Ошибочка вышла

Пятница тринадцатое

Когда пошла к концу неделя, мне стало казаться, что я схожу с ума.

Без шуток.

Это невозможно просто, потому что с каждым днём в голове всё крепче заваривалась такая дурная каша, что “Дошираку” и не снилось.

И главное, о чём мы могли думать на пару с Мотей — это деньги.

Я пыталась уйти в учёбу, как могла, но стоило сесть к ноутбуку, как мигом всё вылетало из головы и начинали крутиться только дети и Львы, Львы и дети.

Невозможно!

Потому, когда прошло уже почти пять дней и стали близиться выходные, я с восторгом увидела сообщение от Нины, барменши из “Simon”, что им очень нужно помощь на вечер.

— О, боги, Мотя, у меня будет лишняя тыща!

— Из гостишки написали? О, крутяк!

Она сквасила рожу, потому что не получила такого же сообщения, увы.

“Simon” и правда был большим комплексом, в первую очередь гостиничным, но там же было и караоке, где работала иногда Мотя, и бар, где работала иногда я.

Принадлежало всё это дело двум богатым людям: Симонову — старичку, который иногда и сам в бар захаживал, и молодому богачу Петрову, который в лицо засветился только оттого, что был братом знаменитой Геллы Петровой.

Самого Петрова мы видели редко, а вот Гелла приходила частенько, как минимум потому, что дружила с барменшей Ниной.

— А может я за тебя схожу?.. Деньги все на твоего детя! — прохныкала Мотя. — Ну ты же там… в положении… а это бар… шум… ночь на нога-ах…

— Ой, у меня срок-то.

— Какой? — Мотя подбоченилась.

— Пять недель.

— Как пять, если кекс был недели три назад? — она сощурилась, будто мне был резон лгать.

— Ну пять акушерских. Это разное.

— А тебе почём знать?

— Папа акушер, Мотя! Хватит задавать глупые вопросы! — я стукнула подругу по лбу и пошла натягивать чёрное платье-футляр.

Для туфель было уже холодновато, потому достала свои ботиночки и кожанку, даже шапку чёрную прихватила.

— Ну ты и го-от… бе-е, — скривилась Мотя. — Будь там осторожнее, ладно?

— Ладно. Принесу тебе мартини, чтоб не ныла, — чмокнула подругу в щёку и выбежала из квартиры.

Пять недель… звучит красиво. На деле — даже не зародыш, крошечная точка на чёрной карточке узи.

Конечно, не от папы я всё знала, а из гугла, банально, но факт.

Конечно, я гуглила, хоть и делала вид, что всё это меня не интересует и не касается.

Конечно я… (это ужас) установила приложение на телефон, где было чёрным по белому написано: 5 недель и 2 дня, дата предполагаемых родов 31.05.2021

И с каждым днём дни увеличивались, дата становилась будто бы ближе.

И нет… ничего я от папы не знала.

Когда ты живёшь с отцом-одиночкой, всё не совсем так мило, как может показаться… Вы оба будто становитесь не совсем отцом и дочерью, вы будто соратники на поле боя, которые стоят плечом к плечу.

Мы вместе учились готовить, разбирались, откуда взялась на потолке плесень, гадали, как же размораживать холодильник, и что будет, если не стирать шторы.

Он приходит со смен, а я готовила ему бутерброды, он завтракал уже под утро, готовил новые ровно такие же и оставлял их, чтобы я поела перед школой.

И он не говорил со мной о сексе, месячных и прочем. Нет. Это делал не папа. Это делал Лев Львович, тот же самый человек, но… в белом халате.

Когда мне был нужен разговор о чём-то подобном, папа просил “зайти к нему на работу,” и я заранее сгорала со стыда.

Я приходила в его кабинет, садилась напротив и складывала ручки на коленочках.

— Ну… рассказывайте, Софья Львовна, — говорил он.

— Ну па-ап! — краснея, отвечала я.

— Не папа! А Лев Львович.

Я фырчала, бурчала, но задавала свои вопросы, и это было ужасно, но, наверное, правильно.

Только к шестнадцати годам я забила и по всем интересующим вопросам советовалась с интернетом.

Папа был отличным доктором, но плохим секспросветителем.

При этом сам секс не был табуированной темой, он просто был какой-то естественной частью в жизни человечества. Ничего романтичного, просто факт. Соитие, в результате которого появляются дети. Оттого я поражалась, когда одноклассницы восторгались, как же это круто, когда есть секс! Для меня это было что-то из папиной работы. Что-то про деторождение. Что-то про взрослых, очень взрослых людей.

Я бывала в очередях в поликлинике, и там сидели тётеньки, тётушки и даже бабушки. В моём понимании вот у них был секс! Не у одноклассниц моих и не у меня.

Это теперь я понимаю, что опыт сын ошибок трудных, и просто бриллиант в мужчине-гинекологе рассмотрели не все и не сразу. Девчонки его боялись, а женщины шли с радостью! Да ещё флиртовать успевали.

Теперь смешно стало.

Хотелось бы прийти к нему “на приём” и он бы спросил:

— Ну что, Софья Львовна на этот раз?

— Лев Львович… я попробовала. Всё верно было, это неплохо, но проблемы слишком большие. Что мне делать?..

И почему до сих пор, как в детстве, кажется, что “Меня батя убьёт, если расскажу”, будто я не залетела, а вазу дорогую разбила.

От метро до “Simon” гулять минут десять, потому я натянула шапку и потопала, радуясь первой физической активности за последние пять дней. Город радостно мигал вокруг меня, по-ночному так, мило. И возвышался напротив “Симона” большой старый дом, мы с Мотей часто думали, кто же там живёт и как бы одним глазком глянуть, какие там квартиры.

В баре было ещё совсем тихо, пусто, я пришла рано.

Скинула кожанку, шапку, вымыла руки и пошла за стойку. Там уже крутилась Нина, пышная как пончик девушка, с очаровательными щёчками, а по ту сторону стойки сидела её шикарная звёздная подруга Гелла.

— Здравствуйте, Гелла, — улыбнулась ей, а та лениво помахала рукой.

— Привет, Сонь, — говорила нетрезво и уже сонно. — Нинчик, повтор…

— О… она нас сегодня докона-ает! — взвыла Нина.

— Почему? — я заняла своё место и начала протирать бокалы, которые Нине никогда не казались чистыми, но в целом меня это медитативное действо даже успокаивало.

— Видишь ли… наша Гелла влюблена, верно Гелла?

— Верно, — вздохнула Гелла и упала щекой на столешницу.

— Причём в парня, которого раньше сама не замечала и быка за рога не брала!

— Не брала… — Гелла жалобно потянулась к новому коктейлю.

— А теперь этот парень втюрился в другую.

— Неправда! Она его водит за нос! — Гелла вдруг села и ткнула в меня пальцем, а я хихикнула. — Соньк, ну ты же понимаешь, что ну она его просто… водит! За нос! Он даже имени этой феи не знает!

— Ага, — кивнула я.

Первое, чему научила Нина: соглашаться с пьяными.

— И вот теперь Гелла в печали, — резюмировала Нина.

— В печали, — кивнула Гелла.

— Понятно, — улыбнулась я.