Оружие Кроноса

Глава 6

Таксист высадил их там, где указал Сатана. Как только он уехал, из воздуха сразу же материализовался Хесус, судя по выражению его лица, пребывающий далеко не в лучшем расположении духа, и даже сомнений возникнуть не могло: гостям он отнюдь не рад.

— Буэнос тардес, — мрачно поздоровался он, глядя только на Сатану.

— Привет, Иешуа, — откликнулся тот. — Чего такой кислый? Чем-то недоволен?

— Эль Дьябло, мы с тобой есть союзники в нашем деле, но это в том не меняет ничего, какое я к тебе имею отношение. И я имею жалость, что привожу тебя в дом отца моего.

— Иосифович, ты уж лучше говори по-испански. А то твой русский очень трудно понять.

— Сколько раз я повторять должен, что я не есть Иосифович! Плотник Иосиф есть мой отчим. То есть, был им, а потом перестал, став скончавшимся. А мой отец есть Яхве!

— Не кипятись, Иешуа. Когда у замужней женщины рождается ребёнок, отцом считается её супруг. Даже если они перед этим десять лет не виделись. Что-то изменить может только генетическая экспертиза. Разве вы с Яхве её делали?

— Ты есть последняя скотина, Эль Дьябло, за то, что так сказал!

— Мальчики, не ссорьтесь, пожалуйста, — попросила Ромуальдовна. — Сатана, вы ведёте себя, как ребёнок. Зачем дразните сеньора Хесуса?

— Больше не буду, — пообещал Сатана, нагло улыбаясь.

— Си. Эта мухер говорит правильно. Детский сад. Я извиняю себя.

— Сами вы шухер-мухер! — возмутилась Ромуальдовна. — Не смейте меня называть такими словами!

— Мухер — это по-испански «женщина», — перевёл Дьявол. — Иосифович не то постоянно забывает русские слова, не то прикидывается склеротиком. Я же говорил, что он довольно оригинальный тип.

— Си, я хотел иметь в виду «женщина». И я имею желание не слышать, что Эль Дьябло назвал меня Иосифовичем ещё один раз, сказав, что я больше не буду. Мы больше не имеем времени, потому что надо уже быстро пойти в дом отца моего.

Хесус повёл их к двери дома, довольно большого, но обшарпанного, как и все соседние. Видимо, это был не самый богатый район. Когда он нажал кнопку звонка, дверь сразу же открылась, хотя на пороге никого не было. Хесус жестом предложил следовать за собой и пошёл по длинному коридору. Дверь закрылась сама.

Внутри дом выглядел совсем иначе, можно даже сказать, с вызывающей роскошью. На полу коридора лежал ковёр, в ворсе которого вошедшие утопали по щиколотку, а висящие на стенах гобелены сделали бы честь любому королевскому дворцу. Освещался коридор мягким светом, струящимся с потолка.

Внезапно Хесус повернул налево, раздвинул гобелены и шагнул в образовавшееся подобие двери. Сатана без колебаний сделал то же самое, и супругам ничего не оставалось, как идти следом. Через пару шагов они оказались в почти пустой ярко освещённой комнате, тоже застелённой ковром. Посреди комнаты стоял солидных размеров круглый стол, за которым в удобном кресле расположился очень красивый еврей средних лет и выжидающе глядел на гостей. Чуть поодаль стояло другое кресло, занятое женщиной примерно того же возраста и тоже очень красивой. Оба были одеты подчёркнуто по-домашнему, он — в джинсы и футболку, обтягивающую его рельефную мускулатуру, она — в изящный халатик, подчёркивающий стройность фигуры хозяйки даже когда она сидит.

— Дорогие мои мать и отец! — торжественно произнёс Хесус, сделав шаг вперёд от остальных. — Это есть наши гости. Два из них есть гои, кто живут в России, и они есть такие глупые, которые не понимают другого языка. Я есть говорящий по-русски для них. Дорогие мои гости! Это есть мои предки, и я их имею представить. Это есть Яхве и Мария.

— Что ж, раз вы русские, можете называть нас Яша и Маша, — разрешил хозяин дома. — Сынок, а объясни-ка ты мне, пожалуйста, каким образом сюда попал третий гость?

Сатана тоже шагнул вперёд и произнёс:

— Я сам объясню. Уважаемый Яхве, я прошу у тебя прощения за всё то зло, которое вольно или невольно причинил тебе и твоим близким.

— Вот оно, значит, как, Саня, — задумчиво произнёс Яхве. — Ладно, что поделать? Так тому и быть! Учитывая, что ты с Иешуа сейчас на одной стороне, я дарую своё прощение. А теперь, как рекомендует Святое Писание смертных, мы скромно отпразднуем возвращение моего блудного сына, для чего я собственноручно заколю жирного тельца.

— Разве он ваш сын? — изумилась Ромуальдовна. — Это же не кто-то там, а Сатана!

— Вы не знали, что Саня — мой сын? Как такое может быть? Вы же, я так понимаю, христиане?

— Мы — православные. Ваш сын, который Хесус, говорил, что христиане — это только католики.

— Больше слушайте, что он там говорит. Самим думать надо. Библия для вас священна?

— Да, Господи.

— Вот и читали бы её. В ней же всё написано! Например, вот такое: И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и Сатана. Неужели из этого отрывка не ясно, кто чей сын?

— Мы, вообще-то, Библию не читали, — признался Жора.

— Неудивительно. Большинство тех, кто считает себя христианами, чтением Писания себя не затрудняют. Но не будем о грустном. Раз уж я простил Сане все его злодеяния, мы должны немедленно это отметить. У евреев это принято, и, насколько мне, всеведущему, известно, у русских — тоже. Так что накрываем стол.

— О каких злодеяниях вы говорите? — поинтересовалась Ромуальдовна. — О том, что он вам сорвал еврейское восстание две тысячи лет назад? Или он потом что-то ещё натворил?

— Сорвал восстание? Да мне, по большому счёту, плевать на все восстания людей, вместе взятые! Не удалось одно — если надо, организуем другое. Бессмертным спешить некуда. Нет, потом Саня ничего не натворил. Всё случилось именно тогда, в тридцать четвёртом году от Рождества Христова. Прошу не путать с нашей эрой.

— Разве это не одно и то же?

— Нет. Хотя, конечно, должно совпадать. Но смертные ошиблись на шесть лет, а я поправлять не стал, ибо какая разница? Но я отвлёкся на календари и летоисчисление, которые к сути вопроса отношения не имеют. Значит, Саня вам рассказал, что я его проклял за срыв иудейского восстания? Что ж, он соврал. Не зря его называют Отцом Лжи.

— Я тогда был изрядно пьян, — попытался оправдаться Сатана.

— Опьянение по уголовному кодексу практически всех стран — отягчающее, а не смягчающее обстоятельство. То, что ты им сказал — это беспардонная клевета на меня, не говоря уже о богохульстве.

— Отец, ты мне простил всё. Значит, и клевету с богохульством тоже.

— Да, действительно. Тем более, это сущая мелочь.

— Так что там произошло, в тридцать четвёртом году? — напомнила о себе Ромуальдовна.

— Иешуа должен был вместе со своими апостолами организовать мятеж против римлян. Для этого требовалось всего лишь перебить солдат, которые пришли его арестовывать, дальше бы всё само собой пошло. Однако Саня уговорил брата действовать иначе. Так, чтобы Иешуа на глазах у всех сошёл с креста и начал бойню там, на Голгофе. План отличный, кто бы спорил. Но имел одно слабое место. Иешуа не мог без посторонней помощи сойти с креста.

— Почему?

— Потому что бога распять невозможно. Боги неуязвимы, в нас невозможно вбить гвозди. Вот и пришлось ему на время отказаться от божественности и стать обычным трёхмерным человеком. О том, что он был одновременно и богом, и человеком, никогда не слышали? А снять его с креста как раз и должен был Саня. Так они между собой договорились. Мне, конечно же, ни слова не сказали.

— И не снял? — ахнула Ромуальдовна.

— Более того! Стоял среди зрителей и глумился над умирающим. Если бы Машенька не подоспела, Иешуа бы погиб. Так что тут не срыв какого-то рядового мятежа, а самое настоящее убийство.

— Какое же это убийство, если он остался в живых? — неимоверно удивился Сатана. — Самое большее, потянет на покушение. А если с хорошим адвокатом, вполне могут переквалифицировать на неоказание помощи. Я ведь ничего не делал, просто стоял там и комментировал сложившуюся ситуацию. А мог же, действительно, убить. И вы бы тогда ничего не узнали. Только удивлялись бы, как это римлянам удалось распять неуязвимого бога.

— Си, так и было, — подтвердил Хесус. — Я был висевшим на кресте, а Эль Дьябло был шептавшим «Иисус терпел и всем евреям велел», «Так тебе и надо, наслаждайся теперь, мазохист проклятый», и при этом был ещё противно хихикавшим.

— Не ври, Иосифович! Это я — Отец Лжи. Мне — можно, тебе — запрещено. Как ты мог слышать мой шёпот с такой дистанции? Только не говори, пожалуйста, что висел на распятии и читал у меня по губам. И вообще, ты не забыл, что милейший Леопольд фон Захер-Мазох родился аж в девятнадцатом веке? Подумай сам, мог ли я шептать слово «мазохист» за полторы тысячи лет до его появления? И вообще, нельзя же быть таким злопамятным, Иосифович!

— Две тысячи лет тому прошло, а ты, Эль Дьябло, есть неизменный. Сейчас ты полюбил говорить на меня «Иосифович», что я есть бастардо. Я хочу оставаться злопамятным. А для нашего дела мы есть союзники.

— Как я понимаю, все предварительные вопросы мы решили, — подытожил Яхве. — А раз так, уважаемые гости, идите, умойтесь с дороги, а потом — милости прошу за стол, на праздничный ужин! И имейте в виду: сегодня — никаких разговоров о делах. По крайней мере, я вести такие беседы не намерен. Обсудим их завтра, ибо утро вечера мудренее, как выражаются наши русские православные друзья.

Сразу же выяснилось, что Яхве, говоря о собственноручно зарезанном телёнке, выражался сугубо метафорически. Ни одно из блюд, поданных на ужин, телятины не содержало, но, несмотря на это, все они отличались отменным вкусом. Ромуальдовна, находясь под впечатлением, попросила у Марии рецепты, но та была вынуждена её огорчить: в этом доме никогда не готовили, а еда доставлялась из лучших ресторанов мира. Точнее, воровалась, как не преминул уточнить Сатана, и ему никто не возразил.

Вино, раздобываемое аналогичным способом, тоже было отменным. Ромуальдовна и, особенно, Жора активно его употребляли, проигнорировав просьбу Сатаны на спиртное не налегать, дабы до свинского состояния не упиться. Хесус молча поглощал пищу, сохраняя на лице мрачное выражение, всем своим видом давая понять, что он на этой вечеринке находится вынужденно, только ради дела, и ни малейшего удовольствия не получает.

Яхве старательно делал вид, что не замечает ни его отвратительного настроения, ни нетерпения Сатаны, который очень хотел узнать, какой же именно магии боится Женя, и совсем не хотел тратить время на пустую болтовню. Но Князя Тьмы о его предпочтениях никто не спрашивал. Мария улыбалась, глядя на то, как он злится, а слова мужа практически полностью пропускала мимо ушей, ведь за две тысячи лет все его рассказы она наверняка слышала неоднократно.

Речь за столом шла исключительно о евреях, говорил в основном Яхве, а Сатана время от времени вставлял реплики, дабы соблюсти вежливость и не настраивать отца против себя безразличием к интересующей того теме.

— Я долго, очень долго занимался развитием этого народа, — рассказывал Яхве, размахивая в такт своим словам индюшачьей ножкой, от которой время от времени откусывал маленькие кусочки. — Я дал им закон талиона и добился его исполнения, это при том, что они на тот момент вообще не имели представления, что такое закон и зачем его нужно исполнять. Я изложил им, как устроен мир, разумеется, на том уровне, который был им доступен. Дабы улучшить породу, я много раз вливал в это племя свою кровь.

— В смысле, сперму, — снова уточнил Сатана.

— Саня, сынок, ну не при дамах же так выражаться! Тем более, эти слова можно назвать синонимами. Вот, например, ты и Иешуа — единокровные братья, а не единосперменные.

— А что ты ещё им вливал, кроме своей так называемой крови и туманно изложенных научных знаний?

— Собственную мощь. Я им помогал выиграть множество сражений. Например, обрушил стены Иерихона.

— Мне казалось, что это я их обрушил, — возразил Сатана.

— Да, ты, но по моей просьбе. А вот знаменитый поединок Давида с Голиафом без моего участия не обошёлся. Пацан запустил камень из своей пращи далеко мимо цели, и мне пришлось разбираться с тем великаном самому. Вмешиваться приходилось часто. Евреи постоянно затевали какие-то невероятные авантюры, из которых трёхмерным людям вообще невозможно выкрутиться. Приходилось спасать, иначе вся моя многовековая работа — псу под хвост. И вот я увидел, что всё это без толку. Евреи остановились в развитии. И тогда я решил устроить так, чтобы их разогнали по всему миру. Ради этого и было организовано то восстание, которое ты сорвал.

— Да ладно! Ты меня уже простил, помнишь?

— Помню, — подтвердил Яхве. — В конце концов, я реализовал свой план с задержкой всего на каких-то там тридцать лет. И вот тогда у евреев вновь начался прогресс. А знаешь, почему?

— Конечно. Естественный отбор. Сэр Чарльз Дарвин очень доступно это изложил.

— Вот именно! А потом, уже в двадцатом веке, мне показалось, что пора восстанавливать Израиль. Но тут обнаружилось, что евреи отнюдь не хотят покидать сытую Европу и перебираться в пустыню. Уговорить их не удалось. Следует отметить, что они упрямы, как ослы. Пришлось должным образом воспитать Гитлера, организовать приход нацистов к власти, затем — Холокост, и, как видите, государство Израиль вновь на карте. Как по мне, блестящее завершение комбинации.

— Сам себя не похвалишь — весь день ходишь, как оплёванный, — прокомментировал Сатана.

— Сынок, ну зачем ты так? Я, как раз, отлично вижу, что далеко не всё у меня вышло идеально. У меня есть некоторые соображения о том, что надо делать с евреями сейчас.

— Да кому они, на хрен, нужны? — высказалась Ромуальдовна, уже окончательно упившаяся.

— Мои соображения никому не нужны? — растерялся Яхве.

— Нет, я о жидах. Кому они нужны? Даже сами себя терпят с трудом! — в этом месте она расхохоталась, как будто произнесла нечто неимоверно смешное.

— Вообще-то, они нужны мне. Ещё они очень нужны России, — Яхве тоже развеселился. — Без них Российской Федерации — каюк.

— Это зачем нужны? — удивился Жора, пьяный отнюдь не меньше, чем его супруга. — И почему каюк?

— Как это зачем? А кого вам ещё обвинять во всех своих бедах?

— Америку, конечно.

— Ну, хорошо. А что же тогда, по-вашему, нужно делать, спасая Россию?

Над этим вопросом Жора глубоко задумался и потому надолго замолчал.

— Надо бить жидов! — догадалась вместо него Ромуальдовна и весьма этому обрадовалась.

— Ну, вот и определились, кому и зачем нужны евреи, — усмехнувшись, подбил итоги плодотворной дискуссии Яхве. — А теперь я расскажу, что собираюсь делать с ними дальше.

— Разобрались же только что — бить их надо, — напомнил Жора. — Россию спасать!

— Спасение России в мои планы не входит, — заявил Яхве. — Тем более, такими методами.

Ромуальдовна попыталась отпить вина из бокала, но её организм принимать дополнительную порцию спиртного категорически отказывался. Смирившись с досадной неприятностью, она расслабленно откинулась на спинку стула и зажгла сигарету.

— Здесь, вообще-то, не курят, — сообщил ей Сатана.

— На женщин это не распространяется, — заплетающимся языком возразила она, стукнула ладонью по столу и стряхнула пепел в его тарелку.

— Великолепная идея, — одобрила Мария и тоже достала сигареты и зажигалку, но, в отличие от Ромуальдовны, из воздуха. — Я, пожалуй, составлю компанию нашей замечательной гостье.

— Маша, ты же бросила, — напомнил Яхве.

— Да, было дело. Теперь придётся бросать ещё раз.

— Уважаемая Маша бессмертна, и её здоровью курение не повредит. А вы, милейшая Ромуальдовна, курите побольше, не ограничивайте себя, — порекомендовал Сатана.

Жора, на минутку задремавший, открыл глаза и громко воскликнул:

— Надо же, богородица с сигаретой! А вам идёт!

— Терпеть не могу, когда меня называют богородицей, — поморщилась Мария. — Звучит, как профессия. А я ведь родила всего-навсего одного бога. И вообще, не нужно обо мне судить по Евангелиям. Даже если считать, что их авторы описали меня абсолютно правильно, за две тысячи лет я стала совсем другой. Как говорится, времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.

— А что, Машка, это идея! — обрадовался непонятно чему Жора. — Подумай сама, какой из Хесуса бог? Давай я тебе другого бога настрогаю, получше этого. Или двоих. Ты, конечно, жидовка, но это ничего. Я и негритянку могу, лишь бы человек был хороший.

— Ах, ты ж пьяная свинья! — завизжала Ромуальдовна. — При мне к другой бабе пристаёшь! Да я ей глаза выцарапаю, чтоб на чужих мужей не заглядывалась!

— В одном с милейшей Ромуальдовной невозможно не согласиться, — отметил Сатана. — Перед нами самые настоящие свиньи. Что за ужином в еврейской семье однозначно следует признать не вполне кошерным.

— Что ты сказал? — возмутилась женщина. — Жора! Ты слышал? Этот гад назвал меня свиньёй!

— Убью скотину! — пообещал Жора. — За любимую жену любого прикончу, хоть чёрта, хоть бога, мне по хрену!

— К сожалению, уважаемый Георгий Борисович, ваши слова не вполне соответствуют истине, — вздохнул Сатана. — Прикончить бога вам не по силам. Будь иначе, мы бы уже давно решили проблему с милейшим Евгением Викторовичем.

— Я же просил — за ужином ни слова о делах! — напомнил Яхве.

— Извини, отец. Молчу.

— Жора, так ты собираешься защищать мою честь? — Ромуальдовна толкнула вновь задремавшего мужа локтем в рёбра.

— Конечно, дорогая, — успокоил её супруг. — Я тут сейчас всех поубиваю! — пообещал он, положил голову на стол и громко захрапел.

— Некому защитить слабую женщину, — заплакала слабая женщина.

Она положила руки на стол, уткнулась в них лицом и в таком виде содрогалась от рыданий, которые продолжались примерно с полминуты, пока обиженная на весь мир дама не уснула.

— Саня, забери у неё сигарету! — распорядился Яхве. — А то эта красавица нам весь дом спалит. Только пожара мне тут и не хватало. Эти двое, стало быть, твои друзья? Что ж, скажи мне, кто твой друг, ну и так далее.

— Да уж, товарищи у меня ещё те, — согласился Сатана. — Особенно этот воин, готовый перебить всех присутствующих. Как верно отметила его боевая подруга, он самая настоящая свинья, что ввиду абсолютной очевидности не требует доказательств. Не зря немцы в войну называли их не иначе, чем русскими свиньями.

— Сынок, тебе напомнить, кто в той войне оказался лучшими воинами? Истинные арийцы или те, кого они считали свиньями?

— Это верно, — согласился Сатана. — В конечном итоге, всё определяет результат. Или его отсутствие.

— А мне русские нравятся, — заявила Мария. — Милые, общительные люди. Немного наивные, но это не такое плохое качество. Вот, например, в России на пояс богородицы пришло полюбоваться три миллиона человек. Хоть само слово «богородица» мне противно.

— Маша, это же на самом деле был не твой пояс, — напомнил Яхве.

— Какая разница? Он действует точно так же, как и мой, не хуже и не лучше. То есть, никак не действует. Главное — это искренняя вера в нас, а не разнообразные пояса или плащаницы, неважно, чьи они на самом деле.

— Я есть непонимающий, — впервые за весь вечер высказался Хесус. — Если эти православные люди есть спящие, почему мы есть обязанные говорить их языком?

Жаркое ближневосточное солнце только показало свой краешек из-за горизонта, когда Сатана зашёл в комнату, служившую в доме Яхве столовой. Помещение это он посетил, дабы разбудить оставленных тут на ночь смертных, поскольку завтракать, по заведенному обычаю, предстояло рано, а стол с утренней трапезой требовалось ещё накрыть. К удивлению Князя Тьмы, Жора и Ромуальдовна уже не спали за столом, а лежали обнажёнными на мягком ковре и курили, используя в качестве пепельницы антикварную фарфоровую тарелку стоимостью в несколько годовых бюджетов небольшой страны. На появление Сатаны супруги никак не отреагировали.

— Я безмерно удивлён, — признался он. — Мне казалось, достопочтенные, что если вас не беспокоить, то вы проспите мордами в салат до самого полудня. Тем не менее, солнце ещё не встало, а вы уже бодрствуете.

— Мы вчера рано легли, — пояснила Ромуальдовна. — Очень уж устали прошлым вечером.

— Да, вы молодцы. Славно поработали и чудесно отдохнули. А ещё мне интересно вот что. Оставляя вас спящими, я у обоих изъял зажигалки, дабы вы не устроили пожар. Однако вам каким-то образом удалось добыть огонь. Неужели трением? Я даже стесняюсь предположить, чем и обо что вы тёрлись.

— Каким ещё трением? На столе лежала чья-то зажигалка.

— Понятно. Видимо, её оставила уважаемая Маша. Вот так моя предусмотрительность оказалась бесполезной по причине чьей-то небрежности. Впрочем, раз вы дом не сожгли, то и говорить не о чем. Так что вставайте, одевайтесь и приводите себя в порядок. Умойтесь и обязательно почистите зубы, а то у вас изо рта пахнет, простите за выражение, не то помойкой, не то канализацией. Хорошо хоть, что никого из вас не стошнило на ковёр.

— Да что мы, дети малые, чтобы блевать после вечеринки? — обиделся Жора.

— Нет, милейший Георгий Борисович, вы никоим образом не ребёнок. Маленький мальчик никогда бы не предложил хозяйке дома настрогать ей детишек прямо в присутствии её мужа и собственной жены. Я не в силах понять, как вам вообще такое в голову смогло взбрести? Это же не кто-то там, а Пресвятая Дева и всемогущий Господь!

— Да ладно, Сатана, не ругайтесь, — попросила Ромуальдовна. — Ну, выпили чуток, немного пошутили, и всё. Никого не побили, мебель не поломали, какие претензии?

— Никаких, — развёл руками Князь Тьмы. — Говорю же, вы — молодцы. А теперь точно так же, по-молодецки, извольте привести себя в вид, подобающий для утренней трапезы. На ней, если я правильно понял отца, уважаемый Яхве сообщит нам требуемую информацию, и мы сможем продолжить наш изрядно затянувшийся квест.

— Вы так и нам не объяснили, что значит это слово.

— Очень вас прошу, достопочтенные, не заговаривать мне зубы. Вам надлежит незамедлительно проследовать в ванную и приступить к утренней гигиене.

— К чему приступить? — не понял Жора.

— Вижу, по-человечески вы не понимаете, — расстроился Сатана. — Встать, одеться, оправиться, умыться, почистить зубы! — неожиданно рявкнул он настолько громко, что зазвенели хрустальные подвески люстры. — Быстро! Бегом, я сказал!

Когда супруги вернулись, приведя себя в более-менее пристойный вид, стол уже был накрыт, но к завтраку никто не приступал, ждали их.

— Присаживайтесь, уважаемые, — радушно улыбаясь, предложила им Мария. — Приятного аппетита!

— Спасибо, вам того же, — вежливо откликнулась Ромуальдовна.

— Как вам спалось?

— Чудесно. Хотя я считала, что гостям обычно предлагают кровать, но на ковре оказалось тоже неплохо. А вам?

— Спасибо, замечательно.

— Мне с Ромуальдовной было хорошо, — заявил Жора. — Вам, Мария, с мужем тоже понравилось. Наверно, и Хесус с Сатаной тоже нормально провели ночь.

— Что вы имеете в виду, милейший? — ледяным тоном поинтересовался Сатана.

— Это есть клевета, — возмутился Хесус одновременно с ним. — Я не есть содомит!

— Чего он не есть? — не поняла Ромуальдовна.

— Он говорит, что не гомосексуалист, — перевёл Яхве.

— Я не говорил, что они гомосеки, — перепугался Жора. — Просто подумал, что они хорошо спали, и всё.

— Можно нам по бутылочке пива? — попросила Ромуальдовна, уводя разговор от опасной темы.

— Обойдётесь, — буркнул Сатана. — Побудьте для разнообразия трезвыми. Вдруг вас развезёт, а повторение вчерашнего концерта нам совсем ни к чему.

— Да, действительно, — согласился с ним Яхве. — Как говорится, делу — время, потехе час. Час потехи наши дорогие гости вчера обеспечили, пришло время серьёзных дел. Сынок, я так понял, что ты хочешь меня о чём-нибудь спросить? Что ж, спрашивай.

— Отец, я думаю, ты знаешь, что на арену вышел новый бог, некий Евгений Викторович.

— Да, я даже с ним знаком. Он недавно был у меня в гостях. Кстати, вёл он себя не в пример более прилично, чем твои друзья.

— Зато он пытается устроить третью мировую войну.

— Мне и это известно. Он считает, что дело ограничится уничтожением США. Но я согласен с тобой, это будет полномасштабная ядерная война. Ты хочешь узнать у меня, как можно предотвратить такой исход?

— Да, именно это, — подтвердил Сатана.

— Я пытался убедить юношу остановить афёру, но он уверен в своей правоте и меня не слушает. Если хочешь избежать войны, парня придётся убить.

— Весь вопрос в том, как это сделать. Можно ли вообще убить бессмертного бога?

— Можно, Саня. Я же тебе когда-то рассказывал об оружии Кроноса.

— Кронос давно мёртв, и его оружие утрачено.

— Да, так и есть. Но Кронос мог убивать богов, значит, боги всё-таки уязвимы.

— Теоретически — да, но ведь я не могу воспользоваться этой штукой. И что мне делать?

— Ничего, сынок. Тебе нечем остановить Женю. Смирись!

— Отец, помоги мне. Хесус, как видишь, на моей стороне, хотя ты знаешь, какие между нами отношения. Почему бы и тебе не поучаствовать в спасении мира?

— Потому, что никакого моего интереса в этом нет.

— Подожди! Ты плотно занимаешься евреями. В США их полно. Тебе на них наплевать?

— Да. Там ненастоящие евреи. Настоящие — в Израиле.

— Но США — союзник Израиля. Без Америки арабы и прочие магометане его сметут. Ведь если к делу подключатся такие страны, как Саудовская Аравия, а без США они именно так и поступят, у евреев шансов нет.

— Израиль должен научиться противостоять врагам самостоятельно, без посторонней помощи. Уверен, израильтяне справятся.

— А если нет? Пойдут насмарку все твои труды.

— Должны справиться. В случае же неудачи мне придётся вспомнить, что я не только Яша, а ещё и Алик.

— В каком смысле?

— В смысле Аллах. Бог, в том числе, и арабов. Я думаю, ты узнал от меня всё, что мог. Ну, что ж, вот тебе бог, — он ударил себя кулаком в грудь, — а вот порог. До свидания, сынок. Надеюсь, теперь ты будешь навещать нас почаще.

В дом Яхве гости пришли с пустыми руками, поэтому для того, чтобы его покинуть, долгих сборов не потребовалось. Хесус, закрывая за ними дверь, состроил печальную мину и беспомощно развёл руками в знак того, что он сделал всё возможное. Сатана в ответ досадливо махнул рукой, показывая, что если успех не достигнут, то объём затраченных усилий никому не интересен.

Прямо перед крыльцом Князь Тьмы церемонно поцеловал руку Ромуальдовне, затем отвесил поклон Жоре, буркнул «До свидания, а лучше прощайте!», повернулся и быстро зашагал по улице. Жора бросился его догонять, он жалобно звал Сатану и пытался остановить его, схватив за руку, но ничего не получалось — Жорины ладони почему-то всякий раз сжимали только воздух. Попытка сделать подножку не удалась точно так же. Сатана шёл, не снижая темпа, и на безуспешные потуги своего клеврета внимания не обращал.

К своему огромному сожалению, Ромуальдовна с такой же скоростью ни идти, ни бежать не могла, мешали высоченные каблуки. Умом она понимала, что Жора всё делает правильно, сейчас важнее всего не отстать от Сатаны, но сам факт, что супруг бросил её одну на улицах городка, населённого евреями, вызывал у женщины бурные эмоции, самой сильной из которых была ненависть к мужу. Держать эмоции в себе Ромуальдовна не собиралась, и они выходили наружу потоком омерзительных ругательств. Услышав их, понимающие по-русски прохожие разбегались подобно перепуганным тараканам.

Но ругательствами делу не поможешь. Женщине пришлось разуться и догонять удаляющихся мужчин босиком, держа босоножки в руках. Теперь прохожие от неё не шарахались, а только провожали недоумевающими взглядами. Жору и Сатану она настигла, изрядно запыхавшись.

— Сатана, почему вы от нас убегаете? — плача, вопросила она из последних сил.

— Я ни от кого не убегаю, — бесстрастно ответствовал Князь Тьмы, ничуть не снижая темпа ходьбы. — Иду по своим делам, вот и всё. Понять не могу, зачем вы за мной гонитесь?

— Но мы же — одна команда! У нас миссия, вы сами говорили.

— Мы были одной командой. Употребляйте, пожалуйста, правильное глагольное время. Но с тех пор, как выяснилось, что миссия невыполнима, я — сам по себе, а вы — как хотите. Мир спасти невозможно, мы потерпели полный и окончательный провал. Не понимаю, чего вы ещё от меня хотите.

— Не бросайте нас здесь, пожалуйста, среди жидов!

— Покричите это слово погромче. Тут немало народа, понимающего по-русски. У вас будет прекрасный шанс испытать на себе суд Линча в ближневосточном варианте. Здесь это мероприятие принято проводить с помощью побивания камнями. С удовольствием понаблюдаю, как это будет происходить.

— Некрасиво поступаете, Сатана, — вступил в беседу Жора, который долго думал, как убедить Князя Тьмы сменить гнев на милость, и эта фраза оказалась лучшей из того, что пришло ему в голову.

— Зато вы — просто красавчики! Да вы за один вчерашний день натворили столько, что вас убить, и то мало! Обзывать евреев нехорошими словами — красиво? Нажраться в стельку в доме Господа своего — красиво? Стряхивать пепел мне в тарелку — вершина культуры? Эстеты хреновы! И после этого они меня ещё в чём-то упрекают!

— Зато не наблевали, — припомнил Жора свой благой поступок.

— Молодцы! Это настоящий подвиг. Я похлопочу, чтобы вас за это наградили званием Героев России. Желательно посмертно. Но это потом. А сейчас я спешу. Путь мой лежит в дополнительные измерения, а вы, если хотите, следуйте за мной.

— Мы же не сможем!

— Это печально. Но помочь ничем не могу.

— Сатана, миленький, отправьте нас домой, пожалуйста! — жалобно попросила Ромуальдовна, продолжая заливаться слезами. — Вам же это ничего не стоит! Просто дайте денег на билеты, и всё!

— Зачем вам в Россию? Через несколько дней её уничтожат. По крайней мере, её европейскую часть. А здесь, милейшая Ромуальдовна, вы сможете с успехом заниматься проституцией, как вам рекомендовал страж границы в аэропорту. У этих ребят глаз намётанный, ошибаются они крайне редко. А потом, когда арабы Израиль сметут, вы попадёте к ним в рабство. Рифма хорошая для стихов: «раб — араб». А жить вы будете в серале. Тоже замечательное слово для говорящих по-русски.

— Что оно значит?

— Примерно то же, что и гарем. Вы там будете наложницей, а милейший Георгий Борисович — охранником, или секьюрити, как принято говорить в России. Арабы же почему-то называют эту должность «евнух».

Тем временем светлую голову Жоры посетила ещё одна умная мысль. Он догадался, как остановить Сатану. Правда, было совсем не понятно, что делать дальше, но главное, как говорится, ввязаться в бой, а дальше видно будет.

— Сатана, а в честь чего паника? Откуда вы взяли, что наша миссия провалена? — поинтересовался он.

Князь Тьмы резко затормозил, и супруги больно врезались в его спину. Ромуальдовна с досады ударила его по затылку сразу двумя каблуками своих босоножек, которые продолжала держать в руках, но Сатана ничего не заметил.

— Да, хороший вопрос, — признал он. — Но мой ответ вас не порадует. Единственное оружие, способное остановить милейшего Евгения Викторовича, это то, которым пользовался Кронос.

— Давно хотел спросить, кто он такой, — сообщил Жора.

— Правильно делали, что не спрашивали. И сейчас не надо было, потому что это неважно. Уже давным-давно Кронос мёртв, а об его оружии никто не слышал. Более того, забыто даже, что это за оружие. В общем, нам оно недоступно, а раз так, то нашей миссии конец. Счастливо оставаться!

— Нет уж, погодите! — потребовала Ромуальдовна. — Вы нас бросаете, потому что миссия провалена. Значит, миссия не провалена. Оружие Кроноса существует.

— Блестящий образчик женской логики, — похвалил её Сатана. — Мне так хочется, следовательно, так и есть. Неубедительно, милейшая. Или докажите мне своё утверждение нормальным способом, или мы расстаёмся здесь и сейчас.

— Да это же очевидно! — уверенно заявила женщина, хотя на самом деле особой уверенности не чувствовала.

— Мне — нет. Позвольте откланяться!

— Не позволю! Сначала выслушайте! Женя боится какой-то магии, вы сами говорили.

— Говорил, и что?

— Единственное, что опасно для таких, как вы и он, это оружие Кроноса, верно?

— Верно. Уважаемый Евгений Викторович боится оружия Кроноса. Что это нам даёт?

— Узнав об этой штуке, Женя бежит за советом к Господу. Но и после встречи с ним продолжает бояться.

— Это откуда известно? — скептически поинтересовался Сатана.

— Вы же сказали «боится», а не «боялся».

— Тонкое наблюдение. Это сказала драгоценнейшая матушка нашего Евгения Викторовича. Её слова подслушал уважаемый Елубай Нуртасович, и в меру своего разумения передал их мне. Слышали о таком понятии, как испорченный телефон? Неужели в наших условиях можно полагаться на время глаголов? К тому же, если вы правы, получается, что отец мне соврал.

— Прекрасный образчик женской логики, — отметил Жора. — Мне не нравится, значит, этого нет.

— Браво, Георгий Борисович! Вы интеллектуально растёте прямо на глазах. Может, вы и докажете, что отец мой лгал мне в глаза?

— Да запросто! Вот вы говорили, что для вас люди — как мыши. Я и представил, что я — очкастый ботан, и дрессирую мышей. А для Господа нашего вместо мышей — жиды. Ой, простите! Евреи, конечно же. И он их тоже дрессирует по-всякому.

— Представил вашу бродячую труппу, — криво усмехнулся Сатана. — Гвоздь программы! На арене дрессированные хищники: мыши и евреи! Дрессировщики — народные и заслуженные артисты России и Израиля Георгий Борисович…

— Я же серьёзно, — обиделся Жора.

— Хорошо, продолжайте.

— Ну, вот мы с Господом дрессируем каждый своих, и тут приходит ко мне Бабай, а к нему — Женя, и говорят: «Мы сейчас ваших зверушек того, потравим немного». Я говорю Бабаю: «Да пошёл ты! Это мои мыши, я с ними долго возился!». А господь почему-то говорит Жене: «Та делай, что хочешь! Я займусь другой породой мышей, арабской!».

— С чего вы взяли, что отец ему так и сказал?

— А с того, что если бы он хотел остановить Женьку, то расписал бы вам весь свой базар с ним. А он вместо этого вас, считай, выгнал из своего дома. Ну, и нас заодно.

— Правдоподобно. Ну, а почему он так себя повёл? Есть идеи?

— Конечно. Вы только не обижайтесь. Понимаете, если моих мышей захочет потравить Ромуальдовна, то ей можно. Потому что она мне дороже сотни мышей. А может, даже тысячи. Выходит, Женька для вашего батюшки то самое, что для меня Ромуальдовна.

— Вы намекаете, что мой отец — содомит?

— Ну да. Он и Женька друг друга того, в манделу.

— Георгий Борисович! Вы хоть понимаете, какое на наших глазах свершается невообразимое чудо, что после подобных инсинуаций вы до сих пор живы?

— После чего?

— После высказанных вами глупостей! Кстати, чтоб вы знали, Мандела — это не то, что вы думаете! Это человек с такой фамилией!

— Бедняга! Как вообще жить русскому человеку, если он для всех Мандела?

— Мандела — не русский.

— А кто? Жид, что ли? То есть, этот, еврей?

— Вы неисправимы, Георгий Борисович! А Мандела — негр.

— Вот же не повезло человеку. Мало того, что фамилия ужасная, так ещё и негр. Но вы тему-то нашего базара не забалтывайте. Ну, пусть не в манделу, а в попу. Что это меняет?

— Мой отец — не содомит! Более того, он ненавидит содомитов.

— Знаешь, противный, все ярые гомофобы, вроде твоего папашки — латентные геи, — неожиданно вмешался в беседу проходивший мимо молодой израильтянин с ярко накрашенными губами и тенями на веках. — Это ещё Фрейд доказал.

— Вали отсюда, гомосятина! — заорал разъярённый Сатана. — Мало мне русских полудурков, так ещё и жиды на улицах пристают!

— Ты, видать, тоже латентный. Пока. Чмоки-чмоки! — нежно улыбнулся ему еврей нетрадиционной ориентации и зашагал своей дорогой.

— А нам говорили, что слово «жиды» употреблять нельзя, — напомнила Ромуальдовна.

— Нельзя, — согласился Сатана. — Я погорячился.

— А латентные — это куда? — поинтересовался Жора.

— Ребята, вы меня в гроб загоните. До суицида доведёте. И оружие Кроноса не понадобится. Ладно, раз тут по улицам шляется подобная публика, лучше продолжить наш разговор в уютном номере какой-нибудь гостиницы. Тут неподалёку есть весьма неплохая. Только вы, милейшая Ромуальдовна, будьте любезны обуться. А то отель солидный, босоту туда не пускают.