Оружие в его руках 2

Глава 21

Мое утро началось с долгого и изнурительного разговора с мужем. Стефано позвонил мне, едва солнце встало. Он рассказал мне о том, что его план идет «как по маслу», и что осталась только моя часть.

Его «как по маслу» — баржа, прибывшая в Нью-Йорк, снащенная несколькими пожизненными. Мой драгоценный муж взял на себя дело с отгрузкой, оставляя своему брату и отцу только вопросы с клиентами. Так же, Стефано заручился, что правовой вопрос я возьму на себя, ведь я его жена, его юрист и просто самая ответственная женщина. Именно так он и сказал! Отец, естественно в это не поверил и приказал своему старшему сыну держать со мной ухо востро.

Мой выход сегодня. Я должна донести о торговле людьми полиции Италии и Америки. Устроить международный конфликт, в котором действующим лицом будет Луи и Ромеро Россини. Стефано к моменту, когда их накроют будет иметь алиби. Мы будем с ним вместе отмечать день рождение Александро в Нью-Йорке, в клубе «Хрум-Хрум». Сам донос должен произойти тогда, когда мы будем лететь в самолете. Чтобы Луи не смог подумать на меня.

Изначально я не осознавала, что мое время рядом с Луи подошло к концу, по Стефано не закончил свой разговор и не положил трубку. Мне стало резко холодно. Я перестала чувствовать ноги и упала на пол. Персидский ковер смягчил мое падение и сгладил шум.

Я не могла и не хотела этого делать! Я рассчитывала, что смогу отговорить своего мужа от этой идиотской идеи, но не смогла. Господи, да я даже не пыталась в полную силу! Своими действиями только усилила его подозрения насчет моих чувств к Луи.

Я даже не могла его винить в этом! Мое глупое сердце влюбилось в Луи, хоть это так противоречит моим правилам, моим суждениям, моему укладу жизни! Я хотела этого мужчину и желала ему счастья, даже если не со мной. Просто хотелось, чтобы он жил. Я не могла собственными руками уничтожить этого человека. Это неправильно. Это бездушно.

В мою дверь постучали, но я не смогла пошевелиться. Мои ноги, словно сломанные, казались чужими. Они не слушались меня. Стук повторился, но я все еще сидела, силясь произнести хоть слово произнести. Меня потряхивало и единственное, что я смогла выдавить их себя — всхлип, за ним тихий плач отчаяния.

Своим поступком я уничтожу всех. Накроют Луи и Ромеро, за ними всех членов банды и мою Монику. За ними следом пойдут мои родители. Все, кого я знаю, падут от моей руки и плана мести Стефано. Мы останемся с ним вдвоем.

Две белые вороны среди стаи черных перьев.

— Андреа! — Голос Луи был обеспокоенным. Он колотил в дверь с такой силой, что я, испугавшись, доползла до ванной комнаты и закрылась там. Еле добрела на нетвердых ногах до душа, встала под горячие струи воды, мечтая, чтобы она заживо сварила меня в своих объятиях.

Я стояла под душем и уже не понимала, где вода, а где мои слезы. Моя кожа горела под горячими струями воды. Было больно, но почему-то в этой боли я чувствовала успокоение. Я не умру так, зато истерзаю себя на несколько лет вперед.

Тело купалось в агонии, но я, сжав плотно губы, терпела. Я хотела этого. Я готовилась к предательству. Голова кружилась, когда воздуха в закрытой кабинке стало мало. Я спустилась по стенке на пол, практически не ощущая уже на своем теле капли горячей воды. Я закрыла глаза и передо мной предстал он.

Его могучее тело, его крепкие руки, широкие покатистые плечи и грозный, но добрый взгляд. Как его глаза могли внушать мне ужас раньше? Сейчас эти руки — оплот для меня. Его горящие глаза — маяк моего сердца.

Вот и сейчас его карие с зеленой радужкой глаза смотрели на с любовью. Он коснулся моей щеки и поцеловал.

— Возвращайся ко мне, прошу тебя.

Образ рассеялся, а я оказалась на холодном полу. Двери были по-прежнему закрыты, но вода перестала течь. Видимо я случайно выключила ее, когда упала. Мой телефон разрывался. Я, чувствуя дикий холод, накинула на себя теплый халат и, дрожа, вышла из ванной комнаты. В мою спальню больше никто не ломился, и в квартире было подозрительно тихо. На экране телефона высветилась фотография Луи и его инициалы.

Я взяла трубку и услышала чертыхания на той стороне. А после тихое и устрашающее:

— Я убью тебя, Андреа. Ты меня заставила поволноваться.

— Прости. Я была в душе.

— Лучше тебе сейчас выйти из своей комнаты, иначе я все-таки выломаю дверь.

Я отключилась и вышла в коридор, где, прислонившись спиной со скрещенными на груди руками стоял Луи. Он с такой силой сжал в своей ладони телефон, что я невольно представила сколько ему пришлось прождать меня около двери в спальню.

— Я не мог до тебя час докричаться, Андреа. А потом я услышал, как ты плещешься в душе. Ты в себе?

Нет.

— Да. — Он подошел ко мне и поднял мой подбородок, чтобы я посмотрела в его глаза. Мой халат под взглядом этого мужчины, казался мне тугим канатом. Он посмотрел на мое лицо, потом его взгляд опустился ниже, а после он резко вцепился в край моего халата и рывком опустил его до талии. Я ахнула. — Что ты делаешь?

— Что с твоим телом? — Его не смущала моя грудь, которая предстала перед ним. — Что за ожоги?

От него не ускользнули шрамы. Он провел пальцами по одну из них на предплечье и его лицо осунулось. Он отвел глаза в сторону, а я воспользовавшись моментом, накинула на себя халат. Эти шрамы для нас, как напоминание о том, в каком мире мы живем. Какие люди нас окружают, какие роли нам отведены и какая кончина приготовлена каждому из нас.

— Прости, — тихо произнесла я. — Не хотела тебя напугать. Я просто всегда моюсь долго. — Увильнула от дальнейших расспросов я. Но мужчина снова повернул в мою сторону голову и сделал шаг ко мне.

— Ты мне не ответила. Почему твоя кожа красная, как у вареной креветки?

— Я мылась под горячим душем. Почему ты так разволновался? — Голос садился, и я надеялась, что он не предаст этому значения.

— Потому что, Андреа, я звал тебя, а ты не отвечала. — Он хотел было продолжить свою речь, но нас прервала открывающаяся дверь. Марго пришла к нам, чтобы приготовить завтрак.

— Наша любимая Марго пришла. — Улыбнулась я и снова скрылась в спальне, чтобы переодеться.

Настроение было ниже плинтуса. Плечи казались такими тяжелыми, что я невольно сгорбилась. Сердце давило в груди, дыхание было редким и тяжелым. Все казалось таким серым и безжизненным. Я ни о чем не могла думать, кроме как о том, что мне сделать, чтобы сохранить жизнь тем, кого я люблю.

Я не спорю, я могла бы и не подчиняться Стефано и его маниакальной идеей отомстить. Можно было бы решить вопрос мирным путем. Но, как я поняла, под маской мирного жителя в нем таится та самая мафия, которая убивает без разбора. Мирный житель ты или комиссар, проститутка или врач — все неважно, когда в твоих руках есть власть и оружие. Что будет дальше я не знаю, но уверена, что одним этим делом, его безумие не закончится. Но я сама ввязалась в это. Сама виновата в том, что позволила помыкать собой, даже поощряла все его выходки.

С другой стороны, сумасшествие Стефано мне местами даже нравилось. Он был тем человеком, кто все четыре года был рядом и поддерживал меня. Он не был мне мужем, как считали наши родители, но он был мне другом, братом, соратником. Мы с ним вместе отдыхали, шутили и делились секретами. Стефано в какой-то момент раскрылся для меня по-настоящему. Я увидела не только заносчивого брезгливого недомужчину, я увидела его потенциал, его гибкий ум и его сердце. Конечно, каждая его реплика всегда была с толикой сарказма. Конечно, он много вещей говорил в шутку, но с ним я поняла, что в каждой шутке есть только доля шутки, а остальное кристально-чистая правда.

Я надела на себя брючный костюм, уложила волосы в высокий хвост и вышла из комнаты, идя на умопомрачительный запах, доносящийся и кухни вместе с добродушным смехом женщины и низким, завораживающим, смехом мужчины. Уже в дверях я увидела, как Луи помогает женщине лепить пирожки, а та в свою очередь учит его как правильно нужно зажимать тесто с двух сторон, чтобы пирожок не развалился. Это была такая чудная атмосфера, что я не стала их прерывать и просто облокотилась на дверной косяк и смотрела на них, улыбаясь благоговейной улыбкой. Солнце пробивалось сквозь тучи и освещало нашу кухню ярким светом, что делало этот момент ещё прекраснее.

Кажется, я в раю! Я не могу так с ним поступить. Я не стану его подставлять.

В какой-то момент эти голубки заметили меня. Марго, словно тосковавшая по мне бабушка, налетела на меня со своими медвежьими объятиями. Она была вся в муке, но женщина, кажется, совсем забыла об этом факте. Я пискнула в ее руках.

— Я тоже рада видеть тебя, — выдавила я, силясь оттолкнуть ее подальше. Но было поздно, мой костюм уже испачкался. Заметив это, женщина охнула и принялась извиняться. — Брось, это всего ли костюм. Переоденусь.

— Раз так, — Луи присоединился к нам. — Иди сюда, кроха. — Он схватил нас с Марго в охапку и крепко прижал к себе. Я снова ощутила аромат его парфюма и поймала себя на мысли, что я неприлично близко прижалась к нему, уткнулась носом в шею и нагло обнюхиваю мужчину. Краем глаза заметила пристальный взгляд Марго, и отодвинулась подальше от мужчины. Теперь я была вся в муке.

— А что вы тут делаете?

— Так, — махнул рукой мужчина, довольный минутной моей слабостью, — плюшками балуемся. Там и для тебя найдется местечко.

Мы втроем стали лепить пироги. У меня получалось куда лучше, чем у моего напарника. Его большие руки были неспособны делать маленькие стежки на пирожках, и получались вместо аккуратных узоров большие лепёшки, походившие на творчество малышей. Пожалев очередной пирожок, я принялась ему помогать.

— Смотри, ты защипываешь слишком много, — я стояла так близко к нему, что мое дыхание обжигало его шею. Сама я не могла насытиться его ароматом. Мне хотелось окунуться в его запах и никогда не выныривать. — Надо понемногу брать, вот так. — Я положила свою руку на его ладонь и заставила пальцы работать.

Мы отвлеклись от пирогов и, не моргая, смотрели друг на друга. Наши ладони все еще касались друг друга, отдавая все тепло. Карие глаза мужчины темнели, зеленая радужка, которая так сильно мне нравится, вовсе исчезла с поля зрения. Я забыла, что рядом с нами Марго — остались только мы вдвоем. И мне уже казалось, что он поцелует меня, но тот лишь хитро улыбнулся и продолжил лепить пироги, словно такого интимного момента между нами и не было вовсе.

Когда я отстранилась, я встретилась с наблюдающей за нами Марго. Женщина лишь вежливо улыбнулась и принялась дальше делать свое дело, только теперь без смеха. Она отрешенно готовила нам завтрак.

— Пойду переоденусь. Мы во сколько выходим? — Обратилась я к Луи.

— Позавтракаем и пойдем.

Я лишь кивнула, и краснея, вышла с кухни. Меня словно облили холодной водой. Я корила себя, ругала за свою слабость. Я должна держать ухо востро, а не бросаться в объятия Луи при людях. Мне стало страшно, что Марго может проболтаться о нашей сцене на кухне Стефано. Что тот решит, будто бы я предала его. И захочет убрать из своей игры меня.

Соберись! Соберись! Соберись!

Наша трапеза за завтраком напоминала выступление мимов, потому что Марго молча нам все подносила и пыталась что-то сказать мне одними глазами. Луи же бросал на меня горячие взгляды, словно он помнил, как я несколькими минутами ранее прижималась к нему, а я же становилась красной как помидор от всей этой ужасной ситуации.

Мы вышли из дома, как меня окликнула наша экономка. Она стояла в дверях и теребила в руках свой фартук. Когда я подошла к женщине, та нахмурила брови и сказала такие слова, от которых я поняла, что эта женщина снизошла ко мне с небес, не иначе.

— Ты любишь этого мужчину. — Тихо шептала она. — Не отпирайся. Слизняк хозяин никогда тебе не подходил. — Я снова хотела сказать ей, что она все не так поняла, но та подняла в воздух руку, заставляя меня замолчать. — Послушай меня, девочка, того, что я увидела сегодня на кухне мне хватило, чтобы понять одну вещь: вы влюблены друг в друга. Не мое дело копаться в вашем грязном белье, но, милая, будь осторожна. Если решишь довериться своему сердцу, не медли, но и не обманывай никого.

— Боюсь, что тебе показалось.

— Мне показалось и то, что твой муж четыре года спит в отдельной комнате? И что он ни разу за все время не вышел из твоей спальни утром. Или что наш драгоценный сеньор Луи сегодня, пока ты была в спальне, не отходил от дверей. — Я удивленно раскрыла рот, но женщина добродушно рассмеялась. — Этот мужчина, — она ткнула пальцем в стоящего около машины с сигаретой в руках Луи, — заставил меня искать запасной ключ от твоей двери. А когда я его не нашла, чуть не выбил дверь. Слава богу ты вышла раньше, чем я пришла с ломом.

— Ломом? — Я нервно хохотнула. — Где ты взяла лом?

— Где-где? У коменданта на первом этаже. Сказала, что дверь в туалет захлопнулась и надо вызволять хозяйку.

Теперь смеялись мы обе. Я была и рада, что меня безжизненную не нашли в ванной комнате, и в тоже время мое сердце трепетало от одной мысли, что я чуть не свела с ума взрослого мужчину.

— Послушай старушку Марго, детка, мы живем лишь раз. Если хочет почувствовать любовь, как в турецких сериалах, ступай к нему. Если не можешь расстаться с мужем, то проведи хотя бы это время вместе.

— Это грешно, — прошептала я, и мы с женщиной вместе рассмеялись.

— Грешно отказываться от такого счастья. — Она подтолкнула меня к машине. — А теперь ступай давай. Держи хвост пистолетом! — Напоследок выкрикнула Марго, и я под удивленным взглядом Луи рассмеялась еще сильнее.

— Пистолет одолжить? — Отшутился мужчина. А я коснулась его ладони, покоившейся на открытой двери авто. — Интригующее начало.

Мы ехали в противоположную сторону офиса компании. Я смотрела на дорогу и понимала, что мы скорее едем на ипподром, нежели на деловую встречу. Хоть я и догадалась, я все равно решила убедиться в своих мыслях.

— Мы куда едем? — Спросила я сидящего рядом со мной мужчину.

— К Хрум-Хрум. — Он улыбнулся, целуя мою ладонь, а я растаяла.

От него пахло табачным дымом, но это не казалось мне противным. Я представила, как целую каждый сантиметр его тела, вдыхая этот запах. Сама того не подозревая, я откинула голову на сидение, закрыла глаза и с наслаждением улыбнулась. Я представляла, как его пресс под моими неуверенными движениями напрягается, как он стонет, когда моя рука касается его выпуклой части в брюках, и как он произносит мое имя, словно это последнее, что ему сейчас необходимо. Как он сжимает мои волосы в своих руках, опуская ниже, как он оставляет влажные поцелуи на моей шее, груди, бедрах.

Когда я открыла глаза, я встретилась с хитро улыбающимся мужчиной. Он наблюдал за всей этой процессией и, по-видимому, наслаждался зрелищем, потому что его глаза горели адовым огнем. Он наклонился к моему уху, а его пальцы стали водить узоры по моей шее.

— Когда ты так страстно стонешь, я могу и нарушить наш уговор. Ты же не хочешь, чтобы я набросился на тебя прямо в машине.

Я бросила взгляд на водителя, который, не обращая внимания на пассажиров, делал свое дело. Но мое лицо все равно стало пунцовым. Я почувствовала стыд и смущение. Я оказалась в клетке с волком.

— А как же встреча с клиентом? — Резко сменила я тему.

Вздохнув, Луи откинулся на свое сидение и, продолжая довольно улыбаться, ответил:

— Пока ты будешь кататься на своей крошке, я встречусь с клиентом. Может, мы тоже составим тебе компанию.

Мы приехали на ипподром. Стоило мне только выйти из машины, как к нам подошел мужчина лет сорока с густой рыжей бородой. Я оглядела его с ног до головы. Широкие плечи, развитая мускулатура, квадратная челюсть и широкий лоб. Это был ирландец Джо, который время от времени подрабатывал на ипподроме. Он, так же, как и я, любил лошадей, и по доброте душевной помогал этому месту.

— Какие гости к нам пожаловали. — Добродушно улыбнулся мужчина и обнял меня.

Я привыкла к дружеским объятиям, и Стефано никогда не был против, чтобы я обнималась с Джо. Он был хоть и симпатичным мужчиной, но был почти что в двое старше меня. А вот Луи его проявление доброты ко мне не понравилось. Он злобно посмотрел в мою сторону и принялся сам здороваться с мужчиной. Его ладонь так сильно сжала руку Джо, что тот лишь удивленно посмотрел на него, потом на меня, а потом просто кивнул и отошел от нас подальше.

— Твоя красавица у себя в загоне. Ждет не дождется. — Потирая больную ладонь произнес Джо и ушел от нашего общества подальше.

— Зачем? — Я повернулась лицом к злому Луи и взяла его за руку. Плевать, что нас могут увидеть. Марго права, нельзя медлить, если так немыслимо тянет друг к другу.

— Он мне не нравится. К тому же тебе нельзя обнимать чужих мужчин. Хочешь снова нарваться?

— Но тебя-то мне обнимать можно? — Я подошла ближе и положила свою свободную руку ему на грудь.

— Я не чужой. — Сглотнул он.

— Правильно, ты не чужой, — примирительно произнесла я. — Но ты и не мой мужчина. Но знаешь, — я придвинулась еще ближе и сжала крепче его ладонь, чтобы он, как зашуганный олень, не сбежал. — К черту все.

Я резко примкнула своими губами к его губам и услышала глухой стон.

Мужчина крепче схватил меня в свои объятия. Сжимал, как единственный на этом свете якорь, удерживающий его на плоту. Мы терзали друг друга, соперничали. Наш поцелуй был похож на пожар, разгоревшийся посреди войны. Мы были двумя солдатами на одной стороне, но нарушившими все мыслимые и немыслимые правила. Мы были предателями, были изменщиками, были теми, кого в средневековье закидали бы камнями. Но плевать мне на последствия. Наши дни вместе сочтены. Вернувшись в Милан, я больше не смогу увидеть свои любимые цвета горького шоколада глаза.

— Господи, — выдохнул Луи, все еще цепляясь за меня, — что ты творишь? — То, что нужно было сделать еще давным-давно, Луи. — Я снова едва ощутимо провела своими губами по него припухшим от поцелуя губам и отстранилась.

— Я пойду проведаю Хрум-Хрум, а ты решай свои дела.

Я медленно уходила от него на своих ватных ногах. Еле дыша переваривала все то, что только что натворила и испытывала целый спектр эмоций. Волнение, трепет, любовь, наслаждение, страх, но я не испытывала сожаления. То, что я собиралась сделать за эти полтора дня с Луи, никогда не будут вызывать во мне стыд и сожаление. Я отдам свое сердце и свое тело единственному мужчине, который не покидал мои мысли на протяжении пяти лет. Я отдам свое сердце, а потом его уничтожу.

Прости меня заранее…