Ошибочка вышла

Шестнадцать сорок семь

— Значит я — верный? — он как будто не удержался от вопроса, а я понимала… давно его это мучает.

Как на иголках сидел всё время, которое мы провели в благословенной пробке. Никогда так не радовалась тому, что город при первом сильном снегопаде встаёт намертво.

Ох, прямо-таки новогодний подарочек.

— Не придирайся к словам, — вздохнула в ответ, понимая, что теперь точно не отвертеться.

Верный… неверный, а разница-то какая?

— Просто интересно, почему я больше не потаскун?

— Значит потаскун? Как скажешь.

— А можно без иголок? — он надо мной по-доброму так смеялся. А мне аж тошно, потому что день что-то не с того начался. Ну какие свадьбы? Причёски? Предложения? Что за ужас…

— Ну как тут без иголок, я…

— Струсила? — он вильнул бровями, будто бросил очередной вызов. — Можно всё отменить!

— Я… ни за что!

И моё фырчание самой себе показалось смешным и никчёмным, ну как маленький обиженный дракон.

— Не веришь, что всё по любви? — он спросил это совсем глухо, а потом вырулил и припарковался у салона.

Я наблюдала, как снежинки кружат перед яркой вывеской, и думала, как ответить на страшные слова.

— Я…

— Ну давай сразу расставим точки над “и”, без истерик.

— У нас нет над “и” точек… над “е”... над “и” у нас…

— Сонь, — снова, который раз за день, сжал мою руку. — Ты не веришь?

— Я не знаю во что верить. Ну… я не понимаю, как это понимать. Ты правда хочешь откровенного, честного разговора?

— Нет. Я хочу чтобы ты знала, что это всё правда серьёзно и на меня не давит… дочь, — ему будто тоже странно это произносить. И это чертовски мило, но по-прежнему как-то страшно.

— И мне нравится, что она есть. И что ты есть. И что именно ты есть, а не кто угодно другой.

— Гладко стелешь, — буркнула я, — пошли уже краситься! Жених…

В салоне нас приняли так, будто специально открылись сегодня только ради этого момента: нашего пришествия.

Меня окружили, аж целые три девочки и стали что-то бормотать. Я им вроде-как нравилась, и они были уверены, что тут только “немного поправить” и всё будет красиво.

А я настояла на полном пакете услуг, и чтобы даже с педикюром, маникюром и если можно шугаринг.

От покраски волос меня отговорили, хоть я и требовала.

Лев удалился, а вокруг меня начались пляски с бубном. О шугаринге пожалела почти сразу, ибо на ногах вырывать оказалось нечего, а не на ногах… ну боль словом адская.

Эти сорок минут я запомню надолго! Боль, слёзы, торг, мольбы.

Зато вышла из кабинета новым человеком, и даже как будто не шла, а летела над полом. Меня уверили, что справились очень быстро и я вообще молодец! Хоть где-то…

Мне накрутили локонов, я сказала, что не нравится. В итоге всё разворошили и собрали причёску. Я сказала, что это ужас. Заказали цветочный венок у флористов с доставкой, пока ждали делали ногти.

Ой! Лампу задела.

Ой! Пальчик не просох.

Ой… красный? Я хотела белый!

Макияж переделали только дважды, но оттого, что мне правда до безумия понравилось то, что вышло. И когда на часах минуло три дня, и мне даже принесли поесть, в салон ворвался Лев.

Раскрасневшийся от мороза, со снегом в волосах.

Я поймала его отражение в зеркале и мысленно на память “щёлкнула”. Он казался таким счастливым… будто ему всё это и правда нравится, и это всё не просто “слабо”, а он действительно собрался жениться.

— Ну что? Готова?

— А что, время поджимает?

Если честно, у меня всё поджимало. До семи времени вагон, а таскаться по магазинам уже не казалось хорошей идеей.

Я устала, спина болела, голод мой не утолил пресный бургер.

— Нет, нет, — сколько угодно, — улыбнулся Лев, а потом отступил, оценивающе глядя на меня.

Волосы в итоге просто растрепали живописными волнами, будто я такая и проснулась. И почему даже с природными кудрями вот так проснуться не получается?

Макияж совсем лёгкий, помады будто и нет.

Маникюр, педикюр, гребучий шугаринг.

И всё это за какие-то пару-тройку часов.

— Я есть хочу, — заявила не дожидаясь комплиментов, а Лев только кивнул и выложил на кассе всё, что с него потребовали за мои капризы.

— Оставил им на “чай” две тыщи… хватит, или ты навыделывалась на все пять? — тихо спросил Лев, помогая мне влезть в куртку.

Из-за улыбки сразу ответить не смогла, а потом поняла, что Лев её прекрасно видит в отражении в большущем зеркале на выходе из салона.

Мы замерли, будто оба пойманные с поличным, и я закусила губу, еле сдерживая нервный смешок.

— Хватит, пошли уже. Солянки хочу. С хлебом белым.

***

— Ваша солянка, — улыбнулся официант, а я потянулась к куску пушистого белого хлебушка.

Пробки не подвели, на часах почти четыре, но вроде бы мы рядом с хорошим торговым центром и с… ЗАГСом. Может сказать, что плойку выключить забыла? Утюг? Плиту? Заперла кошку на балконе?

Мысли вылетели от первой же ложки солянки.

Я совершенно не понимала и не верила во всякие эти… вкусовые пристрастия беременных. если слышала в очереди россказни про мифические “клубника в три ночи” аж мороз по коже пробегал. Не верю!

А вот побаловаться супчиками — это кайф. Ну что ещё прогреет тебя изнутри, будто живительный эликсир? Сразу спать захотелось… А уж с белым пушистым хлебушком… и чай с лимончиком. И сметанка.

Вроде уже это ем, а всё равно хочется подавиться слюной от восхищения. Отмотать время вспять и поесть соляночку снова.

Увы, всё хорошее однажды заканчивается, и полчаса спустя не осталось ни сил, ни еды.

— Я устала… спать хочу… ну какая свадьба?

Лев не нервничал, терпение железное! Может его выбесить? Зачем ему бесячая жена?

— Боишься?

— Ещё чего, — уже лениво и беззлобно вздохнула я, и стала ковырять скатерть.

— Поехали?

— Ага-а, — и широко-широко зевнула.

Пробки убаюкивали, еда тоже. А ещё как-то отпустил страх, на котором я держалась всё утро. Толи я приняла неизбежное, то ли просто замаялась.

По снежной грязи и слякоти, мы выехали с парковки ресторана, и как улитки покатили в магазин.

— Какое платье хочешь?

— Ой! Какое платье, блин. Кольца! — воскликнула я, понимая, что это мой очередной шанс, но лев покачал головой.

— Я уже забрал, не парься.

— Как? Без меня?

— Ну а на что ты там? Я сам выбрал, как положено жениху.

— Жениху положено помолвочное выбирать!

— А я и помолвочное выбрал.

Лев кивнул на свой карман, видимо, предлагая туда залезть.

Я нерешительно протянула руку и стала шарить в поисках коробочки, чтобы всё чин чинарём, как в ромкомах, но нашарила только два зип-пакетика.

— Это что?

— Ну как, мы же не паримся, так чисто, на слабо, — улыбнулся он, с какой-то противной мстительной улыбочкой.

Жучара.

А я вытряхнула колечки.

Милота, как ни крути… тоненькое, с одним аккуратным камнем, из белого золота. Всё как я могла бы мечтать. Помолвочное.

И два совсем простых обруча, без лишнего и тоненькая гравировка внутри.

— Ошибочка… вышла… — прочитала я слова внутри колец, и накатила волна трепетного чувства… нежности, что ли.

— Это что? — всхлипнула, всерьёз опасаясь за макияж.

— Ничего, в голову просто пришло, — пожал плечами Лев.

— Мило…

— Не то слово. Ты как?

— Не знаю… — опять всхлипнула, убрала обручи в пакетик и стала крутить в руке помолвочное. — Красивое. Я бы тоже такое выбрала…

— Значит я хороший муж! — воскликнул Лев и… всё.

Вот тут нервы сдали.

От слова “муж”, у меня будто плотину истерическую прорвало. Это ж надо так меня подставить.

Ужасный, жуткий, липкий страх перед неизвестностью, сковал горло не хуже простуды. И я даже не заметила как Лев отстегнул ремни безопасности, потянулся и пересадил меня к себе на колени, словно это было для нас в норме вещей.

Всё так серьёзно… так рано, быстро, но при этом нет ни желания, ни повода сказать “нет”. И вроде как маленькой девочкой становиться не хочется.

И не хочется прятаться дома в ванной от этого взрослого мира.

Не хочется к папе под крыло.

А всё равно жуть берёт от одной мысли, что вообще-то всё. Это фиаско, братан. Не жить нам больше свободными птичками. Муж, дочь, обручальное кольцо.

— Боишься? — тихо спросил Лев.

Он не имел ввиду ЗАГС, я поняла, он про страхи вообще.

Помотала головой и судорожно всхлипнула.

— Не знаю… Я просто ещё не привыкла так думать… Это кажется со стороны намного проще… понимаешь?

— Понимаю.

— И ты ни при чём…

Я спряталась на его груди, и глубоко вдохнула смесь запахов из геля для душа, стирального порошка, жидкости для утюга. Так уютно, что сердце щемит, и всё равно страшно. А бежать не хочется.

— Мне нужно стереть всё это… — я помахала перед лицом руками, а Лев достал пачку салфеток.

— Сотри. Ты и так красивая.

— Ну… за платьем? — теперь, когда я успокоилась, без слёз и истерик всё стало будто другим.

В машине теснее, теплее. И тому что я на коленях Льва будто бы нужно удивиться.

— За платьем, — кивнул он.

— А ты меня целовать будешь? — само вырвалось! Клянусь!

— Буду, — кивнул он, явно не понимая, о чём я. О ЗАГСе, о “сейчас” или о “вообще”.

Взял меня за подбородок, отчего тут же сбежал мой несчастный мозг, и поцеловал, сделав выбор в пользу “сейчас”.

И куда теперь деваться с этой подводной свадебной лодки?

Время — шестнадцать сорок семь.

Я не доживу до семи вечера...