Школа. Десятый класс.
Парень, не столь давнее пополнение нашей шатии-братии из соседнего двора, с которым все лето довелось общаться, а вернее — ссориться, оказался из нашей школы. На год старше. И ко всему тому — сын моей новой учительницы.
Ну, здравствуй, Юра Фролов.
И пусть мы «недруги», и пусть «не терпим друг друга», но почему-то замечаю на себе многозначительные твои взгляды, и сама робею от них.
Обнимаешь, целуешь другую — а всё равно, всё равно смотришь на меня украдкой.
…
И вновь вечер. Уроки выучены на скорую руку,… и пока все еще на улице блуждает призрак лета в одеянии осени, бегу, мчу в соседний двор.
— Всем привет!
— Привет.
— Привет.
— Привет…
— Так вот, — продолжила Юля прервавшуюся историю, — моя мама не на шутку удивилась, когда узнала, что мы «премся» от Цоя. Говорит, что еще при ее молодости был бум помешательства по нему.
— Ну, так, — отозвался Юрка. — Не зря ж та надпись, что на уровне девятого этажамоего дома, сколько уже лет там маячит. Я ее помню, сколько себя знаю.
— А, да. «Цой жив». Видел, — отозвался Коля.
— Ой, да кто ее не видел! — злобно фыркнула Карина.
— Эх, «Кино», «Кино», — завел вдруг речь вечно молчаливый Вовка. — Коля, Злата, сыграете что-нибудь из Цоя. А?
Несмело пожала я плечами, замялась в рассуждениях,
… но Николай уже спешно подхватил «старушку» и ударил по струнам.
Белый снег серый лед
На растрескавшейся земле
Одеялом лоскутным на ней
Город в дорожной петле
А над городом плывут облака
Закрывая небесный свет
А над городом желтый дым
Городу две тысячи лет
Прожитых под светом звезды
По имени Солнце
Две тысячи лет война
Война без особых причин
Война дело молодых
Лекарство против морщин
Красная-красная кровь
Через час уже просто земля
Через два на ней цветы и трава
Через три она снова жива
И согрета лучами звезды
По имени Солнце
И мы знаем что так было всегда
Что судьбой был больше любим
Кто живет по законам другим
И кому умирать молодым
Он не помнит слова да и слова нет
Он не помнит ни чинов ни имен
И способен дотянуться до звезд
Не считая что это сон
И упасть опаленным звездой
По имени Солнце.
— Юр, а что это за «телочка» с тобой сегодня была? — едко подколол его Дима.
— Да так, знакомая…
— У-у-у, да. Знакомая. Хорошие у тебя знакомые, решительные и готовы на все. Где таких находишь?
(наши взгляды с Фроловым невольно (спешно) встретились и тут же отпрянули друг от друга, как от кипятка)
— Отвали, — скривился тоти отвернулся от нас в сторону двора.
— Кстати, парни, приходите в этот четверг в школу на концерт, у нас Злата будет участвовать в «Талантах».
— М? — живо отозвался Коля, уставившись на меня, на мгновение обернулся и Юра.
— Да я так, только ведущей буду.
— Э-э-э, — взревел вдруг Роман; шаг ближе, привычное движение (потушил сигарету об столб, подпирающий крышу) и выбросил бычок долой. Положил руку мне на плечо. — Это что еще за бред? А песенку им затравить?
— Да, — скривилась я, — не хочу. Не мое.
— В смысле не твое? — Удивился Коля.
— Ну, не хочет человек, чего к ней пристали? — вступилась Олька.
(благодарно улыбнулась я ей)
— Чушь, — нервно сплюнул Фролов и тут же встал. Шаг в сторону, достал сигарету и спешно ее подкурил.
— А тебя не спрашивали, — нервно сцыкнула я в его сторону. Взгляды тут же встретились и разбежались. Промолчал.
С чего эта наша «неприязнь» началась, я даже не помню. То ли с его манеры ставить себя выше других, то ли иное что меня задело, но так и плаваем в кипятке чувств недосказанности, едкости слов и колкости взглядов.
«Таланты» были. От наших в школе я скрыла свою любовь к музыке и гитаре, а Фролов любезно не сдал меня своей матери. Так что все пошло по плану — отплясала на сцене в роли ведущей концерта и участницы «новостей юморины», делегатом от нашего класса.
До сих пор помню реакцию зала: вылетает шутка, секунды на осознание, мое помрачневшее лицо, от того, что публике не понравилось, разочарование… и вдруг взрыв хохота.
Дошло…
Эх, Юра, Юра… и вроде дала себе слово не смотреть в зал (так спокойнее), обещала не сосредоточиваться на лицах, на тех, кто там сидит, и на их поведении. Но глаза мои сами отыскали тебя в толпе, и, предатели, так и метали болезненные взгляды в «запретную» сторону.
…
— Что за «кипишь» здесь? — от его голоса невольно вздрогнула, обернулась.
— Да Рыжий потерял нашсценарий, что за чем должно идти, — торопливо отозвался Узик (Андрюха хоть и был на год нас старше, с Фролова параллели, но добродушно согласился помочь с выступлением). — А дело в том, что теперь будут проблемы с минусовками на кассете.
— Хрен его знает, что за чем объявлять, — нервно скривилась я.
— Красава, что тут скажешь, — едко цыкнул Юра.
Тяжело вздохнула и отвернулась.
— Не нервничай, детка, — вдруг отозвался Антон.
Шаг ближе, и, обняв за плечи, развернул к себе.
(не знаю, в меру своей неопытности в любовных делах или в плену наваждения чувств к Юрке)
… я поступила неосознанно.
Тоха, купаясь в собственной самоуверенности,
(но не без оснований: любая в нашей школе всё отдала, лишь бы сейчас оказаться на моем месте)
… двинулся вперед, смело, дерзко намереваясь поцеловать меня в губы (эдакий способ предать уверенности в себе и сгладить волнение), но я, всё еще блуждая в полусознании от переживаний, машинально подставляю ему щеку, как так и нужно.
Шок прокатился волной едкого «облома» по лицам присутствующих (его счастье, что находились за кулисами).
Выбросить из головы замешательство, сдержать смешок из-за самодовольства от прозрения, да спешно подняться на сцену, в глазах еще удерживая побагровевшее от ревности и злости лицо, сжатые руки в кулакиФролова.
Да только там поджидал меня первый в жизни публичный провал…
— А сейчас мы представим вашему вниманию, — чистый экспромт по привычке лился наружу, да слышу, что отголоска микрофона нет. Глупая, подумала, что слишком далеко его держала — и звук в зал не пошел. Решаюсь повторить всё уже ближе к «аппаратуре», да вот оно — народ воспринял так, словно я сбилась с заученной фразы, и решила «безмозгло» повторить все сначала…
Холодная вода унижения от взорванного смеха окатила меня с головы до ног…
Ни секунды, чтобы податься падению, завершить объявление и выбежать в ужасе, словно сумасшедшая, убраться со сцены.
А ты лишь молча провел меня взглядом, и на мгновение не допуская мысли вступиться, утешить, заслонить от гонящегося за мной позора…
На том и закончили. Еще не раз мне довелось тогда выйти к залу, проглотив страх и волнение, сжав переживания в кулак и задушив горечь от провала.
Я вновь была одна, сражаясь с внутренними демонами, одна и никому ненужная…