Оружие Кроноса

Глава 9

Поведение супруги Жору даже не разозлило, а разъярило. Уведя Ромуальдовну в другую комнату, он высказал ей кое-что из того, что о ней думает в настоящий момент, причём самым нейтральным словом в этом длинном высказывании было прилагательное «продажная», если, разумеется, не учитывать предлогов. Женщина, чувствуя, что он в чём-то отчасти прав, молчала, глядя на него невинными глазами, заискивающе улыбалась и нежно прижимала к сердцу, точнее, к левой груди, заветную пару синих туфель.

Однако, невзирая на то, оправдан ли гнев мужа или нет, слушать его излияния ей было неприятно. Поскольку ответить было нечего, она решила немного поплакать. Жора, уже давно знающий цену женским слезам, ругаться не прекратил, и Ромуальдовне пришлось пойти на крайние меры. Небрежным жестом она бросила на пол туфли раздора, слёзы её мгновенно высохли, а Жора внезапно заметил, что говорить больше не может, поскольку его рот накрепко запечатан поцелуем. Он понял, что семейный конфликт уверенно переведен в сексуальную плоскость, хотя сам, возникни вдруг такая необходимость, описал бы эту ситуацию гораздо более грубыми словами.

Затем отношения супругов прошли через несколько всё более вялых ссор, чередующихся примирениями, тоже с течением времени постепенно теряющими страсть. Когда, наконец, у них не осталось сил ни ссориться, ни мириться, они благопристойно заснули. Однако долго почивать им не довелось. Услышав «Рота, подъём!», Жора вскочил, как ошпаренный, но сразу же понял, что находится он не в казарме, а в номере люкс роскошной лондонской гостиницы.

— Какого чёрта? — заорал он.

— Чёрт тут один, а именно — ваш покорный слуга, — невозмутимо пояснил ему Сатана. — Я пришёл пригласить вас на совещание, которое состоится в номере, занимаемом милейшим Елубаем Нуртасовичем, и начнётся через пятнадцать минут.

— Да вы с ума сошли! Глухая ночь! Какое ещё совещание?

— Моё душевное здоровье мы обсуждать не будем. Полагаю, вы некомпетентны в вопросах психиатрии. Совещание — экстренное. Ночь, действительно, несколько глуховата, по местному времени сейчас около трёх пополуночи, однако раз уж вы связались с Князем Тьмы, будьте готовы иногда вести и ночной образ жизни. Ноблесс оближ, или, чтобы вам было понятно, положение обязывает. К тому же, зачем привязываться к местному часовому поясу? В Москве сейчас даже полуночи нет, детское время, как говорится. Или для вас, граждан Израиля, предпочтительнее часовой пояс Иерусалима?

— Да что вы мне лапшу на уши вешаете? В России на три часа больше, а не меньше! Что я, Лигу Чемпионов не смотрю? У нас их показывают почти в одиннадцать, а у них — в восемь!

— Может, и ошибся, — улыбаясь, признал Сатана. — Тогда в Москве сейчас шесть утра. Стало быть, вам самое время вставать и заниматься делами. А они у нас довольно скорбные. Кстати, любопытно было бы узнать, любезный Абрам Альбертович, что вы такое сделали с милейшей Сарой Ромуальдовной? Она безмятежно спит, несмотря на то, что вы изволите громко кричать, подобно грешной душе в котлах Преисподней.

— Мы тут немного поспорили, — смущённо объяснил Жора. — Ну и, как говорится, слово за слово, и так далее.

— Странно. Следы побоев на её лице отсутствуют. Стало быть, ваш спор не был очень уж жарким. Впрочем, это ваши семейные дела, меня они не касаются. Естественно, до тех пор, пока не мешают нашей миссии. Короче говоря, я вас жду в указанном месте в указанное время.

Разумеется, в оговорённые пятнадцать минут супруги не уложились, уж очень долго Ромуальдовна наносила на лицо косметику (Жора неизменно называл её боевой раскраской, не обращая внимания на неудовольствие жены). Но Сатана по каким-то причинам предпочёл опоздания не заметить.

— Заходите, достопочтенные, присаживайтесь, — пригласил он. — Этот номер занимает уважаемый Елубай Нуртасович, но он любезно позволил мне на время нашего совещания исполнять роль хозяина. Вижу, милейшая Сара Ромуальдовна, что прачечная отеля великолепно привела в порядок вашу прежнюю одежду, и вы предпочли облачиться в неё, пренебрегши платьем и туфлями, кои я имел честь вам подарить.

— Мне так привычнее, — пояснила Ромуальдовна. — Тем более, платье немного помялось, когда я его снимала перед сном.

— Это, как раз, нормально. Удивительно другое. Ещё вчерашним вечером вы с жаром заявляли, что босоножки с чулками не сочетаются ни при каких обстоятельствах. По крайней мере, на женщине, обладающей хотя бы зачатками вкуса. И что же я в данный момент наблюдаю на ваших прелестных ножках? Успокойте меня, пожалуйста, уж не галлюцинация ли у меня перед глазами, вызванная переутомлением от общения с вами и вашим уважаемым супругом?

— Что тут такого? Мне захотелось надеть чулочки, вот и всё!

— Если исключить фактор холодной погоды, чулки дамочками надеваются всего в двух случаях — когда ноги не хочется брить или когда их не хочется мыть. Насколько помню, в Израиле вас заставили помыться, поэтому второй вариант уверенно отвергаем.

— Воистину, Шайтан, вы являетесь выдающимся специалистом по части женской психологии, — почтительно произнёс Елубай. — Я преклоняюсь перед вашей непостижимой мудростью.

Сатана подозрительно на него посмотрел, пытаясь определить, говорил ли его клеврет серьёзно или с иронией. Определить не удалось, потому Князь Тьмы предпочёл промолчать.

— Вы разбудили нас в три часа ночи, чтобы обсудить ноги моей жены? — мрачно поинтересовался Жора. — Вы, часом, не оборзели?

— Очень уместное замечание, милейший Абрам Альбертович! — одобрил Сатана. — Итак, дама и господа, ближе к делу. После вчерашнего обсуждения мне показалось, что наша миссия окончательно провалена. Выяснилось, что мы не знаем, как заклятие завлечения работает при переводе прозаического текста на другой язык, и каким образом произносящий заклятие смерти избегает действия своего заклятия. Я уже собирался свернуть операцию и заняться текущими делами, коих у меня накопилось более чем достаточно, а вам предоставить возможность действовать по собственному усмотрению. Однако, хотя ответов на перечисленные два вопроса у меня до сих пор нет, в последний момент я вспомнил одно обстоятельство, которому в то время не придал должного значения.

— А покороче нельзя? — попросил Жора. — Время позднее, спать очень хочется. И ещё, Сатана. Прекращайте нам тут впаривать типа «вот сейчас на вас обижусь и уйду». Что вы, как дитё малое, себя ведёте? Ещё Хесуса этим попрекали, а сами-то постарше него будете.

— Можно и покороче. Уважаемая Ромуальдовна вчера вечером выразила готовность помолчать, а это нетипично ни для женщин вообще, ни для неё в частности. Обычно, если ей нечего сказать, рот у неё не закрывается. Стало быть, вполне допустимо предположить, что она могла сказать нечто разумное, но по каким-то причинам не захотела или не смогла. Что ж, драгоценная наша Сара Ромуальдовна, вам слово.

— Кое-что скажу, — пообещала Ромуальдовна. — Но сначала мне нужны сигареты, зажигалка, пепельница и чашечка кофе. Без кофе я в такое время очень плохо соображаю.

— Я бы тоже от кофе не отказался, — поддержал её Елубай.

— Не рекомендую, — скривился Сатана. — Этот отель удобен во многих отношениях, но вот кофе они заваривать не умеют. Конечно, здешний кофе намного лучше той бурды, что продают в уличных киосках, но, тем не менее, всё равно это профанация благородного напитка.

— Я знаю одного старого чёрта, который по части кофе заткнёт за пояс кого угодно, — похвасталась Ромуальдовна. — Только он почему-то очень любит ломаться, так что его нужно долго просить.

— Я - Сатана, Князь Тьмы, Владыка Преисподней, и прочая, прочая и так далее. Я должен делать пакости человечеству, сбивать отдельных его представителей с пути истинного, а также скупать у лохов души, хотя никто не может толком объяснить, что такое душа и какую выгоду я смогу из неё извлечь после того, как куплю. Но вместо этого я вынужден спасать мир и заваривать кофе сборищу недоумков, в которое вхожу и сам. Это нормально?

— Кофе вы отлично завариваете, — похвалил его Жора. — Вот со спасением мира у вас получается намного хуже.

— Спасибо на добром слове, — поблагодарил Сатана и исчез.

Появился он минут через десять, держа в руках поднос с надписью «Столовая N 3, г. Кутаиси», на котором стоял огромный кофейник, источающий бесподобный аромат, и четыре чашки китайского фарфора, все из разных сервизов, с общепитовскими блюдечками.

— Вы за подносом аж в Грузию отправлялись? — удивился Елубай. — А зачем? Поближе не нашлось?

— За подносом, за чем же ещё? — пояснил Сатана. — Не нравится — не пейте, Елубай Нуртасович. А то козлёночком станете.

— Прелесть! — Ромуальдовна с наслаждением затянулась дымом дорогой сигареты и сделала пару глотков обжигающего напитка. — Сатана, кое в чём вы просто гениальны!

— Вы мне тут зубы не заговаривайте. Я совершенно равнодушен к лести, — заявил Князь Тьмы. — Говорите исключительно по делу.

— Хорошо. Я, кажется, знаю, как действуют заклинания. Жора тут не прав, это совсем не похоже на газовую гранату.

— Чем это оно не похоже? — встрепенулся Жора.

— Ты же сам доказал, что противогазов у богов не было. При этом говорящий заклинание не мог его не слышать. Значит, он должен умереть от своего собственного оружия.

— Всё правильно, — подтвердил Жора. — Если радиус поражения больше дальности, то без средств защиты атакующий гибнет.

— Какие ты умные слова знаешь, — задумчиво протянул Елубай. — Прямо профессор кислых щей.

— Тебя бы, Бабай, так гоняли, как меня в учебке, ты бы тоже всё запомнил. Если хоть один солдат не усвоил материал, весь взвод вместо сна идёт на марш-бросок с полной выкладкой. А когда возвращались в казарму, угадай, как мы благодарили того, кто урок не выучил? Пинки и тумаки очень даже наукам способствуют! А у меня ещё, вдобавок, с детства память хорошая.

— Уважаемые, не отвлекайтесь, пожалуйста, на описание армейских будней, — попросил Сатана. — Ромуальдовна, будьте любезны, продолжайте.

— Как я уже говорила, если заклинание действует так же, как газовая граната, то применивший его должен сам погибнуть. А он не гибнет. Значит, заклинание на газовую гранату не похоже.

— Любая аналогия в чём-то обязательно не полна, — сообщил Елубай. — Причём изначально непонятно, насколько эта неполнота существенна. Именно по этой причине аналогия не может служить доказательством чего бы то ни было без предварительного обоснования.

— В полчетвёртого ночи даже я этого не пойму, — признался Сатана. — Значит, уважаемый Абрам Альбертович был не прав? Почему же вы ему на это не указали ещё вчера?

— После того, как вы подарили мне туфли, я не могла с ним спорить по любым другим вопросам, — пояснила Ромуальдовна.

— А в чём я был не прав? — возмутился Жора. — Я вам сказал, что у вас концы не сходятся. И они таки не сходятся.

— Как же меня утомляют эти евреи с их вечным «таки», к месту и не к месту, — вздохнул Сатана. — Ромуальдовна, я вас внимательно слушаю.

— Раз заклинание не похоже на гранату, оно похоже на что-то другое.

— Гениальная мысль. Безо всякого преувеличения.

— Представим заклинание в виде гномика…

— Вам ещё не надоели гномики? — поинтересовался Сатана. — Чтоб вы знали, согласно учению дедушки Фрейда гномик или карлик символизирует маленький член. Я неоднократно был вынужден наблюдать Абрама Альбертовича обнажённым, и должен признать, что никакие его габариты, включая самый важный, мыслей о гномиках не вызывают. Стало быть, вы желаете сменить тот, который вам сейчас доступен, на меньший. Странное желание, но тем не менее.

— Шайтан, я не припоминаю, чтобы Фрейд такое писал.

— Если не написал, значит, не успел. Ведь бедняга умер. Он же был смертным. Но обязательно должен был написать. Потому что это и есть истина.

— Истина, так истина, — Ромуальдовна, выпив уже две чашечки великолепного кофе, пребывала в столь же великолепном настроении. — Понимаете, Сатана, я — женщина, а раз так, мой интерес к членам любого размера — вполне нормальная вещь. А вот ваш… Вы много раз рассматривали Жору голым, особенно его член, и сейчас сами сказали, что это для вас самое важное. Слыша о гномиках, вы сразу вспоминаете о маленьких членах, и вам это надоело. Так чем вызван ваш интерес?

— Всё она верно сказала, — подтвердил Елубай. — Шайтан, вы точно не содомит?

— Я - не содомит! — рявкнул Сатана. — Сколько раз повторять, чтобы до вас дошло?

— Может, и так, — признала Ромуальдовна. — В таком случае, у вас маленький член, и вас это очень беспокоит.

— Это утверждение легко опровергнуть элементарной демонстрацией, — отметил Елубай.

— Да что вы о себе возомнили? — рассвирепел Дьявол. — Я кто, Князь Тьмы или ваш товарищ по детским играм? За каким хреном мне может понадобиться что-то вам доказывать или опровергать? Хватит болтовни на посторонние темы! Ближе к делу!

— Вы первый начали, — напомнила Ромуальдовна.

— Что за детский сад? Какая разница, кто первый начал и кто первым кончил? Ведите себя, как взрослые люди, больше же от вас ничего не требуется! Неужели это так сложно?

— Вот и подали бы хороший пример.

— Если вы хотите брать пример хорошего поведения с Сатаны, вы крайне наивны, — Князь Тьмы немного успокоился. — Продолжайте, Ромуальдовна. Или мы будем вынуждены ждать изложения вашей глубокой мысли до утра? Кофе я принёс, что вам ещё надо?

— Представим заклинание в виде гномика, который кое-кому напоминает, — она взглянула на побагровевшего Сатану и передумала завершать фразу так, как изначально собиралась. — Напоминает, что нам не следует понапрасну терять времени. Так вот, произносящий заклинание смерти создаёт гномика-киллера. Но киллеру надо дать инструкции. Если он получит команду «Убивай всех!», то погибнет и тот, кто отдал такой приказ. Значит, нужно приказать что-то вроде «Убей всех, кроме меня!».

— Вот и решение задачи, — изобразил радость Сатана. — Только оно нам не подходит. У вашего воображаемого гномика есть мозги, и он способен понять, чего от него хотят. А у заклинания мозгов нет. Приказ отдаётся не посреднику, а прямо жертве. Говорю же я, гномики тут не при делах!

— Очень даже при делах. Нужно приказать безмозглому гномику, чтобы он убил конкретных людей, вот и всё. Показать пальцем. Приказать «Убей вон тех мерзавцев!».

— Чёрта с два! — возразил Жора. — Или чёрт всего один? Ладно, неважно. То, что ты сейчас говоришь, это даже не ракета с тепловым наведением, это боеголовка с захватом цели. Не тянут заклятия на такую технику.

— Уважаемый Абрам Альбертович, когда вы рассуждаете о вопросах, связанных с военной службой и боевыми действиями, то производите впечатление исключительно умного и эрудированного человека, — отметил Сатана. — Ума не приложу, что вам мешает столь же грамотно рассуждать об иных, причём гораздо более простых понятиях.

— Ну, так в армейских делах я неплохо разбираюсь, мне там нравилось, хотел даже после армии пойти служить по контракту. Но контрактникам тогда платили так, что даже на еду еле хватало, а выпивку им вообще воровать приходилось, вот я и дембильнулся. А если я в этих ваших более простых не копенгаген, то чего вы от меня ожидаете?

— Опять обсуждение ушло куда-то далеко в сторону. Похоже, милейшая Ромуальдовна, ваши волшебные гномики в этот раз ничем нам не помогли. Абрам Альбертович, раз уж вы такой специалист в военной технике, можно сказать, эксперт, разберитесь, пожалуйста, как работает это проклятое оружие Кроноса.

— Как можно разобраться в оружии, о котором нам практически ничего неизвестно? — удивился Елубай.

— Нет, уважаемый Елубай Нуртасович! Дела обстоят совершенно наоборот! Если бы мы имели недостаточно фактов, мы бы смогли построить огромное количество версий, среди которых было бы невозможно выбрать правильную. У нас же есть несколько фактов, и мы не можем их увязать в одну гипотезу. Это означает, что или наши так называемые факты противоречат друг другу, или у нас не хватает ума для построения версии. Если верно первое — наша миссия провалена. Если второе — ребята, поднажмите! Ну, никогда не поверю, что обширные знания по военной тематике милейшего господина Эйнштейна, навыки в разработке сложнейшего оружия уважаемого Елубая Нуртасовича, тонкая и непредсказуемая интуиция любезной Ромуальдовны, а также мой огромный жизненный опыт, охватывающий несколько тысячелетий, будучи взятые вкупе, не дадут результата! Соберитесь с силами, достопочтенные, напрягитесь, и давайте найдём решение! Это надо сделать именно сейчас. Боюсь, второго шанса судьба нам не предоставит.

— А что? Всё правильно Сатана говорит, — поддержал его Жора. — Вот, к примеру, ты, Бабай. Ты же говорил, что придумывал звуковую пушку. Разве это не похоже на заклинание? Там звук, и тут звук. Вот и придумай такую пушку, которая работает, как оружие Кроноса, заклинаниями стреляет.

— Я сейчас попробую, — пообещал Елубай. — Только мне нужно где-то раздобыть карандаш и бумагу.

— Не было бы большей проблемы, — буркнул Сатана, положив перед ним несколько идеально отточенных карандашей и пачку дорогой мелованной бумаги с гербом герцогов Нортумберлендских вверху каждой страницы.

— Изобразим ситуацию в виде графа, — начал творить Елубай. — Разумеется, ориентированного. Ориентация у него будет односторонняя…

— Ни хрена у тебя, Елубай, не выйдет, — предсказала Ромуальдовна. — С гномиком не получилось, а чем граф лучше? Тем более, у него ориентация какая-то необычная.

— Это не тот граф, который дворянин. Это вот что такое, — он показал женщине свой рисунок.

— Какой же это граф? — удивилась она. — Тут же просто две точечки, соединённые тоненькой стрелочкой.

— Такие у нас графы. Других не завезли. Точки называют узлами, их может быть гораздо больше, — Елубай поставил ещё несколько точек, и к некоторым провёл линии со стрелками, начинающиеся из самой верхней. — Этот узел обозначает того, кто применяет оружие Кроноса. Мы ему присвоим идентификатор «убийца». Стрелки называются звеньями, они обозначают само заклинание. Вот эти узлы назовём «жертвами», а узлы, к которым звенья не протянуты — нейтралами.

— Что такое «идентификатор»? — уточнил Сатана.

— Это название узла, имя, можно сказать.

— Так бы и говорили. У вас техническое образование, а я — гуманитарий.

— Понятно. Кстати, у нас в шарашке слово «гуманитарий» было ругательным. В общем, имеем узлы со следующими именами: «убийца» — одна штука, «жертвы» — несколько штук, «нейтралы» — их гораздо больше, чем жертв.

— Постой, Бабай, — попросил Жора. — Имена, говоришь? У меня ещё с вечера одна мысль в голове вертится…

— У тебя их редко бывает больше одной.

— Сам дурак.

— А ты — гуманитарий.

— Прекратите немедленно! — рявкнул Сатана. — Любезный Елубай Нуртасович, в моём присутствии убедительно прошу слово «гуманитарий» в качестве ругательства не употреблять! Продолжайте, пожалуйста, излагать свою непонятную лекцию.

— А как же моя идея? — возмутился Жора.

— Потом изложите.

— Я потом забуду!

— Не забудете. У вас хорошая память.

— Тогда я пойду спать. Толку слушать молча про графов неправильной ориентации, которые Бабаю продали этот халат. Со скидкой, как своему коллеге.

— Я тоже пойду, — поддержала мужа Ромуальдовна.

— Никто без моего разрешения отсюда живым не выйдет, — грозно заявил Сатана. — Раз у вас такое сильное недержание, Абрам Альбертович, расскажите, что вы надумали, и тогда Елубай Нуртасович спокойно продолжит.

— Тут вчера говорили, что при переводе прозы смысл сохраняется, а заклинание исчезает, — напомнил присутствующим Жора.

— И что? — скептически поинтересовался Сатана. — Разговор сейчас вообще не об этом шёл, если вы случайно не заметили.

— А что будет, если жиды, которые переводят книгу, хотят сохранить заклятие?

— Почему именно жиды? Из-за Маршака?

— Просто такой идентификатор. Гуманитариям не понять. Так что будет? Смысл потеряется?

— Думаю, нет. Где надо, возьмут немного другие слова, где-нибудь переставят их, и всё.

— Вот! А проще всего сделать это с именами. Чего я и вспомнил, когда имена всплыли. Вот скажите честно: вы книжку саму читали?

— Нет, — ответил Елубай, и Сатана кивком показал, что он тоже не читал.

— Какие же вы после этого, простите за выражение, задницы! — возмутился Жора. — Книгу в глаза не видели, а с умным видом тут цедят: «Книга о малолетнем дебиле!». Вот уж точно все мы родом из СССР, даже те, кто родился намного раньше. Надо же, «Не читал, но осуждаю!».

— Хватит бухтеть, — попросил Елубай. — Сам-то читал?

— Читал. И мне понравилось! Плевать, было там заклятие, или нет.

— И при чём тут имена?

— А вот читал я, и бросилась мне в глаза фамилия дяди малолетнего дебила, как вы его называете. Представляете, Дурсль. Я тогда подумал, что это для русских такую фамилию поставили, и полез в интернет глянуть, как оно на самом деле. Нашёл списочек, где табличка, а в ней фамилия из этой книжки по-русски, а рядом с ней — по-английски.

— Вы разве читаете по-английски, мистер Эйнштейн? — поинтересовался Сатана.

— Легко! Вот только не понимаю, что читаю. А так — без проблем.

— И что вы увидели рядом с фамилией «Дурсль»?

— Такой же Дурсль, только английскими буковками.

— Это всё, что вы хотели нам сказать?

— Это только начало! Я же другие имена тоже посмотрел. И увидел, что русский Долгопупс — это английский Лонг Батон. И там ещё другие такие случаи нашлись, только я их все не помню. Можно будет снова глянуть. А потом я увидел, что названия факультетов у них тоже не совпадают. По-русски — Когтевран, а по-английски — Рэйвенкло. Какого хрена, спрашивается, жиды поменяли фамилии и названия?

— Просто перевели, и всё.

— Да? А почему тогда не все перевели?

— Потому что некоторые, и даже большинство, не переводятся.

— А вот хрен вам навстречу! Был там один деятель, Блэк его фамилия, что у нас, что у них. Так это даже я знаю, что вполне оно переводится, это значит чёрный!

— И какой вы сделали вывод?

— Неужели непонятно?

— Нет. Я же гуманитарий.

— Фамилии переменили, чтобы сохранить замануху. Любые слова, если понадобится, можно заменить другими. Солдата можно назвать воином, женщину — бабой, шпагу — оружием, ну и дальше в том же роде. А вот с именами — хрен! Имя такое, и всё! Вот их и заменили на то, что больше подходит.

— Очень может быть, — протянул Сатана. — По крайней мере, это гипотеза, поддающаяся проверке. Поручу-ка я одному из своих людей в Москве найти переводчиков и осторожно допросить. Заодно узнаем, действительно ли они все евреи, как предполагает Абрам Альбертович, или это просто идентификатор такой.

Сатана ушёл через стену, что никого из присутствующих, естественно, нисколько не удивило. Елубай попробовал продолжить свою лекцию о графах, звеньях, узлах и идентификаторах, но был вынужден её досрочно завершить ввиду нулевого интереса оставшейся в номере аудитории. Обидевшись, он вспомнил, что номер занимает именно он, и выгнал прочь посторонних, используя не очень приличные слова и выражения.

Супруги не стали спорить и ушли, прихватив с собой сигареты и кофейник, всё ещё полный примерно на треть. Кофе успел изрядно остыть, но всё равно оставался вкусным, Сатана действительно умел его готовить. Елубай потребовал, чтобы кофе они оставили, Ромуальдовна сжалилась над ним и налила ему чашечку. Отбирать силой он не стал, понимая, что наиболее вероятный исход потасовки — разбитый кофейник.

В своём номере супруги выпили ещё по чашечке и легли спать, но сон от них бежал. Тонизирующие свойства кофе широко известны, но Жора и Ромуальдовна почему-то о них напрочь забыли. Оба беспокойно ворочались, Жора даже попробовал погладить жену сначала по груди, а потом по бедру, но не почувствовал ни своего возбуждения, ни отклика Ромуальдовны — вечерняя ссора отняла у них все сексуальные и душевные силы, теперь уже ни о каких плотских утехах ни он, ни она и думать не могли.

Окончательно поняв, что этой ночью спать больше не придётся, Ромуальдовна решила погадать на кофейной гуще. Как это делать правильно и существует ли вообще всеми признанный правильный способ, она не знала, потому импровизировала. Гущи было немного, но она размазала осадок из двух чашек по всему туалетному столику, получив некую картину, достойную кисти великого художника-абстракциониста, и стала вглядываться в полученное изображение, пытаясь найти в нём какое-нибудь осмысленное изображение.

Пытаясь ей хоть чем-нибудь помочь, Жора время от времени бросал в эту влажную массу горящие окурки, которые при соприкосновении с остатками кофе издавали угрожающее шипение, на дилетантский слух подобное змеиному. Ромуальдовна со стоическим терпением складывала окурки в переполненную пепельницу, стоящую на ковре возле столика.

— Что ты там высматриваешь? — поинтересовался Жора, которому его нехитрая забава уже начала надоедать, да и курить больше не хотелось. — Оружие Кроноса?

— Хочу увидеть нашего малыша, — мечтательно ответила Ромуальдовна. — Надо же мне знать, мальчик у нас будет или девочка.

— Никого у нас не будет, — погрустнел Жора. — Глупо верить Сатане. Он наврал нам с три короба, теперь это уже понятно. Да и чего ещё можно ожидать от Отца Лжи?

— По мелочам, может, и наврал, но я сердцем чувствую, что ребёночек у нас будет. А сердце матери не обманешь.

— Откуда у тебя материнское сердце? Ты же ни разу не рожала.

— Твои глупые попрёки не испортят мне настроения.

— Ну, подумай же сама! Когда он первый раз к нам пришёл, сыпал непонятными научными словами, как ненормальный. А вчера, когда Бабай начал излагать какую-то хрень из той же оперы, сразу сдулся, типа «ничего не понимаю, я — гуманитарий». То есть, или в тот, или в другой раз нагло вешал нам на уши лапшу.

— Он объяснил так, как ему рассказал кто-то другой. Да и как ты можешь знать, вешал ли он лапшу, если сам в этих вопросах ни в зуб ногой?

— Ладно, допустим, — нехотя согласился Жора и выложил свой главный аргумент. — Он сказал, что такое бесплодие, как у тебя, не лечится. Помнишь?

— Как раз помню. Не лечится здесь. Зато его умеют исцелять в Преисподней.

— Хорошая у тебя память, Ромуальдовна. А теперь вспомни ещё его слова, что никакого отдельного ни Ада, ни Рая не существует. Значит, и в этом соврал.

— А я всё равно ему верю, — заявила Ромуальдовна. — Ты же имел с ним дела и раньше, разве он тогда не выполнил то, что обещал?

— Тогда выполнил. А сейчас всё будет не так.

— Почему ты в этом уверен? Сатана что, сильно изменился за несколько лет?

— Не знаю. Зато знаю другое. Если мы доберёмся до оружия Кроноса, он нас обязательно прикончит. Он врун, может быть, ещё и подлец, но уж точно ни разу не дурак. А надо быть не просто дураком, а полным дебилом, чтобы оставить в живых единственных людей, способных тебя убить.

— И что же нам делать? — растерялась Ромуальдовна.

— Всё очень просто. Если оружие окажется у нас, мы должны его опередить, вот и всё.

— Знаешь, Жора, а мне его жалко.

— Нечего его жалеть!

Жора собирался что-то добавить в обоснование своего категоричного заявления, но не успел. В комнату сквозь стену вошли двое. Один из них был высоким мужчиной в белом костюме, с длинными седыми волосами и бородкой. Но на него супруги особого внимания не обратили, потому что вторым визитёром был Сатана, и, судя по выражению его физиономии, концовку разговора он прекрасно слышал.

— Вот такие у меня соратники, — расстроено сообщил Князь Тьмы своему спутнику. — Чуть что, сразу убивать собираются. За такими глаз да глаз нужен. А то утром проснёшься, а голова в тумбочке. Ты мне скажи, Мерлин, стоит ли ради таких деятелей спасать мир?

— А чего ты ожидал, Саурон? У тебя такая репутация среди смертных, что порядочные люди никаких дел с тобой иметь не хотят, — откликнулся Мерлин. — Говорят же русские «береги честь смолоду», а ты не сберёг. Кто тебе виноват?

Мерлин по-русски говорил правильно, но в его произношении присутствовал какой-то неуловимый иностранный акцент. Скорее всего, британский.

— Виновных назовёт суд, — ушёл от ответа Сатана, после чего обратился к супругам. — Достопочтенные, ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос. Меня не удивляет ваше нездоровое желание меня убить, это давняя христианская традиция, хоть сам Христос таких приматов, как вы, настоящими христианами и не считает. Но вот чего я не могу понять: почему вы в люксе уже второй гостиницы устраиваете самый настоящий свинарник? Зачем вы изволили навалить на туалетный столик сию субстанцию коричневого цвета? И зачем докуренные бычки понадобилось сперва макать в неё, а потом складывать горкой на ковре, который стоит гораздо больше, чем десять таких парочек, как вы, способны заработать за всю свою никчёмную жизнь?

— Это коричневое — совсем не то, что вы подумали, — немного смутившись, ответила Ромуальдовна. — Всего-навсего, кофейная гуща.

— А составленный из окурков Эверест, надо полагать, это всего-навсего классическая скульптура «Мыслитель», в подражание милейшему Огюсту Родену, исполненная в манере абстракционизма. То есть, предмет культуры. Я бы даже сказал, очень высокой культуры!

— Я складывала окурки в пепельницу.

— И какая судьба постигла бедную пепельницу?

— Она где-то там, — показала пальцем Ромуальдовна. — Под окурками.

— Саурон, я думаю, твоё совещание придётся провести в каком-нибудь другом месте, — предложил Мерлин. — Здесь не только грязно, но и очень накурено.

— Какое совещание? — удивился Жора. — Теперь нам нет смысла продолжать. Вы же не сможете выполнить свою часть сделки.

— Это почему же? — возмутился Сатана. — В отличие от таких, как вы, Абрам Альбертович, я свои обязательства неуклонно исполняю. Чем вы недовольны? Тем, что я вывалил на вас физическое и философское объяснение многомерной божественности, ничего в нём не понимая в силу гуманитарного склада ума? Что в этом плохого? Я запомнил слова одного смертного профессора, и повторил их вам, подобно тому, как вы сдавали английский язык в школе для детей с задержками в развитии. Это вовсе не означает, что я вам лгал.

— Ты, Саурон, позабыл пролить свет на вот какой нюанс сложившейся ситуации, — мягко вступил в разговор Мерлин. — Если твои клевреты уверены, что ты им не заплатишь, то почему они всё-таки тебе помогают?

— Мы мир пытаемся спасти, между прочим, — буркнул Жора. — Чем не причина?

— Уважаемый Абрам Альбертович! Извините, если я неправильно запомнил ваше имя, русские имена такие сложные. Я хотел обратить ваше внимание, что вы как раз только что отказались спасать мир, поскольку Саурон, по вашему мнению, не в состоянии исполнить свою часть контракта.

— Да тут как раз всё понятно, — улыбнулся Сатана. — Этот милитарист хочет раздобыть себе оружие Кроноса и поубивать всех, кто ему опасен или не нравится. Не ищи в его действиях сложных мотивов, Мерлин. Им неоткуда взяться.

— А что ты им пообещал?

— Это конфиденциальная информация. Если они захотят, пусть скажут сами.

— Не скажу, — отказалась Ромуальдовна. — Потому что я уважаемому Сатане верю. Или правильнее будет сказать «милейшему»?

— Называйте меня, как хотите. В пределах разумного, конечно же. А я, со своей стороны, подтверждаю, что если мы остановим нашего любезного друга Евгения Викторовича, я исполню всё, что вам пообещал.

— Мерлин, а ведь мы с женой прямо сейчас обсуждали, что именно он должен сделать. Неужели вы не слышали? — удивился Жора.

— Слышал, — признал Мерлин. — Но попытался проявить некоторую деликатность. Вынужден заметить, Саурон, что я, вслед за этим молодым человеком, склонен считать твоё обещание неисполнимым. Буду рад, если ты развеешь мои сомнения. Полагаю, Абрам Альбертович тоже хотел бы получить от тебя нечто большее, чем голословные заверения в собственной порядочности.

— И ты, Брут, то есть, Мерлин, — вздохнул Сатана. — Ладно, раз для вас так важны технические детали, извольте внимательно меня выслушать. Разумеется, лечение уважаемой Ромуальдовны будет происходить ни в какой не Преисподней, а, можно сказать, наоборот — в одной западноевропейской клинике. Они специализируются на имплантации донорских яйцеклеток.

— Чего? — не понял Жора.

— Я понимаю, о чём речь, — заявила Ромуальдовна. — Одно время очень этими вопросами интересовалась, поневоле пришлось разобраться. Пусть Сатана рассказывает, а я потом тебе всё объясню.

— Да всё уже, собственно. Клиника весьма и весьма дорогая, но для меня финансовых проблем, как легко заметить, не существует. Даже если первая попытка окажется неудачной, я оплачу и все последующие.

— Так это будет не моя яйцеклетка, а донорская? — ахнула женщина.

— Донорская, — согласился Князь Тьмы. — Но при этом ваша. Вам имплантируют вашу собственную.

— Но у меня же их нет!

— Если бы ваш организм был способен продуцировать яйцеклетки, моя помощь вообще не понадобилась бы. Но когда-то вы были здоровы. Та, ныне затерянная в прошлом Ромуальдовна, и будет вашим донором.

— Хочешь, стало быть, взять нечто из прошлого, — заметил Мерлин. — А ведь это достаточно сложно, и ты не можешь об этом не знать.

— Я уже не раз лазил в прошлое, — похвастался Сатана. — И как раз в данном случае ничего сложного нет. Проблематично перенести в настоящее какой-нибудь уникальный предмет, потому что его исчезновение там может привести к темпоральному парадоксу, а природа этого не допускает. Здесь же яйцеклетки каждый месяц уходили в канализацию, и если десяток из них окажется здесь, никакой угрозы мирозданию не возникнет. Рыться в, простите, месячных истечениях, конечно, противно, но я уж как-нибудь преодолею брезгливость. Ради спасения мира, так сказать.

— Ты очень хитёр, Саурон. Да, судя по всему, у тебя получится.

— Отличная идея! — возликовала Ромуальдовна.

— Ваша радость говорит о том, что вы, уважаемая, всё-таки во мне сомневались, — с грустью в голосе заявил Сатана. — А теперь, когда мы уладили возникшие разногласия, предлагаю всем проследовать в номер, занимаемый милейшим Елубаем Нуртасовичем. У меня, а также у уважаемого Мерлина, имеются новости, непосредственно касающиеся нашей миссии. Я очень хочу разобраться, хорошие это новости или плохие. Тем временем горничная приберёт то свинство, которое вы неизменно разводите всюду, где бы ни оказались более, чем на несколько минут.

За время прошлого ночного совещания Елубай выпил намного меньше кофе, чем супруги, и потому уснул легко. Из сладких объятий утреннего сна его вырвал Князь Тьмы громкой фразой «Заседание продолжается!». Быстро совершив утренний туалет и приведя себя в порядок, Елубай сел за стол рядом с Сатаной, по левую руку от него. Справа от Дьявола восседал седой бородатый мужчина в новеньком белом костюме с очень добрым лицом, настолько, что в его доброту не хотелось верить. Незнакомец поздоровался и представился, сообщив, что его зовут Мерлин.

Вскоре к собравшимся присоединились и Жора с Ромуальдовной, он — в неизменных джинсах и футболке, она — в синем платье, синих туфлях и с огромным количеством косметики на лице. Сатана предложил присутствующим выбрать напитки, сам он взял клюквенный морс, супруги всему остальному предпочли пиво, а Елубай попросил апельсиновый сок.

— А я хочу кофе, — сообщил Мерлин. — С сахаром и сливками.

— Может, что-нибудь другое? — страдальческим тоном предложил Сатана.

— Саурон, ты спросил, чего бы я хотел пить, я ответил. Если для тебя проблема заварить кофе, я полагаюсь на твой выбор напитков.

Тяжко вздохнув, Сатана ушёл своим обычным способом. Мерлин сразу же завёл светский разговор о погоде в мире. Поскольку остальные погодой не интересовались, говорить пришлось ему одному. Всем хотелось узнать, кто такой этот Мерлин, а не слушать его рассуждения о глобальном потеплении и вероятных последствиях такового, но предполагаемый бывший волшебник при дворе короля Артура умело не давал перевести беседу на другие темы.

— Держи, — появившийся Сатана поставил перед Мерлином чашечку дымящегося чёрного кофе. — Сливки, сахар, горчицу или что ещё ты пожелаешь туда добавить, легко раздобудешь сам. А я, дабы не терять времени, продолжу наше прерванное совещание. Вкратце перескажу собственные успехи или неудачи, пока непонятно, что именно. Разумеется, переводчиков легко удалось найти. В издательстве поначалу не хотели называть их фамилии, я имею в виду, тех, кто действительно переводил текст, а не тех, кто расписался в платёжной ведомости. Впрочем, часть имён совпала. Переводчиков оказалось несколько человек…

— И все жиды? — поинтересовался Жора.

— Нет, Абрам Альбертович, эта команда переводчиков не состоит целиком из ваших новых соотечественников, но таковые, конечно же, в ней присутствуют, куда ж без них? Подробности того, как я развязывал языки в издательстве, позволю себе опустить. Хочу только сказать, что на самом деле ничего отрывать не пришлось. Они поверили, что я готов это сделать, и всё рассказали. Что ж, мистер Эйнштейн во многом оказался прав.

— Саурон, ты о каком Эйнштейне говоришь? — уточнил Мерлин.

— Вот об этом, присутствующем здесь. Не о том, который Альберт, а о том, который Альбертович. Поверь, Мерлин, это далеко не случайное совпадение, хотя они и не родственники. А жаль. Была бы прекрасная иллюстрация того тезиса, что на детях гениев природа отдыхает.

— И в чём я прав? — вопросил Жора, с трудом пытаясь скрыть самодовольство.

— Вы предполагали, что переводчики знали о заманухе, и дабы сохранить её в тексте на русском языке, были вынуждены изменить имена некоторых персонажей. Для уважаемого Мерлина поясню, что заманухой мы называем заинтересовывающее заклятие, — дождавшись кивка Мерлина, подтверждающего, что он всё понял, Сатана продолжил. — На самом деле всё было немного иначе. Переводчики о заманухе не имели ни малейшего понятия, куски текста, её содержащие, им переслали из Британии. Текст действительно содержал несколько переиначенных по сравнению с оригиналом имён и названий. Тогда они подобрали русский аналог ещё некоторым именам, дабы выдержать единый стиль. Вот так вот, достопочтенные дама и господа! Блестящее предположение Абрама Альбертовича в основном подтвердилось. Должен отметить, что с тех пор, как вы стали Эйнштейном, ваши высказывания начали проявлять тенденцию к возрастанию уровня логичности в них.

— Чего? — не понял Жора.

— Умнеете на глазах, — перевёл ему Мерлин, и Жора успокоился.

— Эти содержащие замануху куски они вам наверняка показали, — уверенно предположил Елубай.

— Само собой, — самодовольно подтвердил Сатана.

— Значит, можно попытаться извлечь из текста само заклятие.

— Да, можно было бы попытаться. Я даже не исключаю, что у нас получилось бы. Но в этом нет необходимости. Позвольте представить вам автора заманивающих фрагментов текста, моего старого знакомого и порой друга, достопочтенного Мерлина!

— Я вот хотела спросить, вы на самом деле тот самый Мерлин, о котором снимают фильмы? — поинтересовалась Ромуальдовна.

— Если вы спрашиваете, был ли я советником короля Артура, то мой ответ будет положительным. Я действительно ему помогал. Если же вы хотите знать, действительно ли я такой дурачок, как изображён в большинстве фильмов — то нет.

— Вы не похожи на Мерлина, — заявил Елубай. — Я бы сказал, что вы скорее Гэндальф, чем Мерлин.

— Возможно, вам так кажется потому, что я называю вашего Дьявола Сауроном, а в одежде предпочитаю белый цвет, как и этот персонаж. Но ведь не одежда делает человека тем, кто он есть, верно? Вот вы, например, с вашей восточной внешностью, в этом халате производите впечатление убеждённого педераста, но я же вижу, как вы смотрите на эту женщину, и понимаю, что впечатление обманчиво.

— Так, хватит посторонней болтовни, — попытался навести порядок Сатана. — Об одежде каждого из присутствующих и степени её педерастичности мы поговорим как-нибудь в другой раз.

— А у меня ещё есть вопрос, — сообщила Ромуальдовна. — Только не к Мерлину, а к вам. Почему он вас называет Сауроном?

— Называет он, а вопрос ко мне? — удивился Сатана. — Хотя, в любом случае, это не ваше дело.

— Не груби леди, пожалуйста, — попросил Мерлин. — Я сам ей отвечу. Саурон, на одном из кельтских диалектов — имя главного тёмного духа, очень похожего на сложившийся образ этого моего приятеля в христианской традиции.

— Врёт он всё, — отмахнулся Сатана. — Но это неважно. Расскажи нам лучше о заинтересовывающем заклятии. А если ты ещё и знаешь об оружии Кроноса, тебе цены нет.

— Мне и так цены нет, — улыбаясь, заявил Мерлин, и неторопливо начал свой рассказ.

Вы уж меня простите, леди и джентльмены, если мой рассказ покажется вам перегруженным излишними подробностями. Зато меньше вероятность, что упущу что-нибудь важное. Рассказать я вам хочу всё, что мне известно об оружии Кроноса, а также о заинтересовывающем заклятии, которое тесно с ним связано. Так что убедительнейшим образом прошу меня не перебивать. Для начала скажу несколько слов о себе. Это важно, потому как излагать я буду со своей точки зрения, а в таких случаях слушателям полезно знать, что именно представляет из себя рассказчик, дабы оценить степень моей возможной необъективности.

Зовут меня Мерлин, родился я и стал богом в Англии, и считаю её своей канонической территорией. С тем Мерлином, уроженцем Уэльса, о котором вы читали и которого видели в кино, моё сходство ограничивается одной только службой королю Артуру. Да и родился я значительно раньше своего литературного тёзки. Моя мать была смертной женщиной, и всем говорила, что мой отец — бог, но, сами понимаете, за подобные заявления любого человека сочтут если не сумасшедшим, то чокнутым — уж точно. Поэтому никто ей не верил. Я — не исключение. Вы, конечно же, поняли, что отца я никогда не видел и имени его не знаю.

Теперь можно не сомневаться, что мой отец действительно был богом. Ведь божественность передаётся только по мужской линии, и только от отца. Возможно, любовником моей мамы был Зевс, он же Юпитер, но никакой уверенности в этом нет. Я точно знаю, что Зевс в то время Британию регулярно посещал. Насчёт остальных ничего определённого не известно.

Когда мне исполнилось тринадцать лет, в деревне, где я жил с матерью, началась эпидемия какой-то болезни. Сейчас я бы легко определил, какой именно, но тогда это была просто болезнь. А ещё проще было бы назвать её отложенной смертью. Все заболевшие умирали через несколько дней. Была у нас одна знахарка, которая что-то пыталась сделать, но потом заболела и она. Вскоре я остался один в мёртвой деревне, и мне пришлось оттуда уйти. Всех похоронить подростку не по силам, а жить среди вони разлагающихся трупов не хотелось.

Я пошёл в соседнее поселение, где жили родственники матери. Но мор побывал там раньше меня. Одно хорошо — еды нашлось в избытке. Но и оттуда пришлось уйти. Так я и бродил в одиночестве по окрестностям, желая прибиться к людям. Однако всюду я находил либо вымершие поселения, либо такие, куда посторонних не подпускали ближе, чем на полёт стрелы. Жестокая мера, но вполне оправданная. Ныне подобные действия называют карантином. Может, именно благодаря этому те деревни и выжили.

Но одна деревня оказалась необычной. Меня туда не пустили, и местный вождь не подходил ко мне близко, но еды он мне издали бросил, а потом крикнул, чтобы я шёл в лес по тропинке, которая ведёт к заброшенной хижине, и там ждал. Чего ждать, я не понял, и через три месяца уже был готов уйти. Вам непонятно, чем я всё это время питался? Я думаю, что это и есть самая настоящая излишняя подробность, но всё-таки скажу. В лесной хижине передо мной поселился какой-то бродяга. Он заболел и умер, как раз когда я туда пришёл. Одного человека похоронить несложно. А еды у него было много, да только не понадобилась она ему. Зато пригодилась мне.

Так вот, я уже подумывал о том, чтобы уйти, но тут ко мне пришла она. Нет, не так, Она, с большой буквы. Звали её фея Моргана, и я полюбил её с первого взгляда. Такую красавицу невозможно было не полюбить. Особенно когда она обувала свои волшебные сандалии. Да, леди со странным именем Ромуальдовна, мне известно это русское бранное слово. Судя по всему, вы знакомы с Морганой, потому что одним словом выразили всю её суть. Это я не в осуждение говорю. Просто истину не спрячешь, Моргана действительно представляет собой именно то, что вы сейчас сказали.

Дни складывались в месяцы, месяцы — в года, а я только и делал, что любил её. Она уходила на несколько дней, возвращалась и снова уходила. Мне казалось, что моё счастье будет длиться вечно, или, по крайней мере, пока я жив. Но Моргана решила иначе. Я завидовал её умению проходить сквозь стены, и она пообещала меня научить. Обещание она выполнила. Я стал богом, и теперь спокойно преодолеваю любые преграды. Но ничто не даётся даром. Боги и богини многомерны, и любить друг друга они не могут. Есть несколько исключений, но они погоды не делают. Вот и оказалось, что в обмен на божественность я утратил возможность любить свою первую и на тот момент единственную женщину.

Перед тем, как меня покинуть, Моргана дала несколько советов, самым главным из которых был держаться подальше от Зевса, единственного, кто способен убивать других богов. Так думала она, а на самом деле, как потом оказалось, Зевс единственным не был. Так я впервые узнал о существовании оружия Кроноса.

Я не знаю, сколько лет провёл с Морганой, счастливые не следят за временем. Когда мы расстались, я покинул лесную хижину и пошёл куда глаза глядят. Лишь бы подальше от места, где был счастлив. И вот однажды утром я умывался водой из одного не то пруда, не то озерца, и увидел своё отражение. На меня из воды глядел седой старик. Может быть, в лесной хижине я провёл несколько десятилетий, а может, так на мне сказалось расставание с первой любовью. Этого я уже никогда не узнаю.

Через некоторое время я прибился к какой-то деревушке и стал её вождём. Как же иначе, ведь бог, какой-никакой. И настали для этого поселения золотые времена. Никто не смел на нас нападать. Против смертных богу не нужно ни оружия Кроноса, ни какого-либо оружия вообще. Казалось бы, живи да радуйся. Так и было пару-тройку поколений, пока ещё жили те, кто помнил прежние времена. А потом внезапно оказалось, что люди — существа ленивые и неблагодарные. Они решили, что раз я бог, то должен всё делать сам. И перестали даже засевать поля. Зачем? Мерлин и так накормит! А когда Мерлин кормить бездельников отказался, сожгли мою хижину, дабы наказать бога, не желающего работать. Я, разумеется, в это время спал внутри.

Ушёл я от них в другую деревню. Но и там повторилась та же история. Ведь человеческая природа повсеместно одинакова. Забегая наперёд, скажу, что так же обстояли дела не только с деревенщиной, но и с королями. Если Артур меня ещё как-то ценил, то уже его сынок — нет. Так что я после Камелота решил больше не лезть в руководство. По крайней мере, открыто. Должность серого кардинала — это именно то, что мне нужно.

Но вернёмся к тем временам, когда я ещё был деревенским вождём. Время от времени в мою деревню забредали солдаты. Иногда это были дезертиры, иногда — просто отбившиеся от своих. От них я узнавал, что творится если не в мире, то в Британии. И вот кто-то из них рассказал мне о римлянах, они же латиняне. Якобы это были почти непобедимые воины, а когда, в очень редких случаях, им угрожало поражение, на поле боя появлялся бог, по имени Юпитер. И тогда противник мог только убежать, поскольку победить бога в схватке смертным не дано. Дело шло к тому, что вскоре вся Британия станет колонией Рима.

Однажды в мою деревню пришёл необычный отряд. Возглавлял его чужеземец, не похожий ни на кого из местных племён, а состоял отряд из здешних дикарей, пиктов. Это были совершенно неуправляемые создания, я говорю о пиктах вообще, их можно было только убить, а подчинить или договориться — никак. В Британии это знали все. Но именно эти пикты безоговорочно подчинялись своему командиру, чем вызвали изумление всех жителей деревни, которые не раз сталкивались с их сородичами.

Чужеземец возжелал говорить с Мерлином, откуда непреложно следовало, что он целенаправленно шёл ко мне, а не наткнулся на деревню случайно. Разумеется, я его принял. Дал аудиенцию, так сказать. Называл он себя ахейцем, тогда мне это слово ничего не говорило, я подумал, что он имя своё мне назвал. На самом деле он всего-навсего сообщил, что он грек. И обратился этот ахеец ко мне с длинной речью, которую я слушал, не перебивая, несколько часов. Теперь мне понятно, что гость использовал заинтересовывающее заклятие, но тогда я о таком даже не слышал.

Говорил он, что римские легионы скоро оккупируют всю Британию, и обычными средствами их не остановить. Они непобедимы, пока на их стороне Юпитер, он же Зевс. Вот тут я бы уже внимательно слушал без всяких заклятий. Имя «Зевс» мне было отлично знакомо. Моргана предостерегала именно от этого бога.

Рассказал ахеец и о себе. Якобы он — духовный наследник пифагорейской философской школы. Пифагорейцы почти уничтожены Зевсом, потому что обладают знанием, как можно его убить. Пока Зевс был на стороне Эллады, они не пытались его прикончить, сейчас бы эти их мотивы назвали патриотизмом. Но Зевс перешёл на сторону Рима, даже поменял имя на «Юпитер», более привычное для римлян. Теперь греки и рады бы грохнуть бога-предателя, да только где его искать? В Элладе он больше не показывается, да ему там и делать нечего — во всех сколь-нибудь крупных городах стоят римские гарнизоны. Да и пифагорейцев уже почти нет, их остатки слились с философами платоновской школы.

Ну, что я могу сказать? Римские легионы, Юпитер и Зевс — это я понимал. Пифагорейцев и прочих философов — нет. И относительно предательства Зевса мы явно расходились во мнениях. Гость предательство категорически осуждал, а я понимал, что бог имел все основания сменить сторону, на которой воюет. Вполне могли ахейцы отблагодарить своего Зевса за оказанную им помощь поджогом хижины. Примерно так же, как бритты (или как они назывались?) отблагодарили меня за все мои благодеяния.

Мне ничего не оставалось, кроме как поинтересоваться, чего же уважаемый ахеец хочет от меня. И ответ я получил. Оказывается, он намерен дать мне заклинания, способные уничтожить Зевса. И дал. Записать я, конечно же, не мог — языки, которыми я владел, в те времена не имели даже алфавита. Но я отлично запомнил два заклинания. Спрашиваете, почему два? Я тоже спросил об этом ахейца. Он мне ответил, что одно для Зевса, а другое для Юпитера, хоть это один и тот же бог. Ахеец уверял, что у меня перед Зевсом будет преимущество. Мне нужно лишь произнести заклинание, а ему — сначала составить таковое. Смертный же сделать этого не сможет вообще. Пока он будет бормотать свои заклинания, бог его просто убьёт безо всяких фокусов, голыми руками.

Ещё ахеец рассказал мне, почему так необычно ведут себя пикты. Оказалось, они находятся под воздействием заклятия повиновения. Пришлось ему поверить, другого объяснения у меня не было. Этот народец по свойствам характера находился ближе к хищным зверям, чем к другим людям, а тут вдруг они готовы соблюдать железную дисциплину. Без магии здесь и не могло обойтись.

Когда ахеец нас покинул, и я, разумеется, не бросился разыскивать Зевса по всей ойкумене. Зачем мне это? А через пару месяцев оказалось, что делать вообще ничего не надо. Ко мне на огонёк заглянула Моргана, и сообщила, что Зевс убит одним из своих сыновей, Гераклом. Оказывается, к Гераклу пришёл какой-то пифагореец, хотя считалось, что все пифагорейцы уже лет пятьсот как уничтожены, и вручил ему оружие Кроноса, которым любящий сын, недолго думая, и воспользовался.

На этом, собственно, конец первой части. Могу только добавить, что с гибелью Зевса Рим стал терпеть поражение за поражением. Боги, раньше даже пальцем не трогавшие римлян, боясь разгневать их бога-покровителя, теперь вовсю помогали своим подопечным народам в битвах против римских легионов. Очень быстро Рим пал.

Сообщив новость о падении Рима, Мерлин одним глотком допил успевший остыть кофе, промокнул губы платком и предложил:

— Задавайте вопросы, они у вас наверняка возникли. Я же буду весьма благодарен, если Саурон угостит меня ещё одной чашечкой.

— Обойдёшься, — буркнул Сатана. — Я вам тут что, кофезаварочный автомат?

— Ты хорошо умеешь это делать, вот и всё. А проветрить комнату можно? Мне всегда казалось, что в Лондоне ужасный смог, но теперь я вижу, что просто не понимал, как выглядит настоящий ужас.

— Мерлин, комнату проверить можно. Для этого требуется, всего-навсего, оторвать сам знаешь что от кресла, отнести оторванное к окну и открыть оное. Или ты считаешь, что и это я умею делать лучше всех?

— У меня есть вопрос, — заявила Ромуальдовна, когда Мерлин, открыв окно, вновь уселся в кресле. — Ваша Моргана — это та самая Афродита?

— Да, иногда её называют и так, — подтвердил Мерлин.

— Странно, вообще-то, — удивился Елубай. — Афродита, Венера, даже славянская Берегиня — это всё вполне положительные дамы. А вот о фее Моргане такого точно не скажешь.

— Я не специалист по сравнительному религиоведению, но попробую вам ответить. Тут всё дело в менталитете народов, которые её обожествляли. Для греков и римлян любовь неразрывно связана с сексом, можно даже сказать, что для них это одно и то же. Философы ещё видели какие-то различия, но на бытовом уровне понятия отождествлялись. Для древних славян любовь и секс были неотделимы от семьи, потому для них и Берегиня — в первую очередь хранительница дома, а потом уже символ секса. А вот в Британии тех времён господствовал взгляд на женщину, как на вещь. Если же она проявляла себя как личность, сразу же становилась врагом.

— Вагиня — ещё та личность, — фыркнула Ромуальдовна. — Глубокая, блин, и многогранная.

— Мы, вообще-то, обсуждаем оружие Кроноса, а не моральный облик Афродиты, — напомнил Сатана. — Или аморальный, не имеет значения.

— А ещё мне интересно, уважаемый Мерлин, где вы научились так хорошо говорить по-русски? — если Ромуальдовну что-то интересовало, никакой Сатана закрыть ей рот был не в силах.

— Я полагаю, что это тоже не относится к оружию Кроноса, — недовольно откликнулся Мерлин.

— В России он научился, — сообщил Сатана. — Неужели кто-то думает, что учиться говорить по-русски лучше в Саудовской Аравии?

— А зачем ему русский, если он живёт в Англии?

— Боги постоянно бывают в разных странах. Местные языки знать нужно, чтобы не обращать на себя внимания трёхмерных без необходимости. Живём мы долго, освоить нужные языки времени хватает. И вообще, каждый столько раз человек, на скольких языках он говорит.

— Класс! — пришёл в восторг Жора.

— Чему вы столь бурно радуетесь, Абрам Альбертович?

— Тому, что я два раза человек. На русском говорю и на английском. Английского, правда, не понимаю, но ведь говорю!

— Это не считается. Нужно понимать. Иначе получается, как у попугая. Он может говорить на многих языках, но ни разу не человек.

— Хорошо, — безропотно согласился Жора. — Тогда один раз. Мне хватит.

— Один раз не…, - начал Елубай.

— Заткнулись все! — рявкнул Сатана.

— Сам ты это слово, Бабай, — не послушался его Жора. — Особенно в таком халате. Вылитый…

— Кому-то жить надоело? — поинтересовался Сатана ледяным тоном. — Абрам Альбертович, вам хочется поговорить? Может быть, вы нам скажете что-нибудь на тему рассказа Мерлина?

— Вопрос, конечно, имеется. Я так понял, мистер Мерлин провёл на Берегине больше десяти лет. Ну, что тут сказать? Наверно, она уже тогда хорошо умела делать…

— Тварь! — завизжала Ромуальдовна и отвесила мужу звонкую пощёчину.

— Мерлин, убей этих полудурков, пожалуйста, — попросил Сатана. — А то я к ним уже немного привязался, рука не поднимается.

— Давайте лучше о деле поговорим, — предложил Елубай. — Если позволите, я кратко перескажу, что понял из рассказа уважаемого Мерлина.

— Пересказывайте, Елубай Нуртасович, — милостиво разрешил Сатана, чем поверг Елубая в некоторое удивление, поскольку тот считал, что оборот «если позволите» является чисто риторическим, и на самом деле позволения не требуется.

— К Мерлину явился какой-то грек-пифагореец, и продиктовал ему тексты смертельных заклятий против Зевса и Юпитера. Отсюда можно сделать вывод, что заклятия именные. О дальнейшей судьбе пифагорейца ничего не говорилось, но лично я думаю, что уважаемый Мерлин его прикончил. На всякий случай. Очень уж символичная фраза «ахеец нас покинул».

— Вы весьма проницательны, Елубай Нуртасович, — похвалил Мерлин.

— Примерно в то же время другой пифагореец передал оружие Кроноса Гераклу. Тот им, само собой, не замедлил воспользоваться. Зевс убит. Куда после этого делся Геракл? Кто-нибудь знает?

— Тоже убит, скорее всего, — предположил Сатана. — Я даже могу представить, как это произошло. Геракл убедился, что заклятие не работает против других богов, отыскал пифагорейцев, и потребовал, чтобы они дали ему универсальное. Они же ему вместо этого прочитали заклятие против Геракла. Всё, как недавно описывал нам уважаемый мистер Эйнштейн. Уважаемая Маша склонна считать, что Геракл Зевса не убивал, потому что не знал, что оружие Кроноса — это заклинание. Мне же теперь кажется, что милейший Геракл ловко сумел заморочить ей голову. Он был мастером по таким делам. Продолжайте, Елубай Нуртасович.

— Собственно говоря, у меня всё. Осталось только узнать, помнит ли уважаемый Мерлин текст тех двух продиктованных пифагорейцем заклятий.

— Не помню, конечно, — с сожалением вздохнул Мерлин. — Полторы тысячи лет прошло, не шутка! А человеческая память, как, впрочем, и божественная, несовершенна. Заодно хочу отметить, что вы блестяще в нескольких фразах передали суть моего довольно длинного рассказа.

— А вот ни хрена не блестяще! — возразил Жора. — Для начала, не «к Мерлину заявился какой-то тип», а «Мерлин сказал, что к нему заявился какой-то тип».

— Вы, кажется, сейчас обвинили меня во лжи, мистер Эйнштейн? — холодно осведомился Мерлин.

— Нет, но был очень к этому близок, — попытался его успокоить Сатана. — Вы, Абрам Альбертович, ведите себя осторожнее, а не то, неровен час, Мерлин вызовет вас на дуэль.

— Пусть вызывает, — заржал Жора. — Я всё равно не приду.

— Тогда он к вам придёт. Поверьте, для вас это ничем не лучше. В любом случае, Мерлин всегда говорит только правду.

— В отличие от тебя, Саурон, — уточнил Мерлин.

— Эта фраза была лишней, — обиделся Сатана.

— Извини, пожалуйста. Беру свои слова назад. А вы продолжайте, мистер Эйнштейн. Разумеется, всецело соблюдая рекомендованную Сауроном осторожность.

— Хорошо, пришёл какой-то мужик к Мерлину и сказал, что он ахинеец в пифагоровых штанах. Он тоже всегда говорит правду? Точнее, говорил, он же помер.

— Не уверен. Мог и соврать, конечно.

— Он продиктовал какую-то белиберду, и сказал, что это смертельное заклятие. А откуда известно, что это не рецепт самогона из абрикос на языке индейцев сиу?

— Я тоже об этом подумал, — признал Мерлин. — И потому проверил.

— Как? Зевс, он же Юпитер, помер без вас.

— Конечно. Я проверил на смертных. В римских легионах отыскались три Юпитера и один Зевс. Я прочитал им оба заклинания. Двое из них умерли на месте, двое других сразу же совершили самоубийство. Если кому интересно, легионер Зевс был среди тех, кто перерезал себе горло.

— Какой вы всё-таки жестокий, — расстроилась Ромуальдовна. — А ведь считаетесь добрым волшебником. Как мало мы знаем о добрых волшебниках.

— В те времена, миссис Эйнштейн, человеческая жизнь ценилась очень дёшёво. И, если честно, к нынешнему моменту подорожала совсем незначительно. Так что ваш упрёк я не принимаю. Что же касается моего рассказа, кто в нём лгал, а кто нет, обдумав как следует замечание Абрама Альбертовича, я пришёл к выводу, что Моргана меня не обманывала. Хотя, возможно, обманули её. Собственно, даже по её словам Геракл — записной врун и хвастун. Но так ли это важно для нас с практической точки зрения?

— Неважно, — решил Сатана. — Итак, похоже, что оружие Кроноса — это заклинание, убивающее человека или бога с определённым именем. Кстати, Мерлин, ты якобы эти два заклинания забыл, но, может, помнишь, они сильно друг от друга отличаются?

— Сильно. Я бы сказал, ничего общего.

— Примем к сведению, как говорится. Что скажут наши эксперты по оружию?

— Селектор цели определяется именем, — сообщил Жора. — То, что форма разная, так это понятно. Пули тоже разные бывают, есть бронебойные, есть разрывные, есть со смещённым центром тяжести. А ещё есть трассирующие. И всё это пули. Так, наверно, и с заклинаниями.

— Абсолютно бесполезное замечание, — отметил Сатана. — Елубай Нуртасович, слово вам.

— Я так думаю, текст заклинания есть функция имени жертвы и типа воздействия.

— Говорите проще, пожалуйста. Так, чтобы самым последним гуманитариям всё стало понятно.

— Попытаюсь. Выходит так, что заклятие очень зависит от имени того, на кого оно накладывается. Но ещё оно обязательно зависит от нужного действия. Мистер Мерлин упоминал, что на пиктов наложили подчиняющее. А ещё не надо забывать о заманухе. Вот и получается, что текст заклятия сильно меняется от случая к случаю. Это не просто подобие бланка, в котором почти всё напечатано, нужно только кое-что вписать в незаполненные места. Здесь наверняка нужна какая-то формула для расчёта, в том или ином виде.

— Точно! — заорал Жора. — Формула! Бабай, ты гений! Богородица говорила о том, что была формула заклятия!

— Шайтан, вы мне этого не сказали, — упрекнул Елубай.

— Забыл, — признал Сатана. — Точнее, не придал значения. А что нам даёт эта формула?

— Была бы формула — уже имели бы на руках оружие Кроноса. Её ещё отыскать нужно. Но зато теперь знаем, что именно нужно искать.

— Неплохая догадка, — заявил Мерлин. — Но бесполезная. Потому что во второй части своего рассказа я намереваюсь сообщить и о формуле тоже.

— Так приступай ко второй части, — предложил Сатана. — Не тяни время.

— Понимаешь, Саурон, у меня в горле пересохло, и я не смогу нормально говорить, пока кто-нибудь не угостит меня хорошим кофе.

Ругаясь на каких-то неизвестных языках, Сатана ушёл, забрав с собой общепитовский поднос. Мерлин сказал несколько слов о погоде в Австралии, но в этот раз Жора ему не позволил мучить окружающих глобальным потеплением.

— Сборная Англии не выйдет из группы на Евро-двенадцать, — уверенно заявил он.

— Как это не выйдет? — взвился Мерлин. — А кто нам помешает? Франция? Так это уже не та Франция! Команда у них слабенькая!

— Может, хозяева? — предположил Елубай. — Им частенько помогают судьи. Особенно на первом этапе.

О погоде больше не было сказано ни слова, но Ромуальдовне всё равно стало скучно. Возвращению Сатаны с чашечкой кофе она очень обрадовалась. Мерлин добавил в напиток сахар и сливки, сделал большой глоток и продолжил свой рассказ.