Основы творческой деятельности журналиста: учебное пособие

7.2. Основные нормативно-правовые документы, регулирующие поведение журналиста

Журналист как гражданин начинает изучение правовых документов с Конституции своей страны, поскольку это — по определению — основной закон.

Мы рекомендуем вам выучить наизусть статьи, касающиеся нашей профессии, и досконально знать все остальные. Это требование продиктовано практикой: довольно часто студенты полагают, что знают законы, а на деле интересуются формулировками и сутью только в острых случаях, когда уже совершена какая-нибудь ошибка, кто-то возмутился какой-либо мыслью или призывом.

Статью 29 Конституции Российской Федерации мы процитируем здесь же, поскольку она для журналистики ключевая:

1. Каждому гарантируется свобода мысли и слова.

2. Не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства.

3. Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них.

4. Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом.

5. Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается.

Необходимо также изучить соответствующие разделы Уголовного кодекса РФ, законы «О средствах массовой информации» и «О рекламе», документы об авторском праве, об интеллектуальной собственности.

Есть в регулировании журналистского поведения крупные нерешенные проблемы. Они множатся каждый день — и тем быстрее, чем активнее развивается Интернет. Лучшие умы сейчас работают над документами, способными увязать свободу массовой информации в Сети с законодательством и этикой. Характерный текст («Суд идет в Интернет»), касающийся правоприменительной практики, был опубликован в 2010 г. в «Российской газете»[112]. Вот фрагмент, который вам следует прочитать внимательно:

Давно известно, что во Всемирной паутине сидит много горячих голов, которые вовсе не стесняются в выражениях.

Люди не одобряют таких вольностей. Но если пресса начинает фильтровать комментарии на своих официальных сайтах, сразу же возникают обвинения в цензуре. При этом читателей особо возмущает тот факт, что «душат свободное слово» те, кто по должности должен за него бороться. Т. е. журналисты.

Однако если какое-либо издание снимало барьеры на своих форумах в Интернете, у него возникали проблемы уже с компетентными органами. Потому что некоторые особо крепкие выражения легко подпадали под определение экстремизма. Поэтому в постановлении пленума Верховного суда было важно провести грань, отделяющую цензуру от экстремизма. При этом отрадно, что к работе над этим документом подключили не только юристов и чиновников, но и самих журналистов.

Поначалу представители Союза журналистов России отстаивали позицию, что форумы — часть интернет-коммуникации, проще говоря, обратная связь с читателями. Причем самая быстрая. Поэтому они не должны расцениваться как СМИ, распространяющиеся в Глобальной сети. В свою очередь, представители Роскомнадзора утверждали, что если сайт официально зарегистрирован как СМИ, то он подпадает под действие закона о СМИ. А форум, по мнению ведомства, является частью СМИ, и, соответственно, редакция ответственна за то, что публикуется на форуме.

В итоге рабочая группа согласилась с доводами Роскомнадзора и решила применять к форуму те же требования, которые закон предъявляет к электронным СМИ. Но и здесь возникли чисто юридические вопросы. Напомним, что редакции радио- и телеканалов по действующим нормам не несут ответственности за сведения, которые сообщаются в прямом эфире. Точно так же, полагают представители Союза журналистов, издание не может нести ответственности за свой форум в Интернете, если там нет премодерации: предварительной правки, которой подвергаются комментарии перед размещением на форуме.

Правда, есть тонкий нюанс. Сообщение в прямом эфире длится определенное время, а комментарий на форуме может висеть месяцами. Именно на это обстоятельство указывал Роскомнадзор. Поэтому пленуму Верховного суда предстояло определиться, в какой именно момент для редакции наступает ответственность за появление на форуме призывов или высказываний, которые можно отнести к экстремистским.

В принципе решено, что обязательная премодерация на форумах интернет-изданий вовсе не обязательна. Но если среди читательских комментариев в Интернете обнаружатся экстремистские, то по соответствующему сигналу редакция должна будет отреагировать. Право обнаруживать такие комментарии и сигнализировать — т. е. направлять официальные письма — получит государственное ведомство. Сейчас это Роскомнадзор. Редакция, получив такое письмо, должна будет отредактировать комментарий или снять его. Если журналисты не согласны с надзорным органом, они могут ничего не править и не снимать. Тогда решать, кто прав, кто нет, скорее всего, придется суду.

Другой острый момент рабочая группа сняла задолго до утверждения окончательной редакции документа. В качестве правоприменительных рекомендаций предлагаются разъяснения, что по действующему законодательству сайты в сети Интернет не подлежат обязательной регистрации как средства массовой информации. Любой человек вправе заводить свою страничку в сети без лишних бюрократических барьеров.

— Также это означает невозможность применения в отношении лиц, осуществляющих распространение массовой информации через сайты в сети Интернет, мер ответственности за изготовление и распространение продукции незарегистрированного средства массовой информации, — пояснил пресс-секретарь Верховного Суда России Павел Одинцов.

Официальный представитель главного суда страны напомнил, что в настоящее время действует закон о СМИ от 27 декабря 1991 года, принятый еще Верховным Советом СССР. Обширная практика применения законодательства судами показала, что возникло достаточно много вопросов по применению закона о СМИ, требующих разрешения.

— Пленум Верховного Суда не меняет законов, он устанавливает правоприменительную практику, дает рекомендации судьям, как им поступать в том или ином случае, — говорит Павел Одинцов. — И эти рекомендации, повторюсь, защищают СМИ, внося определенность в формулировки.

Например, в документе развеяны представления некоторых СМИ о том, являются ли они единственными владельцами информационного контента. В частности, интервью. Пленум разъяснил, что тот человек, кто дал интервью журналисту, вправе потребовать представить ему окончательный текст на согласование. И это не цензура, а нормальная практика. А редакторам нельзя вносить правку в статьи без согласования с авторами.

Владислав Куликов

Это важное разъяснение, и лишь по одному из многочисленных аспектов, оно не решает всех проблем между вольным виртуальным потоком и легитимной журналистикой. Однако хорошо, что поиск таких решений идет активно. Всех проблем, создаваемых Интернетом, пока и не решить, они абсолютно новы для человечества ввиду технологической революции, переживаемой сейчас. Возможно, к следующему переизданию этой книги появятся некие всеохватные документы, а пока один творческий совет: следуйте имеющимся законам и профессионально-этическим рекомендациям. Следовать им — правильно. Не следовать — неправильно. Из этого и исходите. В закон о СМИ за долгие годы его существования внесено много поправок, но суть осталась, и отличить правильное профессиональное поведение от неправильного вполне способен любой читатель.

Сейчас мы очень коротко рассмотрим рекомендательные, этические документы, принятые в нашей стране журналистским сообществом, и попытаемся разобраться в их сути. Слово «рекомендательные» здесь следует понимать в том смысле, что нарушение некоторых этических норм не влечет за собой уголовной ответственности.

Например, обязательство хранить чистоту и богатство родного языка, записанное в Хартии московских телерадиовещателей, выполняется или не выполняется, но в этом вопросе, как и во всех этических, журналисты признают над собой только юрисдикцию своих коллег. Нарушение этических норм, получившее известность и/или приведшее к негативным эффектам в обществе, осуждается коллегами — вплоть до изгнания из профессионального сообщества журналистов.

В некоторых казусах присутствуют одновременно нарушения и законодательства, и профессиональной этики (клевета; оскорбление чести и достоинства; плагиат; призывы к захвату власти, насильственному изменению конституционного строя и целостности государства; разжигание национальной, классовой, социальной, религиозной нетерпимости или розни; пропаганда войны; распространение передач, пропагандирующих порнографию, культ насилия и жестокости). В Законе РФ «О средствах массовой информации» запреты подробно перечислены в ст. 4 — «Недопустимость злоупотребления свободой массовой информации»:

Не допускается использование средств массовой информации в целях совершения уголовно наказуемых деяний, для разглашения сведений, составляющих государственную или иную специально охраняемую законом тайну, распространения материалов, содержащих публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, или публично оправдывающих терроризм, других экстремистских материалов, а также материалов, пропагандирующих порнографию, культ насилия и жестокости. Запрещается использование в теле-, видео-, кинопрограммах, документальных и художественных фильмах, а также в информационных компьютерных файлах и программах обработки информационных текстов, относящихся к специальным средствам массовой информации, скрытых вставок и иных технических приемов и способов распространения информации, воздействующих на подсознание людей и (или) оказывающих вредное влияние на их здоровье, а равно распространение информации об общественном объединении или иной организации, включенных в опубликованный перечень общественных и религиозных объединений, иных организаций, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным Федеральным законом от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» (далее — Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности»), без указания на то, что соответствующее общественное объединение или иная организация ликвидированы или их деятельность запрещена. Запрещаются распространение в средствах массовой информации, а также в компьютерных сетях сведений о способах, методах разработки, изготовления и использования, местах приобретения наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, пропаганда каких-либо преимуществ использования отдельных наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов и прекурсоров, а также распространение иной информации, распространение которой запрещено федеральными законами. Порядок сбора информации журналистами на территории (объекте) проведения контртеррористической операции определяется руководителем контртеррористической операции. При освещении контртеррористической операции запрещается распространение в средствах массовой информации сведений о специальных средствах, технических приемах и тактике проведения такой операции, если их распространение может препятствовать проведению контртеррористической операции или поставить под угрозу жизнь и здоровье людей. Сведения о сотрудниках специальных подразделений, лицах, оказывающих содействие в проведении такой операции, выявлении, предупреждении, пресечении и раскрытии террористического акта, и о членах семей указанных лиц могут быть преданы огласке в соответствии с законодательными актами Российской Федерации о государственной тайне и персональных данных.

Как бы ни были эффектны неэтичные поступки тех или иных журналистов (например, вмешательство в частную жизнь знаменитых персон, чем постоянно заняты папарацци), не ориентируйтесь на них. Поставьте заслон внутри себя: нет, никогда не нарушу этических норм ни при каких обстоятельствах. Главное, что вам следует понять: существует неразрывная связь профессиональной этики с журналистским творчеством. Соблюдение этических норм надежно страхует журналиста от конфликтов с законом и моралью, а также помогает организовать творческий процесс более эффективно. К сожалению, это понимание приходит не сразу. Первокурсники, кстати, часто уверены, что папарацци есть законный батальон в журналистской армии, и преподавателю бывает нелегко убедить своих питомцев, что их мнение ошибочно.

Бывает и другая интересная ситуация: журналист просто не понимает, что созданный им текст является образцом какого-либо «призыва», и искренне полагает, что просто выразил свое мнение. Чтобы не путать свое законное право на выражение мнения с призывом, например, к войне, надо каждый раз, оценивая свое произведение (до публикации), перепроверять себя и свои мотивы. Даже если «внутри все кипит» и страстно хочется «врезать всем этим... (список велик)», все равно тогда — и тем более тогда — надо соблюдать и законы, и этические рекомендации. Кстати, так и само произведение получается более убедительным, профессиональным, полезным.

Четко сформулированные положения Кодекса профессиональной этики российского журналиста (одобрен Конгрессом журналистов России 23 июня 1994 г., Москва) — плод опыта не только отечественного, но и богатейшего международного. Какие же ситуации, повторяющиеся повсеместно из года в год, послужили основой для десяти составляющих его статей?

Обратимся к самой крупной части Кодекса. Вот ее начало:

Журналист распространяет и комментирует только ту информацию, в достоверности которой он убежден и источник которой ему хорошо известен. Он прилагает все силы к тому, чтобы избежать нанесения ущерба кому бы то ни было ее неполнотой или неточностью, намеренным сокрытием общественно значимой информации или распространением заведомо ложных сведений.

Казалось бы, все это очевидно. Нельзя врать, привирать, приукрашивать, недокрашивать, т. е. скрывать истину вольно или невольно.

Теперь вспомним 1986 год, 26 апреля, Чернобыль. Всего год, как развернулась горбачевская перестройка и, что характерно, была провозглашена гласность. Иначе говоря, открылась дорога к отмене цензуры. В наличии: советские журналисты, еще не освоившие словесный инструментарий гласности, с одной стороны, и коммунистическая идеологическая машина, в принципе не имеющая в своем механизме приводных ремней гласности, — с другой. Кодекс профессиональной этики российского журналиста еще не был создан, страна называлась СССР, принципы работы прессы были иными, но трагический пример, о котором мы говорим, показывает, как важно соблюдение этических принципов не только для работников прессы, но для безопасности читателей.

Происходит авария на четвертом энергоблоке АЭС. Выброс радиации, как при взрыве атомной бомбы. В прессе — тишина. В результате неосведомленности население спокойно празднует 1 Мая и шествует по зараженным улицам, занимается сельскохозяйственными работами на зараженной земле, а также зачинает младенцев, впоследствии рождающихся больными. Только через неделю после аварии, когда скрывать правду уже невозможно и начинается эвакуация из тридцатикилометровой зоны вокруг места аварии, появляются некоторые сообщения о размерах беды, да и те далеко не сразу предъявляют настоящую картину катастрофы. Интернета еще не было.

У той дикой ситуации глубокие исторические корни. Напомним, что цензура в нашей стране была официально запрещена только в 1991 г. На период же чернобыльской трагедии еще действовали устоявшиеся пропагандистские принципы печати. Характерной деталью, иллюстрирующей эти принципы, может служить следующий факт: в огромном «Частотном словаре русского языка», выпущенном в 1977 г. издательством «Русский язык», есть слова «оптимизм», «оптимист», «оптимистический» (с. 422) и есть «пессимизм» и «пессимистический» (с. 469), а слова «пессимист» — нет. Т. е. не то чтобы оно редко встречается в текстах, выбранных учеными для этого словаря, а вообще нет в словнике. Отсутствием этого слова как бы подчеркивалось отсутствие носителей пессимизма в нашей стране.

Впрочем, если происходит техногенная катастрофа, попытку скрыть истинное положение машинально предпринимает почти любое правительство. При освещении аварии на японской АЭС «Фукусима» (в марте 2011 г.) степень открытости информации была несравненно более высокой, чем четверть века назад при Чернобыле, но полной ясности нет, хотя Интернет уже давно есть, и каждый желающий может осмотреть Землю из космоса, не выходя из дома.

Следующий абзац пункта 3 Кодекса отсылает нас к другой распространенной ситуации. Она сложилась в результате радикальных изменений в соотношении «факт — автор» в журналистских материалах уже постперестроечной поры.

Журналист обязан четко проводить в своих сообщениях различия между фактами, о которых рассказывает, и тем, что составляет мнения, версии или предположения, в то же время в своей профессиональной деятельности он не обязан быть нейтральным.

В советское время присутствие авторского «я» в материалах было настолько ограничено, что даже простое употребление местоимения «я» возбранялось. Например, репор-тажную фразу «Я шел по коридору нового корпуса завода» практически любой редактор, не задумываясь, превращал в «Шел по коридору...».

Когда наступили новые, постсоветские, времена, заждавшееся выхода авторское «я» так бурно рванулось на авансцену, что читатель порой переставал понимать — о событии или об отношении автора к событию идет речь. Казусов такого рода было так много, что вышеприведенное положение вошло в этический кодекс закономерно.

Особенно наглядно проявилось перемещение и возрастание авторского «я» на телевидении, когда из эфира убрали профессиональных дикторов, имевших, как правило, актерское образование, поставленную речь, голос, правильное дыхание. Они прекрасно читали подготовленные редакторами тексты. В начале 90-х дикторов заменили на журналистов-комментаторов, журналистов-ведущих, ощутивших право на собственный взгляд, даже на собственную дикцию, сленг, манеру поведения, отчего «творческое начало» так выпрыгнуло из-под спуда — вместе со всем личным мусором, — что это мгновенно отразилось на качестве, особенно на достоверности информации. Примером таких перекосов может служить освещение событий осени 1993 г., когда нараставшее противостояние двух ветвей власти привело к расстрелу дома Верховного Совета Российской Федерации 4 октября 1993 г. вместе с сотнями людей. Весь тот год, пока нарастал конфликт президента России со Съездом народных депутатов РФ и лично председателем

Верховного Совета, журналисты-либералы стойко держали сторону президента, что и неэтично, и непрофессионально (однобокость). На практике это выражалось в гротескном монтаже телерепортажей со Съездов народных депутатов и пленарных заседаний Верховного Совета, в иронической интонации корреспондентов по отношению к любому депутату, который хоть сколько-нибудь критиковал резкую либерализацию цен в стране и безудержную приватизацию государственной собственности. Использовались метод оборванных цитат, замалчивание фактов и/или прямое их искажение, тенденциозный подбор реплик. Одной из причин такой необъективности была популярность среди многих журналистов идеи, выраженной категорично-революционно еще в 1991-1992 гг. экономистом и журналистом Е. Гайдаром, в то время исполнявшим обязанности председателя правительства: «Зажжем очистительный огонь инфляции!» Предполагалось, что в ее огне сгорит все, что осталось от плановой экономики СССР, и наступит светлое капиталистическое завтра. Желающих попасть в светлое завтра как можно быстрее было предостаточно, поскольку в России начала 1990-х гг. были тяжелейшие экономические проблемы, накопившиеся за много лет, и соблазн решить их одним махом был велик.

Молодые журналисты (особенно это было заметно по материалам парламентских корреспондентов) так рьяно поддерживали тотальную либерализацию, что их мало беспокоили искажения и фактов, и образов. Работала циничная идея, что цель оправдывает средства. Кончилось все это «творческое самовыражение» тем, что расстрел Дома Советов еще долго назывался в прессе (и в исторической литературе) «подавлением красно-коричневого мятежа», что было тенденциозно и далеко от истины. Несколько лет спустя стала появляться сдержанная формулировка — «события октября 1993 года». И только сейчас приходит запоздалое осмысление трагичности происшедшего.

Наученное историей журналистское сообщество России вписало в Кодекс профессиональной этики российского журналиста следующий абзац:

Журналист рассматривает как тяжкие профессиональные преступления злонамеренное искажение фактов, клевету, получение при любых обстоятельствах платы за распространение ложной или сокрытие истинной информации; журналист вообще не должен принимать, ни прямо, ни косвенно, никаких вознаграждений или гонораров от третьих лиц за публикации материалов и мнений любого характера.

Надо сказать, что вопрос «платы за распространение» и «вознаграждений от третьих лиц» однозначно решается во всех профессионально-этических кодексах всех стран, где у журналистов есть кодексы. Попросту говоря, нельзя брать взятки и злоупотреблять служебным положением. Нельзя ездить на Гавайи в обмен на похвалы некой турфирме. Нельзя брать деньги от менеджера молодой певицы за рецензию на ее концерт или диск. Нельзя ругать политика А потому лишь, что политик Б убедительно попросил сделать это, подкрепив просьбу хрустким конвертом или иными сувенирами. Вот нельзя, и все. Профессиональное преступление. Высший уровень мастерства — равновесно предъявить оба мнения. (Не спорим: это трудно. Но никто и не обещал, что будет легко.)

Чтобы не углубляться в дальнейший разбор статей Кодекса профессиональной этики российского журналиста (это вы сделаете при изучении дисциплины «Профессиональная этика журналиста»), перейдем к объяснениям. Что еще, кроме дискредитации профессии, утраты доброго имени и репутации, грозит журналисту, нарушающему этические нормы?

Во-первых, происходит постепенная само дисквалификация.

Журналист печатных СМИ, пишущий неправду или пишущий правду за взятку, неизбежно теряет собственную интонацию. А кроме собственной, уникальной интонации, отличимой от всех, — ничего дороже у литератора (теле- и радиоведущего), у творческого деятеля вообще — нет. Тон, стиль, звук — его визитная карточка, его пропуск в историю. Если у пишущего творческого человека есть своя интонация, значит, он способен совладать и с менее тонкой материей — фактами. Интонация одна, фактов — миллионы. Интонация — корень, ствол и ветви; факты — регулярно осыпающиеся листья. Не будет интонации, фактам не на чем будет держаться.

Радиожурналист, несущий в эфир ложь, портит свой голос неизбежно. Это физиологический процесс. Не следует путать его с актерством, это другое. Дело в том, что, когда человек врет, сам-то он всегда об этом знает. Голосовые связки лгущего человека, напрягаясь и наполняясь кровью, потом не могут расслабиться. Наступает фрустрация связок. Через некоторое время это приводит к заболеваниям горла, голос становится хрипловатым, теряет мелодичность, а интонации лишаются убедительности. Как следствие, слушатель перестает доверять этому голосу.

Во-вторых, утрачивается уверенность журналиста в своем собственном завтрашнем дне, поскольку появляется неистребимая жажда денег, т. е. развивается стяжательство. Человек, охваченный этим недугом, не может остановиться, словно алкоголик. Начинается своеобразное соревнование между возрастающими потребностями и наличной мздой: кто кого обгонит. На творчестве все это сказывается быстро и прямо: мастерство, если оно и было, уступает пьедестал ремесленничеству. Остальное нетрудно довообразить.

Конечно, мы понимаем, что все эти грозные предупреждения могут и не произвести на студента никакого впечатления, подобно надписи на сигаретных пачках с предупреждением от Минздрава — на курильщика. Если выразиться жестче, никто ведь не верит в свою личную смерть... Точно так никто из начинающих не верит, что творчество и талант надо воспитывать и охранять в самом себе, а иногда и от себя самого. Никакие способности, даже великие, ничего не управят сами. Творчество — не самокат и тем более не вечный двигатель. За любыми дарованиями следует ухаживать, всемерно и ежедневно очищая свою душу.

В заключение надо отметить, что полный свод международных документов по профессионально-этическим проблемам журналистики занимает два очень толстых тома. Одно только это обстоятельство говорит о масштабах и сложности этой темы.