Осень в Кёнигсберге (СИ)

Глава Первая Первые пробы

Залезть на подоконник, прижаться спиной к холодному бетону. Жадно притянуть к груди колени. Замереть— глубокий вдох. Вытащить из кармана пачку сигарет. Привычные, но, казалось бы, давно забытые движения: распаковать, достать одну.

Чиркнуть зажигалкой — и затяжка. Дым вмиг охватил всю меня внутри, обжигая, вгрызаясь, кусая плоть,… но боль душевную так и не глуша.

Застыть на секунду, мгновения смятения, рассуждений, поиска — и впустить, впустить в голову воспоминания. Всему своему жизненному путидать право распластатьсяпо больному сознанию, взрывая эмоции прошлого с новой силой, со старой болью и притушенными переживаниями. Еще один вдох — и перед глазами вновь выросло лето 1999 года.

И снова вечер. И снова день прошел без особых событий. Проснулась — поела, посмотрела телевизор. Пустые сутки. Пустая жизнь. Ничем не приметные летние каникулы. Так жадно, маниакально, ожидаешь их — и так глупо, пустоголово просаживаешь затем день за днем.

Мало, что может удивить, привлечь внимание. Подобно каторжнику, отбываю коварный план Великой «Рутины», морально угнетающих «Будней».

Звонок в дверь.

— Оля?

— Привет, собирайся. Пошли во двор.

— И что там будет?

Вечер. Там был вечер, запавший мне в душу на всю оставшуюся жизнь.

Большая, веселая компания. Были парни. Были девушки, и среди них — мы с Олей…

— Надоело. Может, кто еще сыграет? — скривился Саша. — А то уже пальцы болят.

— Злата! — вдруг «очнулась» моя подруга.

— Что?

— Сыграй нам!

— Да, ну… Не чуди, — замялась я в смущении.

— Сыграй!

— Малая! — вдруг отозвался один из парней. — Умеешь?

— Ну, так… немного. Я только учусь. Так, знаю пару глупых песен.

— Сыграй, — протянул мне гитару Шурик.

(нервно сглотнула, испуганно смотрю то на нее, то на него)

— Ну…

— Сыграй, не ломайся! — выкрикнул кто-то из толпы.

Робко, несмело обняла за гриф, взяла инструмент…

Глубокий, в попытке убить жгучее волнение, вдох — и провести пальцами по струнам, пробуя «на вкус» и соответствие звуки.

Рассмеялся вдруг «хозяин» оной.

— Ты нетак здесь взялась, — спешно подсел ближе и, прижавшись к моей спине, ухватил за руки, демонстрируя, как и где нужно зажать пальцы. — Вот, а теперь правильно. Тебе же большоебаррэ нужно?

(несмело, коротко улыбнулась)

— Д-да, — от волнения запнулась. — Наверно.

— Дерзай, — растянул губы в милой улыбке и, подначивая, едва заметно кивнул головойвперед.

Еще один вдох, еще одно мгновение — и…

Вокруг затихли. Смешки, фоновые разговоры — все пропало. Воцарилась тишина, которую мой голос с рьяным усердием разрезал, разрывал на куски.

…

— Ты — талант.

— Да, ну… — покраснела от смущения. — Нет…

— Что нет? Говорю талант!

— Да, да! Талант, — поддержал кто-то из толпы.

Саша смотрел на меня и молчал, лишь загадочно, мило улыбаясь.

Нет. Это — не история новой любви. Не история болезненных отношений.

Тот вечер подарил мне что-то другое. И? возможно, куда большее, чем я ожидала, хотела. Он подарил мне мир музыки. Мир рок-н-рола.

Подслушанные чужие вечера с гитарой наперевес, компанией и романтикой, воодушевившие когда-то меня взять в руки инструмент и заняться самообучением, с этого самого момента стали моими.

От прежней «братии» ничего, никого не осталось, разве что неизменная моя подруга Оля. Новый год. Новые летние каникулы. И снова новые попытки найти себя и свое место под солнцем среди бушующего моря подросткового безумия.

И вновь вечер. И вновь я бегу в соседний двор за столик.

— О, наша рокерша пришла!

— Всем привет.

— Привет.

— Привет.

— Здрасте.

— Привет…

— Есть у кого гитара?

(рассмеялась я)

— Опять?

— А чего скучать? Ко-оля!

— Что Коля? Что опять Коля? — оторвался от губ очередной своей фифы, полуоборот к нам.

— Тащи гитару.

— Я что, самый лысый?

— Ага, с твоими-то кудрями! Тащи гитару!

— Почему всегда я?

— Ты ближе всех живешь!

— А Димон?

— У него не гитара, а балалайка однострунная!

— Смешно! — надулся Димка.

— Ой. Да ладно! На правду не обижаются.

— Успокоила.

И вновь вечер, и снова я вместо радио. Не раз, едва ли не до крови, раздирала кончики пальцев, не раз до хрипоты срывала голос, но признание, внимание, улыбки и тихие попытки подпевать — стоит любых жертв. Стоит любых усердий.

— Народ, вы заценили прикол?

— Какой?

— Есть у кого сигареты? — вклинился в разговор Роман.

— А сам что, опять бомжуешь?

— Ой, да не ломайся! Дай одну! — радостно подскочил к Тохе.

— Заработай!

— Ленин учил делиться!

— Знал бы тебя, сразу передумал, — съязвил Остапов, но все же протянул открытую пачку.

— А зажигалка?

— Зашибись, — нервно скривился, но все же достал и оную из кармана.

— Спасибо. Так что там за прикол? — спешно подкурил, затяжка и уставился на Юльку.

— Вчера вечером народ как вымер — пусто было на улицах.

— Ах, да-да! — кто-то выкрикнул из толпы. — Последнюю серию «Дикого Ангела» все смотрели.

— Тьфу, муть!

— Ага-га! Все так говорили. А где сам был?

— К бабуле ездил.

(рассмеялись все)

— Да-да, все мы вчера к бабуле ездили!

…

Странное тогда время было. Странное.

Да и разве бывает ли у подростков что-то рассудительное и нормальное?

Время, когда девчонки резали себе лезвием руки до крови, кто в попытках заглушить внутреннюю, душевную боль, а кто- просто ради показухи.

Время безрассудного пьянства, ночных гуляний, сигарет и марихуаны.

— Нет. Что ты молчишь? Что? — не унималась мать.

(по привычке закатить глаза под лоб и тяжело вздохнуть)

Попытка укрыться в своей комнате.

— Эй, дорогуша! Куда ты пошла? Я с тобой еще не закончила! Дмитрий! Скажи ты ей что-нибудь! Не молчи, как истукан, — нервно запричитала та своему мужу, моему отчиму.

Шаги, натяжные, через силу шаги ко мне ближе. Присел рядом на диван.

Смотрю, смотрю на него исподлобья, как зверь из норы.

— Что? — не выдержала молчания.

— Злата, Злата. Что ты делаешь?

— А что я? ЧТО? Возвращаюсь домой не позже часа ночи. Не курю, не хапаю. Иногда выпью немного вина или пива. И что? Нельзя?

(на мгновение прикрыл веки)

— Пойми, пьяная пи**а — своей дырке не хозяйка.

Опешила я. Замерла, перебирая сказанное, взгляд скатился с его лица куда-то вбок и застыл, тая в пустоте.

Еще мгновение — встал, выровнялся рядом со мной.

— Помни, за все содеянное — ты и только ты в ответе. Тебе платить по счетам, а потому не спеши наломать дров. Всегда успеешь…

И снова четверг — и снова собираемся у Маринки на квартире.

— И какая программа на сегодня?

— Пиво. Пиво. Пиво. Можно с рыбкой.

…

Рассмеялась Ирина:

— З-злат, ты че творишь?

— Что, пиво с конфетами не пробовала?

— И? Как?

— М-м…., - смотрю на бушующий гейзер на дне стакана, — супер.

— А, ну! Дай и мне леденец!

— Лови.

…

Неспешные шаги из квартиры на лестничную площадку.

— Оля, ты… ты куришь? — замерла, опешила я от увиденного.

Замялась, застеснялась та.

— Ну…

(обижено опустила я взгляд в пол — вот еще одна повелась по зову «как все», «чтобы выглядеть крутой», «серьезной», «взрослой» — эдакий гребанный «джентельменский» наборчик современной, продвинутой молодежи: куча мата в сплетении со сленгом, пиво, водка и сигареты)

— Может, будешь?

Вдруг резко нырнула подруга к себе в карман и протянула мне пачку.

Еще больше впала я в шок. Нервно заморгала глазами — не могу поверить происходящему. Словно… словно не я, не она, и не реальность всё это вовсе.

— Н-нет, спасибо.

Заскребли кошки обиды у меня внутри. От кого, от кого,… но от тебя, Оля, я никогда такого не ожидала. Предложить… мне?!

И снова смех, и снова шутки.

Весело виляя бедрами, Леля шла по улице, шутливо напевая песенку.

— Ты сейчас допляшешься, что он идут ппс-ники, заберут к себе в вытрезвитель.

Успокоиться, попытаться состроить вид трезвых, приличных девушек…

— Ну, что, Злата, едешь с нами к Тохе на дачу?

— Н-не знаю…

— Так что тут не знать!

— Денег нет.

— Сколько есть — скинешься, остальное я добавлю!

Шашлыки, пиво, водка, гитара, пляс.

И снова попытка, в меру своей неопытности и великолепия, в свете максимализма и эгоцентризма, попытка строить, играть в любовь, рисовать отношения.

Только потом я узнала, что ликер наш и вино былине без рьяных стараний мальчишек «приукрашены» дополнительными градусами водки.

Счетчики «шкалилипередозом», но молодое сознание все еще удерживало узды адекватности.

— А че так дымом воняет?

— Фу! — рассмеялся кто-то, новоприбывший в наш полк. — У вас тут туман на всю хату!

— О-о-о! Андрюха!

— Здравствуй, — обнять друга, постучать по плечу. — А девочки что, уже готовы?

— Принимай товар.

— Злата! Привет!

— Здравствуй, здравствуй!

Плюхнулся рядом возле меня, тут же приобнял за талию.

— Ну, что. Разливайте! Злата?

— Не, не, мне уже хватит. Спасибо!

— Не чуди, малая. Давай, за встречу!

— Я уже и так… — словно в подтверждение, тут же икнула.

Рассмеялись все.

Улыбнулся и Узик.

— А со мной еще не пила! Нельзя же так!

— Ну-ну…

(обижено, но в большей части наигранно, надула я губы)

… поддалась.

Очередная порция алкоголя влилась мне внутрь.

…

— Андрюш, не надо, — вытянула его руку из-под своей кофты.

— Может, пошли наверх, уединимся?

— Наверх? — Псыкнула я над абсурдностью предложения и захохотала.

— Да, у Тохи там, на чердаке, сена куча. Наворовал, сука, — рассмеялся сам над своей шуткой, — …М-м-м? Так как?

И снова хихиканьеневольно вырвалось из меня наружу.

(а в голове, в голове, словно колоколом отбивался звон, — слова отчима пьянство и самоконтроль; да и не хочу, не готова… и не с ним это будет)

— Н-нет уж, спасибо. Мне и тут хорошо.

Резкий рывок. Встала из-за стола.

Не дожидаясь реакции других, хватаю за руку свою Лелю и тащу ее на улицу.

— Э-э-э! Вы куда?

— Проветриться!

Одно знаю, повезло нам с парнями, ведь как показывает опыт моих подруг, не все и не всегда способны услышать сказанное, воспринять отказ и смириться с поражением, с тем, что план провалился и «добыча» ушла. Всё могло окончиться плачевно, и если не самим изнасилованием, то хотя бы грубыми и дерзкими попытками осуществить задуманное.

Обошлось… Так что ни в тот, ни в последующий такой, «пьянствования» и «пиршества», вечер я не лишилась девственности. Трезво реагировала на чужие, а порой, чего греха таить, и свои желания — отдавала отчет действиям и последствиям. А потому не так, и не с тем, кто уже встретился на моем жизненном пути, я собиралась совершить этот важный, значимый шаг, поступок.

Лишь по любви и с полной уверенностью в человеке. Хм. Дай Бог, что бы по любви и с полной уверенностью в человеке. Так я думала. И, слава Господу, так сбылось. Но сейчас не об этом. Еще время не пришло.

А пока 2001 год нервно полз к своему логическому концу. К бурному 2002-му.