреагировать, он метнулся в

переулок напротив.

— Сюда. — Тулл бросил на стол несколько монет, схватил свой

браслет и направился к двери.

— Господин? — Растерянный голос ювелира донесся до Тулла, когда

он прокладывал себе путь через оживленную улицу. Возница, которому

пришлось потянуть за поводья своих волов, чтобы не сбить Тулла, выругался, но потом понял, что он армейский офицер, и каким-то образом

превратил ругательство в сдавленное бормотание.

Дегмар уже был темной тенью далеко в переулке, и Тулл выругался

про себя. У воина была фора на двадцать лет вперед. Не было никаких

шансов, что он догонит, не говоря уже о том, что найдет Дегмара в лабиринте

закоулков. Тем не менее Тулл сделал несколько шагов в переулок. Вонь

человеческих экскрементов, густая и приторная, заставила его резко

остановиться. Он сплюнул в отчаянии. Дегмар ушел, а обмазывание ботинок

дерьмом и мочой ничего не значило, кроме еще большего раздражения.

Схватив подарок Сироны, он направился к «Быку и плугу». Его

хорошее настроение осталось, но теперь оно было окрашено беспокойством.

Какая цель была у Дегмара в Ветере и почему он сбежал?

21

Глава II

Сирона была очень довольна своим браслетом, что в равной мере

успокоило и порадовало Тулла. Ее отношение к нему значительно потеплело, и она позволила ему чмокнуть себя в щеку, прежде чем он ушел в тот вечер.

Самоуверенный, как юноша после своего первого поцелуя, Тулл вернулся в

лагерь, забыв все мысли о Дегмаре. На следующее утро реальная жизнь и его

обязанности вернули его на землю, и он вспомнил случайную встречу со

своим бывшим слугой.

Весной прошлого года Тулл помог спасти семью Дегмара до того, как

их деревня была разрушена легионами. Опасная миссия увенчалась успехом, но Тулл и Дегмар расстались в натянутых отношениях. Он никак не ожидал

снова увидеть воина марсов – Дегмар ненавидел Рим и все, что он

олицетворял, – что делало его присутствие в поселении еще более странным.

Желая услышать другое мнение, Тулл решил довериться Фенестеле. Пара

прослужила вместе полжизни и доверяла друг другу.

Их смежные помещения облегчали частые встречи. Приказы сверху

приходилось передавать ежедневно; проблемы, с которыми тот или иной

сталкивался, часто приходилось обсуждать с квартирмейстером или

старшими офицерами. Пара собиралась, чтобы поделиться лагерными

новостями и сплетнями; иногда просто для того, чтобы перекусить или

выпить чашку вина. — Мы как пожилая супружеская пара, — обычно

бормотал Тулл. Саркастический ответ Фенестелы всегда был: «Без всяких

развлечений под одеялом».

На следующие утро, вскоре после того, как солдаты встали, Тулл при

первой же возможности подошел к двери Фенестелы. Этот начальный период

включал в себя то, что Фенестела выгонял солдат из их коек со страшными

угрозами, подкрепленных пинками, а затем следовал перерыв для омовения и

приема пищи. Фенестела часто завтракал с другими младшими офицерами, в

то время как Тулл, как правило, ел один. «Если он сейчас не один — подумал

Тулл, стуча в дверь — я скажу ему с порога».

Фенестела улыбнулся, увидев, кто его гость. — Заходи, — сказал он, отступая в сторону.

— Ты один?

— Да, — нахмурившись, сказала Фенестела. — Почему...?

Тулл вошел, не отвечая, его глаза осматривали комнату, но больше

никого не было. Как и у него, у Фенестелы были простые вкусы. Простой

стол с игровой доской на нем и четыре стула занимали центральную часть

комнаты. Другими предметами мебели были пара деревянных сундуков и

стойка для доспехов Фенестелы. Спальня Тулла была такой же простой.

22

— Вы мне не верите, господин? — Тон Фенестелы был раздраженным.

Долгие дружеские отношения и взаимное уважение означали, что он

использовал этот термин только в присутствии других или когда его

раздражал Тулл.

— Я верю

— Что происходит?

— Я видел Дегмара вчера.

— Дегмар? — На лице Фенестелы отразился шок. — Где?

— В поселении.

— Ты говорил с ним?

— Он убежал, как ошпаренный, как только увидел меня.

— Как странно. — Несмотря на ранний час, Фенестела налила вина в

две чаши и подала одну Туллу, который не отказался.

— Он замышляет недоброе, — сказал Фенестела. — Чем еще можно

объяснить такое поведение?

— Нам нужно поговорить с ним. — Тулл был недоволен тем, что его

подозрения подтвердились.

— Легче сказать, чем сделать — сказал Фенестела, возвращая свой

обычный хмурый вид. — Он, должно быть залег на дно или уже направился

за реку.

— Нет смысла идти к легату или кому-то еще – случайная встреча с

одним соплеменником ничего не доказывает. — Тулл опрокинул вино.

— Где ты был, когда увидел его?

Тулл поколебался, а затем признался: — У ювелира.

— У ювелира? — Раздражало, сколько удивления, веселья и сарказма

Фенестела смог вложить в эти два слова.

— Ну и что с того — отрезал Тулл.

Губы Фенестелы дернулись. — Значит, ты был у этого ювелира, а

Дегмар был на улице.

— Да. Вот почему он не заметил меня сразу и как у него образовалась

фора, когда я крикнул.

— Уверен, что это не потому, что тебе нужно было закончить покупку

того, что ты выбрал для Сироны? — У Фенестелы вырвался тихий смешок.

— Я уже заплатил за него! — воскликнул Тулл, злясь из-за того, что

чувствовал себя так неловко.

— Него? — спросила Фенестела с невинным лицом.

— Браслет – как будто это твое проклятое дело! — парировал Тулл. —

Ты уже услышал все, что хотел, мы можем наконец поговорить о Дегмаре?

— Лучше вернуться к серьезным делам. Я смогу вытянуть из тебя

больше информации о Сироне позже, — подмигнув, сказал Фенестела.

23

— Если ты когда-нибудь найдешь женщину – хотя это маловероятно, ты, собака, – знай, что я никогда не позволю тебе услышать об этом до конца,

— пригрозил Тулл.

— Меньшего я и не ожидал, — смеясь, сказала Фенестела. — Теперь

вернемся к Дегмару. Как ты сказал, нет смысла обращаться к кому-то

постарше.

— Да. Как обычно, это мы должны держать ухо востро. — Ситуация

была удручающей и знакомой. Перед роковой засадой шестью годами ранее

проконсул Вар отказался выслушать подозрения Тулла относительно

Арминия, и последовавшая резня привела к уничтожению трех легионов.

Совсем недавно бывший командир когорты Тулла развеял свои опасения по

поводу мятежа среди местных войск. В течение нескольких дней четыре

легиона подняли восстание.

— Я попрошу Пизона и остальных тоже быть начеку.

Тулл кивнул, довольный. Пизон и большинство людей, которых он

спас во время засады Арминия, находились в его новой центурии. Их переход

вместе с ним противоречил армейским уставам, но у Тулла было достаточно

высокопоставленных людей, которые были к нему благосклонны, или друзей, среди них Германик и префект лагеря Цедиций, которые просили об этом. По

правде говоря, Тулл не захотел бы получить новое командование, если бы

Фенестелу и остальных тоже не перевели в его новое подразделение. К этому

моменту Пизон, Метилий и их товарищи были так же дороги Туллу, как

семья.

Он отмахнулся от кувшина Фенестелы, который парил над его чашкой.

— Позже. Сначала нужно пережить этот день.

— Наверное, — сказал Фенестела разочарованно. — Лучше не

напиваться на дежурстве. Солдатам это не нравится.

— Мы можем пропустить по стаканчику позже и поговорить о

Дегмаре.

Веселый тон Тулла противоречил его опасениям, умноженным на

реакцию Фенестелы.

Воин и охотник, кто-то, кто ненавидел Рим и все, что он олицетворял, Дегмар прибыл в поселение не для того, чтобы торговать. Страхи Тулла

кристаллизовались. Дегмар был здесь, чтобы причинить зло.

24

***

Несмотря на беспокойство Тулла, ничего непредвиденного не

произошло. Его люди тренировались, маршировали и с ворчанием

выполняли непопулярные задачи, такие как караульная служба, рубка и

таскание деревьев на дрова. Никто – ни Тулл, ни Фенестела, ни поднятые по

тревоге солдаты – не видели ни шкуры, ни волос Дегмара в поселении.

Различные владельцы гостиниц и борделей, которым подсунули монеты, поклялись жизнью своих матерей, что тоже не заметили его. Даже Ветвистые

Конечности, добровольно рекрутировавшийся на сторону Тулла, не нашел

следов воина.

Если бы он искал кого-то другого, Тулл мог бы решить, что он выдумал

эту встречу, но Дегмар был вылитым легионером, которого ему пришлось

бросить во время жестокой засады в Иллирии много лет назад. Испуганное

лицо мужчины и звуки его мучительных криков глубоко врезались в память

Тулла. Это должен был быть Дегмар. Однако еще несколько дней прошло без

происшествий. В поселении не было никаких волнений, никаких нападений

на солдат. Патрули, вернувшиеся с восточного берега, не сообщили ни о чем

необычном. Арминий, должно быть, что-то замышлял, это правда, но он был

в сотнях миль отсюда, на территории херусков. Жизнь продолжалась.

На шестой день, выполнив свои обязанности, Тулл решил, что с него

достаточно. Не было никакого способа узнать цель Дегмара, а в отсутствие

дополнительных доказательств не было никаких зацепок. Что бы ни задумал

воин, это было сделано, как бы там ни было. Чтобы прояснить этот вопрос, Тулл решил посетить ювелирную лавку во второй раз. Его потенциальное

смущение теперь перевешивалось желанием еще больше завоевать симпатии

Сироны. На днях ей придется впустить его в свою постель, и, несмотря на

неопытность Тулла в ухаживаниях, еще одна безделушка не повредит его

шансам.

Перед отъездом в поселение он немного поколебался, не снять ли

доспехи. Старый ювелир теперь знал ранг Тулла, но оставаясь таким, каким

он был – плащ не мог полностью скрыть его доспехи спереди – означало, что

он подвергался большему риску быть замеченным входящим или выходящим

из лавки. В конце концов, дальнейшие вечерние обязанности Тулла повлияли

на него. Было практичнее не снимать громоздкую кольчугу.

Убедившись, что его кошелек полон, он направился к двери с витисом

в руке. Сироне понравится сегодняшний подарок, решил он, который будет

дороже серебряного браслета. Мысль о ее довольной реакции заставила его

присвистнуть, прежде чем он вспомнил, что все еще находится в форте и что

высокопоставленные центурионы должны поддерживать определенный

общественный вид. Кроме того, мрачно подумал он, если Фенестела

25

услышит, он интуитивно поймет причину Тулла, и шуткам о Сироне не будет

конца.

Тулл был рад добраться до поселения, не узнав многих солдат. Это не

значит, что его не видели, конечно, – он был хорошо известен, – но с этим

ничего не поделаешь. По крайней мере, погода была на его стороне.

Пронизывающий ветер и сильный снегопад загнали людей в дома, а

видимость сократилась до менее чем двадцати шагов. Дневной свет быстро

угасал, и даже главная улица, часто забитая людьми и повозками, была почти

пуста.

Тулл не удивился, когда перед ним появился Ветвистые Конечности, обутый в пару дешевых кожаных сандалий. Похваставшись своим

изношенным плащом – он купил и то и другое по низкой цене, как он с

большой гордостью сказал Туллу, – он снова предложил свою помощь, если

она когда-нибудь понадобится. Тронутый, Тулл сунул ему пригоршню

мелких монет. Со звоном благодарности Ветвистых Конечностей в ушах он

направился к ювелирной лавке, находившейся в переулке недалеко от нового

форума и моста через Ренус. Ни души, в особенности другого солдата или

офицера, не было видно, когда он добрался до нее, что обрадовало Тулла.

Когда он вошел, улыбка ювелира стала шире. — Ужасная погода, господин.

— Это нехорошо, — согласился Тулл, снимая шлем.

Теперь, узнав Тулла, лицо ювелира просияло. — Вы вернулись, господин!

— Я вернулся. — Тулл положил свой шлем на стол.

— Могу ли я предположить, что леди была довольна вашим подарком, господин?

— Да, — сказал Тулл, уже чувствуя себя неловко.

— И вы хотите купить ей другой, господин?

— Совершенно верно.

— Что-то… — Ювелир провел пальцами по прилавку перед собой, остановившись на браслетах. — … как эти, господин?

— Нет. На этот раз мне нужно ожерелье или серьги. — Тулл почти

сказал: «Или и то, и другое», но сумел прикусить язык. Лучше держать

хитрого старого козла в догадках о его намерениях как можно дольше.

— Один из моих мастеров только что закончил это украшение, —

сказал ювелир, потянувшись за спину и подняв мерцающее серебряное

ожерелье, украшенное десятками маленьких гранатов. — Очень красивое, господин.

26

Тулл не разбирался в драгоценностях – Гадес был в этом месте всего

один раз, – но ожерелье было ошеломляющим. Он подумал, что гранаты

подойдут и к темно-карим глазам Сироны. — Сколько?

— Для вас господин, всего пятьдесят динариев.

Тулл отдернул руку. — Пятьдесят?

— Гранаты превосходного качества, господин. На его создание ушло

много времени и знаний. — Он снова протянул изделие. — Посмотрите сами.

— Пятьдесят – это слишком много, — возразил Тулл.

— Я уверен, что мы могли бы прийти к соглашению. — Ожерелье

двигалось, пока не оказалось под носом у Тулла.

— Оно прекрасно, — признал Тулл, взяв его из рук ювелира.

Безошибочный топот подкованных гвоздями сапог привлек внимание

Тулла к улице снаружи. Он с некоторым удивлением наблюдал, как два

гвардейца-преторианца маршируют мимо. К его удивлению, за ними

последовал сам Германик. Командующий был в плаще с капюшоном, но его

выдавал властный профиль и высокий рост, а также защита, которую он

имел. Другая пара гвардейцев заняла тыл, а затем группа миновала узкое

окно магазина. — Что он делает? — пробормотал Тулл про себя.

У ювелира были длинные уши. — Я не в первый раз вижу проконсула, господин. Он навещает виноторговца неподалеку по улице – лучшее вино на

сотню миль в любом направлении, по крайней мере, так клянется владелец.

Германику должно быть нравятся тамошние запасы, – он обычно приезжает

по крайней мере раз в месяц.

Тулл усмехнулся. Мысль о том, что Германик лично отправится

дегустировать вино никогда бы не пришла ему в голову. У проконсула были

десятки слуг, лакеев и штабных офицеров – почему бы не послать кого-нибудь из них или не привезти образцы на его квартиру в форте? Тулл

ответил на вопрос прежде, чем он успел его обдумать. Объем работы

Германика, должно быть, был ошеломляющим, а обязанности –

обременительными. Время от времени тайные визиты к виноторговцу были

бегством, частью нормальной жизни, в которой человеку его положения

было отказано. «Удачи ему» — подумал Тулл. Все еще удивленный, он снова

обратил внимание на ожерелье. — Красивая штука, но пятьдесят динариев

слишком дорого.

— Какая цена бы вас устроила, господин — спросил ювелир, прищурив

глаза.

—Двадцать. — Цифра была оскорбительной, но Тулл хотел

посмотреть на его реакцию.

— Я не могу продать его за это, господин! — Руки ювелира

потянулись, словно желая вернуть его, прежде чем он, немного смущенный, 27

пригладил их по бокам. — Есть стоимость серебра и гранатов, а также плата

мастеру – эта сумма оставит меня без всякой прибыли. Мне нужно

зарабатывать на жизнь, господин.

— Конечно, вам нужно. Двадцать пять.

— Сорок пять – это самая низкая цена, господин, и это великодушие.

— Выражение лица старика было болезненным.

— Тридцать.

— Сорок два, господин.

— Тридцать два.

— Вы меня грабите, господин! Сорок.

— Тридцать четыре, и это мое последнее предложение.

— Нет, господин.

Тулл вернул ожерелье пораженному Серебряной Бороде. — Спасибо,

— сказал он и направился к двери. Он прошел примерно три четверти пути, когда ювелир треснул.

Господин!

Тулл повернулся, изображая удивление. — Да?

— Вы возьмете за тридцать восемь, господин?

— Тридцать четыре, и я заплачу тебе прямо сейчас.

— Вы безжалостны, господин. — Он громко вздохнул. — Очень

хорошо.

Тулл скрыл свое удовлетворение. Ювелир хорошо разыграл спектакль, но и цена его не разочаровала. Тулл потянулся к своему кошельку.

Громкий чих снаружи, за которым последовал гневный упрек второго

человека, снова привлек его внимание. Под ногами заскрипел снег. Звуки

были слишком тихими чтобы принадлежать военным, и их издавали люди, двигавшиеся с осторожностью. Подозрения Тулла пробудились, и он

продвинулся дальше в магазин, чтобы его было труднее увидеть, если кто-то

заглянет внутрь. — Вниз! — прошипел он ювелиру.

— Господин? — пришел растерянный ответ.

— Спускайся под прилавок. Делай как я говорю! — приказал Тулл

более тихой версией своего голоса на плацу.

Ювелир с обеспокоенным видом повиновался.

Находясь глубоко в тени, Тулл выглянул в окно лавки. Снаружи

продолжал падать сильный снег, почти засыпав лавку напротив, которая

закрыла свои двери. Однако готовые копья в руках, прокрадывавшихся мимо

девяти фигур в плащах, были достаточно очевидны. Бородатые, некоторые с

заплетенными волосами и более дикие, чем местные соплеменники, они были

германскими воинами. Следование за Дегмаром в тылу было

доказательством их личности и их злонамеренных целей.

28

Осознание намерения Дегмара в поселении поразило Тулла, как удар

молнии. Он осматривал помещения виноторговца, и воины – марсы, конечно

же, – были здесь, чтобы убить Германика. Должно быть, они несколько дней

ждали визита проконсула. Их присутствие указывало на присутствие

осведомителя в лавке. «Об этом потом», — сказал себе Тулл. «Думай. Думай, или Германик умрет».

— У тебя есть копье? — прошипел он ювелиру.

— Копье, господин?

— Только что прошла группа вооруженных людей, — объяснил Тулл с

растущим нетерпением. — Если я не дурак, они собираются убить

Германика. У меня нет времени идти за помощью, и я не могу стоять в

стороне и ничего не делать. У тебя есть проклятое копье или нет?

— У меня... копье. Нет, господин. — Голос ювелира был

извиняющимся. — Нож подойдет?

— У меня есть свой собственный, — прорычал Тулл. — Тогда метла. У

тебя должен быть одна из них.

Почувствовав, наконец, его срочность, старик поспешил в заднюю

часть лавки, вернувшись с хорошо подержанной метлой. Схватив ее, Тулл

встал на ее конец и могучим рывком превратил ее в посох. — Иди на

главную улицу. Найди солдата – любого солдата – и скажи, что центурион

Тулл из Первой когорты Пятого легиона приказывает им идти в лавку

виноторговца. Дай им направление. Скажи им, что, если они любят

Германика, своего полководца, пусть идут как можно быстрее.

Ювелир содрогнулся перед яростью Тулла. — Что, если я не найду

солдат, господин? Что, если меня никто не послушает?

Тулл схватил его за руку. — Это гребаное военное поселение!

Легионеры будут в тавернах, гостиницах, лавках. Кричи, если нужно – мне

все равно, лишь бы тебе помогли. Ты меня понимаешь?

— Вы делаете мне больно, господин, — морщась, сказал ювелир.

— Если ты не сделаешь, как я говорю, я сделаю намного хуже!

Угроза привела ювелира в чувство. — Найти солдат. Приказ

центуриона Тулла. Идите к виноторговцу. Спасите Германика.

— Вот и все. — Тулл отпустил его. — Иди. Иди!

— Но мои запасы, господин, мои драгоценности – их украдут.

— Разве у тебя нет мастеров на заднем дворе? Семья?

— Только моя жена, господин. Рабочие ушли домой.

— Тогда скажи ей, чтобы закрыла лавку, дурак. Двигайся! — Тулл

толкнул его. Сам он не мог больше ждать и на цыпочках подошел к двери, сжимая в руках метлу. Беглый взгляд на улицу сквозь снегопад ничего не

29

сказал ему – дальше десяти шагов ничего не было видно. — Как далеко

виноторговец? — крикнул он через плечо.

— Двадцать пять шагов или около того, господин— последовал ответ.

— На той же стороне, что и мои владения.

Решив, что его шлем выдаст его, когда он приблизится к врагу, Тулл

оставил его. Он сбросил плащ и вышел на улицу, его сердце колотилось так

сильно и быстро, как кузнечный молот. То, что он делал, было безумием – к

тому времени, когда он прибудет, телохранители Германика вполне могут

быть мертвы. Один центурион средних лет с метлой и мечом мог справится с

девятью молодыми воинами не больше, чем человек мог остановить восход

солнца на востоке.

И все же Тулл не мог оставаться в стороне, если хотел снова поднять

голову на публике. Германик был его командиром и видным членом

императорской семьи. Что еще более важно, он доверился Туллу, тогда как

немногие другие поверили, и с тех пор поднял свою карьеру из бездны. «Я

обязан тебе жизнью, Германик» — думал он, крадясь за воинами.

Если смерть была ценой погашения его долга, пусть будет так.

Глава III

В сотне миль к востоку от Ветеры Арминий и его заместитель Мело

пробирались по снегу в поселении марсов, их целью был длинный дом

вождя. Сумрак окутал деревню; его немного разбавляла золотое сияние их

факелов. Пара прибыла с десятком воинов час назад, на закате. От их родины

до этих земель было недалеко – территория племен херусков и марсов

соприкасалась, – но суровые условия сделали путь более длительным, чем

обычно.

— Думаешь, они все будут здесь? — спросил Мело. Среднего

телосложения, с длинными каштановыми волосами и типичной бородой, он

мог сойти за любого воина дюжины племен. Тем не менее, он был умелым, опасным бойцом и храбрым, как загнанный в угол медведь. Его меч убил

больше людей, чем меч Арминия, а это о чем-то говорило. — Это гораздо

дальше от земель узипетов, чем от наших, — заявил он. — Никто не любит

уезжать далеко от своего очага в это время года.

— Зима – пора пиршеств и блуда, — сказал Арминий, повторяя старое

выражение. Мужчина крупного телосложения в самом расцвете сил, с

поразительной внешностью и проницательными серыми глазами, у него были

черные волосы и торчащая борода того же цвета. В своем плаще из

медвежьей шкуры, богато сшитом одеянии, украшенной серебром перевязи и

прекрасной спате или длинном римском кавалерийском мече, он во всех

отношениях выглядел как вождь. — Но они придут. Мои причины для созыва

30

собрания достаточно веские. Весной Германик снова перейдет реку. Его

армия будет такой же большой, как в этом году, или больше. Если мы не

хотим, чтобы нас уничтожали по частям, племя за племенем, мы должны

составить хорошо продуманный план.

Мело кивнул; это была часто обсуждаемая тема. — Ты уже говорил с

Ингиомером?

— Как только мы добрались сюда. — Дядя Арминия прибыл в

поселение за день до этого. Несмотря на свою усталость после их

собственного путешествия, Арминий, не теряя времени, встретился с ним.

Ингиомер возглавлял другую часть племени херусков, и, хотя его воины

присоединились к силам Арминия прошлым летом, он организовал

катастрофическое нападение на римский лагерь в конце кампании. Арминий

долго и упорно возражал против этого нападения, но мнение Ингиомера

возобладало. В результате катастрофы погибли тысячи воинов. Вскоре после

этого Ингиомер признал, что его племянник должен возглавить их воинов в

будущем. Это собрание, созванное Арминием, было первым с тех пор, как

племена вернулись в свои поселения, окровавленные и поклонившиеся.

Чтобы дела шли хорошо, было жизненно важно, чтобы позиция Ингиомера

не изменилась.

— И? — спросил Мело.

— Мой дядя все еще думает последовать за мной, — сказал Арминий.

— Он клялся, что так оно и есть, и я ему поверил.

Лицо Мело расплылось в грубой ухмылке. — Это обнадеживающая

новость. Считая его и наших воинов, мы получаем восемь тысяч копий.

Добавь марсов, и у нас будет десять, а то и одиннадцать тысяч человек.

— Это не значит, что другие племена последуют за нами, —

предупредил Арминий. — Или подчиняться мне, даже если они это сделают.

Вспомни прошлое лето…

Мело положил руку на плечо Арминия. — Остановись

Большинство людей, имевших наглость так поступить, погибли бы, но

Мело был самым верным последователем Арминия и одним из его самых

старых друзей – его единственным другом, если говорить правду. Тем не

менее он пронзил Мело зловещим взглядом. — Говори, что хочешь.

— Я не хуже тебя помню, как действовали вожди. Отказывались

слушать тебя. Вечно спорили, и половина из них хотела быть лидером в

любой момент. Как это ни печально, но так устроен наш народ. Возможно, в

конце концов они тоже последовали примеру Ингиомера, но не для того, чтобы напасть на наше племя или убить тебя – они сражались с Римом, все

до единого! Они ненавидят империю так же сильно, как и ты…

31

— Так же сильно как я? — Смех Арминия был горьким. — Сколько из

них потеряли жену и ребенка? У скольких из них римляне взяли в плен их

семьи?

— Многие потеряли жену, ребенка или что еще хуже, были убиты в

поселениях, разрушенных легионами.

Арминий не слушал. — Я никогда больше не увижу Туснельду, никогда не увижу, как растет мой ребенок. Будь проклят Германик, этот

умный ублюдок! — Это была идея римского полководца похитить его

беременную жену прошлой весной.

Хватка Мело усилилась. — Их утрата огорчает меня каждый день, Арминий, и я знаю, что моя боль ничто по сравнению с твоей. Однако

позволь печали и ярости направлять тебя, и мы потерпим поражение. Вождям

нужен надежный лидер, целеустремленный человек с ясной целью.

Арминий набрал полную грудь холодного воздуха и уставился на

сверкающие звезды. «Где-то в Италии Туснельда могла держать нашего

ребенка и смотреть на то самое небо» — подумал он. Каким бы мрачным ни

было знание, оно успокоило его. Они не были мертвы. «Будь здорова, любовь

моя» — подумал он. «Охраняй моего ребенка. Однажды я снова увижу вас

обоих».

Он выдохнул, а затем улыбнулся; выражение лица было не из

приятных. — Я глубоко закопаю свою рану, и вожди прислушаются к моему

совету. Они последуют за мной. — Он поднял руку, предупреждая

следующий комментарий Мело. — Не бойся. Я буду действовать как их

товарищ-вождь, а не как лидер или король. Я буду первым среди равных.

— Слава богам. Твой ум не покинул тебя, Арминий, как и твой

серебряный язык, — сказал Мело, сверкнув зубами в свете факела.

Глаза Арминия встретились с глазами Мело. — Спасибо.

— Хо! Это Арминий, которого я вижу? — спросил знакомый голос из

темноты. — С ним, должно быть, Мело.

— Мы здесь. Покажи себя, — призвал Арминий.

Снег захрустел, когда говорящий приблизился. У него не было факела, так что только когда свет, отбрасываемый факелами Арминия и Мело, достиг

его лица, его личность была раскрыта. Коренастый, с заплетенными в косы

волосами и квадратным подбородком, он возглавлял племя ангривариев.

Часто соглашаясь с Арминием, он был смелее, находчивее и проницательнее, большинства. — Рад встрече, — сказал Хорса, протягивая мясистую лапу.

— Рад встрече, — сказал Арминий, крепко пожав ему руку. Мело

подошел и сделал то же самое. — Как прошло ваше путешествие? — спросил

Арминий. Племя Хорсы жило почти в ста милях к северу.

32

— Долго. Холодно. Неприятно. Моя задница все еще болит от сидения

на лошади, но я здесь. — Смех Хорсы был сердечным. — Прислуга

Малловенда обещала мне, что в его зале жарится шесть поросят и в три раза

больше бочек хорошего пива. Почему ты еще не отведал их? — Он указал на

длинный дом, лежавший недалеко от тропы.

Арминий не собирался делиться тем, о чем они говорили. — Мы

услышали, как кто-то топает позади нас, громче, чем разъяренный бык, и

остановились, чтобы посмотреть, кто это, — поддразнил он.

— Следи за своим языком, — сказал Хорса, посмеиваясь. Если он и

заметил аккуратное отклонение, то ничего не сказал. — Нет смысла стоять

снаружи, а? Наши яйца намертво замерзнут.

Добравшись первым до длинного дома, Мело широко распахнул дверь.

Порыв теплого, душного воздуха вырвался наружу, унося с собой запахи –

одни аппетитные, другие не очень – и шум огромной толпы. Внутри играла

музыка, и велись кричащие разговоры. Дети визжали и смеялись; несчастный

младенец добавил к шуму свой плач; а из секции для животных в здании тихо

мычали коровы.

По традиции жилая и спальная зоны семьи занимали один конец

длинного дома; их скот был заперт в другом, рядом со стогами сена и

запасами пшеницы и ячменя. Факелы горели на кронштейнах на стенах, а

огромные костры в зоне приготовления пищи извергали волны жара и

восхитительный аромат жареной свинины. Толпы мужчин, женщин и детей

теснились на центральном открытом пространстве, посреди которого стоял

длинный, обтесанный дубом стол. В его центре была проделана дыра, поддерживающая одного из золотых орлов, взятых у легионов Вара.

Величественный и внушающий благоговейный трепет, он был мощным

символом того, что племена сделали с Римом.

Было разумно поставить орла на виду, одобрительно подумал

Арминий. Нет лучшего доказательства, лучшего примера нашего успеха.

Каждое место за столом было занято вождями и самыми доблестными

воинами, а во главе стола сидел Малловенд, лидер не просто поселения, но и

самой большой фракции племени марсов. Похожий на быка мужчина с

грубыми чертами лица и гривой рыжих волос, он был в разгаре схватки на

руках с одним из своих последователей, зверем почти его роста.

Арминий направился прямо к нему. Они не всегда сходились во

взглядах, но вождь марсов был непримиримым врагом Рима, а его воины

были доблестными и упорными бойцами. Было ли это из-за орла, подаренного им Арминием, или нет, но прошлой осенью Германик с

огромными силами напал на марсов, убив тысячи людей и опустошив

многочисленные поселения. С тех пор племя продолжало сражаться с

33

римлянами и проиграло. Горя желанием отомстить, Малловенд согласился

провести встречу, убедив Арминия, что его люди будут с ним весной. Однако

марсов было недостаточно, даже если их добавить к силе воинов Арминия и

Ингиомера. Чтобы сокрушить огромное войско Германика, Арминию

понадобится каждое копье на двести миль вокруг или даже больше.

— Малловенд! — крикнул он.

Голова вождя марсов повернулась. В то же мгновение он развернулся с

проклятием, но было уже слишком поздно. С восторженным криком его

противник швырнул руку Малловенда на стол. — Две победы к одной, —

сказал он, протягивая другую руку.

— Я отвлекся, — возразил Малловенд.

— Мои деньги, — потребовал воин.

Арминий наблюдал, как Малловенд расплатился с изяществом.

Обрадованный воин произнес тост за его здоровье, а затем с важным видом

вернулся к своим друзьям. Его место тут же занял другой человек, и

Малловенд бросил на Арминия наполовину извиняющийся, наполовину

насмешливый взгляд. — Дай мне минутку, — крикнул он.

Арминий вместе с Мело и Хорсой встал рядом с одной из пивных

бочек. С кубками в руках они смотрели, как Малловенд борется со своим

новым противником.

— Интересно, был ли его проигрыш преднамеренным, — пробормотал

Арминий, когда Малловенд дернул воина за руку к столу.

Мело ухмыльнулся — Как способ сохранить лояльность своих

последователей?

— Это не первый раз, когда мужчина делает подобное, — сказал Хорса.

Арминий кивнул. В каждом племени по всей земле воины подчинялись

своим лидерам из уважения, а не из-за какого-либо права, данного богами.

Использование уловок – например, позволить воину победить – было просто

еще одним трюком.

Малловенд с легкостью выиграл второе состязание, и его противник

проклял его. В этом не было ничего необычного – Малловенд отыгрался изо

всех сил, прежде чем ударил воина по голове и сказал ему тренироваться

усерднее, если он когда-нибудь захочет победить своего вождя. С

застенчивым видом воин вернулся к своим товарищам, которые осыпали его

добродушной руганью.

«Эта сцена олицетворяла различия между его народом и римлянами»

— подумал Арминий. Ни один легионер не осмелился бы вызвать своего

командира на такое состязание, не говоря уже о том, чтобы победить его, как

это сделал первый воин, а затем агрессивным тоном заявить о своем

выигрыше. Однако, получив приказ, каждый легионер отправился бы

34

маршем на край земли, выдерживая суровые условия и сражаясь с любым

врагом день за днем и месяц за месяцем. Римляне были грозными, безжалостными врагами, объединенными общей целью и, как доказали

кампании Германика, склонными к мести.

Соплеменники Арминия были храбры, как кабаны, и выносливы в боях, но вспыльчивы и им не хватало дисциплины римлян. Им также не нравилось, когда им говорили, что делать, даже когда это имело смысл. Ситуация была

такой, какой она была, мрачно размышлял Арминий. С этим ничего нельзя

было поделать, кроме как извлечь из этого максимум пользы, как он сделал

шесть лет назад.

Повернувшись к Арминию, Малловенд поднял чашу.

— Приветствую! — закричал Арминий громким голосом. —

Благодарю тебя за приглашение в свой дом.

— Добро пожаловать! — Малловенд поднялся на ноги. — Я вижу, с

тобой Мело и Хорса, лучший вождь ангривариев за эти двадцать с лишним

лет. Добро пожаловать, все вы. — Ткнув большим пальцем в сторону воинов

по обе стороны от него, он проревел — Дайте места! Ни один мой гость не

должен стоять у моего стола.

Все четверо обменялись рукопожатием, а затем, по подсказке хозяина, заняли свои места: Арминий занял самое почетное место справа от

Малловенда, а Хорса – слева от него. Ингиомер, поразительно выглядевший

мужчина, сидел справа от Арминия. Мело занял место по другую сторону от

Ингиомера, демонстрируя остальным присутствующим их единство.

Слуги поспешили поставить перед вновь прибывшими кружки с пивом.

По наущению Малловенда вожди произнесли тост за здоровье друг друга и

выпили; пожелали победы своим воинам и смерти Германику и его солдатам

и снова выпили; попросили богов оказать им поддержку, как это было в

предыдущие годы с бурями и проливным дождем, и снова выпили; вспомнили славных воинов, павших в битве с римлянами, и опрокинули

четвертую чашу.

Сделав это, Малловенд громко рыгнул и хлопнул ладонью по столу. —

Борода Донара, я рад тебя видеть, Арминий. Тебя тоже, — сказал он Хорсе.

— Вы оба, должно быть, проголодались. Я знаю, что проголодались. Кто-нибудь еще голоден? — Ухмыляясь громким возгласам согласия, Малловенд

огляделся в поисках слуги. — Принести еды! Один из этих поросят должен

быть уже готов!

Арминий заметил, что Хорса уже был погружен в беседу с вождем

слева от него, человеком с мертвенно-бледным лицом, возглавлявшим часть

племени узипетов. Арминию не нравился Герульф. Он всегда был первым, кто выступал против мнения Арминия и первым предлагал альтернативные

35

планы, часто сопряженные со значительным риском для всех участников.

Казалось, он никогда не понимал видения Арминия: навсегда положить

конец влиянию Рима на племенные земли посредством второго крупного

военного поражения.

— ...путешествие?

Взгляд Арминия вернулся к Малловенду. — А?

— Как прошло ваше путешествие?

— Как и следовало ожидать. Долго и утомительно.

— Ты не услышал меня в первый раз. Уже взбесился?

— Конечно, нет.

— Хорошо. Я думал, ты размякнешь. — Малловенд снова наполнил

кубок Арминия — Выпей.

Арминий сделал вид, что делает большой глоток, но едва лишь

пригубил напиток. Это было прекрасное пиво, крепкое и с землистым

привкусом, но утолять жажду так рано было бы неразумно. Прежде чем

начнется разговор, будет еда, еще выпивка и пение. Он не сможет сказать

свое слово в течение нескольких часов, а на карту было поставлено слишком

много, чтобы рисковать быть пьяным, когда придет время.

— Жрецы предсказывают, что эта зима будет самой суровой за многие

годы, — сказал Малловенд. Он ударил Арминия по спине, расплескав пиво.

— Может быть, тебе придется остаться ненадолго!

«Боги, надеюсь, что нет» — подумал Арминий. Каким бы трудным ни

было путешествие, это был месяц, который он выделил чтобы

путешествовать по стране, привлекая на свою сторону вождей. Его войска

должны были быть готовы к моменту прихода весны. — У меня будет

достаточно времени, чтобы попрактиковаться в борьбе с воинами, — ответил

он, натягивая улыбку. — Ваше пиво также превосходно.

— У тебя не будет недостатка в компаньонке в постели, — сказал

Малловенд, лукаво кивнув на пышногрудую миловидную женщину, убиравшую чашки со стола. — Она положила на тебя глаз с тех пор, как вы

вошли – ты заметил?

— Я этого не делал, — сказал Арминий, удивленный тем, что

почувствовал себя довольным. Он не спал с женщиной с момента похищения

Туснельды – и не хотел, по правде говоря. Его пах шевельнулся, заставляя

его признать, что потребности тела отличаются от потребностей разума. —

Кто она?

— Вдова хорошего воина, павшего прошлым летом. У нее сильный

характер – она знает, чего хочет, и ничего не просит взамен. Я бы и сам

вспахал ее, но, — Малловенд указал на свою жену, полную женщину с

приятным лицом, – глаза у нее зорче, чем у орла. Она бы знала, что я

36

задумал, еще до того, как я бы пролил свое семя. Мало того, что она надерет

мне уши – она не перестанет напоминать мне об этом до конца дней.

— Ты раньше уходил из дома?

Малловенд ухмыльнулся. — Какой мужчина этого не делал?

— Я не делал, — сказал Арминий правду.

Малловенд удивленно изучал его лицо — Как долго ты был с

Туснельдой?

— Два года.

— Тогда ты еще был поражен звездами. Проведи десять лет с одной и

той же женщиной или двенадцать и заведи выводок детей, и твой взгляд

начнет блуждать. Так устроен мир.

— Возможно, — сказал Арминий, глядя на столешницу.

Малловенд налил ему еще пива. — Ужасно потерять жену вот так.

— Да. — Арминий подавил свое горе, сохраняя нейтральный тон. —

Но не я один пострадал. Невзгоды вашего народа летом были тяжелы, и ни

один человек в этой комнате не мог уйти, не потеряв дорогого им человека.

— Ты говоришь правду, — мрачно сказал Малловенд.

— Обсуждение войны с Римом – единственная причина, по которой я

здесь, — заявил Арминий, прежде чем бросить взгляд на привлекательную

вдову. «Это не значит, что я не хотел бы заняться другими делами после того, как разговор будет окончен».

— Ты мужчина по моему сердцу. Сначала поедим и выпьем, потом

поговорим. Как только мы проработаем детали, ты сможешь заняться своими

собственными делами, — подмигнул Малловенд. Они оба рассмеялись, и

взгляд Арминия снова переместился на вдову, которая бросила на него

дерзкий взгляд, который, казалось, обещал многое. — Видишь? — настаивал

Малловенд. — Сегодня тебе везет. — Ударив Арминия по спине, он пошел

опорожнить мочевой пузырь.

Хорошее настроение Арминия испарилось, когда его глаза встретились

с глазами Герульфа, чей гнусавый голос перекрывал шум. — Уже придумал, как ты собираешься командовать нами, Арминий?

— Я здесь не для этого, — вежливо сказал Арминий. — Мы здесь, чтобы спланировать нашу войну с Римом.

— Это ты так говоришь, — усмехнулся Герульф. — Но человек не

может изменить свой характер, как бы он ни старался. Я знаю тебя, Арминий.

Ты с самого начала хотел править племенами, и так будет всегда.

— Это неправда — солгал Арминий, молясь, чтобы Хорса, который

слушал их разговор, не обратил внимания.

— Разве нет? — Тон Герульфа был насмешливым.

37

— Нет, — запротестовал Арминий, ненавидя вождя узипетов за то, что

тот с такой легкостью видел его насквозь. Хотя его основной целью было

победить римлян, он также мечтал о царской власти над племенами. — Я

здесь из-за Германика. Он опасный враг с огромной армией. Если мы не

объединимся для борьбы с ним, мы все рано или поздно будем порабощены.

С сардонической понимающей улыбкой Герульф снова заговорил с

Хорсой.

Арминий изучал глубины своей чаши, его одолевали новые заботы.

Был ли его союз обречен на провал еще до того, как он был создан?

Глава IV

В лицо Туллу ударили колючие снежинки, заставляя его щуриться.

Холод был свирепым – его доспехи уже стали ледяными на ощупь, кожа на

руках и голенях онемела – но идти было недалеко, и без плаща он сражался

бы лучше.

Он внимательно считал свои шаги. Восемь, а он все еще не мог

различить вход к виноторговцу. Дюжина, и Тулл различил темные очертания

дверного проема и фигуру в нем – чутье подсказывало ему, что это часовой

воинов. Он решил, что будет только один, потому что соплеменникам нужны

все возможные преимущества, чтобы одолеть хорошо обученных

телохранителей Германика. Сжимая посох, как будто он был ковыляющим

седобородым старцем, и надеясь, что его доспехи будут скрыты затухающим

светом и снегом, Тулл прошаркал вперед еще три шага, затем четыре, пять, шесть.

— Убирайся отсюда! — закричал часовой на плохой латыни.

Боги, это был Дегмар, подумал Тулл, взмахивая обеими руками

посохом и метнувшись вперед со всей своей скоростью.

Дегмар поднял свое копье слишком медленно, чтобы предотвратить

удар посоха Тулла ему поперек горла. Наконечник пронесся мимо левого уха

Тулла с противным свистом воздуха, а затем Дегмар был прижат спиной к

стене, изо всех сил пытаясь дышать. С дикими глазами, потрясенный, увидев

Тулла, он боролся как сумасшедший, вскоре бросив копье, чтобы бороться с

посохом. Тулл напирал с мрачным намерением, понимая, что у него есть

только один шанс. Если Дегмар вырвется на свободу, он поднимет тревогу.

Даже если Тулл преуспеет, время имеет решающее значение. Германик уже

мог быть мертв. — Я думал, ты лучше этого, Дегмар, — прошипел он. —

Убить человека, пока он покупает вино?

Губы Дегмара скривились, а его багровый язык высунулся чуть дальше, но он не мог ответить.

38

«Кто я такой, чтобы сыпать оскорблениями?» — удивился Тулл. Мы

напали на его деревню на рассвете, наутро после большого пира. У его

людей, особенно у женщин и детей, не было шансов. Не в силах больше

смотреть на Дегмара, но вынужденный продолжать то, что он делал, Тулл

нашел скрытый резерв сил. Он толкнул сильнее, и через несколько ударов

сердца глаза воина остекленели, а затем закатились вверх. Все его тело

обмякло.

Какими бы злыми ни были намерения Дегмара, Тулл не хотел убивать

воина. Обеспокоенный тем, что он это сделал, Тулл легко осмотрел его. Он

почувствовал странное облегчение, когда указательный палец на

ушибленной шее Дегмара показал сильный пульс.

Начался бой – изнутри доносились звуки повышенных голосов, звон

оружия и крики боли. Молитва Фортуне, чтобы он не опоздал, сорвалась с

губ Тулла. Чего бы он ни отдал, чтобы Фенестела был рядом с ним, Пизон и

Метилий тоже. Их здесь нет, сердито сказал себе Тулл. Ты одинок и в

меньшинстве, и ты нужен Германику. Оставайся сосредоточенным.

Первая жертва лежал за прилавком в лавке, которая выходила фасадом

на рынок. Молодой бородатый мужчина в грубой тунике и брюках лежал на

спине с все еще испуганным выражением лица и глубокой раной в горле.

Кровь скапливалась вокруг него, пропитывая его одежду и заполняя щели

между плитками пола.

«Бедный ублюдок» — подумал Тулл, легкими шагами направляясь к

полуоткрытой двери, ведущей, как он предположил, в кладовые и жилые

помещения купца. Он выглянул из-за рамы. Амфоры стояли вдоль стен

камеры, лежали на боку в специальных рамах и защищались подстилками из

соломы. Другие стояли прямо: маленькие, средние, большие и огромные. В

центре комнаты стоял стол с двумя стульями, на нем несколько кувшинов и

дюжина мензурок – свидетельство дегустации вин. Масляные лампы, свисающие с бронзовых подставок, давали много света. Единственными

обитателями были четыре распростертых тела – купец, как предположил

Тулл, учитывая его брюшко и красивою одежду, а также два преторианца и

воин.

«Семь к трем» — подумал он. Ужасные шансы.

Он подкрался к двери в дальней стене, все еще держа метлу в руке. Это

было не оружие, но его длина означала, что он мог бы уложить другого воина

до неизбежного удара клинком. Обильные малиновые капли на полу

подсказали ему, что как минимум один человек ранен. «Пусть это будет

воин», — попросил Тулл, со все возрастающим страхом задаваясь вопросом, не опоздал ли он. Войдя в проход, он насчитал семь дверных проемов, по три

с каждой стороны, и последний в конце. Еще один труп, воина, свернулся

39

клубочком в десяти шагах от него. Не увидев за ним следов крови, Тулл

сделал вывод, что истек кровью он. «Теперь шесть к трем – все еще плохие

шансы» — подумал он. Шум боя, теперь намного громче, казалось, исходил

из дальнего конца прохода. Ближайшие к Туллу две двери были закрыты, и, надеясь, что за ними никого нет, он поспешил по коридору. Еще две

закрытые двери – следующие две – оставили ему выбор из трех. Все были

открыты, и он еще не мог различить, заняты ли какие-нибудь из них.

— Дегмар! Приведите Дегмара! — крикнул кто-то по-германски из

комнаты в конце прохода. Затем последовал звук приближающихся шагов.

Тулл перешел на плавный бег. Вполне вероятно, что все воины были

вместе – он должен был на это надеяться. Чтобы сохранить элемент

неожиданности, он должен был пройти через открытые двери и добраться до

последнего дверного проема первым. Молодость была не на его стороне, и он

молился о том, чтобы быть ближе, чем тот, кто придет за Дегмаром. Десять

шагов, затем пятнадцать и двадцать, и Тулл уже стоял рядом с приоткрытой

дверью, стоя со стороны петель. Быстро и тихо, как только мог, он прислонил

посох к стене и высвободил меч.

— НАЙДИТЕ ДЕГМАРА!

— Иду, иду, — проворчал другой голос по ту сторону настила.

Затаив дыхание, Тулл поднял клинок на высоту плеча острием вперед.

Заскрипели петли, дверь широко распахнулась, и в коридор вышел

коренастый желтоволосый воин. Увидев кого-то краем глаза, он обернулся.

Меч Тулла вонзился в его горло, и он умер. Тулл схватил мужчину за рубаху

и опустил его на пол, когда тот соскользнул с острого клинка. Низ кольчуги и

туники Тулла, а также его ноги были залиты кровью. «Пять к трем» —

подумал он. «Нет, пять к четырем, включая меня». Его радость от увеличения

шансов была недолгой. Цифры были теоретическими, вполне вероятно, что

больше телохранителей Германика были мертвы

Истина открылась, когда Тулл украдкой заглянул в следующую

комнату. Неподалеку распростерся преторианец, с множественными

колотыми ранениями в шее и паху, ставшими причинами его смерти. «Снова

пять к трем» — с новым беспокойством подсчитал Тулл. Тускло освещенная

кладовая была заполнена штабелями амфор. На их шеях были

выгравированы или оттиснуты клейма производителя – ближайшие к Туллу

были из той части Иберии, которая славилась своими мягкими на вкус

красными винами. Веди себя правильно, и он, возможно, выживет, чтобы

однажды снова выпить немного. «Не будь дураком» — подумал он. Как бы

то ни было, он скоро будет истекать кровью на плитках, как преторианец.

В темном центральном коридоре зала никого не было видно. Клинок

встретился с клинком на небольшом расстоянии; Германик пролаял приказ.

40

Один человек вскрикнул от боли, а другой торжествующе закричал. Чувство

срочности Тулла возросло. Метла в одной руке, меч с алым наконечником в

другой, он вошел в комнату. С обеих сторон были оставлены узкие

«коридоры», чтобы обеспечить доступ к амфорам, сложенным дальше.

Каждый из них представлял собой готовую оборонительную позицию, где

пара мужчин могла стоять в ряд, сражаясь максимум с двумя врагами.

Надежда вспыхнула в сердце Тулла, когда он посмотрел по сторонам, ища

Германика и его противников.

Тулл нашел их в третьем коридоре. Два воина, стоявшие к нему

спиной, атаковали Германика и преторианца. В нескольких шагах от Тулла к

амфоре прислонился третий воин с бледным лицом. Меч, пронзивший его

правое бедро, вывел его из боя. У Тулла не было времени беспокоиться о

том, где находятся четвертый и пятый мужчины или не увидел ли его

раненый соплеменник. На лице Германика была кровь, а преторианец был

ранен. Приложив свой посох к амфоре, поскольку сейчас от него не было бы

никакого толку, Тулл на цыпочках направился к схватке.

Он прошел половину коридора, когда голова раненого воина

повернулась, и две трети коридора, когда человек забил тревогу. Его крик

резко оборвался, когда меч Тулла скользнул ему между ребер. Один из его

товарищей оглянулся на суматоху и умер в тот же момент, когда Германик

воспользовался своим шансом. Второй был умнее, и его противник-преторианец тоже отвлекся, позволив воину нанести удар себе в пах между

кожаными накладками пояса. Когда преторианец с криком упал на землю, воин одной рукой развернул свое оружие и нанес удар, нацеленный в

Германика. Клинок со скрежетом отскочил от нагрудника проконсула, оставив глубокую полосу на полированной бронзе.

Меч Германика вонзился в плоть его последнего противника, и он изо

всех сил пытался высвободить его, когда воин отступил для еще одного

удара. Тулл метнулся вперед и глубоко вонзил клинок воину в спину. Крик

агонии разорвал воздух, и Тулл поднес сапог к заднице мужчины, оттолкнув

и поставив его на колени. Точный удар в заднюю часть шеи, и все было

кончено.

— Тулл? Как, во имя всех богов? — Германик издал недоверчивый

дикий смешок. Пот стекал по его лицу, смешиваясь с кровью из раны на

щеке. В остальном, казалось, он больше не пострадал. — Ты следил за мной?

— Нет, господин. — Тулл все еще тяжело дышал. — Я был в… —

сумев проглотить слова «в ювелирной лавке», — продолжил он, — в лавке на

той же улице и видел, как вы проходили мимо. Через несколько мгновений за

вами прошли воины. Было ясно, что они охотились за тобой. Я последовал за

ним, но только тогда.

41

— Мы могли бы справиться, — сказал Германик, указывая на

распростертую, истекающую кровью фигуру своего последнего преторианца

позади себя, — но я сомневаюсь. Мое решение проигнорировать ваше

присутствие на триумфе Тиберия снова кажется вполне обоснованным.

Три года назад Тулл и Фенестела нарушили императорский запрет на

посещение Рима выживших в засаде Арминия. Германик заметил их и

допросил, их жизни принадлежали ему. Однако полководец что-то увидел в

Тулле и проявил милосердие. — Я пришел сюда из-за того, что случилось в

тот день, господин, — сказал Тулл.

— Я рад, что ты это сделал, — с чувством ответил Германик. — А как

ты думаешь, куда подевались два других ублюдка?

Глина терлась о глину, рядом раздался громкий скрежещущий звук.

Сбитый с толку Германик обернулся. Тулл тоже развернулся, с

подозрением глядя на амфоры справа от них. Прежде чем он полностью

осознал, что происходит, одна из них начала падать; за ней последовали

вторая и третья. Страх вспыхнул в его животе. Любой сосуд имел вес и силу, чтобы сломать позвоночник человека; большее количество могло убить.

Опустив левое плечо и обхватив рукой испуганного Германика, Тулл повел

их к лежащему ничком преторианцу и боковой стене комнаты. С могучим

грохотом в коридор упали три амфоры, опрокинутые оставшимися воинами.

На мгновение воцарилась потрясенная тишина, пока обе стороны смотрели

друг на друга через щель, а затем один воин попытался метнуть свое копье в

Германика.

Снова Тулл грубо схватил генерала, повалив его на пол, под защиту

амфор, которые все еще стояли. Воздух зашевелился, когда копье пронеслось

мимо; полетели искры, когда оно врезался в сосуд сзади и упало на плитку.

Тулл уже собирался потянуться за ним, когда в другом коридоре

послышались шаркающие шаги, и он остановился как вкопанный, его сердце

бешено колотилось. Будут ли воины карабкаться, чтобы атаковать, или

попытаются опрокинуть больше массивных амфор? Последний вариант был

безопаснее и, следовательно, более вероятным, решил он, но в эту игру могли

играть двое. Он прижался губами к уху Германика и, изображая толчок, прошептал — Помогите мне, господин.

Германик мрачно кивнул ему в знак согласия, и они вместе встали.

Тулл отложил меч. Вблизи рядов сосудов их не могли увидеть воины, которые, казалось, перестали двигаться. Их цель стала ясна, когда

ближайшая к Туллу амфора слегка закачалась. — Вот эта, господин, —

прошипел он, упираясь в нее руками и напрягаясь. Германик встал рядом и

сделал то же самое.

42

— По моей команде, господин, — сказал Тулл, в его голосе звенела

настойчивость. — Один, два, три!

Они одновременно толкнули, страх придал им дополнительных сил.

Ответного толчка не последовало, подумал впоследствии Тулл, а это

означало, что они, должно быть, действовали на мгновение раньше своих

врагов. Со скрежетом раскидывая сосуды по сторонам, амфора наклонилась, а затем упала, увлекая за собой еще одну. Они ударились об пол с грохотом, подобным раскату грома. Поднялась пыль и раздался мучительный крик, похожий на крик кролика, попавшего в силки

— Мы поймали одного, господин. — Тулл ухмылялся, поднимая

брошенное в них мгновение назад копье. Быстрый взгляд в щель между

коридорами показал испуганное бородатое лицо. Даже с близкого расстояния

Тулл не был копейщиком, поэтому он заорал — Давай, собака!

Остатки решимости воина рухнули, и он ушел, его ботинки шлепали по

полу.

Германик сделал глубокий вдох, успокаиваясь, но Тулл не ослабил

бдительности. Было бы глупо умереть из-за того, что он неправильно

рассчитал количество их врагов. — Будьте добры, оставайтесь там, господин,

— пробормотал он. Германик начал протестовать, и Тулл сказал тоном, не

терпящим возражений — Возможно, они не все ушли, господин. — Сменив

копье на меч, он наклонился в пространство, оставленное упавшими

амфорами. Воин – кричащий кролик – уставился на него широко раскрытыми

глазами из-под сосуда, пригвоздившего его к полу.

«Он никуда не денется» — подумал Тулл. Если повезет, он

продержится достаточно долго, чтобы его допросили. Вернув свое внимание

к коридору, Тулл медленно направился к центральному проходу с мечом

наготове. Странное возбуждение охватило его теперь – страх все еще был его

частью, но в его венах также билась радость, безумная радость, которая

приходит к человеку, когда он смотрел смерти в глаза вблизи и выжил, чтобы

рассказать эту историю.

«Ты сегодня в хорошем настроении, Фортуна, старая ты сука» —

подумал он. Большинство сочло бы его сумасшедшим, так дразнящим

богиню – Тулл часто называл ее грязными именами мысленно, а иногда и

вслух, – но он находил это забавным. По правде говоря, он даже не был

уверен, реальна ли она – ни разу в своей жизни он не видел неопровержимых

доказательств того, что она была чем-то иным, чем концепцией, способом

объяснить случайную природу жизни. Тот же принцип применялся ко всем

божествам, если он думал об этом, но ставить под сомнение их

существование было также не тем, что Тулл был готов сделать, даже

мысленно. Некоторые из них должны быть там, в облаках, решил он.

43

Фортуна, Марс и Юпитер как минимум. Как еще я мог пройти через столько

гребаных сражений?

Он достиг центрального прохода и посмотрел по обе стороны.

Облегчение охватило его, когда он увидел, что никого нет в живых.

Открытая дверь слева от него, в задней части здания, казалось, означала, что

последний воин сбежал. С такой форой его бы не поймали, но это был не

конец света. Германик не пострадал, и нужно было допросить пленного.

Двух, с болью понял Тулл. Дегмар лежал снаружи. О чем думал бедняга, участвуя в такой безумной авантюре? Ответ был прост, решил Тулл. Жена и

ребенок Дегмара были мертвы, и его семья была в ярости на него за

«сотрудничество» с римлянами. Жизнь со своим племенем не была бы той

идиллией, которую он себе представлял во время плена.

— Брось клинок!

Голова Тулла удивленно повернулась. Из дверного проема, ведущего в

лавку, вышли два легионера с обнаженными мечами. Их раскрасневшиеся

лица и неустойчивая походка подсказали ему, где они были до того, как их

нашел ювелир. Несмотря на то, что они были пьяны, их появление означало, что драка окончена. Тулл запрокинул голову и рассмеялся. — Я не

германский воин!

— Грязь! — крикнул один из них, приближаясь вместе со своим

товарищем. — Угрожаешь нашему наместнику, а?

— Посмотри еще раз! — рявкнул Тулл своим парадным голосом.

Первый солдат моргнул; его спутник узнал Тулла, и его лицо

побледнело. — Это Тулл, — сказал он пьяным театральным шепотом, добавляя с серьезной тяжеловесностью, — герой Тевтобургского леса. — Он

попытался вытянуться по стойке смирно и, покачиваясь из стороны в

сторону, отдал честь.

Первый солдат попытался подражать своему товарищу, но был так зол, что ему пришлось упираться в амфору. Отказавшись от попытки стоять

прямо, он также отсалютовал.

— Примите искренние извинения, господин, — сказал второй

легионер, выглядевший немного более трезвым. «Мы пришли так быстро, как только могли, я и мой товарищ. Купец – старик с седой бородой – велел

нам идти как можно скорее, что жизнь Германика в опасности. Я думаю, придут еще люди, господин, но мы прибыли сюда первыми. Нет смысла

ждать подкрепления, сказал я. Мы нужны Германику. Итак, мы пришли. И

вот мы здесь, господин, — закончил он с застенчивым и более чем горестным

видом. Угрозы старшему офицеру — в пьяном виде или нет — заслуживали

сурового наказания.

— Вы хорошо справились, — сказал Тулл, скрывая улыбку.

44

Пара посмотрела друг на друга неуверенно. — Господин? — спросил

первый.

— Вы были самыми быстрыми и готовы были рисковать жизнью ради

своего наместника. Германик в безопасности, отчасти благодаря тебе.

Назовите мне ваши имена и подразделения, и я позабочусь о том, чтобы вы

были вознаграждены.

Они обменялись еще одним взглядом, удивление смешалось с явным

восторгом. — Спасибо, господин! — ответили они хором.

Тулл узнал их имена и центурии – он был рад узнать, что они оба из

Пятого, его легиона, – и приказал им пойти и связать Дегмара. Их

безучастные выражения лиц не слишком удивили Тулла. Он вздохнул и

сказал — Дайте угадаю. Снаружи нет никакого воина.

— Я пьян, но не слеп, господин, — сказал более трезвый легионер. —

Первым, кого мы увидели, был мертвый продавец за прилавком.

— Он говорит правду, господин. Снаружи никого не было, — добавил

его спутник. — Клянусь нашими жизнями.

— Сукин сын сбежал, — пробормотал Тулл. Дегмар поплатится

жизнью за участие в попытке убийства наместника, и все же небольшая часть

Тулла почувствовала облегчение, что ему удалось уйти. Дегмар заслуживал

смерти за то, что он сделал, но не через пытки, вероятная судьба человека, пойманного в ловушку амфорой.

Приказав двум легионерам поискать воинов, которые еще могут

скрываться в тенях, Тулл отправился на поиски Германика.

К его удивлению, наместник сломал печать на одной из опрокинутых

амфор и потягивал вино из перевернутого шлема. — Ничто так не

возбуждает жажду, как столкновение со смертью, — сказал Германик. —

Хочешь капельку?

— Спасибо, господин. — Беспокойство не покидало Тулла, даже когда

он пил.

На реку Ренус, которую все считали защитой от нападения, больше

нельзя было полагаться.

Племена были так же опасны, как и прежде, возможно, еще опаснее, чем раньше.

45

Глава V

Несколько часов прошли в приятной обстановке. Жареные поросята, приготовленные Малловендом, были сочными и вкусными, и Арминий

продолжил бы есть, если бы позволил его вздутый живот. Спрос на пиво был

высоким, но оно продолжало поступать в изобилии, и, как следствие, настроение в длинном доме стало буйным. По мере того, как мужчины

становились все пьянее, неизбежно должны были вспыхивать драки.

Мрачный мир был восстановлен после того, как Малловенд пригрозил

кастрировать следующего воина, который затеет драку.

Были рассказы, музыка и танцы – Арминий однажды даже вышел на

площадку с вдовой, подбадриваемый Малловендом и другими вождями.

Празднование немного стихло, когда мужчины заснули или, пошатываясь, вернулись в свои дома. Когда столы были убраны, дети уложены спать, а

женщины собрались стайкой у одного из костров, пришло время вождям

поговорить. Малловенд снова ушел, чтобы ответить на зов природы, но по

его возвращении совет должен был начаться.

Арминий был в ярости. Не так уж сильно, но его решимость

воздержаться пошатнулась перед колкими комментариями Герульфа и

колкими взглядами, которые он устремлял на Арминия в течение всего

вечера. Ему удавалось не реагировать, но его жажда стала непреодолимой, и

он проигнорировал попытки Мело заставить его замедлиться. Это не имеет

значения, решил Арминий, полный вновь обретенной уверенности. Дюжина

кружек пива не помешает ему сказать то, что нужно. Его слова упадут, как

семена на благодатную почву. Вожди – более двадцати, из восьми разных

племен – не пришли бы сюда посреди зимы, если бы не хотели сражаться с

Римом под его командованием. Герульф не остановит его, а если попытается, Арминий поставит его на место.

— Доволен собой? — В его ухе раздался неодобрительный голос Мело.

Арминий в ярости повернул голову. — Я таков.

— Ты не должен быть таким. Ты пьян. А еще ты выглядишь так, словно проглотил полный рот кислого молока. — Взгляд Мело метнулся

влево, к Герульфу и обратно. — Это из-за него, да? Этот придурок всю ночь

пялится на тебя.

— У тебя зоркий взгляд, — признал Арминий с грустной улыбкой.

«Это попытка разозлить меня до того, как мы начнем говорить, и это

сработало, будь он проклят».

— Ты не единственный кто пьян, — предупредил Мело. —

Вспыльчивость быстро нарастает, когда у мужчин животы полны пива.

Герульф будет продолжать подкалывать тебя. Он скажет им, что ты хочешь

46

стать первым императором племен или что-то в этом роде. Поймай его

наживку, и ты рискуешь потерять все.

Эта мысль заставила ярость Арминия вскипеть, и он сжал кулаки под

столом. «Почему он не видит. Объединившись, мы сможем победить римлян, но каждое племя в одиночку будет раздавлено римской пятой. Это тоже

непростая задача – армия Германика слишком велика для этого. Я лучший

кандидат в лидеры. Я тот, у кого многолетний опыт борьбы с вражеской

военной машиной. Засада шесть лет назад была моей идеей. Три легиона

были уничтожены, а Вар покончил жизнь самоубийством – из-за меня. Все

это сделал я, а не Малловенд, Ингиомер, Герульф и другие дураки за этим

столом.

— Послушай меня, Арминий из херусков, — сказал Мело, сжав его

запястье стальной хваткой.

— Я...

— Заткнись, — прошипел Мело, перебивая его.

Потрясенный – даже Мело никогда не говорил с ним так, – Арминий

подчинился.

— Если бы шум не был оглушительным и все не были бы пьяны, вы бы

просто разрушили свой союз. Опрометчиво говорить о дураках, когда они

сидят вокруг тебя. — Теперь лицо Мело было прямо перед лицом Арминия.

— Я должен вывести тебя на улицу и засунуть головой в снег, чтобы ты

образумился? Эти люди здесь по собственной воле, а не потому, что они тебе

обязаны. Они тоже хотят уничтожить легионы Германика и навсегда

освободить наши земли от власти Рима. Уговори их правильными словами, и

они пойдут за тобой, как волы за ведром зерна. Оскорби их, поведи себя как

их начальник, и они уйдут, ничего тебе не пообещав. В одночасье твоя армия

сократится до нашей фракции херусков.

— Ингиомер… — начал Арминий.

Мело презрительно фыркнул. — Кровный родственник или нет, но он

не свяжет с тобой свою судьбу, если этого не сделает никто из других. Он

высокомерен, но не глуп. — Голос Мело теперь кипел от ярости. — В

одиночку нас сокрушит Германик, так что тебе придется улыбаться

насмешкам Герульфа и обращать его слова против него. Сделай его тем, в

ком сомневаются другие. Ты можешь это сделать, Арминий?

Потрясенный до ясности в голове, но также и смущенный, Арминий

набросился. — Что ты будешь делать, если я потерплю неудачу? Ты тоже

оставишь меня?

Мело бросил на него испепеляющий взгляд. — Я был с тобой больше

лет, чем я могу припомнить. Мое место рядом с тобой до конца, где бы и

когда бы это ни было. Тем не менее, я предпочел бы, чтобы моя смерть была

47

славной, а не глупой. Наши воины – лучшие бойцы в стране, но они не могут

победить римлян в одиночку. Подумай об этом, прежде чем говорить с

вождями. — Он сел, тяжело дыша.

Арминий молча переварил совет Мело, в то время как вокруг них

продолжалось веселье. В кости играли те, кто еще был достаточно трезв, чтобы считать; другие устраивали соревнования, чтобы узнать, кто выпьет

больше пива. Некоторые мужчины пытались встать на голову и

одновременно осушить чашу. Последовало много веселья, поскольку

попытка за попыткой терпела неудачу. Различные группы воинов

соревновались друг с другом в пении звучного племенного боевого гимна, известного римлянам как барритус. Фальшиво, но столь же громко, как во

время битвы, их голоса поднимались к стропилам огромной, гортанной

волной звука.

— Хорошо? — спросил Мело.

Арминий нахмурился. Ему хотелось выбить все острые коричневые

зубы Мело. Однако сделать это было бы глупо. Вполне вероятно, что он

потерпит неудачу – Мело был трезвее его, – но это также будет плохо

выглядеть и снизит его шансы на победу над вождями. Хуже всего, признал

он себе, что Мело был прав. Во всем. «Будь проклята моя гордость» —

подумал Арминий, чувствуя, как по венам разливается знакомая горечь. Это

всегда грозит моим падением. Его взгляд снова встретился с взглядом Мело.

— Ты прав.

Глубокая морщина на лбу Мело разгладилась; был даже намек на

улыбку. — Ты не мог вынести мысли о том, что окажешься лицом вниз в

куче снега – это то, что заставило тебя образумиться, не так ли?»

— Отвали, собака. — Арминий сильно толкнул Мело локтем. — Как

будто ты можешь вытащить меня наружу и сделать это.

— Я могу это и даже больше, — насмешливо пригрозил Мело, обняв

Арминия за плечи и делая вид, что поднимает его на ноги.

— Я оставил вас двоих всего на мгновение, и вы уже боретесь, как

безбородые мальчишки! — прогремел Малловенд. — Кто одержал верх?

— Я! — в унисон ответили Арминий и Мело, ухмыляясь.

— Боевые слова, оба! — сказал Малловенд, забавляясь. — Хотя я и

хотел бы когда-нибудь увидеть такое состязание, в первую очередь должны